Текст книги "Ставка Гитлера «Вервольф» в пространстве и времени"

Автор книги: Иван Загородний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

3
Безопасность «Вервольфа» – прежде всего

«Осчастливив» Винницу филиалом своей главной полевой ставки, Гитлер дал соответствующие распоряжения Имперской службе безопасности относительно создания на объекте и вокруг него особого режима безопасности.

Немцы всегда очень внимательно относились к организации охраны Гитлера. Особенно тщательно отрабатывались меры безопасности фюрера в период пребывания его на оккупированных территориях. Подробно об этом дал показания в мае 1945 года советским правоохранительным органам пленный, бывший руководитель имперской службы безопасности штандартенфюрер СС, генерал-лейтенант полиции Ханс Раттенхубер. В частности, он сообщил: «Нами была тщательно разработана инструкция, согласно которой весь обслуживающий персонал служебных и жилых помещений Гитлера подлежал постоянной непрерывной проверке со стороны полиции. Пропуска в здания менялись ежемесячно. У каждого входа было установлено круглосуточное дежурство привратников и сопровождающих. Чердачные помещения и крыши находились под постоянным наблюдением охраны. Лица, приходившие на приём без заблаговременного оповещения, пропускались только после телефонного запроса. Все посетители получали специальный листок, на котором отмечалось время прихода, ухода и количество вещей, принесенных и унесенных ими из здания.

Лица, не имевшие специального пропуска, пропускались на территорию охраняемых объектов лишь в сопровождении сотрудника охраны».

«Ещё одна важная тема – контроль над работой на строящихся режимных объектах. Дело в том, что строители могут оставить множество неприятных сюрпризов – „жучков“ и другого шпионского оборудования, с помощью которых можно организовывать утечку секретной информации с „объекта“. На втором месте – установка всевозможных взрывных устройств. Третья проблема – это возможность составления планов помещений.

Вот перечень части организационных мероприятий при строительстве важных режимных объектов:

1. Перед началом строительства все рабочие проверялись по полицейским учётам, запрашивались характеристики местных полицейских властей и бургомистров.

2. При организации пропускного режима использовалась система временных пропусков (их меняли каждую неделю).

3. На объекте были „доверенные лица“ службы охраны, которые присматривали за сослуживцами.

4. При использовании иностранных рабочих максимально допустимое соотношение: один немец к четырём иностранцам.

5. Запрещалось приносить па строительство ящики в закрытом виде и другие упаковки.

6. Места, где имелись пустоты, а также пространства под настилом пола просвечивались в присутствии лиц, ответственных за данный участок строительства, после чего в присутствии проверяющего заканчивалось строительство или настил пола.

7. Системы жизнеобеспечения здания (канализация, водоснабжение и отопление) перед сдачей объекта в эксплуатацию проверялись.

8. По окончании строительства всё ещё раз проверялось специальной комиссией, состоящей из специалистов и обязательно полицейских-криминалистов. В места, где имелись пустоты, устанавливались на длительное время чувствительнейшие аппараты прослушивания. Цель этого мероприятия – выявление взрывных устройств с часовым взрывателем».

Все перечисленные мероприятия в полной мере применялись при строительстве «Вервольфа» и его функционировании. Непосредственную охрану Гитлера осуществляла структура под названием «Рейхсзихерхейтдинст дер „СС“», подчинявшаяся только фюреру и Главному имперскому управлению безопасности «Рейхезихерхейтсха – уптамт», то есть Гиммлеру. Возглавлял ее Ханс Раттенхубер.

Вот что писала об этом подразделении немецкоязычная газета «Национальцайтунг» 9 января 1943 года: «Задачей батальона личной охраны фюрера является обеспечение военной безопасности главной ставки фюрера и охрана его личности. В батальоне представлены все виды оружия: легкое и тяжелое оружие пехоты, разведывательные бронемашины, танки, легкие зенитные орудия, все лучшее и современное оружие. Полностью моторизованный и частично снабженный специально сокращенными „народными авто“, батальон личной охраны фюрера готов к бою в любое время и в любой местности, обладая необходимыми возможностями для быстрейшего передвижения, поэтому он обладает исключительной боевой мощью». За непосредственную организацию службы отвечали унтерштурмфюрер СС Даннер и военный комендант подполковник Штруве.

По приказам этих должностных лиц с первых дней строительства «Вервольфа» вся территория в радиусе 5 км была взята под охрану усиленным отрядом гестаповцев из «Великой Германии», на службе которых находилась полевая жандармерия и полиция. Для них строились специальные укрытия, посты наблюдения.

С первых дней строительства «Вервольфа» гестапо были введены перепись и строжайший учет местного населения. Каждая живая душа, будь то взрослый или ребенок, считалась источником возможной утечки информации о строительстве объекта. На каждого жителя была заведена спецанкета с подробными биографическими данными. Каждый житель в возрасте с четырнадцати лет постоянно имел при себе пропуск на немецком языке. Без него нельзя было выходить из хаты даже во двор. При задержании без пропуска полагалось 25 ударов резиновой палкой и двое-трое суток ареста. За повторную провинность – месяц тюрьмы. За утерю или передачу пропуска другому лицу – расстрел.

Все дома в населенных пунктах, находящихся в районе строительства ставки Гитлера, были пронумерованы. Над входом – список жильцов. Под угрозой смерти категорически запрещалось принимать на ночлег даже близких родственников из этой же деревни. Летом разрешалось находиться на улице с шести утра до десяти вечера, зимой – с семи утра до семи вечера. Свет зажигали лишь при хорошей маскировке окоп. Без света окна на ночь не должны быть зашторены.

Для работы в поле – спецпропуска. Созревший урожай убирали сами немецкие солдаты. В другие населенные пункты ходить запрещалось. На отлучку надо было заполучить справку-разрешение гестапо. Практиковались частые повальные обыски.

Особенности рельефа местности вокруг строительства успешно использовались для контроля за окружающей территорией. Так, на высоких деревьях вокруг леса, отведенного под ставку, через каждые 200 метров были смонтированы специальные наблюдательные посты. Одновременно рылись окопы, строились земляные насыпи, дзоты и доты, площадки для пушек и пулеметов. На полях, которые граничили с лесом, местным жителям разрешалось сажать только низкорослые культуры, например, картофель.

За эшелонированными, развернутыми на сотни километров границами, военной охране подлежали интересы и тайны «Волка-оборотня». Охранные мероприятия этой территории осуществляла специальная группа «Ост», тайной полевой полиции, которая подчинялась Раттенхуберу. В группе насчитывалось 648 спецсотрудников, в том числе 113 из СС, 125 немецких и 410 местных полицаев. Ими патрулировались шоссе, мосты. У всех, кто проезжал по шоссе проверялись документы. Все они отвечали за три охранных кольца на дальних подступах к ставке: Винница-ставка. Села Коло-Михайливка, Стрижавка и Бондури входили в особую зону; Винница – сельская местность (охранные зоны в Стаднице, Сосонке, Дубово, Медведевке, Лисивцах, Калиновке – гранитный карьер, Переорках); прикордонный комиссариат – Винница, Бар, Немиров, Гайсин. Всем проживающим в зонах ставки каждый вечер давался новый пароль. В основном названия русских городов. Отмеченная территория разделялась на пронумерованные районы, подрайоны, зоны и участки, па которых была введена жесткая пропускная система. Одновременно вокруг будущей резиденции фюрера осуществлялся целый комплекс мероприятий противовоздушной обороны.

На Калиновский аэродром в 25 км от Винницы поспешно была передислоцирована эскадрилья немецких истребителей, а вокруг ставки разместились 12 батарей зенитной артиллерии и прожектора. Ещё две батареи стояли между сёлами Стрижавка и Переорки, две батареи в саду Стрижавки, две батареи у деревни Бондури, две батареи на окраине деревни Пятничаны около железной дороги, две батареи севернее Коло-Михайловки, две батареи и прожектор между Коло-Михайловкой и Сосонками… После установки зенитных батарей проводилась их пристрелка. Два раза обстреливали конус, который тащил за собой на тросе немецкий самолет.

Все зенитные установки, полевые орудия и пулеметы маскировались. С внешней стороны орудие имело вид стоящей лошади с возом или сельскохозяйственной машины. Маскировались также здания. На постройки набрасывались металлические сетки с зеленой маскировочной окраской. У зданий, а также на плоских крышах убежищ насыпалась земля, высаживались деревья, кусты…

Сюда же в полной боевой готовности прибыли четвертая рота тяжелой бронетехники и пятая танковая рота (средние и легкие танки), около двадцати штук, с охранниками и личным составом.

В воздушной зоне над объектом не разрешалось летать без специального разрешения даже немецким самолетам. Как вспоминает личный лётчик Гитлера Ганс Баур: «Советские самолёты „Вервольф“ ни разу не бомбили. Только однажды мы получили сообщение, что неподалёку находится русская эскадрилья».

Для дезинформации населения активно распространялась легенда о том, что под Винницей сооружается не что иное, как «Айхенхайн», то есть дом отдыха для немецких солдат и офицеров. Бетонные бункера гитлеровцы между собой называли холодильниками. К слову, эта маскировочная шутка была близкая к истине. В своих воспоминаниях об условиях пребывания в ставке летом в 1942 г. личная секретарша фюрера Траудль Юнге написала: «Всегда одно и то же: всюду, в каждой квартире кровати влажные, чрезвычайно сыро и холодно, существует потенциальная угроза заболеть ревматизмом. Днем, как правило, нестерпимая жара, температура достигает +45–50 градусов, а ночью ужасный холод. Погода часто резко меняется…»

Для повышения безопасности «волчьего логова» в Виннице и в окружающих населенных пунктах одна за другой начали действовать разведывательные и контрразведывательные службы Германии – «штаб „Валли-1“» и «Зондерштаб Россия». В Вороновице, в доме Можайского разместилось разведуправление генштаба во главе с известным разведчиком Геленом. Повсюду была развернута активная работа по созданию разветвленной агентурной сети, в том числе и из местных жителей. Командиром 109-го полицейского батальона в Виннице был назначен бывший советский генерал Павленко. Известный факт вербовки в качестве агента одного из секретарей Винницкого райкома партии Ткаченко, который впоследствии «вывел» гестаповцев на ряд подпольных групп. Конечно, они были уничтожены. Обеих изменников постигло после войны справедливое наказание – они были осуждены к расстрелу.

Пока длилось строительство ставки, в Виннице и окружающих ее районах проводилась «зачистка» территории и тщательная фильтрация населения. Один за другим осуществлялись еврейские погромы. Начиная с сентября 1941 года, в г. Виннице было схвачено и расстреляно в Пятничанском лесу около 10 тысяч человек. Очередной погром 16 апреля 1942 года закончился кровавой бойней, в которой сложили головы 15 тысяч подолян. Аналогичные расстрелы осуществлялись в Хмельникском, Литинском и других районах области. Так, шеф охранной группы «Ост», криминальный советник Шмидт в январе 1942 года доложил в центр, что в соседнем с объектом селе Стрижавка проживает 227 евреев. По его мнению, они составляют большую опасность для строительства, поэтому подлежат уничтожению. 10 января этого же года все они были расстреляны.

Трагическая судьба постигла тогда почти две тысячи психически больных, которых не успели эвакуировать из психоневрологической больницы № 4. Согласно человеконенавистнической программы Гитлера «Эвтаназия» (умерщвление в случае неизлечимого заболевания) несчастных медленно отравляли, морили голодом, и в конечном итоге убивали.

Для обеспечения охранных мероприятий вокруг Винницы были созданы несколько концентрационных лагерей, где также занимались «фильтрацией» населения.

Фашистам показались подозрительными и опасными для нормального функционирования ставки целые села. Вскоре они были полностью отселены. Такая судьба постигла села Майдан-Бобрик и Брусленов, расположенные в 20 километрах от Винницы. В рапорте на имя Раттенхубера Даннер детально описывает, кто, каким способом выселял ни в чем не повинных людей из их домов. Задания выполняли СС-батарея Гофмана из Бердичева, две роты солдат из авиации, одна рота из полиции, 40 человек из штаба Геншеля и 6 человек из СД Винницы. В отмеченные села названные группы отправились в 23 часа из Калиновки. В первом часу ночи была произведена эвакуация, в три – закончена. Людям разрешили взять только самые необходимые вещи, которые они могли донести. Их загнали в закрытые грузовики и вывезли в сторону Бердичева. Между тем 15 выделенных солдат рыскали по хлевам и забирали скот. С теми, кто попробовал оказывать сопротивление, не церемонились. Их считали причастными к партизанам и расстреливали на месте. «Жестокость против населения необходима при немецкой оккупации» – подчеркивалось в упомянутом выше рапорте. На утро села были опустошены. Теперь они подлежали заселению переселенцами, в частности «фольксдойчами» из других областей.

Хотя оккупанты жестоко издевались над мирным населением, это не помешало им успешно использовать его для оправдания собственной захватнической политики. С этой целью летом 1943 года фашисты провели в Виннице раскопки мест массовых захоронений жертв сталинских репрессий. Реакция населения на увиденное была мгновенной. Люди, которые опознали в откопанных могилах своих родственников, добровольно приходили в немецкие карательные учреждения и выдавали «гуманистам» советских активистов, членов партии, работников правоохранительных органов, большинство которых было оставлено на оккупированной территории для подпольной работы.

Первый этап строительства ставки был завершен в мае 1942 года. 20 июня 1942 года для охраны объекта дополнительно прибыла специальная 1-я охранная рота из элитной воинской части «Великая Германия», а 25 июня – еще 5 охранных рот. Военные носили погоны с буквами СД, которые сверху закрывались клапанами. «Вервольф» теперь стал на сто процентов фортификационным объектом. К слову, его система безопасности поражала даже немецких генералов. Вот какие впечатления оставил о винницком филиале ставки Гитлера фельдмаршал Манштейн: «… Винница – курортный город, расположенный на живописных берегах Южного Буга. Здесь действовала ставка Гитлера „Вервольф“, на строительство которой потрачено много средств. Она имела собственное водообеспечение и силовую установку. Служебные и жилищные помещения были в деревянных домах, оборудованные и меблированные просто, но со вкусом. Нас поразила система вырытых в земле и хорошо замаскированных блиндажей для часовых, которая охватывала всю территорию вокруг лесного массива».

Заметим, что в послевоенный период из чисто идеологических соображений советская пропаганда распространила миф о том, какую большую угрозу для оккупантов «Вервольфа» составляли на Винниччине партизанские отряды.

В действительности всё выглядело иначе. Сразу после войны разразился серьёзный конфликт между обкомом партии, с одной стороны, и советскими подпольщиками и партизанами – с другой. Материалы Государственного архива Винницкой области свидетельствуют о том, что в отчётах о своей патриотической деятельности многие руководители подпольщиков и партизан, так сказать, «перегнули палку» и зачли на свой счёт, так называемые «героические подвиги», чего в действительности не совершали. Отчёты много раз переписывались, доуточнялись, подпольщики и партизаны неоднократно исключались с партии, затем восстанавливались, отдельные привлекались к уголовной ответственности, что в конечном итоге повлекло к непризнанию обкомом существования на Винниччине какого-либо подполья. Это дело приобрело широкий резонанс и затянулось до середины пятидесятых годов прошлого века. Пришлось вмешаться непосредственно ЦК партии. С Москвы поступило указание признать подпольное и партизанское движение на Винниччине, в целях патриотического воспитания советского человека.

Что касается безопасности Гитлера, то ему как раз нечего было беспокоиться по поводу подрывной деятельности партизан. В близлежащих лесах орудовало всего два небольших отряда народных мстителей, которые к тому же находились под постоянным контролем гестапо и полиции. «Вервольф» для партизан был практически недосягаем, они имели о филиале гитлеровской полевой ставки достаточно скупую информацию. И не только они. Детали строительства и деятельности ставки во время войны были хорошо известны лишь лично Сталину, центральным спецорганам и высшему военному командованию Советской Армии. Хронологию пребывания Гитлера в винницкой ставке, и то не во всех деталях, воспроизведут значительно позже.

О том, что фашисты чувствовали себя на оккупированной Винниччине хозяевами и должным образом заботились о собственной безопасности, свидетельствуют немало фактов. Вот несколько.

Сразу же по приезду в ставку, а именно 21 июля 1942 года Гитлер без наименьшей боязни за свою жизнь прогуливался на моторной лодке по Южному Бугу. Его заместитель по партии и личный секретарь Борман в последние дни июля сделал несколько поездок в села Випниччины.

Ежедневно на доклад к Гитлеру «катались» автомобилями из своих ставок под Калиновкой и Житомиром Геринг и Гиммлер. Геринга, к слову, часто видели на улицах Винницы. Более того, как истинный театрал и поклонник искусства он однажды даже побывал на спектакле в местном театре. После представления за кулисами встретился с труппой, и распорядился помочь артистам в ремонте театра и выдаче продуктовых пайков. Его приказ был четко выполнен.

О том, какая обстановка была вокруг «Вервольфа» и в самой ставке поведал в своих воспоминаниях в книге «В ставке Гитлера» Вальтер Варлимонт – генерал германской армии, один из ближайших и самых преданных офицеров Гитлера, соавтор плана «Барбаросса», советник и исполнитель воли фюрера, который был очевидцем и непосредственным участником событий. Он пишет: «16 июля 1942 года Гитлер со штабом ОКВ разместились во вновь открытой полевой ставке „Вервольф“, которая находилась в нескольких километрах северо-восточнее Винницы. Гражданское население в городе и в сельской местности к немецким властям, в общем, было настроено дружелюбно. Мы обычно гуляли по лесу без охраны и купались поблизости в реке Буг, и никаких инцидентов не случалось. Летнее небо было безопасным, жара удушающая, и на Гитлера она действовала особенно. Может быть, это способствовало разногласиям и вспышкам гнева, которые в последующие недели и месяцы достигли небывалого размаха (имеются ввиду разногласия с военным командованием о состоянии дел на фронтах – авт.)»

Личный лётчик Гитлера Ганс Баур, характеризуя ситуацию вокруг «Вервольфа», пишет: «Обстановка в этих местах была довольно спокойной, наши отношения с населением – хорошими. Ставку даже не обнесли забором, подход к ней оставался открытым. В свободное время я отправлялся на Буг на своей машине – амфибии, чтобы посидеть с удочкой на берегу реки… Недалеко от места рыбалки находился большой карьер, где несколько сотен русских добывали гравий для строительства дороги».

4
«Вервольф» воскрешает Мата Хари из Липовецкого уезда

В ходе строительства «Вервольфа» немецкие спецорганы развернули в Виннице и прилегающих к ней населенных пунктах активную работу по агентурному контролю вокруг объекта. В этом разделе пойдет речь о неординарной жизненной истории женщины – агента абвера, которая была завербована немцами зимой 1942 года.

В Вороновице, поселке неподалёку от Винницы, как известно, было расположено управление разведки генерального штаба вермахта. В феврале 1942-го его начальнику Гелену поступило агентурное сообщение о появлении в райцентре Липовец подозрительной женщины. Она обратила на себя внимание тем, что расспрашивала у старых людей о судьбе господ Литорских, тех самых, которые во времена царской России были приближены к царю и занимали при дворе важные посты. Информация заинтересовала Гелена и он приказал задержать и привезти к нему подозрительное лицо. Ею оказалась уже немолодая, но еще достаточно привлекательная, красиво одетая женщина, которая во время знакомства назвалась Марией Николаевной Литорской. О себе она рассказала, что родилась в поселке Липовец, но сейчас проживает в Киеве, где работает смотрителем в музее Тараса Шевченко. На родину приехала после долгой разлуки – более двадцати лет не была в родных краях и теперь, когда здесь нет советской власти, решила выяснить, как сложилась судьба ее родных и близких из знаменитого в царской России рода Литорских.

Женщина также призналась, что сама она, боясь преследований, была вынуждена изменить фамилию на Ляховскую и жить все эти нестерпимо долгие годы полулегально. Она не скрывала своего враждебного отношения к большевистской власти и намекнула, что готова сотрудничать с немецкими спецслужбами.

Понятное дело, всё о чём сообщила госпожа Ляховская, было тщательным образом перепроверено киевскими агентами армейской разведки абвера. Информация о ее местожительстве и работе подтвердилась. Однако ее заподозрили в связях с прежними советскими активистами. Чтобы снять из себя все подозрения, Мария незамедлительно соглашается стать агентом немецкой армейской разведки, о чем дает подписку такого содержания: «Мне сейчас 62 года. Из них почти 40 лет я являюсь врагом большевизма. Моим идеалом была монархия. Во имя этого идеала я ненавижу советскую власть. Готова оказывать посильную помощь Рейху в борьбе с советами».

Так уроженка Липовца стала агентом абвера. Марии дали псевдоним «Воскресшая», и она опять возвращается в Киев. С ней встретился работник абвера Хофман, который с целью расширения оперативных возможностей устроил ее на должность домоуправа. Перед «Воскресшей» поставили четкое задание: выявлять лиц, причастных к советским спецслужбам, подполью и партизанам. Случай доказать свою преданность новой власти представился быстро. До войны второй муж Ляховской работал на руководящей должности в наркомате внутренних дел Украины. Женщина ничего не знала о нем с того времени, как советские войска оставили Киев. И вдруг ее разыскивает близкий знакомый мужа. Он не только принес грустную весть, что тот погиб при обороне столицы, но и представился связным партизан и попросил Марию предоставлять, если надо будет, для конспиративной работы свою квартиру. Так под контролем абвера «Воскресшая» начала налаживать и расширять связи с подпольщиками и партизанами Киева, чтобы потом исправно докладывать об их намерениях и действиях. Правда, делала она это не только из идейных убеждений, но и за приличное денежное вознаграждение. Ляховскую быстро оценили, как достаточно производительного и преданного рейху агента. Мария хорошо ориентировалась в ситуации, не боялась рисковать, принимала взвешенные решения.

Например, на очередной встрече со связным партизан, она, как выходец из Винниччины, получила задание побывать на родине и по возможности выяснить детали сооружения филиала главной полевой ставки Гитлера под Винницей. Конечно, заинтересованность партизан строительством «Вервольфа» сразу стала известна абверу. О том, что партизаны что-то «пронюхали» о сооружении ставки доложили руководителям абвера и СС Канарису и Гиммлеру. В соответствии с их приказами были немедленно приняты широкомасштабные меры по усилению охраны объекта и перекрытию всех возможных каналов утечки данных о ходе строительства.

Вскоре по наводке «Воскресшей» была ликвидирована группа подпольщиков в Киеве, в числе которых погибли руководитель киевского подполья лейтенант госбезопасности Иван Кудря (Максим) и солистка Киевского оперного театра Раиса Окипная. Затем Ляховская, изменив место проживания и фамилию на Котюк (фамилия ее первого мужа), начала работать в немецком радиокомитете. Она присматривала за многочисленным техническим персоналом и продолжала исправно выполнять задания абвера.

Однако фронт неумолимо приближался к Киеву. «Воскресшая» нервничает, все чаще вспоминает свое прошлое и задумывается над своим будущим. Возьмут ли ее с собой отступающие фашисты? Как-то нужно было спасаться. И женщина придумывает достаточно оригинальный способ. В июле 1943 года она в письменном виде выкладывает абверу собственное досье – детально рассказывает о своей многолетней антиреволюционной борьбе в России. Это была настоящая детективная повесть о суперагенте царской охранки, на счету которого сотни жизней российских революционеров. Откровения «Воскресшей» произвели надлежащее впечатление даже на бывалых работников абвера. Для Литорской-Ляховской-Котюк это был пропуск в Германию, которая хоть и проигрывала войну, но могла стать новым и более-менее надежным пристанищем до конца дней профессиональной, но уже немолодой агентесы. Чем же так поразила и подкупила исповедь Марии немецкую разведку?

Свои воспоминания она начала из впечатлений детства и рассказа о своей почтенной семье. Родители имели в Липовце красивый добротный дом. Глава семейства служил губернским секретарем Киевского губернского управления, был всегда озабочен делами, но любил время от времени вычитывать дочь за ее детское озорство. Мать, потомок благородного рода Томашевских, в противовес отцу была постоянно красива и кротка, но, сердешная, изо дня в день таяла, словно свеча, от чахотки и не обращала внимания на выходки дочери. А та безоглядно искала на свою голову всевозможные авантюрные приключения.

Мария имела также две родные тети, мужья которых занимали высокие государственные должности. Один был липовецким городским председателем, второй – начальником Киевского губернского жандармского управления. Не меньше любила девочка своего дядю по матери Николая Томашевского, который служил полицейским приставом Старокиевского участка столицы. Вспомнила и крестную мать, которая была фрейлиной при дворе его Величества Императора.

К сожалению, Мария рано осталась сиротой и ее воспитанием занялись в пансионате графини Левашовой и женской гимназии. Потом судьба забросила девушку в Мариино-Благовещенскую общину сестер милосердия. Имея хорошие светские манеры, она воспитывалась в атмосфере семьи, где, как сказано выше, было немало представителей карательных и правоохранительных органов. Обычно, когда они собирались за одним столом, разговоры продолжались вокруг политики, борьбы с революционными партиями, разоблачениями подпольных групп и тому подобное. Мария поневоле завидовала своим родственникам и мечтала сама принять участие в раскрытии подобных преступлений. Однажды она рассказала о своем желании начальнику криминально-сыскного отдела Киева Рудому, но он считал, что девушке с благородным воспитанием и манерами не подходит такое занятие, и посоветовал ей попробовать свои силы в политическом сыске. Другие высокие полицейские чины, к которым обращалась Мария, категорически ее отговаривали от этой затеи, пока в 1903 году в Киев не прибыл жандармский ротмистр Спиридович, которого назначили на должность начальника охранного отделения. Он и стал крестным отцом Литорской в ее карьере агента царской охранки, непосредственно занимался ее профессиональной подготовкой. «Подготовительные курсы» длились пять месяцев. Мария, как ученица-отличница, старательно изучала все: программы революционных партий и движений, методы конспирации, владения оружием, шифровку, филерское дело, и тому подобное. На «выпускном экзамене» Спиридович еще раз предупредил свою ученицу, рассказав, на какую опасную дорогу она становится, что отныне ежедневно будет рисковать своей жизнью, но девушка сказала, что это ее сознательный выбор и она твердо решила посвятить себя борьбе с внутренними врагами России – революционерами.

Впоследствии шеф вручил девушке паспорт на имя Михайловой Марии Николаевны и перевел на нелегальное положение. Секретному агенту под псевдонимом «Рейтарская» назначили месячную зарплату в 100 рублей, в то время это были большие деньги. Отныне она должна была забыть все: жениха, который остался в Липовце, великосветские развлечения и балы, обеспеченную и беззаботную жизнь. Вместо этого ее ожидали бессонные ночи, враждебное окружение фанатов-террористов, пароли, явки, постоянное балансирование на грани жизни и смерти.

Первым заданием «Рейтарской» было проникновение в организацию эсеров и за полтора месяца кропотливой работы Мария уже была своей в эсеровской среде. Вскоре ее квартира стала конспиративной, сюда привозили нелегальную революционную литературу и оружие из-за границы. Ей чрезвычайно доверяли, хотя формально девушка не была членом партии, а только сочувствующей. Не удивительно, что во время революционных событий 1905 года, когда прошли массовые аресты их активных участников, никто из задержанных эсеров не выдал «Рейтарскую».

В 1906 году, немного придя в себя от потерь, эсеры возобновили свою деятельность и конспиративная квартира Марии опять заработала. Ей искренне доверяли информацию о местонахождении партийных функционеров, нелегальных типографий и квартир и «Рейтарская» молниеносно их… проваливала. Зато ее квартира считалась в эсеровской среде наиболее надежной, ведь здесь не было ни одного провала. Эсеры даже шутили, что Мария как будто заговорена от арестов. Этого замечания хватило, чтобы «Рейтарская» приняла меры против возможной расшифровки. Охранное отделение срочно отправляет ее в Одессу. Для товарищей-эсеров девушка выдумывает легенду об ухудшении состояния здоровья и необходимости лечения целебными грязями и водами Куяльника. Под псевдонимом «Петербуржская», наладив связь с одесским охранным отделением, Михайлова опять с головой нырнула «в революцию». Руководство охранки было очень довольно новым «приобретением», поскольку недавно провалилась одна из местных агентес. Мария с успехом заменила ее и сразу же получила важное задание. Нужно было сорвать планы московских и одесских эсеров, которые задумали экспроприацию банка в Ташкенте.

Чем дальше, тем задания давались более сложные и рискованные. Времени на личную жизнь не оставалось, хотя несколько лет назад Мария официально таки вышла замуж за своего липовецкого жениха Ермолая Котюка. Как не как ей уже было под тридцать, пришла пора становиться матерью. Незадолго до родов она таки поехала на родину, где не находила себе места без привычной деятельности. В Москве и Санкт-Петербурге назревала новая волна революционных событий, а ей не оставалось ничего другого, как миловаться прекрасными сельскими пейзажами и запоем читать приключенческую и политическую литературу и истязать себя за бездеятельность.