Текст книги "История села Мотовилово Дневник Тетрадь 1"

Автор книги: Иван Шмелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Масленица начиналась с четверга на Масленичной неделе. После обеда в этот день из изб (у которых не было специальных токарен) выносились во двор токарные станки, в избах наводился праздничный порядок, и веселый традиционный праздник начинался. У кого в родне за этот год были молодожены, с невестиной стороны вечером в четверг собирались ближние родные и шли за молодыми к сватьям, в дом, где живет их выданная замуж дочь.

Сватья угощали гостей и провожали своих молодых в дом отца и матери «молодой», где она жила до замужества. Зять со своей молодой женой на время Масленицы переселялся в дом тестя, на «Тещины блины». Молодожены этого года, собираясь в артель, всю масленицу ходили по гостям в дома всех участников этой артели. Парни-женихи, катая на разуряженных лошадях с колоколами и бубенчиками своих невест, старались показать перед народом свое щегольство, ухарство, удаль и отвагу.

В меру подвыпившие, они каждый по-своему выказывали свое отличительное свойств: кто-то, щеголевато одевшись, старался покорить девичьи сердца одеждой и манерой обращения, кто-то, разрядив сбруей и лентами лошадь, с двумя колоколами под дугой и бубенцами-глухарями на шее лошади, в санках разъезжая по улицам, показывали свою удаль и отвагу, а кто, с ухарством заломив шапку набекрень, играл на гармошке-двухрядке, покоряя девичьи сердца, столь падкие на музыку гармони.

Катание на лошадях в Масленицу представляло из себя замечательное зрелище. Если дни Масленицы ясные и сравнительно теплые, то люди – жители села от мала до велика целыми днями проводят на улице. Молодежь, парни и девки, почти весь день проводят в катании, а пожилые и даже старики с малыми детьми выходили на улицу, ставили около дороги стул или табуретку и целыми днями неутомимо наблюдали за катающейся нарядной публикой. Запасшись семечками и орехами в карманах, они просиживали на месте до полного иззябания. Иной раз, забывали сходить домой пообедать.

Народное веселое гулянье увлекало всех. Кроме катания, молодые парни увлекались разведением традиционных масленичных костров. На дороге улицы, как гласило предание, «жгли молоко», которое было грех употреблять от масленицы до Пасхи. Костры разводили на улицах у дороги. Азарт доводил до того, что отдельные парни-озорники стаскивали с крыш у каких-нибудь беспомощных старух и вдов солому и охлыски, волокли все это к костру и под веселый смех сжигали немудрящее вдовье достояние на костре. Разжиганию костров препятствовала милиция, так что в момент этого веселого азарта, кто тревожно крикнет «Милиционер!», то все разжигатели разбегались врассыпную, боясь попасться в руки милиционера, который мог составить протокол и наложить штраф. Оставленный в таких случаях костер милиционер обычно расшвыривал ногами, затаптывал и уходил, а ватага ребят снова сходилась, и костер снова полыхал. Зато в масленичные ночи для парней-любителей костров – полная лафа. Милиционер сидит дома, старухи и старики-бранители спят. Тут для парней азарт и потеха. В костер несут кто берену дров, кто охапку соломы, стащенной с вдовьей крыши.

Некоторые парни додумывались до того, что, взяв бутылку с керосином, набрав из горлышка в рот керосина, прыскали им на горевшую головешку. Распыленный таким образом керосин ярким пламенем вспыхивал, озаряя темень ночной улицы, – производил световой эффект.

Народ в Масленицу наряжался в что ни на есть нарядную одежду: бабы и девки на головы повязывали разнообразнейших раскрасок шерстяные шали и полушалки, парни на шеи навертывали радужной окраски шарфы, лошади разукрашенную в медных бляшках сбрую, а в гривы, челки и хвосты вплетывались разноцветные ленты – все это разукрашивало улицы села в величавый наряд, который от песен подвыпивших толп, от звуков гармоней, он звона колокольчиков и бубенчиков, от непрерывного обоза катающихся. От масленичного веселого перезвона колокольчиков три дня звенело в ушах после того, как Масленица уже кончалась.

За три дня от обоза лошадей санок и саней, проходившего во время катания на улицах, дорогу выбивали до того, что она становилась почти непроезжей: копыта лошадей, полозья санок и саней снег размягчали в вязкую массу, в которой полозья тонули по самые нащепы. Парни-женихи, которые гуляли последнюю Масленицу холостыми, показывали свою неудержимую удаль и ухарство. Посадив в санки своих излюбленных невест, они ухарски проносились по улицам на разъяренных лошадях, запряженных иногда «гусем». Причем они старались на выхвалку кататься в общем обозе, а навстречь ему или же вздумают пустить лошадей галопом вскачь в обгоны, кто кого обгонит. Здесь выставляется на вид залихватский азарт, ухарство выхвалка и отвага, кончающиеся иногда дракой.

Великий Пост

Отгремит Масленица, кончится веселье и наступит Великий Пост – пора укрощения души и воздержания для тела. Великий Пост длится 48 дней до Пасхи. Семь недель говения, неупотребления молока, яиц и мяса. Каждый человек выбирает для себя любую неделю из семи и говеет – ходит в церковь к службе днем к обедне, а вечером к вечерне. В пятницу исповедуется – кается в проделанных за год, грехах своих, а в субботу причащается святых Христовых Тайн – очищает свою душу и тело от греховных дел за целый год.

Старухи говеют по два раза: на первой неделе и на страстной. Парни-женихи уговариваются с девками-невестами говеть (последнее перед женитьбой говенье) вместе на одной неделе, обычно они выбирают «вербную неделю».

Колокольный звон в обычные будничные дни поста проводится не в большой, как обычно, а в набатный – сам звон вселяет в душу уныние и напоминает о кротости и воздержании во всем: в еде, в словах и в действиях.

Наконец, наступает Вербное Воскресенье: в церковь люди идут с вербой, с сознанием, что большая часть поста прошла, осталось только шесть дней до великого христианского праздника Пасхи. В эти оставшиеся шесть дней идет деятельная подготовка к празднику: в избах начинает наводиться порядок и чистота, грязь и копоть, накопившиеся в избе за год, смываются и удаляются, во время авральной уборки внутренность избы освежается полностью, все скоблится, чистится, печки белятся, а стены обклеиваются обоями (шпалерами). Обычно (если время позволяло) на Страстной неделе выгоняют скот в поле на пастьбу после длительной стоянки его во дворах и хлевах. Скотину в первый день на пастьбу в поле провожали с крестным ходом и с молебном: бабы гнали коров, овец и телят оставшейся от праздника вербой, мужики подводили застоявшихся лошадей в поводу, пастухи торжественно и степенно подходили к священнику под благословение и окропление. Всюду ржание застоявшихся лошадей, неистовый коровий мык.

Выгон скота превращался в своеобразный праздник сельского христианина скотодержателя. Почти все взрослое население шло к прогону в сопровождении крестного хора с иконами, хоругвями и священного песнопения.

Со среды страстной недели наступали дни особого почитания страданий Иисуса Христа, его крестная смерть и погребение.

В Великий Четверг в церкви читались двенадцать Евангелиев о страданиях Христа: о предании его Иудой, об осуждении его Пилатом на смерть, распятии его на кресте.

Эти четыре дня страстной недели – среду, четверг, пятницу и субботу – каждый верующий христианин старался как можно меньше употреблять пищи, хотя и постной: ели только хлеб с огурцами или капустой не более двух раз в день, а старухи эти четыре дня совсем воздерживались от принятия пищи. Все люди от мала до велика готовились к великому, самому большому и значительному празднику христиан – к Пасхе.

Пасха

Самый большой и значительный христианский праздник Пасха не в числах. Она бывает самая ранняя 5-го апреля, а самая поздняя 6-го мая по новому стилю. Пасха в полной зависимости от луны: пасхальная ночь должна быть обязательно темной в ознаменование того, когда Моисей вывел израильтян из египетского плена – ночь была также темной.

Мне вспоминается Пасха 1926 года. Пасха самая торжественная и значительная по великолепию и радостному ликованию всего народа нашего села. Мне в то время было 10 лет. Люди, накануне с вечера, прилегшие отдохнуть, вскоре вставали с постели с зажжёнными фонарями или просто с горящими смолевыми поленьями, шли к церкви. В церковный загороди, около сторожки, с вечера разжигали костер из негодной рассыпавшейся дегтярной бочки, которую для этой цели дарствовал потребительский кооператив. По прибытии к церкви, люди бросали остатки недогоревших за дорогу смолюшек в общий костер, потом, окружив костер, стоя грелись у огня, ожидая начала пасхального богослужения. А начало богослужения начиналось со взрыва – звукового эффекта, устроенного для этой цели сельскими любителями пиротехники: Лабиным Сергеем Николаевичем и Санькой Лунькиным – приуроченного к 11-ти часам ночи.

Устройство для взрыва подготовляли накануне: подыскивали самый что ни на есть свилеватый, закомелистый березовый чурбан, набивали на него в кузнице два железных обруча (для крепости), просверливали в нем значительное по величине отверстие и засыпали в него с килограмм пороху. Крепко-накрепко забивали деревянной пробкой. К заряду приделывали бикфордов шнур.

К 11-ти часам ночи заготовленный снаряд помещали за магазеем на берегу озера и, условившись с залезшим на колокольню звонарем, поджидали, когда стрелки часов покажут одиннадцать. Звонарь, раскачав язык большого колокола, приготовился сделать первый удар, который должен последовать тут же после произведенного взрыва. Наконец, время подошло, шнур подожжен, пиротехники, укрывшись в укромные безопасные места, ждут взрыва.

Огонь по зажженному шнуру добрался до заряда, раздается сильный, оглушительный взрыв, от которого затряслась земля и зазвенели в окнах стекла, раскатисто раздался по воде озера; колокольный звон слился с гулом. И взрыв, и колокольный звон взбудоражили народ. Спящие в домах люди проснулись, зашевелились и в торопливом собирании толпами и в одиночку поспешно устремились к церкви. К одиннадцати церковь полностью наполняется народом. Некоторые с вечера, не покидая ее, дремлют, примостившись по сторонам.

В 11.30 начинается служба, так называемая «Полуночница», которая начинается пением на хорах «Волною морскою…», а в 12.00 начинается Крестный ход вокруг церкви, который знаменует собой встречу воскресшего Христа с торжественным песнопением: «Воскресение твое, Христе Спасе, Ангелы поют на небеси…»

Для крестного хода из церкви люди выносят все иконы, которые подобает выносить для крестного хода, все хоругви, крест, Евангелие, фонарь и другую церковную утварь, знаменующую торжественность крестного хода. К этому времени поджигаются развешенные вокруг церкви на деревьях, намоченные в керосине, факелы. У входа в церковь зажигаются разноцветные фонарики и огромный шар. Все это создает праздничный световой эффект, который старательно устраивали Яков Васильевич Лабин и мой дядя, Федор Михайлович Молодцов.

При прохождении крестного хода на колокольне производился торжественно-ликующий колокольный трезвон, а народ, каждый имея в руках своих по зажженной свече, благоговейно, торжественно и празднично ликуя, шествовал за иконами и хоругвями.

Впереди хоров, правого и левого, которые не прекращали петь торжественную песнь, и священства, шли ракетчики, неся в приподнятых руках ракеты-свечи, из которых время от времени вверх вылетали разноцветные огненные шарики величиной с куриной яйцо. Эти шарики, достигнув значительной высоты, снова падали на землю, но не долетев до земли, рассыпались и таяли. Один такой шарик, падая вниз и не долетев до земли сажен пять, внезапно взорвался и вновь взлетел ввысь.

А один ракетчик, Федор В., держал в руке палку, к которой была прикреплена ракета-мельница-искромет. От нее сыпалось тысячи разноцветных шариков и искр. Зрелище было, не поддающееся описанию, великолепно само по себе и вселяющее торжество и ликование в каждую душу, участвующую в этом неповторимом по красоте праздничном шествии.

По окончании крестного хода, в притворе священство и хоры несколько раз поют «Христос воскресе», а потом все проходят в летнюю часть церкви, где начинается торжественная пасхальная заутреня. После заутрени, не выходя из церкви, тут же начинается обедня, которая заканчивается обычно еще затемно.

После обедни люди расходятся по своим домам, торжественно христосываются и за столом обедают – разговляются пасхальной пищей: крашеными яйцами, щами из свинины, картошкой с салом, кашей с маслом, лапшой яичной, ватрушками с молоком. Ребятишкам лафа, им всю Пасху дают крашеные яйца.

Восемь дней Пасхи – это дни веселья, радости и отдохновения. Все восемь дней на колокольне производится торжественно-ликующий трезвон. На колокольню залезали звонить такие специалисты этого дела, как Трынок, Яков Лабин, Шмелев А.В. (мой брат) и др. Но туда залезали и просто взбалмошные парни, звонили кто как сумеет, а больше не звонили, а озоровали и кочевряжились: то старались поднять язык самого большого колокола, то прислужиться беспорядочно и очумело, с озорством балабанить во все колокола. На колокольню было принято слазить ежедневно раза по три. Лазили и девки – всех интересовал вид окрестной местности, который величественно открывался с высоты колокольни. До самого горизонта – причудливые картины природы.

С колокольни видно, как из дома в дом с пасхальным молебном обходят богоносцы со священством во главе, с высоты колокольни среди деревьев и других построек взором отыскиваешь и находишь свой родной дом. Оттуда же видно, как над своими гнездами летают и вьются грачи и галки, наблюдаешь над двигающимися по улицам нарядными людьми. С высоты они кажутся нечто вроде ползающих муравьев. Оттуда видишь, как на одной отдаленной улице парни играют в лапту, а девки катаются на релях, раздуваясь на лету, мелькали их разноцветные кофты и сарафаны, а в полях видна пасущаяся скотина.

В конце Пасхи – в Радоницу – с колокольни хорошо наблюдать толпы парней и девок в разноцветных рубахах и сарафанах артелями шли в лес на гулянье и за цветами. Начиная с Радоницы, и так всю весну. По вечерам на главном перекрестке села около дома Дунаева собиралось много народа: молодые бабы и девки, взявшись за руки, водили хоровод, пели протяжные, певучие по форме и задушевные по содержанию веселые песни, прославляя весну, молодость, любовь. А когда расцветет черемуха и сирень, каждый парень сломит кустик этих пахучих, дурманящих душу цветов, одарит девок и артелями с гармонью пойдут вокруг села. Кругом слышатся заливистые песни и веселый весенний, задорный смех. А к ночи девки артелями рассаживаются на бревнах или на примостках амбаров, на берегу озера и до самой утренней зари поют песни, а женихи петухами топчутся около их, углядывая, к которой бы тюкнуться на колени.

Семик

На троицкой неделе, в четверг, девичий праздник Семик. В этот день, под вечер, девки наряжаются кавалерами. Надевают на себя мужские брюки, шерстяные или шелковые рубахи, на голову шляпу, берут в руки зонт и парами с барашнями, артелями шествуют по улицам вокруг села. Такие артели, сопровождаемые толпой ребятишек, время от времени останавливаются, становятся в круг и начинают петь хороводные или вообще весенние песни. Для пущей важности «кавалеры» разливают из бутылки вино (воду) и подносят каждому из своей артели. Постояв и попев в кругу, артель ряженых двигается снова в путь, к великому удовольствию пытливых баб и парней-женихов.

Троица

Троица – это последний весенний праздник. В этот праздник из лесу привозят возами нарубленные зеленые кусты березы рябины, клена. Кустами разуряжают внутри церковь, украшают снаружи и внутри дома, а для девок из бережок делают своего рода садик, в котором девки собираются артелями и степенно пьют вино. К ним, конечно, присовокупляются парни, и вместе начинается веселое гулянье с гармонью и песнями. На второй день, в Духов день, гулянье продолжается. Несмотря на жаркую в это время погоду, девки, нарядившись в шерстяные сарафаны и поддев несколько юбок, млеют в таком одеянии, изнывая от одолевавшего пота, под хмельком разгуливаются по улицам села.

Купальный понедельник

Пройдет после Троицы неделя, и наступит Купальный понедельник, с которого начинаются Петровки – непродолжительный пост. В Купальный понедельник (обычно под вечер) парни, сначала сами измоченные водой, стараются изловить девок и выкупать в озере или просто облить водой, или из ведра, или же опрыснуть из какого-нибудь насоса.

По улицам задорная беготня, смех, крик, девичий визг. Девки стараются спрятаться в каком-нибудь укромном месте, забиваются в мазанки, но дотошные парни-женихи ухитряются ворваться туда, выволакивали девок из укрытий и под общий веселый крик, смех и ликование вели девок к озеру и бросали их в воду с самого конька мостков. Под самый только вечер стихал азарт – разговору и бахвальства – хоть отбавляй, и парни с девками снова вместе на гулянье.

Молебствие

После весенних полевых работ, когда все посеяно и посажено, наступает глухая пора, которая кончается с началом сенокоса. Такой период времени как раз и совпадает с петровским постом. В этот непродолжительный пост и решает народ помолебствовать. В одну из суббот этого поста вдовицы и богомольные люди, собравшись артелью, уходили в село Пустынь за явленной иконой «Успение».

Сельсоветский нарядчик «Пилат» обходил улицы села и громогласно извещал трудовой народ о том, чтобы все бросали работу, шли встречать икону. Вечером в церкви отслуживалась всенощная с чтением акафиста в честь принесенной иконы, а на второй день, в воскресенье, после обедни, с крестного хода начиналось трехдневное молебствие. По случаю такого торжества в церковь собирался весь богобоязненный народ. Под призыв колокольного благовеста, утром все улицы села наполнялись спешившими в церковь людьми, нарядившимися в летние наряды.

После обедни под мелодичный колокольный трезвон народ кучной толпой выходил из церкви, выносили все иконы во главе с иконой «Успение», все хоругви, крест и фонарь. Начинался крестный ход. Сначала народное шествие проходило по улице Шегалев до прогона, потом выходили в поле. Невдалеке от села, на придорожной луговине, где наверху дубового столба красовалась резная, с точеными колонками, иконами и крестом часовенка. Здесь отслуживали первый засельский молебен.

Потом вся процессия двигалась по улице Бутырка на сельское кладбище. На кладбищах, около деревянной часовни, отслуживался молебен об усопших. Каждый сельчанин посетил при этом могилки, где покоятся «прежде почившие» его старики. После этого, многолюдная толпа по улице Мочалиха двинулась к улице Ошаровке, где на перекрестке дорог был также отслужен молебен. Позади усадебной земли улицы Слободы, мимо старообрядческой церкви народ пересекал улицу Кужадониху, двинулся к перекрестку Лесной улицы с прогоном, который ведет в лес.

С колокольни видно, как живая народная толпа наряженным потоком льется по улицам и закоулкам, люди, как вода в русле, как муравьи в растревоженном муравейнике, нетерпеливые ребятишки, птичками перемахивая через прясла загороди, обгоняют пожилых людей. Здесь, на этом перекрестке, с давних пор стоит врытый в землю старый, покосившийся от времени, деревянный крест. Около этого креста остановился народ и весь крестный ход для службы четвертого, завершающего молебна, с водосвятием. Сухой, прокаленный зноем воздух, глушит звуки. В отдаленности едва слышны слова, но резвое чтение Апостола Иваном Васильевичем Акишиным все же доходит и до краев толпы: «Но от семени Авраамова премлет!» – четко возглашает он. И пение хоров преодолевает воздушную разреженную сухмень. Ясно слышны: «Господь просвящение мое, и спаситель мой кого убоются!» Голос Ивана Васильевича Зинова звонко выделялся и носился над головами молящейся многоликой толпы.

Дьякон Константин Порфирьевич Скородумов старательно провозглашал великую ектинью: «О спасении душ наших, о мире всего мира, о благостоянии святых божьих церквей, о благорастворении воздухов, о ниспослании дождя, об изобилии плодов земных и временах мирных, о плавающих, путешествующих, страждующих, пленных и о спасении душ наших, Господу помолимся!» – «Господи, помилуй»! – отвечает хор. «Да исбавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, заступи, помилуй и сохрани нас, Боже, твоею благодатью. Да осенит нас Господь Силою честнаго и животворящего Креста».

Здесь молебен служится с водосвятием, и когда священник Николай погружает Крест в воду под пение: «Спаси, Господи, люди твоя и благослови достояние твое…» На душе каждого христианина становится особенно блаженно-торжественно и благовейно. Потом производится окропление кропилом из кропильницы освященной водой людей и пригнанной из поля к этому времени скотины. Эти четыре молебна, отслуженные в четырех местах села, выражают и символизируют собой ту мысль, что село стоит на столбах-устоях, как бы охраняется этими четырьмя устоями от всякого нашествия и напасти врага и супостата, и на этих столбах зиждется спокойствие и непоколебимость нашего славного и благоверного села.

Потом вся торжествующая процессия направляется к церкви. Задворки Главной улицы, улицы Лесная, Забегаловка и Мотора запружены народом.

В продолжение всего крестного хода вокруг села с колокольни, не переставая, слышится торжественный мелодичный трезвон и перезвон с перебором во все колокола, искусно выводимый знаменитым звонарем села – Иваном Васильевичем Трынком. От перезвона колоколов ликует душа, торжествует сердце. Люди, разморенные жарой и длительной ходьбой устали и вспотели, особенно досталось хорувиеносцам. Некоторые хоругви, а их было четыре, были особенно тяжелы, так что носить каждую из них приходилось троим. Один в корню и двое вспомогательных. Для того чтобы было легче нести такую громадину, коренник надевал себе на шею специальный ремень, на конце которого, у земли, была специальная металлическая цилиндрическая вставка, в которую вставлялся основной шест хоругви. А вверху к нему прикреплены два вспомогательных шестика, за которые брались вспомогатели.

Во время движения кореннику приходилось напрягать все свои силы по-бычиному. От жары и напряжения пот градом льет со лба, попадает в глаза, заслоняет зрение. Для этой цели добровольно вызывались кряжистые люди, обладающие особой силой и выносливостью. Это Бурлаков Николай Осипович (Магога), Васюхин Иван (Вагон) с сыновьями Степаном и Сергеем, Савинов Михаил (Буян) и Федодовы братья Михаил, Иван, Павел. Хоругвиеносцы с прилежностью и степенством традиционно исполняли свой благородный, нелегкий труд.

От ходьбы хоругвиеносцов хоругви мерно колышутся в вышине; прикрепленные к ним вислячками и набранными из бисера кистями, раскачиваясь в разные стороны, издают мелодичный перезвон, золотом блестят на солнце, посылая в пространство неуловимые отблески. Даже беспомощные старики и старухи, а также маловерные люди выползали из изб, чтобы насладиться великолепием этого благопристойного народного шествия. После крестного хода люди расходятся по своим домам, отдыхают душой и телом. Затем три дня с иконами обходят все село, и в каждом дворе отслуживается молебен. После молебствия с крестным ходом выходили в поле «на межу» – икону «Успения» провожали в другое село. Из нахмурившихся туч накрапывал дождь, земля, истосковавшаяся по дождю, жадно впитывала в себя живительную влагу…

Достопочитаемые грамотные люди села:

1.      Священник Касаткин Николай Васильевич

2.      Дьякон Скородумов Павел Порфирьевич, впоследствии переведен в Верижки священником

3.      Дьякон Скородумов Константин Порфирьевич, занявший место брата. Пламенный старатель церковной службы: во время чтения евангелия в двунадесятые праздники от его концевого возгласа гасли свечи, находящиеся поблизости.

4.      Дьячок Вознесенский Иван Павлович

5.      Лобанов Михаил Федорович, волостной писарь. Грамотей и законознатель по гражданским вопросам и замечательных бухгалтер, пользующийся особым уважением у жителей села. До ликвидации Мотовиловской волости (слияние ее с Чернухинской 1919 г.) занимал должность волостного писаря, а затем занялся бухгалтерским делом.

Достопочтенные авторитетные, степенные жители села:

1.      Васюкин Василий с сыном Иваном, жившие в Шегалеве, имеющие каменный дом и богатую бакалейную лавку. Их каменный пятистенный дом был единственным в селе.

2.      Лаптев Василий Иванович – владелец большой каменной лавки около церкви.

3.      Додонов Михаил Ефимович со своими сыновьями Сергеем, Романом и Михаилом, проживающими на Бутырке, владелец ветряной мельницы и шерстебойки, ревнители и благоукрасители церкви. Сам старик занимал должность церковного старосты, а сын его Роман – регент замечательного церковного правого хора. Они также славились как деловые и мастеровые люди.

4.      Павлов Алексей Алексеевич, проживающий на Мочалихе, предприимчивый человек в вопросе сбыта детских каталок.

5.      Крисламовы, старик Федор (рыбачек) с сыном Михаилом, проживающие на Мочалихе, предприимчивые и деловые люди-труженики, арендаторы водяной мельницы в лесу на Сущевке. К мельнице они пристроили сукнотоптальную машину, в селе имели шерстебойню, а впоследствии (в 1928 г.) открыли небольшую бакалейную лавку, которая находилась на перекрестке улиц: Главной, Слободы и Кужадонихи – в мазанке.

6.      Воробьев Алексей Акифьевич, проживающий в Курмыше, имеющий ветряную мельницу – деловой мужик и благочестивый ревнитель в церковном деле.

7.      Цапаев Михаил Федорович, живущий в Курмыше, предприниматель в деле сбыта детских каталок.

8.      Лабин Иван Ермолаевич – на Ошаровке – предприниматель по сбыту каталок.

9.      Капустин Иван Ефимович – на Слободе, деловой и трудолюбивый человек; после революции был волостным старшиной, а в 1929 году построил ветряную мельницу.

10.      Каравайкины, проживающие на Слободе, – трудолюбивые большесемейные люди, их семья насчитывала до 20 человек.

11.      Касаткины: братья Андрей и Павел с сыновьями, проживающие на Слободе – трудолюбивые и благочестивые люди. Сын Павла, Сергей, ревнитель и блюститель церковного приличия и порядка.

12.      Лабин Михаил Ермолаевич – на Слободе – как и брат его Иван, предприниматель по сбыту детских каталок.

13.      Данилов Иван Максимович, пользующийся уважением в Кужадонихе, и его сын Григорий Иванович, почтенный и авторитетный человек, специалист в бухгалтерском деле.

14.      Зинов Василий Тимофеевич также уважаемый человек. На улице Кужадонихе его дети Иван, Константин, Василий и Анна, состояли в церковном хоре, имели разные голоса: Иван имел знаменитый и непревзойденный тенор, Константин – бас, Василий – альт, а Анна – дискант. Константин к тому же имел замечательную дикцию в деле церковного чтения во время богослужения.

15.      Лабин Василий Григорьевич, живший на Главной улице – один из честнейших, деловых, скромных и уважаемых людей села – предприниматель по скупу и сбыту детских каталок. Он и еще двое Лабиных (Иван и Михаил Ермолаевичи), Цапаев Михаил Федорович, Павлов Алексей Алексеевич и Васюкин Иван Васильевич добровольно объединились в так называемый «Трест» по закупу и сбыту детских каталок.

К авторитетным людям села также относились и люди, проживающие в Шегалеве: Курчаков Иван Владимирович, самоучкой выучившийся бухгалтерскому делу, Мироновы, Гордеевы, Савиновы. Особенно славился мастер по дереву и ревнитель благоустройства и порядка в церкви Савинов Василий Евстрафьевич. Владельцы еще двух мельниц – Васюнины и Додоковы. А также авторитетные люди – житель улицы Кужадониха Борисов Николай имел небольшую ветряную мельницу; житель Лесной улицы Суряков Егор Гаврилович, имевший ветряную мельницу около «Соснового» болота; житель Забегаловки Садов-Купряхин Михаил, имевший ветряную мельницу, находящуюся на выходе из села на станцию; житель Поповки Аникин Федот, имеющий ветряную мельницу с маслобойкой; житель той же Поповки Рузин Никофор, имеющий мельницу-просушку. Он же был мастером по металлическим изделиям: ремонтировал всевозможные замки, изготовлял пёрки, столь необходимые в токарном производстве каталок. Токарем по металлу, изготовителем важных деталей к токарным станкам, являлся мастер своего дела Купряхин Александр Васильевич – на Ошаровке. К мастерам по железу нужно также отнести и кузнецов: Мирашевского Ивана Ивановича (Фараон), проживающего на берегу озера около Живого моста, и Цапаева Алексея, проживающего на Мочалихе. Они выполняли для жителей села все виды орудия и инвентаря, которые изготовляются из металла кузнечным способом, они подковывали лошадей, а лошадей-то в селе насчитывалось около трехсот голов.

Мастером по ремонту всевозможной обуви был житель Набережного порядка Меркурьев Степан. Сапожные мастера Горюновы, Санька и Васька. Мастера по пошиву одежды были Поташкин Михаил Иванович, проживающий на Мочалихе, и приезжий портной Кузьмич.Мастерицы-белошвейки: Анна Пенкриха и Анна Михайловна Муратова (обе мои тетки).

К мастерам своего дела надо отнести мастера плотницкого дела Муратова Ивана Андреевича (Потемкин), проживающего на Главной улице; под его руководством построено множество домов, а также три деревянные церкви: в Вершняках, в Ломовке и в Михайловке. По предположению, он был потомком замечательных храмостроителей, оставшихся на жительство в Мотовилове после постройки церкви в 1834-37 годах.

К авторитетным жителям села относились Бурлаковы, славившиеся особой физической силой. По преданию, их предок Тереха был бурлаком на Волге. Бурлаков Василий до революции служил волостным старшиной. Коренные Бурлаковы проживают по обеим сторонам Главной улицы и были одними из первых поселян села Мотовилова.

Хоревы, Крисламовы и Каравайкины славились как заядлые лошадники; по зимам они ездили с извозом в дальние края вплоть до Урюпина и Астрахани.

Кругловы и Кочетковы в селе заведовали противопожарным делом: они со своими лошадьми дежурили в пожарном сарае. По тревожному сигналу набатного колокола они с двумя пожарными машинами-насосами и с баграми выезжали на пожар для тушения.

В Мотовилове было две церкви и две веры: православная и старообрядческая. Вдохновителями старой веры были начетник-старовер Каравайкин Матвей Павлович, проживающий на Слободе, его поддерживали Сучков Яков Поликарпович и Комаров Яков Иванович .

К авторитетным, степенным и почетным людям села относились также Акишины (Крестьяниновы): дедушка Василий и сын его Федор Васильевич; Малафеев Иван Федотович и Шмелев (Савельев) Василий Ефимович (мой отец), проживающие все подряд на солнечном порядке чуть ли не в самой середине Главной улицы. Эти три фамилии являются одними из первых основателей села Мотовилова.