Текст книги "Как продавали Аляску. Все еще можно вернуть"

Автор книги: Иван Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Этот свод доходов и расходов показывает, что денежные поступления от торговли превышали более чем вдвое доходы от промыслов (мехов), производимых компанией. Это говорит о том, что колониальное управление не ставило себе единственной целью безудержную эксплуатацию местных богатств, но изыскивало способы получения прибыли именно в торговых операциях. И этот механизм управления компании закладывался на долговременную экономическую стабильность, а не на сверхприбыльность, которая всегда кратковременна. Подобная устремленность колониальных властей делала эти отдаленные российские территории экономически независимыми от России, но одновременно весьма прибыльными для государственной казны, в чем правительство убеждалось благодаря ревизиям колониального хозяйства.

КРЕЩЕНИЕ АМЕРИКИ

Ни экономическая независимость, ни отстраненность колоний от военно-политических столкновений не были самоцелью Российско-Американской компании, управлявшей Аляской. Власти Аляски на протяжении всего времени русского присутствия усиленно приводили туземное население под российское подданство, и главным рычагом этому служило распространение Православной веры в Северной Америке. О том, что Российско-Американская компания придавала распространению Православия на подвластных ей землях огромное значение, свидетельствует содержание, какое назначалось в колониях духовному ведомству, и пожертвования, сделанные Компанией в пользу церквей и духовенства в Америке. Эти цифры отражает записка, представленная архиепископом Камчатским Иннокентием в сентябре 1859 года Святейшему Синоду, который за столь полезные действия и пожертвования объявил Компании совершенную признательность обер-прокурора Синода. В данной записке засвидетельствованы пожертвования Компании в пользу церквей, духовных миссий и духовенства, сделанные в течение девятнадцатилетнего служения на Аляске архиепископа Иннокентия.

1. На содержание духовенства, находящегося в Америке и в Аяне, из капитала Компании ежегодно отпускалось 7902 р. сер., и за 19 лет составило 150 138 р. сер.

2. Сверх жалования причтам за счет Компании выделялись квартиры с отоплением и освещением, что стоило не менее 15,5 тыс. р. сер.

3. Преосвященному и священникам выделялось по одному человеку для прислуги, получающему жалованье от Компании, что ежегодно обходилось компании не менее 700 р. сер., а за 19 лет не менее 13 тыс. р. сер.

4. В течение вышеуказанного времени на деньги Компании построено:

а) двухэтажный архиерейский дом в Ситхе, стоимость которого не менее 6 тыс. р. сер.;

б) трехпрестольный кафедральный собор в Ситхе с колокольней, стоящий не менее 8500 р. сер.;

в) четыре церкви в Аяне, Кадьяке, Уналашке и Нушагаке, стоящие не менее 12 тыс. р. сер.

5. В течение 19 лет построено по всем колониям и отделам 30 часовен, из них не менее 12 построено иждивением Компании, а остальные хотя и построены усердием прихожан, но при активном содействии Компании, что стоило не менее 2 тыс. руб. сер. [151]

6. До выделения из казны пособий выезжающим и едущим в Америку священникам их содержание обеспечивалось за счет Компании вплоть до 1858 г. Расходы по этой статье за 19 лет составили 5 тыс. р. сер.

7. Из капитала Компании ежегодно выделялось в пользу бедных духовного звания по 100 р. сер., что за 19 лет составило 1900 р. сер. [152]

8. Все необходимое для церквей и духовенства Компания за свой счет доставляла на кругосветных судах, что по самым скромным подсчетам обошлось Компании в 1000 р. сер.

9. Главное Правление для пользы церквей по просьбе архиепископа Иннокентия приняло в оборот церковные капиталы, благодаря чему на капитал семинарии накопилось более 20 тыс. р. сер. Капитал бедных духовного звания, составивший к 1859 г. 19 150 р. сер., увеличился за счет процентов не менее чем на 7500 р. сер. Общий капитал американских церквей в размере 36 тыс. р. сер. тоже значительно увеличился благодаря процентам, доля которых составила не менее 12,5 тыс. р. сер. А общая прибыль по процентам составила не менее 40 тыс. р. сер. [153]

Доходы от вложений в Российско-Американскую компанию представлялись архиепископу Камчатскому гораздо значительней, чем возможная прибыль в иных предприятиях: «Конечно, капиталы могли бы приносить доход, находясь в государственных учреждениях, но, во-первых, они приносили бы пятою частью менее, а во-вторых, не мало тратилось бы на пересылку денег и времени на переписку и пересылки бумаг; почему можно положить, что если бы капиталы сии находились не в Компании, то принесли бы доходу менее 10 тыс. руб., каковую сумму можно отнести прямо к пожертвованиям Компании, и по сему всех пожертвований Компании в течение 19 лет, не считая 30 тыс. %, можно положить никак не менее 230 тыс. р. сер., или по 12 тыс. р. сер. на каждый год» [154] .

Поддержка, оказываемая духовенству Компанией, была всесторонней. Оценить ее вклад в укрепление Православия в колониях мерой денег не всегда возможно: «Кроме того, сколько таких пожертвований или пособий со стороны Компании, которых невозможно определить ценою денег, как, например, ежегодные пособия священникам и миссионерам в их путешествиях по приходам, в их домашнем быту и пр., что, конечно, для Компании, можно сказать, ничего не стоит, ибо способы или люди употребляемые для таковых пособий имеются у Компании не прямо для священников, но для нас это ценно, ибо без пособия Компании нам пришлось бы употреблять на это деньги» [155] .

Главное Правление Компании, например, безвозмездно выделяло лучшие корабли для миссионерской деятельности архиепископа, на которых было преодолено более 40 тысяч верст, что позволило сэкономить 15 тысяч рублей серебром казенных денег [156] .

При содействии Компании в Ново-Архангельске была построена семинария, во все время существования которой для семинаристов съестные припасы в магазинах отпускались ниже закупочной цены в убыток Компании [157] .

В Русской Америке с 1841 года существовала архиерейская кафедра. Духовное управление состояло из 9 церквей и 35 молитвенных домов. Ежегодное содержание в колониях одного только духовенства требовало от 8,5 до 9,5 тысячи рублей серебром, государство же выделяло всего 881 рубль 43 копейки серебром на нужды епархии [158] .

В конце 60-х гг. XIX в. Православная церковь Русской Америки объединяла 13 тысяч прихожан, в том числе и независимых туземцев [159] .

Успехи миссионерской деятельности среди местного населения оказались значительными. Распространение Православия на Аляске обеспечивало просвещение и образование туземцев. В 1840 году уналашкинские алеуты уже имели на своем языке, кроме букварей, Евангелие, Катехизис, Священную историю и поучения. Грамотность между ними была до такой степени распространена, что в некоторых местах, например на острове св. Павла, все взрослое население умело читать на родном языке.

В 1848 году появились печатные книги на кадьякском языке, а с 1854 года начались переводы Священных книг и на колошенский язык. Несколько кратких молитв и духовных статей переведены были на другие туземные наречия: кенайское, аглегмютское и квиоснакское [160] .

Благодаря деятельности Российско-Американской компании Православие на Аляске охватывало не только подвластные России народы, но и независимые племена, общее число прихожан превысило 13 тысяч человек. Пожертвования Компании на нужды церкви в год составляли не менее 12 тысяч рублей серебром [161] . Миссионерский труд русских пастырей обеспечивал просвещение туземцев. Так что покорность коренных жителей Аляски Российской империи определялась не страхом перед русскими колонистами, а просвещением туземцев и убеждением их в истинности исповедуемых русскими жизненных принципов, основанных на Православной вере.

НОВЫЕ ПОДДАННЫЕ РУССКОГО ЦАРЯ

Свидетельством того, что русские предполагали укрепиться в Северной Америке навсегда, было традиционное, по-русски доброе отношение колониальных властей и простых колонистов к туземцам, резко отличавшееся от жестокой колониальной политики других европейцев. Суть этого отношения – в понимании того, что индейцы, особенно крещеные, становятся такими же подданными русского царя, так же ходят под христианским Богом. И этот взгляд легко перенимали как новые поколения мирных индейских племен, которые уже не помнили жизни без русских поселенцев, так и креольское население, возникавшее в результате смешанных браков русских с туземками.

Иностранцы с удивлением взирали на подобные взаимоотношения с местными племенами индейцев, которых традиционно считали полуживотными. Английский мореход Джордж Ванкувер писал: «Я с чувством приятного удивления видел спокойствие и доброе согласие, в котором они (русские) живут между самыми грубыми сыновьями природы. Сохраняют они над ними власть не страхом и угрозами, как обычно бывает, но, кажется, русские нашли дорогу к их сердцам и приобрели от них почтение и любовь» [162] .

Самим же русским, имевшим многовековой опыт совместного проживания с народами Сибири и Дальнего Востока, такие отношения не казались какими-то особенными. Барон Ф.П. Врангель, бывший в свое время и Главным Правителем колоний, и морским министром, и членом Государственного Совета, писал: «Положа руку на сердце, можно со всею справедливостью сказать, что власти обходились с туземцами почти всегда добросовестно и кротко, и ни одна справедливая жалоба не осталась неудовлетворенною, телесных наказаний над туземцами не употреблялось; криминальных преступлений (за исключением, кажется, одного случая, подавшего повод высылки виновного в Охотск) не случалось. Колонии снабжаемы были продовольствием исправно. Алеут стали перевозить на промыслы в более отдаленные пункты на парусных судах, во избежание тех опасностей, которым они подвергались прежде, переезжая те же расстояния на байдарках; заведены больницы, устроены школы, вновь воздвигались церкви, и по мере сил и возможности, не жалели ни издержек, ни трудов для водворения благочестия, нравственности и зачатков некоторой цивилизации между доселе дикими племенами края. Подвластные племена все приняли православное вероисповедание, и о враждебном их расположении к русским разве только в преданиях остались некоторые следы. Всякий, объехавший север и северо-восток Сибири, Камчатку, например, должен по справедливости засвидетельствовать, что подобных фактов, доказывающих заботливость и благонамеренность начальства, не встречается там в таком объеме, как в колониях, где главное начальство не стесняется в средствах исполнения» [163] .

Динамику роста народонаселения в русских колониях Америки демонстрируют таблицы, представленные в ежегодных отчетах Российско-Американской компании, где подробно указывались те демографические изменения, которые происходили с племенами Аляски. Динамика туземного населения показывает, что истребление индейцев, свойственное колониальной политике европейских держав и США, совершенно не присуще России. Напротив, в труднейших климатических условиях, где выживание людей зависело не только от природных стихий, но и от социальной политики властей, численность племен оставалась постоянной, более того, потери русского населения иной год оказывались существеннее, чем убыль коренных жителей Аляски.

Население Русской Америки за десять лет фактически оставалось неизменным. С учетом того, что в отношении российских колоний государственная политика активной колонизации не применялась, сохранение народонаселения Русской Америки и даже некоторый его прирост представляются феноменальными. Только после 1861 года наблюдается некоторый демографический спад, который приходится на общий упадок Российско-Американской компании, вызванный причинами, о которых речь ниже.

Социальная политика колониальных властей все это время была направлена на улучшение жизни колонистов. С 1841 года началось обращение в колониальное гражданство и поселение на избранных для того местах престарелых и неспособных по дряхлости и болезненному положению к дальнейшим трудам служителей Компании с их семействами, иногда весьма многочисленными. Содержание всех этих людей, равно как бессемейных престарелых служителей, а также вдов и детей, брала на себя Компания. Содержание рабочих увеличивалось «прибавлением отпускаемых им пайка и винных порций, а также введением в употребление привозимых презервованных овощей и мяса» [164] . Оклады служащих, как чиновников, так и других лиц, были резко повышены, и увеличена сумма на ежегодные награды, предоставленная в распоряжение Главного правителя [165] .

Быт оседлых инородцев значительно улучшился за счет увеличения с 1852 года таксы на промыслы.

Главное Правление открыло общее колониальное училище для обучения детей служащих по всем предметам, необходимым как для колониальной службы, так и для дальнейшей их жизни в России. Заведению предоставили особые права, содержание его взяла на себя Компания [166] .

Совершенствовалась система местного управления. Административными мерами и распоряжениями в колониях поддерживался и улучшался внутренний порядок и устройство, позволявшие споро разрешать вопросы как частного характера, так и касающиеся всех колонистов.

Таким образом, вопреки колониальным традициям европейских держав Российско-Американская компания сумела сохранить коренные народы Аляски, взяв их под опеку, – в том была суть социальной политики властей Аляски.

КАК ЗАЩИЩАЛИ АЛЯСКУ

Геополитическая ценность российских колоний в Северной Америке была очевидна далеко не всем в правительстве Российской империи. Сиюминутные заботы заставляли российских чиновников устраняться не только от помощи Российско-Американской компании, хотя еще в 10-е годы XIX века правительство делало крупные государственные капиталовложения в ее акции, но позднее, в 40-е годы, даже сотрудничество с компанией, гарантировавшее безопасность морских и земельных владений в Америке, было переведено правительством России исключительно на коммерческую основу.

Дело в том, что к началу 40-х годов XIX века американские китобои опустошили южную часть Тихого океана. Тогда сотни кораблей ринулись в наши северные воды. Северные моря были отданы им на поток и разграбление. За 14 лет, с 1848 по 1861-й, только из Охотского моря вывезено китового жира и уса на 130 миллионов долларов. Китобои получали чистой прибыли от промыслов, главным образом в наших водах, по 10 миллионов долларов ежегодно. Мы же оказались в роли то ли наблюдателей, то ли свидетелей, не способных помешать хищническому истреблению китов.

Все это время Главное Правление Компании просило правительство обеспечить защиту русских интересов в регионе, которая зависела только от политической воли верховной власти, к чему и взывало Главное Правление Российско-Американской компании. В письме Главного Правления министру финансов Ф.П. Вронченко от 13 мая 1848 года говорилось: «По случаю появления в 1841 году в морях, омывающих Российско-Американские владения, иностранных китоловов Главное Правление Российско-Американской компании имело честь неоднократно доводить до сведения Вашего Высокопревосходительства, что иностранцы дозволяют себе разные своевольства к явному нарушению неприкосновенности границ и имущества подданных Российской империи» [167] .

Однако Петербург не тревожил ущерб, наносимый России иноземцами. Руководство Российско-Американской компании продолжало осаждать столицу империи ходатайствами, добиваясь правительственных решений:

– о запрете для иностранцев производить китоловство севернее Алеутской гряды, а также в заливах Кенайском и Чугацском и определении, какие именно внутренние моря на северо-западном берегу Америки запрещено иностранцам посещать по 4 ст. Конвенции 1824 г. [168] ;

– о закреплении морской границы российских колоний [169] ;

– об определении карательных мер, которые колониальное начальство могло бы использовать против иностранных китоловных судов, нарушающих 4 ст. Конвенции 1824 г., против иностранцев и беглых матросов, которые нарушали права собственности и личности туземцев [170] ;

– об учреждении в северных частях Тихого океана постоянного крейсерства из судов императорского флота или дозволении поднимать военный флаг на посылаемых в крейсерство компанейских судах [171] .

Но на законные, вполне оправданные в интересах не только Компании, но и всей России требования решительных, властных действий из столицы не последовало. Компании даже не было позволено учреждение крейсерства под военным флагом: «В следствии всех сих ходатайств в 1845 г. по Министерству иностранных дел сделано только распоряжение к объявлению в Северо-Американских Штатах об учреждении крейсерства под компанейским флагом, так как на поднятие Компанией военного флага высочайшего соизволения не последовало и в том, что американцы не должны нарушать существующего трактата» [172] . Все остальные пункты ходатайства остались без ответа, и как итог: «Вверенные управлению компании российские владения остаются без должного покровительства, так как моря те посещаются китоловами всяких приморских наций, а колониальное начальство остается без наставлений о предметах, которые по политическим отношениям не могут зависеть от Главного Правления» [173] .

От той полумеры в деле защиты собственных колоний, на которую только и решилось правительство, а именно учреждение крейсерства под компанейским флагом с требованием избегать ситуаций, которые могут «подать повод к жалобам иностранцев» [174] , складывалось впечатление, что российские власти «жалоб иностранцев» страшились больше, нежели нарушения собственного государственного суверенитета.

Понятно, что подобных «подачек», которых смогли добиться от Санкт-Петербурга, было явно недостаточно «для обуздания своеволия иностранных китоловов и для предохранения неприкосновенности границ империи и права собственности российских подданных» [175] , поэтому Главное Правление Компании было вынуждено вновь просить у правительства отправки в колонии военного судна «для охранения российских владений на северо-западном берегу Америки» [176] . По мнению правителей Компании, «появление в тамошних водах подобного судна есть единственное средство к удержанию иностранцев от всяких своевольных действий, которые ныне они безнаказанно позволяют себе и которых в настоящем положении европейских дел еще более можно опасаться» [177] .

Во имя обеспечения безопасности российских границ на американском материке правительство должно было предоставить подходящее военное судно. Однако в ответ правительство предложило Российско-Американской компании… купить у него это судно. С подобным отношением к Главному Правлению от имени государя императора выступил директор департамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов в письме от 8 ноября 1848 года [178] : «Представление от 12 мая текущего года за № 709. Правление Компании просило г. министра финансов об исходатайствовании высочайшего повеления на отправление военного судна к российским владениям на Северо-западном берегу Америки для устранения иностранных судов от китоловства и других промыслов, производимых ко вреду Компании.

Об этом г. министр финансов имел счастие 21 мая всеподданнейше докладывать государю императору и, по высочайшему повелению, сообщать г. начальнику Главного морского штаба, который от 1 ноября уведомил, что в назначении военного судна для крейсерства в водах владений наших в Америке с целью устранения иностранных судов от промыслов, воспрещенных трактатами, он особенного затруднения не встречает, если все издержки, нужные на содержание судна, будут приняты на счет Российско-Американской компании.

Затем князь Меньшиков признает нужным, в случае согласия Правления Компании на означенную меру, иметь подробные соображения Компании об учреждении помянутого крейсерства с изложением самой инструкции, какую предполагалось бы дать нашему крейсеру. Департамент мануфактур и внутренней торговли уведомил Правление Компании о вышеупомянутом отзыве г. начальника Главного морского штаба, просит сообщить – по содержанию его требуемые сведения для доклада г. министру финансов» [179] . Спустя несколько месяцев в письме от 26 февраля 1849 года Санкт-Петербург определяет конечную цену военного судна и его содержания: «По делу о предполагаемом на счет Компании учреждении военного крейсерства в водах российских владений в Америке для устранения иностранцев от морских промыслов Правление Компании, отношением в департамент мануфактур и внутренней торговли от 17 ноября 1848 г. за № 1425, просило снестись с Морским министерством о доставлении сведения об издержках потребных на снаряжение для означенной цели военного судна и содержание его.

Вследствие сего, г. министр финансов сообщал о том г. начальнику Главного морского штаба, который от 24 сего февраля № 8244 отозвался, что составленных в Морском интендантстве подробных расчетов оказывается:

1) полное снаряжение военного 44-пушечного фрегата для крейсерства в водах российских владений в Америке (включая ценность самого корпуса фрегата, всех его принадлежностей, вооружения и годового запаса) обойдется по частям: кораблестроительной в 182 648 р. 79 к., комиссариатской 56 017 р. 62 к. и артиллерийской 31 493 р., всего в 270 159 р. 49 к.;

2) на содержание сего крейсерства потребуется ежегодно: по кораблестроительной части 9886 р. 5 к., по комиссариатской 63 318 р. 38 к., артиллерийской 12 106 р., всего 85 310 р. и 4 к.

Об этом департамент мануфактур и внутренней торговли имеет честь уведомить Главное Правление Российско-Американской компании» [180] .

Таким образом, военный фрегат для защиты восточных рубежей страны обходился бы Российско-Американской компании в 270 тысяч рублей единовременно и в 85 тысяч рублей ежегодно.

Впервые в истории государства Российского правительство для защиты своих границ продавало военное судно администрации, управляющей соответствующей приграничной территорией. То был нехороший знак, то был первый признак пренебрежения североамериканскими владениями, которое зарождалось в правящих кругах России. Дело охраны имперских границ государственные чиновники посчитали частным делом частной компании. В своем «Обзоре русских колоний в Северной Америке» государственный ревизор П.Н. Головин возмущался бездействием и слабостью российской власти в защите собственных интересов: «В прошедшем году американские суда Lizzie Tompson и Georgine за добывание гуано незаконным путем и в неуказанном месте были арестованы перуанским правительством и конфискованы, несмотря на протест правительства Соединенных Штатов. Если Перу принимает подобные меры, вполне законные, то неужели русское правительство будет менее энергично?» [181] Государственный ревизор требовал от правительства жестких мер по пресечению нарушений международных соглашений со стороны иностранцев. Нерешительные и опасливые шаги в этом направлении, по мысли П.Н. Головина, позорили честь российского флага и кроме насмешек у иностранцев ничего более не вызывали: «Действительно, ограждение промыслов и торговли, защита подданных лежит на прямой обязанности правительства, и посылка для этой цели военных крейсеров есть не только необходимость, но и долг. Но при этом крейсеры должны быть снабжены инструкцией, на основании которой они могли бы действовать энергически, как этого требуют и обстоятельства и честь флага, который суда эти носят, а не опасливые и нерешительные предписания, возбуждающие насмешки тех, против кого они направлены» [182] .

По заключению государственного ревизора, для обеспечения неприкосновенности русских колоний необходимо создать военно-морскую базу на Сандвичевых островах или в Калифорнии, что позволит укрепить авторитет среди местных племен и добиться русского влияния на Тихом океане: «Одно появление военных судов наших в Гонолулу и в Сан-Франциско, где обыкновенно снаряжаются китоловы и контрабандисты, будет иметь благодетельное влияние, когда прямо будет объявлено, что суда эти посылаются для преследования контрабандистов и китоловов, производящих промыслы в русских водах. Если будет учреждена постоянная станция наших военных судов на Сандвичевых островах или в Калифорнии, то это произведет самое благоприятное впечатление: своеволию китоловов и контрабандистов будет положен предел, дикие племена, населяющие колонии, убедятся, что мы сильны не на словах, а на деле, и влияние русских в Тихом океане будет фактическое, тогда как теперь его нет вовсе» [183] .

Исходя из печального опыта Крымской войны П.Н. Головин призывал российское правительство к созданию военного плацдарма на Тихом океане, дабы во всеоружии быть готовым к любым конфликтам в этом регионе. «Сандвичевы острова представляют все удобства для содержания там постоянной станции: оттуда пути открыты и в Америку, и в Японию, и в Китай; и командиры военных судов наших будут иметь полную возможность ознакомиться с плаванием в местностях, в которых в случае войны должна будет сосредоточиться вся их деятельность» [184] . Но и предложения собственного ревизора правительство проигнорировало, тем самым фактически предрешив поражение России в Русско-японской войне.

Так правительство Российской империи уже в 1848 году практически устранилось от охраны своих тихоокеанских рубежей, переложив заботу о их безопасности на Российско-Американскую компанию, чтобы потом, годами позже, говорить о невозможности России успешно защищать свои американские территории, и это станет одной из причин, по которой Аляска будет выставлена на продажу.

* * *

Итак, еще раз кратко обобщим пережитое и нажитое Русской Америкой. На Аляске – северо-западной части материка Северной Америки, площадью 1518,8 тысячи кв. км, что в три раза превосходит Испанию, в шесть раз Великобританию и в пятьдесят раз Бельгию [185] , – в 1784 году на острове Кадьяк купец Г.И. Шелихов основал первое русское поселение. Через четырнадцать лет купцы Шелехов, Мыльников и Голиков создали здесь «Соединенную американскую компанию», спустя год преобразованную в «Российско-Американскую компанию». Она получила в единоличное управление всю Русскую Америку: Аляску, Алеутские острова и западное побережье Америки до 55 градуса северной широты, наделенная правительством России самыми широкими привилегиями и исключительными правами на промысел, торговлю и мореходство в северной части Тихого океана. Повелением императора Павла I Компания стала полным и единственным монополистом русских колоний в Северной Америке с центром в городе Ново-Архангельске, основанном на острове Ситха, позже наименованном островом Баранова. Всего на русской земле в Америке основано около пятнадцати поселений, в том числе крепость и селение Росс в Калифорнии.

Первый правитель Русской Америки Александр Андреевич Баранов оставил после себя 24 форта – защищенных опорных пункта для промыслов и торговли. Особенно далеко в теплую Калифорнию – район нынешнего Сан-Франциско – выдвинулся форт Росс. К 1819 году Компания обжила Командорские острова, острова Атху, Уналашку, Павла, Георгия, Кадьяк, Баранова, или Ситху; на американском берегу, в Кенайском заливе, выстроены редуты и одиночки: Павловская, Георгиевская, Александровская, Воскресенская; в Чугацком заливе: Константина и Елены; в Беринговом заливе, при бухте Якутат: Николаевская; близ мыса Св. Илии: Симеоновская.

С помощью Российско-Американской компании правительство предполагало распространить влияние России на Тихом океане, в Китае и Японии и активизировать торговлю в отдаленной Сибири. Получив от Павла I монополию на торгово-промышленную деятельность, Российско-Американская компания стала крупнейшим коммерческим предприятием в мире, конкурентом Ост-Индийской и Гудзонбайской компаний, и одновременно Российско-Американская компания стала надежным правительственным инструментом управления гигантским российским анклавом.

Колонии России в Северной Америке имели для империи важнейшее геополитическое значение. Уже в первой четверти XIX века становилось очевидным: кто из европейских государств будет первенствовать в Западном полушарии, тот и выйдет в мировые лидеры. Борьба за первенство стимулировала военную и экономическую мощь государств. Колонии на Аляске заставляли империю поднять военно-морской флот на Тихом океане и развивать морское крейсирование в данной акватории, создавали потребность в научных географических исследованиях, понуждали снаряжать кругосветные экспедиции. Снабжение колоний в Америке требовало более интенсивного торгового движения по азиатской части России – в Сибири, Приамурье, на Камчатке, что придавало дополнительный импульс развитию этих регионов, к созиданию там новых поселений, дорог, портов.

Будь русская Аляска на иждивении правительства России и одного только бюджета страны, то она легла бы тяжкой ношей на плечи государства, но ко времени закрепления русских в Северной Америке был найден универсальный способ управления колониальными землями путем образования частной коммерческой компании под государственным покровительством. Российско-Американская компания весьма успешно хозяйствовала и управляла на Северо-Американском континенте, при этом Главным Правлением ее были выработаны механизмы стабильной экономической прибыльности и найдены способы сохранения безопасности даже в период военных конфликтов России с другими мировыми державами. Это могло бы создавать предпосылки для отделения территории колоний в независимый «штат», как это случилось с французскими и английскими колониями, но в том и дело, что российские колониальные владения имели, помимо экономической и политической самостоятельности, особый дух «русского подданства», который определялся православным миссионерством в отношении местного населения, его крещением и просвещением, а также особой социальной политикой колониальных властей, нацеленной на своеобразное врастание туземцев в российское подданство через обучение, лечение, опеку и принятие в русскую среду детей от смешанных браков. То есть, в отличие от колоний Англии, Франции, Испании и Португалии, заокеанские владения России были привязаны к материнскому государству прочной духовной связью.

Безусловно, это очень беспокоило соперничавшие с Россией мировые державы, ибо они стремительно теряли свои заокеанские владения, обретавшие независимость и республиканское правление, в то время как русские владения оставались незыблемой твердыней империи и со временем могли оказаться мощной опорой для российской экспансии на юг американского континента. Поэтому в отторжении от России ее Северо-Американских колоний были заинтересованы не только молодые Соединенные Штаты, но и старые мировые соперники Российской империи, боявшиеся усиления России в Западном полушарии. Как ни странно, и в России, в ее правящей элите, нашлись серьезные последователи этой идеи, о чем уже в 40-е годы свидетельствует политика Министерства финансов в отношении Российско-Американской компании при обеспечении безопасности колоний. Но если при Николае I никто в правительстве и помыслить не мог о прямом пособничестве отторжению от империи ее владений, то при Александре II эта мысль постепенно стала овладевать правящими кругами России.