Текст книги "Мечты и думы"

Автор книги: Иван Коневской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Иван Коневской
"МЕЧТЫ И ДУМЫ"
СТИХОТВОРЕНИЯ ИЗ КНИГИ
1896–1899

Bist Alles und Keins, bist Schenke und Wein,

Bist Phönix, Berg und Maus.

Fällst ewiglich in dich hinein.

Fliegst ewig aus dir hinaus.

Bist aller Höhen Versunkenheit.

Bist aller Tiefen Schein

Bist aller Trunknen Trunkenheit…

Nietzsche. «Sprüche eines Wassertrinkers»[1]1
  И все ты, и ничто, и виночерпий, и вино,
  и феникс, и гора, и мышь. Во веки веков
  ты сам в себя впадаешь, во веки веков
  сам из себя вылетаешь. – Ты всех высот
  углубленность, – ты всех глубин при-
  зрачность; всех пьяных ты опьянение…
  Ницше. «Изречения трезвенника».


[Закрыть]

ПОСВЯЩЕНИЕ
«Джиоконде» Винчи

…le sourire étrange de la Vie.

H. de Régnier.

Сам я смеюсь над собой.

Знаю – я властен, но хил.

Ты же моею судьбой

Правишь, как мудрость могил.

Дерзко метнусь я к лучам:

Смотришь – а ты уже тут.

Взором, подобным врачам,

Правишь над дерзким ты суд.

В зыбких и твердых устах

Ведений тьмы залегли.

Силен ли я, иль зачах —

Век мне открыть не могли.

Вечно и «да» в них, и «нет».

Благо им, слава за то!

Это – премудрый ответ:

Лучше не скажет никто.

26 июня 1898

Lauterbrunnen

ИЗ «ВЕЧНЫХ СВОДОВ»…

Я уходил под тени свода,

Я уходил в урочный час.

Со мной спевалась непогода,

И я стоял, лучей дичась.

Глядел в те дни я исподлобья.

Но не терял из виду свет.

Не уходил все глубже в гроб я:

Я помнил радости завет.

А все же мне встречались тени

Сыны: узнав их, я любил

Все муки вещих их видений

И ни на миг их не забыл.

Со мной вы, дети тени лживой:

Ваш бледный лик меня живит,

Когда в день светлый и счастливый

Зарею алой мир повит.

26 сентября 1898

Петербург

ПРИЗЫВ

Валерию Я.Брюсову

Давно ли в пущах безответных,

И в недрах гор, и в лоне рек

Витал народ существ заветных,

Кому смешон был человек!

Сей человек, столь закоснелый

В своей коре, в своих корнях —

Он чужд и мертв природе целой,

Вращаясь в безысходных днях.

О племя оборотней чудных,

Всему чужих, всему родных,

Как часто, средь мгновений скудных,

Я бредил о житьях иных —

О днях таинственной свободы

И в горних, там, и под землей,

И к вам, прельстители природы,

Стремился дух ничтожный мой.

3 мая 1899

Петербург

МЕЛЬКОМ I–V

I. В КЕЛЬЕ И В ПОЛЕ
1895/96 – зима и лето
Боровичский уезд в Новгородском краю
Петербург

ВОСКРЕСЕНИЕ

Небо, земля… что за чудные звуки!

Пестрая ткань этой жизни людской!

Радостно к вам простираю я руки,

Я пробужден от спячки глухой.

Чувства свежи, обаятельны снова,

Крепок и стоек мой ум.

Властно замкну я в жемчужины слова

Смутные шорохи дум.

Сон летаргический, душный и мрачный,

О, неужель тебя я стряхнул?

Глаз мой прозревший, глаз мой прозрачный,

Ясно на Божий мир ты взглянул!

Раньше смотрел он сквозь дымку тумана —

Нынче он празднует свет.

Ах, только б не было в этом обмана,

Бледного отблеска солнечных лет…

В сторону – чахлые мысли такие!

Страстно я в новую жизнь окунусь.

Хлещут кругом меня волны мирские

И увлекают в просторы морские:

В пристань век не вернусь!..

19 февраля 1895

В ОГНЕ ЗАКАТА

Вл. А. Гильтебрандту

Заревом рдяным небо залито.

Свет ты тревожный, чуткий, манящий,

Сколько в тебе откровений сокрыто,

Правды щемящей!

В сердце щемит… натянуты струны…

Настороже слух вещий душевный.

Вот уже слился в груди с тоской задушевной

Трепет надежды, пленительно-юный…

Ждешь поминутно: вот-вот мечта загорится,

Мир озарит от края до края.

Все напряглось – и что-то должно сотвориться,

Свет неприступный – с земным естеством примириться:

Эти лучи, это – проблески рая!..

Что-то меж тем на дне души шевелится.

Шепчет оно заклинанья глухие:

Свет безвестный, помедли – нам ли с тобой уже слиться?

Наша судьбина – жаждать, рваться, молиться:

Рай утоленья – не наша стихия.

Если зажжешься ты, все же будем томиться:

Ты не обманешь нас – жаждем света иного.

К этому свету мы можем только стремиться:

Гибелен он для ока земного.

Силы мятежные мощь светила вспугнули:

Меркнет оно… тускнеют в душе упованья…

В сумраке томном холмы, поля потонули.

Млеет дух… подернулось дремой сознанье.

Вдруг – луч месяца: новое нам откровенье!

Вот – исполнитель того светового обета…

Свет безнадежный – наш вождь в бездне ночного забвенья:

Ждем неземного рассвета.

Все же, все же… о, тот восторженный миг ожиданья,

Блесток и тени,

О, осени меня вновь на земном ты скитанье!

Пусть отодвинул ты в вечность с горним светом свиданье —

Был ты и будешь знаменьем новой ступени.

Жизни венец – этот час напряженности дивной

В этом пророческом свете заката.

Всякий раз отзовусь и кинусь вперед без возврата

Я на завет тот солнца, прощальный, призывный.

Начало января 1896. Петроград

ОБРАЗЫ НЕСТЕРОВАI. СВЯТОЙ КНЯЗЬ БОРИС

Алексею Веселову

С детства вид знакомый:

Косогор песчаный,

Ельником поросший,

Мутненькая речка.

Небо так же мутно,

Пасмурно и немо.

Но под этим небом

Вырос витязь статный.

Строен он и тонок.

Кругом – ельник чахлый.

Сам же он, как елка,

Елочка густая.

Как с вершины елки

Зелень вниз склонилась,

Так и он глазами

И главою никнет.

Никнет точно в воды,

Воды дум волнистых,

Смутных и заветных,

Вещих, несказанных.

Есть в нем кровь и удаль:

Волос – черный, жаркий:

Жгучая печать то

Пламени плотского.

И его тянула

Вся роскошь земная —

И любовь, и взрывы

Воли молодецкой.

Глубоко все это

В душу западало,

Сердце колыхало,

Ночью в снах смущало.

Но… еще поглубже…

Гасли жизни вспышки,

Затихали вихри:

Там тоска таилась —

Тоска беспредельная,

Тоска безответная

О чем-то неведомом,

Прозрачном, воздушном.

Все росло, всплывало

Смутное влеченье,

Просилось наружу

И все вытесняло.

И всю жизнь ярко-алую

Одолеть должно было

Оно неминуемо…

Море вдруг открылося.

Замерли порывы

При вторженьи Бога,

Силы все смирились

Пред давно желанным,

Кинулись к Нему оне:

Бери нас, Родимый!

От тяжести оторваны,

Тебе отдаемся!

О как часто Ты нам

Мерещился, снился…

Отблеск Твой – ведь вот в чем

Наша суть святая.

И вникает витязь

В думную пучину.

Вздымаются волны,

Душу заливают.

И уж меч взял в руки он.

На брань снарядился —

И с буйством преступности,

И с глыбой косной биться.

Весь как бы из недр он

Нашей жизни вырос:

Прорвалося в нем

Все, что в нас накипело.

Будь же нам отрадой,

Отблеск наш родимый.

Лучистым видением

Среди мелколесья.

10 декабря 1895

II. ВЕЛИКОМУЧЕНИЦА ВАРВАРА
Florestano Kallio

Кручи, камни бесплодные,

Неба своды холодные,

Белый, тусклый, тоскующий,

Чуждый жизни ликующей,

Свет, бесплотное чующий,

Цветики, свету сродные.

В странных ущелиях дивная дева живет.

Вот она высится – Бог неотступно зовет!

Нетленно-белоснежною

Одеждой безмятежною

Вкруг стана вся закрылася…

Лицо же растворилося

В улыбку – и прилежную,

И умиленно-нежную,

И на все дни – безбрежную.

Приголубь меня, сердца больного родимая мать!

Вознеси на улыбке своей, дай мне духам внимать!

Из очей провидящих

Хоть слеза скатилася,

Но в улыбку и она

Тут же обратилася.

Вглядываюсь в лик ее,

Чтоб земная боль моя

В глубь земли спустилася.

И отдаться готов безвозвратно, вполне,

И нет тела на мне, и нет веса во мне,

И мне радостно дышится в вольной стране.

13 декабря 1895

С.-Петербург

ОТРЫВОК

Первозданная свежесть и резкость весны,

Крепкий запах весенней стихии!

Ты впиваешься в нас до нежнейшей струны.

И неистовства едко-сухие

Мы вдыхаем, сильны.

Дикий дух мятежа и войны,

Исступленные соки глухие,

Нас мутите вы властно, природы сыны.

Захмелеем же мы,

Словно древние гунны лихие…

15 мая. Петроград

НА ЛЕТУ

Внедряйся в меня ты, о свет прославленный, горний!

Скачу на коне я, весь отшатнулся назад…

Поводья отпущены… Все просторней, просторней

Поля разбегаются, дерзко дали глядят.

Струись, лучезарный, вторгайся в душу и в тело!

Я все распахнул, ворота все настежь стоят.

Собой не владею я: мной краса овладела,

И хмелем привольным эфира волны поят.

Вместить бы себе кругозор в разверстые очи!

Да, вырваться хочется им из тесных орбит.

Они расширяются… но вместить нет им мочи:

Лик цельной красы в человечьем оке убит.

И весь свой состав предал ветру, лучам я в руки.

Волна набежала… крепчает грозный напор.

Вот дух захватило, я вздрогнул: восторг и муки…

И что за неистовый, непостижимый простор!

16 июня 1896

Михайловское

ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ

Во храме сумрака —

Сиянье рдяное

И песня, брежжащая

С тихим трепетом.

И в неисследимом,

В неизглаголанном

Мерцают отзвуки

Из детства милого.

Ниц простираюсь я

В благоговении,

И свет украдкою

Ко мне заглядывает:

Как из-под низкого

Свода пещерного,

Так я на мир смотрю.

Просвет залетный мой,

Из-за теней, его

Приосеняющих,

Стал затаеннее

И точно вдаль ушел

Еще зазывнее.

То – в пуще сказочной

Просека вещая.

Меж гор, в расселинах

Мелькает степи ширь.

То – на окраинах

Большого города

Глухая улица,

Где меж дворов уже

Поля виднеются.

Песчаным лесом я

В полдневный зной иду.

Вдруг ветр откуда-то

Пахнул свежительный.

Струя бодрит меня,

Струя пронизывает,

Как ток лозы живой.

Знать, с моря ближнего

Ко мне донесся он,

С моря незримого,

Но уже ближнего.

И не натешусь я,

Не налюбуюся

На этот вкрадчивый

Привет из-за моря.

Приподнимаюсь я…

О, как прозрачно все,

И благолепием

Как озарилося!

И жутко на сердце,

А все же ласково,

И вся душа

Мгновенно обновилася.

Меня захватывает

Этот новый мир.

Крылья широкие

Везде расправлены.

И весь он зыблется,

И весь колышется,

И весь летит, летит…

И сердце замерло

В багровом зареве

Святого вечера.

На подвиг добрый так

Я препоясался.

А ночь меж тем кругом

Все расплывалася

И все сгущалася…

Как есть надвинулась,

Кругом захлынула…

Я бьюсь и плаваю.

Владыко, мощи дай,

Дай одоление!

Ноябрь-декабрь 1896

Петроград

МЕЖ НИВ

Прозорливой старице А. И. Д.

Почивают золотые,

Благодатные, святые

Нивы вдоль пути.

Только небо все да нивы…

Час смиренный, сиротливый!

Время спать идти.

Тихо мы бредем до дому

И вверяемся седому

Морю спелых нив.

Убаюкивает с лаской

Зыбь их, думной, сизой краской

Боль угомонив.

Там овец плетется стадо

В хлев свой: дома лишь отрада!

По углам – пора.

Минул час дневного пыла.

Солнце, просиявши, скрыло

Свет свой до утра.

Утро… о рассвет волшебный!

Навевайте сон целебный,

Волны нив, на нас,

И про утро нам шепчите,

И в гнезде нас заключите

В этот тихий час.

Лейте мир и упованье,

Так что с солнцем расставанье

Сил в нас не убьет.

Дремля наяву, кончаем

Жизнь, и лишь рассвета чаем.

Так наш дух поет.

9 июля 1896

Михайловское

ПО ДНЯМ

Ф. А. Лютеру

Други мои, просите у Бога веселия.

Будьте веселы, как дети, как птички небесные.

Достоевский

Есть не только тайны заката,

О, не только есть таинства ночи:

Есть и тайны рассвета, откровения утра,

Легче, воздушной, короче!

За тканями света денного

Эти тайны вьются и реют.

Это – легкие, стройные, приветные духи,

Кротостью, ласкою веют.

Да, да, эти светлые тайны,

Озаренные отрадой виденья…

Вот жизнь, и блаженная, и духом просвеченная —

Благодать возрожденья!

Это – весна, но в небесах растворенная,

Это – дни после Воскресенья Христова,

А венец этих дней – Вознесение духа,

Вознесение воплощенного Слова!

Легкой, мягкой дымкой облака собралися,

Застилают они солнце покровом.

Пополуденный час…

Свет не яркий, но ясный.

Час, отмеченный вознесеньем Христовым!

Вот таких-то часов мы и алчем, и жаждем,

Как предвкусья горней отрады.

Ловим проблески их, упиваемся тайной,

Тайной ясной, полной услады.

Занавесимте окна в сияющий полдень,

Заведем веселые речи;

Тут и в свете, и в слове нам скажутся духи,

Радости беспредельной предтечи.

Вешнее утро…

Ступайте в поля и дубравы,

И почуете тех же благостных сил дуновенье.

В сладком детском восторге ваше сердце сожмется,

Осенит вас мощь вдохновенья.

И средь кущей, в праздничном, радужном, свежем уборе,

Узрите лик Христа живоносный.

Тело с духом, со страстью покой сочетаются в хоре,

В необъятном просторе

Жизни безбурной, но и не косной.

Февраль 1896

Петроград

МНОГИМ В ОТВЕТ

Я не любил. Не мог всей шири духа

В одном лице я женском заключить.

Все ловит око, все впивает ухо,

И только так могу в любви почить.

Когда б, простясь с возлюбленною девой,

Вперил я взор в роскошный неба свод,

Иль в сень широколиственного древа,

Иль в думу, вещую, как рокот вод, —

Простер бы к ним стремительно объятья,

Во мне б не девы образ уж царил:

Но девы лик и сны вселенной – братья:

К единому все диву я парил.

Так – обнимусь я с женской красотою,

Но через миг – с горой или ручьем,

Но душно составлять одно с четою,

Скорбя в разлуке с частным бытием.

Нет – естество свое стремясь раздвинуть,

В него рассвету, полдню и звездам,

И всем людским порывам дам я хлынуть,

Впитаю их – и все пребуду сам.

25 июля 1897

Петербург

II. СОНЕТЫ
1896. Позднее лето и ранняя осень
Боровичский уезд в Новгородском краю, Петербург

СВЯЩЕННЫЕ СОСУДЫ

В сосудах духа много мыслей есть,

Что бережно, внимательно, тревожно,

– Ах, так легко расплескать нам их можно! —

Как ценное вино, должны мы несть.

Как приговор, страшит нас эта весть:

Что за томленье – жить так осторожно!

А расплеснет вино тот раб ничтожный,

Что буйствовать захочет, пить иль есть.

Ужель же должен всяк из нас, в теченьи

Всей жизни, в судорожном напряженьи

Держать сосуд – не то дрожит рука?

Смирим сердец мятежные порывы:

Тогда пройдем, свободны, горделивы,

Сквозь жизнь – и будет длань, как сталь, крепка.

3 августа 1896

Михайловское

НАСЛЕДИЕ ВЕКОВ

Вере Ф. Штейн

Когда я отроком постиг закат,

Во мне – я верю – нечто возродилось,

Что где-то в тлен, как семя, обратилось:

Внутри себя открыл я древний клад.

Так ныне всякий с детства уж богат

Всем, что издревле в праотцах копилось:

Еще во мне младенца сердце билось,

А был зрелей, чем дед, я во сто крат.

Сколь многое уж я провидел! Много

В отцов роняла зерен жизнь – тревога,

Что в них едва пробились, в нас взошли

Взошли, обвеяны дыханьем века.

И не один родился в свет калека,

И все мы с духом взрытым в мир пошли.

7 августа 1896

Михайловское

ДВЕ РАДОСТИ

Ф.А.Лютеру

Когда душа сорвется с высоты,

Куда взвилась она тяжелым взмахом,

Она сперва оглянется со страхом

На мир веселой, бойкой суеты.

Как ей не помнить горней красоты?

Но принята она в объятья прахом:

И прах ей сладостен, а в ней зачах он —

Цветок вершин и снежной чистоты.

Страдать невмочь нам, и к земле прижмется

Наш детский дух, и кровно с ней сживется,

И вот уж тесный угол наш нам мил.

Ах, если б праздник неземной потребы,

Как пастырь, что благословляет хлебы,

И пестрых будней игры осенил!

Август-сентябрь 1896

Михайловское, Петроград

СЫН СОЛНЦА

Другу моему Асканию

…В переливах жизни

Нет бессильной смерти,

Нет бездушной жизни.

Кольцов

РОСТ И ОТРАДА

В полуязыческой он рос семье

И с детства свято чтил устав природы.

Не принял веры в ранние он годы:

К нам выплыл он пытателем в ладье.

И вот однажды, лежа в забытье

Под деревом, в беспечный миг свободы,

Постиг он жизни детской хороводы

И стрекозы благое бытие.

«Ты, стрекоза, – гласил он, – век свой пела.

Смеяться, петь всю жизнь – да, это – дело

И подвиг даже… после ж – вечный сон».

А солнце между тем ему палило

Венец кудрей, суровый свет свой лило

В отважный ум – и наслаждался он.

20 августа 1896. Михайловское

СРЕДЬ ВОЛН

И плавал он в сверкающих волнах,

И говорил: вода – моя стихия!

Ныряя в зыби, в хляби те глухие,

Как тешился он в мутных глубинах!

Там он в неистовых терялся снах.

Потом, стряхнув их волшебства лихие,

Опять всплывал, как божества морские,

В сознаньи ясном, в солнечных странах.

С собой он брызги вынес из пучины.

Мы брызгаться пустились, как дельфины,

И ослепительный поднялся плеск.

Я ослеплен и одурен метался.

Его же прояснял тот водный блеск:

Дух в лучезарных взрывах разрастался.

6 ноября 1896

Петроград

СНАРЯДЫ

Мир тайных сил, загадок естества,

Хвала вам, исполинские снаряды!

Как рока песнь, что воют водопады,

Держава ваша ужасом жива.

Здесь человек забыл свои права,

Нет упоенью дикому преграды,

И у безличья молит он пощады,

И в хаосе кружится голова.

Здесь весь наш мир, здесь рок неумолимый,

Каким-то жаром внутренним палимый,

В снарядах дивных предо мной живет.

Но царство то теснят родные тени:

Рок отступил под натиском хотений,

Наш ум его в приспешники зовет.

30 августа 1896

Нижний Новгород

(Машинный отдел выставки)

STARRES ICH

С. П. Семенову

Проснулся я средь ночи. Что за мрак?

Со всех сторон гнетущая та цельность,

В которой тонет образов раздельность:

Все – хаоса единовластный зрак.

Пошел бродить по горницам я: так…

В себе чтоб чуять воли нераздельность,

Чтоб не влекла потемок беспредельность,

Смешаться с нею в беспросветный брак.

Нет, не ликуй, коварная пучина!

Я – человек, ты – бытия причина,

Но мне святыня – цельный мой состав.

Пусть мир сулит безличия пустыня —

Стоит и в смерти стойкая твердыня,

Мой лик, стихии той себя не сдав.

16-17 августа 1896

Михайловское

ОТ СОЛНЦА К СОЛНЦУ

И потому, сын солнца, ты не прав.

В стихийной жизни, в полусне громадном

Я погружался взором робко-жадным,

Но не сломил я свой строптивый нрав.

Ужели же оцепененьем хладным

Упьешься ты, о резвый сын забав?

Нет, обмороков негу восприяв,

Рванешься снова к играм, нам отрадным.

Прильнув столь кровно к роднику движенья,

Ты не познаешь ввек изнеможенья,

Пребудешь ты ожесточенно жив.

От наших светов призван оторваться,

Под новым солнцем будет наливаться

Дух вечнообновимый, как прилив.

19-20 ноября 1896

Петроград

III–IV. ВИДЕНИЯ СТРАНСТВИЙ

Сей дивный мир…

С разнообразием своим.

………………

Чрез веси, грады и поля,

Светлея, стелется дорога.

Тютчев

I
1897

For the power of hills is on thee…

Wordsworth

ПОД ЗВУК УЩЕЛЬЯ

Облаками реют паруса,

Росы высь поят.

Льются и гуляют голоса,

Негой лес объят.

Меж собою гуторят дубы,

Веет лаской бук.

О, куда умчат меня судьбы,

Тьмы незримых рук?

Цвет фиалки небом овладел,

Барвинок – водой.

Зелен бархат, что весь край одел,

Думчив мох седой.

И безмолвны горные снега,

А утес грозит,

А мечта, пуглива и нага,

По хребтам скользит.

14 июня 1897

Дорога из Salzburg в Königsee

В ЛИСТВЕ

Раскидисто, развесисто

Здесь кущи шелестят.

Их горы так увесисто

На горы громоздят.

Я на сучке качаюся,

Обнявши ствол сырой,

И чаю – не отчаюся,

Заворожен горой.

Исходит мощь матерая

От лиственных громад.

Зеленого простора я

Вдыхаю аромат.

Июнь 1897

Salzburg

СИЛЫ

Ф.А. Лютеру

Мир жизнью кипит.

Кольцов

Вейте, силы Божия,

С грозного подножия!

Разливайтесь, чистые,

Ярые, лучистые!

Стан орлов испуганных,

Дерзких, непоруганных,

Прошумел над дикими

Соснами великими.

Воздух возмущается,

Бор сырой качается…

Разыгрались буйные

Ветры многоструйные.

По горам – обители:

Вам привет, родители1

Яр-хмель наливается,

Ветер надрывается.

И цветет веселие,

Рдеет новоселие.

Воск сребристый топится,

Гулы грома копятся.

Молнии, что свечи вы,

В дрожь мечите плечи вы!

Горы благодатные,

Тьмы – вы, силы ратные!

Листва, ты – явленная

Невеста нетленная!

Июнь 1897

Salzburg

МИГ ЗРЕНИЯ

Отовсюду – древесная сила…

В небе топится снег.

И душа свои крылья раскрыла,

Устремила свой бег.

О, дубрав необъятных прохлада,

Неба летнего пыл!

Откровеньем верховного лада

Мне союз этот был.

И за то, что поток здесь катится,

Но по злачным лугам,

Вожделеет мой дух приютиться

К этим мощным брегам.

6 июля 1897

Schwarzathal (Thüringen)

ГУН

Зинаиде К. Станюкович

Чьей-то ропщущей думе

– Духи думают в шуме —

Я внемлю.

Шум растет, замирает.

Духи грустно играют —

И не сплю.

Строги игры вселенной,

То нетленной, то тленной —

Ветра вой,

Мерный рокот потока…

Игры жизни глубокой,

Роковой!

7 июля 1897

Schwarzburg

УТРЕННИЙ ПРИВЕТ

Отцу

Колыбели таятся в кустах,

Тайна лона родного сквозит.

В ясном сумраке, в сонных листах

Фея чащи зеленой скользит.

Рдяный шар из-за облак встает:

По стволам пробежали лучи.

Что в лучах этих алых поет?

То – младенческой жизни ключи!

То – неведенья свежий порыв,

Для которого все – впереди:

Он, еще ничего не открыв,

Небывалое чует в груди.

А уж выше Дажьбог молодой

В золотистом нетленном венце:

Ключевой он омылся водой,

Простота в его ясном лице.

В детский рай обратилась земля,

К резвым играм лужайки зовут.

Серебрятся в росинках поля,

Веселее тропинки бегут.

Если на сердце точно легко,

Если думы ничуть не томят,

Будем в роще мы пить молоко

Или ягод вкушать аромат.

13 июля 1897

Гора Inselsberg

ДУШНЫЙ ЧАС

Таинство душное дышит

В полдень, в сосновом бору.

Зноем так воздух и пышет.

Небо в кипучем жару.

Запах брожения плоти,

Дикий, смолисто-сухой.

Млеет во влажной дремоте

Мир сладострастно-глухой.

14 июля 1897

Eisenach

В ПОДНЕБЕСЬИ

Софии И.Станек

I

Вот, с поморьями, морями, островами,

Небо, словно мир весь, надо мной.

По раздолиям его, над деревами,

Носится коней табун шальной.

Белоснежные развеялися гривы,

Мчатся вплавь по синим озерам.

Гонит ветер их, погонщик их ретивый,

К отдаленным облачным горам.

А с земли ковыль широкий шум доносит,

Сосен устремляются стволы —

И все в тот же край табун лихой уносит,

В край, где реют белые валы.

12 июля 1897

Гора Inselsberg

II

Бог отец с бородой серебристой

На престоле сидит в облаках.

Фимиам к нему вьется волнистый.

Он стопы утвердил на реках.

Лики праведных, агнцы живые,

Белоснежным светяся руном,

Ввысь текут, и струи голубые

Их питают душистым вином.

Ветры, волю гласящие Божью,

Совершают движение сил.

Много нив с поспевающей рожью,

Поселян обвевающей дрожью,

Благодатью их дух оросил.

14 июля 1897

Дорога из Eisenach в Coburg