Текст книги "Том 6. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь"

Автор книги: Иван Тургенев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

Прекрасную ей написали музыку на« Фридолина» ~сделался ее любовником, а? – В балладе Шиллера стремянный графа Савернского, Роберт, оклеветавший юного пажа графини, Фридолина, случайно погибает в плавильной печи вместо Фридолина, осужденного ревнивым графом на гибель; в чудесном спасении юноши граф видит руку провидения, убеждается в его невиновности и сам приводит его к ничего не подозревающей графине.

…какие твои мнения, убеждения…– Говоря, что Михалевич «придерживался еще фразеологии 30-х годов», Тургенев имел в виду время выработки «отвлеченного публицистического языка», когда создавался своеобразный «интеллигентский» общественно-политический словарь (см.: ВиноградовВ. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX вв. М., 1934, с. 231–232). «…обсуждению подвергаются уже вопросы не только бытия, но и вопросы действительности, философские догматы уступают место убеждениям. Это слово с конца 40-х годов (Белинский) становится термином, характерным для интеллигентского словаря» ( ЭйхенбаумБ. М. Лев Толстой. Л., 1928. Кн. 1, с. 186). О широком распространении слова «убеждения» (в форме множественного числа) для определения совокупности мыслей, воззрений в русской публицистике 40-х годов см.: СорокинЮ. С. Развитие словарного состава русского литературного языка 30-90-х годов XIX в. М.; Л., 1965, с. 512.

И я сжег всё, чему поклонялся…– В основу заключительного четверостишия из «довольно длинного стихотворения» Михалевича Тургенев положил предание об основателе государства франков Хлодвиге I (по французскому произношению Clovis, ок. 466–511), объединившем под своей властью все франкские племена и завоевавшем большую часть Галлии. Историк VI века Григорий Турский в своей «Истории франков» (кн. II, гл. 31) рассказывает, что после крупной победы Хлодвиг принял христианство и что крестивший его архиепископ Ремигий сказал ему: «Поклонись тому, что сжигал, и сожги то, чему поклонялся» (adora, quod incendisti, incende, quod adorasti). Эта фраза стала знаменитой и цитируется у многих историков Франции; Тургенев мог ее знать из классического труда Сисмонди (Histoire des Français, 1821, t. 1, p. 188), а также из сочинений Ф. Гизо и Ж. Мишле.

С оника, после многолетней разлуки…– «Сразу же, с первого шага». В XVIII веке и начале XIX в русском языке употреблялся термин некоторых азартных карточных игр, заимствованный из французского языка («sonica» в качестве наречия в значении «сразу», «с первой же ставки»; такое употребление встречается в нови-ковском «Трутне», 1769, и в «Пиковой даме» Пушкина). В дворянской среде пушкинского времени это слово употреблялось и в переносном значении. В этом значении оно появилось у Тургенева в «Дворянском гнезде» (в рукописи – в слитном написании), и в дальнейшем приняло типичную для русского языка форму наречия, образовавшегося из сочетания предлога «с» с непонятным существительным – оник. Отсюда и раздельное написание, которое, возможно, опирается на то, что в литературной речи XIX века еще было известно слово «оник», уменьшительное от «он» – старинного названия буквы «о». См. историю этого слова и примеры его употребления в русском литературном языке – в заметках С. О<жегова> в сборнике «Вопросы культуры речи», М., 1955. Вып. 1, с. 238–239.

…не бранись, Демосфен полтавский!– Рольстон в своем переводе романа сделал к этому месту пояснительное примечание: «Полтава – университетский город» (vol. I, p. 225). Тургенев разъяснил ему в письме от 24 июня (6 июля) 1869 г.: «Полтава – не университетский город, это – Харьков; но Полтава, так сказать, центр Малороссии, – вот почему Лаврецкий называет своего друга полтавским Демосфеном». Давая Михалевичу это шутливое прозвище устами Лаврецкого после длинного, но содержательного спора друзей, Тургенев хотел подчеркнуть истинное красноречие Михалевича на классический манер, сочетавшееся в нем с ярко национальными чертами характера. Это определение не сразу было найдено Тургеневым: в рукописи первоначально было – Цицерон, затем – Зенон из Гадяча.

…сравнил себя с птицей небесной, с лилией долины…– Михалевич пользуется известными библейскими образами (из Нового и Ветхого завета) («Взгляните на птиц небесных; они не сеют, не жнут, не собирают в житницы < …> Посмотрите на полевые лилии» – Еванг. от Матфея, гл. 6, 26–28; «лилия долины» – в «Песне песней», II, 1–2). Лаврецкий же, делая вид, что не понимает этих уподоблений, напоминает о лилии как об известном символе в геральдике, в частности – в гербе династии Бурбонов.

…стоя на балансе– на подножке тарантаса.

…религия, прогресс, человечность!.. – Опорным в данной трехчленной формуле является слово «прогресс», об эволюции значения которого между 1830-ми и 1860-ми годами см. заметку М. П. Алексеева – Т сб,3, с. 181–187.

…de populariser l’idée du cadastre.– Кадастр (поземельный) – способ определения размера поземельного налога на основе описей земельной собственности. «Наконец в нынешнем столетии почти все европейские державы признали кадастр единственной правильной основой для поземельного налога» ( ЛебедевВ. О поземельном налоге. СПб., 1868, с. 7). Этим и объясняется, что ниже (гл. XXXIII) рассуждения Паншина (« …мы больны оттого, что только наполовину сделались европейцами; чем мы ушиблись, тем мы и лечиться должны») тотчас же напомнили Лаврецкому «идею кадастра», которую поручено было популяризировать Паншину. Предварительные работы по установлению поземельных оценок были начаты министерством государственных имуществ в конце 30-х и начале 40-х годов, но производство кадастровых операций тогда еще не было облечено в форму закона.

Читали вы «Обермана»…– Когда В. Рольстон попросил разъяснить ему смысл этого вопроса Паншина, Тургенев отвечал переводчику (19 ноября (1 декабря) 1868 г.): «„Оберман“ – это заглавие одного романа вроде „Вертера“, написанного в начале этого века г-ном де Сенанкур; о нем вспомнили вновь лет пятнадцать тому назад. Жорж Санд даже написала к нему предисловие. Это помесь Вертера с Ж.-Ж. Руссо. По времени его появления это одно из первых произведений романтического и сентиментального направления». К этой справке Тургенева можно было бы добавить, что «Оберман» (1804) Сенанкура (1770–1846), строго говоря, не роман, а психологический автопортрет, изображенный в серии писем героя к неизвестному другу из уединенной швейцарской виллы. «Оберман» с предисловием Ж. Санд издан в 1840 г. (переиздавался в 1844, 1847, 1852, 1863, 1874 гг.).

…несколько стихотворений Лермонтова…– Заметив далее в скобках, что Пушкин «не успел еще опять войти в моду», Тургенев хотел подчеркнуть, как высоко ценили Лермонтова любители поэзии в начале 40-х годов. Белинский неоднократно сопоставлял Лермонтова с Пушкиным. В цикле статей о Пушкине он утверждал, что Лермонтов призван был выразить отличительные особенности нового времени: «Дух анализа, неукротимое стремление исследования, страстное, полное вражды и любви мышление сделались теперь жизнию всякой истинной поэзии. Вот в чем время опередило поэзию Пушкина и большую часть его произведений лишило того животрепещущего интереса, который возможен только как удовлетворительный ответ на тревожные, болезненные вопросы настоящего» ( Белинский,т. 7, с. 105 и 344). Герцен утверждал, что Лермонтов «полностью принадлежит к нашему поколению < …> Это уже не были идеи просвещенного либерализма, идеи прогресса, – то были сомнения, отрицания, мысли, полные ярости» ( Герцен,т. 7, с. 225). Чернышевский отметил в своем дневнике (запись от 17 января 1850 г.): «…ставлю Лермонтова выше Пушкина» ( Чернышевский,т. 1, с. 353).

…начал, по поводу известной «Думы», укорять и упрекать новейшее поколение…– «Дума» Лермонтова («Печально я гляжу на наше поколенье») впервые была напечатана в январской книжке «Отечественных записок» за 1839 год.

…Х<омяко>в признается…. – Алексей Степанович Хомяков (1804–1860) – поэт и публицист, один из теоретиков славянофильства. Хомяков утверждал в «Московском сборнике» (1847), что в своих ранних статьях он «говорил о ничтожестве всего, что сделано нами в науке и художествах, и о бессмысленном нашем незнании нашего быта и его начал» ( ХомяковА. С. Полное собрание сочинений. Изд. 3. М., 1900. Т. 1, с. 86). «Ничто не препятствует тому, чтобы Хомяков был упомянут», – писал Тургенев Рольстону 19 ноября (1 декабря) 1868 г. в ответ на его вопрос, можно ли оставить эту фразу в английском тексте.

…бывшей «панёвницы»…– Паневница – женщина-крестьянка, носящая паневу; обычно говорилось с оттенком пренебрежения. Панева – домотканная шерстяная клетчатая или полосатая юбка, которую носили замужние крестьянки.

Декокт– лекарственный отвар, питье из трав (от нем. Dekokt или лат. decoctum).

…блестящий и трудный этюд Герца.– Анри Герц (Henri Herz, 1806–1888), родом из Вены, популярный в 30-е – 50-е годы французский пианист и педагог (с 1842 г. – профессор Парижской консерватории), автор многих салонно-виртуозных сочинений.

…шумный штраусовский вальс….– Тургенев имеет в виду одно из модных в то время произведений Иоганна Штрауса (1804–1849), знаменитого венского композитора, одного из канонизаторов классической музыкальной формы вальса и других салонных танцев.

…ариею из «Лучии»…– Ария из оперы Доницетти «Лючия ди Ламмермур» (1835) в переложении для фортепьяно.

…чуть ли не о самом Меттернихе.– Речь идет о Меттернихе (Metternich, Clemens Wenzel, 1773–1859), знаменитом австрийском дипломате, долгие годы занимавшем должность канцлера и министра иностранных дел австрийской империи.

Знаете ли вы Son gelose или La ci darem или Mira la bianca luna?– «Son geloso» («Я ревную») – дуэт Амины и Эльвино из оперы В. Беллини (1801–1835) «Сомнамбула» (1831), действие 1, сцена 7; «La ci darem (la mano)» («Дай руку мне») – дуэт Дон-Жуана и Церлины из оперы В.-А Моцарта (1756–1791) «Дон-Жуан» (1787), действие 1, сцена 3; «Mira la bianca luna» («Смотри, вот бледная луна») – первая строка дуэта-ноктюрна для тенора и сопрано «Серенада», входящего в цикл из 12 вокальных произведений Д. Россини (1792–1868) «Музыкальные вечера» (Soirées musicales, 1835).

…сыграла две-три талъберговские вещицы…– Речь идет о фортепьянных произведениях Сигизмунда Тальберга (1812–1871), пианиста и композитора, представителя сложного виртуозного стиля, автора многочисленных «вариаций» и «фантазий» на темы из популярных опер Моцарта, Россини, Беллини и т. д.

…читала одни французские книжки~ предпочитала Поль де Кока…– Характеризуя невзыскательность литературных вкусов Варвары Павловны, Тургенев перечисляет всех наиболее известных французских писателей 1840-х годов и показывает, что ее интерес к этим писателям возрастал в последовательности, обратной их действительным достоинствам. Наиболее любимыми ею писателями оказались А. Дюма (см. текст, с. 153; об отношении Тургенева к «дюмасовщине» см. наст. изд., т, 4, с. 477), Поль Феваль (1817–1887) и Поль де Кок (1794–1871), занимательно описывавшие жизнь парижского мещанства, студентов, гризеток и т. д. в многочисленных романах, лишенных всякого психологического содержания.

…со стклянкой оподельдока…– Оподельдок – мазь для натирания суставов – средство против ревматизма.

…быть г-жою Дош…– Имеется в виду Мария Шарлотта Евгения Дош (1823–1900), французская актриса, знаменитая исполпительница роли куртизанки Маргариты Готье в драме А. Дюма «Дама с камелиями». Тургенев допустил здесь известный анахронизм, так как указанная роль была впервые исполнена М. Дош в 1852 г.

Накануне

Источники текста

Накануне. Повесть. Черновой автограф, начатый в Виши 16 (28) июня 1859 г. и законченный в Спасском 25 октября (6 ноября) 1859 г., 112 л. Хранится в ГПБ,фонд 795, ед. хр. 22; описание см.: Отчет Императорской публичной библиотеки за 1896 год. СПб., 1900, с. 198–199; ЗабороваР. Б. Рукописи И. С. Тургенева. Описание. Л., 1953, с. 18–19.

Фрагмент рукописи чернового автографа (л. 85). 1 л. Хранится в ГБЛ,фонд 306, картон 1, ед. хр. 3.

Действующие лица повести. 1 л. Хранится: Bibl Nat,Slave 88; фотокопия – ИРЛИ,Р. I, оп. 29, № 208. Опубликовано: Revue des Etudes slaves, 1925, т. V, в. 3–4, p. 247; Mazon,p. 18 (на французском языке) и Мазон,с. 67. См. наст. том, с. 305.

План новой повести. 5 л. Хранится: Bibl Nat,Slave 88; фотокопия – ИРЛИ,Р. I, оп. 29, № 208. Опубликовано: Revue des Etudes slaves, 1925, т. V, в. 3–4, p. 245–254; Мазон,с. 68–76.

Рус. Вестн,1860, т. XXV, кн. 1–2, с. 69–212.

Т, Соч, 1860–1861,т. IV, с. 301–456.

Т, Соч, 1865, ч.IV, с. 239–411.

Т, Соч, 1868–1871, ч.4, с. 261–428.

Т, Соч, 1874, ч.4, с. 257–424.

Т, Соч, 1880,т. 4, с. 1–170.

Т, ПСС, 1883,т. IV, с. 1–192.

Впервые опубликовано: Рус Вестн,1860–1861, том XXV, кн. 1–2, с. 69–212, с подписью «Ив. Тургенев» (ценз. разр. 18 января и 3 февраля 1860 г.).

Печатается по тексту Т, ПСС, 1883,с учетом списков опечаток, приложенных к Т, Соч, 1874и Т, Соч, 1880,с устранением опечаток, не замеченных Тургеневым, а также со следующими исправлениями по другим источникам:

Стр. 164, строка 43:«как очарованные; как очарованные, как мертвые» вместо «как очарованные; как мертвые» (по всем другим печатным источникам и черновому автографу).

Стр. 166, строки 43–44:«то умиление» вместо «то утомление» (по всем другим печатным источникам).

Стр. 172, строка 42:«и, не дождавшись» вместо «и, дождавшись» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865).

Стр. 174, строка 11:«промолвив» вместо «промолвил» (по Рус Вестн).

Стр. 176, строка 22:«неверным голосом» вместо «нервным голосам» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1860–1861, 1880).

Стр. 178, строка 15:«осталось» вместо «оставалось» (по всем другим печатным источникам и черновому автографу).

Стр. 179, строки 35–36:«ты идеалист, ты верить» вместо «ты веришь» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865).

Стр. 179, строка 37:«толкуешь о Шиллере» вместо «тоскуешь о Шиллере» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1860–1861, 1880).

Стр. 179, строка 39:«шутить… и… и…» вместо «шутить… и…» (по всем другим печатным источникам и черновому автографу).

Стр. 184, строка 32:«всё еще не без озлобления» вместо «всё не без озлобления» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 188, строка 9:«не позволяют этого» вместо «не позволяют?» (по всем другим печатным источникам и черновому автографу).

Стр. 191, строка 4:«этого не требую» вместо «это не требую» (по черновому автографу и Рус Вестн).

Стр. 201, строка 32:«скрытно» вместо «скрыто» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865, 1868–1871).

Стр. 207, строка 20:«больше» вместо «более» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865).

Стр. 211, строка 22:«это время» вместо «в это время» (по печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 214, строка 35:«забирала» вместо «собирала» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 215, строка 26:«поиграл» вместо «проиграл» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865, 1868–1871).

Стр. 216, строки 3–4:«Впереди шли» вместо «Впереди шла» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865).

Стр. 216, строка 34:«называются» вместо «называется» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865).

Стр. 219, строка 2:«присоседился» вместо «присоединился» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 220, строка 22:«не понимайт, что вы говорит» вместо «не понимает, что вы говорите» (по всем другим печатным источникам и черновому автографу).

Стр. 220, строка 24, и стр. 221, строка 7;«официр» вместо «офицер» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 224, строка 14:«далеко, далеко» вместо «далеко» (по черновому автографу, Рус Вестн, Т, Соч, 1860–1861, 1865,1868–1871).

Стр. 225, строка 11:«ничего, ничего» вместо «ничего, ничего, ничего» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 227, строки 13–14:«всю розу. Я с некоторых пор вижу странные сны. Что бы это значило?» вместо «всю розу» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 228, строка 36:«Да как же это» вместо «Да как это» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 231, строка 34:«огнистые» вместо «огненные» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 233, строка 17:«исчезала» вместо «исчезла» (по всем другим печатным источникам и черновому автографу).

Стр. 236, строка 1:«направился» вместо «отправился» (по всем другим печатным источникам и черновому автографу).

Стр. 238, строка 14:«его голос» вместо «ее голос» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 255, строка 41:«увидела» вместо «увидала» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 269, строка 37:«мог бы» вместо «мог» (по всем другим печатным источникам).

Стр. 276, строка 82:«как медведь с чурбаном» вместо «как медведь с чурбаком» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 284, строка 32:«Вон белеет» вместо «Вот белеет» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

Стр. 290, строка 16:«больное» вместо «большое» (по черновому автографу).

Стр. 294, строка 4:«Иной и важничает» вместо «Иной важничает» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч; 1880).

Стр. 295, строка 8:«лазоревые» вместо «лазуревые» (по черновому автографу и печатным источникам до Т, Соч, 1880).

I

Первоначальный замысел романа «Накануне» возник, по-видимому, в 1853 или 1854 году. В предисловии к собранию своих романов в издании 1880 г., вспоминая о своем пребывании в Спасском в годы ссылки и во время Крымской войны («почти весь 55-й год – так же как предшествовавшие три года»), Тургенев указывал: «Я собирался писать „Рудина“, но та задача, которую я потом постарался выполнить в „Накануне“, изредка возникала передо мною. Фигура главной героини, Елены, тогда еще нового типа в русской жизни, довольно ясно обрисовывалась в моем воображении; но недоставало героя, такого лица, которому Елена, при ее еще смутном, хотя сильном стремлении к свободе, могла предаться». Из этого затруднения Тургенева вывела рукопись его приятеля, соседа по имению В. Каратеева. Отправляясь в Крым в качестве офицера орловского ополчения и не надеясь вернуться оттуда живым, В. Каратеев передал Тургеневу небольшую тетрадку, в которой «беглыми штрихами было намечено то, что составило потом содержание „Накануне“». «Рассказ, впрочем, – отмечал Тургенев, – не был доведен до конца и обрывался круто. Каратеев, во время своего пребывания в Москве, влюбился в одну девушку, которая отвечала ему взаимностью; но, познакомившись с болгарином Катрановым (лицом, как я узнал впоследствии, некогда весьма известным и до сих пор не забытым на своей родине), полюбила его и уехала с ним в Болгарию, где он вскоре умер. История этой любви была передана искренне, хотя неумело… Одна только сцена, именно поездка в Царицыно, была набросана довольно живо – и я в моем романе сохранил ее главные черты».

Ознакомившись с рукописью В. Каратеева, Тургенев «невольно воскликнул: „Вот тот герой, которого я искал!“. Между тогдашними русскими такого еще не было». Тем не менее в этот момент у Тургенева еще не было мысли о монопольном использовании рукописи для своих творческих целей, так как В. Каратеев, по-видимому, просил его предварительно попытаться напечатать ее в каком-нибудь журнале. Во всяком случае такая попытка была предпринята Тургеневым. 29 октября (10 ноября) 1854 г., собираясь из Спасского в Петербург, он писал Н. А. Некрасову: «Я привезу с собою небольшую, но очень недурную повесть Каратеева (которого ты у меня видел)». Однако повесть в «Современнике» не появилась, и рукопись осталась у Тургенева.

В следующие несколько лет Тургенев, занятый созданием «Рудина» и «Дворянского гнезда» почти не обращается к замыслу нового романа. Первым документом, свидетельствующим о возобновлении работы над ним, является список действующих лиц, датируемый А. Мазоном январем 1858 г. (см.: Мазон,с. 66–67, а также: ТургеневИ. С. Накануне. Отцы и дети. Подготовка текста и комментарии М. К. Клемана. М.; Л.: Academie, 1936, с. 502–503). Этот список с обычными в творческой практике Тургенева краткими, но точными обозначениями возраста, семейного положения или профессии героев имел характер предварительного чернового наброска. Роман в нем по существу еще не имел заглавия. Первоначальное его название – «Инсаров» – зачеркнуто. Тургенев колебался также в выборе фамилий Берсенева и Инсарова. Первый сначала был назван Кандауровым, второй – по имени его прототипа – Катрановым, а потом Майдановым. Зоя Никитишна Мюллер, компаньонка Елены, фигурировала этом списке как вторая дочь Стаховых. Другой особенностью было соотнесение Берсенева с Каратеевым. На левом поле списка против фамилии Берсенева Тургенев сделал помету: «Карат —.» А. Мазон прочел эту помету как сокращенное написание фамилии Каратеев. М. К. Клеман, не располагавший автографом списка и руководствовавшийся, в сущности, окончательным текстом романа, предлагал читать ее как недописанное слово «кандидат» (см. комментарий М. К. Клемана в названном выше издании романов Тургенева, с. 504). Новое обращение к подлиннику списка подтверждает правоту А. Мазона. Написание «Карат<еев>» читается ясно.

Этот факт свидетельствует о том, что в начале 1858 года, а может быть в несколько позднее образы Берсенева и Шубина в творческом сознании Тургенева еще не были достаточно четкими. В предисловии к романам в издании 1880 г. Каратеев характеризуется как «романтик, энтузиаст, большой любитель литературы и музыки, одаренный притом своеобразным юмором, влюбчивый, впечатлительный и прямой», не нравившийся соседям «за вольнодумство и насмешливый язык». Именно эти черты личности Каратеева нашли полное воплощение в характере Шубина. Однако это произошло далеко не сразу. На ранней стадии обдумывания замысла романа Тургенев, по-видимому, предполагал воспользоваться ими для характеристики Берсенева. Образ же Шубина тогда был еще расплывчат и не имел реального прототипа. Слева против фамилии Шубина в черновом списке действующих лиц Тургенев написал: художник. Этими фактами подтверждается предположение Б. М. Энгельгардта о возможной связи первоначального замысла образа Шубина с теми впечатлениями, которые выносил Тургенев из бесед с Гончаровым о еще не написанном романе «Обрыв». Касаясь необоснованных обвинений в плагиате, неоднократно предъявлявшихся Тургеневу со стороны Гончарова, Б. М. Энгельгардт отмечал: «…все, что можно здесь допустить, это простое фиксирование внимания Тургенева под влиянием гончаровских рассказов и чтений на тех или иных явлениях жизни. Так, быть может, в связи с толками Гончарова о Райском Тургенев заинтересовался психологией художника и ввел Шубина в „Накануне“ как представителя искусства среди поклонников Елены» (Гончаров и Тургенев,с, 20).

Заметное оживление работы Тургенева над замыслом «Накануне» хронологически связано с окончанием «Дворянского гнезда». По свидетельству П. В. Анненкова, зимой 1858/59 года Тургенев в узком кругу знакомых неоднократно «читал < …> по вечерам отрывки из скомканной, неумелой, плохой рукописной повести», удивляя слушателей «своим участием к произведению, не заслуживающему никакого внимания» ( Анненков,с. 427). Это была все та же повесть Каратеева, которую вслед за этим, однако, Анненков называет – очевидно, вследствие ошибки памяти – «повестью некоего г. Катранова», а ее главного героя именует Николаем Каменским. Характеристика содержания повести Каратеева, известная по упомянутому выше предисловию к романам, дополнилась в новом пересказе Анненкова характерными деталями, существенно конкретизирующими представление об этой, по-видимому, навсегда утраченной первооснове романа. П. В. Анненков излагает содержание повести следующим образом:

«Повесть Катранова, озаглавленная „Московское семейство“, изображала пожилого немца, мучившего свою подругу, добродушную старушку Аграфену Степановну, и дочь от них, прелестную барышню, Катерину, которая не любила отца за грубое обращение с матерью. Дочь эта оказалась еще хорошей музыкантшей и очаровательной певицей. Повстречавшись на прогулке в окрестностях Москвы с молодым болгарином, Николаем Каменским, приехавшим для образования себя в Московский университет, и распознав в нем сразу честную, серьезную натуру, влюбилась в него; но он, по врожденной дикости, сторонился от нее. С помощью пения и музыкальных упражнений она скоро успела развить в нем привязанность к себе, вполне уничтожив его застенчивость и неповоротливость. Затем автору достаточно было трех полустраничек, чтобы поразить болгарина злой чахоткой в Москве, выслать его в Италию и там уморить, да и этого еще было мало. На тех же страничках автор помещает еще велеречивое предсмертное письмо болгарина к Катерине, которая получила его уже в Париже, куда выпросилась у отца для окончания своего музыкального образования, сулившего старику изрядные барыши в недальнем будущем. Вместе с письмом Каменского получено было в Париже и известие о кончине ее матери. Всё, что любила Катерина, разом уничтожилось вместе с планами ее явиться к больному в Италию и утешить его последние минуты своим присутствием. Повесть кончалась передачей факта, сухо, как обыкновенно кончаются рассказы, имеющие в виду изобразить „истинное происшествие“, но вот из каких слабых, едва намеченных штрихов создавалась в уме Тургенева сочная картина, развивающаяся в его „Накануне“» ( Анненков,с. 427–428).

Важнейшей причиной, стимулировавшей дальнейшую работу Тургенева над реализацией замысла «Накануне», явилось, по видимому, начало и бурное развитие острого идейного конфликта между либералами и разночинцами-демократами. В 1858 году статьей «Русский человек на rendez-vous» Чернышевский открыл полемику о «новых» и «лишних» людях. Статья была направлена против либералов, которые в условиях предстоявшей отмены крепостного права делали ставку не на революцию, а на реформы. Подвергнув критике людей рудинского типа за их неспособность к активным действиям в новых общественно-политических условиях, Чернышевский заявил, что на смену им уже идут новые люди, обладающие «широкой решимостью» и «благородным риском» ( Чернышевский,т. 5, С. 168).

Это и другие аналогичные явления в русской общественной жизни должны были окончательно убедить Тургенева в актуальности задуманного им произведения. Краткая история любви русской девушки к «болгару», заимствованная из тетрадки В. Каратеева, начала постепенно облекаться в формы большого социально-политического романа, в котором наряду с болгарской темой национально-освободительного движения не меньшее значение приобретала русская тема, связанная с основной проблемой эпохи – подготовкой крестьянской реформы. Впоследствии – 6 января н. ст. 871 г. – Тургенев писал Л. Фридлендеру: «Повесть „Накануне“ была так названа больше по времени ее появления (1860 – последний год перед освобождением крестьян)… В России начиналась новая эпоха – и такие фигуры, как Елена, Инсаров, являются провозвестниками того, что пришло позже».

В течение первых месяцев 1859 г. Тургенев интенсивно работал над составлением плана романа и закончил его приблизительно в апреле, находясь уже в Спасском. Незадолго до отъезда в Спасское, в начале или середине марта ст. ст. 1859 г., о предполагаемом содержании «Накануне» Тургенев подробно рассказывал Гончарову. Страдавший обостренной мнительностью Гончаров не замедлил усмотреть в плане нового романа очередную попытку незаконного вторжения Тургенева в давно известный ему замысел «Обрыва». «Лира и муза – вот ваш инструмент, – писал Гончаров Тургеневу 28 марта (9 апреля) 1859 г. – Поэтому я было обрадовался, когда вы сказали, что предметом задумываемого вами произведения избираете восторженнуюдевушку, но вспомнил, что вы ведь дипломат: не хотите ли обойти или прикрыть этим эпитетом другой – нет ли тут еще гнезда,продолжения его, то есть одного сюжета, разложенного на две повести и приправленного болгаром… Если это действительно восторженная,то такой женщины ни описывать, ни драматизировать нельзя: ее надо спеть и сыграть теми звуками, какие только есть у вас, и ни у кого более. Я разумею восторженную, как Henriette в „André“ у Ж. Занд. Но такие женщины чисты; они едва касаются земли, любят не мужчину, а идеал, призрак, а ваша убегает за любовником а Венецию (отчего не в Одессу? Там ближе от Болгарии), да еще есть другая сестра: „Та – так себе“, сказали вы» ( Гончаров и Тургенев,с. 32).

По существу это было обвинение в плагиате, основанное на весьма гадательном сходстве любовной истории Инсарова и Елены с отношениями Марка Волохова и Веры в «Обрыве». Уликой против Тургенева считалось также наличие в плане его романа двух сестер, в которых Гончаров заподозрил сходство с женскими образами «Обрыва» – Верой и Марфинькой. Тургенев воспринял это письмо как новое проявление болезненной мнительности Гончарова. Тем не менее именно этим письмом было предопределено характерное изменение в расстановке главных героев «Накануне». В окончательном тексте первого списка действующих лиц, а также в кратком плане-конспекте романа, составленном Тургеневым в апреле 1859 г., Зоя Николаевна, вторая дочь Стаховых, превратилась в компаньонку Елены, Зою Никитишну Мюллер.

Контуры романа, обозначившиеся в плане, были еще зыбкими. В дальнейшем Тургенев отказался от некоторых намеченных в нем сцен и положений или существенно видоизменил их. Так, например, неоднократные упоминания о Курнатовском уже в первых главах плана свидетельствуют о том, что роль этого персонажа поначалу не представлялась Тургеневу эпизодической. В описании поездки в Царицыно вместо колоритного столкновения Инсарова с немцем предполагалась «стычка» между Инсаровым и Курнатовским. Впоследствии она переместилась в самый конец главы XXII, получив несколько иной характер (см. в письме Елены к Инсарову краткий отчет об «ужасном споре» Берсенева с Курнатовским). После сцены у часовни Тургенев собирался дать «описание счастливых дней», в течение которых Елена и Инсаров «не боятся видеться». В окончательном тексте романа этого описания нет. В соответствии с данными повести Каратеева в плане-конспекте намечался разновременный отъезд Инсарова и Елены в Венецию, причем о Елене говорилось, что она «уезжает тихонько», т. е. тайком. Таким образом, сцена прощания Елены с отцом на этой стадии оформления замысла еще не была ясна Тургеневу.