Текст книги "Клан быка"

Автор книги: Иван Тропов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Эксод
БЕТА-ВЕРСИЯ

– Привет!

– Привет…

Леха неуверенно усмехнулся.

Почему-то был уверен, что в реальности Алиса окажется маленьким серым мышонком. Робкая и скованная. В слишком строгом платье, чтобы скрыть невнятную фигурку. С непонятного цвета волосами, собранными в невразумительную прическу. С так себе мордашкой, на которой вечно настороженно-смущенное выражение и робкая заискивающая улыбка…

Стандартная девочка синий чулок, в общем. А какие еще девчонки попадают в универ, да еще на факультет для программистов?

Заранее подготовился к этому. Настроил себя на жалостливый лад…

И вот теперь со странным чувством не то облегчения, не то даже какого-то разочарования разглядывал Алису настоящую.

В самом деле рыжая. Сейчас волос нет, конечно, – после операции и двух часов не прошло. Но это сразу и не заметишь – на голове у нее кожаная шапочка, стилизованная под буденновку. А вот веснушчатую рожицу не скроешь. Да и не стоит скрывать, пожалуй… Яркие, даже без помады, губы, бойкое выражение – и почти такие же огромные, как у гарпии, зеленые глазищи. И почти лучатся изнутри.

Сама невысокая, почти миниатюрная, но фигурка – класс! И не скрывает. Обтягивающие джинсы, белая пуховая курточка до талии, расстегнутая. Под ней темно-синий, почти черный, мохеровый свитер – обтягивающий высокую грудь…

– Это хорошо, что ты такой, – сказала Алиса.

Она тоже придирчиво разглядывала Леху. И, кажется, с тем же смешанным чувством не то облегчения, не то мелкой обиды, что предположения оказались неверны…

– Я думала, какой-нибудь сутулый чахлик, – прямо призналась она. – Уж больно ловко ты с игроками расправлялся. Словно целые дни за компом в играх просиживаешь…

Она задорно улыбнулась – то есть попыталась. Улыбка вышла медленная и странная, словно ее лицо одеревенело от холода.

Леха чувствовал то же самое. Хотя пробегал в бычьем теле всего-то чуть больше недели, а все равно собственное тело казалось теперь неловким, онемелым, почти чужим.

А она была в игре куда больше…

Что тут сделаешь? Лишь ободряюще улыбнешься.

– Пошли? – спросил Леха и обнял ее за талию.

– Ну, пошли! – Алиса прижалась в ответ. С удовольствием, наслаждаясь каждым движением в своем настоящем теле.

И они пошли через сумрачный холл – последний холл перед выходом из этого чертова огромного здания – к дверям, за которыми свобода.

Свобода, которую отвоевали.

Вырвали, наперекор всему…

– Эй!

Алиса сбилась с шага, Леха напрягся.

– Стойте!

Леха обернулся – и похолодел.

Через длинный холл нагоняли два охранника. У обоих на боках открытые кобуры, и один как бы невзначай положил пальцы на рукоять…

– Почти ушли… – тихо пробормотал, качая головой и не спуская глаз с Лехи. – Чуть не опоздали…

Черт возьми… Неужели не успели – совсем чуть-чуть?!! Где-то за спиной, не так уж далеко, дверь – но у этого парня пальцы на самой рукоятке пистолета.

Слишком рано вскрылось, что должны были выписать и вытащить из игры других?…

Кто-то – сатир, Клык или тевтоны – все же достучался до Харона, и тот вернулся назад?…

Черт побери, всего минуты не хватило… Всего минуты…

А тело уже привычно напряглось. Краем глаза оценить расстояние до двери, а самому развернуться навстречу охранникам. Рукой тихонько отстраняя Алису за спину, чтобы успела добежать до двери.

Умная девочка, она сообразит. Хотя бы она отсюда выберется…

– Держи!

Леха нахмурился и невольно опустил глаза на протянутую руку второго охранника.

Уже решил, как лучше их атаковать: выпад, и подсечь ногой по ногам первого, того, который положил руку на рукоять. А потом сразу же на второго. Сковать его движения, повалить – что угодно, но не дать ему добраться до Алисы.

Тогда она успеет добежать до дверей. Там никого, кажется. И особых запоров не видно…

– Держи, держи, – охранник протягивал шапочку. Не тревога?…

Всего лишь забытая вещь?…

Сердце молотилось в груди, почти в горле. Чертовы доброхоты! Да чтоб они подавились ею!

Да нет, даже не забытая… Совершенно чужая шапка. Черная вязанка, самого дешевого пошиба. С грубо вышитым желтой нитью треугольником, внутри которого глаз, а из глаза, как из прожектора, бьют лучи света…

…Мужчина, замерший на самом краю тротуара… В длинном кашемировом пальто и шелковом кашне на шее, а на голове дешевая черная вязанка… С дурацкой эмблемой прямо на лбу…

Так это, значит, не его шапочка была… Это бесплатный подарок от фирмы. Забота о лысых головах…

…Бронзовый профиль Штукадюймовочки и крошечный силуэт рядом. Раскинув руки-черточки, словно пытается взлететь, – и помчался вниз, все быстрее и быстрее…

Леха шагнул назад. Прочь от руки с шапочкой.

– Бери, бери… – не отставал охранник. – И вот тут распишись. – Под шапочкой оказалась мятая ведомость и ручка.

Или не хотят лишний раз привлекать внимание к своей конторе? Наголо обритые люди, с едва схватившимися швами через всю голову, да почти в самом центре, – да, это привлечет внимание к такому приличному снаружи зданию.

Совершенно лишнее внимание.

– Не надо. – Леха вежливо, но твердо отстранил от себя руку с ведомостью и шапочкой.

– Давай-давай, – влез тот, что держал пальцы на рукоятке. Теперь он поигрывал ими по рифленому пластику, то поглаживая, то постукивая, будто ему не терпелось схватиться за рукоять по-настоящему. – Расписывайся и надевай. А то еще, не дай бог, простудишься, болезный ты наш…

Леха медленно поднял глаза на него.

Охранник будто ждал этого взгляда. Глядел прямо в глаза – и, не скрываясь, ухмылялся.

Да, этот тип прекрасно знает, кого отсюда выпускают «досрочно». И он уверен, что и в этот раз все обстоит так же… Что этим двоим только что выписанным из игры доходягам осталась неделя жизни, полмесяца от силы. Хотя сами доходяги об этом еще не знают…

– Напяливай, – предложил охранник. – И будет тебе счастье и жизнь долгая…

Леха почувствовал, что уже давно играет желваками, до боли стиснув челюсти.

– Чего уставился? – прищурился охранник. Уже не скалился. Уже с откровенной угрозой.

И как же – до боли, до одури! – хочется врезать в эту жирную харю! Кулаки сжались сами собой. Накатила такая ярость…

– Леш… – тихо позвали сзади.

Алиса. Потянула за руку, разворачивая к себе. Ловя взгляд.

– Леш….. Вовремя.

Леха медленно втянул воздух, заставил себя расслабиться.

Не сейчас. Эти мелкие обиды надо проглотить. Не хочется, до отвращения противно, но надо. Сейчас – надо. Не для того вырвались из игры, чтобы вот так вот, с дуру, влипнуть в новые неприятности…

Леха взял шапку.

– И вот тут вот распишись…

– Сам крестик поставишь.

Леха сунул шапку в карман куртки, а из другого достал привычную зеленую бандану. Затянул узел на затылке.

Леха развернулся, подхватил Алису под руку и повел прочь.

По сумрачному холлу, к двери – эта дверь маленькая и легкая, стеклянная. Но за ней не выход, а всего лишь тамбур перед выходом.

Не глупить…

Мерным шагом. Все дальше от охранников и все ближе к двери. И больше никаких остановок, пока не выберемся отсюда.

Черт возьми, ведь чуть не сорвался! Надо же… И двух недель не пробегал в теле бычка, теперь скинул звериную шкурку, но кажется, словно бычок все еще здесь. Вместе со всеми повадками, к которым привык там. К которым пришлось привыкнуть… Все это – осталось с тобой. Забилось в дальние уголки души, но готово вырваться наружу в любой момент…

Обозленный голос охранника за спиной. Так и сыплет сомнительными шуточками, одна другой злее – хочется вернуться и все-таки дать по морде…

Не глупить! Даже не оборачиваться.

Уже почти пришли. За стеклянную дверь, в гудящий от кондиционеров тамбур.

Дальше, дальше – последние шаги до выхода! Толкнуть огромную и тяжелую, на жестких пружинах, внешнюю дверь…

И оказались в другом мире.

Яркий солнечный день, полный весенней свежести, звона капели и воробьиного гомона…

А вверху – настоящая, пронзительная голубизна. Полная щемящего обещания чего-то настолько светлого, что с тобой еще никогда не случалось…

Весь мир – перед тобой. Весь мир – твой.

– Где мы… – прошептал Леха, закрыв глаза.

Поднял лицо, подставляя солнцу. Под мягкие лучи, ласкающие кожу.

– В лучшем из миров, – откликнулась Алиса таким же мечтательным голосом. Тоже подставила лицо настоящему солнцу, закрыв глаза. И чуть грустнее добавила: – Бета-версия… Без возможности сейва…

И тут же встряхнулась, как воробей, после долгой зимы купающийся в весенней луже.

– Я хочу есть! Боже мой, как я хочу есть! Словно всю жизнь не ела!

И она засмеялась. Так заразительно, что Леха не удержался и засмеялся вместе с ней. Нащупал ее маленькую ладошку. Сжал.

И так, рука об руку, они и пошли вперед, подставляя лица солнцу…

Это было здорово, это было восхитительно хорошо – но все же под всем этим, в глубине души, оставался кусок льда, который не желал пропадать.

Солнце, небо, весна, ее смех и зеленые глазищи – это все, конечно, хорошо. Просто замечательно.

Только ведь еще ничего не кончено. То, что вырвались, – это не конец. Это всего лишь начало…

Леха оглянулся. На гранитную обделку, на зеркальные стеклопакеты, на массивные двери…

– Леш… – напряглась Алиса.

– Что?

Леха старательно вскинул брови, будто бы не было никакого повода для этого напряженного оклика.

Но Алиса смотрела внимательно и напряженно. Ее и там-то, в игре, было трудно провести, а уж теперь-то, когда лица реальные и каждый лицевой мускул на виду…

– Леш, не надо… Все равно с этим ничего не сделать, только себе же хуже будет. Как бы вновь туда не попасть…

– А все то, что было?

– Ну… – Алиса опустила глаза. – Это было там, и пусть там и останется. Надо просто забыть. Как о дурном сне. Понимаешь, Леш? – Алиса подняла глаза, глядя почти с мольбой. – Просто забыть…

– А те, что остались?… Та серебристая?… Черная…

– Я помню… – Алиса снова опустила глаза. Вздохнула. – Я попытаюсь им помочь… Я видела движок игры изнутри, теперь и снаружи будет проще его потрошить. Теперь-то не надо изобретать велосипед, все ломалки под рукой будут, и дело пойдет веселее… Боль я с них сниму. А может быть, получится и вытащить их оттуда. Так же, как нас.

Леха открыл рот: но ведь кроме двух гарпий есть еще остальные, несколько сотен. И даже если вытаскивать по дюжине в месяц, всех не вытащить…

Но так ничего и не сказал.

– Можно постараться помочь, но всего сразу не изменить… – все убеждала Алиса, ловя его взгляд. – Это система, Леш… Ее нельзя сломать. Если с ней свяжешься всерьез, ты только себя погубишь…

Леха постарался улыбнуться, буркнул неопределенное:

– Ну-у…

Словно и в мыслях такого не было.

Но ее, конечно, не провести. Она все пыталась поймать взгляд – внимательная и взволнованная.

Умная, сообразительная. Искренне желающая как лучше – но всего лишь женщина…

Когда мир ужасен, женщина тяжело вздыхает, а потом закрывает окно красивой занавеской. Даже если мир рушится. Ведь за занавеской-то, в милом уютном доме, все в порядке, все хорошо… Какое-то время. И ее не переубедить, что кто-то должен не прятаться за красивой шторой, а бодаться с этим чертовым миром.

Да и не стоит переубеждать.

Она всего лишь женщина. Красивая, хорошенькая женщина. И переделывать этот мир – вовсе не ее дело…

– Систему не сломать… Только сам пропадешь, Лешка… Не надо… Пожалуйста… Надо просто забыть обо всем этом… Просто забыть… Были медная гарпия и стальной бык – и нет их больше… Будто и не было никогда…

Она ловила взгляд, ожидая ответа – хотя бы в глазах. Леха взял ее под руку и повел прочь.

– Леш?… Пообещай мне, что не будешь делать глупостей. Леш… Пожалуйста… – Вот ведь приставучка рыжая! Леха вырвал локоть из пальцев Алисы, обхватил ее за талию, приподнял – и закрутился на каблуках, оторвав ее от земли. Алиса понеслась вокруг, как на карусели:

– О-о-ой! Лешка, перестань! – Алиса обхватила Леху руками, чтобы хоть за что-то держаться.

А Леха все крутил и крутил ее вокруг, все быстрее и быстрее. Спросил с театральной грозностью:

– Будешь еще приставать с паникерскими настроениями, рыжая?!

– Лешка-а-а! – засмеялась Алиса. – Лешка, отпусти! Уронишь!

– Специально отпущу, чтобы глупостей не выдумывала!

– Все, не буду… Честно, не буду!… А-а-а!

Она смеялась, ее щеки разрумянились, а в глаза вернулся прежний веселый блеск – почти такой же, как когда она в первый раз увидела это светлое весеннее небо, настоящее небо… Леха поставил ее на землю, но она шаталась, да и сам шатался. И схватившись друг за друга, чтобы не упасть, просто стояли и хохотали. Радуясь тому, что вокруг небо и солнце, весна и капель.

И она, красивая и веселая…

И прежде чем она успела опомниться, схватил ее под руку и потащил дальше, утягивая на боковую улицу. Чтобы даже за спиной не чувствовать это давящее присутствие громадины фирмы.

Свернули – и Леха тут же взмахнул рукой:

– Такси!

Старенькая желтая «волга» с шашечками на боку проворно нырнула к тротуару. Над шашечками вычурная надпись из букв под старославянскую вязь: «ООО „Веселый кучер“.

Кучер… Вроде бы и слово как слово – а вот словно бы неприятный привкус у него какой-то…

Леха мотнул головой, прогоняя наваждение. Чертовщина какая в голову лезет! Слово, видите ли, не нравится…

– Прошу! – Леха распахнул заднюю дверцу, приглашая Алису.

Алиса нырнула в машину, попыталась сделать это по-кошачьи мягко и грациозно – и у нее это почти получилось. Если не считать того, что тело, жившее месяц с лишним своей собственной жизнью, чуть занесло. Она задела макушкой по дверной раме. Хорошо, кожаная шапка под буденновку смягчила удар. Алиса шуточно чертыхнулась и опять прыснула.

Леха лишь покачал головой и полез следом на заднее сиденье. Чтобы сидеть рядом с ней.

Тоже улыбаясь – рядом с Алисой невозможно не улыбаться. Лучится жизнерадостностью, заливает все вокруг тихим светом, как еще одно солнышко…

Водитель хмуро разглядывал ее в зеркало заднего вида.

И как можно быть таким хмурым? В этом огромном мире, где можешь идти куда хочешь! Можешь делать, что тебе только захочется, что угодно! Под весенним небом, под звон капели…

– Куда? – спросил водитель.

Голос у него был еще мрачнее, чем лицо. На миг словно повеяло чем-то из предыдущих дней – безнадежностью игры, из которой не выбраться, а в городе объявления с наградой за твою голову… На миг даже показалось, что где-то слышал этот голос…

Нет, нет! Не надо сходить с ума. Просто у человека паршивое настроение. Бывает.

И когда в зеркале заднего вида поймал взгляд водителя, Леха широко улыбнулся. От души, стараясь зацепить улыбкой и этого хмурого водилу, поделиться с ним кусочком радости.

– В кафе! Куда угодно, где можно перехватить чего-нибудь горячего и вкусного! Хоть в «Мак».

– И чтобы хороший вид! – потребовала Алиса, тоже пытаясь улыбкой растопить угрюмость водителя. – Хочу пространства, воздуха и солнца!

Но водитель сделался еще смурнее. Резко тронул машину и влился в поток, несущийся по улице…

Город летел за окнами машины.

Сотни машин, лиц, домов…

И солнце. И такое прозрачное весеннее небо!

Рядом щебетала Алиска, решая, что же она сейчас съест. Хотелось всего и сразу. В желудке совсем, совершенно пусто…

Тихо урчал мотор, шуршали шины под днищем, шумел поток машин снаружи.

Болталась игрушка, привешенная на шнурке под зеркалом заднего вида. Маленькая мягкая игрушка – буйволенок, сшитый из разноцветных кожаных лоскутков. С черными глазками-бусинками, с крошечными замшевыми рожками. Смешной, неказистый, совсем не страшный – но с ужасно упрямым выражением на морде…

Жутко симпатичный, аж захотелось такого же себе. Вот только зачем-то – утыканный булавками.

Словно это не крошечная игрушка, а отлитая из воска фигурка какого-то личного врага, в которую медленно, с наслаждением, одну за другой втыкали иголки…

– А потом мороженого, – вела съестную кампанию все дальше Алиса, положив голову на плечо. – С шоколадной крошкой и дольками ананаса… Да? Или лучше с киви?

– Всего – и побольше, – улыбнулся Леха, не очень-то соображая, что говорит.

Глядел в ее лучащиеся глаза – и лишь кивал. Улыбался, совершенно размякнув, и кивал. Счастливый до неприличия…

Пока взгляд случайно не зацепился за то, что было за головой Алисы. Заднее стекло… Там, по низу стекла, над самым резиновым уплотнителем, шла прозрачная наклейка с короткой надписью. Какой-то миг Леха пытался сообразить, что это за слова, – изнутри машины буквы шли задом наперед, – а внутри уже что-то оборвалось.

Нет, не может быть…

Но буквы, даже перевернутые, упрямо чернели на окне, и надпись слишком короткая, чтобы мозг долго с ней возился. Уже отразил надпись так, как надо: «Wintel sux».

Господи… Алиса…

Только бы она это не увидела…

Леха обнял ее, прижал к себе, а «волга», хоть и шла в совершенно свободном ряду, вдруг вильнула. Перешла в другой ряд, нагло подрезав голубенький «фольксваген».

Женщина за его рулем – зеркальные очки и густая грива длинных рыжих волос – едва успела среагировать. «Фольксваген» почти поцеловал «волгу» в задний бампер, но в самый последний момент она успела нажать на тормоза.

Слишком сильно. Машина сбросила скорость так резко, будто налетела на преграду. Женщину швырнуло на руль, а «фольксваген» быстро отстал.

Раздраженно гавкнула клаксоном машина, шедшая следом. Резко вильнула, обходя почти вставший «фольксваген».

– Кукла накрашенная! – сообщил водитель. Будто бы и раздраженно, но в зеркале заднего вида на его лице – подобие улыбки. Впервые за всю поездку… – Понакупают прав, а машину водить не умеют, кошки драные… Мать их шпалой…

Тело Алисы под рукой напряглось. Она осеклась на полуслове.

Застыла, как манекен.

Улыбка вылиняла, лицо превратилось в безжизненную маску, а глаза будто бы потухли, задернулись воспоминаниями…

В следующий миг она рванулась вперед, к водительскому сиденью. К изголовью, к шее водителя – скрючившимися от ненависти пальцами.

Леха успел быстрее. Перехватил ее руки, обнял, прижал к себе…

– Лис…– шептал Леха. – Не надо… Лис… Лис, пожалуйста…

Но Алиса не слышала.

Дрожа от напряжения, она пыталась вырваться. Броситься к креслу, к тому, кто за ним… Скрюченные пальцы так и застыли, словно окостенели. Две когтистые лапы. И глаза – совсем другие. Злые. Дикие. Безумные…

Гарпия никуда не пропала. Она была здесь. В этом теле, за этими глазами. Осталась тут. Навсегда.