Текст книги "Ложный след. Шпионская сага. Книга 2"

Автор книги: Исраэль Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Все, уходим… Через два часа, когда эта штука взорвется, мы должны быть в квадрате двадцать семь «б», сектор два. Пойдем полным составом. Сразу после взрыва переходим границу.

– Услышим ли взрыв на таком расстоянии, командир? – так же громко подыграл Конин.

– Вне всяких сомнений.

– Есть, между прочим, риск, что заряд не сработает. – Одегов, видимо, понял мои намерения и поддержал игру.

– Да, верно. Вариант маловероятный, но если взрыв не состоится, кому-то придется вернуться. Пока все, пошли…

После полукилометра пути я остановился, собрал бойцов в плотный круг и почти шепотом скомандовал:

– Собираемся вот здесь, – я показал точку на карте. – При хорошей скорости путь зигзагами займет около четырех часов. Привал только один, через два часа после выхода. – Я ненадолго замолчал, чтобы люди оценили услышанное. – Уходим тремя группами. Конин и Одегов – ведущие, Канищев и Баталин со мной, Калужный – к Конину, Соскачев – к Одегову. Связь поддерживаем в обычном режиме, каждые полчаса. В экстренном случае несколько раз даю серию из трех позывных. Надеюсь, что воспользоваться не придется, но если все же что-то произойдет, после получения сигнала – каждый сам по себе. Поэтому на всякий случай познакомьтесь с местом перехода границы. Вот здесь! – указал я на карте. – Время перехода – два часа ночи… Вопросы есть?

– Есть… Почему мы получили непригодные запалы?

На меня смотрели несколько пар серьезных глаз. Действительно, почему? Нехороший вопрос, нехороший… Но отвечать нужно, это легче объяснения причин, по которым отряд должен разделиться на три части.

– Меня это волнует так же, как и вас, но… Вы ведь понимаете, что момент для обсуждения не слишком подходящий. Обещаю, что по возвращении позабочусь о самой тщательной проверке.

– Если вернемся живыми…

Похоже, что и в их души закралось недоброе предчувствие.

– Откуда такой пессимизм?

Я посмотрел в лица бойцов спокойно, без тени волнения. Ответить никто не решился.

– Вернемся, ребята! Обязательно вернемся!

Три маленькие группы разошлись веером. По-прежнему ярко светило солнце, приятно поскрипывал снег. Я двигался в центре тройки, пытаясь мысленно проработать возможные на ближайшие час-два варианты, но получалось не слишком удачно.

Итак, если громко озвученная информация о взрыве попала по назначению, то противнику придется потратить время на обезвреживание заряда. Не исключено, что к преследованию подключены серьезные силы, и тогда погоня организуется немедленно, параллельно с возней вокруг «Крота». Возможен и другой, самый худший вариант: несколько воинских подразделений захватят нас в широкое кольцо и постепенно его сожмут. В этом случае вырваться не удастся… Я понял, что вместо так необходимой сейчас всем нам уверенности мои мысли порождают во мне только растерянность. «Все, хватит, к черту! Ближайший час все покажет».

Тройка шла быстрым размашистым шагом: дорога домой всегда легче, даже если силы на исходе. Да, домой… Если моя версия верна, то вернуться суждено не всем, потому, собственно, отряд и разбит на группы. Сомнений почти не оставалось. Это «почти» приходилось на долю не совсем понятного снаряжения двух отрядов. Возможно, так было задумано с самого начала, для придания правдивости всему происходящему. Но еще более вероятно, что наши предшественники в сходных условиях продемонстрировали чудеса выживания, и вместо того чтобы навести китайцев на цель, сумели оторваться от погони, снять черный ящик и подорвать «Крота».

Первый час движения заканчивался. Короткие сеансы связи прошли без помех, вокруг царила все та же тревожная тишина. В любую секунду на нас мог обрушиться пулеметный огонь или десант с вертолета. Я слышал дыхание ребят, которое становилось все тяжелее и тяжелее. Было совершенно ясно, что не столько физическая усталость, сколько неопределенность каждого следующего шага, способного стать последним, держала отряд в жутком напряжении.

Никогда в жизни мне не приходилось так долго ходить на лыжах. Я вообще всегда предпочитал коньки, а к лыжным пробегам относился с той мерой серьезности, которая позволяла хорошо выглядеть в глазах девчонок. И вот теперь приходится не только демонстрировать хороший бег, но еще и задавать темп бойцам. Когда же можно будет закинуть эти лыжи к чертовой матери?! Наверно, нечто подобное испытывают моряки, мечтающие после долгого плавания ступить на землю.

Погода опять принялась портиться: нависли тяжелые тучи, крупными хлопьями повалил снег. Как бы часто я ни поглядывал на часы, времени оставалось еще мучительно много. Закончился второй час перехода, и пока он не принес с собой ничего нового.

Если я рассчитал верно, то погоня должна быть в самом разгаре. Может быть, нас ждут у границы? Или хотят взять скопом во время привала? Подобный вариант выглядел наиболее вероятным. Конечно, преследователям стоит дождаться соединения разрозненных групп и накрыть всех сразу, поэтому они и не сделали этого раньше. Как же поступить? Своих подопечных я уведу, а как быть с двумя другими группами? Или все страхи и сомнения роятся в моих мыслях только лишь от гнета неопределенности?

Решение пришло само собой. Пока Канищев и Баталин подтягивались ко мне, я достал рацию и дал несколько серий из трех позывных. С этого момента назначенные ранее место и время перехода границы отменялись. Конин и Одегов в случае серьезной опасности получали свободу действий. Свободу самим спасать свои жизни. Теперь судьба каждой из групп зависела от того, за кого возьмутся первыми. Предпринять что-либо другое мы просто не могли.

– Вроде тихо, командир…

– Меняем направление. – Я начертил на карте примерную трассу. – Еще раз напоминаю: ни о чем не спрашивать, не разговаривать, приказы выполнять неукоснительно. К границе выходим с наступлением темноты.

Канищев с Баталиным удивленно переглянулись.

– Подробности потом, – уверенно заключил я и повернул в новом направлении.

Оба присоединились ко мне, и группа пошла вглубь территории противника. Через час – смена направления почти на девяносто градусов. И мы начали двигаться вдоль границы, еще через час – снова поворот на девяносто градусов, в направлении выхода.

Ровно в три часа дня я достал рацию и уже собрался было нажать на кнопку вызова, как заметил одинокий, почти запорошенный падающим снегом незнакомый лыжный след. Все! Они где-то рядом.

С лыжными палками, висящими на запястьях, я неуклюже замахал руками бойцам, чтобы они поскорее подошли ко мне. Я не успел нажать кнопки, как услышал глухой сдавленный выкрик. Резко развернувшись всем телом назад, я увидел, как Канищева, обвитого на уровне плеч тугой веревочной петлей, тянет к себе какая-то неведомая сила. Ноги бедолаги безжизненно болтались, как у тряпичной куклы, голова запрокинулась. К сожалению, помощь уже бесполезна: это было видно сразу. Но Баталин помчался на выручку к другу.

– Отставить, назад!.. За мной!.. – В жутком гортанном выкрике я вряд ли узнал бы собственный голос.

Баталин, поняв ситуацию, быстро свернул в мою сторону. Начался бешеный бег от смерти.

Я не мог знать, что несмотря на постоянную смену частоты наши сеансы радиосвязи уже второй день отслеживаются службой радиоперехвата китайских пограничников. Практически весь набор используемых частот они проанализировали в предыдущие дни, и теперь любой сигнал пеленговался, что давало возможность определить координаты «абонентов» с вполне приличной точностью. Не мог я также знать, что нас почти случайно не сцапали рядом с «Кротом», просто ждали решения высокого начальства. Не знал я и того, что на наше преследование брошены такие силы, что судьба отряда фактически решена.

Я шел с бешеной скоростью, изредка позволяя себе осмотреться. Задыхаясь от перегрузки, я пытался подбадривать Баталина, шедшего рядом. Снег нарастал, плотный слой снежинок налипал на лицо и, прежде чем начинал таять, налипал на лицо.

Баталин не считал нужным смотреть по сторонам, лишь вяло мотал головой. Уже не менее четверти часа мы шли в темпе, в котором даже хорошо подготовленный спортсмен вряд ли смог бы выдержать долго. Инстинкт самосохранения – основной, человеческий инстинкт – гнал нас все дальше от места, где был схвачен Канищев, хотя уверенности в правильном выборе направления быть не могло. Нам оставалось полагаться только на удачу.

На одном из оголенных участков я увидел то, чего боялся в эти минуты больше всего: навстречу нам, метрах в ста левее, ровным, неспешным шагом двигалась длинная цепь китайских солдат. Я бросился вправо, лихорадочно прошел около полукилометра, пока не наткнулся на дерево с мощным тройным стволом. Мгновенное решение вылилось в приказ:

– Сержант, снимай лыжи и становись сюда, посередине. Пока сомкнутся их передняя и задняя цепи, снег немного прикроет вас… Тем временем поищу что-нибудь для себя. Ну же, у нас нет времени на раскачку!

– Извини, майор, но приказ не выполню, помирать будем вместе.

– Ты понимаешь, о чем говоришь? – Мне хотелось закричать на него, но говорить приходилось убедительно и веско: – Каждая секунда на счету!

– Умирать будем вместе. – Голос Баталина звучал на удивление спокойно, словно и не было погони, угрожающей нашим жизням.

Заснеженные, мы стояли, плотно прижавшись друг к другу и не шевелясь. Чтобы хоть как-то сохранять равновесие, мы одной рукой держали друг друга за ремни, другой придерживали прижатые к себе лыжи. Плечо к плечу, щека к щеке… Несколько дней назад точно так же, в непосредственной близости друг от друга, мы уже прошли одно испытание, но сейчас оно показалось бы нам не более чем невинной шалостью…

Чтобы иметь представление о времени, я отсчитывал про себя секунды. Двадцать один, двадцать два, двадцать три… сто три, сто четыре… По моему примерному счету прошло уже более получаса, в течение которого голоса китайцев раздавались поблизости раза три, не меньше. Разворачивалась именно та ситуация, которую я предполагал как наиболее вероятную: потеряв след нашей лыжни, китайцы не решались уйти отсюда, а направление дальнейших поисков еще не определили. Они, конечно, все равно уйдут, но сколько времени это займет – неизвестно.

Заметно тяжелеющий на плечах снежный сугроб я выдерживал с трудом и в конце концов решил, что если в ближайшие минуты не услышим голосов, то выйдем.

– Потерпи еще десять минут, – медленно, протяжно выговаривая каждый звук, прошептал я на ухо Баталину, удивившись тому, насколько четко слышал биение наших сердец. Прошло еще немного времени, и я заметил, что они стали биться синхронно. Надо же! Об этом стоило поразмышлять, но только не сейчас…

– Сержант, внимание! Выходим с оглядкой, возможны сторожа.

С трудом отлепившись друг от друга, осторожно, придерживаясь за скользкие стволы, мы стали выбираться. Несколько томительно долгих минут ушло на восстановление возможности двигаться.

Осмотревшись, я обнаружил массу припорошенных снегом лыжных следов, но людей не заметил никаких. Из-за безостановочного снегопада видимость по-прежнему оставалась слабой.

– Пока не оторвемся километров на пять-шесть, пойдем на ощупь, – шептал я на ухо Баталину. – Иди рядом.

Вскоре моя предосторожность была вознаграждена: буквально в нескольких сотнях метров впереди я увидел силуэты двух солдат, медленно скользящих нам наперерез. Я мгновенно достал пистолет, навинтил на ствол глушитель и огляделся. Баталин наклонился, чтобы шепнуть мне на ухо:

– Ненадежно…

Я дотронулся до автомата и покачал рукой: простой понятный жест, означающий: «Шуметь нельзя». Между нами оставалось довольно приличное расстояние, когда один из солдат заметил нас и попытался поднять шум. Пули одна за другой, с неприятным воющим звуком полетели в их сторону. Пока я менял опустевшую обойму, Баталин помчался к солдатам, чтобы при необходимости добить раненых. Через минуту все было кончено…

К границе мы подходили совершенно измученными, вконец ослабевшими. Мы понимали, что в следующие несколько минут наша судьба решится. Вдоль границы наверняка выставлены заслоны, и если один из них окажется поблизости, значит, не повезло… Опять испытание. И снова в памяти возникла фраза из когда-то прочитанной святой книги: «Бог посылает испытания и несчастья только тем людям, которые, как ему известно, способны с ними справиться». Выходит, Господь никогда не посылает нам бремени бо´льшего, чем мы можем вынести, то есть Он уверен, что у нас достаточно сил, чтобы с этим испытанием справиться. И вообще Он дает нам то, что нам нужно, а не то, чего мы хотим. Ну что ж, посмотрим… Я махнул Баталину, показывая направление к колючей проволоке, и из последних сил рванул вперед.

Глава 7

Белогорск

Штаб отдельной 12-й дивизии спецназначения

Кабинет командира дивизии

15 февраля 2004 г., 9:35

Чем ближе я подходил к кабинету командира дивизии, тем выше поднимался комок в горле. Конечно, я готовился к разговору и сумел поставить себе психологический блок, позволяющий отстраненно относиться к заданному субъекту. Но больше всего мне хотелось удушить этого гада голыми руками!

Перед встречей я несколько раз проанализировал проведенную операцию, продумал и представил себе разные варианты ее исхода, но финал все равно получался одним и тем же. Никакого сомнения – меня подставили, и крепко, но ругаться нельзя. Обзывать тоже. Рабби часто повторял: даже если вас обидели, все равно не называйте своих противников ни дураками, ни дегенератами, ни еще какими-то словами. Слово – сила! Оно может навредить, даже убить. Если с вами поступили плохо или неправильно, в этом виноваты только вы сами. Коль скоро в духовном мире подобное притягивает подобное, то наступи кому-нибудь на мозоль – тебе тоже наступят, и не возмущайся, принимай все как должное. Кроме того, даже если тебе напакостили, то грех это не твой. А вот если ты кого-то обзовешь или, что еще хуже, начнешь мстить, то этот грех твой, и тебе все равно придется его отрабатывать.

Но я был просто обязан знать – почему? Почему меня и целую группу людей послали на смерть? А может, дело не во мне? Кроме Каббалы, на один из самых важных философских вопросов – почему страдают хорошие люди? – ответа еще не дал никто. Действительно: отчего человек, не сделавший никому ничего плохого, вдруг попадает в аварию? Почему ребенок, которому еще не исполнилось и трех лет, смертельно заболевает и умирает в муках? А ведь неприятности, случающиеся с хорошими людьми, их страдания представляют проблему не только для них самих и их родственников. Это проблема всех тех, кто хочет видеть мир праведным, разумным, справедливым. Беды же, случившиеся с хорошим человеком, неизбежно вызывают сомнения в великодушии и доброте Творца, а иногда и в Его существовании. Однозначного ответа на этот вопрос я пока не нашел, хотя несколько раз слышал объяснения рабби. Он говорил так: «Когда человек постигает все законы духовных миров, он знает, что и для чего на него нисходит свыше, каким образом максимально использовать то, что послал ему Творец, как правильно поступать. Мы же в принципе не понимаем, что делать, куда бежать, к кому обращаться, если на нас что-то сваливается. Решая свои житейские проблемы так, как мы привыкли – в лобовую, мы иногда убегаем от неприятностей, но поскольку не идем к цели, все равно получаем новые проблемы. Ведь они исчезнут только тогда, когда исполнят свою роль: подтолкнут нас, направят к истинной цели жизни!»

«Так что же я такого сделал командиру дивизии, что он послал меня на смерть?» С этой мыслью я и вошел в его кабинет, отметив, что добиться абсолютного спокойствия мне не удалось – слишком сильно бушевала внутри ненависть и душевная боль. Я с трудом заставил себя посмотреть на него.

– Гвардии майор…

– Оставь, Груздев, формальности. Рад видеть тебя в здравии и благополучии. Как самочувствие?

– Благодарю, товарищ генерал-майор, в порядке.

– Ну и хорошо. Садись, рассказывай. Да поподробнее.

«Вот гад! Даже глазом не моргнул, издевается!»

Некоторое время я стоял перед генералом и рассматривал его надутую собственной важностью физиономию. С каким удовольствием пустил бы я сейчас пулю между этих фальшивых серых глаз, а еще лучше – очередь из автомата.

– Ну что же ты? Присаживайся и начинай!

Выглядел я не лучшим образом – еще бы, после всего пережитого…

– Позвольте вначале воды, товарищ генерал-майор.

Комдив переглянулся с начальником оперативного отдела, сидевшим за столом, и небрежным жестом придвинул ко мне графин с водой.

Коротко, насколько это было возможно, не проявляя эмоций, я доложил о проведенной операции. Если моя версия верна, то генерал в принципе должен быть доволен результатом… Хотя я все равно ему не верю.

– Ну что ж, майор, молодцом, задание выполнил! С очень большими потерями, правда, но выполнил… Даже учитывая это, представим тебя к ордену и повышению.

– Служу России! – вскочил я на ноги.

А в голове звучало: «Сукин сын, всякую совесть потерял!»

– Возьми пару недель отпуска, отдохни, погуляй. Ведь только об этом наверняка и думаешь?

«Ох, нам бы один на один поговорить», – мелькнуло в голове.

– Так точно, товарищ генерал-майор! Как не думать?

Я почувствовал, что краснею. Все идет как надо, в соответствии со сценарием…

– Отдохни, съезди куда-нибудь. А мы о путевке похлопочем. Хочешь небось на море с женой прокатиться? А что – здоровые, молодые, вам развлечения нужны.

«Пытается замять случившееся…» Я смущенно молчал, упершись взглядом в зеленое сукно генеральского стола.

– Ну, ступай, майор…Еще бы! Не хватало еще, чтобы ты в чем-то обвинил меня, тварь! До чего я дошел: знаю, что нельзя ругаться, а все равно ругаюсь. Пусть даже и про себя.

* * *

После ухода майора в кабинете застыла тишина. Начальник оперативного отдела посматривал в сторону комдива, но разговора не начинал.

– Если бы кто-то еще кроме нас двоих знал об истинной цели операции, – прервал генерал тягостное молчание, – я бы подумал, что его предупредили. Немного встретишь орлов с таким нюхом, как у этого Груздева. Это говорю тебе я, немало видевший за тридцать лет службы… Просто не верится!

– Да уж, Виктор Егорыч, чем-чем, а нюхом он наделен с избытком, – подыграл полковник своему командиру. – Что ж теперь? Прикажете его по-тихому убрать из части?.. – Он сделал выразительный жест, словно стреляя себе в висок.

Генерал жестко ответил:

– Жертв и без того предостаточно, не хочу больше. Если уж он умудрился выйти из переплета, где шансов практически ноль, значит, парень из наших. Такие нам нужны, еще будут ситуации… и много. Нутром чую. Нутром.

– Согласен, и все же… Вы обратили внимание, что он ни слова не сказал про запалы и вообще обошел стороной тему взрыва?

– Конечно… Почему, как думаешь?

– Может, догадался или черт его знает как исхитрился разнюхать? Есть тут что-то непонятное.

– Разнюхать? Да откуда? Понимаю тебя, мне и самому его возвращение кажется невероятным, но это ж факт… Давай подождем его подробного отчета. Там все должно быть написано. Да и этого, как его там, сержанта, допроси обязательно. Допроси с пристрастием!

Полковник промолчал, но выражение его лица не оставляло сомнений в том, что настроен он скептически. Да и понятно: нежелание генерала решить вопрос не могло понравиться никому. Кроме того, человек, сумевший выйти живым из безвыходной ситуации, вызывал уважение и симпатию полковника. С другой стороны, оставлять майора в живых он тоже считал делом очень опасным.

– Давай сделаем так… – Генерал сел в кресло и посмотрел полковнику прямо в глаза. – Окажи ему честь, что называется, не по рангу и пригласи к себе домой отметить геройское возвращение. С женой, разумеется… Дома майора можно напоить как следует, поговорить о том о сем… В общем, не мне тебя учить… Ты же умеешь разговаривать как надо. А потом разберемся. А сейчас никаких поспешных решений не принимать, понял?

– Есть, Виктор Егорыч, исполним, как полагается.

– Насколько я помню по личному делу, он тоже любитель побаловаться?

– Ну а как же! Вы ведь сами отметили – из наших!

* * *

Как и во всех частях подобного рода, в дивизии спецназначения, где я служил, не было принято распространяться о проводимых операциях. Тем не менее весть о чудом спасшихся участниках труднейшего похода мигом облетела всех и вся. Никто ничего толком не знал, но для личного состава я стал настоящим героем, поэтому приглашение в гости к начальнику оперативного отдела дивизии все восприняли как особое уважение к моей персоне.

В субботу праздновали День защитника Отечества.

– Торжественный вечер, посвященный…

Клуб дивизии построили достаточно просторным, возможно, даже чересчур. Я смотрел на длинный ряд одинаковых темно-коричневых столов с намертво прикрепленными к ним с обеих сторон грубыми скамейками, каждая на четырех человек. Это была еще и солдатская столовая. Почему и каким образом клуб совмещен со столовой, никто не смог бы ответить, но так было принято в большинстве воинских частей. Гардин вспомнил обычное меню армейской столовой на одной из баз под Тель-Авивом: запеченная в духовке курица, чья нежная корочка хрустит под ножом, или куриные ножки в сладковато-остром чили. Золотистые, в шипящем оливковом масле шницели в панировке. В израильской армейской столовой все, как дома – сосиски, шницели, гамбургеры. Солдаты, офицеры и даже генералы едят вместе, причем действует принцип «шведского стола» с неограниченным количеством подходов. Здесь же все не так: и убогая посуда, и однообразная еда, и интерьер…

Блок из плотных рядов стандартных жестких кресел для зрителей с двух сторон был ограничен широкими коридорами и простенькими прямоугольными колоннами, на которых красовались плакаты. Таким незамысловатым образом праздничный зал отделялся от будничной столовой. Время от времени откуда-то из глубины доносились запахи кухни и хлорамина, которым дезинфицировали полы и посуду. В общем, праздничная атмосфера «а-ля советская армия».

На правом фланге просторной глубокой сцены гордо возвышалась трибуна, за которой надрывался один из заместителей командира дивизии. Повествование о славных страницах великой армии, милых уху ветеранов и не всегда принимаемых на веру молодыми, лилось рекой. Я пытался сопоставить громкую трескотню со сцены с изменениями, происходившими в жизни страны, и все больше убеждался, что ничего не поменялось.

Домой возвращались поздно.

– Слушай, Леня, – тихо начала Марина.

– Как тебе вечер, Люсь? – громко перебил ее я.

Я не видел из-за темноты, но хорошо представлял себе, как у виска Марины бьется под кожей еле заметная тоненькая жилка. Она появлялась всегда, когда Марина нервничала, а нервничала она всегда, когда я называл ее другим именем, хотя того и требовала наша легенда. Кроме того, я все еще надеялся отучить ее называть меня по имени, ведь в нашей профессии промашки непростительны.

Я наклонился к ее уху и прошептал:

– Малыш, нам завтра идти к одному высокому чину, а ты, по-моему, еще не совсем готова…

Глава 8

Белогорск

Квартира начальника оперативного отдела 12-й дивизии особого назначения полковника Векшина

24 февраля 2004 г., 19:00

– Здравия желаю!

– Экий формалист ваш супруг, прямо спасу нет! – Полковник излучал радушие и приветливость. – Проходите, пожалуйста, раздевайтесь! Вас, извиняюсь, как величать?

– Люся, – смущенно ответила Марина.

– Очень приятно! Петр, а это – Варвара Степановна, хозяйка дома.

К нам присоединилась полноватая женщина средних лет. Правильные мягкие черты лица, выразительные глаза выдавали в ней недавнюю красавицу.

– Заходите, милая, не стесняйтесь, – обратилась она к Марине, почему-то игнорируя меня.

Дом Векшиных встречал гостей, пришедших с морозной завьюженной улицы, уютом и идеальным порядком. Полированная мебель сверкала зеркальным блеском, толстое покрывало на диване будто дышало приятной свежестью. В доме царил дух ясности и простоты, дополненный радушием хозяев.

В центре праздничного стола, рядом с совсем незаметным на их фоне графинчиком с наливкой красовались две запотевшие семисотграммовые бутылки «Столичной». Что ж, замысел хозяина, о котором я уже давно догадался, очевиден. Сам же стол ломился от разнообразных блюд и аппетитных домашних разносолов.

– Ну что ж, – полковник поднялся, – сегодня мы собрались отметить два важных момента. Выпьем вначале за нашу матушку армию, которой мы посвящаем всю свою жизнь, за ее здравие и процветание.

Вслед за хозяином все дружно встали, чтобы чокнуться и опрокинуть по первой.

– Хорошо пошла… – Хозяин крякнул от удовольствия.

После вполне официального тоста полковник впал в задумчивость, не торопясь начинать застольную беседу. Жена изредка поглядывала в его сторону, но тоже помалкивала: то ли ждала инициативы мужа, то ли в их семье было так принято – не знаю. К тому же меня не покидала мысль о цели моего с Мариной приглашения к полковнику. В общем, оставалось ждать, когда полковник заговорит сам.

А он не торопился.

После следующего тоста, посвященного герою дня, наша беседа стартовала, но разбег набирала со скрипом. Зато восторги по поводу славного угощения почти не затихали. Под изумительные соления и маринады водка шла легко, и первая бутылка закончилась очень быстро. Почувствовав начинающееся головокружение (маловато сала съел перед выходом из дому – не хватило, чтобы не захмелеть), я встал из-за стола. Извинившись, я отправился в туалет, на ходу приняв несколько таблеток активированного угля, блокирующего проникновение алкоголя в кровь. Через пару часов все пришлось повторить: что ж, мой гостеприимный хозяин, можешь поить меня сколько хочешь. Тебе же хуже.

Когда я вернулся к столу, женщины уже покинули гостиную и ушли в другую комнату, где стоял телевизор: сегодня показывали соревнования по фигурному катанию, а этот вид спорта у граждан бывшего СССР до сих пор вызывает симпатию.

– Пускай потешатся! – Хозяин дома откупорил вторую бутылку и наполнил стограммовые рюмки. – У них свои разговоры, а у нас с тобой – свои. Правильно говорю?

Я согласно кивнул и замялся.

– Чего слова глотаешь? Говори!

– Да понимаете, хотел сказать «Так точно!», но остановился.

– Ну, эта беда – не беда, пообвыкнешься.

Полковник опрокидывал рюмку за рюмкой, и, казалось, не пьянел. Я тоже не отставал: уже вторая бутылка подходила к концу… Пока все складывалось неплохо. А что еще я мог сделать? Призвать Векшина в шахматы сыграть? Гусарничаем! В российской транскрипции это означает «Пьем!».

– Ты как, Груздев, в порядке?

– Абсолютно!

– Добавим?

– Ясное дело!

– Молодец, уважаю! Давай разливай, а я на кухню за пополнением. – Он встал из-за стола, слегка покачнувшись. – Эх, все-таки действует, родная!

Как только полковник скрылся за дверью, я положил ему в рюмку крохотную таблетку и разлил все, что оставалось от второй бутылки. Минут через пять-семь разговорится как миленький!

Буквально через минуту Векшин вернулся с двумя бутылками в руках.

– Ну и как тебе пополнение?

– То что надо. – Я понимающе улыбнулся, глядя на дополнительные полтора литра спиртного.

«Давай, друг, давай!» – думал я. Пока все шло по плану. Мы опрокинули еще по одной, и полковника потянуло на откровенность.

– Люблю таких ребят, как ты, Груздев! А скажи, только по-честному: как ты умудрился оттуда выйти? Ведь тяжело было? А?

– Если честно, товарищ полковник… нелегко.

– Давай попроще, мы же не на службе. – Он лукаво подмигнул. – Зови меня просто Петр.

Дабы показать свое расположение, полковник придвинулся поближе и теперь сидел меньше чем в полуметре от меня.

– Я вот и говорю, Петр Сергеич… Вот спроси меня, как было дело, а я толком и не скажу. Есть цель, и ты ее должен достигнуть! А дальше – ноги в руки и, как волк в зимнем лесу, смотри в оба, все замечай и понимай в соответствии с обстановкой.

– Лихо чешешь, лихо… Чувствую по всему, наш ты… Особенно после такого дела… И все же, как ни крути, есть тут что-то непонятное…

– Петр Сергеич, еще по одной, и перейдем в ближний бой? – Я налил водки ему и себе. – Знаете ли, имеется у меня вопрос, и очень он меня последние дни занимает, буквально гложет.

Я посмотрел полковнику в глаза. Он сделал небольшую паузу, после которой довольно-таки спокойно продолжил разговор:

– Давай-ка вначале горло смажь. Потом и вопрос сам собой разрешится. – Очередная рюмка, будто бабочка, вспорхнула и опустилась на место. – Эх, хороша чертовка… наша, русская! – Он подцепил пальцами квашеной капусты. – Так что там тебя занимает?

– Понимаете, – я выдержал значительную паузу, – запалы, которые мы с собой, как детей малых, тащили, оказались сырыми.

И опять взгляд прямо в глаза.

– Не уберегли, значит? – Векшин отреагировал очень быстро и совершенно естественно, но взгляд отвел. – То-то я смотрю, ты комдиву на сей счет ничего не докладывал.

– Да нет, обращались с ними бережно, как надо. – Я вздохнул и выпалил: – Мы их получили уже в непригодном виде.

– Ты уверен? – Теперь он слегка удивленно смотрел прямо на меня, и фальши в его тоне не чувствовалось.

– Сомнений никаких. Отсюда и вопрос: а не по приказу ли начальника оперативного отдела нам выдали негодные запалы?

Я говорил, продолжая внимательно глядеть ему в глаза и не давая тем самым никакой возможности уйти от ответа.

Полковник попытался нахмуриться, но оказался явно не в состоянии настроиться на серьезный лад – сказывалось действие таблетки. Он откинулся на спинку стула с выражением удовольствия на лице.

– Значит, догадался? Ох и хитер же ты, Груздев, ох и хитер!

Он секунду помолчал, но остановиться уже не мог.

– Ты настоящий герой… И ребята твои тоже… Хочешь знать правду? Истинную цель задания? – Он провел рукой по лицу. – Конечно, хочешь… Так вот, никому не сказал бы, но тебе скажу: вы должны были вывести китайцев на «Крота».

– Кому это вдруг понадобилось? – с досадой проговорил я, понимая, что слышу доказательства разгаданной мной интриги.

– «Узкоглазые» держат в относительной близости от нашей границы ракеты. Это баллистические ракеты дальнего радиуса действия, способные нести неконвенциальные боеголовки. Ну, если по-нашему – это ядерное оружие стратегического назначения. И это якобы братская страна, которая вместе с нами строила коммунизм! Ракет у них много, даже очень, но большинство почему-то находятся недалеко от наших границ. Хотя не мы, а американцы считают Китай истинной опасностью. И тем не менее оружие направлено в первую очередь против нас, причем на протяжении последних сорока лет. Месторасположение их нам известно, но… Уничтожить ракеты с воздуха довольно сложно, если вообще возможно: у них мощная, глубоко эшелонированная противовоздушная оборона. С появлением новейшего типа оружия, то есть «Крота», возникла отличная возможность получения стратегического преимущества. Ты представляешь, Груздев, во время боевых действий они расчехляют свои дорогостоящие установки, а в это время из-под земли подползает наш гостинец и ка-а-ак долбанет! И нету ракет! Нету! – Полковник засмеялся. – Все бы хорошо, если бы к ним не просочилась информация о нашем новом оснащении. Где-то была утечка. ФСБ искала, мы искали. Но источник не нашли, а раз не нашли – значит, он надежно спрятан. Скорее всего, они знали о поставке «Кротов» в дивизию и отследили места их испытаний. Все может быть. Наверняка это из-за того, что в приграничных с Китаем районах масса незаконных иммигрантов. Мы считаем, что среди них много агентов, которые сообщают на родину обо всем, что видят здесь. А ведь они интересуются абсолютно всем и хотят знать обо всем все что только можно. Даже не понимая или не зная, о чем идет речь, все равно гребут всю информацию без разбора, хоть закрытую, хоть открытую… Вот так, наверно, и определили, что к нам пришло новое оружие.