Текст книги ""Тысячелетие МашыаХХХа""

Автор книги: Иван Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Отряд. Лес. Костер.

– А ты хоть женат, Койот? Как там у вас сейчас с этим?

– Да як у всих. – Койот не любил разговоры на эти темы. – Есть у меня невеста. Ева. Но это и большая проблема.

– Что, не нравишься ты ей? – старшина отряда Хозя Кокос постоянно подшучивал над Койотом, выводя того из себя.

– Да нет. Я же сказал, она невеста моя. Да вот только хотят ее забрать от нас. Отправляют большую партию рабов в центр царства, в семью Липковичей, наших хозяев.

– А… У вас же рабство. Я и забыл. А в чем это проявляется?

– Мы все распределены между нашими хозяевами. Вот мы, к примеру, принадлежим семье Липковичей, которые живут где-то в центре Израиля. Почти вся наша деревня и несколько деревень вокруг – все их рабы. Кроме того, у них есть и иные рабы в других странах. Это нам их наместник здешний говорил, Сэм. Ну, что еще? На каждом из нас стоит клеймо, вот здесь у меня на правом плече надпись, что я принадлежу Липковичам, – Койот закатал рукав и с какой-то даже гордостью демонстрировал всем какие-то непонятные значки, выжженные у него на плече. – У некоторых такое клеймо ставят на лбу. Или на груди. И все мы, и все наши дети принадлежим нашему хозяину. Он имеет право делать с нами все, что пожелает, вплоть до уничтожения. О наказаниях я уже и не говорю. Всё, что мы производим или выращиваем, тоже принадлежит хозяину. Нам он оставляет только то, что нам нужно для выживания. Всё остальное продается и отправляется господину нашему, да будет счастлив он сам и счастливо его израильское царство, – по привычке произнес он какое-то заклинание. – Слава Машыахху и Царю Иудейскому во веки веков!

– А надпись-то, на каком языке? Что-то я не понимаю, что там написано, – это отрядный доктор Сергей-458-й задал вопрос, заинтересованно изучая непонятное клеймо.

– На израильском, на каком-то. Я ведь тоже не знаю. Но Сэм нам говорил, что там написано нечто такое – "Собственность Липковича Евгения, наместника Царя иудейского". И его адрес тамошний написан мелкими буквами.

– Мда… И чего это они снова в рабовладельческий строй упали? А Дед говорил, что они на высоком уровне развития.

– Так и есть, – не выдержал Дед. – Тут иные проблемы. Падение их тамошней израильской цивилизации было не такое значительное, как у нас. Да и Европу они сравнительно быстро покорили, вплоть до наших выжженных мест. Но они всё свое существование стремились именно к рабовладельческому строю, насколько мне рассказывали. Такая у них религия была. Стремились они получить власть над всеми народами планеты, и чтобы при этом у каждого из них было несколько тысяч рабов. Именно рабов из числа неевреев, а не просто слуг. Так что это для них был вопрос принципа, а не только падение уровня их цивилизации.

– Хм… И как это у них всё удалось? Мечтали о власти над всеми народами – и получили эту самую власть. А мы не мечтали о ней – и не получили. А может действительно их вера сильнее? Их вера изначальнее? – это многознающий Сергей-458-й решил спровоцировать Деда на очередную дискуссию о евреях и их нынешнем Царстве. Но Дед на провокации не поддался.

– В следующий раз поговорим. Вот пусть лучше Койот нам расскажет еще что-нибудь о своем житье. А, Койот? Это мне сейчас интереснее.

– Да чего рассказывать? Жизнь как жизнь. Хреновая жизнь. Врагам своим не пожелаю. Рабы они и есть рабы. Прав никаких. Одни издевательства да наказания. Вот и невесту мою хотят отобрать и отправить в Израиль, в центральную усадьбу Липковичей. Служанкой.

– Ну, секс услуги рабынь хорошо оплачиваются, Койот. Так что, может ей там еще и хорошо будет.

– Да… Стой… куда? – послышался какой-то шум, Койота удержали, усмирили и начали успокаивать. Шутник даже извинился, не ожидал он такой реакции. Но Койота понять было можно. В его положении такие шутки были мало приятны.

– Койот! А вот вы, рабы – обрезаны? Вы веры-то каковой? Нашенской, православной, или ихней, иудейской?

– Обрезаны мы все, да. Это точно, – Койоту эти вопросы тоже были малоприятны. – Закон у них такой, что обрезать нас необходимо, а кто нарушит этот закон, то его уничтожают безжалостно. Так что всех рабов обрезают, как и сказано в Торе этой самой ихней. В то же время мы не иудеи. Мы ведь не еврейской крови, а иудеем может быть только настоящий еврей, у которого мать еврейка. По матери у них национальность-то исчисляют.

– Ну, это мы давно знаем, что они придурки. По матери, не по матери, но мы тоже можем. Можем и по матери, а можем и не по матери поматериться, – это Хозя Кокос развлекался от безделия. – А религии у вас теперь никакой нет, что ли? Ведь христианство, поди, запрещено.

– Запрещено, конечно. Преследуют, сволочи. Хотя оно тайно и существует, и явно многие старые праздники мы празднуем. Живучи-то привычки народные. Нас ведь за один день тоже не переделаешь.

– А религия-то, религия-то какая официальная у вас? – настойчиво выпытывал Сергей-458-й. – Религия есть?

– Религия обычная. Холокостная. Веруем в Холокост и в то, что когда-то, еще до Катастрофы, миллионы и миллионы евреев отдали свои жизни для того, чтобы остальные народы жили в счастье и благополучии. И чтобы выжили. Храмы есть во всех селениях специальные. Мы зовем их "холокостниками". Каждую субботу мы не работаем, зато обязаны посещать эти самые "холокостники" и молиться всем этим самым евреям, погибшим в этом самом Холокосте. Святые там есть какие-то специальные. Типа Анны Франк. И других. В общем, я не очень знаю все эти вещи. Не интересуюсь я ими, хотя это и требуют постоянно. Но я дурачком прикидываюсь, и меня не слишком ругают.

– А о православии уже забыли или еще помните?

– Ну, почему забыли? Старики верят в Иисуса Христа, молятся, крестики носят в потайных местах. И книги старые есть. Библия, Евангелие. Мне даже читали что-то оттуда… Но там тоже всё в основном про евреев, да про евреев. Даже надоело мне тогда. Достали они меня уже. Рабовладельцы эти наши.

– А семьи есть? Нормальные? Как и раньше?

– Конечно. Семьи как семьи. Обычные. Живем в семьях, с родителями, со стариками. Только стариков мало. В наших условиях долго люди не живут.

– А детишки в школах обучаются? Как и мы?

– Нет, школ у нас нет для детей. Но где-то есть школы холокостные. Часть детей в маленьком возрасте, после клеймления, забирают куда-то в специальные холокостные школы, обучают там немного читать и писать, а также любить своих хозяев. Но потом их родителям не отдают, а направляют на мелкие должности в другие деревни. Так что родителям такие школы приносят только дополнительные страдания. Хотя, конечно, эти детишки могут в дальнейшем быть небольшими начальниками, служить чиновниками и жить получше остальных рабов. Тут не угадаешь – повезет или не повезет.

– А чем вы занимаетесь в основном дома у себя? Днем? И после работы?

– Да крестьяне мы. Чем же нам заниматься? Хлеб выращиваем да коров. Огороды, опять же. Хозяйство домашнее. Пашем, сеем, рубим, режем. Работы много.

– А свиней? – опять шутник Хозя Кокос полез со своими расспросами. – Со свиньями что делаете?

– Свиней держать нам запрещено. За нарушение всех наказывают. Свиней держат только по личному разрешению еврейского начальства, которое тоже не прочь свининой побаловаться время от времени. Вот Сэм у нас, начальник местный от Липковичей. Он сам тоже не настоящий еврей. Так, переводняк. Мордой похож, а кровью не вышел. Так он свининку-то очень уважает. И у нас многие с его разрешения держат свиней, выращивают, продают. Ну и с Сэмом делятся, конечно. А вообще-то это строго запрещено. Не кошерно потому что. В Израиль отправлять нельзя. За такие шутки могут пришибить и поминай как звали.

– А самогон вы знатный гоните! – это Зорро решил похвалить деревенских за качественное производство его любимого напитка. – Пробовал. Вижу, что технологии за сотни лет не только не утрачены, но даже улучшены. Молодцы. А вам его не запрещают гнать?

– Запрещают. Как же без этого. Можно покупать только кошерные спиртные напитки, которые привозят откуда-то из внутренних районов Царства и продают в магазинах. Но, во-первых, это очень дорого, а с деньгами у нас всегда напряженка, а во-вторых, они хуже, чем своё, собственное. Вино мы, правда, не делаем, но самогон наш получше ихнего будет.

– О! А денежки у вас там какие в ходу? Шекели?

– Ага. Шекеля эти самые. А как же. Официальные деньги Израильского Царства. С портретом царей ихних и этого самого, как его, самого ихнего главного царя…

– Липковича, что ли? – недоуменно переспросил проснувшийся Иванов-Вано под дружный хохот собравшихся слушателей.

– Да какого еще Липковича? Он же не царь. С портретом Машыахха. Последнего их пророка и Царя. Хотя, вроде, они каждого нового Царя Израильского называют Машыаххом.

– Так их много-то, машыаххов этих самых? И как его зовут нынче?

– А я знаю? Вроде один. Хотя царей уже было много. Они ведь тоже люди и в нынешней ситуации тоже долго не живут. Быстро что-то помирают. Не успеешь имя новое царское выучить, чтобы в "холокостнике" правильно молиться за него да отвечать на вопросы наставников тамошних, как глядишь, а он уже помер и на его место уже поставлен следующий. И имя уже другое. И опять учи. А сейчас, вроде, Капутник правит какой-то. Если еще не умер. Помирают они в последнее время очень уж быстро. То ли сами мрут от болезней нынешних, то ли борьба за власть там идет страшная. Но как-то меняются и размножаются машыаххи эти самые. Похоже, что и у них там радостей тоже немного.

– Немного, но всё-таки больше, чем у вас, рабов. Нет?

– Да уж. Рабам везде плохо. А у вас что, рабов нет?

– Нет. У нас рабов нет. У нас все вольные и равные граждане республики. Наша страна, Россия, выше рабовладельческого строя. Хотя во главе тоже Царь-батюшка стоит. Или президент? Я как-то тоже не очень хорошо разбираюсь во всем этом. Нельзя и нам нонче без Царя-то.

– Ну, вот видите. И у вас неравенство, как и у нас.

– Неравенство. Но рабов – нет. Вот пойдешь с нами – и увидишь.

– А если не пойду? Чего я там у вас не видал?

– Не пойдешь, так мы тебя силой уволокем. У нас рабов нет, это точно, но и обычных вольных людей не хватает. Территории огромные, работы много, а людей мало. Да и умирает народ не по дням, а по часам. Мало живут люди. Зато – вольно. А вам тут тоже нечего на противников наших работать. Так что даже и не раздумывай. С нами пойдёшь!

Койот слушал эти разговоры, мало чего понимая. Ему очень не хотелось уходить с родной земли, от привычного образа жизни, от родителей и невесты. Особенно от невесты. Он и с предыдущим отрядом не ушел, попросился побыть еще здесь. И он надеялся остаться. Может ему еще и удастся это.

Липкович. Израиль. Иерусалим.

«Когда»? – этот вопрос тысячи лет первым всегда читался в глазах правоверных евреев. – «Когда? Когда же придет последний наш Мессия? Наш Машыахх»? – Ведь все они всегда послушно и по-рабски выполняли все законы, правила и предписания Торы и Талмуда, соблюдали все расовые законы, избегали ассимиляции, молились и исполняли все религиозные догмы, отдавали часть своих доходов на торжество общего еврейского закона, что всегда было тяжелым бременем в их обычной человеческой жизни. Они несли насмешки и издевательства окружавших их чужих и ничего не понимающих народов, унижения и погромы. Они послушно выполняли свою часть «Договора с Б-гом». Так когда же придет обещанная им награда? Когда они ее получат? А в ответ слышали тоже всегда только одно и то же – «Скоро, скоро, скоро… Что-то явится, что-то возвеличится, что-то наступит – и тогда -…» И нелегко было Высшим сдерживать еврейское нетерпение и постоянное недовольство этими пустопорожними обещаниями.

Но нужно было ждать и надеяться на приход настоящего Мессии. На приход Машыахха. И на выполнение им всех тех обещаний, которые надавали народу еврейскому за тысячи лет его рассеяния.

"Да", – думал Евгений Липкович, мысленно перебирая все эти события в тысячный раз. – "Первый этап был выполнен. Еврейский народ имеет государство. Более сотни лет огромные усилия направлялись только на решение этой задачи. И она была решена. Решена с огромными потерями, как у нас, так и у них, но – решена успешно. Мы обрели государство, отстояли его и усилили. Теперь все последние десятилетия решается задача второго этапа. Так уж получилось, что всё это оружие, все эти технологии, которые предложил я и наши фирмы в последнее время, стали не только самыми перспективными для второго нашего этапа. Но и самыми перспективными для третьего. Для гарантированного контроля над всем человечеством. Над тем, конечно, которое сумеет выжить после этапа второго. Ибо многие полягут в той борьбе, ой многие"… – думал Липкович, ехидно заглядывая в ближайшее будущее и будучи абсолютно уверенным в своей победе.

Весь огромный стол был уставлен яствами… "Где стол был явств там гроб стоит"… – мрачно шутил про себя Евгений Липкович, с огромным удовлетворением разглядывая все эти деликатесы. Раскинувшись в огромном и удобном кресле, он насмешливо разглядывал удивленных, восхищенных и завидующих ему официантов, которые сбились с ног, принося ему еду.

Липковичем двигали совсем не желание пошиковать или похвастать перед собой или перед иными завсегдатаями этого милого небольшого ресторанчика, в который он любил частенько захаживать. Просто он знал грядущее. Возможно, не очень далекое, но знал.

Сегодня, в принципе, это уже не могло быть большим секретом, поскольку события уже вышли на финишную прямую и развиваются по полной программе. Возможное развитие событий Липкович представлял себе так.

Он знал, что скоро наступит время "Ч". Он ведь был действительно "избранным". Посему итогом всех его знаний о грядущем в последнее время были только вот такие праздники души, тела и желудка. Липкович прекрасно понимал, что после времени "Ч" ни у кого уже не будет возможности наслаждаться… После наступления времени "Ч" во многих местах будут войны, будет осадное положение, будут политические и экономические блокады. Хватило бы здесь, в Израиле, всем простого хлеба да воды, и то было бы хорошо. Что-что, а последствия всех этих потрясений он представлял себе слишком хорошо, потому что в свое время сам был руководителем одной из групп компьютерного моделирования, которые прорабатывали самые возможные варианты развития событий. И все эти варианты оставляли Израиль не только без деликатесов, но и без многих самых необходимых вещей… Сколько бы к этому не готовиться.

Поглощая принесенную пищу, Липкович представлял себе первые шаги. Итак. Глобальная информационная истерия с проклятиями на головы всех наших врагов, подготовка общественного мнения к скорым глобальным катастрофам. Зачистка американскими войсками, находящимися под нашим полным контролем, нескольких остающихся пока еще наших соседних стран и их достаточно сильных армий. Приказ президента о сносе мусульманских мечетей на Храмовой горе. Взрывать их не будут, конечно, чтобы не повредить древние исторические камни Храмовой Горы. Сотни подготовленных бульдозеров и грузовиков, с одной стороны вывозящих мусор, оставшийся от чужих религиозных капищ и с другой стороны везущих на Храмовую гору тысячи и тысячи тонн давным-давно подготовленных стройматериалов для возведения их многотысячелетней мечты – Третьего Храма. Визг мусульманского мира и прочей мировой общественности, недостаточно понимающей всю важность для Израиля проводимых мероприятий, полное пренебрежение ко всему этому визгу высших чиновников Израиля, высокие темпы строительства и быстрое его завершение с проведением всех необходимых торжественных мероприятий. Кто будет на них присутствовать пока не ясно, приглашать будут по особым спискам, исходя из политической и военной обстановки. "Но меня-то на церемонию открытия пригласят обязательно! Еще бы!" – горделиво думал Липкович, пережевывая деликатесную кошерную пищу и запивая ее элитным кошерным вином.

Пока Израиль будет заниматься мирным своим строительством, которое было предопределено тысячами лет еврейской истории, израильские и американские войска будут дружно защищать эту самую демократичную страну в мире страну под названием Израиль и ее многострадальный народ от мусульманских агрессоров, которые, конечно же, будут пытаться использовать все свои минимально оставшиеся вооруженные силы для хоть каких-то ударов по Израилю. Но толку от таковых будет очень мало, потому что и сил у них почти не осталось, и средств нет, а те, которые есть, американо-израильские суперсистемы противовоздушной и противоракетной обороны уничтожат без проблем. У них, в принципе, останется только возможность толпами гнать сотни тысяч безоружных мусульманских фанатиков к границам Израиля, прямо под израильские и американские пулеметы. "Мир?" – думал Липкович. – "А что мир? Америка у нас под контролем. Россия дергаться не будет, по принципу "Моя хата с краю". Европа, как всегда, будет полгода изучать создавшуюся ситуацию, после чего так и не придет к единой точке зрения всеми своими несколькими десятками разъединенных голов своего союза… Основную угрозу, которую нужно будет решать быстро и эффективно, представляет Китай, который всегда поддерживал мусульманские страны не столько из-за любви к ним, сколько из-за глобального противодействия Соединенным Штатам Америки и Израилю. Ну, совсем без проблем было бы неинтересно. Даже если всё это – выдуманная сказка, то самым интересным во всем этом было бы осуществление этой сказки. Если мы сможем осуществить эту сказку, значит мы, евреи, как народ, действительно чего-то стоим. А если не осуществим? Ну что ж. Проигравших – и жалеть нечего".

Зафод . Космический корабль «Марс-2».

«А всё-таки жаль, джентльмены», – думал Зафод бессонной ночью, – «что столь выстраданного в мечтах первого шага земного человека на Марс так и не произойдет. В данном случае, естественно. Только в данном случае. Стечение обстоятельств, джентльмены. Происки врагов. Карма. Судьба земной цивилизации. Неудачный период для разумной жизни в данном ограниченном кусочке бесконечной Вселенной. И всё бы оно было ничего. И понятно, что кто-то когда-то зачем-то всё-таки сделает первый шаг на поверхность Марса… Но когда это будет, и с кем, и зачем, но это уже будет без нас. Ибо, человеческое развитие никому не остановить. Хотя всё возможно. Хотя его всё-таки можно затормозить, приостановить или даже повернуть вспять на некоторое время. Но, в общем, и целом, его не остановить. Во всяком случае, хочется на это надеяться. И тем более в нашем случае. Катастрофичном, ужасном, необъяснимом. Да чего много слов? Мерзко поступила с нами судьба. Нам не нужны были именно такие испытания именно в таких катастрофических масштабах. Мы совсем в этом не нуждались. Или всё-таки прав был вчера Алёша Памятных? Да ну ее нафиг эту Землю, эти ее мелкие трагедии и глобальные тамошние катастрофы? Что такое – судьба земной цивилизации, которую нам всё равно не объять, как нельзя объять необъятное, – и судьба первого шага на Марс, который вся земная цивилизация готовила всем своим прошлым существованием? А может действительно, – ну ее, эту Землю? Долетим до Марса, сделаем этот самый выстраданный самый первый шаг, побегаем по Марсу наперегонки, оплюем все тамошние песчаные окрестности, порыгаем с перепоя под тамошними барханами, разбросаем пустые бутылки из-под пива в руслах тамошних бывших рек на удивление грядущих там разумных марсиан, протопчем там пыльные тропинки между спускаемыми модулями, и уже после этого, насладившись своей победой, махнем на подыхающую в агонии Землю, спасать родную цивилизацию от полного и тотального уничтожения? Восстанавливать земную цивилизацию и в прямом, и в переносном смыслах? Плодиться и размножаться, как нам и завещали древние тайные религии»?

Мысли были невеселые, страшные, тупые и мрачные. Связь с Землей пропала совсем внезапно. Проверив всю связевую аппаратуру и убедившись, что она работает нормально, всем стало понятно, что произошло нечто, не содержавшееся ни в одной инструкции по аварийным ситуациям. А именно, поломка произошла не на корабле, и не в аппаратуре космоцентра на Земле. Поломка произошла просто на Земле, произошла поломка самой земной разумной до этого момента цивилизации. И поломка грандиозная, которую простыми профилактическими средствами не исправить. Это была какая-то или грандиозная катастрофа, сравнимая с космическим катаклизмом, или грандиозное землетрясение сразу в нескольких частях света, или самое страшное. То, о чем в последнее время говорили всё меньше и меньше. То, во что верилось уже с трудом. То, что казалось, было уже запрещено, побеждено, обсуждено и подтверждено многочисленными мирными договорами и заблокировано многочисленными хитроумными технологическими запорами. То, осуществиться которому не было никакой возможности, поскольку вероятность его осуществления в последнее время была практически равна нулю. Это мог быть глобальный ядерный конфликт. Мощный обмен ядерными ударами со стороны нескольких стран, в число которых явно вошла их родина – Россия. Что там произошло, было абсолютно непонятно. Кто на кого мог напасть в этом земном и таком, казалось, уверенном в себе мире? Что могли не поделить мощные цивилизации, в руках которых были хоть и огромные запасы разрушительных вооружений, но которые совсем не собирались погибать от этих вооружений. Эти вооружения давно, казалось, служили не столько оружием, сколько гарантией всеобщего, безопасного и мирного развития цивилизации. Не хотелось думать, что ружье, висящее на стене, всё равно может выстрелить. Вообще думать не хотелось ни о чем. Хотелось долететь до Марса и всё-таки сделать там этот самый первый шаг. Первый шаг разумного человека на далекой Красной планете. Шаг, которого не будет. Потому что лететь еще много времени, а лететь туда, зная, что твоя родная планета практически уничтожена, это было выше наших сил. Это было абсолютно невозможно. Это было полностью не по-человечески. Решение было единогласное.

Мы делаем максимально быстрый разворот и летим обратно. К Земле. К родной голубой планете, где, как оказалось, живет не такое уж и разумное население. К Земле, которая ждет нашей помощи. Где тоже придется делать такой же первый шаг. Первый шаг на планету Земля из Космоса после Катастрофы. Глобальной Катастрофы. И – работать, работать и работать, не покладая рук. Чтобы восстановить цивилизацию и не потерять разум на Земле. Земля – в коме. Но кома ее – живет.

Зафод сделал над собой определенные усилия и заставил себя уснуть. Раздумий было много, но режим он обязан был соблюдать. И поддерживать дисциплину на корабле. Катастрофы катастрофами, но нужно было жить, помогать жить другим и выживать всем.