Текст книги "Сын Зоны"

Автор книги: Иван Стальной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Беркут, я Башня. Приём.

Я оцепенел. Снизу послышался шорох и переговоры по рации.

– Беркут, я Башня. Как слышишь? Приём.

«Военные уже здесь, теперь моя дорога только наверх,» – я быстрыми шагами, стараясь не шуметь, пошёл наверх.

– Тишина, командир.

Я вернулся к расположению снайперов. Пыль еще клубилась. Сразу за лестницей слева тянулся коридор. Он объединял два здания на уровне третьего этажа. Я побежал по нему, лихорадочно соображая, что делать. Коридор упирался в стену. Проход, который тут был раньше, заделали. Слева по стене шла лестница и упиралась в люк, ведущий на крышу. Я обернулся к коридору. «Можно было прыгнуть в окно, но тогда меня даже не требовалось ловить. Достаточно было военным спуститься ко мне и добить калеку с переломанными ногами», – эта идея мне совершенно не нравилась. Мой взгляд наткнулся на пожарный кран с рукавом. Он размещался напротив лестницы. Меня осенило и я подбежал к окну и выглянул. Двор, забитый всяким хламом, позволял укрыться взводу бойцов. Я посмотрел наверх. Крыша была совсем рядом. Я развернулся и, подскочив, к пожарному крану, схватил рукав и вернулся к окну. Со всей силы раскрутил его и метнул вверх. Он удачно перелетел через край стены и упал на крышу, после чего я рванул к лестнице и буквально взлетел на крышу. Крыша представляла собой ровный участок, покрытый чем-то похожим на асфальт и имевший кирпичную стену по периметру, высотой около метра. Пожарный рукав висел на внутренней части стены. Осторожно добежав до него, я выглянул за стену. Были хорошо видны окна коридора и нижняя часть помещения за ними. Я ждал, зажав металлический наконечник пожарного рукава, и смотрел в окна. Моему внимательному взору предстали ботинки военных с заправленными в них пятнистыми брюками. Три пары ботинок осторожно шагали по полу коридора. Я бросил рукав вниз и проследил его полет, он со звоном известил свое падение на площадку двора и рукав натянулся, привлекая внимание военных. Я скрылся за стену от глаз подальше, и все внимание заострил на слухе. Внизу послышались голоса:

– Вон он! Гранату туда!

– Стреляй! Не давай уйти!

– Серый, я Башня! Цель во дворе! Стрельба на поражение!

– Принял Башня! Конец ему!

Следующее, что услышал мой слух, было собрание сочинений на тему: «Звуковые эффекты от оружия, применяемого военными сталкерами». В унисон звучали трели автоматов Калашникова сопровождаемые басами от взрывов гранат. Вокалом ласкали слух матершинные крики бойцов. Я был сражён количеством эпитетов в свой адрес. Я решил подзадорить ребят, и осторожно выглянул. То, что я увидел, напоминало битву за Сталинград. Двор был испещрен воронками. Все, что могло гореть – горело. Из окон и снизу под переходом стреляли «калаши», чёрными мушками вылетали гранаты. Я собирался уронить такую мушку на головы бойцам, но передумал. Я мог выдать себя, и тогда мне точно пришёл бы конец, и подзадоривать пришлось бы меня. Я принялся изучать свое пристанище. На противоположном крае крыши виднелись металлические перила лестницы, к которым я и направился. Картинка внизу меня расстроила. Лестница шла вертикально по стене и внизу упиралась в баррикаду из остатков бетонных плит забора. Отсутствовавшие пролёты забора напротив, не давали повода усомниться в том, откуда поступил материал на строительство баррикады. За укрытием сидели трое бойцов. Их пятнистые зеленые костюмы выделялись на асфальтовом покрытии. Я подумал уже о том, чтобы отправить им гостинчик в виде предмета, похожего на лимон, но подумал, что не успею спуститься до прибытия их подмоги. Пришлось гостинец установить у перил лестницы в качестве растяжки. Я обошёл периметр крыши. Выход был только через крышу перехода между зданиями. Через него я мог попасть на крышу соседнего здания, но проблема была в том, что меня легко мог услышать и увидеть любопытный вояка, так как крыша перехода была покрыта листами ржавой жести и мое передвижение по ним возвестит всех не хуже сигнализации. Я поставил еще одну растяжку у люка во избежание появления неожиданных гостей и сел спиной к стене, ближе к жестяной крыше перехода. Нужно было обдумать ситуацию. Истребление моего «я» внизу прекратилось. Военные, после тотального уничтожения моего возможного местоположения, пошли искать моё тело. Небо затягивало хмурыми тучами и уже несколько капель упали на лицо. Зона не меняла свои правила и вовсю потешалась надо мной. Я ни сколько не удивился этому факту и устроился удобней, накинув капюшон в ожидании дождя. Пользуясь передышкой, я включил КПК, не боясь быть обнаруженным. Находясь среди сигналов КПК военных, была мала вероятность того, что кто-то обратит внимание на ещё одну точку на мониторе. Высветилась надпись о входящем сообщении. Я открыл текст, прочитал и, запомнив содержание, удалил его. Пальцы выключили тумблер КПК, а мой взгляд блуждал по тяжёлым тучам. Сидорович дал мне координаты. Но не артефакта. Он дал координаты местонахождения КПК наёмника. Именно в нём и содержится информация о спрятанном артефакте. «Если человек в Зоне освобождается от своего КПК», – размышлял я, – «значит, он понимал, что смерть близка. Сидорович не отправил пароль для загрузки КПК, из чего следует что, наёмник, пряча свой прибор, снял защиту паролем или попросту забыл отправить его Сидоровичу», – второй вариант я отмел ввиду профессионализма наёмников, – «выходит, он предполагал свою смерть не в результате пыток, иначе он рассказал бы о тайнике». Дождь усиливался, и капли всё чаще давали о себе знать, падая тяжёлыми шлепками на капюшон и плечи. Я спрятал ноги под себя, усевшись по-турецки, и продолжил мыслительный процесс. «Получается, что наёмник погиб до встречи со своими противниками, по крайней мере, до возможных пыток. Он мог погибнуть от тяжёлого ранения, полученного в результате столкновения со своими преследователями и, успев скрыться от них в подземельях Агропрома, спрятал там КПК, – координаты КПК находились под Агропромом, – а мог погибнуть и от местной живности. Хотя, не думаю, что монстры ждали бы, когда их ходячая пища спрячет КПК. Глупо звучит. Ладно, что мы имеем»? – пора было завязывать с логическими цепочками. – «Имеем спрятанный КПК мёртвого наёмника, которого преследовали свои же и наличие у мёртвого времени для того, чтобы спрятать свой прибор. Ещё имеем предположение, что он точно знал о своей смерти». – Я встряхнул головой, сбрасывая лишние мысли, – «Господи, о чём я думаю? Вместо того, чтобы ломать голову над проблемой перемещения своего тела отсюда подальше, я выстраиваю логическую цепочку в смерти наёмника. Ну и бред»! Я ещё раз встряхнул головой. Яркая вспышка зигзагом прочеркнула небо, осветив всё серебристым светом. Я приготовился к грому. Небо взорвалось оглушительным треском, на мгновение оглушив меня. Я быстро вскочил и заглянул за стену. Крыша перехода была совсем рядом, возвышаясь мостом между зданиями. Я присел за стеной, приготовившись к вспышке. Крыша на мгновение осветилась серебром, и я тут же прыгнул за стену, приземлившись на крышу одновременно с раскатом грома. Пригнувшись, я попробовал осторожно сделать шаг, но жестяной лист выгнулся под ногой, издав громкий звук. Я вернул ногу в исходную позицию и стал ждать следующий раскат грома. Он не заставил себя ждать и сверкнул сигналом к старту. Треск разрядов сопроводил мой стремительный бег по крыше, завершившийся финальным прыжком к стене соседнего здания. Я ухватился руками за верх стены, одновременно оттолкнувшись от крыши, и взлетел на стену. Позволив инерции тела продолжить движение, я спрыгнул на крышу, похожую как две капли воды на ту, с которой я сбежал минуту назад. Быстро осмотревшись, я убедился во временной безопасности и побежал к выглядывающим перилам пожарной лестницы. Внизу, на радость мне, никого не было, но наступившие сумерки мешали что-либо разглядеть дальше. Вспышка молнии вырвала из темноты территорию института. Я успел увидеть тот самый вагон, спасший меня от снайперов, вылетевшие ворота, ещё несколько товарных вагонов стоявших слева от меня и за ними лес, торчащий своими макушками из вершины холма. Свет никого не высветил внизу, и я осторожно ступил на ступеньки лестницы. Раскат ворвался в уши оглушительным громом. Я стремительно перебирал ноги и руки по мокрым ступеням, спускаясь вниз. Последняя ступень находилась в метрах двух с половиной над землей. Я свесился на руках и спрыгнул. На этом, фортуна сочла повернуться ко мне другим местом. В спину уперся ствол и с криками – Стоять! Лицом к стене! – меня распяли на стене, чуть не посадив в шпагат. Краем глаза я успел заметить, что это военные. Два человека. Пока один держал меня на прицеле своего АК, второй обыскивал меня. Надо было срочно принимать меры. Я не тешил себя иллюзиями, что после событий сегодняшнего дня меня тут накормят, напоят и уложат в кроватку. Когда рука солдата легла мне сзади на левое плечо – я взорвался энергией. Я прижал его руку своей правой, неподвижно зафиксировав её, моя левая рука молниеносно поднялась вверх назад, ложась на его локоть. Быстрым оборотом влево вокруг своей оси, я развернулся к солдату лицом, рычагом воздействуя на его локоть. Его предплечье неестественно выгнулось в противоположную от моего воздействия сторону. Связки локтевого сустава мгновенно порвались, сопровождаемые хрустом и нечеловеческим воплем. Солдат упал на колени. Я отпустил захват, и моя левая рука подхватила под подбородок падающего солдата и прижала его голову к моей груди. Я использовал его как живой щит от второго бойца. Мой нож уже просвистел в воздухе и бесшумно вошёл в горло второго солдата. Он так и не успел нажать на курок автомата. Его глаза широко открылись от удивления, и его взгляд с меня переместился на рукоять ножа, торчавшую из горла, затем зрачки закатились вверх, и солдат упал спиной назад. Тем временем я уже свернул шею своему «щиту» и положил тело на землю. Я побежал что есть силы в сторону вагонов. Я прыгал под них, перекатываясь между рельсами, я запрыгивал на платформы и бежал. Бежал, что есть сил. Была только одна цель. Уйти как можно дальше. Дождь хлестал меня по лицу мокрыми пощёчинами. Ветер свистел в ушах. Молнии вычёркивали зигзаги, и глаза на мгновение фиксировали освещённые рельефы бетонных плит, мимо которых я нёсся как ошпаренный по другую сторону территории института. Забор неожиданно кончился, и я встал, как вкопанный, шумно дыша. Выстрелов и криков не было, погоня отсутствовала, что говорило о том, что побег удался. Я глубоко вдохнул, задержал дыхание и медленно с напряжением выдохнул, восстанавливая дыхание. С крыши я заприметил место, которое значилось на карте КПК как вход в подземные катакомбы. Вход располагался недалеко от забора, в лесочке, который виднелся впереди. Молния сверкнула и вырезала из темноты очертания деревьев. Короткими перебежками я добежал до них. В трёх метрах от меня из земли торчал битый фундамент колодца. Я наклонился над чёрным провалом и посветил фонарём. Вниз метров на пять уходили металлические скобы. Я наклонился над колодцем и прислушался. Мне совсем не нравилась мысль спускаться в это логово неизвестно чего или кого. Сзади в затылок что-то тупо ударило, и сознание погрузилось во тьму.

13 глава

Мой приход в сознание встретил меня ноющей болью в затылке. Я приоткрыл глаза. Миниатюрное солнце светило на бетонном небосклоне. Я сообразил, что это простая лампочка, а небосклон – это потолок.

– Он пришёл в себя.

– Очень хорошо. Я сейчас займусь им.

Прозвучавшие фразы не очень оптимистично настроили меня. Я повернулся на голос, отмечая про себя убогое помещение в котором я находился. Точнее, мы находились. Рядом со мной сидел человек. Судя по остаткам рваной одежды, это был военный. Пятнистый китель был уже потёртым, с зашарканными до дыр рукавами. Его измученное лицо с сочувствием смотрело на меня.

– Добро пожаловать в подземные казематы, – произнёс он, и улыбнулся, обнажив чёрные дыры вместо зубов.

– Как ты себя чувствуешь? – раздался голос, и я повернул голову в его направлении. Справа стоял человек, и, изучающе смотрел на меня, лежащего на полу. Он был похож на Робинзона. Одежда на нём присутствовала только в виде разорванных брюк, тоже пятнистой расцветки. Ободранные края штанин болтались чуть ниже колен. Худое тело, все в синяках и шрамах. Длинная лохматая борода добавляла сходство с персонажем Дефо. Он присел, и его тонкие и холодные пальцы замерли на моей шее, отсчитывая удары пульса.

– В порядке, – ответил он за меня, – Болит где-нибудь?

– Затылок ломит, а так в порядке, – я присел, и в голове все понеслось кругом. Затылок чуть не разорвало ударами пульса от моего напряжения. Я сморщился и застонал. Робинзон наклонил мою голову и принялся ощупывать мой черепок.

– Голова цела. Не знаю к лучшему ли это, – он отодвинулся и сел напротив меня.

– Где мы? – произнес я, как только головокружение остановилось.

– Это тюрьма. А мы заключённые.

– И кто нас держит и почему?

Робинзон вдруг пронзительно уставился на меня:

– Нас держат бюреры. А почему? …Потому что им очень нравиться человечина.

– Нас держат кто? – В документах информация отсутствовала по этим бюрерам.

Пронзительный взгляд Робинзона сменился на удивлённый, второй вояка тоже уставился на меня аналогичным взглядом.

– Ты сколько в Зоне? – к нашему диалогу присоединился мой первый сокамерник.

– Несколько дней, – не соврал я.

– Тогда понятно. И как тебя угораздило спустя несколько дней оказаться на территории Агропромышленного комплекса, когда даже ветераны не рискуют сюда соваться? – задал он вопрос скорее себе, чем мне, поэтому я проигнорировал его.

– Бюреры – это карлики, гуманоидного типа, и в совершенстве владеющие телекинезом. Живут небольшими скоплениями, особей тридцать-пятьдесят. Своего рода клан. Все бюреры имеют религию. Они подчиняются своему божеству. У каждого клана божество может быть разным, но суть не меняется. Божество для них – это сила. Сила в буквальном смысле этого слова. Бог должен быть сильным, что бы его боялись и уважали, – Робинзон обтёр свои ладони о свою бороду и продолжил, – каждую неделю у них праздник…. На празднество приглашают всех. И нас, в том числе. Только не в качестве гостей.

Я догадался, и мурашки пробежали по телу.

– Нас приглашают в качестве обеда.

– Только не тебя, Док, – произнес другой.

Робинзон виновато опустил глаза:

– Я у них в качестве доктора. Лечу пленных.

Я вгляделся в Робинзона и спросил:

– Док, и как давно ты тут?

Док поднял свой взгляд и в уголках его глаз появились слезы:

– Больше года…. На моих глазах столько ребят.…Погибло, – Док вскочил, убежал в угол комнаты и, вжавшись в комок, заплакал.

– А ты? Давно тут? – я обернулся к другому пленнику.

– Пять дней. Я ранен был, поэтому меня на первое празднество не съели. Док меня подлечил, – он гневно посмотрел на Дока, – залатал, что бы аппетитно выглядел. Спасибо! Айболит хренов!

Какая-то мысль проскочила в мозгу, но не хватало информации.

– А зовут то тебя как? – Я продолжил общение.

– Белка. – Солдат улыбнулся, – Не потому, что орехи щёлкаю первоклассно. Я снайпер…. Первоклассный, – улыбка исчезла с лица, – Был.

– Док, – я окрикнул Робинзона, подумав о том, что всё-таки Робинзон подходит ему больше.

– Чего?

– А если требуется хирургическое вмешательство, что ты делаешь?

– Ну, если операция несложная, то инструменты заказываю, – Док, видимо понял, к чему я клоню, – У них всё под контролем. Они и иголку не дадут спереть. Двери надёжные. Пробовали до тебя. Мы в бетонной коробке. В надёжной коробке.

Я встал и размял босые ноги. Эти твари оставили на мне только штаны и футболку. Даже ремень сняли. Пора было изучить свою камеру. Я подошёл к двери. Это была массивная покрытая металлом дверь. Может даже целиком металлическая. Удивляло отсутствие ручки и дверного запора или замка. Дверь открывалась в помещение. Поэтому выбить её или раскачать было невозможно. Я упёрся руками и толкнул, но дверь не шелохнулась. Она плотно сидела на железной раме.

– На счёт дверей – правда. Не пробьёшь. А как она запирается? – я обратился к своим сокамерникам.

– С той стороны. Простая железная щеколда, – ответил Док.

– Интересно. – Я пошёл вдоль стены вправо от дверей, внимательно разглядывая каждый сантиметр стены. Док встал и отошел на середину комнаты, дабы не мешать мне. Я прошёл все четыре стены по два раза. Ничего примечательного не обнаружив, я взялся за изучение потолка. Лампочка висела на середине потолка, на крючке, вбитом в бетон. От неё по потолку шла проводка и исчезала в стыке между стеной и потолком. Я прикинул на глазок длину провода и расстояние от начала видимой части проводки до двери. Должно было с лихвой хватить.

Белка и Док, изучающе смотрели на меня, и, кажется, в их глазах мелькнула надежда.

– Белка, помоги, – я встал под лампочкой.

Солдат встал и, подойдя, уставился вверх, на лампочку.

– Я самый сильный из вас. Ты сядешь мне на плечи и очень внимательно посмотри, как крючок держится в потолке.

– Я понял, – солдат изготовился покорить вершину в моём обличии.

– Да, погоди ты. Я присяду, – я присел и выгнулся в спине как заправские тяжелоатлеты. Не хватало спину сорвать в этом каземате.

Солдат взгромоздился мне на плечи, я схватился за его ноги и с выдохом встал. Голова закружилась, и куча молоточков застучали в затылке. Белка принялся ощупывать крючок, дёргая в разные стороны.

– Ну как? Надеюсь, как обычно в нашей совдепии? Все на соплях? – молоточки постепенно усмиряли свой темп, и всё встало на свои места.

– Да, ты прав. Хорошо подёргать, и крючок вылезет из чопика, вбитого в потолок.

– Теперь я медленно пойду вдоль провода, а ты осмотри крепление, – я пошёл к стене, остановившись под первым креплением.

– Тут вообще все просто. Провод держится на ленточке из жести.

– Разогни. Пусть провод болтается. Все разогни. Оставь только в середине, что бы висящий провод внимание не привлекал.

– Понял, – солдат разогнул жестяную полоску, и провод провис. – Всё. Давай дальше.

Я сделал ещё пару шагов, миновав крепление в середине.

– Всё. Больше нету, – сказал Белка.

– Хорошо. Слазь, – я присел, позволяя Белке спрыгнуть с меня. Выпрямившись, в теле почувствовалась лёгкость, и я размял затёкшие плечи: – что представляет собой крючок?

Солдат сел и с Доком уставились на меня как на мессию.

– Гвоздь простой. Где-то на сотку. Загнутый… Что ты придумал?

– Пока думаю, – ответил я и обратился к Доку, – Док, можешь попросить у них проволоку. Чем длиньше, тем лучше. Лучше большого сечения.

– Попробую. Нужно аргументировать. Просто так не дадут.

– Скажи, что мне требуется небольшая операция. Ну, типа сшить кожные покровы на голове, а провод нужен, что бы связать меня, т. к. операция болезненная. Ещё нужно что-то изолирующее от тока. Попроси перчатки хирургические. И папиросы. Не сигареты. Папиросы нужны.

– Я-то попрошу. Только нет гарантии, что это всё имеется у них. У них есть то, что было у людей, попавших к ним. Не думаю, что сталкеры таскают с собой перчатки резиновые или изоленту.

– Изолента? Это мысль! Магазины у автоматов склеены изолентой. Или скотчем. Он тоже пойдет. – Я потёр ладони, – Сколько у нас времени?

– До чего? – не понял Док.

– До обеда. Нас ведь будут кормить? – Я надеялся, что бюрерам не нужны в качестве питания худосочные скелеты покрытые минимумом мышц. Этакое диетическое мясо.

– Да. Они приносят еду, изъятую у пленников, – Белка задумался, словно прислушиваясь к ощущениям, и добавил, – думаю, скоро должны принести. У меня уже в желудке урчит. Привык уже к графику.

– Отлично. Я буду лежать и изображать больного, требующего медицинского ухода и соответствующих процедур. Док, сделай все, чтобы получить то, что я просил. – Наши взгляды встретились, – Возможно, это единственный шанс на наше спасение.

– Я сделаю всё возможное для этого.

– Белка, ты как попал сюда? – Нужно было протянуть время до обеда, и я не хотел провести этот промежуток в молчании. К тому же не мешала любая информация.

– Наш отряд отправили на зачистку подземелий Агропрома. Нас было пять человек. – Белка задумался, – Остался я один.… Как положено мы проникли в колодец и спустились на нижний уровень, никого не обнаружив. Тут и началось. В нас полетели бочки, камни, бетонные осколки. Визуально противник не наблюдался, и мы не знали, куда стрелять. Предметы сами по себе поднимались в воздух и летели в нас. Двоих убило сразу. Остальных оглушило. А в меня попал обрезок трубы и пробил грудь. И это не смотря на бронежилет на мне. Очнулись мы здесь. Док ухаживал за нами. А потом пришёл день, и они забрали моих друзей. Их увели и больше я их не видел. Наш разговор прервал металлический лязг за дверью. Я быстро упал на пол и повернул голову к двери. Прикрыв глаза, я наблюдал за входом. Дверь распахнулась, и в помещение влетело три ножа. Клинки стремительно подлетели к нам и прижались к нашим шеям. Невидимые убийцы были готовы в любой момент перерезать нам горло. Знакомый блеск лезвия привлёк мое внимание. Мой нож был плотно прижат к шее Белки. Эти бюреры и вправду мастерски владели телекинезом. В помещение вошёл маленький карлик около метра высотой. Через обрывки грязной и затасканной ткани, отдаленно напоминавшей одежду, проглядывали участки кожи, покрытые гнойниками и от того вонь проникла в помещение быстрее самого карлика. Голова была обмотана грязными тряпками, и большие чёрные глаза внимательно смотрели на нас. Рот карлика растянулся как при улыбке, и раздались звуки. Какой-то бессмысленный набор шипящих звуков, чем-то напоминающий азиатские языки. Карлик смотрел на Дока.

– Он хороший. Нужно лечить. – Док медленно и выразительно проговаривал каждый слог.

Опять набор непонятных звуков. Видимо карлик понимал Дока и отвечал ему. Чего не скажешь о Доке. Он, скорее всего ни черта не понимал в их речи и просто просил то, что ему нужно.

– Нужен провод, – Док жестами пытался изобразить то, что он просил, – очень длинный, и изолента. Это такая штука которая связывает… Док замялся. Он не знал, как объяснить этому пещерному нелюдю то, что ему нужно.… В автомате есть магазин, куда вставляются пули.

При слове автомат, карлик возмущенно зашипел и нож плотнее вжался в шею доктора.

– Нет. Ты не понял. Оружие не нужно, – продолжил Док. Капельки пота выступили на его лбу, – нужна лента, которая обмотана на этом магазине. Очень нужна. Для него, – Док указал на меня пальцем, – ещё нужны папиросы.

Карлик вопросительно посмотрел на Дока. Видимо это слово, он слышал впервые.

– Трубочки такие, бумажные. В них табак. Сухая травка. – Выражение карлика не изменилось, что говорило о том, что познание нашего языка на этом закончилось. До него не доходило, что просит Док, – Вот чёрт побрал твоё племя!.. Как сигареты. Понимаешь? Сигареты?

Карлик закивал уродливой головой в знак понимания. Очевидно, в его словаре имелось это слово.

– Слава тебе, Господи. – Док вытер рукой пот со лба. Карлик ещё что-то пробубнил, наверное, материл нас на своем бюрерском языке и пошёл медленными неуклюжими шагами к выходу. В помещение влетела зеленая упаковка НЗ и шмякнулась на пол. Когда бюрер исчез за дверью, ножи стремительно вылетели за ним и дверь громко захлопнулась. Я успел заметить щеколду и приметил место её нахождения.

– Ну и воняют же они, – Белка омерзительно поморщился.

– Им это нравится. Чем больше воняешь, тем красивее ты для своих соплеменников, – Док взял упаковку НЗ и с любопытством поглядел на неё. – В первый раз такую вижу.

– ИРП-Б, – произнес Белка. Индивидуальный рацион питания боевой. Нам такие выдают, перед отправкой на спецоперации.

– У нас другие были. Надеюсь эти вкуснее, – Док распечатал упаковку и начал изучать содержимое.

– Белка, нужно крючок достать. – Я кивнул головой вверх. – Сейчас.

– Давай. – Солдат оживился и быстро вскочил.

Док с любопытством посмотрел на меня.

– Док, когда он вернётся? – Спросил я, бросив взгляд на дверь.

– Полчаса у нас есть. Потом он придёт, и всё, что поднимется в воздух, вылетит в коридор. Я имею ввиду неодушевленные предметы. Этакое подобие обыска. Что бы ничего ни удалось спрятать. Перед этим мы раздеваемся, и одежда тщательно проверяется им.

– Хитрые гады. Кто их этому учит? – Я взял на заметку этот пунктик, – Нужно что-то такое, чем можно заменить крючок, чтобы лампочка висела также.

Док оглядел упаковку НЗ и вытряхнул содержимое.

– Ничего стоящего. Хотя, – Док достал пластиковую ложку и попробовал согнуть ее, – Пластик сломается, но есть идея.

Док достал разогреватель, быстренько собрал его и зажег горючее. На огне пластик ложки размягчился и Док придал нужную ему форму в виде крючка, заострив конец, чтобы он свободно зашел в чопик. Белка взял заготовку и влез на мои плечи. Мы повторили свой цирковой номер и Белка начал расшатывать крючок в потолке. Некоторое время он пыхтел и сопел и наконец, произнес:

– Всё. Висит на ложке.

Я сел. Белка, на этот раз с осторожностью слез с меня и протянул мне гвоздь. Док уже успел подогреть пищу, и я присел к разогревателю. Гвоздь я воткнул в консервную банку из упаковки, и взявшись за банку начал греть гвоздь над пламенем горючего. Док и Белка непонимающе смотрели на мои действия, но сдерживали свой порыв любопытства и молчали. Гвоздь накалился докрасна и я убрал его на пол, оставив остывать.

– Давайте кушать. Теперь не знаю, когда нам удастся поесть, – моё предложение было положительно принято и раздалось чавканье. Мы быстро смели все, что находилось в упаковке, оставив только пустые банки и пачки. Воды нам не дали, поэтому мы употребили всё всухомятку. К тому времени гвоздь остыл. Взяв его в руки, я краем крышки консервы сошкрябал с него окалину. Осталось придумать, куда его спрятать. Раздался лязг за дверью. Я быстро запихал гвоздь в рот и лёг в том же положении, в каком меня видел бюрер. Помог тот факт, что гвоздь имел загнутую форму и свободно разместился между зубов. Распахнулась дверь и со свистом залетели ножи, упёршись лезвиями в шею. Про меня этот чёрт тоже не забыл. Потом объявился карлик. Образ его не изменился. Впрочем, как и вонь. Он что-то прошипел и пробубнил одновременно. Белка и Док скинули с себя одежды и тряпки вмиг оказались в воздухе, подлетев к карлику. Тот заставил мысленно одежду потрястись и расправил её в воздухе. Рассмотрев ее в разных ракурсах, он свернул одежды в комок, и бросил к ногам пленников. Когда они оделись, бюрер собрал все предметы с пола в воздух в одну бесформенную массу и оправил мусор в коридор. При этом лезвия ножей не уступали в давлении. Он управлял телекинезом как руками. Свободно и не напрягаясь. Карлик опять издал серию шипящих звуков. Посмотрел на Дока, затем на меня. Док, с прижатым лезвием медленно двинулся ко мне. Присев, он перевернул меня лицом вниз. Нож, держащий меня под контролем, вылетел из помещения. Карлик поверил в мою бессознательность. Я как мог, изобразил безжизненное тело. Док показал на запекшуюся кровь на моем затылке и обратился к карлику:

– Вот. Надо зашить или склеить. Той изолентой.

Карлик понимающе кивнул и в комнату влетел комок чёрной изоленты. Комок упал на мою спину. Док продолжил:

– Спасибо. Провод нужен, чтобы связать его руки, – Док поднял мои руки и сцепил их за спиной, показав карлику. Тот кивнул и влетел моток скрученного провода, упавшего рядом со мной.

– Теперь нужны папиросы, – Док зачем то задрал мою голову и ткнул пальцами в ноздри моего носа. – Папиросы сюда. Что бы больно не было.

Влетело несколько пачек сигарет и папирос. Док выбрал нужные пачки и, указывая на остальные, сказал:

– Всё. Это не нужно.

Пачки тут же вылетели, и карлик продолжил наблюдать. Док приготовился к операции, а я приготовился к роле пациента. Док не сильно связал мне руки за спиной. И принялся рвать изоленту на куски длиной сантиметров по десять. Карлик, не собирался уходить и внимательно следил за действиями Дока. Док принялся ковыряться в моем затылке и я, поддерживая легенду, принялся орать от боли и вырываться из пут.

– Вот, видите? – Закричал Док, – Это очень больная процедура. Если не использовать папиросы, он может умереть, – с этими словами Док принялся втыкать в мои ноздри папиросы. Я представлял собой ужасное зрелище. Жертву маньяка. Руки связаны за спиной. Голова обклеена изолентой и из каждой ноздри торчат папиросы, штук по пять. Док постарался, как мог.

– Всё. Завтра будет здоров, – сказал Док, – он скоро уснёт от действия папирос.

Карлик с любопытством посмотрел на хирургическое вмешательство Дока и довольно прошипел серию звуков. После чего неуклюже вышел, забрав ножи с собой. Как только дверь захлопнулась, я выплюнул гвоздь и со всей мочи выдохнул через нос. Папиросы разлетелись по полу перед носом.

– Ну, Док, спасибо! Надеюсь, в жизни ты больше похож на врача, чем с минуту назад, – Док развязал провод и я, уперевшись руками в пол, отжался и присел. В носу свербило от табака и я чихнул.

– Будь здоров, – Белка улыбался беззубым ртом, – я еле сдержался от смеха, когда смотрел, как Док шпигует твой нос папиросами.

– Я рад, что пробудил в вас чувство юмора, – я снова чихнул.

– Я не мог ничего придумать насчёт папирос. Ляпнул то, что в голову пришло. – Док оправдывался и, тем не менее, улыбался.

Я посмотрел на солдата. Отсутствие его зубов привлекало внимание, и я не удержался и спросил:

– Это они так?

Солдат перестал улыбаться и ответил с обидой:

– Это бюреры развлекаются. Их детки тренируются на нас во владении телекинезом.

– Сволочи.

– Если выберемся, я взорву это логово к чёрту, – Белка гневно посмотрел на дверь.

– Ладно, пора за работу. Где они хранят все наши вещи и припасы? – Я обращался ко всем присутствующим.

– Из наших вещей и оружия они делают что-то похожее на алтарь. Там много всего. Коридор завершается входом в зал жертвоприношений. До него примерно метров сто. По пути есть комнаты, с такими же дверями как у нас. Здесь было несколько камер. Но пленных поубавилось, и теперь кроме нашей, камеры пустуют. – Док как старик Хоттабыч погладил свою бороду. – Я был несколько раз в зале. Но сам процесс не видел. Бюреры уводили меня незадолго до пиршества. Кто является их божеством, я не знаю, – предугадывая мой вопрос, сказал Док.

– Ясно. Значит так. Зачистите оба конца провода, а я подготовлю остальное. Док и Белка энергично принялись снимать с провода изоляцию. Я принялся с усердием стачивать концы гвоздя о бетон пола. Это была долгая процедура. Меня сменил солдат. Я тем временем собрал папиросы в кучу и принялся вытряхивать их содержимое. Бумажный цилиндрик был великоват в диаметре. Я разлепил два цилиндрика, и две бумажки соединил вместе, положив одну на другую. Все папиросы освободил от верхнего слоя папиросной бумаги и сложил их в кучку. Наконец процедуры с гвоздем закончились. Он приобрел нужную форму в виде латинской буквы «U». Один из концов гвоздя я обмотал заготовкой из цилиндриков и, взяв провод, начал наматывать на него виток за витком. Получив первый слой, я обмотал его тонкой папиросной бумагой и продолжил наматывание. Док удивленно смотрел за моими действиями и, поняв их назначение, одобрительно закивал: