Текст книги "Ходок (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Алекс отдышался после долгой речи, налил в стакан воды из графина, жадно выпил до дна и стал рассказывать дальше:

– Вот это, я тебе скажу, монстр. Вблизи мы его хорошо рассмотрели. Ростом выше меня и вдвое шире, на волка похож, да только на двух ногах ходит, голова огромная, – ходок показал руками размер головы, – пасть, как чемодан. Зубы – с большой палец.

– Но это не главное, – перебил его Ник, – монстр, даже самый крупный, имеет свойство от пули умирать. В этого мы всадили десяток, в грудь, живот, даже голова пробита была, вот только на раны эти ему наплевать было, он Влада едва не порвал, это на плече у него от когтей следы.

– И как справились? – Вольф начал промакивать раны Влада какой-то серой салфеткой, тот снова сморщился от боли.

– Стыдно признаться, – грустно сказал Ник, – кобыла Карлоса нас спасла, от удара копытом в рыло даже самый сильный монстр растеряется, а у этого морда гармошкой сложилась, кровища и все кости вдребезги. А мы его на куски и порубили, пока не оклемался.

– Круто, – Вольф определённо был впечатлён.

– И ещё, – Алекс посчитал нужным напомнить, – в ухе у него маячок стоял, тоже непонятно, кем поставленный.

– Ясно.

Разговор как-то сошёл на нет. Реализовывать добытые плюшки решили завтра с утра, а сегодня обошлись десятиминутной баней, коротким сытным ужином и тёплой кроватью. Сказалась бессонная ночь в противоборстве с волками, все заснули, как убитые. Влад с забинтованным плечом (зашивать Вольф не стал) ушёл домой к своим, сказал, что не выгонят. Румын так и не вернулся.

Глава седьмая

Утром все проснулись поздно, зато вполне отдохнувшими и бодрыми. Спиртное они вчера почти не пили, голова была ясная, сейчас самое время для деловых переговоров. Встретились все в обеденном зале. Вчера ужин был более, чем скромный, зато сейчас Юзеф выставил на стол лучшие закуски, справедливо рассудив, что рейдеры, которые принесли полтонны хабара, скупиться точно не будут.

Алекс и Ник спустились одновременно, Влад, тоже на удивление бодрый и весёлый, подошёл чуть позже, затем покинул свою каморку Вольф, а последним к ним спустился Румын. Поприветствовав старых друзей и познакомившись с новым коллегой по опасному ремеслу, он сразу перешёл к делу.

Начал с того, что, отодвинув тарелки с едой и графин с настойкой, он положил на стол ружьё.

– Смотрите, оценивайте, а потом бегите покупать, отталкивая локтями других желающих. Я слышал, что добыча у вас вчера была знатная, вот и дерзайте. Оно того стоит.

– Ты комментируй, пока я смотреть буду, – сказал ему Ник, поднимая ружьё к глазам, – что это?

– Конкретно это – двуствольный нарезной штуцер с вертикальным расположением стволов, калибр вам точно не скажу, но около девяти миллиметров, – объяснил Румын, наливая себе стопку крепкого напитка.

– И? Что в нём особенного? – спросил Ник, разглядывая винтовку. Выглядела она отлично, приклад удобный, металл отполирован, курки взводятся как-то странно, – а это что?

Румын с усмешкой взял из его рук оружие, нажал на непонятный рычаг и переломил стволы.

– Унитарный патрон, вот что, – с торжествующим видом объяснил он растерявшимся коллегам, – местные мастера научились делать. Не совсем местные, не отсюда. На севере завод небольшой.

Румын извлёк из кармана патрон, обычный, винтовочный, вроде патрона трёхлинейки, только длиннее и больше калибром. Гильза была с закраиной, а безоболочечная пуля напоминала отточенный карандаш. Вставив патрон в ствол, он с тихим щёлчком сложил винтовку и взвёл один курок.

– Вот, как-то так, – объяснил он, – пока результат стрельбы немного портит дымный порох, но и это решаемо, в конструкторском бюро имеются рецепты. Теперь имеются. Как и формула динамита.

– Как сумели? – спросил Ник, – и почему они раньше такое дерьмо делали?

– Объясняю, – Румын плавным движением ладони поправил тонкие усы, – мне в руки попал отличный ствол, найденный на руинах. Сколько лет ему было, я не знаю, но уж точно не двести, и даже не сто. Дерево сохранилось отлично. Лет тридцать от силы.

– Так что за ствол? – в нетерпении спросил Алекс.

– Штуцер-тройник, два ствола под дробь, горизонтальные, а внизу один нарезной. Под такой вот патрон. Собственно, ничего особенного, вот только он заряжен был, понятно, что от времени и порох и капсюль благополучно умерли, но сам принцип был ясен. Ханс, как увидел, загорелся идеей. Говорил, что сам может подобный шедевр сделать, если до станков дотянется. Стали мы с ним думать.

– Вот мне тоже интересно, – сказал Ник, воспользовавшись тем, что Румын замолчал, – как вам удалось туда прорваться?

– Это отдельная история, – с довольным видом продолжил Румын, – сначала связались через торговцев, выяснили, что есть те люди, которые огнестрельное оружие делают. Это, чтобы вы знали, всего один небольшой цех на всю страну, работает там человек сорок, правда, все они отличные мастера и оборудование у них что надо.

Румын прервался, дотянулся рукой до стопки, налитой до краёв, поднёс ко рту, медленно с чувством выпил, после чего, аккуратно промокнув усы белой матерчатой салфеткой, продолжил рассказ:

– Есть только одно препятствие. Прозвучит это странно, но им законодательно запрещено совершенствовать изготавливаемое оружие. Перевожу: кто-то большой и властный, тот, кто рулит этой недостраной, официально, под страхом наказания, тормозит военный прогресс. Это ещё можно понять, когда оружие иметь запрещают населению, а государство при этом вооружено до зубов, но там даже полиция, крайне немногочисленная, кстати, тоже ходит без штанов. В смысле, без нормального оружия.

– Ну, а чего тут удивительного? – принялся рассуждать Вольф, – в этом мире произошёл глобальный катаклизм, вызванный, как я думаю, как раз чрезмерным развитием военных технологий. Вот теперь общество испытывает патологический страх перед любым умным оружием.

– Есть ещё кое-что, – продолжил рассказывать Румын, теперь улыбка исчезла с его лица, уступив место озабоченности, – проблема в том, что как раз самого катаклизма никто не помнит. Никто не может сказать, что это вообще было. Даже никаких устных преданий не сохранилось, хотя случилось это, по историческим меркам, вчера. В обществе какой-то негласный запрет на историю, никто не изучает даже недавние события. Да, чего там, они даже настоящее толком не изучают, ничего, похожего на журналистику и службу новостей, там просто не существует. Такое чувство, что и любопытство под запретом.

– А кто всё это запрещает? – спросил у него Ник.

– А вот тут снова мы сталкиваемся с необъяснимым, – Румын подвинулся к столу и заговорил тише, – в обществе есть жёсткая вертикаль власти, вот только её никто не видел.

– Как так? – не понял Вольф.

– А так, я пытался выяснить устройство госаппарата, ничего не получилось. Каждый знает своего начальника, а тот – своего. Кто управляет всеми, неизвестно. Самый главный начальник, которого могут назвать, – мэр города. Общество из каких-то роботов состоит.

– Эксперимент, – высказал мысль Вольф.

– Какой? – хором спросили все, повернувшись к доктору.

– По созданию идеального общества. После катастрофы власть захватили некие фанатики, религиозные, или какие-то ещё. Они усовершенствовали человеческое общество так, чтобы строить светлое будущее. Коммунизм, если хотите. Естественно, тем путём, который сами сочтут нужным. А чтобы люди не оглядывались назад, не сравнивали то, что было, с тем, что стало, насильно лишили их истории. В итоге граждане просто не представляют, что жить можно как-то по-другому. Не исключаю и такой вариант, что глобальную катастрофу они устроили сами, ради захвата власти, ради своих идей.

– Это всё очень интересно, – Ник поспешил осадить доктора, увлёкшегося высасыванием информации из пальца, – но пусть уже Румын расскажет, что там дальше было?

– Ничего особенного, после недолгой переписки, нам выправили кое-какой документ. Приглашение, нечто, вроде вида на жительство. Дают людям, которые там позарез нужны. С ним мы и поехали. Дальше договаривались уже на месте. Тут сыграла свою роль жадность, в этом, как сказал наш доктор, идеальном обществе, товарно-денежные отношения никуда не делись. Кроме того, человек, даже такой зомбированный, всегда любопытен, он всегда хочет отличиться, у него руки чешутся создать что-то новое, какой-то шедевр, которого раньше не делал никто. Они согласились сотрудничать с нами и выпускать оружие нового типа.

– А что им за это грозило? – уточнил Вольф.

– Понятия не имею, – честно признался Румын, – да и они сами не знают, нарушители законов куда-то пропадают, их просто удаляют из общества, и интересоваться их судьбой опять же не принято.

– Так, может, их на компост перерабатывают? – спросил Алекс – или скармливают тварям?

– Всё может быть, только для этого нужно быть уличённым, а тамошний репрессивный аппарат развит хуже некуда, людей мало, расследования не ведутся. Наказывают, в итоге, только тех, кого за руку поймали.

– Сумасшедший дом какой-то, – поставил диагноз Вольф.

– Как бы то ни было, а мастера решили рискнуть, с нашим участием быстро достали нужные материалы, настроили станки, изготовили формы для прессов, Ханс собственноручно работал на станках, чертил чертежи, разжёвывал мастерам все подробности. Вот это, он постучал ногтем по стволу ружья, – первое и главное чего мы добились. Ещё начали пистолеты неплохие делать, но их брать не советую, потому что скоро появятся револьверы, настоящие.

– А стоимость этого удовольствия? – спросил Алекс.

– Не так дорого, – спокойно сказал Румын, – такие вот штуцеры можно сейчас купить по восемьсот марок, револьверы, когда появятся, обойдутся в тысячу.

– Можно сказать, что оружие будет на вес серебра, а револьверы даже дороже, – заметил Вольф.

– А не всё ли равно? – спросил у него Румын, – кто-то из нас стремится накопить на старость? Или купить автомобиль? Вот торговцы платят нам серебром за хабар, мы это серебро отдаём частично за оружие и порох им же, частично за еду крестьянам. А крестьяне за эти же деньги покупают у них товары, в этом пространстве циркулирует одна и та же денежная масса. Как по мне, так всем уже давно пора перейти на безналичные расчёты, или хоть бумажные деньги ввести, мне, откровенно говоря, уже порядком надоело с собой металл таскать.

– Это верно, – согласился с ним Вольф, – а сколько всего таких винтовок они могут продать?

– У меня есть мой тройник, мне не нужно. Этот ствол я взял для показа, кому нужно, берите, деньги отдадите мне. У Христофора есть ещё шесть, полагаю, через пару недель будут ещё поставки. Патроны стоят недорого, всего четыре кроны за десяток. Производство удалось автоматизировать. Всего сотен пять наберётся.

– Устроит, – ответил за всех Ник, – сейчас пойдём к Христофору, сдадим хабар и обменяем всё на оружие и патроны.

– Сначала предлагаю отметить, – Румын показал пальцем на стол и, не дожидаясь реакции остальных, налил себе вторую стопку настойки, – не так часто вместе собираемся.

– Это хороший вопрос, – сказал Вольф, – есть мнение, что ситуация в Пустошах меняется, притом, не в лучшую сторону, думаю, пора нам забывать об одиночных рейдах.

– Ты как никогда прав, док, – сразу согласился с ним Алекс, – я думаю, следует собрать группу целиком, всех, кто остался, создать постоянную базу в Пустошах, нанять несколько повозок для перевозки добычи, дороги почти везде проходимы, половина из нас будет мародёрствовать, вторая – возить.

– Неплохо придумано, – поддержал его Ник, – вот только, может, сперва проведём зачистку, хотя бы на ближних территориях, твари совсем обнаглели, а огневая мощь отряда теперь вырастет. С новым-то оружием.

– При всём этом, – поспешил осадить их Румын, – не забывайте, что численность наша слишком мала. Что толку от базы, где сидят два или три человека?

– Ну, так наберём ещё людей, – Ник кивнул на Влада, – подозреваю, что таких много найдётся, да и сам он неплох, нам в этом рейде здорово досталось, но молодой не подвёл.

– Так и сделаем, – подвёл итог Румын, – а пока, товарищи, прошу всех к столу.

Крепкое пойло с ароматом трав, орехов и мёда с тихим журчанием наполнило стеклянные стопки, пятеро мужчин чокнулись, выпили, после чего со всей старательностью навалились на закуски. Закуски постоянно обновлялись, графин на столе менялся ещё дважды. Только часа через четыре все разошлись по комнатам сытые, пьяные и довольные, и дружно завалились спать. Люди, которые проводят целые недели и месяцы в пути, могут не спать много дней подряд, зато потом накопившаяся усталость даёт о себе знать, проспали они часов пятнадцать, до утра никто так и не проснулся, хабар в мешках стоял не разобранным.

Утром следующего дня, сонные и опухшие, они потащили мешки к торговцу. Христофор, в отличие от Ставра, был личностью, во-первых, куда более представительной, в ширину он был примерно такого же размера, как и в длину, а во-вторых, в отличие от спокойного меланхоличного Ставра, живой и весёлый толстяк Христофор непрерывно сыпал шутками, знал все новости в округе, старательно выспрашивал у ходоков о том, что они видели и слышали в Пустошах.

От вида объёмных мешков глаза его разбежались, он сразу стал прикидывать сумму, мысленно вспоминая, чем располагает. Ник его поспешил успокоить:

– Не переживай, нам новые стволы нужны, так что серебра тебе точно хватит.

– Сколько? – ещё более оживился торговец.

– Давай все, – решительно сказал Алекс, – и патроны тоже. Мы потом между собой разберёмся, кто кому и чего должен.

– Отлично, – он улыбнулся во всю ширь своей круглой физиономии и вышел из комнаты, через пару минут он вернулся, держа в руках охапку из шести штуцеров. Следующей ходкой он принёс деревянный ящик без крышки, где сверкали новыми латунными гильзами патроны, – теперь начнём торг.

И торг начался. Как и любой барыга, Христофор всеми силами старался сбить цены, но и слишком увлекаться этим занятием было чревато. Ходоки могли и плюнуть на всё, продав хабар другому, менее прижимистому торговцу.

Стоимость стволов они компенсировали, примерно, половиной товара, ещё часть ушла в оплату патронов, каковых он им предложил почти шесть сотен, подсчёт занял немало времени. В итоге, получив по четыреста крон на рыло, все трое отправились восвояси, унося с собой по паре ружей и ящик патронов.

Теперь, когда с вооружением у них (и не только у них) был полный порядок, пришло время решать, что делать дальше. Для этого собрались в одном из номеров. Первым слово взял Влад, он заявил, что вчера вечером, когда он, в изрядном подпитии, возвращался домой, с ним беседовали двое местных парней, расспрашивали, как там, в Пустошах?

– И что ты им рассказал? – лениво полюбопытствовал Алекс.

– Всё, как есть, про монстров, про волчью стаю, про непонятного человека.

– И? Они, конечно, сразу убежали в ужасе?

– Нет, попросили поговорить с вами, тоже хотят туда пойти.

– При всём желании не могу понять психологию вашего народа, – вступил в разговор Вольф, – ведь в этом обществе, даже городском, царят жестокие суеверия, с Владом, после того, как он с нами связался, никто даже здороваться не хочет. Но при этом находятся молодые люди, готовые добровольно пойти в ходоки.

Вольф, – укоризненно сказал ему Ник, – ну, ты как будто сам никогда не был молодым. Так и родился седым, лысым и в очках. Это же мужчины. Воины и охотники. Тестостерон в крови кипит. А общество их насквозь пропитано пацифизмом, от которого любого молодого парня просто тошнит. Как им ещё себя реализовать? Пусть идут к нам, кому не понравится, отправим обратно. Кого сожрут – извините. Никто ведь не запрещает. Можно объявление повесить.

– Так и вижу, – прикинул Алекс, – требуется ходок, возраст до тридцати лет, годный по состоянию здоровья, навыки обращения с оружием приветствуются. Оплата сдельная, работа с выездом на Пустоши. Обращаться в трактир "Глубокая топь".

– Именно так, – сказал Ник, – у Вольфа почерк хороший, пусть займётся, а мы потом развесим по разным городкам. Читать здесь все умеют. Уверен, что несколько десятков смельчаков мы наберём.

– Да и необязательно всем быть бойцами, – напомнил молчавший пока Румын, – кто-то должен быть ездовым, кто-то будет постоянно хабар собирать. С разделением труда дело пойдёт лучше и быстрее.

– Ты инструктором станешь, – предложил Ник Румыну, – по боевой подготовке, а Вольф будет лекции читать по разновидностям монстров и правилам оказания первой помощи.

– Я не против, – отозвался тот, – но есть один момент. Ты не думал, что потом крестьяне местные нас на вилы поднимут, когда мы начнём их сыновей к себе переманивать?

– За Влада ведь не подняли, – возразил Ник.

– Со мной всё не так, – начал объяснять Влад, – я ведь для семьи пропащий совсем был. Отец меня простил, конечно, но всё наследство брату уйдёт. Тут у нас обычно так не делают, всем сыновьям что-то достаётся, и земли обычно всем хватает, и дело сообща ведут. Разве что, в очень больших семьях кого-то сманить можно будет. Такие, которые живут очень бедно. Они согласятся, если сын их поддерживать станет.

– Вот видите, – улыбнулся Вольф, – экономика всё решает, развитие производительных сил высвобождает рабочие руки, которые можно временно занять непроизводительным трудом.

Тут разговор прервался, поскольку в дверь постучали. Кто-то очень настойчивый хотел попасть внутрь. Ник пошёл открывать. За дверью стоял Юзеф и как-то растерянно глядел на ходоков.

– Там к вам пришли, – сказал он, показывая на Влада, – его отец и с ним ещё один, говорить хотят.

– Претензии к нам? – подозрительно спросил Ник.

– Да какие претензии? – Юзеф махнул рукой, – стряслось у них что-то, теперь помощь ваша нужна.

Все пятеро спустились в зал, только Ник на всякий случай сунул за пояс револьвер, прикрыв полой пиджака. Мало ли что.

За столом сидели трое. Отец Влада, Ник его помнил, а с ним ещё двое мужиков. Судя по виду, это были селяне, причём, селяне зажиточные, слово "кулак" так и просилось на язык. Физиономии у всех троих были мрачными, словно кто-то умер или вот-вот умрёт.

Поставив дополнительные стулья, ходоки присели за стол. Ник, взявший на себя роль старшего, начал переговоры:

– Вы искали нас. Чем могу помочь?

– Да, вот, – отец Влада, разгладив широкую с проседью бороду, некоторое время мялся, потом начал рассказ, – с тех пор, как сын мой… того, ну, с девкой одной, её в деревню отправили, к родственникам. Она ревела страшно, но вытерпела, смирилась. Там дальше и жила бы. Да кто-то ей донёс, что Влад, которого она больше жизни любит, в ходоки пошёл, она после такого, словно неживая стала. Не плакала, а только молчала всё время. А позавчера вечером куда-то пропала, хватились не сразу, а потом найти не могли, нашли только записку её, что, мол, не ищите, в Пустоши подалась, за любимым, чтобы и помереть вместе. Собралась, еды с собой взяла немного. Да и на юг пошла. Подняли людей, быстро все окрестности прочесали, нет никого. Может и волки съели уже.

– Я, примерно, понимаю, чего вы хотите от нас, но есть один вопрос: а почему нельзя было парня с девкой, вступивших в незаконную связь, просто взять и поженить? Что мешало?

– Так я-то не против был, – словно оправдываясь, сказал отец Влада, – вот её отец шум поднял, он и в деревню её сослал, дурак старый, а теперь вот плачет.

Сидевший рядом мужик, тяжело засопел, но от комментариев отказался. На Влада было жалко смотреть, он готов был прямо сейчас вскочить и бежать за любимой, голыми руками раскидывая монстров со своего пути.

– А насчёт Влада, – продолжил отец, – я его, не подумавши, к вам направил. Зол на него был, вот и сказал лишнего. Кто же знал, что он, и вправду, пойдёт.

– Как бы там ни было, а он пошёл, – напомнил Ник, – и ходоком стал хорошим, ему в первом же рейде досталось сильно, ранен был, но друзей не подвёл, дрался с тварями, на которых и смотреть-то страшно.

– Так я… – начал, было, мужик, но Ник его перебил.

– Всё, хватит разговоры разговаривать, – ходок хлопнул ладонью по столу, – если найдём, пожените их без всяких разговоров. Нам за труды пятьсот крон, если найдём живую. Девка пешком пошла? Отлично, значит, недалеко ещё. Берём коней, оружие. Юзеф? Собери еды на три дня и овса коням. Выдвигаемся. Покажите только, откуда она путь начала?

– Вольф, а ты куда собрался? – спросил Алекс доктора, начавшего собираться вместе со всеми.

– Так, с вами, вдруг помощь медицинская понадобится.

– Осади коней, – остановил его Румын, – на тебе ещё Карлос, да и другие рейдеры могут прийти, всех задерживай здесь, надо команду собирать.

– А вдруг там ранение? – доктор вдруг заупрямился.

– Перевязать мы и сами можем, – напомнил Алекс, – а оперировать под кустом ты всё равно не будешь.

Вольф вздохнул и с мрачным видом сел на стул. А трое пришедших, наоборот, засуетились. Отец сбежавшей девицы начал объяснять, для убедительности размахивая руками:

– Деревня Срубы, это полста вёрст отсюда на запад, оттуда она и вышла, там лес редкий, волков отродясь не было, следы прямо на юг ведут, видели их люди.

– Дальше можно не объяснять. Сидите и ждите, думаю, найдём. Только вот, живую ли.

Не прошло и пятнадцати минут, когда все четверо выдвинулись в путь. Лошади к тому времени уже отдохнули, шли бодро, но и нагружать их смысла особого не было, достаточно, чтобы они шли чуть быстрее человека. Точка, куда они направлялись, находилась где-то в тридцати километрах южнее деревни Срубы, оттуда им предстояло начать поиски, поскольку именно там местные поисковики видели её следы. Это ещё не Пустоши, там относительно безопасно. Раньше было безопасно, сейчас времена сильно изменились.

Более всех вперёд рвался, естественно, Влад, если бы не друзья, которые его сдерживали, он бы уже давно кинулся в погоню, загнав коня, и дальше бежал бы бегом, выкрикивая имя любимой. Но это им было не нужно, поиск человека – работа долгая и кропотливая, суеты не терпит, особенно, если человек тот не хочет быть найденным. Нужно добраться до нужной точки, повернуть на юг, рассыпаться максимально широко и прочёсывать местность. При этом, ещё далеко не факт, что идёт она именно на юг. Сомнительно, чтобы здесь в школах преподавали ориентирование на местности. К тому же, в незнакомых местах человек начинает кругами ходить. Но это не страшно, главное – перекрыть опасное направление. Если она в другую сторону пойдёт, то найдётся обязательно, сама, рано или поздно, выйдет к людям.

Указанные места показались через четыре часа. Группа повернула на юг. Действительно, лес редкий из молодых деревьев, видно далеко. Местами, и вовсе, переходит в обширный луг, который потом снова сменяется лесом. Рассыпавшись в стороны с интервалом метров семьдесят, они стали прочёсывать лес.

Хелена (так звали девушку) оказалась на редкость упрямой. Первые следы обнаружились только через два часа. Их путь пересекал неглубокий ручей, берега которого были песчаными. На мокром песке чётко отпечатались следы сапог маленького размера.

– Она бежала, – заметил Румын, показывая на следы.

– Выходит, бежала беспрерывно всю дорогу, – заметил Ник, – не девка, а спецназовец.

Поддав коням шенкелей, группа резко рванула с места вперёд. Направление они теперь знали, нужно было только догнать. А догнать всё никак не получалось. Исчезла она вчера вечером, фора почти в двое суток. Бежать без остановки не получится, средняя скорость, ну, пусть, десять километров в час. Десять километров следует умножить на сорок часов. Короче, картина вырисовывалась нехорошая. Совсем, надо сказать, нехорошая. Догнать её смогут только в Пустошах, если повезёт, то на самой границе. А там, как получится. Может быть, она просто сядет на пенёк и будет тихо плакать, ожидая любимого, а может, с порога попадёт в лапы к волкам или кому-то похуже. Беззащитную женщину, теоретически, даже обычные крысы сожрать могут. Прищучат в углу и нападут стаей. Все эти мысли уже пронеслись в голове у всех четверых, отнюдь не добавляя оптимизма. Влад и вовсе, скрипел зубами так, что ехавший в двадцати метрах правее Ник отлично слышал.

Когда начало темнеть, а обессиленные лошади вынужденно перешли на шаг, настроение у всех было никакое. Была небольшая надежда, что они разминулись, и Хелена сейчас где-то позади, но надежда эта разбилась о новые следы, которые Румын, ехавший крайним слева, разглядел на большом участке, где ничего не росло от последствий какого-то катаклизма. Следы более не указывали на бег, наоборот, шаги были короткими, а вся цепочка следов от одного края поляны до другого была неровной, её явно шатало из стороны в сторону, так идут пьяные, или смертельно уставшие люди.

– Она рядом! – воскликнул Влад и снова погнал лошадь вперёд.

Остальные поехали за ним. Но предположение оказалось ошибочным, девушку они так и не нашли, и даже следов больше не видели. Сумерки сгущались, наступала ночь.

– Это уже Пустоши, – напомнил Румын, – встанем на ночлег, разведём костёр.

– Так и сделаем, – Алекс ловко спрыгнул с седла и с наслаждением размял затёкшие ноги, – если она рядом, то выйдет на огонь, если далеко, то толку от ночной езды мало, мы просто проедем мимо.

– Ещё и лошади ноги себе переломают, – поддержал его Ник, – ночуем здесь.

Влад промычал нечто невразумительное, но с лошади всё же слез. Ходоки не стали его тревожить и, быстро насобирав валежника, развели большой костёр. Здесь уже начинались опасные места, лучше было бы спать в том месте, где есть хотя бы крыша, но, Пустоши не везде были одинаковыми. Например, здесь целых строений не осталось совсем, более того, даже сама земля была когда-то перепахана неизвестным катаклизмом, который взломал пласты породы и поставил их вертикально. Между двух таких пластов они и разбили лагерь. Крошечный ручей неподалёку позволил напоить лошадей и пополнить свои запасы. Очень скоро на костре весело булькал котелок с картошкой, в которую Румын добавил мелко нарубленного мяса.

– Поешь, – он тронул Влада за плечо и показал на котелок, – тебе нужны силы для поисков, голодая, ты ей точно ничем не поможешь.

– Угу, – не стал спорить Влад и достал ложку.

Поздний ужин, к которому добавилась небольшая порция водки, отнял у них последние силы. Ник, напрягая глаза, чтобы не заснуть, остался сторожить, а остальные попадали на месте и через пару минут уже громко храпели, распугивая местных монстров. На огонёк к ним так никто и не пришёл.