Текст книги "Рыцари моря"

5. Подвиг капитана Блая

Уильям Блай, обратив лицо к безмолвному морю, казалось, ничего не видел и не слышал. С уходящего прочь корабля мятежники выбрасывали в море горшки с саженцами. Каждый всплеск отдавался болью в душе ботаника Нельсона, с любовью ухаживавшего за побегами хлебных деревьев в течение многих месяцев.

Как только «Баунти» скрылся за горизонтом, Блай суровым взглядом обвёл битком набитый свой новый маленький корабль. Ни на секунду капитан не потерял присутствия духа; будничным голосом приказал привести в порядок все съестные припасы и вещи, поспешно сваленные в кучу на дне баркаса

Капитан сделал перекличку. Из сорока четырёх членов экипажа «Баунти» с ним было восемнадцать человек.

На девятнадцать английских моряков, оставленных в семиметровой лодке посреди самого огромного и почти не исследованного океана планеты, приходилось сто пятьдесят фунтов сухарей, тридцать два фунта солонины, шесть литровых бутылок рома, столько же вина, три бочонка пресной воды на сто двадцать литров, два тесака и две старые ржавые сабли. В баркасе, к счастью моряков, оказались две мачты с парусами.

– Положение не совсем безнадёжное, – сказал капитан. – Можно высадиться на необитаемом островке Коту и ждать, когда появится какой‑нибудь европейский корабль. Но, скорее всего, этот остров бесплоден, если на нём не живут туземцы, а ждать, может, придётся годы. Поэтому предлагаю доплыть до Тофуа, он не более чем в тридцати милях от нас, запастись там водой и продовольствием, а затем отправиться на остров Тонгатабу, где находится король архипелага Дружбы. Кук и я встречались с ним десять лет назад, нам оказали хороший приём. Король должен меня помнить и помочь нам…

Блай составил две команды гребцов.

– Моряки дворянского звания, включая мистера Нельсона, будут грести наравне с остальными.

Штурмана Фрайера капитан назначил своим заместителем вместо «предателя Флетчера».

Некоторое время шли на вёслах, потом подняли паруса. Столб дыма из кратера Тофуа служил надёжным ориентиром. Острые гребни главной вершины острова, поднявшегося со дна океана в незапамятные времена, показались к вечеру. Шапка грязно–оранжевых облаков, смешанных с вулканической пылью, прикрывала ещё клокотавший кратер.

За милю до берега упал ветер. Ночь свалилась, как всегда в тропиках, неожиданно и сразу. Теряющийся во мраке берег был усеян каменными глыбами, о которые разбивался могучий прибой.

В полной темноте баркас обогнул южную оконечность острова. Раздавались слова команды, свистки, скрип уключин. Причаливать ночью опасно, все ждали решения капитана.

– Старшина Симпсон, вы хорошо плаваете… – негромко сказал Блай.

– Да, сэр.

Старшина обвязался пеньковым тросом, храбро спрыгнул в чёрную воду и поплыл на разведку, исчезнув во мраке. Долго тянулись минуты. Симпсон вернулся оглушённый и наглотавшийся воды.

– Отвесные скалы, капитан, – отдышавшись, доложил старшина.

Решили не блуждать вслепую в районе возможных рифов и подводных скал, а дождаться утра. Кинули якорь, но глубина здесь была огромна, и англичанам пришлось дежурить всю ночь, удерживая вёслами баркас с подветренной стороны острова, на безопасном расстоянии от прибоя.

Блай велел выдать всем по порции рома, как это издавна делали во всех морях мира капитаны английского военного флота. Старый морской обычай сохранял свою силу. Ром, неизменность традиций и самоуверенный вид капитана несколько ободрили уставших людей. Свободные от вахты моряки улеглись в тесноте на дне баркаса. Но размеренный плеск волн о борт ненадёжного судна не мог убаюкать тревогу в сердцах англичан. Никто не заснул из опасения, что глубоко сидящий в воде баркас из‑за малейшего волнения на море мог перевернуться.

Под скалами беспокойно ворочалось море.

На рассвете задул лёгкий бриз. Баркас медленно пошёл вдоль берега. Через несколько часов нашли пустынную бухточку, стиснутую с трёх сторон высокими скалами. Внутрь острова вела крутая одна–единственная каменная тропа.

Блай немедленно отправил на поиски съестного несколько человек во главе с экономом Сэмюэлем, но отряд вернулся ни с чем, если не считать нескольких литров дождевой воды, собранной в углублениях валунов. Её разделили на всех поровну, так же как и небольшое количество хлеба Плотник Перселл за это время нарастил борта, придав баркасу большую остойчивость.

– Надо осмотреть берег с наветренной стороны, – сказал Блай. – Занять свои места.

Нескольким спутникам Блая подумалось, что над их капитаном повисло проклятие за содеянные грехи, когда с другой стороны острова подойти к желанному берегу они не смогли: жгуты бурунов дугой кипели у хищного оскала рифов. На гребне скалы виднелись кокосовые пальмы. Гардемарин Тинклер и матрос Маспретт вызвались добраться до берега вплавь. Два добровольца с большим риском для жизни добыли двадцать кокосовых орехов.

– Прохода между рифами нет, сэр, – доложил Тинклер.

– Возвращаемся.

Ветер начал крепчать. При первом же повороте волна с кормы чуть не потопила баркас

– Все, кто умеет плавать – за борт! – прогремел голос капитана

Несколько моряков выпрыгнули в бушующее море. Облегчённая лодка закончила поворот, и плывущие снова заняли в ней свои места

На обед все получили по одному ореху.

– Будем экономить продукты, – сразу пресёк Блай возможные вопросы проголодавшихся моряков.

Блай решил идти на Тонгатабу, но ветры снова вынудили его вернуться в бухту Высоких Скал Матрос Лемб вывихнул ногу на крупной гальке пляжа

– Будьте осторожны, чёрт бы вас побрал, – ворчал Блай. – Мы не можем в нашем положении позволить себе больных.

Врач Ледуорд осмотрел больную ногу постанывающего матроса.

– Ничего страшного. Через пару дней будет прыгать.

Блай решил сам отправиться на разведку с Сэмюэлем и Нельсоном. Он отыскал другую тропу. Трудный и опасный подъём привёл к бугристым полям застывшей лавы. Далеко внизу, в дикой круговерти каменной оправы скорлупкой качался на якоре баркас – хрупкая надежда англичан выжить и когда‑нибудь вернуться на родину.

Ближе к огнедышащему кратеру они нашли две лачуги и несколько кустов банана, а поблизости хороший родник.

Наступал вечер. Багровый закат залил всё вокруг красным светом.

На обратном пути Блай от усталости – капитан не спал со дня мятежа – потерял на опасном спуске сознание и чуть не упал со стометровой высоты в море. Подоспевший Сэмюэль еле успел подхватить обмякшего командира и прислонить его к отвесной скале.

Штурман доложил вернувшемуся капитану, что боцман обнаружил на берегу сухую пещеру. Моряки развели рядом с ней костёр и расположились на ночлег. Скудный ужин состоял из одной галеты на человека и кружки грога.

На другой день Блай послал в разные стороны две группы по два человека. Гардемарин Тинклер и ботаник Нельсон встретили трёх островитян – двух мужчин и женщину. Туземцы произносили непонятные слова и усиленно жестикулировали. Ботанику с трудом удалось понять, что основная часть населения живёт на противоположной стороне острова. Нельсон сумел пригласить отшельников в гости, где в обмен на две золочёные пуговицы с мундира Блая они согласились дать немного воды, кокосовых орехов и привести завтра других людей.

– Собрать все мелкие вещицы, которые могут служить обменной монетой.

На вторую ночь Блай выставил охрану, чтобы не быть застигнутым врасплох. Фрайер со старшинами стерегли баркас.

На рассвете к пещере прибыли две пироги, а со скал спустились ещё туземцы. Всего собралось человек шестьдесят. Был среди них и вождь—крупный разрисованный мужчина, облачённый в мантию из трав. В руках он держал копьё с наконечником из акульих зубов.

Блай подарил вождю рубашку и перочинный нож. Англичанам преподнесли плоды хлебного дерева и бочонок воды. Затем в ход были пущены носовые платки и пряжки от башмаков.

– Где твоё судно? – спросил вождь.

Местный диалект сильно отличался от языка таитян. Блай с грехом пополам дал понять тонгайцам, что скоро за ним придёт большой корабль с пушками.

На другой день Блай опять послал отряд за водой. Тем временем снова на тропе появились дикари. На большой пироге прибыл главный вождь Тофуа Макакавау. Его воины, вооружённые копьями и луками со стрелами, производили впечатление воинственных людей.

– Где же корабль белого вождя? – спрашивали удивлённо туземцы.

Блай продолжал врать, что их послали за продуктами, а корабль остался в море.

– Белый вождь лжёт, – сказал Макакавау, выслушав тарабарщину гонцов, прибывших с самых высоких вершин острова. – Мои люди сказали: в море нет твоего корабля.

Нельсон на последние пуговицы от кителя командира наторговал клубней ямса. Блай не отвечал вождю. Сказать, что они потерпели крушение, в надежде разжалобить туземцев? Тоже рискованно… Как они поведут себя после того, как поймут, что пришельцы беззащитны? Пока дикари не выказывали ни радости, ни огорчения. Их лица выражали только глубокое удивление, и невозможно было понять, что у них на уме.

Блай вынул из кармана лупу, направив её на солнце, разжёг сложенный костёр, чтобы испечь плоды ямса. Макакавау был поражён, когда дрова занялись пламенем. Пользуясь моментом, Блай спросил у него:

– Далеко ли остров Тонгатабу?

– Два дня пути, – сказал вождь, показав направление.

Придя в себя, он жестами попросил, чтобы ему показали блестящий предмет, который может зажигать огонь, вблизи.

– Это маленькое солнце! – восхищались дикари.

Макакавау предложил за это чудо все оставшиеся клубни ямса. Блай отказался. Вождь настаивал Капитан почти вырвал из рук царька лупу, давая ему понять, что не расстанется с ней ни за что на свете. Вельможа в перьях разозлился и в окружении воинов направился к баркасу, на котором за старшего оставался штурман Фрайер. Вождя особенно заинтересовал ящик Перселла.

– Что здесь лежит? – спросил вождь.

– Мушкеты.

Туземный царёк потребовал открыть ящик и повёл себя так воинственно, что Фрайеру не хватило духу отказать в наглой просьбе. Макакавау убедился, что у белых людей нет оружия, и нахально схватил пилу. Старшина Нортон отнял инструмент.

В это время в бухте появилось ещё несколько вождей с воинами. Среди них был вождь, которого Кук держал заложником на своём корабле за воровство. Блай сразу узнал старого знакомого, как и тот его. Вспоминая старую обиду, вождь потребовал у капитана подарков.

Окрестные скалы зашевелились от расположившихся на них воинов. Они открыто демонстрировали свою враждебность, постукивая камнями для пращей. Назревала атака.

Блай не мог уйти с острова, не дождавшись отряда, посланного за водой. Вожди клялись, что они друзья капитана, и приглашали его сесть рядом с ними, но Блай ещё больше насторожился: в схожей ситуации погиб Кук.

Сохраняя полное спокойствие, капитан вернулся в пещеру, где был по крайней мере спокоен за свой тыл Он хорошо знал, что дикарь, инстинктивно робея перед белым человеком, всегда атакует со спины. Положив перед собой тесак, Блай хладнокровно принялся заполнять судовой журнал Посланных за водой людей всё не было…

Удары камней становились всё оглушительнее, хриплые крики и враждебные гримасы нагнетали обстановку с каждой минутой.

Вдруг несколько туземцев ухватились за швартов и подтянули баркас к берегу. Блай решительно схватил саблю, подбежал к одному из вождей и приставил к его горлу лезвие.

–Я убью тебя, скотина, если твои воины не оставят лодку в покое!

Отвага капитана повергла в шок дикарей. Они притихли, даже понемногу опять началась меновая торговля.

Около полудня наконец вернулся отряд заготовителей с тремя галлонами воды. Блай распорядился выдать роскошное угощение: на каждого моряка по одному кокосовому ореху и плоду хлебного дерева.

Война нервов продолжалась. Воины всё прибывали. Блай надеялся, что перед закатом тонгайцы уйдут.

– Сейчас можно пробиться только с боем, подождём, переправим пока на баркас то, что удалось выменять.

Дикари сразу разгадали намерения белых людей. Начали хватать моряков за руки, чуть не отобрали вахтенный журнал, куда белый вождь заносил «магические знаки».

Наступал вечер. Багровое усталое солнце садилось за горизонт. Зловещие блики метались по волнам.

Тонгайцы начали разжигать костры, и тогда Блай решил прорываться. Капитан приказал, не привлекая внимания излишней спешкой, сохраняя полное спокойствие, грузиться на баркас.

Англичанам преградили дорогу.

– Почему гости не хотят воспользоваться гостеприимством и ночевать на берегу острова? – с хитрой улыбкой спросил Макакавау.

– Я привык спать в лодке, – сказал Блай. – Утром вернусь, и мы продолжим торговлю.

– Тогда мы вас убьём!

Капитан снова применил тактику террористов: схватил вождя за руку и держал возле его горла саблю, пока остальные грузились в баркас

На этот раз вождю удалось вырваться, поднялся оглушительный шум от ударов камней друг о друга, и дикари, испуская вопли, пошли в атаку.

Под градом камней Блай, размахивая саблей, побежал. Фрайер отбивал атаку на баркас Стрелы впивались в борт.

– Освободите кто‑нибудь цепь! – крикнул Блай.

Старшина Нортон, рискуя жизнью, бросился к камню, за который цепью был привязан баркас Взобравшиеся на борт хватали вёсла

Нортон совершил геройский поступок, пожертвовал жизнью ради спасения товарищей. Камень, пущенный из пращи, размозжил ему голову. Старшина упал и был добит копьями, но главное он сделал: баркас свободно качался на волнах; под градом камней и стрел начал отходить от берега.

Нападающие бросились к пирогам. Началось преследование. Лёгкая пирога настигала баркас.

Блай крикнул, чтобы стягивали с себя одежду и бросали в море. Пока тонгайцы подбирали трофеи, англичане вырвались вперёд и поймали спасительный ветер.

– Поднять парус!

В сумерках баркас уходил от погони.

Доктор Ледуорд перевязал раненых. У канонира Пековера и плотника Перселла были сильно рассечены головы, гардемарин Тинклер ранен стрелою в ногу. Остальные отделались ушибами.

– Ледуорд, через сколько должен подействовать яд, если стрела была отравлена? – хладнокровно спросил юноша у врача.

– На ваше счастье, островитяне, видимо, не знают яда, иначе ваш почерневший труп мы бы уже скинули за борт.

По старшине Нортону хором прочитали заупокойную молитву, потом благодарственный молебен счастливому избавлению. Каждый отдавал должное присутствию духа у Блая, что очень помогло милосердию Божьему.

Всю ночь шли под парусом на северо–восток. Утром, в открытом море, состоялся совет. Учитывая исключительно тяжёлые обстоятельства, Блай пошёл против обычных правил английского флота и выслушал всех, кто пожелал сказать: как быть дальше?

– Сомневаюсь, что на Тонгатабу нам окажут более тёплый приём.. – сказал Перселл.

– Может, попробовать вернуться на Таити? – предложил Фрайер.

– Сколько миль до ближайших колоний в Новой Голландии? – спросил Хейворд

Выслушав все мнения, капитан погрузился в размышления и расчёты. Когда солнце было уже высоко и начинало припекать, Блай объявил о своём решении:

– У нас нет оружия и мы целиком во власти туземцев. Нападение может повториться на любом другом острове. Выменять провиант нам не на что, отнять его силой мы не можем, поэтому нам остаются только наши припасы. Их мало, но не лучше ли довольствоваться ими, чем каждый раз рисковать жизнью?

Вернуться на Таити под встречным ветром с таким парусом невозможно. Нам остаётся один путь – на запад. Я слышал, что несколько лет назад Адмиралтейство послало к берегам Новой Голландии экспедицию с транспортами каторжников, чтобы основать там колонию [47]47
  Новый Южный Уэльс.


[Закрыть]но не знаю, насколько это предприятие увенчалось успехом. Единственное место, где можно рассчитывать на помощь и место на корабле для возвращения в Европу – это голландские поселения на острове Тимор в Ост–Индии.

– Около четырёх тысяч миль! – в отчаянии воскликнул Хейворд.

–Я не хочу скрывать от вас всю тяжесть нашего положения, но другого пути у нас нет. Такое плавание займёт месяца два. Нам предстоит бороться с несколькими противниками сразу: дикарями, морской стихией, с голодом и жаждой. Унция галет и один джилл воды на человека в день – это всё, что мы можем себе позволить. И то воды хватит только на две недели, вся надежда на дожди. У меня нет морских карт той части Тихого океана, но я берусь довести вас до Тимора при одном условии: пусть каждый ответит мне, согласен ли он терпеть жестокие лишения и выполнять любые мои приказы, какими бы они не были?

– Да, клянусь, – ответил каждый по очереди.

– Скажу вам сразу, – продолжал капитан, – у нас мало шансов добраться до Ост–Индии, но если мы забудем все наши взаимные обиды и пожертвуем личными счётами ради общего спасения, шансы увеличатся.

– Мы согласны, сэр.

– Тверды ли вы в своём намерении?

Все повторили, что готовы положиться на ветры, течения, знания и волю капитана

– Переложите руль, мистер Фрайер. Курс ост–норд–ост.

Баркас под парусом шёл на запад.

К вечеру погода начала портиться. Море заволновалось, усилилась качка. Баркас терял скорость в ложбинах, а на гребнях всё более вздымающихся волн грозил опрокинуться. Волны хлестали через борт. Чтобы уберечь продовольствие, Блай распорядился непрерывно вычерпывать воду.

Было очевидно, что следует облегчить баркас, иначе при более крупной волне он неминуемо пойдёт ко дну. Утром Блай сделал ревизию имуществу и велел выбросить за борт запасной парус, бухту каната и всю лишнюю одежду. Бедняга Нортон второй раз своей смертью спасал товарищей: он был самым рослым и тучным в команде.

Путь англичан лежал через архипелаг Фиджи. Ветер крепчал, надвигался настоящий шторм. Солнце исчезло, не дойдя до моря. Поглотив его, по небу поднималась косматая туча. Края её вскипали алой пеной, чёрное дымное брюхо отсвечивало жёлтым. Вдруг ломаная молния распорола её надвое, а следом провалился густой и тяжёлый гром.

Над баркасом словно разверзлось небо, и оттуда хлынул поток воды. На минуту стало совсем темно, а потом небо, как огненная скатерть, стало ослепительно вспыхивать. Свет и мрак сменялись с такой быстротой, а удары грома следовали один за другим, что, казалось, лодка попала в центр гигантского сражения, в котором схлестнулись владыки океана и неба.

Волны вздымались всё выше. Баркас, вознесённый ими на немыслимую высоту, на секунду замирал, а потом с нарастающей огромной скоростью под углом 50—60 низвергался в бездну водяной ямы Каждый следующий ужас такого полёта англичане считали последним в своей жизни, перегруженный баркас мог перевернуться в любой миг или не дотянуть вовремя до вершины следующего вала, и тогда тонны воды обрушатся сверху.

Все без исключения непрерывно вычерпывали воду, сам Блай, подавая пример выдержки, сидел на руле. Малейшая оплошность капитана в управлении тоже привела бы к гибели.

Через несколько часов буря стихла, но дождь продолжал хлестать струями. Утром 4 мая насквозь промокшие и окоченевшие моряки подкрепились ромом и полусгнившими плодами хлебного дерева.

К полудню взошло солнце, согрело измученных людей, высушило одежду и стало нестерпимо жечь. Ночью страдали от холода, днём от жары.

Острова Фиджи ещё толком никто не исследовал, но, по словам Кука, населены они самыми кровожадными каннибалами Тихого океана. Фиджийцы откармливали пленных врагов в бамбуковых клетках, а потом зажаривали их в земляных печах.

Когда англичане проходили между двумя густонаселёнными островами, наперерез им выскочили две большие пироги. Сидящие в них вооружённые дикари показывали жестами, что хотят поговорить с белыми людьми, но моряки дружно налегли на вёсла в помощь парусу. Гонка продолжалась два часа, пока не усилился ветер и прибавил скорость баркасу. На берегу людоеды уже готовили пиршество под названием «длинная свинья», однако в печь угодили оба предводителя с каноэ за то, что упустили редкостную добычу.

И з верёвки и тряпок смастерили подобие лага для измерения скорости. Капитан подсчитал, что они прошли уже более ста миль.

В следующую ночь опять пошёл дождь. Снова моряки, не разгибая спин, вычерпывали воду. Блай распорядился временно снять и расстелить парус Таким способом собрали двадцать пять литров воды. Впервые за много дней люди вполне смогли утолить жажду.

Дождь не унимался. Из старого брезента на носу смастерили навес, под которым спали по очереди прямо в плескавшейся на дне баркаса воде. Но на такие мелочи уже никто не обращал внимания. Чтобы согреться, моряки время от времени снимали с себя одежду и мочили её в тёплой морской воде.

Блай сконструировал своеобразные весы, чтобы отмеривать паёк: подвесил на палке две пустые скорлупы кокосового ореха; гирями служили две пистолетные пули по 18 граммов, случайно оказавшиеся на дне баркаса. Вес пули – одна порция галет. В день капитан лично выдавал по три порции. Солонину Блай держал про запас, на самый крайний случай. Сухие галеты размягчали в забортной воде, и каждый кусочек долго с наслаждением жевали, прежде чем проглотить.

К корме привязали леску с наживкой, но клёва не было.

В нагрудном кармане капитанского мундира обнаружился молитвенник, и Блай не пропускал ни одной утренней и вечерней молитвы, читая вслух морякам. Показывая пример выносливости, капитан оставался у руля по восемнадцать часов в сутки. В редкие свободные минуты он наспех делал записи в судовом журнале, а когда по пути встречались неизвестные группы островов – наносил их на подробную карту [48]48
  Блай открыл следующие острова: Янгасу, Моте, Нгау, Наираи, Вити– Аеву, Коро и Ясаву в архипелаге Фиджи и острова Садул–Айленд, Риф– Айленд, Ватганаи в группе островов Бенкса.


[Закрыть]. Впоследствии копиями этих карт пользовалось не одно поколение английских капитанов.

К утру 14 мая немного распогодилось, и выглянуло солнце. На горизонте всплыли острова.

– Это Новые Гебриды, – сказал Блай. – Мы идём верным курсом.

Приблизившись к одному из островов, капитан приказал спустить парус Люди изнемогали от усталости, каждый мечтал хоть о небольшом отдыхе. Неужели остановка? Никто не смел спросить об этом капитана.

–Мистер Перселл, —обратился Блай к плотнику. —Буря сильно потрепала мачту. Приведите её в порядок. Как только работа будет закончена, отправляемся дальше.

Плотник не шелохнулся. Он сидел на носу и смотрел на зелёный остров. Там, в тени деревьев, можно было отдохнуть, пить воды сколько хочешь и есть досыта.

– Вы оглохли, мистер Перселл?

Всё так же не двигаясь с места, плотник заговорил:

– От имени всех я прошу сделать остановку, по крайней мере на один день. Люди обессилили, мы все подохнем от усталости.

Блай поднялся со скамьи, полыхнул взором.

– А кто тебя уполномочил говорить от имени всех? Кто ещё так думает?

Блай обвёл грозным взглядом обращённые к нему испуганные бледные лица моряков, прочитал в них мольбу и отчаяние.

– Кто согласен с Перселлом, поднимите руки, – неожиданно смягчился капитан.

Гардемарины Хейворд, Хеллерт, старшина Линклеттер и матрос Лемб поддержали плотника, но согласие светилось во всех глазах.

Блай несколько минут размышлял Все с надеждой притихли.

– Нет, – наконец твёрдым голосом промолвил капитан, – слишком велик риск быть изрубленными на жаркое. Местные дикари ничем не лучше других.

И хотя решимость командира казалась непоколебимой, Перселл осмелился настаивать.

– Нам необходимо выспаться и хоть раз наесться досыта, иначе протянем ноги. Починить мачту можно и на берегу.

– Ты не имеешь права говорить от имени всех, – ответил Блай. – Если ты действительно так сильно устал, я тебя высажу, но только одного. Я уже говорил, что после событий на Тофуа мы больше не пристанем ни к одному неисследованному берегу. – Сделав паузу, капитан добавил: – Может, всё‑таки вы, мистер Перселл, предпочтёте починить грот?

Перселл молча приступил к работе. Когда он уже заканчивал и моряки готовились поднять парус, на берегу появились туземцы. Выкрикивая явные угрозы, они начали садиться в пироги. На баркасе взвился парус, и при хорошем ветре англичане оставили далеко позади своих преследователей, с остервенением посылающих вдогонку одну стрелу за другой.

Капитан решил побриться. Слуга Смит исполнял роль цирюльника. Вооружившись тяжёлым наточенным тесаком, он оставлял на щеках и подбородке Блая глубокие царапины Командир улыбался и шутил, подбадривая спутников.

– Самое страшное уже позади. Через неделю мы достигнем Новой Голландии, а там рукой подать и до Тимора.

Чтобы все поверили в его оптимизм, Блай велел раздать по две ложки рома и кусочку солонины на каждого.

Ночью водяной смерч, а за ним ураган захлестнули его оптимизм вместе с баркасом. Окрик капитана поднял всех на ноги, и люди, точно автоматы, привычно принялись вычерпывать воду. Ветер дул со страшной силой, поднявшегося во весь рост моряка могло запросто швырнуть за борт. Волны, перевитые жгутами густой пены, с рёвом и гулом ударялись в низкие борта баркаса, который содрогался и трещал. Кое– кто из моряков в ужасе осенял себя крёстным знамением, моля Господа спасти их души, так как о спасении жизни уже не помышляли. Буря длилась три дня и три ночи, не давая ни секунды передышки. И только несокрушимая воля и мужество Уильяма Блая помогли английским морякам не смириться с судьбой и не отдаться во власть вырвавшейся из преисподней стихии.

К утру 20 мая наступило затишье, но дождь не прекращался. Вычерпав до конца воду, несчастные люди падали в изнеможении на дно баркаса и забывались в коротком беспокойном сне. Несколько человек выглядели скорее мёртвыми, чем живыми. Появились больные. Ботаник Нельсон начал заговариваться в каком‑то полубреду.

На приманку, выброшенную в море позади баркаса, попался дельфин. Несколько моряков бросились вытаскивать крупную добычу из воды, но животное сорвалось с крючка и исчезло в волнах. Это окончательно сломило дух несчастных. Жалобы стали всеобщими.

– Капитан, мы умираем с голоду… Выдайте солонину, мы пополним наши запасы в Новой Голландии…

– То, что вы предлагаете – безумие. Откуда вы знаете, что там можно будет достать провиант? Плавая с Куком, я достаточно наслушался рассказов о скудной природе восточного побережья, и нравы аборигенов тоже не предвещают ничего хорошего.

– Но так мы не дотянем до Новой Голландии… Хоть раз перед смертью поесть досыта…

Капитан оставался непреклонен.

Волны обгоняли баркас и захлёстывали. Приходилось постоянно быть начеку, удерживая маленькое судно по ветру. Ошибка рулевого могла стоить всем жизни. Приближение ночи заставляло всех дрожать от надвигавшегося холода.

Блай произвёл ревизию припасов, обнаружив пропажу большого куска свинины.

– Какая‑то сволочь ворует еду…

Подозрение пало на матроса Лемба, но прямых улик не было. Блай пригрозил убить вора собственными руками, если поймает с поличным.

Под вечер 22 мая океан угомонился, а утром, к невыразимой радости отчаявшихся людей, выглянуло солнце. Развесили одежду для просушивания. Блай в придачу к обычной порции галет и воды выдал по унции солонины на человека. Это было подлинным праздником.

Появились морские птицы – крачки.

– Значит, недалеко земля, – объявил Блай.

Птицы охотно садились на баркас Слуга капитана Джон Смит изловчился и поймал одну крачку.

– Кровь её выпьет Нельсон, – сказал Блай. – Он самый больной из нас

Бедняга Нельсон часами, находясь в полубреду, со всеми научными подробностями отрывисто бормотал о видах рыб, крабах и природе восточного побережья Новой Голландии.

Тело убитой птицы разорвали на восемнадцать кусочков и тянули их по жребию. Сэмюэль указывал на крохотную порцию и спрашивал:

– Кому?

Отвернувшийся моряк называл чьё‑нибудь имя.

Ледуорду досталась голова, Блаю лапа с перепонками. Съели даже кожу, внутренности и когти.

Теперь свободные от вахты занялись охотой. В течение двух дней поймали ещё трёх птиц – крачку и двух олушей, желудки которых содержали непереваренных летучих рыб и осклизлые куски спрута. Изголодавшиеся люди не пренебрегли и этим. Самые обессилевшие выпили кровь.

Было солнечно и жарко, и вскоре англичане стали снова мечтать о дожде. Оказалось, что жару куда тяжелее переносить, чем ливни. Блай велел всем сделать чалмы из тряпок, каждые полчаса моряки окунали голову в море. В этот день капитан решил не выдавать ежедневную порцию галет.

– Надо экономить продукты.

Капитан набросал на клочке бумаги карту, показал её Фрайеру и помощнику штурмана Эльфинсгону.

– Вот пролив, который разделяет Новую Голландию и Новую Гвинею. Это единственный проход, через который можно одолеть гряду рифов, пройти в Арафурское море и достичь Нидерландской Индии. Выучите карту наизусть. В случае беды кто‑нибудь из вас доведёт баркас до Тимора.

– Новая Голландия – бедная земля, – бормотал ботаник, – и там тоже живут дикари…

Австралийские аборигены, встречаясь с кораблями Кука, вели себя странно: оставляемые на берегу англичанами подарки не брали. Предметы европейцев не имели в их глазах никакой ценности, потому что это нельзя было съесть. Бродячие племена австралийцев, всю жизнь занимающиеся собирательством трудно добываемой еды, находились на первой ступени развития человеческой цивилизации.

Высохшие, почерневшие тела англичан походили на мумии, кожа полопалась, ссохшиеся губы напоминали кожуру грецкого ореха. Плавание превращалось в отчаянную борьбу со смертью.

Где же земля?

Ровно через месяц после бунта, 28 мая, в три часа утра сидевший на руле Фрайер услышал отдалённый глухой рокот. Море волновалось, по небу неслись облака. Команда спала. Штурман поднялся во весь рост и долго стоял, всматриваясь в темноту. На мгновение показалась луна, и в нескольких сотнях метрах от баркаса Фрайер увидел фосфоресцирующие буруны прибоя.