Текст книги "Дом восходящего солнца"

Автор книги: Иван Охлобыстин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Пойдем в тамбур, скоро Столбы. Там мы простоим пятнадцать минут. – Что такое Столбы? – не поняла Саша. – Нечто вроде голубиной почты, – ответил он. – Папа был прав, когда называл меня дурой. – неожиданно призналась она. – Ты о хиппи? – переспросил Солнце. – О Болгарии, – сказала девушка. – Прости, – извинился молодой человек и объяснил: Просто я должен был принять одно очень важное решения, и я думал. – Ты инопланетянин? – столь же неожиданно поинтересовалась Саша. – Нет, не думаю, – серьезно ответил он. – Ладно, – смирилась девушка и предложила: Хочешь, я тебе покажу воробушка? – Покажи, – согласился молодой человек. Девушка вытянула губы трубочкой, высунула сквозь них язык и объяснила спутнику: Это воробушек, только сзади. – Здорово! – засмеялся он. Внизу, под вагоном, что – то загрохотало, и поезд начал снижать скорость. Солнце выглянул в окно и сообщил: Столбы.

На платформе она столкнулись с Малым. – Я весь изнервничался уже, – сходу наврал он, надвинул тирольскую шляпу на затылок и зашагал, куда – то за амбар. Молодые люди двинулись вслед за ним. За чередой металлизированных щитов, изрисованных надписями, предостерегающими неосмотрительных пешеходов от столкновения с электровозом, открывалось пространство, окруженное со всех сторон ржавыми каркасами списанных грузовиков, в центре высились две пустые водонапорные вышки. – Столбы, – показал на вышки Солнце и пошел к уже собравшимся у них ребятам. Саша неторопливо пошла за ним. Жестяные, уже ветхие от ржавчины листы пестрели разноцветными надписями: Кекс – снимай ермолку; Отдай феню Генри. Пандус. 1970 г.; Сталкер – донецкая система не забудет тебя. 1972 г.;

Если увидите Генку Маклая, передайте, – у него сестра утонула. – Сталкер уехал, – констатировал Хуан. – Уехал, – горестно поддержал его Скелет и шлепнул ладонью по башне. Ее жестяное чрево гулко отозвалось на удар и над соседними тополями, с криками взвилась в небо стая ворон. За ним хлопнул и Хуан, а вслед и остальные. Потом все достали бутылки портвейна и молча приложились к ним. Солнце в один глоток отпил половину бутылки и передал ее Саше. – Да ты что! Я не смогу, – заартачилась девушка. – Ну ты хотя бы попробуй, все нужно пробовать – посоветовал ей молодой человек. Она закрыла глаза, приложила к губам горлышко бутылки и мужественно принялась, глоток за глотком, пить. Следует отметить, что последний глоток она сделала уже не без удовольствия. – У тебя большие таланты, – заметил Солнце, когда она вернула ему опустошенный сосуд. Раскрасневшаяся Саша хотела, было, что то сказать, но поезд издал характерный перестук, и молодые люди, не сговариваясь, побежали к распахнутым дверям своего вагона.

– Не обижайся. Давай поспим?! – попросил в поезде молодой человек. – Ну ик давай ик, хотя ик честно ик сказать ик я ик собиралась ик тебе ик отдаться ик, но раз ты ик такой ик соня..., – через слово, икая, нехотя согласилась девушка, и всю оставшуюся часть пути они спали.

Утром, наконец, за очередным поворотом железнодорожного полотна, словно по мановению волшебной палочки, пахнуло свежим ветром, и показалась ультрамариновая полоска моря. Саша, словно зачарованная, прилипла к окну и следила, как на скалистый берег накатывают миниатюрные, на таком расстоянии, хрустальные волны. – Море, – шепнула она и положила на плеча спутнику голову. – Море, – согласился Солнце.

Ближе к вечеру Малой постучался свежеобскобленные ворота и, заглянув в щель между досками, заорал: Баба Оля! Мать родная! Я вернулся! Привез тебе гостинцы! Во дворе громыхнула цепь, и раздался хрипатый собачий лай. – О, и Паци-фик жив! Узнал, – радостно зашумели ребята. Ворота приоткрылись, и на улицу выглянула щербатая с хищным орлиным носом. – Приплыли, голуби лохматые, – узнала она друзей: И жулика взяли? – А как же, бабулик, – высунулся из – за плеч остальных Малой: Без меня никуда. – Ну ладно входите, – распахнула перед ними ворота старуха: Расселяйтесь. А ты Иуда, – она ухватила Малого за плечо: за неделю вперед и говори: Куда ковер из сарая дел? – Какой ковер? – пробовал негодовать тот. – С журавлем. Мне его соседка отдала, – настаивала баба Оля. – А с журавлем! Не брал, – отпирался Малой. – А кто из него Кольке Потирову с пристани жакет продал, как иностранный? – обличала та. – Виноват. Нуждался. Жадный бабулик, но любимый! – хохотал паренек и лез целоваться.

Вскоре каждый занялся своим делом:

Скелет любовно увещевал задыхающегося от ярости пса, благо тому цепь не позволяла дотянуться до ненавистного тела; Герда выносила из пристройки пустые пивные ящики; Хуан сидел, сложив ноги по – турецки, на краю колодца и неотрывно созерцал желтую стену сарая; Кореец под хитрые причитания старухи чинил сломанный косяк на веранде; Малой поволок какой – то ящик в огород. Саша и Солнце забрались на теплую крышу и оттуда лениво наблюдали за происходящим.

Вечером того же дня вся компания, за исключением Корейца, вышла в город. Шли молча, упиваясь мгновением, естественно каждый своим. Особенно упивался Хуан, ему вообще была свойственна некая созерцательность, и он старательно следовал ей. Встречающиеся им по пути курортники осторожно обходили приятелей стороной, при этом не проявляя, однако, особенного отчуждения. В воздухе витала южная истома, не позволяющая довести какое – либо чувство, отрицательное ли, положительное, до практического воплощения. Но, увы, вернейшим подтверждением правила является исключение из него, и на перекрестке дети цветов столкнулись с группой молодых подвыпивших людей, торжествующих по случаю демобилизации своего товарища. Сам же товарищ, выряженный в китель, отдаленно напоминающий форму латиноамериканского диктатора, и возглавлял группу. – Стоять!

– взревел он, следуя велению своего простого сердца. Солнце, Хуан и Скелет флегматично обошли распоясавшегося триумфатора и направились дальше. Но путь остальным перекрыли друзья дембеля. Тогда Скелет вернулся назад и миролюбиво обратился к их вожаку: Ну, ладно. Че ты!? – за что тут же схлопотал кулаком в лоб. – Не ты, а Вы – товарищ ефрейтор! – орал дембель: Пока мы там родину защищали....! Договорить ему не удалось, поскольку Солнце звонким ударом ноги в ухо уложил его на теплую брусчатку. Ну и естественно: на Солнце сразу навалилось трое и ему едва удавалось отбиваться от них. Хуан резко изменил созерцательности и с криком: Козлы вонючие, менты поганые, – ринулся на подмогу приятелю. Скелет откуда – то вытащил бритву и держал на прицеле кряжистого детину; Малой повис на плечах его однояйцового близнеца; Герда и Саша визжали, как собственно, и полагается девочкам. По истечению десяти минут и та и другая сторона претерпели значительные изменения, и неизвестно чем бы это все закончилось, кабы где-то вдали на правой стороне набережной не раздалась спасительная милицейская трель. Обессилившие противники ринулись в рассыпную.

Солнце отыскал в полумраке Сашу, ухватил ее за руку и поволок за собой через клумбы в сторону города. – Стой! – на бегу окликнула его девушка. – Что? – остановился он. – Я тебя люблю, – все еще задыхаясь, призналась она. – Да? – отчего то уточнил Солнце. – Да, – кивнула Саша и спросила: Это плохо? – Я не смогу с тобой остаться. – сказал молодой человек. – Я знаю, – кивнула она и добавила: Я все равно тебя люблю. Солнце помолчал, глядя перед собой в землю, наконец поднял на Сашу глаза, протянул руку и предложил:

Тогда пойдем. Я тебе покажу дом, хотя этого делать нельзя. – Это нарушение инопланетного устава? – предположила Саша.

– Что – то вроде этого, – усмехнулся он и крепко пожал ее руку. – Я ни кому не скажу, – пообещала она.

Они обошли стороной парк, спустились по склону к морю, перелезли через решетку, миновали заброшенную пристань и старые гаражи вокруг нее, пока наконец не вышли к стоящему в глубине пустыря домику. – Проходи, – Солнце распахнул перед девушкой дверь и пропустил вперед. – Это и есть тот самый дом? – спросила она.

– Да, – вздохнул молодой человек: Это и есть дом восходящего солнца. Из дверей виден восход, из окон закат. – Класс, – вздохнула Саша: А навсегда здесь нельзя остаться? – Нельзя, – покачал головой Солнце: Это именно то время. Иначе восход будет там, – и он показал рукой на правую стену: А закат там, – и он ткнул в левую стену. – Да, – огорченно согласилась она, но тут же уточнила: Сейчас ведь то время?

– Сейчас то, – кивнул молодой человек и поцеловал ее.

Мир вокруг закружился подобно водовороту в глазах Саши: Глаза Солнца, луч маяка за окном, фотографии каких то людей на стенах, бронзовые купидоны на спинках кровати и обрывки знакомого сна с сидящим на берегу человеком. Это был Солнце, только старше, гораздо старше.

Ребята знали, что иногда слова только мешают. Все и так ясно. Они просто играли и этого было более чем достаточно.

Саша не помнила толком, как прошла ночь, как они вышли из дома и опомнилась только на пляже. Посмотрела на идущего рядом молодого человека, заметила вопрос в его взгляде и подтвердила: Я ни когда ни кому не скажу про дом. – Спасибо, – поблагодарил он.

На пляже они застали всех остальных. Система сидела у мерцающего костра и смотрела на рассвет, но что самое удивительное: на пышной груди Герды дремал дембель. – Жениться хотел. Обещал хиппи стать, – сообщила она подошедшим. – На один рот больше, – заметил сонный Малой и добавил, покосившись на дембеля:

А рот у него большой. – Пойдем, что ли? – предложил Хуан. Солнце кивнул, и друзья, предварительно растолкав демобилизованного спутника, встали, завалили галькой костер и двинулись прочь. Дембель на мягких ногах еще постоял, осоловело глядя им вслед, пока наконец огорченно не плюнул и не побрел к городу, оставив китель в позументах лежать на камнях.

Дом бабы Оли их встретил яростным лаем Пацифика. – Значит все хорошо, – постановил Скелет: Он по прежнему нас не любит. – Устрой Сашу, – попросил у Герды Солнце. – А ты уходишь? – осторожно спросила у него Саша. – Я должен, – развел руками он. – Я понимаю, – обреченно вздохнула девушка и поплелась за подругой.

Проснулась она уже ближе к обеду. Вышла во двор и нехотя умылась из жестяного рукомойника, подвешенного на столбе у колодца. – Эй, – кто – то окликнул ее. Саша обернулась на голос и заметила Скелета с загадочным лицом, выглядывающего из – за двери веранды. – Иди сюда скорей, – позвал худосочный приятель. Девушка откликнулась на призыв и подошла к нему. – Лукай, – Скелет показал ей красочный конверт из под пластинки и восторженно сообщил: Пинкфлойд. Пойдем послушаем. Саша нейтрально пожала плечами и проследовала за ним к уже разложенному на полу у кровати проигрывателя Юность. Скелет, победного поглядывая на нее, водрузил иглу на черный, виниловый диск и, в ожидании первого звука, блаженно зажмурился. – Ромашки спрятались, поникли лютики.. – всхлипнул динамик. Скелета словно ушатом холодной воды окатили, лицо его исказила злобная гримаса и с воем: Малой! Гад! Как газету..! Убью! Саша засмеялась, выключила проигрыватель и посмотрела в окно.

Там по двору вокруг колодца за вертлявым Малым носился разъяренный Скелет, а у ворот с Корейцем о чем то серьезно беседовал Солнце. Молодой человек заметил девушку и жестом подозвал к себе. Саша послушно подошла. – Сходим, тут неподалеку, в пансионат? – спросил он. – Я есть хочу, – призналась девушка. – По дороге поедим, – успокоил Солнце. – А ты не спал, что ли? – спросила она. – Почему?

Спал, – ответил молодой человек. – В доме? – шепотом предположила Саша. Солнце приложил палец к ее губам и заговорчески подмигнул.

Скользил под массивными колесами белесый серпантин дороги, петляющей между обветренными скалами, кое – где поросшими колючим кустарником. Уже где то впереди пламенел закатным пурпуром горизонт. Флегматичный, пожилой водитель лениво ворочал рулем, время от времени сухо покашливая и трогая себя пальцами за кончик носа. Саша и Солнце грызли плавленые сырки и запивали их молоком из пакета. Девушка еще попутно разглядывала разноцветные немецкие наклейки с полногрудыми красотками, в обилии развешенные по всей кабине. – Вот вы говорите... – ни с того, ни с чего начал шофер. – Ни в коем случае, – перебил его Солнце. – Что ни в коем случае? – удивился водитель. – А что говорю? – ответил вопросом на вопрос молодой человек. Однако шофер не стал вникать в нюансы сатирических интонаций собеседника, а взял быка за рога, и невозмутимо продолжил:

Мол сфинксы! Сфинксы! – Какие сфинксы? – на этот раз изумилась Саша. – Египетские, – терпеливо сообщил водитель, гордо при этом приосанившись: Видал я ваши сфинксы. В Египте. На Суэцком канале. Кстати, – он протянул Солнцу руку: Березкин. Троеборец. Молодой человек машинально пожал ему ладонь. Удовлетворившись приветствием, Березкин продолжил свое неожиданное повествование: И в Берлине стенку для защиты от капитализма ставили. Ну и конечно выпивали. Кирпич за кирпичиком, полтинник за полтинничком. – заметив, что девушка недоуменно покосилась в его сторону, оговорился:

Но редко, редко. Больше чай. Я, собственно, отметить – непьющ. Так Анатолий Иванович упрекает: Мол, не пылает твое сердце Березкин, любовью огненной, ностальгического свойства, по матери, нашей матери. Родины матери родной. На что я ему соболезную: Считаю, что моей матери, матери родине, лишний глоток этой отравы, употребленный мною в суе, подобно серпу по мудям. Ни при детях конечно... – Мы приехали, – показал куда – то вперед Солнце. – Ить, – почему то обиделся Березкин и нажал на тормоз.

Через пять минут молодые люди вышли к литым чугунным воротам пансионата, обильно увитым плющем. Из домика им навстречу вышел пожилой сторож в тренировочных, выцветших от времени штанах и оливкового цвета сандалиях на голую ногу, седую голову привратника венчало соломенное сомбреро. – Можно позвонить? – спросил у него Солнце. Сторож придирчиво осмотрел молодого человека с ног до головы и пропустил его внутрь домика. Вскоре они вышли вдвоем на улицу. Сторож направился к воротам, а Солнце взял Сашу за руку и попросил: Только ничего не говори. Хорошо? – Ты же знаешь, что я отвечу, – улыбнулась она. Сторож пропустил их в парк, окружающий со всех сторон здание пансионата. На аллеях уже тускло мерцали матовые колпаки фонарей, отбивая световое пространство у догорающего солнца. Откуда – то звучала музыка. Молодой человек на мгновение остановился, ориентируясь на местности. В конце концов решился и повел Сашу напрямик, по траве, в сторону музыки. Прошагав с полкилометра, они вышли к набережной. Справа от пирса светились, увитые гирляндами зонтики открытого кафе. Народу практически не было, разве что пожилая парочка за одним из столиков и скучающий бармен за стойкой. – Тихо! – еще раз предупредил спутницу Солнце, внимательно из – за дерева наблюдая за парочкой. Саше ничего не оставалось, как тоже изучать беседующих. Высокий, сухопарый мужчина что – то торопливо, но с достоинством втолковывал сидящей напротив него женщине. Та невнимательно слушала его, то и дело поглядывая на море. Наконец она встала, прервав на полуслове своего собеседника, что – то тихо сказала и, не оглядываясь, пошла по набережной прочь. – Это все бесконечно! – крикнул ей вслед мужчина. Но та продолжала удаляться, словно эти слова ее не касались. Мужчина посидел какое – то время один, потом расплатился с барменом, дружески хлопнул его по плечу и двинулся к зданию пансионата. – Некоторые женщины меня восхищают, – в полголоса сказал Солнце, тронул Сашу за локоть и шагнул вслед за мужчиной. Тот не торопясь обошел черную волгу у парадного и скрылся в холле. Молодые люди последовали за ним, но дорогу им преградила администратор – пышная женщина бальзаковского возраста с волевым лицом. У нее за спиной оглушительно ревела радиоточка голосом Аллы Пугачевой. – К кому это? – зловеще поинтересовалась она. – В 47, – членораздельно ответил Солнце. – Минуточку, – смущенная нахальным поведением пришельца, администраторша взялась за телефонную трубку и переспросила: Так куда? – В 47, – безучастно повторил молодой человек. Женщина набрала номер и ласково дохнула в трубку: Иван Иванович, тут вас молодые люди спрашивают. Нет, не офицеры. С длинными волосами, в джинсах. Ах, вот оно что! Ну конечно, конечно! Может быть кофейку? Ну конечно. Мерси. Она бережно опустила трубку на аппарат и повернулась к гостям: Второй этаж. Он ждет вас. – После чего со следами внутреннего опустошения села за стол. Ребята прошли мимо страдающей приступом ипохондрии администраторшу и поднялись по лестнице на второй этаж.

У двери под сорок седьмым номером Солнце остановился и особенным способом постучался: два длинных, четыре коротких и снова длинный. – Входите, – послышалось из – за двери. Молодой человек послушно толкнул дверь, пропустил первой Сашу и вошел следом. Уже знакомый девушке мужчина ждал их, но уже в накинутом на плечи халате, стоя в дверях, ведущих на огромный балкон. – Садись. – молодой человек подтолкнул девушку к креслу у телевизора, а сам направился к мужчине. Она пожали друг другу руки и вышли на балкон.

Саша обвела взглядом просторное помещение: белые стены украшали две репродукции с картин Брюллова, рядом с телевизором на журнальном столике лежали журналы в пестрых обложках, сквозь распахнутую дверь в спальню виднелась широкая двуспальная кровать из карельской березы, на ней покоился адмиральский китель и фуражка, у кровати: по соседству с парой начищенных до блеска ботинок, стояла початая бутылка импортного бренди. С балкона донеслись голоса, но девушка не смогла разобрать ни слова.

Мужчина отошел в дальний угол балкона и Солнце последовал за ним. – Здравствуй сынок, – наконец начал разговор мужчина. – Здравствуй отец, – ответил ему молодой человек. – Почему на неделю раньше? – спросил тот и выбросил вниз сигарету. – Обстоятельства, – пожал плечами Солнце и усмехнулся: Я наверно опять помешал тебе. – Прекрати, – осек его мужчина. – Ты все привез? – тогда поинтересовался молодой человек. – Все, в пакете у стены, – вздохнул отец: Странное все – та-ки у меня положение – служить курьером у собственного сына. – Ничего особенного – это доля всех отцов, – отозвался сын и кивнул на крестик, показавшийся сквозь распахнутый ворот халата: Что еще не отказался от убеждений? – Я надеюсь меня в этом не упрекнут? – вопросительно посмотрел на него мужчина. – Не думай об этом, – успокоил Солнце: Парадокс, но это единственное в чем я тебя понимаю. Ладно, я пойду. Молодой человек вернулся в комнату, взял у стены пакет и заглянул туда. – Что это? – вытаскивая оттуда морскую раковину, изумился он. – Это лично от меня, она видела Южный крест, – пояснил отец, прислоняясь плечом к косяку двери. – Трогательно, – сухо констатировал Солнце, бросил раковину обратно в пакет и пошел к входной двери, на ходу позвав Сашу: Пошли. Девушка встала и последовала за ним. Уже выходя из номера, она обернулась и попрощалась с мужчиной: До свиданья! – Удачи, – грустно улыбнулся он ей в след.

На улице Солнце достал из пакета раковину и отбросил ее в сторону, под кусты.

– Жалко! – вскрикнула девушка и подобрала ее. – Не рви сердце, выбрось, – попробовал отобрать у нее ненужный подарок молодой человек, но девушка не послушалась и спрятала ракушку за спину.

На рейсовый автобус они опоздали. Когда они вышли к остановке он уже скрылся за поворотом.

– Что будем делать? – спросила девушка. – Поплывем, – заявил Солнце и начал спускаться по тропинке к морю.

Скоро они добрались до пирса и, перешагнув через протянутую цепь, двинулись мимо ряда пришвартованных катеров. Молодой человек шел, внимательно разглядывая каждый из них. В конце концов один ему явно приглянулся и Солнце решительно взялся за цепь, которой катер был прикован к пирсу. – Что ты делаешь? Нас же в тюрьму посадят! – шепнула ему девушка. – Страсть! – смешливо ужаснулся он, ковыряя замок ножом. Наконец, глухо звякнув, замок раскрылся и освободил цепь. – Садись в лодку, – скомандовал девушке молодой человек. Прижимая ракушку к груди, Саша прыгнула в катер. Солнце оттолкнул его от берега и прыгнул следом. На берегу залаяла собака и послышались голоса. Блеснул луч фонарика. – Быстрее, идут! – торопила спутника девушка. Он опустил мотор в воду и в два рывка завел его. – Стой! – закричали сразу несколько голосов с берега. Но катер уже набирал скорость. – Как ты думаешь – они погонятся за нами? – прокричала сквозь шум мотора Саша. – Наверняка! – весело ответил ей Солнце. И действительно вдали взревели моторы и засверкали фонари. – Три, – посчитал молодой человек и заключил: Три против одного. Чертовски азартно! – Они нас догонят? – помертвевшим голосом то ли отметила, то ли поинтересовалась девушка. – Мабуть, – кивнул ее не законопослушный спутник и уточнил: Бить будут, а может и утопят. – И меня? – ужаснулась Саша. – Тебя сначала изнасилуют, – сказал молодой человек, но заметив не поддельный страх в ее глазах, усовестивился и успокоил: Не догонят. Я разбираюсь в катерах – во первых. И мне везет – во вторых. – Я надеюсь, – вздохнула девушка, напряженно всматриваясь в ночь. Мало по малу огни на катерах преследователей отдалялись, пока совсем не растворились во мгле. Солнце слегка изменил курс и направил катер к берегу. – Надо держаться поближе к берегу, иначе нас примут за иностранных шпионов и пульнут ракетой. Только даром боеголовку изведут, – сообщил он и на расстоянии ста метров от нависающих над морем скал заглушил мотор. Саша поднялась на ноги, блаженно потянулась и огляделась. Справа он них темнели скалы, по силуэту очерченные голубым лунным светом, по другую сторону простиралась безбрежная, зеркальна гладь моря, над головой сияли звезды. Казалось окружающий мир стремился максимально соответствовать идеалистическим представлениям девушки, извлеченным из ветхих томов букинистической литературы. Девушка опустилась на свое место и спросила у молодого человека: Кто был этот человек в пансионате. Он тоже инопланетянин? – О! – хмыкнул Солнце;

Нет повести печальнее на свете! В ранней юности он полюбил девушку и она полюбила его. Однако им пришлось расстаться. Так получилось. Шло время, и опустошенная одиночеством душа юноши принудила его искать способ забыться. После нескольких лет глухого загула он встретил другую женщину. К тому времени юноша находился на пороге умственной и половой зрелости, соответственно и его взгляды на жизнь максимально приблизились по форме к бухгалтерскому отчету. Короче говоря он женился, стал отцом и зажил мирно, как барсук в спячке. Все бы ничего, если бы ему удалось забыть свою первую любовь, но увы: она снилась ему, и что самое удивительное, как оказалось, он тоже посещал ее в сновидениях. И на разных концах материка раздавались в ночи скорбные вопли влюбленных. Однажды, в день совершеннолетия своего уставного ребенка, наш герой покинул семью и отправился навстречу судьбе. В пути его настигло сообщение о трагической кончине жены, но это не остановило его и, отписавшись телеграммой смутного содержания, он двинулся дальше и не останавливался, пока не нашел любовь. Но, опять же, все ни так просто. Судьба словно насмехалась над ним. Его возлюбленная, прознав о доле постигшей его жену и ребенка, наотрез отказалась жить с ним, что лишний раз подтверждает состоятельность душевного выбора ребенка. С той поры, долгие, долгие годы они встречаются в прибрежных кабачках и рассказывают друг другу старые анекдоты, потом он берет ее за руку, а она говорит нет. Вот такая кудрявая история. – А ребенок? – тихо поинтересовалась Саша. – Он превратился в чудовище, – ответил молодой человек и поднял к верху палец: Тише. Слушай. Она замерла на месте, напряженно прислушиваясь к звукам, доносящимся с берега. Где – то за скалами, явственно звучала речь, а точнее песня, в сопровождении бесхитростных переборов гитары. Томный юношеский баритон повествовал об убиенной маме и сестренке, отце прокуроре и хитросплетениях уголовной судьбы. – Потанцуем? – предложил молодой человек и встал. Девушка поднялась вслед за ним. Он обнял ее и она стали танцевать, покачиваясь и мелко переступая на месте.

Едва отзвучал последний аккорд в наступившей тишине прозвучал детский голос: Павел Андреевич, а еще? – Нет, – ответил баритон: Пора возвращаться в лагерь. Девочки идут впереди, мальчики тушат костер. – А ракету?! – вновь раздался детский голос. – Ракету пустим, – согласился баритон. На скале впереди сверкнула вспышка, на мгновение высветив стоящую группу пионеров во главе с юным пионервожатым и над морем повисла зеленая ракета. – Ура! – закричали пионеры.

– Нам тоже пора, – сказал Солнце и выпустил из объятий Сашу.

На заре они бросили катер на берегу в километре от старого причала и не торопясь побрели к дому.

Дверь в дом оказалась открытой. Девушка первая заметила это и показала спутнику на лежащий у порога сорванный замок. Солнце нахмурился и двинулся вперед. Но не успел он перешагнуть порог, как от туда ему навстречу вылетел Скелет с криками: Да иди ты! Из – за тебя срок огребешь! Лукай здесь чьи – то шмотки. Тут он заметил подошедших и бросился к ним:

Солнце! Этот идиот к кому – то в хату залез! Нас повяжут! Из дома вышел Малой с радиоприемником в руках: Во я какую хрень нарыл. На полтинник потянет одних деталей. Привет Солнце. Скажи ему. Че он кипишится!? Тут за три километра ни одной живой души. Я два часа смотрел. Саша хотела было что то сказать, но Солнце вступил первым: Малой здесь мой знакомый живет. Петька. Он биолог. За дельфинами наблюдает. Так что положи прибор на место и мотаем от сюда быстрей. Он вот вот вернется. Опозоримся. – Я говорил! – поддержал его Скелет и отвесил Малому подзатыльник: У гнида! Помнишь мы в прошлом году в детский сад залезли? Я потом из – за тебя пятнадцать суток сидел. – Да ладно ты! Сам виноват. Кто тебя просил на пианино играть?! – отступил тот и вернулся в дом. – Слушай! Я забыл! – встрепенулся Скелет: Тебя Кореец искал полночи. Он на телеграфе. – Схожу, – кивнул Солнце, дождался пока Малой не вернулся обратно и пошел прочь. Ребята соответственно присоединились к нему.

У пристани они разошлись в разные стороны: Скелет и Малой, переругиваясь, направились к бабе Оле, а Солнце и Саша в город. Девушка долго не решалась заговорить, но все таки не выдержала и спросила: Ты не хотел что бы ребята знали, что это твой дом? – Это их последняя легенда, – ответил он и добавил: Ничего я найду новый дом.

Корейца они увидели еще издали. Он сидел, опустив голову, прямо на бордюре у телеграфа. – Борь!? – окликнул его молодой человек. Кореец поднял лицо и ребята обнаружили, что он плачет. – Что случилось? – присел с ним рядом Солнце. – Я звонил в Москву... – Кореец вытер глаза ладонью: Галю не выпускают в Америку. Ее вызывали в КГБ. Обещали, в случае чего, в психушку. – Да ладно, – попробовал его успокоить молодой человек: Ни сегодня, так завтра. Отпустят. – Ты не понимаешь! – неожиданно улыбнулся тот: Я счастлив! Я же люблю ее! Да, кстати! – он посмотрел на Сашу: Тебе переоформили путевку на субботу. – Это же через два дня! – воскликнула она. – Я уже на завтра всем билеты купил, – успокоил девушку Кореец и добавил: А сегодня я на радостях напьюсь, как свинья. Хиппи я или нет? – Хиппи, хиппи, – уверила его Саша и обратилась к Солнцу:

Может к бабе Оле заскочим? Переодеться.

– Легко, – согласился спутник.

Во дворе они столкнулись с Гердой. – Мы волновались. Думали вас повязали. – тут же затараторила она: Наши все, кроме Хуана, на камни пошли. Там питерская система приехала. – А Хуан чего? – спросил молодой человек. – В туалете сидит. Опять таблеток нажрался, – хихикнула Гер-да: Ему вчера Малой ни те колеса дал. Слабительные. Хуан съел. Сначала вроде говорит: Вижу дверь в иные миры. А потом его вспучило. – Понятно, – сказал Солнце и предложил Саше: Пойдем искупнемся? – Мне бы часок поспать, – взмолилась девушка. – Ладно, – согласился молодой человек: Я за тобой попозже зайду. Он незаметно для Герды пожал Сашину ладонь и ушел. – Любишь его? – заговорчески шепнула ей на ухо Герда, глядя удаляющемуся парню вслед. – Люблю, – честно призналась Саша.

На каменистом плато, окружающем небольшую лагуну, давно облюбованную системой, было на редкость многолюдно. Кто играл в волейбол, кто просто валялся на теплых камнях, подставляя солнечным лучам белое тело. Солнце обошел импровизированную спортивную площадку и присел на корточки рядом с лежащим поджарым блондином. – Салют Гуру! – поприветствовал молодой человек лежащего. – Здорово Солнце, – протянул ему руку тот и спросил: Слышал – Стапкер уехал? – Слышал, – кивнул молодой человек и перевел тему: Ты то сам как? – Роман пишу, – ответил блондин. – Как назовешь? – улыбнулся Солнце. – Думаю – Рок энд ролл, – тоже улыбнулся Гуру: А ты что? – Я? – задумался тот: Я хиппую пока. – У хиппи нет будущего, – почему то сказал Гуру: К олимпиаде систему уничтожат. – Я знаю, – покачал головой Солнце, встал и подошел к краю скалы, откуда открывался вид на лагуну. В ее лазурных водах плескались с десяток длинноволосых парней. Они подобно стае дельфинов синхронно ныряли и, выстроившись в карэ, пересекали под водой лагуну.

На закате Сашу разбудил настойчивый стук в дверь. Она вскочила с кровати, быстро поправила волосы и окликнула: Кто там? – Хуан, – послышалось из – за двери. – Заваливай, – озорно пригласила Саша. Дверь приоткрылась и в комнату заглянул Хуан. – Солнце просил зайти за тобой, они все на пляже – сказал он. – Сколько времени? – уточнила девушка. – Мы мистики не знаем времени, – гордо заявил парень: Закат – это понятно. Время – нет. Вечность. – Поняла, – согласилась Саша. – Слушай, – спросил Хуан: Можно у тебя такую справку взять? Только между нами. – Какую справку? – не поняла она. – Как ты думаешь – Герда серьезная девушка? – ответственно поинтересовался он. – В каком смысле? – еще больше растерялась Саша. – В смысле отношения к жизни, – продолжил он. Девушка подумала и ответила: Мне кажется очень серьезная. А тебе зачем? – Я хочу ей предложить дружбу, у меня тетка в Вильнюсе померла, а я у нее на квартире прописан – признался Хуан и попросил:

Только это между нами. Ладно? Ладно! – еще раз заверила его Саша и выскочила на улицу.

Всю дорогу Саша бежала и лишь на подходе к пляжу поумерила пыл и перешла на шаг. Солнце она застала сидящим в кругу вокруг пылающего костра. Все потягивали из трехлитровых банок вино, курили, передавали по кругу папиросы забитые марихуаной и слушали Скелета. – И точно говорю... – разглагольствовал он, не упуская однако случая приложиться к банке с вином: Еще несколько лет и Мальборо в каждом ларьке будет продаваться, а джинсы, легче кирзы купить будет! Точно – что Нью – Йорк, что Москва! Огни, реклама, Мерседесы, ночные магазины. – Чушь какая! – хмыкал Малой и потирал пальцем свежий синяк под левым глазом. Саша села рядом с Солнцем и заглянула ему в глаза. – Испугалась? – тихо спросил он. – Мне приснился страшный сон, что ты уходишь, – ответила она и затянулась папиросой, переданную ей Малым. – Рано или поздно всем нужно уходить, иначе не будет интриги – серьезно ответил он. Тут, сидящая доселе спокойно слева от Солнца, Герда вскочила и принялась кружиться у костра, страстно щурясь, закусывая нижнюю губу и размахивая руками. Хуан, сидящий напротив, схватил две ложки и начал выбивать ими ритм. Остальные, следуя его примеру, стали хлопать в ладони. Солнце принял из рук Корейца банку с вином и передал его Саше. Она охотно сделала несколько глотков и вернула банку молодому человеку. Тот начал пить. Неожиданно, ни с того, ни с чего, девушкой овладело странное озорство. Она протянула руку к банке и хлопнула ладонью по дну. Солнце опустил банку. У него по подбородку закапала кровь из пореза на губе. – Прости, – испугалась девушка: Я нечаянно. – Ерунда, – засмеялся молодой человек и ладонью обтер кровь, а порезанную губу закусил. И снова какая то неведомая сила обуяла девушку. Следуя внутреннему порыву, она вскочила с места и присоединилась к танцующей Герде. Солнце восхищенно наблюдал за ней, продолжая потягивать вино. – О дает! – крикнул ему через костер Хуан. – Принцесса! – крикнул ему в ответ молодой человек. – Принцесса! – согласился тот. А Саша продолжала танцевать, подчиняя тело ритму биения сердца, плеску волн, шуму ночного ветра и треску догорающего костра. Ей было необыкновенно просторно и простор этот исходил откуда то из солнечного сплетения и охватывал костер, всех сидящих у него, спящий город вдали и море до горизонта.