Текст книги "Отцы и сыновья"

Автор книги: Иван Тургенев

Соавторы: Брайен Фрил
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Брайен Фрил
Отцы и сыновья
(По мотивам романа И. С. Тургенева «Отцы и дети»)

ТОМУ И ЮЛИИ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Пьеса в двух действиях

Fathers and Sons by Brian Friel (1987)

Действующие лица:

Аркадий Николаевич Кирсанов, 22 года, студент.

Евгений Васильевич Базаров, 22 года, студент.

Николай Петрович Кирсанов, 44 года, отец Аркадия, помещик.

Павел Петрович Кирсанов, 45 лет, дядя Аркадия, отставной капитан.

Василий Иванович Базаров, отец Базарова, ему за шестьдесят, отставной полковой лекарь.

Арина Власьевна Базарова, ей за пятьдесят, мать Базарова.

Федосья Николаевна (Фенечка), 23 года, любовница Николая.

Анна Сергеевна Одинцова, 29 лет, помещица, вдова.

Катя , 18 лет, сестра Анны.

Княжна Ольга, ей за семьдесят, тетушка Анны.

Дуняша , ей за двадцать, прислуга в доме Кирсановых.

Прокофьич , ему за шестьдесят, слуга в доме Кирсановых.

Петр , 19 лет, слуга в доме Кирсановых.

Тимофеич , ему за шестьдесят, слуга в доме Базаровых.

Федька , 16 лет, слуга в доме Базаровых.

Музыка:

Действие первое:

Сцена первая – «Романс» для скрипки с оркестром Бетховена, фа-мажор, опус. 50;

Сцена вторая – фортепианные дуэты. Марши в военном стиле.

Действие второе:

Сцена первая – «Романс» Бетховена, си-мажор, опус 40;

Сцена вторая – то же, что и в первой сцене первого действии;

Сцена третья – Те Deum Laudamus;

Сцена четвертая – «Пей только за мое здравие» (вокал и фортепиано);

«Пей только за мое здравие» (фортепиано и аккордеон).

Премьера пьесы «Отцы и сыновья» состоялась в Лондоне в театре Литтелтон 8 июля 1987 года.

Действие первое

Картина первая

До начала действия слышатся звуки «Романса» Бетховена в фа-мажоре, опус 50, исполняемого Николаем на виолончели. Ранний полдень в мае 1859 года.

Лужайка перед домом Кирсанова. В глубине сцены видна гостиная. Вдоль дома – веранда с двумя ступеньками, ведущими в сад. Перед верандой – цветы в горшках. На переднем плане – беседка. Справа и слева от зрителей – различного рода стулья и табуретки. Действующие лица выходят либо слева, со стороны дворовых построек, либо из дома. Николай играет на виолончели в гостиной. Фенечка сидит в беседке и вяжет что-то для малыша, который рядом с ней спит в коляске. Она молодая привлекательная женщина с внутренним достоинством и уверенностью; поскольку она уже не прислуга, но еще не хозяйка в доме, чувствует себя несколько неловко. Время от времени заглядывает в коляску. Откладывает вязание, закрывает глаза и слушает музыку. Входит Дуняша с корзиной белья. Полная, добродушная девушка, открытая и практичная. Хохотунья

Дуняша. О боже, эта жара доконала меня. И как вы ее выносите?

Фенечка. Покрыли бы голову чем-нибудь.

Дуняша. Я встретила нового приказчика, там, у белья. Вы знаете его?

Фенечка. Только с виду.

Дуняша. Ну и красавчик же. Век бы на него глазела – напомаженные усы и томные карие глаза. Усы-то красивые заметили?

Фенечка. Дуняша!

Дуняша усаживается рядом с ней. Фенечка снова начинает вязать.

Дуняша. Право же! Только помани меня пальчиком… побежала б за ним как собачонка. Так вот, смотрит он на меня и говорит: «Ты никак в обморок собралась упасть, малышка?» Чувствительно, да? – «Малышка». А я говорю: «Вот еще больно надо – падать в обморок?» – «Ну, – говорит – смотри как покраснела, того и гляди – лопнешь».

Фенечка(смеется). Полно вам. Вечно вы что-нибудь выдумаете.

Дуняша. Вот вам истинный крест. (Смотрит в коляску.) Привет, Митя. Как чувствуешь себя сегодня, миленький? Здоров? (Распрямляется, наслаждаясь лучами солнца.) Хорошо. Будет, должно быть, очень жаркий май. (Закрывает глаза.) Это что, он на этой большой скрипке играет?

Фенечка. Виолончель это, вы прекрасно знаете.

Дуняша. Ничего, красивый мотив, да? Только чуток грустный… как он сам.

Фенечка. А он грустный?

Дуняша. Вам виднее. Не для танцев.

Фенечка. Я слышала, вы вчера весь вечер плясали.

Дуняша. До пяти утра. Ох, как хорошо печет!

Фенечка. Ну и как?

Дуняша. Хотите знать, приглянулся ли кто-нибудь? (Садится.) Вот скажите, Фенечка, помните тех парней, когда мы вместе ходили с вами на танцы – помните, как смеялись и как весело было?

Фенечка. Помню.

Дуняша. Ну и куда они все подевались, эти парни? У них что, нет братьев? Теперь приходят только одни полупьяные жеребцы.

Только и знают что сказать: «Бог ты мой, какое богатое тело!»

Фенечка смеется.

Правда. Так вот и сказал вчера этот верзила. А если бы не он, то другой сказал бы, какой-нибудь старый греховодник, глаза полузакрыты, а руки так и шарят по заднице.

Видит, как Павел входит с книгой под мышкой.

Быстро встает. Павел типичный «европеизированный» русский девятнадцатого века – одевается на английский манер, говорит по-французски.

Внешне поникший, однако способен на сильные и глубокие чувства.

Боже, Портновский манекен идет. Должно быть вас заметил.

Фенечка. Не уходите, Дуняша. Останьтесь со мной.

Дуняша. Вам в самый раз управиться с этим старым козлом. А мое место на кухне.

Фенечка. Прошу вас.

Дуняша. Уж больно вы мягки. Сказали б ему, чтоб убирался подальше.

Она поднимается, делает реверанс и быстро уходит, оставив корзину.

В отношениях Фенечки и Павла есть определенная неловкость. Он смотрит на коляску, затем на Фенечку.

Павел. Мешаю?

Фенечка. Нет. Вовсе нет.

Павел. Мне хотелось только попросить вас… сегодня, кажется, в город посылают?..

Фенечка. Да.

Павел. Велите купить для меня…

Фенечка. Чего купить?

Павел. Чаю. Зеленого чаю. Пожалуйста.

Фенечка. Конечно.

Павел. Полфунта довольно будет, я полагаю.

Фенечка. Слушаю-с.

Павел. Merci bien[1]1
  Большое спасибо (франц.).


[Закрыть]. (Склонившись над коляской.) Экой бутуз. У него сильные пальчики. Может, будет виолончелистом, как отец. Как вам ваша новая спальня, Фенечка?

Фенечка. Замечательная. Солнце с самого раннего утра.

Павел. Я часто вижу ночью свет в вашем окне.

Она встает и собирает вещи.

Фенечка. Это их светлость – зубик режется. Ну, говори, негодник, режется у тебя зубик? Не даешь спать мамочке ночью?

Павел. Ти es tres belle[2]2
  Ты очень красивая (франц.).


[Закрыть].

Фенечка. Что?

Павел. Гляньте, не хочет отпускать меня.

Фенечка. Ну, отпусти же дядю, Митя.

Павел. Фенечка…

Фенечка. Снесу его, пожалуй, в дом. Солнце больно сильно печет.

Павел. Я хочу только сказать…

Его прерывает появление Прокофьича слева. Он старый слуга, ведет себя исключительно официально и с достоинством; однако в данный момент крайне взволнован и даже можно сказать растерян, поэтому практически бежит и громко объявляет:

Прокофьич. Прибыли! Вернулись! Молодой барин, Аркадий, вернулись!

Павел. Рано как! Должно быть, мчались на всех парах!

Прокофьич. Тарантас уж здесь стоит! Вернулись! Вернулись!

Павел. Повеселей будет теперь.

Фенечка. Да.

Павел. Фенечка, простите меня, если…

Прокофьич. Тарантас здесь! Молодой барин Аркадий прибыли! Аркадий приехали домой из Петербурга.

Прокофьич уже на веранде и кричит в гостиную, Появляется Н иколай с виолончелью в руке.

Он немного прихрамывает. Добрый, благородный, временами рассеянный и неловкий, но всегда хорошо ориентируется в происходящем.

Тарантас здесь! Аркадий дома! Вернулись! Вернулись!

Павел. Ну будет, Прокофьич, мы слышим тебя.

Николай. Слышали новость?

Павел. Вроде бы да.

Николай. Аркадий приехал из Петербурга. Замечательно! Где Петр? Петр! Ну помогите же кто-нибудь ему с багажом. Пойди и встреть его, Павел. (Фенечке.) Он, видимо, проголодался с дороги. Нет никакого порядка в доме. Так гостей не встречают. Петр! Нет, мне придется вздуть этого бездельника.

Общее замешательство. Прокофьич ринулся влево. Дуняша врывается и хватает свою корзину.

Дуняша (доверительно Фенечке). Друг с ним приехал! Ну, держись теперь! О боже милостивый!

Фенечка. Внесите, пожалуйста коляску в дом, Дуняша!

Дуняша. Вот погодите, увидите его! Смуглое божество! Иисусе, неужели настал мой час?!

Павел. Кого это он с собой привез, Николай?

Николай. Дуняша, скажи Петру, чтобы он немедленно явился!

Она убегает с коляской и корзиной.

Да с ним приехал его друг – молодой человек… его зовут… как его зовут… прости, Павел, забыл. Нет, я, право, прогоню этого негодяя.

Входит Аркадий.

А! Вот и он! Аркадий! Аркадий! Аркадий. Папаша! Ну как ты!

Отец и сын тепло обнимают друг друга. Аркадий все большее начинает походить на отца. Прокофьич с чемоданами в руках стоит в глубине сцены и сияет от радости.

Николай. С возвращением домой! С приездом, дорогой кандидат!

Аркадий. Спасибо!

Николай. Дай мне взглянуть на тебя. Изменился. Никак похудел? Совсем другим стал. Ты голоден? Бледный… да… очень бледный.

Аркадий. Ясно дело – ученье да экзамены. Теперь отдохнуть надо, как следует. Дядюшка!

Павел. С возвращением, Аркадий!

Аркадий. Очень рад тебя видеть!

Тепло обнимают друг друга.

А… Фенечка. Это ведь Фенечка?

Фенечка. Она самая.

Николай. А кто же, как не она.

Аркадий. В самом деле. Рад видеть тебя, Фенечка.

Фенечка. И я, Аркадий.

Они обмениваются рукопожатием, и она уходит.

Николай. Прокофьич обычно едет так медленно, мы ждали тебя гораздо позже. Хорошо доехал?

Аркадий. Все в порядке. Папаша, я привез с собой друга.

Николай. Ты писал мне об этом в последнем письме. Прекрасно!

Аркадий. Его зовут Базаров.

Николай. Чудесно. Опять будет полон дом. Погоди-ка… увидишь свою комнату… обклеена новыми обоями. Павел выбирал рисунок.

Павел. Много было шума по этому ПОВОДУ.

Николай. Ну что ты! Разве?

Павел. Ну, немного-то было.

Аркадий. Его зовут Базаров – Евгений Васильевич Базаров. Пожалуйста, папаша, приласкай его.

Николай. Естественно, мы примем его со всею душой. Правда, Павел?

Аркадий. Я не могу тебе выразить, до какой степени я дорожу его дружбой.

Павел. Он тоже закончил курс?

Аркадий. Заканчивает в будущем году. Изучает естественные науки и медицину. Пожалуй, один из самых блестящих умов, каких мне довелось знать.

Николай. Ладно, блестящий Базаров будет таким же желанным, как и ты… почти таким же.

Аркадий Дядюшка, пойди и поприветствуй его, пожалуйста.

Павел(Аркадию). Ну что я говорил? Вечный мальчик на побегушках. Plus да change[3]3
  Не меняется (франц.).


[Закрыть].

Павел уходит, Прокофьич собирается следовать за ним.

Николай. Посмотри-ка, как хорошо выглядит Прокофьич.

Аркадий. Прокофьич совсем не меняется. Спасибо, что приехал за нами.

Прокофьич. Пожалуйста. Завтра утром пойдем искать птичьи гнезда.

Аркадий. Обязательно. Покажем Базарову все хорошие места.

Прокофьич. Может, нам лучше вначале вдвоем, а потом мы…

Павел(за сценой). Прокофьич!

Прокофьич. Иду, барин. (Аркадию.) Уж как я рад, Аркадий, что ты снова дома.

Аркадий. Спасибо.

Прокофьич уходит влево.

Птичьи гнезда. Думает, что я все еще ребенок.

Николай. Да и я, пожалуй, в какой-то степени тоже так думаю.

Аркадий. Я намеренно упомянул Базарова, потому что они не очень ладили дорогой. Прокофьич крепко держится за старое, старые правила этикета. (Он снова обнимает отца.) Очень, очень рад видеть тебя, папаша.

Николай. Спасибо тебе.

Аркадий. Ты свежо выглядишь.

Николай. Свежо? В мои-то годы?

Аркадий. Да и дядюшка тоже. Что он теперь поделывает?

Николай. Ну, ты же знаешь Павла – ищет, как убить время, по его собственному выражению, гуляет… читает… (Шепотом.) Ходит к английскому портному и французскому парикмахеру… предается своим тайным мыслям… (Быстро оглядывается по сторонам.) Аркадий, тут есть одно дело… пока мы одни… неловко об этом говорить…

Аркадий. О Фенечке.

Николай. Ш-ш-ш! Откуда ты знаешь?

Аркадий. Интуиция.

Николай. Да, о Фенечке. Ты же знаешь Фенечку? Ну, что это я – конечно, знаешь! Так вот, думаю, тебе известно, я уже давно к ней неравнодушен. Ее мать была лучшей экономкой, из тех, какие у нас бывали, а после ее смерти Фенечка взяла на себя все ее обязанности и исполняла их с большим знанием дела и умением, а лет-то ей всего… двадцать три, на год старше тебя. Я ей в отцы гожусь, а, каково? Ха-ха. Как бы то ни было, я давно уже к ней привязан. Да, и попросил ее переехать из сырой квартиры, что над прачечной, в большой дом. Говорю сейчас об этом, отчасти потому, Аркадий, что боюсь… ты будешь осуждать ее.

Аркадий. Я буду осуждать Фенечку?

Николай. Надеюсь, ты не очень будешь против, Аркадий.

Аркадий. Против? Чего это ради я должен быть против?

Николай. Ну, потому что… ну, я подумал, что… Так или иначе, на самом деле, причина, по которой я поселил ее в этом доме, и я хочу, чтобы ты знал об этом… причина заключается в том, я очень люблю эту девушку, Аркадий… и считаю порядочным и правильным, чтобы она жила в этом доме после того… (Пауза.) после того, как она родила ребенка.

Аркадий. Ребенка?

Николай. Это наш общий.

Аркадий. Ты хочешь сказать?..

Николай. Мальчик.

Аркадий. Ты и?..

Николай. Ему шесть месяцев.

Аркадий. У меня появился маленький брат.

Николай. Сводный.

Аркадий. Сводный.

Николай. Митя.

Аркадий. Митя.

Николай. Митя. Теперь ты все знаешь. Должен тебе сказать, что он вылитый я.

Аркадий вдруг смеется и обнимает отца.

Аркадий. Папаша, лучшей новости быть не может!

Николай. Правда?

Аркадий. Конечно, правда. Ах ты, хитрюга! Старый повеса! Ловко ты все это проделал! Поздравляю!

Николай. Ты не сердишься?

Аркадий. Сержусь? Господь с тобой, я так рад за тебя!

Николай. Спасибо тебе, сын. Спасибо. Мы не будем говорить об этом в присутствии Павла. Боюсь, что он не одобряет все это. С его понятиями о классовых и общественных приличиях.

Слева входят Павел и Базаров. Поговорим после.

Базаров – студент. Смуглый, худощавый, впечатлительный. Чувствует, что в этом доме он посторонний по своим политическим и общественным воззрениям, отсюда его высокомерие и резкость.

Аркадий. Вот и он! Проходи, Базаров! Подойди сюда. Дядюшка, вы уже, наверно, познакомились – Павел Петрович Кирсанов. А это мой отец, Николай Петрович Кирсанов. Евгений Васильевич Базаров.

Базаров официально кланяется.

Николай. Душевно рад и благодарен за доброе намерение посетить нас, Евгений Васильевич. Надеюсь, вы сможете провести у нас большую часть лета, а также надеюсь, что вам не наскучит наше общество.

Павел. Ты помнишь, в батюшкиной дивизии был лекарь Базаров? Так этот лекарь, он говорит, его отец.

Николай. Правда? Боже мой, как тесен… как…

Павел. Extraordinaire, n'est се pas?[4]4
  Невероятно, не так ли? (франц.)


[Закрыть]

Николай В самом деле. Вы же тоже будете доктором? Прекрасно. Отлично. Садитесь. Садитесь. Устали, должно быть, с дороги.

Базаров. Я предпочитаю стоять.

Николай. Конечно. Лучше постоять. Размять ноги. Непременно… Надо постоять… Значит так… как бы получше все это устроить… Чай можно накрыть здесь. Затем молодые люди могут отдохнуть, а ужинать будем в семь. Хорошо? Петр! Ну ведь нарочно прячется от меня. Это уже не шутки. Дуняша! Ох, если бы вы знали, как все труднее становится управлять. Ну разве я преувеличиваю, Павел? Старая система… конечно, в ней были свои изъяны. А что теперь?.. Теперь я отдаю всю землю крестьянам, чтобы они возделывали ее – дарю им ее. Но будут ли они возделывать ее даже для себя? Я бы очень хотел, Аркадий, чтобы ты вник в это дело. В мои годы это становится непосильным для меня… к сожалению. (Дуняше.) Ах, Дуняша. Принеси сюда самовар.

Павел. Для меня какао, s'il vous plait[5]5
  Пожалуйста (франц.).


[Закрыть].

Николай. И возьми в буфете бутылку темного хереса. Молодые люди, возможно, хотят… этого… покутить!

Дуняша пристально смотрит на Базарова.

Аркадий. Тебе хочется покутить, Базаров? Да, нам бы хотелось покутить, папаша.

Николай. Дуняша!

Дуняша. Что, барин?

Николай. Темного хересу. В буфете. И бокалы.

Она уходит в дом.

Что творится с этой девицей? А как поживает ваш батюшка, Евгений Васильевич?

Базаров смотрит на него отсутствующим взглядом. Пауза.

Ваш батюшка – он здоров?

Базаров. Полагаю, что да. Я его три года не видел.

Николай. Он ведь был в отъезде – да?.. Путешествовал?

Базаров. Ничего не знаю о этом.

Николай. А-а!

Базаров. Три года не видел его, потому что не был дома с тех пор, как поступил в университет.

Молчание.

Аркадий(быстро). Дайте-ка я расскажу вам об этом типе. В этом году он снова завоевал золотую медаль за ораторское искусство – третий год подряд. Николай. Замечательно!

Аркадий. Он также… (Базарову.) Нет, дай мне договорить… он также президент философского общества и редактор журнала. На редкость радикальное издание – университетское начальство запретило оба номера в этом году! Нас вызывали на дисциплинарный совет… помнишь? «Революционеры! Проклятые революционеры!»

Николай. Ораторское искусство – превосходная дисциплина. Превосходная! Я очень одобряю… это… это… ораторское искусство.

Павел. И на какую же тему вы… ораторствуете?

Базаров. Политика. Философия.

Павел. У этих предметов есть кое-что общее, так ведь?

Аркадий. Ну, будет, дядюшка. Ты же сам знаешь, что есть.

Павел(Базарову). И ваша философия?..

Аркадий. Нигилизм.

Павел. Как?

Аркадий. Нигилизм, дядюшка. Базаров – нигилист. И я тоже.

Николай. Интересное слово. Это от латинского – nihil, ничего, сколько я могу судить. Стало быть, это человек, который ничего не уважает. Абсолютно ничего.

Аркадий. Это человек, который ко всему относится с критической точки зрения.

Павел. Не все ли равно.

Аркадий. Нет, не все равно, дядюшка! Не надо понимать так примитивно!

Павел. Я – примитивно? Помилуй Бог!

Аркадий. Нигилизм начинается там, где подвергаются сомнению все идеи и принципы, как бы почитаемы они ни были. А это неизбежно приводит к выводу, что мир должен быть создан заново. (Базарову.) Я достаточно точно изложил нашу позицию, так ведь?

Базаров с безразличием пожимает плечами и разводит руками.

Павел. Итак, вы верите только в науку?

Аркадий. Мы ни во что не верим. В науку можно верить не более, чем в погоду, или земледелие, или плаванье.

Николай. Я должен сказать тебе, что земледелие теперь уже совсем не то, что прежде. За прошедшие пять лет я увидел, как техника земледелия шагнула вперед…

Аркадий. Я бы попросил тебя, папаша, не отвлекать нас от темы своими наивными замечаниями.

Николай. Прости.

Павел. Позвольте тогда простой вопрос: если вы отвергаете все принятые принципы[6]6
  Павел произносит слово «принцип» на французский манер, «с» вместо «ц» и с ударением на последнем слоге.


[Закрыть] и правила, что двигает вашим поведением?

Аркадий. Я не понимаю, что значит этот простой вопрос.

Павел. В силу чего вы действуете?

Аркадий. Мы действуем в силу того, что признаем полезным. Полезное – сохранять, неполезное – выкидывать за борт. Однако самое полезное, что мы можем делать, это отрицать, отметать, отвергать.

Павел. Все?

Аркадий. Все, что не имеет пользы.

Павел. Все принятые нормы, всё – искусство, науку?

Аркадий. А какая от них польза? Все на свалку.

Павел. Вот так, с цивилизацией уже расправились.

Николай. Неприятие, Аркадий, несомненно означает разрушение, однако несомненно и то, что мы должны не только разрушать, но и строить.

Аркадий. Сперва нужно место расчистить. На данном этапе нашей эволюции мы не имеем права предаваться собственным фантазиям.

Николай. Я не о фантазиях говорю.

Аркадий. Иногда трудно понять, о чем ты говоришь, папаша.

Павел. И когда же вы начнете проповедовать открыто свое новое евангелие?

Аркадий. Мы люди действия. Мы не проповедники. Так, Базаров? Мы не собираемся…

Павел. Разве вы теперь не проповедуете? (Николаю.) Все это вздор, скучный старый материалистический вздор, который я слышал уже сотни раз.

Аркадий. Мы знаем, что в мире есть голод и бедность; мы знаем, что политики берут взятки; мы знаем, что судебная система коррумпирована. Все это мы знаем. И нам надоело слушать этих «либералов» и «прогрессистов»…

Павел. Итак, вы определили все социальные пороки…

Николай. Дай ему договорить, Павел.

Павел. Я бы предпочел, чтобы Евгений Васильевич сам бы рассказал обо всем этом. (Аркадию.) И никакой созидательной программы у вас нет?

Базаров. И никакой созидательной программы у нас нет.

Павел. Кроме как бранить тех, которые заняты созиданием.

Базаров. Да, бранить тех, кто заняты созиданием.

Павел. И это называется нигилизмом.

Базаров. И это называется нигилизмом. Увлекательная дискуссия, можно сказать, подошла к концу, так?

Павел. Incroyable[7]7
  Невероятно (франц.).


[Закрыть]. Я бы хотел знать, правильно ли я понял…

Николай. Уверен, что ты все понял правильно. Давайте на этом закончим.

Павел. Вначале наши спасители уничтожат страну, а затем они переделают страну. Но, может быть, найдется какой-нибудь здравый человек, который скажет, что наши спасители – просто болтуны, болтуны с золотой медалью?

Базаров. Мой дед был крепостным, Павел Петрович. Полагаю, что я имею некоторое представление о русском народе.

Павел. Уверен, что у вас есть очень…

Базаров. Да, полагаю, что у меня есть, по крайней мере, такое же точное и сочувственное понимание их нужд и терпеливых ожиданий, на которое претендуют эти провинциальные аристократы, что рядятся в английские одежды и следуют английским обычаям. Вся их цивилизация заключается в употреблении нескольких избитых французских фраз и бесконечных разговорах о матушке России. На деле же они и с места не сдвинутся, чтобы сделать что-нибудь для «Ыеп public»[8]8
  Общественное благо (франц.).


[Закрыть], как они сами выражаются.

Павел. Думаю, вы нарочно пытаетесь…

Базаров. Слова, которые с такой легкостью слетают с уст вам подобных, – либерализм, прогресс, принципы, цивилизация – эти слова не имеют никакого смысла в России. Это все заимствованные слова. России они даром не нужны. А вот что нужно русскому человеку… и это могут дать только конкретные действия… Так вот, русскому человеку нужен кусок хлеба, чтобы положить себе в рот. Но прежде чем положить этот кусок в рот, надо вспахать землю… и вспахать глубоко.

Николай. А знаешь, он прав: пахота – очень важная составная земледельческого цикла. (Аркадию.) Прости, я не…

Павел. Итак, вы вдвоем собираетесь реформировать Россию.

Базаров. Переделать Россию. Да.

Павел. С применением силы?

Базаров(пожимая плечами). Если понадобится.

Аркадий. Все, что необходимо, так это несколько преданных людей. От копеечной свечки Москва сгорела, дядюшка.

Николай. Должен сказать, что это так.

Павел. Ради бога, Николай, ты ничего в этом не понимаешь.

Николай. Прости, Павел, но Москва действительно сгорела от копеечной свечки. Это исторический факт. Отец приводил цитату из достоверного источника. (Обращаясь к Фенечке и Дуняше, которые только что вошли с подносом и самоваром.) А! Фенечка! Очень хорошо! Великолепно! Отлично! Очень вовремя – как раз, когда мы пришли к пониманию наших позиций. Херес принесла? Прекрасно. (Дуняше.) Поставь поднос вон там. Спасибо. Спасибо. Фенечка, ты еще не знакома с другом Аркадия? Евгений Васильевич Базаров.

Базаров. Рад с вами познакомиться.

Фенечка. Добро пожаловать.

Базаров. Спасибо.

Аркадий. Доктор Базаров… без пяти минут доктор.

Фенечка. Добро пожаловать, доктор.

Николай(Дуняше, которая пристально смотрит на Базарова). Дуняша, поставь, пожалуйста, поднос на стул.

Дуняша. Ах, да… конечно.

Николай. Это, кажется, тебе, Павел. (Имеет в виду какао.)

Павел. Спасибо.

В то время как передаются чашки по кругу, А р кадий разговаривает сФенечкой.

Аркадий. Поздравляю.

Она в недоумении.

С новорожденным.

Фенечка. Ох! (Бросает быстрый взгляд па Николая.)

Аркадий. Он только что сказал мне об этом.

Фенечка. Он не знал, как вы это воспримете.

Аркадий. Я рад за вас обоих. Фенечка. Спасибо.

Николай чувствует, что между Фенечкой и Аркадием происходит приватный разговор.

Николай. Ты посидишь с нами, Фенечка, а?

Фенечка. Не сейчас. Надо выкупать Митю и уложить его спать. Я приду попозже. Николай. Будь добра.

Фенечка уходит.

Дуняша. Еще чего-нибудь надо? Николай. Да, нет, пожалуй, больше ничего.

Она стоит неподвижно и в упор смотрит на Базарова.

Спасибо.

Дуняша уходит.

С девицей что-то происходит сегодня. Теперь по поводу наших планов на ближайшее время. Кое-что у нас для вас приготовлено. На следующей неделе в понедельник у нас официальные гости. Это длинная и довольно запутанная история…

Павел. Все очень просто: в честь вашего приезда у нас будет прием.

Аркадий. Замечательно!

Николай. Несколько недель назад совершенно неожиданно нас посетила одна молодая особа – Анна Сергеевна Одинцова. (Базарову.) Странная фамилия, – Одинцова. Знакома вам эта фамилия?

Базаров(не слушая). Нет.

Николай. Признаться, я тоже до этого не слышал о ней. Так вот, выясняется, что мать этой молодой особы, царствие ей небесное, и моя жена, и ей царствие небесное, в девичестве были очень близкими подругами. Но как часто бывает, после замужества потеряли из виду друг друга. Короче говоря, Анна Сергеевна, перебирая в мансарде старые вещи…

Павел. Можно сахару?

Николай …наткнулась на связку писем твоей доброй матушки Марии, адресованных своей подруге, в то время молодой подруге. И Анна Сергеевна по доброте своей душевной подумала, что, может, мне будут интересны эти письма, поскольку в них часто упоминается мое имя. (Базарову.) Мать Аркадия и я в ту пору, как у нас говорят, женихались.

Базаров(не слушая). Да?

Павел. Сливки, пожалуйста.

Николай. Я бы очень хотел иметь эти письма, сказал я. И тогда сразу же, на следующей неделе, Анна Сергеевна Одинцова приехала и вручила мне Мариины послания, и провела у нас приятных пару часов… Так ведь было, Павел?

Павел. Мне показалась она очень… осторожной.

Николай. Тебе так показалось?

Павел. Обезвоженная какая-то. Ноль эмоций.

Аркадий. Дядюшка!

Николай. А мне она очень понравилась.

Аркадий. Какого она возраста?

Николай. Я мало в этом разбираюсь. Ну, может быть, ей лет этак…

Павел. Двадцать девять.

Аркадий. Интересно.

Николай. Да, интересная дама.

Павел. Страшно богата. Огромное поместье. И вдова.

Аркадий. Очень интересно.

Николай. Очень?.. О, я понимаю, что ты теперь имеешь в виду. Очень хорошо. Очень хорошо. Что же еще мы о ней знаем? Живет она со старой теткой, эксцентричной особой, какой-то княжной.

Павел. Ольгой.

Николай. Ольгой. И еще у ней есть младшая сестра… Как зовут сестру?

Павел. Катерина.

Николай. Точно – Катя. Все трое приедут в понедельник на следующей неделе. (Пауза.) И у нас будет замечательный вечер. (Пауза.) И мы чудесно проведем время. (Пауза.) Правда?

Павел. Извините меня. У меня болит голова, когда я долго сижу на солнце.

Николай. Через полчаса у нас встреча с новым приказчиком, Павел.

Павел. Я буду у себя.

Николай. Я приду к тебе через пару минут.

Похлопав Аркадия по плечу, Павел уходит.

Павла хлебом не корми, только дай подискутировать… любимое дело – пикировка. В нашем захолустье так легко опуститься, Евгений.

Базаров. Да.

Аркадий(быстро). Что было в этих письмах?

Николай. В письмах?

Аркадий. В письмах, где мама писала о тебе своей подруге.

Николай. А-а, эти… должен сказать, они были местами откровенными… очень откровенными, по правде сказать… по правде сказать, некоторые из них были абсолютно откровенными. На самом деле никогда ничего не знаешь про людей. У каждой души своя тайнопись. Своя маска.

Слева входит Петр. Ему девятнадцать, крайне нахальный и самоуверенный. Знает, что Николай любит его, и пользуется этим. В одном ухе серёжка. Волосы выкрашены в разные яркие цвета.

Петр. Звали меня, барин?

Николай. Чего тебе, Петр?

Петр. Вы посылали за мной.

Николай. Неужели?

Петр. Дуняша сказывала, я вам нужен.

Николай. Конечно звал, Петр. А ты, конечно, не слышал. (Базарову.) У Петра со слухом не все ладно.

Петр(обиженно). Со слухом у меня все в порядке. Я в конюшне корячился. Могли хоть сколько угодно кричать, все равно бы, барин, не докричались.

Николай. Ну, ладно, будет тебе, Петр. Ты лучше посмотри-ка, кто здесь.

Петр. Знаю. Коляску видел. С приездом, Аркадий.

Аркадий. Спасибо, Петр.

Николай. А это Евгений Васильевич, тоже почти что закончил курс.

Петр. Наше вам почтение, барин.

Базаров. Привет.

Николай. Как тебе нравится эта радуга на голове?

Аркадий. Так ходят петербургские пижоны, Петр.

Петр. Да знаю я. Только они здесь не знают этого.

Николай. А как тебе его голубая серьга?

Петр. Извините, барин, но это бирюза.

Николай. Прости меня, Петр, это бирюза. Прошу прощения. (Дает знак удалиться.) Ступай. Нет, постой. Забери этот поднос. Вывези коляску и поставь ее у заднего крыльца.

Петр. Слушаюсь, барин. Сказано – сделано.

Николай. «Сказано – сделано». Умрешь с ним.

Петр уходит.

Люблю этого наглеца. (Смотрит на часы.) Половина шестого. Надо бежать. Покажи Евгению гостевую. Умойтесь с дороги. Погуляйте. Отдохните. Словом, располагайтесь. Ужинать будем в семь. И еще раз вам обоим – добро пожаловать. (Уходит.)

Аркадий расстроен поведением друга – ему кажется, что он был слишком резок в разговоре с Павлом. Базаров этого не замечает. Он подходит к самовару.

Базаров. Откуда у него это хромота?

Аркадий. В молодости сломал ногу. Плохо срослась.

Базаров. Он мне нравится. Славный малый. Добряк. А что за отношения между ним и этой блондинкой?

Аркадий. Фенечкой? Это его любовница.

Базаров. Похоже на это.

Аркадий. Ты очень деликатен.

Базаров. У них давно отношения?

Аркадий. У нее от него ребенок.

Базаров. Миловидная женщина. Замечательное чувство собственного достоинства. Фенечка.

Аркадий. Ему следует на ней жениться.

Базаров. Кому нужна женитьба? Твой отец куда более прогрессивен, чем ты, мой друг. Сдается мне… если даже просто взглянуть на этот двор… сдается мне, помещик он не самый умелый в России. Но сердце у него доброе. Налить чаю?

Аркадий. Мне показалось, ты слишком резко обошелся с дядюшкой.

Базаров. Ну и чудище же он!

Аркадий. Твои замечания относительно избитых французских фраз и прочего в этом же роде звучали очень оскорбительно.

Базаров. Но это же настоящий шок столкнуться в бог знает какой глуши с этаким лондонским денди. Не представить себе? Да еще выслушивать его допотопные теории о «цивилизации» и «основах поведения»! Уродство какое-то!

Аркадий. Его считали самым красивым офицером и лучшим гимнастом к тому же.

Базаров. Нет, он даже не урод – просто карикатура какая-то.

Аркадий. В чин капитана произвели, когда ему исполнился всего лишь двадцать один год. Женщины были без ума от него. Где он только не бывал, чего он только не читал. Говорит на трех или четырех языках. Обедал однажды с Луи Филиппом. Долгие годы переписывался с герцогом Веллингтоном.

Базаров(имитируя интонацию Павла). Боже ты мой!

Аркадий. Затем, ему было лет двадцать пять тогда, влюбился – это была всепоглощающая страсть. Помню, как маленьким слышал эту историю. Она была княгиня, замужем, с ребенком.

На веранде появляется Дуняша и вытряхивает скатерть. Базаров делает вид, кто она машет ему ручкой, и он делает ответный жест. Дуняша удаляется с показной скромностью.

Базаров. У этой барышни, Дуняши, игривый взгляд.

Аркадий. С копной сверкающих золотистых волос. Когда она их распускала, «они падали ниже колен», как у принцессы из сказки. Они жили некоторое время вместе. Затем он ей наскучил. Она сбежала от него то ли в Германию, то ли во Францию, или еще куда. Просто исчезла. Он полетел, естественно, вслед, в течение десяти лет бегал за ней, как сумасшедший, по всей Европе. Затем кто-то сказал ему, что она умерла, скорей всего в состоянии помешательства, в одном из задрипанных пансионов Парижа.