Текст книги "Семейные приключения животных (сборник)"

Автор книги: Иван Ваненко

Иван Ваненко
Семейные приключения животных (сборник)

«Без притчи века не изживешь»!

Русская пословица

Примечание: Означенные звездочками стихотворения были напечатаны в разное время в двух различных изданиях; некоторые из них нисколько изменены.

I. Паукова награда, или О том, что дурные связи к добру не ведут
(Баллада)

 
Подле шкафа, в передней, Паук
Себе мудрые сети устроил;
И живет он один, не сам друг;
Он как скряга себя успокоил.
 
 
Но Паук негодует на свет;
Отощал он; плохо помещенье:
Вот с неделю добычи все нет,
Бездоходное брось хоть именье.
 
 
«Что мне делать!» Паук говорит.
«Эх, напрасно оставил я полку….
Здесь темно и ни что не летит;
Разве клоп заползет, что ж в нем толку?
 
 
Нет, иначе придет поступить!
Дай прислужником обзаведуся,
Буду с ним нажитое делить;
Да за то больше сам поживлюся.
 
 
Кто быть хочет мне верный слуга,
Тот найдет во мне истого друга!»
И вот вскоре, на клик Паука,
Прилетела навозная Муха!
 
 
– Вам чего, благородный Паук?
«Нужен мне деловой собеседник!»
– Я к услугам. «Так будь же мне друг;
Будешь вместе именья наследник!»
 
 
– Я готов вам из чести служить. –
«Ну, ты чести не делай наветов,
А скромненько умей только жить,
Да моих не чуждайся советов….
 
 
Распусти-ко, во-первых, ты слух:
Что богат я, жизнь скоро покину;
Много есть, мол, что съесть, и ты мух
Тем заманишь в мою паутину.
 
 
Я устрою тенета вот здесь,
И засяду; – смотрим, будь проворен:
Лишь схвачу, то тебе что ни есть;
Уж, поверь, будешь мною доволен.
 
 
Если сахару крошку несет,
Или мякиша хлебного крошку,
Мне, ты знаешь, не надо: – и вот
Брошу я, ты сбирай понемножку!»
 
 
Принялись за работу, и вдруг
Счастье к двум молодцам повалило;
Разжирел от добычи Паук,
Да и Муха себя утучнила.
 
 
Как-то раз, из средины тенет,
Опустизшись до самого краю,
Выползает Паук и зовет:
«Друг, поди, я тебя приласкаю!..
 
 
О, вернейший слуга ты из слуг!
Образец послушания правил! –
Обними же меня, милый друг!»
Друга тут покровитель облапил….
 
 
Не хотел бы, быть может, сгубить,
Да не вынес – что делать, натура! –
И опуталась цепкая нить,
И друга свернулася шкура.
 
 
И пищит он: – Помилуй, тиран!
Что я сделал?… Постой хоть минуту!
«Как! ты биться?… Ах ты грубиян!
Я с тобой, брат, чиниться не буду!»
 
 
Протяже препротяжно кричал,
И стонал, и дугой изгибался;
Меценат же кряхтел и молчал,
И уж высосать мозг добирался –
 
 
Как судьба, тут слуга поспешил,
И вдруг щеткой, в мгновение это,
Он смахнул и ногой раздавил –
И злодея, и плута клеврета.
 

II. Пчелиный ответ, или о том, что труд труду рознь

 
Пчелка, с розы благовонной
Собираючи доход,
Запасалась тихо, скромно
Разным снадобьем на мед;
 
 
А при корне той же розы,
Под навесами ветвей,
С мертвой мухой, точно с возом,
Развозился Муравей.
 
 
Приподнявшися на ветку
И увидевши Пчелу,
Он вскричал ей: «А! соседка?
И сестра по ремеслу!
 
 
Что сидишь как не живая?
Иль вздремнула пред трудом?
Вишь дородная какая,
А не сладишь со цветком!
 
 
Ты работаешь, как видно,
В день-то с денежкой на грош:
У тебя совсем не видно
Что берешь и что несешь….
 
 
Я-ж тружусь на пропалую,
Просто труд не по плечу:
Вишь, громадину какую,
Эку муху волочу!»
 
 
«Точно, труд – то и другое», –
Тихо молвила Пчела;
«Но художество прямое
Разве легче ремесла?…
 
 
Меж полезными бывают
Ядовитые цветы;
Я тихонько выбираю,
Не спешу трудом, как ты;
 
 
Отнесешь домой ты ношу
И оставишь без хлопот,
Я же просто так не брошу,
А выделываю сот!»
 
 
Хотя обиделся на это
Чернорылый Муравей,
А ни слова для ответа
Не нашел сказать он ей.
 

III. Козлиная доблесть, или О том, что не должно хвастаться чем не следует

 
Бородатый удалец,
Старый вор и проходец
Пакостной породы, –
 
 
Раз к товарищам пришел,
И расхвастался Козел,
Про свои походы….
 
 
«Нет, как прежде я служил,
Как я дрался, как кутил….
Был озартный малой!
 
 
Верно этаких бойцов
Из теперешних Козлов
Вы найдете мало….
 
 
Ведь в овечье стадо я
Был поставлен во князья….
Видишь, честь какая!
 
 
А за то мне дан был ход,
Что я смело шел вперед,
Путь не разбирая.
 
 
Раз, в походе, вижу луг
За рекою; храбрый дух
Закипел что пена….
 
 
Смело я взблеял тогда:
– Перейдемте, господа,
Завоюем сено! –
 
 
И не зная есть ли брод,
Я отправился вперед,
Овцы все за мною;
 
 
Шага три таки прошел,
Вдруг по бороду ушел:
Яма подо мною!
 
 
Я сорвался и поплыл,
Всех было перетопил,
Сам чуть жив остался;
 
 
Начал кое как грести,
Чтоб себя-то хоть спасти;
Сильно испугался.
 
 
Услыхавши шум, пастух
С батраком прибег сам друг,
И давай скотину, –
 
 
За поступок храбрый мой,
Не советуясь со мной,
Гнать с воды дубиной….
 
 
Всех их всячески ругал,
Отдубасил на повал
Глупое все стадо;
 
 
А того ведь не смекнул,
Что я их в беду втянул;
Мне он дал награду:
 
 
Прицепил колоколец,
И поставив пред овец,
Речь повел такую:
 
 
«Вишь вы, вздумали хитрить
И Козла умнее быть!
Я вас помудрую!..
 
 
Вот он как себя повел,
Этот доблестный Козел,
Вот он, вам в угоду,
 
 
Не бояся утонуть,
Чтобы вывесть вас на путь,
Бросился сам в воду!
 
 
Сам готов он был пропасть, –
А за что? – Хотел вас спасть; –
Вот так уж скотина!..
 
 
Честь ему, а вам попрек;
Дан ему за то звонок, –
А для вас дубина!» –
 
 
И доселе я с звонком,
И за то я всем знаком!»
Тут Козел примолвил.
 
 
Но дворовый старый Пес
Хвастовства Козла не снес –
Речь его дополнил:
 
 
«Эх, рогатый бородач!
Сам я тертый ведь калач,
Сам служил я стаду….
 
 
Нет, привесили звонок
Не за то, что ты промок
И не за награду;
 
 
А за то, что для Козы,
Для любимой егозы,
Наша пастушиха
 
 
Бережет тебя как мать,
И боится потерять
Этакое лихо!
 
 
Только дар не без беды:
Ведь плутуешь часто ты,
Люди это помнят:
 
 
В огород ты только скок –
Брякнет дарственный звонок, –
Палкой и стрезвонят!»
 
 
Страх обидно как Козлу,
Да еще к его же злу
Всякой засмеялся;
 
 
Он пошел и заблеял….
И уж больше для похвал
В стадо не являлся.
 

IV. Кошачье оправдание, или О том, что однообразие бывает утомительно

 
Кошка на лапки присела,
Грустно в раздумьи пропела:
«О, милый Коташа, куда
Ты в задния шел ворота?»
 
 
И Кот, посмотревши лукаво,
Хвостом показал ей на право,
И громко мяукнул в ответ:
«Туда – вон, к Маруське, мой свет!» –
 
 
«О, варвар ты!» – Кошка вскричала, –
«Еще ли любви моей мало?
Признайся по правде себе,
Чего не достало тебе!
 
 
Чем кошки другие не то же, –
Что разве не много моложе;
А шерсть ведь не мягче моей,
И голос ни-чем не звучней….
 
 
Да станет ли кошка иная
Ласкать так тебя, припевая
Все то, что лишь нужного есть, –
Не пить без тебя и не есть?
 
 
Одна лишь я, дура, далася,
Невольной любви предалася, –
И вижу твой ветреный прав,
А все ты мне кажешься прав!
 
 
Скажи лишь, чего тебе надо, –
Всем другу я жертвовать рада; –
Ты знаешь, что нежный твой взгляд
Милее мне даже котят!..» –
 
 
«Эх, милая!» – Кот отвечает.
«Нежна, молода ты, всяк знает;
Да мясо, все мясо, друг мой! –
Захочешь и рыбки порой!..
 
 
Одни все и те же ухватки,
От ревности вечно нападки,
Цвет шерсти все тот, все один –
Наводят томительный сплин.
 
 
И, право, лишь для развлеченья
Отправишься на посещенье, –
А после к тебе же придешь,
За тем, что милей не найдешь!»
 

V. Собачьи наставления, или О том, что в юности чувства часто бывают обманчивы
(Идиллия)

 
Собака возрослая с собачкой молодою,
Лежа на солнышке, в гостинной на окне,
Желая ей внушить путь истинный к покою –
Разумно повела с ней речь о старине:
 
 
«Послушай, милая Нарцизка!
Я расскажу тебе кой что:
Как счастье кажется к нам близко, –
А между тем несчастье то!..
 
 
Коль сердце с страстью сдружилось,
Смотри, как раз придет беда!..
Вот что со мною приключилось,
Когда была я молода:
 
 
Я возросла в богатом доме,
Хозяин мой был господин,
И не было собак окроме, –
Как я, да Жучка был один.
 
 
Он был уж взрослая собака,
А я была еще щенком;
Согласию жили мы однако,
Играли весело вдвоем.
 
 
Да раз заметили проказу, –
Я стала через чур вольна;
Меня посекли…. Видно с глазу,
Была с неделю я больна.
 
 
Ему надели цепь на шею
И привязали к конуре….
Как цепью он гремел своею
Меня увидев на дворе!..
 
 
Так с год мы прожили мятежно,
Напрасно прошлой ждя поры,
Довольствуяся взглядом нежным –
Я с окон, он из конуры.
 
 
Но скоро вовсе разлучили
Нас так, что свидеться навряд:
Меня модистке подарили, –
Его свели в Охотный-ряд.
 
 
Со мной сдружили собачонку….
Такая дрянь, хилей меня!
Мы грызлись с ней; но по маленьку
К своей судьбе привыкла я.
 
 
Что год, щенят мы припасали,
Ласкали нас во всем дому;
Щенят уж больше не бросали,
А раздавали кой кому.
 
 
Вот раз, с хозяйкою моею
Куда-то в гости мы идем, –
Бегу я резво перед нею….
Дай заверну в чужой, мол, дом –
 
 
Из любопытства…. Двор укромной,
Травой зеленою порос;
Взбежала я, – как вдруг огромный
Приподнялся дворовый Пес….
 
 
Как звякнул цепью, как залился
Я, просто, так и обмерла!
Пот с кожи градом покатился, –
Не помню, как с двора ушла!..
 
 
И ты представь же, изумленье
Какое овладело мной:
Пес этот страшный, – о, явленье! –
Был прежний, верный Жучка мой….
 
 
Как изменилась в нем натура!..
Его едва узнала я:
Шерсть вся копром, худая шкура
И морда точно не своя!
 
 
Вот, хвалят волю молодую;
Как я могла несчастна быть!..
Я удивлялась, как такую
Могла собаку я любить!..
 
 
Твой возраст юный, пылкий, – часто
Он будет страстью возмущен:
Ты не смотри, что пес мордастой,
Да может быть дворняга он!»
 
 
Собака взрослая с собачкой молодою
Беседовала так о прошлом, о былом;
Но удалось ли ей беседою прямою
Страсть злую упредить – не ведомо о том.
 

VI. Месть мухи, или о том, что не надо радоваться погибели врага
(Баллада)

 
В темной кухне, вблизи ночника,
От которого кухня коптела,
Вдалеке шелестило слегка
И потом будто что-то взлетело….
 
 
Близь шестка Муха мрачно сидит,
На горшок взгромоздившися сальный;
Нет да нет, на ночник поглядит,
Повертит головою печально;
 
 
Иль передния лапки потрет,
Поерошит немного головку,
И промолвит: «Сестрою зовет,
А плутует со мною как ловко….
 
 
Я не первый заметила раз:
Дворня чаю лишь только напьется,
Пир горою бывало у нас,
Всякой вдоволь тут крох наберется; –
 
 
А попробуй, теперь, оплошай,
Опоздай хоть минутой одною –
И не думай уже, не гадай
Пощечиться хоть малой крохою:
 
 
Все сестрица к себе приберет,
Сладких слов тут тебе понаскажет:
Речь о меде с тобой поведет,
Да и где он поставлен покажет;
 
 
С дуру ты полетела, – ан глядь –
Меду нет; – где-ж? – Она, как в печали,
Только лапки изволить сосать,
И промолвит; – «ну, видно уж взяли!»
 
 
А сама, как тебя отошлет,
На знакомое место прискачет,
Крошки все со стола оберет
И в укромное место упрячет.
 
 
Уродилася больно умна,
Надо мною изволит смеяться:
Я ешь сало вот тут, а она
Полетела своим наслаждаться!..»
 
 
Вдруг ей слышится, кто-то пищит;
Раздалися вопль, плачь и рыданья:
«Помогите! – не дайте,» – кричит,
«Бедной сгинуть мне без покаянья!»
 
 
И не жалостью, правду сказать,
Любопытством встревожена Муха,
Полетела на голос, узнать:
Кто в тяжелом смятении духа.
 
 
Подлетела…. о, горестный вид!
Ну, признаться, едва-ль ожидала:
Залучив в паутину, тащит
Ту Паук, что она охуждала…
 
 
Увидавши родную сестру,
Встрепенулась несчастная Муха:
«Помоги мне, родная, умру!
Не могу перевести даже духа! –
 
 
Отведи поскорее ты нить,
Да за стену я дай ухвачуся:
Тут не в силах злодей погубить,
Я ползком от тенет оторвуся.»
 
 
Но сестра неподвижна, молчит,
Как не зная, что делать сначала;
Там, принявши насмешливый вид,
На моленье сестры отвечала:
 
 
«А! сестрица, – знать это не мед!
Видно это не сахару крошки!..
Посмотрю, как Паук изомнет
Вороватые цапкия ножки!..» –
 
 
«Помоги мне, родная, поверь,
Я не буду…. склонись к сожаленью!» –
«А, ты просишь и молишь теперь, –
А куда ты девала именье?» –
 
 
«Там…. пойдем, полетим, я найду:
Все отдам, даже больше – коль мало…» –
«Нет, я с места на шаг не сойду,
Коль не скажешь, куда что девала!»
 
 
А Паук хлопотал между тем
За добычей, не путаясь в споры,
Обтянул, подхватил – и совсем
Уволок он несчастную в нору.
 
 
А другая, отрады полна,
Полетела взять клад…. не сыскала!
Возвратилась, как прежде бедна,
Только совесть ее упрекала:
 
 
О, злодейка! сестру извела
Из корысти, в отмщенье обману, –
Ведь сокровища ты не нашла,
А досталось оно – Таракану!
 

VII. Голубиный совет, или О том, что в мире всего лучше скромная жизнь
(Песня)

 
Ты голубушка
Моя милая,
Мохноногая,
Сизокрылая!
 
 
Не прельщай собой
Голубей чужих, –
Ты житьем-бытьем
Не пленяйся их;
 
 
Бойся в круг влететь
К турманьямь лихим:
Вскружат голову –
Попади лишь к ним.
 
 
Там вертись себя
Убиваючи,
Их хозяина
Потешаючи.
 
 
Козырные же,
Аль трубастые….
Не летают те,
Только барствуют, –
 
 
И проводят век
Самодурами,
На дворе, в сору,
Вместе с курами.
 
 
А что чистые –
Не чисты они;
Чистой воли им
Не видать во сне:
 
 
Гонят их шестом
На простор гулять,
Да и тем шестом
Гонят спать опять.
 
 
Ты послушайся
Дельных слов моих:
Хорошо с людьми, –
Лучше дальше их!
 
 
Нашей волюшки
В свете нет вольней,
Мы живем себе
Не спросясь людей.
 
 
Пусть зовемся мы
Просто сизыми,
Да не мучают
Нас капризами.
 
 
Ни гоньбой своей
Не муштруют нас,
Не свистят нам в след
Целый битый час….
 
 
Мы – где хочется,
Приючаемся,
По своей воле
Понимаемся.
 

VIII. Кошачьи вопли, или О том, что о приятном время-препровождении замышлять вперед не должно
(Баллада)

 
Лишь только закатится солнце
И звезды вспорхнут в небесах,
Она у окна слухового
Стоит как солдат на часах.
 
 
Присядет, и станет лизаться,
На темной окна сторон;
Боится на свет показаться, –
Недоброе знать на уме! –
 
 
Когда-ж успокоются люди,
Все в доме сном крепким заснет, –
Встает она медленно с кровли
И – тихо ступая, идет….
 
 
Идет она к кровле соседа,
Где, средь полуночных часов,
Сбиралася тайно беседа
И кошек и бойких котов.
 
 
Но что же! – напрасно спешила:
Пришла, – а там пусто кругом;
Все общество будто забыло
Приютно-оброшенный дом,
 
 
Где сотня и более кошек
Орать могут сколько хотят,
И где из разбитых окошек
Одни лишь осколки гладят.
 
 
Ни пса там цепного не слышно,
Ни люди туда не прядут;
Где-ж кошки? куда он делись?
Зачем опустел их приют?
 
 
Увы! ведь у всякой-то кошки
Домашния есть суеты:
одних задержали котята,
Других пожилые коты.
 
 
Иные снят в мягких перинах
У барынь, своих баловниц;
Иные забралися лучше –
В светлицах у красных девиц!
 
 
Иные, от трусости жалкой,
Боятся увечья и драк;
Иные – ее обманули –
Ушли на далекий чердак!
 
 
И, хвост свой уставивши падкой,
По кровле и взад и вперед,
При свете лупы бледноликой
Она одиноко снует….
 
 
Гортани своей не жалея,
Поджавши поджарый живот
Кота, столь любимого ею,
Она громогласно зовет….
 
 
Зовет посмотреть, как, скучая,
Она одиноко стоить;
Ему молока обещает
И мяса сырого сулит.
 
 
Нейдет её кот, – он в амбаре,
Все жирных мышей сторожить;
У кошки вся шкура от гнева
С поднятою шерстью дрожит.
 
 
И кошка, на свет негодуя.
Вдруг, гневно затрясши хвостом,
Завопила так голосисто,
Что все встрепенулось кругом….
 
 
Залаял соседний пес звонко,
Потом, прорычав, замолчал;
И даже сам дворник, в просонках,
Какую-то брань промычал.
 

IX. Медвежий вкус, или О том, что всякий молодец мыслит на свой образец

 
Медведь с Лисой, да Волк в беседу
Сошлися раз в лесу втроем,
И после сытного обеда
Так рассуждали о съестном:
 
 
«Скажи мне, кум,» – Лиса спросила, –
«Что из живья тебе милей?
Не правда-ль, куры?» – Мало милы:
Мелки; мне любо, что крупней. –
 
 
«Нет, что помельче, то вкуснее;
Признаться, знаю в этом толк.» –
– Нет, что мясистей да жирнее,
То лучше. – Спорил с нею Волк:
 
 
– Примерно, крупного барана
Коли придется подхватить….
За этакой обед – тирана
Готов название носить. –
 
 
«О, кролик, уточка!.. как можно!» –
Лиса жеманно говорит. –
«Эх, знатоки! вас слушать тошно;
Знать ваш желудок не варит!
 
 
Известно дело, часть съестная
Вся хороша, как ей не бредь;
К чему разборчивость такая?» –
Так продолжал их спор Медведь. –
 
 
«Что вкусно там, да что здорово….
Я нездоровья не боюсь:
По мне бы целую корову,
И с требухой – вот вкус, так вкус!»
 

X. Жучий быт, или О том, что неудачный выбор в жизни приносить преждевременную старость

 
Уж осень была не в начале,
И стлался туман по земле;
На поле работы кончали,
Готовили сани в селе.
 
 
Вдали от тревожного стука,
В коровник, – где тёлок семья –
Сползлися случайно два жука:
С весны они были друзья.
 
 
«Ба! здравствуй Капун! ты ли это?» –
Промолвил старейший из них. –
«Куда Бог несет?» – Да от света
Бегу, от напастей лихих. –
 
 
«А что приключилось с тобою?
Скажи, – я друзей берегу:
Советом, иль лаской прямою,
Ко всем и всегда помогу….»
 
 
Капун подал лапку; уныло
Он другу в глаза поглядел,
И молвил: – Нет, Мякиш, нет, милый; –
Страданье мой тяжкий удел! –
 
 
«Помилуй! ты, помнишь, весною
Был хвата!.. Где-ж девался твой жар?» –
– Друг! время прошло золотое:
Я юн был, – теперь уж я стар! –
 
 
«И я, то-ж, не первый десяток
Провел не безбедственных дней,
И стар стал, к веселью не падок, –
Но все же тебя пободрей.» –
 
 
– Не в этом, товарищ, ведь сила,
Кто дней сколько в мире прожил, –
Да что ему жизнь-то сулила –
Вполне ли он то получил! –
 
 
«А! жизнью ты не доволен!
Знать лето провел кое как!..
Что-ж, был ты в неволе, аль болен?
Боялся вступить что ли в брак
 
 
И прожил свой век одиноко?…
Признаться, тебя, друг, мне жаль!..» –
– Э, нет! все от правды далеко)
Далась мне иная печаль….
 
 
Да, братец мой, нажил я лиха:
С весны меня блажь забрала, –
Связался я с скверной Жучихой, –
Она-то меня извела! –
 
 
Что день, то готовься, что к пиру,
Все новость достань как-нибудь:
Давай ей другую квартиру,
Навозу другого добудь.
 
 
Ласкай ее, тешь, пой ей песни;
Днем, ночью покоя не знай; –
И словом – себе ты хоть тресни,
А ей ты всего припасай….
 
 
Уж где-то мы с ней не живали:
В курятниках, в сотне клетей,
И просто в полях ночевали, –
Везде распложая детей.
 
 
Теперь расползлись; горе мимо;
Да поздо мы стали умны:
Тогда, как на целую зиму
Пора нам уснуть до весны!..
 

XI. Рачье геройство, или Ври да назад оглядывайся

 
«Эх вы, раки, друзья!
Как про старь вспомню я –
Так вот хвост о песок и забьется!..
 
 
Нет, не так в старину
Мир веди, аль войну;
Нет, вам видеть того не придется!
 
 
Мы, бывало, чем-свет
Выползаем на свет,
Покидаем илистые норы;
 
 
В лад клешнями гребем,
Осторожно ползем,
И сквозь влагу стремим наши взоры.
 
 
Мы смекнем на тощак,
Что сучек, что червяк;
Знаем взять или нет что клешнею;
 
 
Неподвижно сильны,
Постоянно умны, –
Мы с рассудком пускаемся к бою.
 
 
И храбры-ж были в старь:
Нам не только Пискарь,
Но и Ерш, коль в клешни попадется –
 
 
Не упустим его,
И до нёльзя всего
иссосем, как он тамо ни рвется.
 
 
И Уклейка и Из,
Только-б заплыли в грязь,
Да возмутили-б кругом себя воду, –
 
 
Этот хилый народ
Храбрый Рак стережет,
От клешни его нет им уходу.
 
 
И, бывало, Плотва
Уходила едва;
А не то, коль поймаем – замучим.
 
 
Да уж что говорить!
Коль придется кутить –
И Щученка бывало прищучим!
 
 
Только Вьюн, аль Налим
Нами не был любим,
От того, что увертливы больно;
 
 
Да порой Карася,
Сил своих не спрося,
Ухвативши пускаешь невольно!»
 
 
Так-то хвастался Рак,
В правду путая врак
И дневным грабежом выхвалялся;
 
 
Но погибельный рок
Хвастунишку стерег, –
И с друзьями Рак в е эти попался…
 
 
И ловец, как товар,
Сдал живье на базар –
И на храброго там не взглянули….
 
 
Вышла Раку беда:
Покраснел от стыда
Он у Повара в медной кострюле.
 

XII. Шмелиное желание, или О том, что трудно приискать друга по нраву

 
Раз Шмель толстый, в час досуга,
Философски рассуждал
(Он, поссорившись с подругой,
Друга в обществ искал):
 
 
«Где сыскать мне сердцу милых?
В ком отраду я найду?
С кем я из прозрачно-крылых
Дружбу искренно сведу?
 
 
Вот Комар, и милый малой:
Сер и прост его армяк,
Никому не вредно жало,
Петь готов хоть на тощак; –
 
 
Да порок в нем злой ведется:
Только бы не гнали прочь,
Так, каналья, насосется,
Что лететь уже не в мочь!
 
 
Пользы даст Пчела не мало,
Только дела ей давай, –
Но за то уж бойся жала,
Да и корму припасай!
 
 
Стрекоза…. та, в самом дел,
От зори и до зори
Весела; но уж о дел
С ней никак не говори!
 
 
С кем, не знаю, подружиться,
Хоть созданье мы одно….
Ах, ты, Господи, ужиться
Как на свете мудрено!»
 

XIII. Муравьиное завещание, или О том, что нажитое недобром в прок нейдет

 
Так, умирая, старый Муравей
Оканчивал житейские расчеты;
В кругу родных, знакомых и друзей,
И всех, о ком он полон был заботы.
 
 
«Друзья мои, и дети, и отцы,
И братия…. настало уже время,
Пора свести с концами мне концы;
Пора сложить мне грешной жизни бремя….
 
 
Я чувствую, что ноги уж не те,
И щупальцы мои уж притупились:
Я их умаял в тягостном труде;
Пора на отдых; дни мои свершились!
 
 
Вы собрались на мой последний зов,
Вы притекли разумною толпою….
Но, по пусту, что тратить много слов, –
Пришли вы взять награбленное мною!..
 
 
И, видите, запасся я добром:
Таких яиц едва ли вы видали…
Да страшно мне; забочусь об одном, –
Нажитого чтоб вы не промотали!..
 
 
Взгляните – здесь запас на круглый год:
Вот половина стрекозы, два жука,
Три паука, червяк, пять мух – и вот
Пол-яблока…. Добыть нужна наука!
 
 
Не просто я вот так все обобрал,
А нужны были хитрость и уловка:
Иных убил, иное своровал,
Иль у своих иное отнял ловко….
 
 
И нажил вот; – и вместо, чтоб пожить,
Довольствоваться честиными трудами, –
Околеваю… жалко, но, как быть!»
И Муравей простерся вверх ногами.
 
 
Наследники оплакали его
И за ноги стащили в подземелье;
Потом, любя родного своего,
Не мешкая схватились за именье; –
 
 
Как вдруг явился птицелов Пахом
К наследникам, и заварил им кашу:
Он всю семью ошпарил кипятком,
А яйца все выгреб на продажу.
 

XIV. Утиные чувствования, или О том, как обстоятельства изменяют нрав
(Романс)

 
Там, на водах прекрасного пруда,
Покрытого осокою и тиной,
Не знала я, что в мире есть беда,
Не ведала печали ни единой.
 
 
Но вдруг нашли нежданые ловцы,
С огнем, со псами, из страны далекой….
И зрела я, как юные птенцы
И матери их стали жертвой рока!..
 
 
Мой нежный друг, всех селезней краса,
Сказал: – «Летим от смертных прочь, подруга!» –
И мы взвилися с ним под небеса….
Но выстрел – паф! – и я лишилась друга!
 
 
Тогда одна, как робкое дитя,
Между забот, опасностей всегдашних,
Ища приюта и, не находя, –
Наткнулася на уток я домашних.
 
 
они, не презря, дали мне приют….
Прости мой край, любовь моя потухни!
Иного друга я сыскала тут,
И яйца несу теперь – для кухни.