Текст книги "История села Мотовилово Дневник Тетрадь 1"

Автор книги: Иван Шмелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

В семи верстах от Мотовилова расположен лесной поселок «Прорыв» с паровой лесопилкой и мельницей. В лесу находится три кардона: Жданчиха, Синдальский и Бакшеевский.

Дороги

Село Мотовилово с другими селами соединено проселочными дорогами: дорога на Вторусское, дорога на Волчиху, дорога на Баусиху, дорога на Михайловку, дорога на Ломовку, дорога на Верижки, дорога на Чернуху, дорога на Шубино, дорога (гон) в лес. Дорога из села Вторусского в Чернуху пролегла поперек нашего поля, и поэтому мотовиловцы ее зовут «Поперечной» дорогой. Примечательной дорогой в наших местах является «Большая» дорога – она прошла поперек наших двух полей (первого и второго) на расстоянии трех верст от села.

Во время царствования Екатерины Второй по всей России строились большие дороги для сообщения между большими городами. Вот такая-то дорога и пролегла по нашим полям, которая соединила Нижний Новгород с Арзамасом.

Большая дорога до села Мотовилова не дошла. Она в селе Ломовке повернула на восток, пошла на село Волчиху. Большая дорога имеет ширину сажень двадцать. Обе стороны ее обрыты канавами, и обе стороны обсажены в два ряда березами. К началу двадцатого века березы выросли значительно, и, достигнув огромной высоты, растолстев и основательно окоренившись, являли собой замечательную картину, созданную руками человека. Кроны берез в высоте сомкнулись между собой, образовав сплошную зеленую гущу: между двумя рядами берез идешь, как по аллее.

Но ко дням нашей жизни на Большой дороги, в нашем поле, от величественных берез осталось одно воспоминание: на полугоре чудом уцелели всего-навсего две березы, да и они ежегодно подвергались варварским делам пастухов и пахарей.

Вдобавок к тому, что их кромсала стихия молниями, пастухи их поджигали сознательно и неумолимо: ради своего дикого удовольствия. Вскоре и эти две березы сдались и постепенно рухнули к ногам человека, закончили свое существование.

По ширине большой дороги проделано несколько проезжих колей: их было не меньше десяти, так что езжай по любой и не бойся, что встретившись, негде будет разъехаться.

По дороге этой в былое время было немало езжено, немало было провезено разного груза и товара на знаменитую Нижегородскую ярмарку. Проезжали по ней знаменитые люди, по дороге этой не раз проезжал Александр Сергеевич Пушкин.

Ну конечно же нельзя не упомянуть о железной дороге, построенной в наших местах в 1902 году. Хотя она и не проходит по нашим полям, но она пролегла вблизи от нашего села: с севера на юг, соединила собой Нижний Новгород, прошла через Арзамас, с южными городами России.

Невдалеке от Мотовилова, в двух верстах расположилась станция Сережа, названная так по имени реки Сережа. Со станции Сережа можно поехать по железной дороге в любой город Советского Союза.

На постройке дороги, да и в наши дни на железной дороге работали и работают некоторые люди – жители села Мотовилова. Мой отец в 1918-21 годах работал там водовозом, снабжал водой казармы.

Дом-изба

Дом – это наружность, а внутренность называется избой. Русская изба – это помещение, служащее для жилья и исправления других бытовых нужд семьи. Изба – это помещение, огражденное от внешнего мира четырьмя стенами, срубленными из добротных сосновых бревен, имеющее четыре угла, срубленных в чашку или влапу, и имеющее три или четыре окна. В избе из широких протёсин набирается потолок, на котором сверху для сохранения тепла насыпается древесный лист и земля, и из таких же протесин настилается пол. Под полом вырывается углубление в земле и называется подполом – для ссыпки и хранения в зимнюю пору картошки.

Изба в зимние холода является хранительницей тепла и покоя для членов семьи, а подчас телят, кур и поросят, ягнят и козлят. Над избой чердак, над чердаком при помощи стропил и жердей устроена двускатная крыша, имеющая или железную, или тесовую, или соломенную кровлю. На чердаке зимой хранится ткацкий инвентарь и другой скарб. Значительную часть (1/3) внутренности избы занимает русская печь с чуланом: печь служит для поддержания тепла в зимнюю стужу, а также очагом для приготовления харчей, пищи и выпечки хлеба, а чулан является крестьянской семейной кухней.

На печи сушатся одежда и обувь: лапти, портянки, онучи, валенки; в печурках носки, чулки, варежки. На печи помещается для всхожести тесто, квашня (накануне выпечки хлебов). Печь является основным местом, где спят и вообще находятся большинство своего времени старики. В задней части избы, под потолком, от лестницы и до задней стены подвешиваются набранные из досок полати, служащие для сна детям (чтобы взрослым не мешались).

В переднем свободном углу избы, между окнами, помещаются иконы, указывающие, что в этой избе живет православная христианская семья. В этом же углу под образами, на полу стоит стол, служащий для принятия пищи семьи. Вдоль передней и боковой стены избы поставлены широкие лавки для сидения, а у задней стены (в куту) располагается кутник – это широкая лавка-скамья, на котором спят хозяин с хозяйкой.

В семьях, где есть новобрачные, молодожены, имеется самодельная с точеными ножками кровать. А вышеупомянутой мебели можно причислить самодельный стул, на котором восседает во время еды хозяин дома, и табуретка, традиционное седалище хозяйки-стряпухи.

В избе к печи пристроена голанка для усиления тепла в зимнюю стужу, около голанки помещается лохань с помоями, над которой прикреплен рукомойник для умывания.

Сени. Это холодная пристройка, примыкающая непосредственно к избе – помещение для подсобных хозяйственных предметов и инвентаря: ведер, коромысла, кадушек, корыт, корчаг и прочего мелкого имущества.

Крыльцо. Это придел к сеням вдоль боковой стороны избы – служит для входа и выхода из избы через сени на улицу. Крыльцо имеет небольшую пологую лесенку с промежутками, в конце которой площадка и наружу дверь.

Двор – постройка, примыкающая к сеням, служит помещением для скота, сельскохозяйственного инвентаря: телег, саней, плуга, бороны, а также сбруи и дров.

Во дворе над перекладами настилаются из жердей или досок сушила для помещения сена и соломы на зиму. В заднем углу двора располагается конюшник – теплое помещение для скотины в лютую зимнюю стужу.

Баня и огород. За двором имеется огород: земля, используемая для выращивания овощей. У некоторых в огороде растет три-пять яблонь, черемуха, рябина, смородина, малина. Здесь же в огороде стоит баня с предбанником, в которой по субботам и перед праздниками семья моется, наводит чистоту тела. Бани топятся по-белому и по-черному: в последней можно не только помыться, но и как следует можно испачкаться в саже, которая на стенах и потолке висит ошметками, но зато в такой бане пар особо крепок и живителен. Баня – еще и родильное помещение для рожениц.

Сарай. За огородом, в некотором отдалении от бани, стоит сарай – помещение для запасов на год кормов для скотины. У сарая оставляется лужок – для растряски и подсушивания сена.

Овин. В самом конце усадьбы располагается овин с садилами и ямой для сушки снопов перед обмолотом зимой. У самого овина расчищается ток для сушки снопов и молотьбы летом: на току зерно сметается в ворох и веется.

Погреб. На улице перед окнами избы вырывается и благоустраивается яма с крышкой для хранения запаса овощей, заготовленных впрок на зиму. В погребе холодится молоко и квас в летнее время. На лето в погреб набрасывают снегу или льду.

Мазанки. За погребом у дороги ставится мазанка – деревянный сруб, обмазанный толстым слоем глины. Это кладовая для помещения и хранения семейного добра, одежды и обуви и наряда. В мазанке под большим, надежным от воров и от пожара замком содержится сряда и другие вещи, представляющие собой ту или иную ценность. В мазанке также с ранней весны и до глубокой осени предпочитает спать молодежь – вольготность от отцовых и материнских глаз и спокойствие от клопов и надоедливых мух.

Амбар. Для хранения зерна и зимнего инвентаря летом. Строится он преимущественно около озера для предохранения от пожаров.

Скот

Почти в каждом хозяйстве, где есть мужик, имеется лошадь; в некоторых зажиточных семьях их две, иногда с жеребенком. Почти в каждой семье есть корова, в зажиточных хозяйствах и больших семьях их две, да еще и теленок. У вдов обычно имеется коза и козлята. В некоторых хозяйствах овцы с ягнятами штук до десяти.

Свинья для деревенского хозяйства не редкость, а в больших семьях обязательна для получения мяса – свинины – на питание семье. Куры имеются в каждом хозяйстве, а в иных кур держат штук по пятнадцать. Кошка содержится в каждом доме, без нее быстро появятся надоедливые мыши и будут портить и хлеб, и одежду.

Собаку держат только любители или охотники. Собаки особенно водятся по окраинам села.

Обстановка избы

Кроме всего прочего, что было сказано выше, в больших семьях имелось по две избы: передняя и задняя. Передняя и боковушка, если дом пятистенный; нижняя и верхняя, если дом двухэтажный. В больших семьях всегда имелось по две-три пары молодоженов, и у них непременно были грудные ребятишки, поэтому в избах висела одна, а то и две зыбки на приделанном к потолку скрипучем очепе.

Если в семье занимались токарным производством, то непременно в избе в заднем углу устанавливался токарный станок, от которого во все стороны летела во время работы стружка. В зимнее время в избу вносилась для ремонта сбруя: хомуты, седелки, шлеи, оброты и вожжи. По зимам бабы пряли лен, коноплю или кудель из овечьей шерсти. От пряденья по всей избе разносилась пахучая, едкая пыль.

В зимние трескучие морозы в избу запускались куры, которые жили под печью, откуда разносили вонючий смрад. Если зимой отелится корова, то теленка непременно вносят в избное тепло и держат его до срока, т.е. двенадцать дней.

Зимой на печи, на стенах и в щелях появлялось столько тараканов, что хозяева вынуждены открывать окна и двери избы для того, чтобы тараканы померзли, а сами дня на три перекочевывали жить в шабры.

Летом в избах разрождалось столько мух, что от них не было никакого спасения; они во время принятия пищи так и лезли в рот, заставляя того или иного поспешно выбегать из-за стола на улицу, чтобы выблеваться.

По веснам бабы вносили в избу стан для тканья холстов, заставляя избу сковальниками, мотовилами, вьюрками, гребнями, лыкальниками, воробами, скальницами, вьюшками и прочей дребеденью, нужною для тканья.

Одежда и обувь

Одежда и обувь крестьяне производили сами для себя: из сотканного сукна шили себе пиджаки, кафтаны, чапаны, онучи; из холста шили рубахи, портки, окрашенные ольховой кожурой. Из выделанных овчин шили полушубки, бабам шубы, а для поездок в дорогу овчинный тулуп. Лапти из лык плели сами: сапоги были не у всех и считались роскошью, носились они только по праздникам.

Сатиновая рубаха или «толстовка» и молескиновые штаны надевали только в праздники. Калоши, «коробочные ботинки», брюки клеш были не у всех, а только у зажиточных людей. О костюмах в то время и слыхом не слыхать. Зимой на голове лохматая шапка, или малахай, сшитый из телячьей шкуры. У женихов появились шапки-кубанки, купленные в городе.В летнее время старый картуз с переломленным козырьком, у женихов появились щегольские кепки.

Пища

Крестьянская семья в сутки обычно едят три раза: утром за завтраком, среди дня за обедом и вечером за ужином. Щи или суп, картошка, каша, иногда блины. В постные дни в Среду и Пятницу – постная пища для всей семьи: постный суп, картошка с постным маслом, каша с маслом, огурцы, капуста, грибы. В продолжительные посты ко всему этому прибавлялось: солодушки, пареная свекла или брюква, редька.

Толченое конопляное семя – для забелки похлебки. По большим праздникам и когда разговеется: щи из свинины, картошка с салом, каша с коровьим маслом, лапша, яичница, ватрушки или пироги с молоком – в такие дни обедали из восьми блюд и за столом сидели не мене часа.

За столом порядок был отменный: без шума и без хитрых уловок, нарушитель порядка от стариков получал ложкой по лбу. К обеду собирались все – между обедами есть, как правило, не полагалось.

Культура быта

В начале века в селе была сплошная неграмотность: разговорная речь между людьми была грубой, с подковыриванием, всюду – следы невежества и губительного позора: уборной при дворе, как правило, не было. Промешки между мазанок и пробелы между домов зачастую были загажены.

На все село было всего не больше 10 человек грамотных и культурных людей:

1.      Касаткин Н.В. (священник)

2.      Скородумов К.П. (дьякон)

3.      Вознесенский И.П. (псаломщик)

4.      Прасковья Егорьевна (бывшая учительница)

5.      Лидия Ивановна (учительница)

6.      Евгений Семенович Лопырин (учитель)

7.      Надежда Васильевна (учительница)

8.      Александра Васильевна (учительница)

9.      Лобаков Михаил Федорович (волостной писарь)

10.      Сестры Беляевы

При школе имелась библиотека. В школе учились по две-три зимы, а девки – одну зиму (надо прясть, а замужем грамотность не нужна).

Гражданская война сказалась на общей культуре сельского быта. Не хватало соли, за ней ездили в Н. Новгород и Балахну. Спичек не было совсем. Чтобы зажечь лучину, надо было всей семьей раздувать на шестке горячие угли до тех пор, как вспыхнет лучина, потом научились делать из серы самодельные спички, от которых пахло удушливым газом серы. Керосина совсем не было – жгли лучину на светце, кое у кого имелись коптюшки, с которыми сидели бабы, пряли и выходили во двор к скотине, вставив ее в деревянный фонарь.

Хотя лампы у некоторых жителей села и появились в начале века, их с удивлением рассматривали любопытные люди, соседи – шабры и долго не могли ими пользоваться, не умели их зажечь, а теперь они и вовсе бездействовали за неимением керосина.

Только с 1923 года, после окончания гражданской войны, в селе стали появляться признаки культуры. Появились лампы: 5-7-10 линий, а у некоторых и «молния». Кое-кто (конечно, из грамотных) стали выписывать газету «Беднота», журнал «Лапоть». Осенью в школе при большом стечении народа через посредство «волшебного» фонаря показали живые картинки – под общий веселый смех, с разинутыми ртами зрители смотрели, как с засученными по колена портками ребята ногами месили глину.

Ранее, в голодные 1919-1921 годы, можно было за блин посмотреть картинки через увеличительное стекло, накрывшись черным платком, в каком-то ящике на ножках, который носили по селу какие-то благородные люди, но те были картинки не живые, а это просто всем на удивленье. На стене изображенные люди машут руками и бегают, как живые. Это просто какое-то чудодейственное волшебство.

В 1925 году открылась изба-читальня, где можно было почитать газеты и журналы. Избачами были:

– 1925-26 г. Кутлаков

– в 1927 г. Жуков Н.

– в 1928 г. Варецкий Анатолий

– 1928-29 г. Шмелев Александр Васильевич (мой брат)

В избе-читальне частенько ставили спектакли силами своих доморощенных артистов: Сергей Лабин, Иван Додонов, Яков Лобанов, Алексей Хорев и учительницы Беляевой Н.В.

В село частенько стали наезжать артисты из городов: читали лекции, показывали фокусы, акробатику, а силач Ваня Дубровский в 1927 году на жителей села произвел неизгладимое впечатление: он руками гнул разные железки. На его спине восемь человек гнули рельсу, он зубами перекинул через себя связку гирь весом в пять пудов, на его груди раскалывали спиленные чурбаки, на него, лежачего, навалили камень, пудов в тридцать весом, а гвоздем программы был номер, всколыхнувший все взрослое население села. Этот номер по условию был таков: кто из публики кувалдой выбьет из зубов Дубровского двухпудовую гирю, тот получит вознаграждение в сумме 100 рублей. Сумма по тому времени солидная.

Охотником из публики вызвался кузнец Иван Иванович Мирашевский (Фараон). Он по-молодецки вспрыгнул на сцену. Для проверки меткости Дубровский попросил кузнеца кувалдой ударить по гире вхолостую. Удар был безукоризненно точным, и состязание началось. Дубровский, наклонившись, взял в зубы веревочку, на которой висела гиря. Коллега Дубровского давал команду, когда можно производить удары по гире.

Первый удар кувалдой по гире заставил ее покачиваться из стороны в сторону, второй удар раскачивание усилия, после третьего удара гиря из зубов выпала, и тут поднялся невообразимый шум, кутерьма и суматоха. Старухи взвыли от жалости; любители выпить предчувствовали даровое угощение, неистово орали и хлопали в ладоши, некоторые от удовольствия просто гоготали. Мирашевский же, опершись на черенок кувалды, блаженно молчал – праздновал победу. Дубровский, покраснев от возмущения, рассуждая и размахивая руками, доказывал, что гирю он якобы нарочно выпустил из зубов затем, чтобы заметить о неправильных ударах, которые якобы наносились по гире не с боку, а сверху. Спор и невообразимый гам закончился тем, что Дубровский отказался выплатить деньги, а повторить номер он побоялся, как бы удар не угодил по голове.

В 1925 году в школе была показана первая кинокартина «Везде и всегда неграмотному беда». Народу набилось невпроворот, битком. Билет стоил пять копеек, за которые люди в продолжение двух часов были в восторге и в восхищении от самого искусства и содержания самой картины.

После каждой кинокартины в селе разговору хватает на целый месяц, а после представления Вани Дубровского разговор и повторения его номеров среди молодежи не унимались близ году. Парням хотелось чем-нибудь быть похожими на силача. Их охватил азарт: кто зубами гирю поднимает, некоторые руками железки гнут, некоторые просят на своей груди закомелистый чурбан расколоть, а Васька Дебанов добровольно согласился на то, чтобы на него лежачего камней и разных тяжестей навалили, что и было сделано. Васька доверительно растянулся на лужайке около двора. На него сначала положили снятую для этого дела с петель от конюшника дверь, на нее под общий смех ребята стали накладывать разнообразные тяжелые предметы. Тут были камни, кирпичи, чугунные буксы от вагона, на него же взвалили тяжеленное точило, а среди всего тут же тюкнулся своим пятипудовым телом Ромка. Васька под этой тяжестью крякнул и едва мог прохрипеть «Караул!». Видя, что с новоявленным силачом произошло, что-то недаровое, ребятишки поспешно стали поспешно скидывать с двери, под которой присмирел Васька, весь груз. А когда окончательно все убрали, Васька, едва поднявшись на ноги, уныло побрел к своему дому. После этого «сеанса» Васька больше недели отлежал в постели, у него была непомерно сдавлена грудь, его карьера силача на этом и закончилась.

У молодежи села появилась вполне городская модная обувь: калоши, которые носились не в сырую погоду, а в жаркую; хромовые ботинки, покупались в городе прямо в коробках, отчего их и называли не иначе как «коробочки».

НЭП сказался во всем: жители села стали приобретать разнообразные бытовые предметы. В семьях появились самовары, по субботам после бани и в праздники люди стали заниматься чаепитием с сахаром, конфетами, кренделями (вместо сахарина). Из тайников кладовых стали выволакиваться на свет божий граммофоны, старые велосипеды; женихи хлопотали о гармонях, потому что гармонистов девки лучше любят. Хозяйственные, деловитые мужики стали приобретать вместо сохи плуги, веялки, молотилки.

Занятия

Основным занятием жителей села Мотовилова, конечно, было землепашество. Сеяли рожь, овес, вику, просо, гречиху, горох, коноплю, лен, сажали картошку. Урожай зерновых молотили разными способами. Снопы хлыстали о козлы, молотили цепами, мяли лошадьми и колесницами, валами с набитыми в них клиньями. Коноплю молотили, выколачивая зерно из них палками, семя льна выбивали вальками. Конопли после обмолота мочили в ямах, в реке Воробейке около леса (чтобы кострика была хрупкой и волокно отделилось от нее, а лен на поляне около реки Сережи расстилали, чтобы кострика была хрупкой). Чтобы отделить волокно от кострики, лен и конопли мяли мяльницами и трепали трепалками, после чего волокно становилось мягким и шелковистым.

Чтобы конопли выросли в рост человека, их сеяли на усадьбе за сараем – на хорошей земле, а картошку садили в поле. Картофель родился мелкий. Зерно после обмолота снопов веяли на токах, подкидывая его лопатой вверх на ветер – мякина отдувалась, а зерно падало получистым на тог. Только потом появились веялки, молотилки, сеялки. В былые времена многие жители села, у которых, конечно, имелись лошади, занимались извозом. По зимам с грузом уезжали из села на значительные расстояния, ездили в Урюпин, а иные доезжали и до Астрахани, и домой возвращались только к весне. После возникновения в селе кустарничества – токарного производства, люди научились вырабатывать точеные стулья, которые для сбыта отвозили в Астрахань, оттуда привозили камыш (для оплетки стульев) и рыбу.

Впоследствии научились изготовлять красиво раскрашенную детскую коляску-каталку. Откуда появился на селе первый токарный станок, толком никто, пожалуй, не знает. Какой-то мозговитый мужичонка где-то посмотрел и перенял опыт мастеров-токарей и сам сконструировал токарный станок.

Первый станок был сам по себе прост и примитивен: деревянное маховое колесо (вырезанный из протесин круг), вращалось при помощи кривошипа ногами. От колеса вращение при помощи ременной передачи передавалось на деревянный шкив, насаженный на металлический валик. На одном конце валик сделан так называемый гроздь, служащий для закрепления и вращения обрабатываемой детали. Зажатая деревянная, преимущественно из липы, деталь получала быстрое вращение и при помощи збойника и скошенного долота обтачивалась, получая круглую форму.

Сама детская коляска-каталка состоит из тридцати двух деталей, скрепленных между собой в надлежащем порядке при помощи шипов и пятидесяти отверстий.

Детали каталки таковы: 4 ножки, 9 проножек, 2 бруска, 2 оси, 4 колеса, 9 стоячек, 1 донышко, 1 запорка. После скрепления этих деталей с последующей раскраской анилиновыми красками четырех цветов, получалась красивая, удобная для катания детская каталка-тележка, в которую усаживают малыша и, катая его по полу или лужайке, успокаивают его капризы.

В период НЭПа, расцвета жизни, в селе Мотовилове производство каталок так возросло, что почти в каждом дому приобретается токарный станок, даже бабы занимались токарным делом. Один человек за день может изготовить около шести штук каталок. Сдавались каталки скупщикам, которые в 1924 году объединились в так называемый трест. В нем состояли вполне авторитетные и честные люди: Васюкин И.В., Павлов А.А., Цепаев М.Ф., Лабин И.Е., Лабин М.Е. и Лабин В.Г.

Кустарю за каждую каталку выплачивалось по 18 копеек, а они сбывали их по 20 копеек, рассылая во многие города России. Если человек, не изнуряя себя, сделает за день 5 каталок, то он зарабатывал 90 копеек, на которые мог купить пуд хлеба.

Но погоня за современностью и конкуренция не давали покоя завистливым и расчетливым людям: не жалея сил и не щадя своего здоровья, некоторые работали до 20 часов в сутки, иногда спали прямо под станком, на стружках. Условия труда были не совсем благоприятными для работы: теснота, темнота, спертость воздуха в токарне, экономия в пище – губительно отражались на здоровье токаря: лицо бледное, слабые мускулы, едва обтянутые хилой кожей – вот удел токаря-профессионала.

В погоне за заработком некоторые труженики ухитрялись производить по 10-12 штук каталок, подрывая и изнуряя себя и жену до невозможности.

Некоторые мечтали о механизации станка, и в моменты недлительных перекуров размышляли, как бы к станку приспособить механизацию или лошадиную силу, но эта мечта была далека от действительности. В этот период времени село Мотовилово приобрело среди окружающих сел большую значимость и до некоторой степени экономическое превосходство.

Из сел Пустыни и Наумовки в Мотовилово доставлялось сырье – липка-голье, пильщики села Волчихи толстые липовые плахи распиливали на тоненькие доски, из которых изготовлялись донышки для каталок, жители села В. Майдана доставляли в Мотовилово самогон из села Салалеи, привозились в возах для продажи мотовиловцам яблоки и вишня.

Мотовилово развивалось, росло, пользуясь большим авторитетом во всей приближенной округе.

На зиму в Мотовилово приезжали портные: шили пиджаки, шубы, кафтаны, саки, чапаны и тулупы.

На зимний сезон наезжали валяльщики. Валяли обувь из шерсти, сапоги и чесанки. Работая в сыром подвальном помещении, в жару и смраде, в темноте нагишом, добывая себе деньги тяжелым трудом.

Одежда

Осенью женщины одевались в кафтаны из самотканого грубого сукна. Мужики одевались в пиджаки из того же грубого сукна.

Зимой у баб овчинная перешитая шуба, у мужиков овчинный пиджак, в дорогу чапан или овчинный тулуп.

Молодежи – парням шили пиджаки из овчины черной дубки с воротником и белой опушкой по отворотам и подолу. Девкам шились молескиновые саки, а по большим праздникам они выряжались в суконные курточки со множеством боров. В праздники мотовиловцы любили наряжаться отменно, изысканно: девки меняли свои наряды до трех раз в сутки, показывая этим наличие добра и сарафанов, чтобы любопытные люди могли сосчитать, сколько у той или иной невесты сарафанов имеется в сундуках, а их у некоторых было не меньше десяти. Иногда же для бахвальства некоторые невесты заимствовали сарафаны у родни, чтобы привлечь внимание женихов. «Лицом плоха, зато добром богата!» – говаривали бабы.

На головы девки повязывали красиво расписанные шерстяные шали и полушалки, в которых даже дурная лицом девка становится по-своему красивой и приятной на вид. На ноги обували чесанки с калошами. Хотя на улице жестокий мороз, но обувь без калош считалась не по моде. Парни также в чесанках с калошами. Чесанки непременно для щегольства должны быть с завернутыми вверху голенищами, а на голове парня-жениха надвинутая набекрень шапка-кубанка.

Летом парни наряжались подстать девичьему наряду: в разноцветные, шелковые, шерстяные или сатиновые рубахи. Так что в теплые дни Пасхи с колокольни видно было, как парни и девки артелями шли в бор гулять. По-весеннему голое еще поле расцвечивалось разнообразными движущимися цветами (красным, зеленым, голубым, желтым) от села к бору и от бора до самого села. Ту же картину с колокольни можно было наблюдать и на улицах села в праздничные дни.

В Троицу девки навтуливали на себя (особенно отличающиеся хилостью своего тела) по несколько юбок и сверх их шерстяной сарафан, и, изнывая, млели от тяжести наряда, жары и пота.

В летнюю жару на улице развешивали наряды на солнышке, чтобы пожарить от зимней залежалости и выветрить неприятный запах нафталина. Проходя по улице в это время, можно было любоваться разнообразнейшей одеждой разных людей, игрой красок. У баб в это время на душе ликующий азарт и соперничество в нарядах.

Праздники, забавы и развлечения

Осенью, после трудового лета, наступала долгожданная пора отдохновения – после трудов праведных, наконец-то, наступил праздник, в который можно отдохнуть, повеселиться, а женихам пора и жениться: Престольный праздник в селе Мотовилове – Покров, 14 октября. Трехдневный отдых, гулянье, веселье с беседами, об изобильном снятом урожае. В этот праздник, как правило, не возбранялась выпивка. Артелями люди ходили по гостям, парни с девками устраивали тоже гулянки с выпивкой и с гармонью, и с песнями разгуливались по улицам села.

В Покров вышедшие в годы парни женились, выбирали подоспевших к замужеству девок. К концу праздников в селах забот по горло – хоть отбавляй. С 14 октября начинается рождественский пост, так называемые Филипповки – это глухая пора, и до самого Рождества затишье в бытовом поведении людей. 25-го декабря Рождество – второй по значимости праздник русского крестьянина-христианина.

В первый день Рождества церковь битком набита народом. После сорокадневного поста – разговенье. Со второго дня начинаются Святки, время потехи для молодежи. Девки, организовавшиеся в артели, снимали у одиноких вдов себе квартиру-келью, вечерами «сидели» там, показывая себя во всей своей девичьей красоте, и каждая артель являла собой показ невест. В любой артели любой жених мог выбрать себе невесту и по своему усмотрению и взаимному согласию мог жениться на любой приглянувшейся ему на святках девке.

Святки длились до Крещения. В первый день девки клали парням «вьюна», с пением хвалебной-величальной песни. Здесь полагалось взаимное целование с выдержкой такта и порядочности.

Под Новый Год проводилось традиционное гадание: девки-невесты гадали, стараясь угадать, кто же будет ее женихом и мужем, с которым свяжет она свою судьбу на всю жизнь. Святки без ряженых мало, когда бывали – наряжались по-разному. В вывороченные наизнанку овчинные шубы, мазали свои лица краской и сажей, чтобы не быть узнанными, и ходили по всем кельям с гармонью и песнями. А келий в селе было не меньше десяти. На каждой улице была артель девок навыданье или же девчонок-подростков, которые тоже росли и готовились быть невестами.

Во время святок в кельях девки «сидели» часов до двух ночи – за это время было спето много песен, а женихи показывали свое ухарство, забавляя пытливых и жадных до новостей девок.

Здесь показывались любопытные проделки и фокусы, и волшебства. Примораживали в теплом помещении кельи к полу чугун, так что силком не отдерешь, всем на удивленье, заставляли «плясать» стол, а некоторым парням-простофилям напускали в рукав гусей и уток. Конечно, никаких уток он не видел, а под общий смех ему просто-напросто наливали в рукав воды, и он сконфуженный уходил из кельи домой сушиться.

На Святках полагалось женихам «припевать» своих невест. Девки пели величальную песню. В конце песни невеста поднималась со своего места, подходила к жениху, целовала его и за это получала от него в виде подарка деньги. В конце Святок полагалось – каждая невеста дарила своему жениху платочек, который она старательно вышивала за время Святок. Предоставлялась возможность любому парню-жениху поцеловать любую девку, стоило только её «принять» и подарить ей деньги.

Накануне Нового Года девки, нарядившись в праздничный наряд, артелями обходили дома своих женихов, где пели также величальные песни и получали за это деньги, на которые и приобретали для своих женихов те или иные подарки.

Святки также была пора сватовства и женитьбы парней, которые своим возрастом оказались на пороге перехода от парня к мужику, так как наступила время обзаводиться своей семьей. От Рождества до Масленицы многие парни становятся мужчинами, а многие девки – женщинами.

Масленица

От Крещения до Масленицы – пора свадеб и подготовка к Масленице – недели за три до Масленицы по воскресеньям делали пробные выезды на наряженных лошадях с колокольчиками, проезжали по улицам вокруг села, катались, встречали Масленицу.