Текст книги "Мечты и думы"

Автор книги: Иван Коневской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

«Ты, веками опозоренная…»

И абие изыде кровь и вода…

Ев. Иоанна 19. cm. 34

Ты, веками опозоренная,

Неустанно раззадоренная,

О людская кровь – руда,

Неужель с тобой не сложится

Снова, так что плоть обожится,

Строгий недруг твой – вода?

Неужель густою пеною,

И кипучею, и тленною,

Вечно в нас тебе гореть?

И терпеть опустошения —

От страстей ожесточения

Клокотать, потом хиреть?

Если б с легкостию водною,

Смелой, пылкой и свободною,

Совершала ты свой путь —

То огню ль страстей губящему

Иль унынию мертвящему

Смертью на тебя дохнуть?

«В крови моей – великое боренье…»

Genus-genius.

Владимир Соловьев

В крови моей – великое боренье.

О, кто мне скажет, что в моей крови?

Там собрались былые поколенья

И хором ропщут на меня: живи!

Богатые и вековые ткани

Моей груди, предсердия и жил,

Осаждены толпою их алканий,

Попреков их за то, что я не жил.

Ужель не сжалитесь, слепые тени?

За что попал я в гибельный ваш круг?

Зачем причастен я мечте растений,

Зачем же птица, зверь и скот мне друг?

Но знайте – мне открыта весть иная:

То – тайна, что немногим внушена.

Чрез вас рожден я, плод ваш пожиная,

Но родина мне – дальняя страна.

Далеко и меж нас – страна чужая…

И там – исток моих житейских сил.

И жил я, вашу волю поражая,

Коль этот мир о помощи просил.

Не только кость и плоть от кости, плоти —

Я – самобытный и свободный дух.

Не покорить меня слепой работе,

Покуда огнь мой в сердце не потух.

31 января 1899

Петербург

ПРЕЗРЕНИЕ

Я один на земле, я один…

И пою я в веселии диком.

Бесконечны бурьяны равнин:

Где предел равнодушия кликам?

До последней унылой земли

Достигают свободные вздохи.

В поле труп мой, вы, люди, нашли,

Ну, и бросили… правьте же сохи!

Вами брошен давно я под куст

Там, где листья отжившие тлеют.

Но я призрак, я воздух из уст:

На земле только тело болеет.

По равнинам всесильных дыханий

Вижу темные ваши тела…

И я вею, и ширюсь, как мгла:

Я один без конца и без брани.

1899

С ХОЛОДНОЙ ВОЛИ

Что за окнами волнуется?

Это – воздух, это – снег…

И давно уж сердцу чуется

Тихих, быстрых облак бег.

Сердце ноет, как безумное,

Внемля жизни в небесах,

И безмолвно, многодумное,

Стоя долго на часах.

Вон из груди оно просится,

Внемля ветру, облакам,

В те пространства, где разносится

Зов их к морю и рекам, —

От уныний человечества

В жизнь погоды мировой,

В бесконечное отечество

И моей души живой.

11 марта 1899

ТИХИЙ ДОЖДЬ

О дождь, о чистая небесная вода,

Тебе сотку я песнь из серебристых нитей.

Грустна твоя душа, грустна и молода.

Теченья твоего бессменна череда,

И сходишь на меня ты, как роса наитий.

Из лона влажного владычных облаков

Ты истекаешь вдруг, столь преданно свободный,

И устремишь струп на вышины лесков,

С любовию вспоишь головки тростников —

И тронется тобой кора земли безводной.

В свежительном тепле туманистой весны

Ты – чуткий промысл о растущем тайно жите.

Тебе лишь и в земле томленья трав слышны.

О чистая вода небесной вышины,

Тебе сотку я песнь из серебристых нитей.

Весна 1899

НЕДОУМЕНИЕ

Когда явленья бьются и играют,

Когда стремится ветер, вьется дым,

Ужель мой дух тогда не умирает

И он не то, что перед ним?

Он тот же, иль себя уж он не знает,

Ни сам себя, ни тверди голубой,

И нет всего, что дух лишь заклинает,

Заворожен собой?

В торжественно-обманное мгновенье,

Когда навесы ветхие спадут,

Настанет ли навеки откровенье,

Иль снова дни уйдут?

Июнь 1899

К ПЛАСТИКУ

Сама себя снедающая сила,

Не знаю я спокойных колоннад,

Где уж не раз душа твоя вкусила

Дыханье вечно истинных отрад.

По целым дням ты солнце созерцаешь,

А я все жду восторженных часов,

Меж тем как ты торжественно бряцаешь

На арфе безглагольных голосов.

Я в зрелища вхожу неудержимо,

И жду, куда мой путь меня умчит.

А ты стоишь и внемлешь недвижимо,

И дух твой прям, и голос твой молчит.

Познал ты правду вечную кумиров:

В крушеньях мира только их узнал.

А я всегда лишь ропот буйных клиров

И страстный трепет сердцем понимал.

Так я живу, всечасно пораженный

Сияньем ярким, шорохом глухим.

Куда ж несусь, дрожащий, обнаженный,

Крутясь, как лист, над омутом мирским?

4-9 декабря 1898

Петербург

ВАРИАЦИИ НА «ПОМИНКИ» КОЛЬЦОВА

Давайте веселья,

Давайте печаль.

Давно уж не манит

Волшебница-даль.

И с мира, и с время

Покровы сняты.

Загадочной жизни

Прожиты мечты.

Шумна их беседа,

Разумно идет.

Роскошная младость

Здоровьем цветет.

Мы многое поняли, много прошли,

Товарищи юности странной моей!

Тропинкою топкой вразброд мы брели,

Где плыл одинокий Борей.

Глаза лишь открыли – узнали судьбу,

Печаль роковую в течении дней.

Казалось, мы долго лежали в гробу —

И сердце щемило больней.

Мы с детства искали смущенье глушить:

Играли, играли, о всем позабыв.

Но часто боялись мы к ночи спешить:

Был в сумерки плача наплыв.

Годами пытали мы думы веков.

Ответов искали мы в книгах седых.

Вспорхнуть порывались из мысли оков —

И не было крыльев живых.

И что ж нам осталось от ранних тревог?

Опять собрались мы в палате пустой.

И все превозмог чудной юности бог,

И в прахе – наш век прожитой.

Победная страсть над пустыней взошла.

Мы всё затаили в сердцах.

И знаем – страданьям не будет числа,

Но все мы – в плющевых венцах.

Так встретим мы утро под пение чаш,

Таинственной жизни нагую зарю.

И жизнь не страшна, если пыл этот – наш:

Угроза он Року – царю.

2 февраля 1899

ПРИПЕВ

А земля идет, и солнце светит,

То скупясь, то щедрясь на тепло.

Кто заветный ход вещей отметит,

Кто поймет, откуда все пришло?.

И в реках струи живые стынут,

И в реках же тает нежный лед.

Кто те люди, что перстом нас двинут —

И ускорен будет вечный ход?

Тут – зима, а там – вся нега лета.

Здесь иссякло все, там – сочный плод.

Как собрать в одно все части света?

Что свершить, чтоб не дробился год?

Не хочу я дольше ждать зимою,

Ждать с тоской, чтоб родилась весна,

Летом жить лишь с той мольбой немою,

Чтоб была и осень суждена.

Не хочу, томлюся и живу я,

И живу я все ж, надеюсь век,

И, вздыхая, жизни не порву я:

Плачь, а втайне тешься, человек!

31 января 1899

Петербург

НАРАСПЕВ

Я – служитель жизни. Жизнию-царицей,

Ясною царицей с меркнущим челом,

Будет мне всегда возвращено сторицей

Все, что я утратил в сказочном былом.

Жизни я служу, а существам не верен —

Верен только ей и собственным чертам.

Ход моих годов причудлив, но размерен:

Нет безудержу, запретов нет мечтам.

Смелыми луками вольно развиваясь,

Катится вперед широкая река:

Там, за поворотом, ждут меня, скрываясь,

Новые свиданья, новая тоска.

Берега цветут и празднуют гражданство.

Берега светлеют и дичают вновь.

Нежась на водах, дивлюсь на их убранство:

Мимо проплывают вереницы снов.

Разнеслися песни с края и до края…

Лес, как пар, – за далью заливных лугов.

И река-царица, Жизнь, не умирая,

Ввек не истощит, не смоет берегов.

23 февраля. Петербург

ПО ДНЯМ: II

Якову И.Эрлиху

Сияющие дни, родные встречи,

И днесь, и искони —

Постигну ль тайну ясной вашей речи,

Сияющие дни?

Когда по стенам алый отсвет взглянет,

Взыграет тусклый свет,

А в небесах волна златая встанет,

И явны дали лет —

Откуда мне cue? – я вопрошаю.

Я вижу жизни путь,

И всю его невидимость вкушаю,

Внемля, как дышит грудь.

И путник я, под солнцем, на распутье:

Вдали – туманный мир.

Мне радостно, и не дерзну дохнуть я:

Я духом смел и сир.

И веет в сердце дымка светлой дали —

Все те же светы дня,

Что всходят век в таинственной печали,

К блаженству нас маня.

Конец октября 1898

НОВЫЙ ДЕНЬ

В омраченном свете мая,

В страстных, чистых грозах неба

Вспыхнет вновь душа немая

И у жизни молит хлеба.

Тишиной весны благою

Вся обвеянная, стонет:

Над землей моей сухою

Ветер влаги да нагонит!

Я жила уныло-бледно

И досель гоню волненья,

Все же тишь твоя победна

И развеет муть сомненья,

Словно чудом, разольется

В грозах-битвах сладострастных,

И желаньям подается

Свежий жар небес вновь ясных.

Май 1899

ПРАЗДНИЧНАЯ КАНТАТА

Анне Николаевне Г.

Lust will aller Dinge Ewigkeit,

will tiefe, tiefe Ewigkeit.

Nietzsche

Предводитель:

Други, быстрей!

Девы и юноши, в пляске кружитесь!

Если порой вы и наземь ложитесь,

Киньтесь тем радостней в волны морей.

Мы – у священных дверей.

Дружно ломитесь, плотнее дружитесь,

И все смелей, все отчаянней мчитесь

Стаями вольных зверей.

Кто против нас? Это – недруг великий,

Недруг великий, как рой саранчи.

Что ж не разгонят его ваши клики,

Что ж не рассыплются злые смерчи?

Имя ему – ползучее Время.

Тучи песчинок на нас он несет,

Очи слепит нам… но, славное племя,

Вашего натиска он не снесет.

Хор:

Мы за вами, летучие искры,

Мы за вами, теченья ветров!

Сила ваша – лишь та, что вы быстры,

Что объяли вы дали миров.

И да будем, как ангелы света —

Всепобедных и рдяных огней…

Просвистевшая эта комета

Не догонит нас, молний-теней.

Любим мы старое, дайте и нового вечно.

Родине близки, к иным горизонтам летим.

Все мы захватим себе, все кинем беспечно,

Ибо в безгранном мы все возвратим.

Нет, мы не тонем: на водах колеблемся смело…

Любим мы солнце, великую ширь парусов.

А как нырнем, мы почуем, что зыбь нас одела,

Но свет нам сиял до подводных лесов.

Тихо мы грезим, грозно бушуем:

То мы забудемся всласть,

То вдруг порывы снова учуем —

Неба – раздолия власть.

Вмиг препоясались мы, встрепенулись:

Дальше бесцельно летим…

Так ни разу и не оглянулись:

Только свободы хотим.

И в смятеньи безмятежны,

И в отраде мы буйны,

Восторженно-безнадежны

И в венец облечены.

Ничего мы не теряем:

Сердцем, взором соблюдем.

Так простором мы играем —

Прейдем здесь, а там взойдем.

Предводитель:

Века своего мы не скончаем:

Уж и ныне мы – предвечный род.

Но всегда грядущего мы чаем,

Времени мы слышим оборот.

Нам желанны времена и лета:

Ведь над их узлами мы парим,

И размахом птичьего полета

Тягу мертвую смирим.

Святки 1898/99

Петербург

GENIUS

Не хочу небывалого, нового существования.

Я влюблен и в земные породы, и в зелень дерев.

Но мучительно-тягостно тело, его основания

И тяжелая кровь.

И за юною птицей, что плавает в шири

Тех великих воздушных морей,

Я давно унестися пытаюсь… я в мире

Все быстрей и быстрей!

На земле – там и соки дубрав, там и трав ароматы,

Там и шум плодоносно-кппящей весенней любви.

Этой жизненной страстью и в воздухе жилы объяты.

Но меня ты к себе не зови:

Я и сам налечу на тебя, вселюбивая дева,

О рабыня всей тяги веков!

Но тогда же услышишь в поднебесье взмахи напева,

Что свободен от нежных тисков.

10 июня 1899

Wiborg

СПОР

Kein Subjekt ohne Objekt.

Schopenhauer-Kantiani

Долго ль эту призрачную плоть

Из пустынь воздушных выдвигать?

Долго ль ею душу облагать,

Воздвигать ее, чтоб вновь бороть?

Без тебя безжизненно-волен,

Без тебя торжественно-уныл,

Я влекуся в плен твоих пелен,

И тобой я – уж не то, что был.

Но как образу в тебе я рад,

Как я к звуку дальнему стремлюсь!

В страхе па тебя не надивлюсь,

Льну я к толще всех твоих преград.

Всюду за собой тебя влача,

Я тобой, как путами, обвит.

Устремлюсь ли в небо сгоряча,

Снова шаг твой мой порыв язвит.

Не престань меня в пяту колоть,

И затягивать, и вдаль гонять…

Так из века в век нас не разнять,

О творец мой н борец мой, плоть!

1899

К ИНЫМ СОБРАТЬЯМ

Замолкли дикие порывы.

Конец и детским нашим спорам.

Теперь мы тихо-горделивы,

И блеска нет безмолвным взорам.

Природу истины мы знаем —

И убежденья, упованья

Мы редко даже вспоминаем,

Как пошлое негодованье.

Игрой нас мысль очаровала,

Мысль, наша легкая гордыня.

Она все билась, восставала

И на себя встает доныне.

Себя поглотит и возникнет

Опять из собственной утробы.

И кто к ее игре привыкнет,

В том исчезают жизни злобы.

Он холоден и чужд душою

Порывам, юношеским спорам.

Но жизнь красою не чужою

Открыта скрытным, ясным взорам.

1899

СЛОВО К ИСТИНЕ

Вы требуете явного сказанья,

Чтоб обличил я дух свой роковой.

И я сложу, как крайнее признанье,

Нагое слово к Истине нагой.

И.K.

Солгали все великие ответы.

Вернее, не солгали – правы все.

Но не хочу их – издавна воспеты

Они. Меня влечет к иной красе.

Я не хочу их: грубы и убоги

Их светлые иль темные цвета.

Наскучили все демоны и боги:

Их жизнь закостенела и проста.

Пойми, что и тебя я отвергаю,

О Истина, о истукан людей,

Когда тобой я с бытия слагаю

Хоть часть из всех явлений, всех страстей.

Пойми, что обольщаешь самозванно

Ты слуг твоих, когда один хоть свет,

Который нам сияет так желанно, —

Hе твой единый истинный ответ.

Знай, что люблю я и обман твой нежный,

Что гонит с небосклона злую тень

Из-за бессильных, коим мир безбрежный

Тогда лишь мил, когда их греет день.

Но мне не нужно нежного обмана:

Пускай он даже прав, а не обман.

Но взор мой – брат и солнца, и тумана:

Он роскошью всемирной обаян.

Так – только если Красота откроет

Мне славу всех явлений и страстей,

Все истины зараз и врозь построит,

Тогда лишь буду в Истине я всей.

29 апреля 1899