Текст книги "Первое дело"

Автор книги: Иван Бушман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава 9

Никогда еще в этот тесный кабинет на втором этаже градовского РОВД не набивалось столько народу сразу. Причем, что характерно, в отсутствие хозяина – следователь Первухин лично вел допрос Степы-убийцы. Нужно было ковать железо, пока горячо: Степа ничего не скрывал. Врачи «Скорой» дали ему понюхать нашатыря, обработали ссадину на скуле, куда впечатался мишин кулак, но он до сих пор казался оглушенным и слегка не в себе.

Цыган Миша один занимал целый угол. Он и Сочина демонстрировали примерно одинаковую реакцию – молчали и слушали. А послушать вокруг было кого: взахлеб говорил Скрипка (видимо, так его отпускало после пережитой опасности), пытался рассказать Краснову что-то Валуйский, все были веселы и шумны – в общем, галдеж стоял первостатейный.

– Тут он говорит: «Попрощайся со своей цыпой, папаша!» А Лена ему телефон в лицо как кинет! Прямо в лоб! Он давай материться, уже ствол поднимает, и я вижу – бегут к нам, Игорь с Мишей! Игорь на Лену ка-ак прыгнет! Прямо в тот момент, когда этот гад стрелял! Сбил с ног и увел с линии огня. А Миша ему кулаком с разбегу ка-ак…

– Мне звонит Горячев, значит. «Тут на проводе Сочина, которая цыганка. Говорит, что у вашего Защитника серьезные неприятности, и она может помочь. Ты что-нибудь понимаешь?» Ну, говорю, Николай Василич, сдается мне, она про нашего Краснова. Раз уж вам звонит. Защитник-шмащитник, но телефон ваш ей только Краснов оставлял, так что это оно. В общем, я руки в ноги – и к Але. А они уже собрались, ждут на улице, она сама и Миша с ней – пригодится, говорит, Миша. Пригодился.

– Но я-то потрясающий лопух, Ярослав Олегович! Дилетант! Всё можно было еще вчера закончить! Я всё удивлялся – откуда же мне в ее квартире такие четкие картинки идут, живые и свежие. Они же с убийцей рядом отчетливо видны, там Степа на лестнице как раз стоял… Понял бы я это тогда – поймали бы гада еще вчера. Хотя нет худа без добра, правда? Сегодня зато с поличным взяли, никто больше не усомнится…

– И гоним мы по трассе, Аля вдруг как захрипит! Я аж в кювет чуть не улетел. А Миша спокойный, говорит мне – не бойся, мол, это она с духами общается. Я выровнялся кое-как, смотрю на нее краем глаза в зеркало: страсти-мордасти. Глаза закачены, руки заломаны, не дышит, кажется, вообще. И тут шок номер два – открывает она глаза, а они у нее голубые, клянусь! Были серые, стали голубые. И говорит мне таким детским голоском: «Дядя Игорь, миленький, езжайте поскорее, там вашей Лене опасность грозит. Тот же злой человек, что и меня убил, ее на тот свет отправить хочет! Я покажу куда». Тут мне стало не до шока – наддал я аж до ста восьмидесяти, вообще не думал, что это корыто на такое способно…

– Хорошая девочка, – подала голос Сочина. – Красивая и добрая. Помогла.

Краснов осторожно выбрался из-за стола. Аккуратно обошел Валуйского, уснувшую головой у него на коленях Лену, Скрипку, бубнящего что-то под нос… Порыв выйти наружу был абсолютно спонтанным, но он уже давно привык доверять интуиции.

Из соседней двери показалась Марина. Увидев Ярослава, она искренне улыбнулась, и от этого у него почему-то сразу улучшилось настроение. Хороший человек эта Марина. Правильный.

– Вот, в первый раз в жизни я в милиции, то есть в полиции, – задорно сказала она. – Давала «свидетельские показания», или как это называется. Если я устроюсь к вам работать, мне таким же придется заниматься? Свидетелей опрашивать?

– Нет, это вряд ли, – улыбаясь, покачал головой Краснов. – Для этого есть следователи. А на нашу долю выпадает совсем другая работа.

– Как сегодня?

– Вроде того, – усмехнулся Ярослав. – Но сегодня как-то больно уж экстремально. Хоть это и первое наше дело, думаю, обычно всё будет гораздо рутиннее.

– Ну и пусть, – покачала русой челкой Марина. – Знаете, что я тут вспомнила. У моей мамы было такое выражение – «Совсем Другая Жизнь». Произносить его надо эдак со значением, мол – «ну, вы же понимаете, что я имею в виду». Она ее боялась как огня, этой другой жизни, я всё детство слышала: «Марина, учись на пятерки, ведь те, кто плохо учатся, живут Совсем Другой Жизнью!» «Марина, возвращайся домой в девять, а то не дай бог что, и начнется у тебя Совсем Другая Жизнь!» То есть хуже, чем была, плохое что-то… А мне всю дорогу хотелось взять и попробовать хоть самую капельку этой страшной и заманчивой Другой Жизни. Потому что обычная мне совершенно не нравилась… В общем, к чему я. Пусть эта работа в сто раз опаснее, ненадежнее и непонятнее, чем моя ветеринария, я всё же хочу к вам. Потому что это Совсем Другая Жизнь, которой я с детства мечтаю пожить.

– Хорошо подумали? – улыбнулся Краснов.

– Вполне, – кивнула Марина. – Деятельность вроде вашей придает жизни перец и смысл. Как раз то, чего мне отчаянно не хватало последнее время. В общем, сейчас или никогда, так, кажется, говорят?

Из-за поворота вынырнул Первухин, заметно усталый и какой-то осунувшийся. Увидев Ярослава и Марину, он натянуто улыбнулся:

– Виват защитникам кетамина!

– Что с вами, Костя? – озаботился Краснов. – Что, проблемы какие-то с допросом?

– Нет, никаких проблем, – открестился Первухин. – Наш дядя Степа вовсю дает показания, в деталях описывает, как убил Полину… Вместе с сегодняшним покушением на убийство пожизненное вырисовывается. Он и не парится особенно, на зоне ему привычно, видите ли – чалился уже два раза, один раз за кражу, другой за незаконное хранение оружия.

– За что убил-то? – поинтересовалась Марина. Первухин замялся, и Ярослав верно истолковал его заминку:

– Марина теперь свой, ей можно. С сегодняшнего дня зачислена в штат консультантов отдела «Т.О.Р.» Следственного Комитета.

– Ну, поздравляю, – изобразил вялые аплодисменты Первухин. – А причины убийства мерзки и банальны. Виды он на племянницу имел недвусмысленные, особенно под алкоголем. В тот день алкоголя было, как назло, предостаточно. План у него созрел такой: вывести из дома, придушить до отключки и попользоваться. Первое удалось, второе не очень: Полина с дядей из дома вышла, но, когда тот напал, отчаянно сопротивлялась, и вместо предполагаемой потери сознания он ее задушил насмерть. Тут же протрезвел, но деваться было уже некуда, и он решил инсценировать самоубийство. Даже ногти ей почистил, говорит, которыми она ему все руки расцарапала. Мразь.

– Я думаю, сидеться ему будет не так комфортно, как в прошлые разы, – мрачно посулил Краснов. – За решеткой таких товарищей, насильников несовершеннолетних, любят. Почти всегда против их желания, но любят.

Первухин только фыркнул. Краснов хотел было его еще расспросить о деталях, но в кармане завибрировал телефон, и следователь, сделав ручкой Марине, двинулся по своим делам.

Звонил Горячев.

– Здравствуйте, Николай Васильевич! – приветствовал его Ярослав, нажав кнопку «Ответить». – Как там ваш «ковер»?

Первое, что сделал Валуйский, убедившись, что его ненаглядная Лена жива и здорова – сообщил Горячеву, что убийцу они взяли. Дело было за полчаса до полудня, и эти сведения пришлись невероятно ко времени и месту. Горячев ведь пошел отчитываться один, без Игоря, нарушая тем самым прямой приказ непосредственного начальства, и должен был иметь для этого весомые причины. Раскрытие «глухаря» в двухдневный срок, да еще учитывая сопутствующие обстоятельства вроде журналистской шумихи, подходило для этого просто идеально.

– Приветствую, – отозвался Горячев. – «Ковер» хорошо, нас хвалят. Обещают наград, премий и дотаций. Всё, как и предполагалось: если раскроем дело – мы на коне. Слава богу, сработали хорошо. А у вас там как дела?

– «Веселится и ликует весь народ», – сообщил Краснов. – В штате экстрасенсов пополнение на две единицы, заказывайте удостоверения.

– Аж на две? – поразился Горячев. – Лихо. Хорошо, когда вас ждать?

– Мы выезжаем буквально через полчаса.

…Но через полчаса они не выехали. Сначала долго прощались с окончательно разболевшимся Первухиным, потом трепались с Максом, как раз закончившим давать показания – впервые как свидетель, а не как подозреваемый – потом подвозили Марину, которой надо было собирать вещи. В общем, уехать из Градовска получилось лишь к вечеру…

…Микроавтобус Валуйского высадил его отчего-то в Кузьминках. Игорь позвенел ключами, заглушил мотор и вышел из машины.

– Что, теперь я к тебе в гости иду? – спросил Краснов. После всего пережитого они с Игорем как-то незаметно перешли на «ты». – У Горячева был, в офисе был…

– Нет, зачем, – снисходительно усмехнулся Валуйский. – Пойдем, покажу кое-что.

Он нажал кнопку, и перед ними распахнул сияющее нутро современный лифт, сплошь состоящий из полированного металла.

– Кстати, слышал – нас же переименовывать собрались? – сообщил Валуйский, пока лифт лениво полз вверх, словно широко известная улитка по склону Фудзи.

– Не слышал, – удивился Краснов. – С чего бы это?

– Название «Тестирование Особых Разработок» перестало нравиться нашему Михал Семенычу, – пояснил Игорь. – И его можно понять: какое тестирование, у нас тут оперативная работа вовсю. Но самое смешное, что в отчете мы уже фигурируем как «Отдел Т.О.Р.», поэтому ребрендинг возможен только в пределах аббревиатуры. Семеныч говорит, идея фикс у него теперь: как бы этот Т.О.Р. обыграть.

– Отдел Телепатии и Оккультных Расследований? – предположил Краснов, и сам фыркнул, представив это шикарное название в списке отделов Следственного Комитета.

– Во-во, – кивнул Игорь. – Или Тайный Орден Революционеров. Я уже все мозги себе сломал над этим.

Дзынькнул звонок – лифт добрался до нужного этажа, и они вышли наружу. Валуйский, покопавшись в карманах, достал ключ и открыл одну из стальных дверей, выходивших на площадку.

– Вуаля! – сказал он, широким жестом обводя аскетично убранную квартиру.

– Что – «вуаля»? – не понял Ярослав. Экстрасенсорные способности, кажется, решили взять отпуск.

– Квартира это твоя теперь, вот что, – добродушно рассмеялся Валуйский. – Живи и радуйся. Вернее, живи сколько захочется, а вот радоваться можешь ровно до завтрашнего утра – потом прискачет Николай Васильевич с двумя новыми делами, раз уж у нас теперь экстрасенсов целых четыре человека. Вот. Советую отоспаться.

– Н-да, – хмыкнул Краснов. – Вот она начинается, Совсем Другая Жизнь.

– Что? – не понял Валуйский.

– Да так, вспомнилось, – отмахнулся Краснов. – Не бери в голову.

Эпилог

Письмо пришло через четыре дня, к вечеру. Уже перебралась в Москву Марина, как-то в одночасье разменяв своё жилье в Градовске. Уже закончили, наконец, ремонт в многострадальном офисе, и отдел «Т.О.Р.» обживал новое помещение. Уже успели даже раскрыть еще одно дело – силами Али Сочиной единолично: расспросив дух погибшего, она без проблем указала, где найти его останки. Градовские события постепенно отступали в небытие, становясь лишь папкой в архиве. Первой папкой, самой почетной и памятной, конечно – но всего лишь одной из многих, которым еще только предстояло появиться.

Письмо свалилось Краснову на электронную почту, когда он уже готовился ложиться спать в своей новой квартире в Кузьминках, к которой он всё никак не мог привыкнуть. Если совсем честно, точно так же коренной сибиряк Краснов не мог привыкнуть и ко всей Москве целиком.

Адрес был ему не знаком, но сердце вдруг сделало в груди головокружительный пируэт вместо обычного удара. В письме содержались какие-то новости, невероятно важные лично для него. Он чувствовал это так же отчетливо, как магнитная стрелка чувствует север. Компьютер предательски долго тормозил, открывая письмо, и он обратил внимание, что у него дрожат руки. Черт возьми, да что же там такое?

«Здравствуйте, Ярослав Олегович!

Меня зовут Екатерина Первухина, я жена – вернее, уже вдова – капитана полиции Константина Первухина из Градовска. Мы виделись с Вами и Вашими коллегами буквально на днях. Ваш электронный адрес Вы сообщили Максиму Баламушину, когда уезжали, а он, в свою очередь, передал его мне, когда я искала, как с вами связаться.

Как вы, наверное, уже поняли, произошли трагические события. Вечером того же дня, как вы уехали в Москву, у Кости остановилось сердце. Врачи диагностировали закупорку артерии оторвавшимся тромбом. Сергей Николаевич предупреждал меня, чтобы он обязательно проверился у кардиолога, но никуда сходить мы так и не успели – слишком быстро всё случилось…

Непереносимо больно еще раз вспоминать и пересказывать всё это, конечно, но пишу я Вам не просто так. Одна странная и зловещая деталь бередит мне сердце. Я понятия не имею, что всё это значит, но Вам, возможно, она скажет больше, чем мне.

Вечером того дня Костя был сам не свой. Ему было явно плохо – возможно, тромб отцеплялся не разом, а постепенно, я не знаю, как это бывает. Но ему явно было больно и тягостно.

Он сидел в кухне, на табуретке, привалившись к стене. Пот лился с него градом и даже капал с табуретки. Сначала я подумала, что он сильно пьян – так странно он сидел и выглядел. А потом я поняла, что ему плохо, и всерьез обеспокоилась.

„Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать врача?“ – спросила я.

„Не надо, Кать. От этого врач не поможет“ – тихо-тихо, почти шепотом сказал он, и я вновь заподозрила, что он пьян. Но никаким алкоголем от него не пахло.

„Что с тобой?“ – уже совсем забеспокоилась я.

„Я у тебя плохой муж, – сказал он. – Взялся работать на таких людей, и так их подвел. Но, с другой стороны – не сделал подлости. Может, в рай пустят…“

„Какой рай, ты о чем? – тут я замахала руками. – Совсем крышей двинулся со своими рабочими интригами?“

А он поднял на меня влажные глаза и так же без выражения сообщил: „Я сегодня умру, Кать“.

И пока я думала, кого вызвать первым, „Скорую“ или „Психиатрическую“, он ушел в спальню и лег на кровать. И умер – где-то через десять минут.

Всё это можно было бы списать на предсмертный бред, конечно. Однако через день я разбирала его вещи, в том числе мобильный телефон. Так вот, в сообщениях на его телефоне последней входящей СМС была такая (цитирую дословно): „Ты очень подвел нас. Эта женщина должна была умереть сегодня, от этого многое зависело. А ты позволил вмешаться совсем неопытному Защитнику. Контракт считаем разорванным ввиду неисполнения одной из сторон – тобой – условий договора. Прощай. D.“ И вместо номера, с которого пришло СМС – „Нет номера“.

Ровно через час после ее получения он умер.

Вы что-нибудь понимаете, Ярослав Олегович?»

– Не вполне, – вслух ответил Краснов. Сон у него как-то резко отшибло.

Женщина, что должна была умереть. Первухин, помнится, запротестовал, когда он рванулся защищать Марину. Защищать… Так стало быть, он всё-таки – Защитник? Кого, от кого? Кроме того, судя по всему, у него появились могущественные враги, скрывающиеся под псевдонимом «D.»

– Всё страньше и страньше, – резюмировал он. – Ну что ж, попробуем прожить и с этим.

Накрывшись одеялом, он всё же постарался заснуть. Завтра рано вставать. Дел у отдела «Т.О.Р.» прибывало с каждым днем.