Текст книги "Крылатые торпедоносцы"

Автор книги: Иван Орленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Часть 13
На пределе сил

Боевое напряжение возрастало с каждым днем. Успешное наступление сухопутных войск, громивших врага уже на его территории, вселяло надежду на скорое победоносное окончание войны. Победа! Она была желанной и близкой. И во имя ее достижения люди действовали на пределе сил и возможностей. Теперь уже повторный вылет в течение дня не считался, как прежде, чем-то из ряда вон выходящим, Все силы, всю волю – победе!

Приятно, конечно вспоминать о наших успехах в боях, о маленьких и больших праздниках в нашем дружном фронтовом коллективе. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Из документальной повести – тем более. К сожалению, завоевание господства на море и в воздухе давалось нам дорогой ценой.

Конец марта принес немало огорчений, а 26-е число черной краской вписалось в историю полка. В этот день мы потеряли двух прекрасных летчиков, двух командиров звеньев. Лейтенант Г.Г. Еникеев после успешно проведенной атаки задержался над целью чтобы сфотографировать результаты удара своей группы, и был сбит огнем вражеских зенитчиков. Это был настоящий воздушный боец, на его счету числилось 8 потопленных транспортов противника. Он любил точность во всем. Нередко плохая погода, сильное противодействие зенитной артиллерии не позволяли точно определить результаты атаки. В штабе в таких случаях даже брали под сомнение боевые донесения экипажей и засчитывали либо минимум уничтоженных объектов, либо не засчитывали вовсе. Еникеев до конца хотел быть честным…

А к вечеру пришло еще одно печальное сообщение. Лейтенант И.И. Репин, кавалер четырех орденов Красного Знамени, потопил в Данцигской бухте сторожевой корабль, но и его самолет получил серьезные повреждения. Дотянуть до своего берега летчику не удалось и он был вынужден приводниться на море. Вскоре наш торпедный катер, специально посланный из местечка Шветойя за экипажем, подобрал целых и невредимых, но изрядно промерзших Репина, штурмана звена лейтенанта В.П. Лонского и стрелка-радиста сержанта Н.С. Самойлова. Катер взял курс к берегу. Но тут налетели фашистские истребители и в упор расстреляли его. Суденышко загорелось и взорвалось. Никто из находившихся на нем не спасся.

Это были тяжелые утраты.

Наше базирование в непосредственной близости к морским коммуникациям доставляло немцам немало неприятностей. Чтобы как-то ограничить действие торпедоносцев, противник сосредоточил на Балтике значительные силы своей истребительной авиации. Но это мало помогло. Мы теперь постоянно ходили на задания под надежным прикрытием наших соседей – летчиков 14-го или 21-го истребительных авиаполков. У нас с ними установилось тесное взаимодействие и полное взаимопонимание. Стоило «мессерам» или «фоккерам» появиться в небе, наши истребители немедленно навязывали им бой, не допускали к торпедоносцам, заставляли убраться восвояси. Весной победного 45-го наше господство в воздухе было абсолютным И противник искал новые тактические приемы, новые формы борьбы с нашей торпедоносной авиацией.

…Однажды группа торпедоносцев повстречала в море небольшой вражеский пароходишко, пыхтевший в одиночку, без охранения, в направлении острова Борнхольм. Враг есть враг, и упускать его безнаказанно не имело смысла, но не разряжать же по нему все самолеты! Да и торпеду на такого жалко, тем более, что впереди ожидалась встреча с крупным транспортом. Ведущий приказал одному из ведомых атаковать противника и потопить, а затем возвращаться на базу.

Группа пошла своим курсом, а младший лейтенант И.Г. Дегтярь отвернул в сторону и начал разворот для захода в атаку с правого борта. На обреченном корабле поняли маневр летчика, там блеснуло несколько вспышек выстрелов – снаряды разорвались с недолетом. Ну и вояки! Дегтярь снизился до тридцати метров и пошел прямо на противника. И тут произошло непредвиденное: пароходишко, проявив неожиданную прыть и маневренность, успел сделать резкий разворот навстречу торпедоносцу, на нем одновременно упали фальшивые палубные надстройки, открыв множество стволов зенитных орудий, обрушивших на самолет тугой сноп огня. Корабль-ловушка! Непонятно, каким чудом удалось тогда экипажу избежать гибели. Дегтярь почти бесприцельно сбросил бомбы и резко, со скольжением, бросил облегченный «Бостон» еще ниже, к самой воде. Это, вероятно, и помогло ему уйти. Он привел на аэродром самолет изрядно побитый осколками и пулями, но экипаж, к счастью, не пострадал.

Тогда же, на разборе полетов, мы предупредили все экипажи о появлении кораблей-ловушек. Впрочем, и противник, убедившись в том, что его хитрость разгадана, вскоре отказался от их применения.

* * *

Совершенствовали и меняли тактические приемы и мы. Стали применять высотное торпедометание, которое, как и каждый новый прием, давало хорошие результаты. Теперь все чаще наносили удары массированно, иногда почти всем составом ВВС флота, и ни один вражеский конвой или отряд боевых кораблей противника, обнаруженные разведчиками, не уходил без потерь.

Так, 11 апреля, в разгар боев за военно-морскую базу гитлеровцев Пиллау, в воздух были подняты 328 самолетов, которые уничтожили 13 транспортов, один миноносец, 6 сторожевых кораблей, повредили 6 транспортов. От нашего полка в этой операции участвовали 25 торпедоносцев и топмачтовиков, действовавших группами по 5 самолетов.

12 апреля вылетело около 400 самолетов, причем торпедоносцы и штурмовики составляли главную ударную силу. Было потоплено четыре транспорта, два сторожевых корабля, быстроходная десантная баржа и повреждено несколько транспортов с войсками и техникой.

Однако не обходилось без потерь с нашей стороны. В этом бою получили сильные повреждения семь наших самолетов. Огнем зенитной артиллерии был сбит над целью и врезался в море самолет младшего лейтенанта Б.А. Балакина. Тогда же тяжело ранило штурмана 3-ей эскадрильи капитана Г.Н. Шарапова.

А 13 апреля мы потеряли одного из наших опытнейших летчиков, кавалера четырех орденов Красного Знамени, командира звена лейтенанта Дмитрия Башаева. 14 потопленных кораблей противника было у него на боевом счету. Я любил Башаева, этого не по годам мужественного человека. Я не раз летал с ним в паре и всегда был спокоен: Дмитрий не подведет. И вот его не стало. Экипаж не вернулся с боевого задания, суровые воды Балтики стали его последним пристанищем. Я знал Дмитрия и был уверен, что он, как и погибшие вместе с ним штурман звена А.Г. Арбузов и стрелок-радист Н.Т. Буланцев, боролись до конца.

Славные боевые подвиги торпедоносцев были высоко оценены Родиной. 20 апреля 1945 года за доблесть и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, 51-й полк минно-торпедной авиации был награжден орденом Ушакова II степени. Высоких правительственных наград удостоились многие летчики, техники, механики. Орден Ушакова II степени получил и автор этих строк. В специальной листовке, выпущенной политотделом ВВС Балтфлота, было сказано немало добрых слов о летчиках нашего полка. Она заканчивалась призывом: «Соколы Балтики! Пример торпедоносцев-таллиннцев зовет вас на новые подвиги во имя нашей победы. Сильнее удары по врагу! На дно немецкий флот! На дно гитлеровцев – там только и место! Смерть немецко-фашистским захватчикам!»

Люди устали от войны. Даже вручение полку высокой награды, вручение орденов и медалей награжденным и связанные с этим построение, митинг, торжественный ужин, прошли на этот раз, увы, с меньшим подъемом, чем несколько месяцев назад, когда на знамени полка засиял первый орден.

– А чему тут удивляться? – рассуждал вечером майор Добрицкий, когда мы, наконец, остались вдвоем. – Причин тому множество. Прежде всего, нечеловеческое нервное напряжение… Ты можешь припомнить, чтобы когда-нибудь мы летали так интенсивно как сейчас?.. Не помнишь? И я не помню. А посмотри, как поредели наши ряды! Каково ребятам глядеть на пустые места в столовой, где еще вчера сидели их товарищи?.. Тяжело…

24 апреля, накануне взятия нашими войсками Пиллау, в воздух поднялись практически все исправные самолеты полка: 10 торпедоносцев, 10 топмачтовиков и 3 доразведчика. И на этот раз в воздухе, под прикрытием истребителей, дежурил гидросамолет, готовый спасти подбитые экипажи, если им придется совершить вынужденную посадку на воду. Мы действовали четырьмя группами. Удалось потопить 2 транспорта и 2 быстроходные артиллерийские десантные баржи.

Эти успехи приносили удовлетворение, но к нему неизменно примешивалось и чувство горечи, боль невосполнимых утрат. После возвращения групп с боевого задания несколько самолетных стоянок оставались пустыми. И техники, механики, мотористы, оружейники, опустив головы понуро брели в казарму, понимая, что с теми, кого они час назад провожали в полет, встречи уже не будет.

Исключительное мужество и силу воли проявил летчик младший лейтенант П.Е. Назаренко. При выходе из атаки его ранило осколками в голову и ногу, значительные повреждения получил и самолет. Кровь заливала глаза, управлять машиной пришлось одной рукой и одной ногой. Напрягая последние силы, летчик все же дотянул до аэродрома, но, когда перед посадкой выпустил шасси, вспыхнул пожар. Каким же должно быть самообладание, чтобы управлять горящим самолетом, который в любую минуту мог начать разваливаться в воздухе! «Одного боялся, – рассказывал потом Назаренко, – как бы не потерять сознание. Правой рукой регулировал сектор газа, а штурвал придерживал даже зубами… На земле нужно было еще нажать оба тормоза, а в голове мутнело…»

Как он сумел посадить самолет? Уму не постижимо! Назаренко пришел в себя уже в госпитале, где у него насчитали 32 осколочных ранения!

* * *

А вот для младшего лейтенанта И.Г. Дегтяря вылет в тот день стал последним. Он умело атаковал и потопил быстроходную десантную баржу, но и его «Бостон» был подбит. Летчики-истребители, обеспечивающие наше прикрытие, видели, как самолет Дегтяря перешел в крутое снижение и упал в воду. Видимо, командир экипажа был тяжело ранен или убит – это можно только предполагать.

Не вернулся с боевого задания и экипаж младшего лейтенанта М.К. Мальцева. Наши летчики, бывшие в группе вместе с ним, рассказывали потом, что Мальцев успешно отбомбился по вражескому транспорту, но при выходе из атаки был сбит огнем зенитной артиллерии с кораблей охранения. Торпедоносец взорвался в воздухе.

Героизм, несгибаемое мужество наших летчиков, доходящее до самопожертвования, в те дни никого не удивляло. Мы уже как-то привыкли к этому, это стало нормой. Но мне хочется рассказать об одном эпизоде, когда специалисты наземных служб показали себя настоящими героями.

Во время атаки немецких кораблей в базе Пиллау получил тяжелое ранение летчик младший лейтенант А.А. Бровченко. Теряя последние силы, мужественный пилот все же дотянул до своего аэродрома, но изрешеченный снарядами и пулями самолет в конце пробега загорелся. Машина не остановилась, а в ней уже начал взрываться боекомплект. С громким треском рвались патроны от крупнокалиберных пулеметов, и трассирующие пули, вычерчивая в воздухе огненные хвосты, разлетались по самым непредсказуемым траекториям… Огонь подбирался к бензобакам, нельзя было терять ни секунды. И к самолету со всех стоянок бегом устремились люди. Пренебрегая смертельной опасностью, они вытащили из кабины тяжелораненного Бровченко, раненных и обгоревших штурмана и стрелка-радиста и успели отнести их на безопасное расстояние прежде чем прозвучал взрыв…

Матерям Дегтяря, Мальцева, их штурманов и стрелков-радистов, погибших в боях за Пиллау, было решено, кроме обычных извещений, послать коллективные письма. Победа была близка, это отлично понимали и на фронте, и в тылу, тем горше воспринимались в те дни утраты. Мы отдавали себе отчет в том, что горе матерей безмерно, но надеялись, что наше участие хоть немного поможет почувствовать себя не одинокими в их горе, пережить тяжесть невосполнимой потери. «Вы по праву можете гордиться своим сыном, отдавшим жизнь за счастье нашей Отчизны, – писали летчики. – В лице Вашего сына мы потеряли лучшего боевого товарища и клянемся беспощадно мстить врагу. В наших сердцах будет вечно жить память о Вашем сыне. Его светлый образ будет вдохновлять нас на новые боевые подвиги…»

И летчики твердо держали слово.

Часть 14
Завершающие бои

К концу апреля 1945 года на Балтике оставалось два важных стратегических направления действий советских войск. Одно из них Кольберг – Свинемюнде – Росток. На этом направлении наступали войска 2-го Белорусского фронта, уже занявшие Штеттин и готовившиеся к штурму военно-морской базы врага Свинемюнде. Вторым направлением был Курляндский полуостров, где продолжала упорно сопротивляться группа немецких армий, с питающими ее портами Либава и Виндава. Ей противостояли войска Ленинградского фронта.

Командующие обоими фронтами требовали от командования Краснознаменного Балтийского флота обеспечения флангов своих войск и содействия в ликвидации блокированной группировки.

Народный комиссар Военно-Морского флота адмирал Н.Г. Кузнецов считал главным первое направление и приказал большую часть авиации и кораблей сосредоточить именно на нем.

С этой целью 29 апреля на аэродром у города Кольберг (ныне город Колобжег в Польской Народной республике) перебазировался и наш 51-й МТАП. Вместе с нами, что называется крыло в крыло, перелетели и наши постоянные спутники в последних боевых атаках летчики 21-го Краснознаменного истребительного авиаполка, которым командовал Герой Советского Союза подполковник П.И. Павлов. Несколько раньше сюда передислоцировался 7-ой штурмовой авиаполк под командованием дважды Героя Советского Союза подполковник А.Е. Мазуренко, с которым мы тоже очень быстро нашли общий язык.

Аэродром располагался в непосредственной близости от береговой черты, имел две параллельные бетонированные взлетно-посадочные полосы и был в хорошем состоянии. Поспешно отступая, немцы оставили нетронутыми все жилые помещения и успели взорвать лишь ангары. Но это уже не имело для нас существенного значения. Разместились мы на аэродроме с большими удобствами и вскоре Грабштейн с его тесными и сырыми землянками, со слякотью под ногами, с его металлической, фонтанирующей грязью взлетной полосой, возникал в памяти лишь как видение из страшного сна.

Здесь, на немецкой земле, мы могли наблюдать потрясающие картины: все дороги и автострады были забиты беженцами. Измученные женщины и старики везли в детских колясках малышей; те из старших, кто еще сохранил силы, впрягались в телеги, груженные домашним скарбом. Убедившись в том, что Красная Армия, вопреки геббельсовской пропаганде, не чинит никаких расправ над мирными жителями, они возвращались к своим покинутым очагам.

Наши войска уже вышли на реку Одер, заняли все побережье Балтийского моря, за исключением мыса Хель и военно-морской базы Свинемюнде. Этим отрезанным с суши группировкам противник не только подбрасывал морем подкрепления и технику, но одновременно проводил оттуда эвакуацию, поддерживал огнем корабельной артиллерии прижатые к берегу гарнизоны.

* * *

После падения Пиллау и портов в Данцигской бухте значение Свинемюнде для немцев значительно возросло. Здесь скапливалось огромное количество транспортных средств и боевых кораблей, отсюда осуществлялось снабжение курляндских портов. Свинемюнде стала главной военно-морской базой противника в южной части Балтийского моря. Базировавшиеся здесь корабли обстреливали правый фланг частей 2-го Белорусского фронта, наступавших вдоль побережья. Действия кораблей прикрывались истребителями 1-го воздушного флота немцев.

С каждым днем становилась все более очевидной необходимость скорейшего овладения военно-морской базой и городом Свинемюнде. Советское командование тщательно подготовило наступательную операцию с участием большого количества ударных и обеспечивающих сил авиации флота.

В штабе ВВС закипела работа. Как уже не раз бывало, когда проводились подобные операции с одновременным вылетом множества самолетов, была разработана четкая схема, которая предусматривала порядок нанесения удара главными силами – торпедоносцами и топмачтовиками 51 МТАП, а также действия штурмовиков и истребителей, обеспечивающих работу ударных групп. Ведение разведки и последующий контроль результатов удара визуальным наблюдением и фотосъемкой возлагались на летчиков 15-го разведывательного полка под командованием Героя Советского Союза подполковника Ф.А. Усачева, с которым мы и прежде взаимодействовали неоднократно.

Настроение в полку было приподнятое. Воодушевленные победами Красной Армии, все мы с нетерпением ждали окончания войны, и каждый стремился приблизить победу, внести свою лепту в завершающий удар. Все чаще офицеры, сержанты, солдаты собирались у карты военных действий, восхищались победным шествием советских войск по земле фашистской Германии и, конечно же, каждый лелеял надежду, что и ему посчастливится принять участие в штурме Свинемюнде. Особенно волновались прибывшие из училища к нам на пополнение молодые летчики, требуя немедленно пустить их на задание: «Так и война закончится, а мы ни одного боевого вылета не сделаем!..»

Однако в первые дни мая пасмурная погода, с низкой облачностью и густыми туманами, не позволяла нанести массированный удар. Выполнялись только полеты небольшими группами на коммуникациях Росток – Либава.

* * *

Погода улыбнулась нам 4 мая. А накануне, поздно вечером, командир 8-ой минно-торпедной авиадивизии, наш непосредственный начальник, полковник М. Курочкин вызвал меня к аппарату и поставил задачу: к рассвету всем составом полка, по данным воздушной разведки быть в готовности к уничтожению боевых кораблей и транспортов противника на коммуникациях и на подходах к военно-морской базе Свинемюнде и портам оккупированного гитлеровцами датского острова Борнхольм. Как обычно, участвуют в операции штурмовики и истребители прикрытия. Уже несколько дней ожидали мы такой приказ, поэтому и готовились заранее к его выполнению. Собрались вместе с командирами штурмового и истребительного полков, обговорили и согласовали все вопросы взаимодействия. Оставалось только ждать поступления данных от разведчиков.

Небо за окном начало синеть, когда меня разбудил грохот двигателей – со взлетной полосы ушли в воздух несколько «петляковых» из разведчиков, а с рассветом мы уже получили полные сведения. На внешнем рейде Свинемюнде обнаружены учебный линкор «Шлезиен», крейсер «Принц Ойген», вспомогательный крейсер «Орион», эсминцы, сторожевые корабли, быстроходные десантные баржи, до десятка транспортов водоизмещением 5–8 тысяч тонн каждый, танкер. Кроме того, в акватории порта насчитали шесть транспортов и довольно мощную группу боевых кораблей – около сорока вымпелов. Было похоже на то, что здесь собрались почти все подводные плавсредства, которым располагало вражеское командование в этом районе Балтики. Нас ожидал жаркий денек.

Аэродром давно ожил. Как всегда, имея дело с подвижными целями, мы питались данными воздушной разведки и потому находились в постоянной готовности к взлету. И вот, наконец, приказ из штаба дивизии: нанести торпедно-бомбовый удар по линкору «Шлезиен» и уничтожить его. Приказ по-военному краток и лаконичен, но мы-то знали, что стояло за такой краткостью. Это орудия главного калибра «Шлезиена» наносили нашим войскам наибольший урон. Кроме того, на нем проходили подготовку морские специалисты, которые затем пополняли команды немецких кораблей. Право, линкор заслужил чести быть потопленным в первую очередь.

Поскольку, как я уже говорил, мы ждали этого приказа, выработка решения на бой не отняла много времени. В соответствии с разработанной в штабе дивизии схемой, я принял решение выделить из состава 1-ой и 3-ей эскадрилий по одному торпедоносцу и по четыре топмачтовика. Именно в этих эскадрильях на этот день было больше всего исправных машин, а также более опытных экипажей. Мы знали, что на рейде Свинемюнде глубины небольшие, поэтому основным средством поражения избрали авиабомбы крупного калибра. Я уже отмечал выше, что наша торпеда при сбросе ныряет на глубину до 20 метров, а там, где стоял «Шлезиен», она не превышала десяти. Тем не менее, дивизионные специалисты настаивали испробовать в качестве эксперимента авиационные торпеды 45–36-АН, и мы приняли решение подвесить на ведущие самолеты торпеды.

При проведении этой операции мы решили применить еще одну тактическую новинку. Для вывода ударных и обеспечивающих групп в район цели и управления ими в период атаки было решено поднять экипаж командира 2-ой эскадрильи капитана Ф.Н. Макарихина (без боевой нагрузки), которому предстояло осуществлять функцию командного пункта в воздухе. Как показали события, этот прием полностью себя оправдал. На принятое решение штаб оформил приказ и составил плановую таблицу, а я поставил боевую задачу экипажам.

Для нанесения удара по линкору устанавливался такой порядок движения групп самолетов: штурмовики идут впереди торпедоносцев и топмачтовиков на удалении 1,5 – 2 километра и, рассредоточившись, наносят удар по кораблям, которые могут своим огнем помешать выполнению задачи ударным группам.

* * *

В 10.30 утра аэродром наполнился гулом моторов. Двенадцать стремительных и ярких Як-9 – истребители прикрытия – под командованием майора Усыченко дружно взяли старт и исчезли в голубом небе. За ними ушел в воздух экипаж Макарихина и тут же парами взлетели 24 «горбатых», как любя называли мы Ил-2. За ними поднимались две наши пятерки: от 1-ой эскадрильи ведущий старший лейтенант В. Фоменко – с торпедой, ведомыми у него топмачтовики И. Смолянов, Н. Линник, А. Горбушкин и В. Астукевич. Они не скрылись из глаз, а на взлет уже пошли самолеты из пятерки 3-ей эскадрильи: ведущий Герой Советского Союза старший лейтенант М. Борисов – с торпедой и четыре топмачтовика: В. Кулинич, В. Мартынов, Ф. Косенко и Н. Ефремцев. Они взлетели красиво, крыло в крыло, словно на параде, и в сердце невольно вселилась надежда на успех операции. Через час ударные группы вышли с северо-востока на рейд Свинемюнде. Еще издали опознали линкор «Шлезиен», находившийся в дрейфе. Сразу же весь рейд ощетинился вспышками выстрелов. По курсу торпедоносцев вставали водяные столбы от разрывов снарядов главного калибра. Штурмовики с ходу начали обстрел кораблей, стремясь подавить зенитный огонь. По команде «Приготовиться к атаке!», поданной с самолета управления, звенья Фоменко и Борисова заняли исходные позиции на указанном им боевом курсе. И вот, команда «Атака!» Топмачтовики развили скорость до максимальной и, вырвавшись вперед торпедоносцев, с дистанции 250–300 метров сбросили бомбы. Из атаки пришлось выходить перескакивая через цели, прижимаясь к самой воде, маневрируя по направлению. Фоменко и Борисов сбросили торпеды с дистанции 800–1000 метров, левым отворотом вышли из атаки и направились в заранее обусловленную зону сбора.

В целом атака прошла успешно, но, к сожалению, не без потерь с нашей стороны. Полутонная бомба, сброшенная младшим лейтенантом Н. Линником, угодила в «Шлезиен» и на нем возник пожар. Однако при прохождении над линкором самолет взорвался в воздухе от прямого попадания снаряда. Вместе С Линником смертью храбрых погибли штурман младший лейтенант В. Залезин и стрелок-радист сержант С.А. Спиридонов. Лейтенант В. Кулинич атаковал стоявший рядом с линкором транспорт в 6000 тонн и прямым попаданием ФАБ-1000 потопил его. Летчики И. Смолянов и Н. Ефремцев избрали мишенью транспорт водоизмещением в 8000 тонн, было отмечено попадание в него двух бомб крупного калибра. Лейтенант А. Горбушкин метко поразил бомбой тральщик, который тотчас же затонул. Два экипажа из группы Борисова из-за технических неисправностей были вынуждены с полпути возвратиться на аэродром и в атаке не участвовали. Хода торпед Фоменко и Борисова и попадания их в линкор не наблюдалось – все-таки, по всей вероятности, сказалось мелководье. На аэродром группа возвратилась строем и благополучно произвела посадку.

Впрочем, и тут нам пришлось изрядно поволноваться. На самолете И. Смолянова прямым попаданием зенитного снаряда был выведен из строя один мотор. Летчик не растерялся, во время поставил винт во флюгерное положение и, маневрируя на малой высоте, сумел вывести машину из зоны зенитного огня. Он привел самолет на аэродром, но попытка выпустить шасси не увенчалась успехом – гидросистема тоже оказалась сильно поврежденной осколками. С волнением смотрели мы, как Смолянов пошел на второй круг и затем с убранными шасси буквально «притер» машину к травяному покрову рядом со взлетной полосой. Самолет получил минимальные повреждения, из экипажа никто не пострадал. Но позади была лишь треть намеченной операции.

* * *

В 16 часов поднялись в воздух вторая группа самолетов во главе с Героем Советского Союза старшим лейтенантом А. Богачевым. При ее формировании уже не пришлось придерживаться эскадрильного принципа, группа получилась сборной. Богачев вылетал с торпедой, ведомыми шли пять топмачтовиков с бомбами: В. Фоменко, В. Петров, Ф. Косенко, Б. Козлов, В. Мартынов. Как и в первом вылете, для координации действий ударной группы и обеспечивающих операцию шестнадцати Ил-2 и восьми Як-9 поднялся и капитан Ф. Макарихин. И вновь бешеный огнь кораблей, дерзкие атаки штурмовиков и торпедоносцев. На этот раз истребителей противника над Свинемюнде не оказалось, поэтому нашим истребителям прикрытия не оставалось ничего другого, как наблюдать за ходом боя. Был зафиксирован мощный подводный взрыв у самого борта линкора, отмечено прямое попадание бомб в транспорт, который тут же затонул. Получили сильные повреждения эсминец, вспомогательный крейсер «Орион» и еще один транспорт. Но «Шлезиен» все еще оставался на плаву.

Последний удар был нанесен по крейсеру в 20 часов группой самолетов, которую Макарихин возглавил уже в качестве ведущего. С ним вылетели пять топмачтовиков: В. Астукевич, А. Горбушкин, В. Кулинич, Б. Козлов и Н. Ефремцев. Шестнадцать штурмовиков и восемь истребителей обеспечивали их действия в этом вылете. В ходе атаки экипажи наблюдали прямое попадание в линкор одной ФАБ-1000 и четырех ФАБ-250. На нем возникло несколько больших и малых очагов пожара, он погрузился в воду и сел на мелководье на ровный киль, что подтверждалось несколькими фотоснимками. И хотя боевая рубка и палуба корабля оставались на поверхности, они представляли собой нагромождение металлического лома. Носовая двухорудийная башня главного калибра была сбита, стволы ее орудий валялись на палубе, средняя часть линкора выгорела. Кроме того, было отмечено потопление транспорта водоизмещением 8000 тонн, прямое попадание бомб в эскадренный миноносец, тральщик, сторожевой корабль.

К исходу дня на командный пункт полка представители всех частей, принимавших участие в операции. Еще раз уточнили данные наблюдения результатов ударов по кораблям противника, разведслужба дешифровала фотоснимки, сверила свои данные с данными разведчиков и штурмовиков. Все специалисты штаба и командиры подразделений опросили экипажи и составили боевые донесения. Работники штаба ВВС поторапливали нас с донесениями для доклада командующему флотом.

* * *

Обстоятельный разбор и подведение итогов боевых действий полка за 4 мая мы смогли сделать только на следующий день. Всего за минувший день нами было сброшено 4 торпеды и 41 авиабомба крупного калибра. Результаты, можно сказать, превзошли все ожидания. Кроме линкора «Шлезиен» были потоплены: вспомогательный линкор «Орион» (7021 тонна), шесть транспортов общим водоизмещением 29000 тонн, два эскадренных миноносца, два тральщика и сторожевой корабль.

Серьезно повреждены: крейсер «Принц Ойген», три эскадренных миноносца, сторожевой корабль и транспорт водоизмещением 3000 тонн.

Специальная комиссия КБФ, куда входил и представитель от 51 МТАП, рассмотрела обстоятельства удара по «Шлезиену» и установила, что в линкор было несколько прямых попаданий крупнокалиберных авиабомб и имелась пробоина, которая могла быть следствием взрыва тысячекилограммовой бомбы на мелководье у борта корабля.

По заключению вышестоящего командования операция проведена успешно. Весь состав показал непоколебимую стойкость, мужество, огромное желание во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу. По два боевых вылета за день сделали заместитель 1-ой эскадрильи В. Фоменко, командиры звеньев В. Кулинич, В. Астукевич, А. Горбушкин и летчик Н. Ефремцев.

Но особенно отличился командир 2-ой эскадрильи капитан Ф.Н. Макарихин, который совершил в этот день 4 боевых вылета! А произошло это так. После того, как на аэродром возвратилась третья группа, которую он возглавлял, Федор Николаевич пришел на командный пункт, доложил мне о выполнении боевого задания и сказал:

– Один летчик жалуется, что у цели на его самолете не сработал электросбрасыватель. Опробовали на стоянке – работает нормально. Прошу разрешения вылететь и опробовать вблизи аэродрома, у береговой черты.

Макарихин разрешение получил, но… полетел он в Свинемюнде добивать поврежденный большой фашистский транспорт. Это и был его четвертый вылет. Хочу отметить, что такого рекордного количества боевых вылетов в течение одного дня не имел никто в полку.

5 мая войска маршала К.К. Рокоссовского заняли Свинемюнде. Вслед за этим капитулировал гарнизон острова Рюген. Личный состав полка удостоился еще двух благодарностей Верховного Главнокомандующего – их теперь набралось уже девять. А позже, в июле 1945 года, когда появилась возможность передохнуть после войны, оглядеться, не торопясь проанализировать боевые действия, Президиум Верховного Совета СССР за активное участие в майских операциях и проявленные при этом мужество и отвагу наградил 51 МТАП третьим боевым орденом – орденом Нахимова I степени.