Текст книги "На Варшавском шоссе (Документальная повесть)"

Автор книги: Иван Стрельбицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

На сооружении противотанковых рвов трудились сотни женщин, подростков. Было очевидным, что отвлекать их от работ нельзя: надо отрывать рвы как можно быстрее. Решили останавливать идущие с запада автомашины и привлекать всех, кто ехал на них, к маскировочным работам.

Участники рекогносцировки собрались уже уходить, как услышали гудение моторов в небе. На небольшой высоте шла группа вражеских пикирующих бомбардировщиков. Все возвратились в ров. Сюда же бросились работавшие неподалеку женщины. Разнеслась зычная команда старшины: «Ложись!» Но почти все стояли, наблюдая за самолетами.

Бомбардировщики образовали в небе круг и один за другим пикировали, сбрасывая бомбы. Земля вздрагивала от взрывов. Затем самолеты неожиданно вышли на линию противотанкового рва. Под бомбами оказались все, кто укрылся здесь. Люди падали на дно рва, прижимаясь к земле. Где-то совсем рядом грохнул взрыв, и над головами прошла горячая воздушная волна. Визжат, свистят разлетающиеся осколки. Кто-то истошно кричал. И опять грохот бомб и визг осколков. Вот один из лежащих во рву строителей, не выдержав, бросился прочь от гибельного места. К счастью, в этот момент самолеты повернули на запад.

После бомбежки ров походил на разоренные птичьи гнезда. Одно дело, когда под огнем оказываются люди военные – они к тому должны быть готовы, но видеть испуганных и израненных женщин было очень тяжело. Через несколько минут подоспели медицинские сестры. Е. А. Самычина, Е. В. Жарова, В. А. Беляева и Н. Д. Бабенко перевязали раненых и, как могли, успокаивали их.

После этого дня каждый рассвет курсанты встречали с надеждой на серое дождливое небо. Но, как назло, дни стояли ясные, солнце насквозь пронизывало воздух не по-осеннему яркими лучами. И вражеские летчики, пользуясь отличной погодой, совершали налет за налетом. Было понятно, что противник, разведав строительство укрепленного района, теперь обнаружил и размещение в нем наших войск.

Курсанты, оборудовавшие огневые позиции, несли потери. Все чаще встречались идущие в тыл санитары с ранеными.

Штабу предстояло срочно определить, как лучше сгруппировать войска, чтобы обеспечить прочную оборону боевого рубежа в Ильинском. Трудность состояла в том, что при сооружении укрепрайона рассчитывали на гораздо большее количество войск, чем имелось сейчас. В конечном счете генерал Смирнов принял решение: на правом фланге занимает оборону 108-й запасной полк. Главное направление вдоль шоссе, включая село Ильинское и Сергиевку, должен оборонять 2-й батальон курсантов пехотного училища, используя пулеметные доты и дзоты.

Прибытие этих подразделений ожидалось со дня на день.

Южнее шоссе, у деревень Большая Шубинка и Малая Шубинка, на широком фронте с передним краем по реке Выпрейке должен был обороняться 3-й батальон курсантов. Его прибытия генерал Смирнов ожидал к рассвету 7 октября. Восточнее деревни Сергиевка во втором эшелоне надлежало занять оборону 1-му батальону.

При организации противотанковой обороны полковник Костин использовал опыт создания опорных противотанковых пунктов вдоль важных шоссейных и проселочных дорог во время первых боев в Белоруссии. В оборонительные рубежи включались также заболоченные поймы речек Лужи и Выпрейки.

Начальник штаба артиллерии майор А. И. Копелев и его помощник капитан Г. М. Кондратюк быстро нанесли на карту расположение обороны, составили детальные схемы. Глядя на них, можно было несколько успокоиться, если бы не одно обстоятельство – и личный состав, и орудия находились еще в пути. И опять тревожила все та же мысль: сумеет ли передовой отряд хотя бы на непродолжительное время задержать противника?

Во второй половине дня приехал командующий войсками МВО П. А. Артемьев. Ознакомившись с планом обороны, он высказал немало советов.

– На участке двадцать один орудийный дот и двадцать пулеметных. Все огневые точки сразу заполнить не сможете. Постарайтесь занимать гарнизонами смежные доты с расчетом взаимной огневой связи.

Многие его замечания, особенно по части маскировки, тоже были очень важны. Павел Артемьевич обещал ускорить отправку старых орудий, а также подразделений 108-го запасного полка.

При заходе солнца курсанты хоронили погибших от вражеской бомбежки товарищей. Больно было расставаться с ними, но и еще больнее сознавать, что многих потерь можно было избежать. Полковник Костин думал в эти горестные минуты, что надо исправлять некоторые сшибки, допущенные в воспитании курсантов. Им внушали, что героизм и храбрость несовместимы со стремлением сохранить свою жизнь. Вот и получилось, что ребята из-за ложного стыда не стремились своевременно укрыться от вражеских бомб, и некоторые из них сложили сегодня свои головы, другие получили ранения.

Нет, они должны беречь свою жизнь, и, уж если отдавать ее, то не зря…

Быстро темнело. Впереди – тревожная ночь.

Батальоны пехотного училища задерживались, обещанные пушки тоже еще не подошли.

При свете фонаря Костин еще и еще раз внимательно вглядывался в карту. Высоко в небе глухо гудели моторы, летели вражеские бомбардировщики.

– Идут бомбить железную дорогу, да и Варшавское шоссе не оставят… – узнал он в темноте голос майора Копелева.

– А несколько самолетов бомбят наш передовой отряд, – сказал комиссар артучилища С. В. Леонов.

Действительно, далеко за Медынью различались всполохи, доносились разрывы бомб.

К ночи возвратился Суходолов. Разгоряченный недавним боем, он долго не мог успокоиться, чтобы связно и последовательно рассказать о положении передового отряда.

– Немало мне довелось видеть боев, – говорил он. – Не раз в гражданскую войну сам пережил, когда из окопа, который кажется самым безопасным местом на земле, приходилось подниматься навстречу огню. Видел, как ходили в атаку и новобранцы, и опытные воины, но наши курсанты превзошли всех. Плечо к плечу, пулям не кланяются. «За Москву!» Они поднялись в атаку так, словно всю жизнь только и ждали этого момента. Без страха, без оглядки. Пусть их немного было, но их натиск сметал на своем пути все.

Что же там происходило?

На рассвете 6 октября дивизион и шестая рота из состава пехотного училища подъехали к деревне Стрекалово. На ее западной окраине встретили группу ребят, которые, судя по всему, занимали оборону. Выглядели они необычно. Бойцам было по шестнадцать-семнадцать лет, почти все в гражданской одежде, вооружены большей частью трофейными автоматами и пулеметами. Командовал ими капитан И. Г. Старчак, человек решительный, находчивый, веселый. Он числился начальником парашютно-десантной службы Западного фронта. Подразделение, если можно было так его назвать, вело перестрелку с фашистами. Оказалось, что эти ребята обучались в учебном подразделении. Их было немногим более трехсот. А капитан Иван Григорьевич Старчак преподавал им парашютное дело.

До выпуска оставалось всего несколько дней. Но вражеские танки с артиллерией и пехотой на грузовых машинах появились в Юхнове неожиданно. С аэродрома, на котором базировалось подразделение, взлетели и ушли на восток наши самолеты.

Капитан Старчак хорошо понимал создавшуюся обстановку. Появление здесь фашистских войск представляло серьезную опасность. Дорога на Москву оказалась открытой. Он принимает смелое и мужественное решение: взять командование школой на себя, оседлать Варшавское шоссе у моста через реку Угру.

Это было утром 5 октября. Они продержались у моста сутки. Как много значили эти сутки в те дни!

Ребята пытались взорвать мост, но лишь частично повредили его. Они сумели захватить трофеи и даже исправную танкетку.

Старчак видел, что фашисты двинулись от Юхнова на север. Но и Варшавское шоссе противнику было необходимо – кратчайший путь на Москву.

«Не отдавать фашистам шоссе, перекрыть им дорогу на Москву!» – с такими словами сражались комсомольцы на Угре, срывая все попытки врага переправиться на восточный берег реки.

К исходу дня отряд Старчака, отстреливаясь, вынужден был отойти: силы оказались слишком неравны, бойцы несли большие потери.

Как радовался Старчак, когда на рассвете 6 октября встретил наш передовой отряд.

– Ну, теперь мы покажем фашистам! – воскликнул он и тут же объявил: – Как представитель штаба Западного фронта я подчиняю вас себе. – Сразу же последовало боевое задание: – Видите впереди деревушку? Это – Красные Столбы. Выбьем оттуда противника и займем оборону на Угре. Пусть попробует переправиться! Теперь у нас и огонек есть!

Россиков и Мамчич сразу оценили важность задания. Решили атаковать немедленно.

Батарею 76-мм пушек капитана Базыленко поставили на закрытую позицию возле Стрекалово; сорокапятки лейтенанта Носова – повзводно на прямую наводку, они должны поддержать атаку курсантов передового отряда и разведчиков Старчака.

И вот сигнал. Это была атака, в которой участвовал Суходолов и о которой он рассказал. Невиданные смелость и бесстрашие – этого не заменишь ничем. Ничего подобного гитлеровцы, очевидно, не видели. Натиск ошеломил их. Они бежали, бросая оружие, снаряжение.

Достигнув Угры, курсанты остановились. На противоположном берегу реки вздымались разрывы снарядов: противник опомнился и стремился спасти свою пехоту артиллерийским заслоном.

Курсанты стали окапываться и не напрасно. Вскоре появились фашистские бомбардировщики. Но основной удар они обрушили на окрестные рощи, где наших бойцов не было. Видимо, противник и представить не мог, что имеет дело не с крупными силами, а всего лишь с небольшим отрядом.

После налета до полка пехоты при поддержке десяти танков пошли в атаку. Батарея Базыленко выкашивала вражеские цепи шрапнелью, а артиллеристы Носова били в упор по танкам. Горели четыре машины. Гитлеровцы залегли, и тут курсанты в едином порыве бросились в контратаку.

Вражеские танки и артиллерия из-за боязни поразить своих огня не вели. Не выдержав натиска, фашисты побежали. Больших усилий стоило нашим командирам удержать курсантов от преследования, для которого не хватало сил.

В этом бою противник потерял свыше двухсот солдат и офицеров убитыми, несколько фашистов было взято в плен. Четыре танка и броневик догорали в поле. Курсанты собрали трофейные пулеметы, автоматы, гранаты с деревянными рукоятками.

Россиков допрашивал пленного обер-лейтенанта, который все время озирался по сторонам, видимо, пытаясь обнаружить сосредоточение наших крупных сил. Реденькая цепь курсантов, занимавших позиции, не внушала ему доверия. Вероятно, так рассуждало и немецкое командование.

Снова и снова над нашим расположением кружил вражеский самолет-разведчик «рама». Он то спускался совсем низко, едва не касаясь верхушек деревьев, то взмывал вверх, пытаясь обнаружить скопление войск. Выше пролетали бомбардировщики и опять бомбили пустые перелески возле Стрекалово.

Вскоре снова появились танки, на этот раз их было гораздо больше; они шли не только в лоб, но и охватывали наши фланги. Следом двигалась пехота.

Принять бой – значит полечь здесь всем, и тогда к концу дня противник будет в Ильинском. Все понимали, что допустить фашистов туда, к еще не созданным оборонительным позициям, нельзя. Надо задержать их здесь как можно дольше. Сейчас, чтобы сохранить силы, был один выход – отступить.

Суходолов поддержал решение Старчака. Но как сообщить об этом ребятам? Всего час назад они обратили фашистов в бегство. А теперь отходить назад, когда каждый из них все время помнил: позади – Москва.

– Даже опытному воину тяжело отступать, – проговорил Россиков, – а им, только вступившим в бой, тем более.

Опять налетели «юнкерсы». По своей излюбленной манере встали в круг и сорок минут один за другим бросали бомбы. Казалось, ничего живого не осталось на этом куске земли. Но вот заговорили наши пехотинцы: открыли огонь пулеметы, свои и трофейные. Артиллеристы с удовлетворением вслушивались в пулеметные очереди:

– Молодцы ребята, бьют фашистов – не унывают!

Заговорили минометы, тоже захваченные утром у противника. Именно минометы особенно его испугали, заставили притихнуть.

Кто-то из курсантов метким выстрелом из винтовки, а может, очередью из ручного пулемета, сумел поразить самолет, пролетавший над позициями. Бомбардировщик загорелся и рухнул вниз. То-то радости было у курсантов, кричали «Ура!», обнимались!

– И все же надо отходить, – произнес Старчак, опустив бинокль.

– Конечно, можно дать приказ об отходе – приказ есть приказ. На то и армия… Но тут случай особый, – размышлял вслух Россиков.

– Ну вот что, – предложил Суходолов. – Соберем– ка на пять минут политработников. Надо объяснить ребятам: не велика честь полечь всем в бою. Важнее задержать фашистов еще на несколько суток, а это могут сделать только живые. А как отходить будем?

Ответил Россиков.

– Планируем так: артиллерия движется перекатами, поорудийно, сдерживая фашистов огнем. Пехота тем временем подразделениями отойдет к реке Изверь – для обороны лучшего рубежа не найти, там и окопаемся.

– Это верно, – одобрил план Суходолов.

На том и порешили. Первой отходила пехота. Сорокапятки прикрывали ее. Орудия устанавливали слева от шоссе. Пока одна пушка вела огонь по противнику, другая занимала позицию. Во время одного переката наткнулись на немцев, вышедших к шоссе. Сосредоточенным огнем заставили фашистов отступить. Разрывом вражеской гранаты контузило Россикова и его связного курсанта Батурлова. Не слыша собственного голоса, Россиков так громко подавал команды, что даже разрывы не могли заглушить их. И под минометным и артиллерийским огнем ребятам не изменило чувство юмора: они отвечали звонкими голосами. Немцы стреляют, а ребята кричат – может, от мальчишеской удали, а может, это помогало им преодолевать страх.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Слушая сообщение Суходолова о действиях передового отряда, командиры задумывались: не появятся ли к утру на рубеже, не подготовленном еще к обороне, фашистские танки?

При свете фонаря полковник Костин внимательно вглядывался в свою рабочую карту. Выходит, на километр фронта всего два орудия. До чего же жидка у нас противотанковая оборона! На десятикилометровом рубеже лишь двадцать орудий. Пехоты тоже слишком мало. Батальоны пехотного училища не прибыли к месту назначения, следуют они из лагерей железнодорожными эшелонами и походным порядком. Командующий войсками Московского военного округа генерал-лейтенант Артемьев не забыл о помощи курсантам.

На шоссе послышался шум автомобильных моторов. Прибыл батальон 108-го запасного полка. Пусть он не был еще экипирован полностью, но представлял ощутимую силу. По распоряжению штаба округа батальон направлялся на усиление передового отряда.

– Может быть, с его помощью на сутки – двое сумеем задержать продвижение вражеских колонн, – сказал генерал Смирнов.

– А как у вас с противотанковыми гранатами? – спросил Костин командира батальона.

– Всего лишь по одной гранате на стрелка.

Вспомнив жестокие бои под Минском, полковник посоветовал комбату создать в каждом взводе группу истребителей танков, вооружить их двумя-тремя гранатами.

Рассвет Костин встретил на ногах. На КП, склонив голову, сидя дремал майор Копелев. Из-под его плаща виднелась карта, испещренная красным и черным карандашами. Костин невольно улыбнулся: до чего же привычка довлеет над человеком. Он отработал карту как преподаватель. Не забыл изобразить стрелы возможных танковых ударов противника, заштриховать их разными оттенками, а самого главного – расположения своей артиллерии – на карте нет. Да и откуда появиться? Правда, сегодня должны подойти с десяток старых пушек. Вот и все – меньше трех орудий на километр фронта.

В памяти невольно возникли первые дни войны, плотное построение танковых войск противника, которые словно тараном пробивали нашу жиденькую оборону. Но первые бои кое-чему научили. Чтобы сдержать натиск фашистов, мы начали создавать очаговую круговую оборону с системой опорных пунктов, от сосредоточенного огня которых немцы несли большие потери. Поэтому-то и здесь, на ильинском рубеже, артиллеристы строили оборону в виде опорных пунктов. Те два десятка орудий, продуманно расположенные в опорных пунктах вдоль Варшавского шоссе, должны были сделать свое делю.

– Товарищ полковник! – послышался радостный возглас начальника артиллерийского снабжения училища военного инженера 2 ранга Демидова, – Подходит автоколонна из Москвы с боеприпасами.

– Немедленно расчлените колонну и замаскируйте каждую машину, а то можем остаться без снарядов!

И как бы в подтверждение важности такого распоряжения с запада донеслось завывание бомбардировщиков. Учащенная стрельба пулеметов по самолетам возвестила начало нового боевого дня.

Он был по-летнему теплый и солнечный. Вражеские бомбардировщики непрерывно бомбили наши боевые порядки. Никаких зенитных средств там не было, если не считать нескольких станковых пулеметов. Больно было смотреть на людей, работающих на сооружении противотанковых рвов. Много сделали женщины, подростки, но дальше подвергать их опасности было нельзя.

В полдень прибыл представитель начальника артиллерии Московской зоны обороны. Он сообщил, что в штабе округа очень беспокоятся, удастся ли задержать противника перед Малоярославцем.

– Вы лучше скажите, – обратился к нему Костин, – какие средства усиления намереваются нам выделить и когда?

– Мне известно, – ответил подполковник, – что в запасном полку комплектуется для вас один дивизион старых, но вполне годных трехдюймовых орудий. Сегодня он выйдет к вам. Кроме того, решается вопрос о выделении вам двухдивизионного зенитного артиллерийского полка…

Он не сообщил, что генерал-майор М. М. Новиков, боевой друг Костина по гражданской войне, взял шефство над Ильинским участком обороны. Распрощавшись с подполковником, Костин вместе с Копелевым и своим адъютантом направился на передний край обороны.

Костина особенно тревожило состояние маскировки. Когда подошли к доту, возвышающемуся возле моста, и увидели пожухлые, с опавшими листьями ветки, полковник возмутился. Несмотря на предупреждение, которое он сделал еще накануне, что ольха не годится для маскировки, все же ряд дотов был накрыт уже увядшими ветками ольхи. А вблизи дота росли ели и сосны.

В тот день авиация противника усилила бомбардировки Ильинского сектора обороны, видимо, имея целью оказать поддержку своим войскам в наступлении.

Однако вражеские бомбардировщики действовали по шаблону, бомбили только места скопления людей: обрушивали удары на колонны войск и автомашины, следующие по дорогам. А разведчики-«костыли» не появлялись над нашим расположением. Это было нам на руку, они смогли бы обнаружить плохо замаскированные железобетонные доты. Кроме того, «костыли» обычно появлялись накануне или в день наступления, использовались противником в качестве корректировщиков огня артиллерии.

День 7 октября, несмотря на вражескую бомбежку, перенесли спокойнее, настроение было приподнятое: прибыли пушки; они были громоздкие, но все же поместились во фланговых дотах. К вечеру удалось вооружить все двадцать орудийных дотов. То, что курсанты не знали устройства материальной части, Костина не беспокоило, он был уверен, что ребята освоят пушки.

К вечеру орудия удалось пристрелять. Затем прибыло пополнение: батальон курсантов пехотного училища и два батальона 108-го запасного стрелкового полка. А ночью прибыла рота курсантов Московского военно-инженерного училища и под командованием капитана Бакуна приступила к минированию шоссе, мостов. В отличие от своего командира, спокойного и уравновешенного, курсанты-москвичи, как и наши ребята, были восторженными и нетерпеливыми, все горели желанием скорее вступить в бой.

С Костиным поравнялся один из них, неся на спине пакеты взрывчатки.

– Что будете минировать? – спросил его Костин.

– Товарищ полковник! – быстро опустив на землю груз и встав по стойке «смирно», четко ответил курсант сержант Большаков. – Нам приказано заминировать мост у села Ильинское!

– Ну и как, будет толк?

– Так точно, будет! Вчера им досталось на Угре! – уверенно ответил Большаков.

Подошел командир роты И. И. Бакун.

– Ваши курсанты тоже стремительно бросаются в контратаки? – поинтересовался Костин.

– Бросаются, товарищ полковник, еще как бросаются! – с жаром ответил Бакун. – Когда мы минировали мост у Юхнова, наскочили немецкие мотоциклисты. Мы встретили их огнем, фашисты стали поворачивать обратно, а курсанты Большаков, Черкасов и другие бросились на них, всех истребили.

Весь следующий день был до предела занят устройством позиций, организацией взаимодействия огня артиллерии и пехоты.

Когда поредевший передовой отряд, прикрываясь огнем артиллерийского дивизиона, медленно отходил к реке Изверь, на его усиление прибыли стрелковый батальон 108-го запасного полка и курсантская рота. Передовому отряду было приказано восстановить положение и с этой целью в 10 часов утра перейти в наступление на Юхнов.

Точно в указанное время подразделения передового отряда при поддержке двух батарей артучилища приступили к действиям. Настроение у бойцов приподнятое. Решительно атаковали фашистов курсантские роты пехотного училища, стрелки запасного батальона. Артиллеристы сопровождали их огнем и колесами, расстреливая шрапнелью и осколочными снарядами отступающих вражеских пехотинцев.

Предстояло отбить село Стрекалово, занятое ночью противником. Фашисты дрогнули и побежали. Но вскоре противник открыл заградительный огонь. Перед атакующими ротами встала стена из разрывов снарядов и мин. В воздухе появились пикирующие бомбардировщики. Командир отряда капитан Старчак приказал немедленно окапываться. Снова, как и накануне, поспешно отрывались окопы, в которых едва помещались бойцы. В дотах появились убитые и раненые. Соотношение сил было настолько неравным, что наши потери могли увеличиться. К счастью, немецкие пикировщики плохо ориентировались в обстановке и дважды нанесли удары по своим боевым порядкам.

Капитан Старчак сумел точно определить силы врага: против передового отряда действовала пехотная дивизия с четырьмя артиллерийскими дивизионами.

Что могли мы противопоставить фашистам? Восемь орудий да три десятка пулеметов. Хорошо, что ночью на позиции подвезли по боевому комплекту снарядов, патроны и гранаты; успели отремонтировать пушки и пулеметы.

С утра противник снова перешел в наступление. Как и накануне, курсанты своим огнем нанесли врагу большой урон.

Под вечер из передового отряда на КП прибыл на грузовой автомашине лейтенант Иванов и доложил, что снаряды кончаются, а пулеметчики стреляют только с коротких дистанций, так как осталось мало патронов.

К тому времени из тыла получили боеприпасы, и они без промедления были направлены в передовой отряд.

Лейтенант Иванов сообщил, что курсанты и бойцы пехотного батальона понесли значительные потери и командир передового отряда принял решение отойти на новые позиции. Для прикрытия отхода было выделено одно 76-мм орудие. С расчетом остался командир батареи капитан Базыленко. Своим огнем бойцы расчета наносили гитлеровцам большой урон. Сделав десять – пятнадцать выстрелов, орудие немедленно снималось с позиции, чтобы вскоре появиться в другом месте и снова бить врага.

В передовом отряде решили, что орудие с расчетом погибло. К тому времени все мосты были взорваны курсантами-саперами. Капитан Базыленко, подойдя к одной из взорванных переправ, стал искать обходной путь. Но тут машина подорвалась на мине. Два бойца из орудийного расчета и пулеметчики были тяжело ранены. Артиллеристы на руках подтащили орудие к другой машине, на которой возили снаряды и раненых, и снова тронулись в путь. Всю ночь бойцы капитана Базыленко делали переходы от одного взорванного моста к другому, отстреливались от наседавшего врага и к утру прибыли в расположение отряда, занявшего оборону на реке Изверь. Из двадцати четырех находившихся при орудии курсантов восемнадцать ранены, некоторые по нескольку раз. При орудии оставался лишь один снаряд.

В батарее капитана Базыленко бесстрашно действовали курсанты Леонид Полковников, Василий Могильный, Лев Новиков, Семен Гурвич, Даниил Сомов, Владимир Фетисов и Владимир Чмырин. Они с поразительной ловкостью устанавливали дистанционные трубки, быстро заряжали снарядами орудия и били шрапнелью по удиравшим фашистам.

Стало известно, что и в батарее Носова отличились многие курсанты. Без промаха стреляли в упор по танкам и бронетранспортерам Николай Цветков и Сергей Крючков. В бою погиб комиссар дивизиона М. М. Постнов. Он не мог примириться с бесшабашным ухарством некоторых курсантов и стремился сдержать их порыв. «Мальчишки, берегите себя», – были его последние слова.

Наступило 8 октября. Под утро Костин проснулся от нестерпимого холода. Костер был потушен, так как над позициями пролетали вражеские самолеты. Кое-как согревшись, полковник снова развернул карту своего участка, намереваясь тщательно обдумать все, что надо еще сделать для укрепления обороны, которая должна быть прежде всего противотанковой. Но средств борьбы с танками все еще было очень мало. Нельзя было не благодарить бойцов передового отряда, которым удалось задержать продвижение превосходящего противника. Правда, они добились успеха дорогой ценой: более 50 курсантов артдивизиона было убито и ранено. Пришлось в отряд направлять пополнение. Большие потери понесли и подразделения пехотного училища. Тогда мы еще не знали о потерях противника, но они были немалые. Возможно, это и позволило курсантам сравнительно небольшими силами задержать его наступление на двое суток.

Командование Московского военного округа обещало основательно усилить отряд артиллерией, но для этого требовалось время. Пока же передовой отряд выполнял боевую задачу так, как, пожалуй, и не предполагали.

На рассвете на опушке леса показалось несколько человек, которые направлялись к КП. Полковник Костин узнал среди них коменданта штаба пехотного училища майора Загоскина.

– Товарищ полковник, прибыл командир тридцать первого артиллерийского дивизиона запасного полка капитан Прокопов, и вас разыскивает командир шестьдесят четвертого тяжелого гаубичного артиллерийского полка подполковник Викторов, – доложил Загоскин.

Прибытия отдельного дивизиона здесь ожидали с нетерпением. Даже выбрали для него огневые позиции. Но появление тяжелого артиллерийского полка вызвало прямо-таки воодушевление.

Подполковник Викторов, оказавшийся старым знакомым Костина, рассказал, в каких неимоверно трудных условиях ему пришлось выводить из окружения по лесным дорогам громоздкие тяжелые гаубицы да еще на тихоходных тракторах ЧТЗ.

Полк двигался в район Малоярославца, и горючее у него было на исходе. Учитывая это, полковник Костин, как старший артиллерийский начальник, приказал ему занять позиции на Ильинском боевом участке.

В полдень гаубичные батареи уже стояли на огневых позициях. На наблюдательных пунктах подготавливали исходные данные для заградительного огня перед нашим передним краем.

Командир дивизиона запасного артполка капитан И. Г. Прокопов понравился Костину своей собранностью и распорядительностью. Он доложил полковнику, что его бойцы всего два дня назад увидели эти устаревшие орудия, но времени не теряют и быстро осваивают их. Единственная просьба – поставить дивизион на одной позиции, не рассредоточивать батареи на большой площади. Никакой тяги, ни конной, ни механической, дивизион не имел.

Было над чем задуматься. Батареи не могли менять огневые позиции в бою, а это лишало их маневра, следовательно, и силы огня.

Вскоре полковник Костин снова был в дивизионе, расположившемся на опушке леса у шоссе. На стволах орудий виднелись наклепанные латунные орлы. В качестве противооткатных устройств у них были примитивные каучуковые буфера. Впереди ствола возвышались два металлических сиденья для номеров. Они использовались в прошлом веке да и то на парадах.

– Ввиду отсутствия средств тяги дивизиону прочно удерживать за собой огневой рубеж к югу от шоссе на уровне командного пункта, – показал Костин рукой район огневых позиций. – Ваша задача – не допустить прорыва танков противника в глубь обороны.

Теперь, много лет спустя, полковник Костин признает, что, ставя артиллеристам задачу, он не был уверен в успехе противотанковой обороны на километровом фронте, но и других орудий в то время не было. Позднее он с глубокой благодарностью отметит отважные действия капитана Прокопова и его пушкарей, которые поражали вражеские танки, казалось, из не приспособленных для этой цели орудий.

Как и вчера, утром 8 октября, появилась вражеская авиация и обрушила бомбы на наши позиции. Однако раненых было немного. К тому времени в подразделениях провели большие маскировочные работы, а траншеи и доты надежно укрывали бойцов. С полудня фашистские бомбардировщики основные удары стали наносить по огневым позициям нашей артиллерии; особенно тяжело пришлось тем, кто не успел хорошо замаскироваться. Создавалось впечатление, будто фашисты собираются не сегодня-завтра начать штурм укрепленного района.

Командующий войсками Московской зоны обороны генерал-лейтенант Артемьев, несмотря на то что еще не все подразделения подольских училищ вступили в бой, каждую ночь слал снаряды и патроны. В районе деревни Черкасово, в десяти километрах от переднего края, артиллеристы оборудовали склады боеприпасов, отрыв глубокие хранилища.

После полудня Костин вместе с подполковником Викторовым и капитаном Прокоповым выехал на передний край обороны, чтобы на месте определить районы возможного сосредоточения войск противника, а также наметить рубежи огневого заграждения на вероятных путях его наступления.

В двух-трех километрах от нашего переднего края в редком лесу возле хутора Сокольники пролегали лощины и неглубокие овраги. Эти укрытия наверняка использует противник для сосредоточения своих передовых частей. Наметили еще несколько таких районов, где возможно сосредоточение сил врага.

В ходе рекогносцировки командирам более или менее ясно представились возможные действия противника, соответственно этому были определены и ответные меры.

На командном пункте полковника Костина ожидал командир 222-го зенитного артиллерийского полка, который сообщил, что предстоящей ночью прибудут две батареи 37-мм пушек и две батареи 85-мм орудий.

Докладывая о состоянии полка, он признал, что артиллеристы только начали изучать пушки и по воздушным целям стрелять не смогут.

– Очень жаль, – проговорил Костин, прислушиваясь к недалеким разрывам бомб. – Но зато пушки, особенно крупного калибра, незаменимы в стрельбе по танкам.

– Нас так и ориентировали в Москве, – ответил командир полка.

– Поглубже отрывайте орудийные окопы, – порекомендовал Костин, – да получше маскируйтесь.