Текст книги "Страсть умеет лгать (СИ)"

Автор книги: Ирмата Арьяр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

5

Моя реакция не осталась незамеченной. В его “глазах цвета виски” появилось удовлетворение. Я опять разозлилась и, пользуясь тем, что руки под столешницей ему были не видны, сжала ладони в кулаки так, что ногти пребольно впились в кожу.

Стало легче, в голове прояснилось, и я снова спросила себя: не пора ли на все плюнуть и бежать?

Три с половиной миллиона, напомнила я себе. Рассчитывать на беспроцентный кредит не стоит: слишком заманчиво, а значит, в условиях там наверняка не яма, а целая пропасть вырыта. Мне нужны полгода официальной работы с хорошей зарплатой, чтобы банк дал кредит. И потом лет двадцать его отрабатывать. Или как получится. Главное, дело будет сделано, Димка сможет расти нормальным ребенком!

– Не слышу вопроса об условиях, – сощурился управляющий.

– Меня еще не приняли. Как я понимаю, это главное условие.

Он бархатисто рассмеялся.

– Логично. Вам пришлют документы на электронную почту, ознакомитесь, обдумаете. А сейчас небольшой тест на эрудицию. Готовы?

Я кивнула. И последовал совершенно неожиданный вопрос:

– Как распознать одержимость?

Я вздрогнула, – показалось, что глаза управляющего на миг вспыхнули алым, но это был всего лишь отсвет колыхнувшейся свечи. Ответила ровно и бесстрастно:

– Извините, я претендовала на должность секретаря-координатора, а не экзорциста.

– То есть, уже не претендуете? – улыбка хозяина кабинета перетекла в усмешку, придавшую мужчине шальной мальчишеский вид. Он откинулся на высокую резную спинку старинного кресла, сложил крепкие руки на груди.

– Если позволите, все еще претендую.

– В таком случае давайте уточним кое-что. С Вашими внешними данными, биографией и аттестатом я уже ознакомился, результат меня вполне устраивают. Но мне нужна несколько иная информация о вашей личности. Я предупреждал, что собеседование будет для вас необычным, некоторые мои вопросы покажутся неожиданными или бестактными, но прошу отнестись к ним серьезно. Если ответ меня не устроит или покажется неискренним, мы распрощаемся. Поэтому не стесняйтесь говорить откровенно то, что думаете. Не бойтесь ошибиться. Готовы? Итак, я уже задал вам вопрос.

А ведь логичный вопрос, если подумать! Вокруг и внутри индустрии ролевых игр процент странных, мягко говоря, людей довольно высок. Нужно иметь необычные мозги, чтобы творить нечто, выходящее за рамки реальности нормального человека. И наверняка секретарь-координатор такой корпорации должен с первого взгляда определять проблемных клиентов и уметь с ними работать.

– Как распознать одержимость, я помню, – кивнула я, лихорадочно вспоминая прочитанные книги и школьный курс истории религий. Ну и вопрос! На ум ничего не приходило, пауза затягивалась, управляющий скучающе возвел очи к потолку… – Я не специалист тут. Но мне кажется, для захваченного разума нет ничего святого.

– Значит, существование демонов вы не отвергаете, – отметил экзаменатор, опустив на меня такой странный взгляд, как будто впервые увидел и удивился, что я делаю в его кабинете.

– Вообще-то я говорила об одержимости идеями. Я не религиозна, – осторожно заметила я. – Но и не атеистка.

– Вы азартны? Способны идти до конца?

– Смотря что на кону. Если жизнь ребенка, то способна, – тихо ответила я.

Управляющий резко встал, ножки его деревянного резного кресла, похожего на трон, неприятно проскребли по полу.

– Достаточно на сегодня, Эли-на. Чтобы принять решение, нам необходим еще один тест. Проверим вашу удачу.

Я помрачнела. Точнее, и перед этой его фразой я не испытывала особых иллюзий. Но удача… Если бы она была ко мне благосклонна, разве сидела бы я здесь? Я бы как минимум готовилась к зачетам четвертого курса ИнЯза по специальности переводчика.

Мужчина подошел к резному шкафу, открыл темные дверцы… и у меня случился очередной шок. За старинным фасадом скрывалась почти космическая начинка. Именно такие светящиеся голубыми пиктограммами пульты управления с огромными экранами обычно изображают в фантастических фильмах.

На дисплее, занимавшем верхнюю половину шкафа, медленно вращалось разноцветное колесо, очень похожее на изображение круга сансары в индуизме.

– Это и есть “Колесо желания”, символ и непременный атрибут нашей корпорации, – пояснил Михаил, широко улыбнувшись. Сделал приглашающий жест. – Подойдите и положите руку на центр изображения. Смелее.

А может, это такой хитрый способ снять отпечатки пальцев?

– Это обязательно? – хмуро спросила я, тоже встав с кресла, но не спеша подойти к чудо-машине.

– Если вы все еще хотите у нас работать, обязательно.

– Можно подумать?

– Дайте руку.

– Нет, – сжимая в руках сумочку, я попятилась к выходу. – Спасибо, но я передумала. Пожалуй, я не хочу у вас работать. Извините.

6

Управляющий так резко повернулся, а в его глазах снова так ярко вспыхнули жуткие отсветы свечных огоньков, что я вскрикнула и бегом рванула к двери. Если что, буду сумочкой отбиваться, там тяжелый зонт со стальными спицами!

О плаще и шарфе вспомнила только на лестнице. Вернуться? Да ни за что!

Пару раз я поскользнулась на ступеньках, всем телом повисая на перилах. Как шею не свернула, удивительно. Проскочила холл, краем глаза отметив ошарашенные глаза глянцевой брюнетки и пустое блюдо рядом со стеклянным “самоваром”. Реквизит исчез, красная жидкость тоже.

У выхода стоял привратник Серафим Иоаннович, и… на его левой руке висело что-то знакомое, оранжевое с клетчатым.

– Ваш плащ, леди Элина, – поклонился старик, протягивая мне одежду. – Позвольте, я помогу вам одеться, на улице сыро и ветрено. Я вызвал вам такси. За счет фирмы, не беспокойтесь.

Я остановилась, вперив взгляд в безмятежно-доброе лицо швейцара.

– Но как? Как вы успели?

– Такси – сразу, как вы вошли в кабинет начальства. На всякий случай. Мы всегда так делаем.

– А плащ?

– О, вы не заметили, но вашу одежду переместила в гардеробную автоматика. Так удобнее для всех.

Автоматика. У вешалки-стойки с тремя рожками. Ну-ну...

– Не уверена, что удобнее! – я взяла из его рук шарф, намотала на шею, вдела руки в рукава поданного мне плаща. – Спасибо.

– Не за что, сударыня.

– Прощайте, Серафим Иоаннович, рада была познакомиться, – пробормотала я, выскакивая за дверь и на ходу застегивая молнию.

– Возвращайтесь, – поклонился привратник.

“Ни за какие деньги!” – решительно подумала я, но промолчала, поджав губы. Не могу я дерзить старикам, воспитание не позволяет.

Снаружи уже стемнело, деревья, подсвеченные фонарями, казались размытыми пятнами. Такси стояло перед крыльцом, мигая зеленым огоньком. Классическая желтая волга с шашечками на боку. Таких я уже сто лет не видела.

За рулем был бандитского вида мужик в кепке, натянутой чуть ли не до мясистого носа. В кепке. Шашечки. Это не такси, это историческая реконструкция. И куда они меня собрались увезти? Нет уж!

Я обогнула машину и быстрым шагом направилась по дорожке к видневшимся неподалеку распахнутым воротам. Сердце колотилось как сумасшедшее, я то и дело оглядывалась.

Окна здания были черны, машина стояла на месте.

Когда я уже добежала до ворот, наощупь нашла в сумочке свой дешевенький смартфон и включила звук. На время собеседования я даже режим вибрации не ставила, чтобы не отвлекаться, но не отключала, чтобы потом не ждать загрузки. Проверять звонки и сообщения не стала. Потом, когда в маршрутку сяду. Голова шла кругом, и я боялась споткнуться и разбить мобильник. Запасного нет, покупать не на что.

А на остановке случилось дежа вю. Автобус мигнул огнями и отчалил, растворившись в вечернем городе. Если сейчас передо мной остановится карамельно-вишневый мерседес-майбах, я не удивлюсь.

Но остановилась желтая волга с шашечками, дверца приоткрылась, и водитель, обрюзглый мужик с заросшими щетиной щеками, крикнул, сверкнув золотым зубом:

– Дэвушка, так вы едэтэ или так и будэтэ бэгат? Заказ оплачэн, врэма идет, врэма-дэнгы…

– Вот и езжайте. Без меня.

Меня трясло от напряжения и запоздалого страха, стоять на месте было невыносимо, особенно, в такой близости от парка с многомерным изнутри теремком, и я торопливо зашагала к следующей остановке. Ничего, доеду на любом автобусе, с пересадками.

Историческое такси медленно меня сопровождало.

Я демонстративно достала телефон и позвонила подруге, отчаянно молясь всем богам, чтобы она сняла трубку. Ксюша ответила после первого же гудка.

– Машка! – радостно заорала она. – Ну как? Приняли тебя?

– Тише, Ксю. Запиши номер, – я продиктовала цифры и буквы с номерного знака “шашечек”.

– Что это? Пароль от сейфа с партийной кассой?

– Это номер желтой волги с шашечками, которая меня преследует, – я кинула взгляд через плечо на слегка приотставшую машину. Заодно и водителя описала.

– Маша, – Ксю почему-то перешла на шепот. Такой громкий, что у меня мозги зачесались. – Куда ты влипла?

– Это тебя надо спросить, куда ты заставила меня отправить резюме. Как ты вообще на них вышла? Их сайт даже гугл не находит, работает только твоя прямая ссылка, которую ты мне вКонтакте скинула.

– Ты о корпорации “Исполнение желаний”?

– “Колесо желаний”, – поправила я. К этому моменту я дошла до подземного перехода и, резко повернув, рванула вниз по ступенькам. Сзади раздалась трель клаксона. Ха-ха! Тяжко тебе придется, мужик! Потерял клиентку. Или потенциальную жертву?

– Да? – удивилась Ксю. – Точно, Колесо! Так я же тебе рассказывала, – в ее голосе совсем не было уверенности, и я улыбнулась, представив, как подруга, вечно измазанная фломастерами и красками, недоуменно нахмурилась и потерла нос, оставив на нем очередное яркое пятно.

– Это тебе кажется, Ксю. Ты сказала, чтобы я посмотрела сайт и срочно им написала, а ты потом объяснишь. Так вот, “потом” наступило.

– А что не так? Ну ладно. Меня на них вывела заказчица. Вбила адрес в адресную строку и открыла. А там прямо сразу верхним баннером объявление. Помнишь?

– Помню. “Требуется на высокооплачиваемую работу секретарь-координатор ролевых игр со знанием иностранных языков, международного этикета и всемирной истории. Рассмотрим иногородних, общежитием обеспечим”. И зарплата нарисована космическая для нашего города: пятьдесят тысяч в месяц у нас даже секретарша мэра не получает.

– У тебя офигенная память, Мари, завидую, – вздохнула Ксю. – Так вот, я как увидела баннер, сразу о тебе подумала. А потом, когда заказчица ушла, ссылку скопировала и тебе отправила. Сайт у них клёвый, заценила? Так ты расскажешь, как всё прошло?

– Расскажу. Потом, – не стала я признаваться в неудаче. – А кто заказчица?

– Да девица какая-то, она визитку оставляла, но я ее куда-то затырила. Она эскизы заказывала для исторических костюмов, а на сайте показывала для примера фото, какой стиль ей нужен.

– Девицу случайно не Марго звали?

– Да, точно! Ты с ней познакомилась?

– Видела издали. Ксюш, это какая-то очень мутная контора. Мне кажется, там одни ненормальные.

– На тебя не угодишь! Ты все мои предложения в жопу посылаешь. Знаешь, ты за три года, пока училась в этой своей Москве, совсем зажралась! Таких денег тут тебе никто не заплатит, только на панели, как твоей сестре. А тут – координатор в солидной фирме, зарубежные командировки… Да за такую зарплату и потерпеть можно даже придурков! – разбушевалась подруга и бросила трубку.

Нервная она у меня. Обидчивая как ребенок. Художница. Кажется, я сегодня уже думала что-то нелестное о творческих людях...

Я повернулась и побежала по переходу обратно, к входу. Если таксист меня ловит где-то на выходе, придется ему снова разворачиваться.

Но желтой волги уже нигде не было видно.

7

Еще один человек наблюдал за происходящим в кабинете управляющего. Его худощавая долговязая фигура развалилась в кресле, вытянув ноги. Наблюдатель прихлебывал дымящийся кофе из чашки с алым психоделическим зайцем на боку и пялился в висевший на стене монитор. Белая, свисавшая на глаза челка мешала, и человек постоянно ее сдувал. Когда дверь позади него открылась, он, не оглядываясь, поднял ладонь, приветствуя вошедшего Микаэля.

– Сбежала? Стареешь ты, дружище, – хохотнул беловолосый. И ты сегодня вчистую проиграл. Не твой день! – он привстал, выгреб из кармана джинсов кучу хрустальных вещиц и рассыпал по столу. Тут была и зажигалка, и пуговица от женской блузки, и мужское кольцо с крупным камнем, и даже подвеска бра или люстры.

– Не мой день, – признал Микаэль. – Что ты скажешь о Мишель? – Он рухнул на свободное кресло, крутанулся и, вернувшись к пульту, пробежался пальцами по сенсорам. Дисплей мигнул, и на экране появилась торопливо шагающая по парку светловолосая девушка.

– Подходит. Умна, осторожна, неконфликтна, находчива. Держалась до последнего. Я уже скинул тебе отчет.

– Там отмечено, что она недоверчивая гордячка и принимает импульсивные решения в ущерб собственным интересам?

– Сиюминутным интересам, – подчеркнул Артур. – Но я бы поспорил. То, что ты счел за гордыню, на самом деле отлично развитая интуиция и четкие нравственные ценности. Такие девушки никогда не сядут в незнакомое авто, как бы дорого оно ни выглядело. И лучше найдут синицу в руки за небольшие, но понятные деньги, чем погонятся за призрачной синей птицей. Не авантюристка, и это плюс.

– И что нам делать? У нас пока нет других кандидатур, мы и на эту угрохали слишком много бесценного времени.

– Пока ничего не делать, – пожал плечами белобрысый. – Она вернется, уверен. У нее безвыходная ситуация, она сама себя в нее загнала. Могла бы и плюнуть, как плюнула ее сестра.

– Не могла, этим она и ценна.

– Знаю, – ослепительно улыбнулся Артур. – Пусть ее немного погрызет совесть, попинает рацио, потом я вычислю момент, когда надо будет щелкнуть пальцами, и Мишель-Маша будет наша. Я никогда не промахиваюсь, ты же знаешь.

– Скинь ей договор найма и займа на почту, пусть ознакомится.

– Преждевременно. Ты же сам говорил: она не должна понять, что мы в ней заинтересованы больше, чем она в нас.

– Артур, если я говорю скинь, значит, надо просто взять и сделать. Завтра в её жизни все изменится, это уже стопроцентная вероятность. И если перемены произойдут не с нашей помощью, то всё для нее закончится очень плохо.

– Ты нырял в вероятности? – вскинулся парень. – Опять? Да еще и без якоря? Тебе же нельзя!

– Ерунда, я недалеко шагнул. И, как видишь, уже вернулся, живой и в здравом уме, – рассмеялся Микаэль. Хлопнул друга по плечу, но тот насупился и отвернулся, буркнув:

– Допрыгаешься ты, Мик. Как я буду тебя вытаскивать, если застрянешь, ты подумал?

– Подумал. Отправишь за мной Марго. Первый раз, что ли?

– Нет уж. Ты из-за нее едва не погиб в прошлый раз.

– Тогда из кого-нибудь из новеньких. Там уже есть вполне обученные. Та рыжая девушка очень перспективна. Как ее… Ольга?

– Катерина. Когда ты запомнишь?!

– Когда понадобится, – Микаэль, взяв со стола хрустальную пуговицу, подбросил ее на ладони, поймал и под прищуренным взглядом друга опустил в карман. Поднялся и вышел не прощаясь.

Артур нахмурился. Пробормотал:

– Что-то тут не так!

И, покосившись на закрытую дверь, нажал кнопку блокиратора. Теперь, чтобы войти, начальству придется вспомнить, где лежит запасной ключ.

Артур придвинулся к пульту и запустил запись с видеокамер. Его интересовали те несколько минут, которые прошли с момента, как девчонка выскочила из кабинета управляющего, до момента, как он сам нарисовался в комнате наблюдателя.

Но видеокамеры не принесли разгадки. После бегства претендентки Микаэль положил раскрытую ладонь на изображение цветного колеса, оно дрогнуло и закрутилось, все быстрее и быстрее, пока цветные полосы не слились в белое пятно и не полыхнули ослепительной вспышкой, слизнув замершую фигуру ныряльщика в Вероятность. Самое печальное для Артура: интенсивность света не падала, а значит, на подробности прыжка можно не рассчитывать.

Не прошло и минуты, как ослепительный свет начал гаснуть, соткав ту же фигуру в той же напряженной позе. Бег колеса остановился.

Микаэль пошевелился только через несколько мгновений, отлепил ладонь от ставшего снова твердым экрана, болезненным жестом потер виски и повернулся. Его лицо было на диво мрачным. Что же он увидел в море вероятностей? Раз он сам не рассказал Артуру, то и нечего и спрашивать. Да и опасно. Кто как не наблюдатель знал, что любое прозвучавшее вслух слово может стать “загустителем” нежеланной вероятности, и она осуществится.

Значит, с Мишель должно случиться что-то очень плохое. Что-то, чему Микаэль и Артур должны помешать.

И, откинув челку со лба, парень придвинул к себе ноутбук, включил и начал сочинять письмо для девчонки, сбежавшей от своей правильной (а главное, нужной корпорации) судьбы.

* * *

Сев за руль машины, Микаэль повернул ключ зажигания, откинулся на спинку, положив голову на валик, и пару минут сидел, слепо глядя на струи дождя, заливающие лобовое стекло. Перед глазами стояли совсем другие картины, еще не-случившегося.

Он нырнул только дня на три, не более. Дальше было действительно опасно без якоря, Артур прав. Но на ближайшие три дня во всем веере реальностей не нашлось ни одной светлой “спицы”, в которой девушке не грозили бы пожизненные увечья или жестокая смерть.

Точнее, ни одной, кроме той, что приведет ее в корпорацию.

Но кто как не Микаэль знал, что единственный шанс бывает неспроста!

А значит, надо нырнуть глубже, чтобы знать точно и выработать стратегию. И нырять надо с якорем, тогда он может задержаться, найти наиболее приемлемый вариант и подтолкнуть к осуществлению.

А пока все, что он знал – ему предстоит совершить маленькое чудо. Очередное маленькое чудо… за которое кто-то должен будет дорого заплатить.

8

Шум из нашей квартиры я услышала, едва войдя в подъезд. Истеричный визг сестренки Ларисы ни с чем не перепутать. Слышимость в панельной пятиэтажке, конечно, аховая, но все-таки не до такой степени. Там что, дверь открыта? Что происходит?

Я взлетела на четвертый этаж, никого не встретив.

Народ у нас отучен вмешиваться в чужие скандалы, особенно, после того, как самому ярому поборнику тишины пару лет назад Лариска заехала в глаз и заорала: “Насилуют!”. О том, что на ней пробы негде ставить, знал весь район, но сосед побледнел и ретировался. Если в семье не без урода, то у нас это не Дима.

С тех пор моя сестра совсем распоясалась, и если кого слушала, то только меня. И то потому, что больше никто с Димой не мог найти общего языка. Хоть и дрянь человек Лариска, и мать из нее никакая, но даже она понимала: ребенка у нее могут отнять и лишить ее родительских прав. А значит, и всех пособий, которые она тратила на косметику, шмотки и гинеколога.

Дверь была распахнута настежь, воняло пригоревшей кашей. На лестничной площадке стоял плохо закрытый чемодан, из которого торчал рукав голубой детской пижамы с динозавриками, и Димкин рюкзачок с привязанной к клапану зымызганной игрушкой.

Крики доносились из глубины квартиры. Совершенно неинформативные: сестра сплошным потоком мата крыла бабушку.

Едва я вбежала в прихожую, ко мне под ноги, едва не опрокинув, свалилась из одежного шкафа костлявая фигурка и вцепилась изо всех сил в ноги.

– Мама Эль!

Только племянник звал меня Эль, больше никто. И да, он звал меня мамой чаще чем родную мать.

– Димуша! – я присела на корточки, обняла и поцеловала ребенка.

– Не отдавай меня мамке Ларе! – прошептал он мне на самое ухо. – Я не хочу никуда ехать!

Это еще что за новости? Куда Ларка собралась тащить ребенка на ночь глядя?

– Не отдам, солнышко, не бойся. Пусти на минутку, я твои вещи приберу и дверь закрою.

Забрав с площадки рюкзачок и чемодан, я запихала их в ванную, чтобы не мешались в нашей крохотной прихожей, взяла ребенка на руки и отнесла его на кухню. Это только с виду пятилетний Димка выглядел как перышко, а кость у него была тяжелая. Посадив его на табурет, достала из сумочки пачку кокосового печенья, вручила мальчишке, сняла с себя плащ, накинула на худенькие плечики и открыла окно, чтобы запах гари побыстрее выветрился.

Лариска не умолкала. Между руганью проскальзывали членораздельные фразы: что ей все надоело, что она губит молодость и здоровье, чтобы прокормить навязанного ей урода, что это бабушка и я виноваты во всех ее бедах, не надо было запрещать ей аборт, что она больше не хочет жить в тесной конуре с двумя бесполезными дурами, старой и старшей. Ничего нового.

Пока Димка вгрызался в печенье, я быстро плеснула в стакан воды, накапала туда успокоительного для бабушки и достала из аптечки сердечные таблетки.

– Пойду успокаивать твою мамку. Как доешь, спрячься под стол, это будет твоя корабельная каюта во время шторма, – я погладила ангельские кудри Димки.

Я еще из кухни не успела выйти, как мальчишка неловко, морщась от боли, полез под стол. Помочь бы ему, но там наверняка бабушка за сердце держится и воздух глотает – ни слова от нее я еще не слышала.

Лариса скандалила в нашей с бабушкой комнате. Дверь была открыта, и я сразу оценила масштаб катастрофы: бабушка была почти без сознания, полулежала в кресле и держалась за сердце. В комнате царил невиданный бардак: из шифоньера вывалены комом тряпки, Димкины книжки и краски сброшены с полки и раскиданы по старенькому ковру. А сестра, одетая на выход – в черную кожаную куртку, кожаные штаны и высокие сапоги-ботфорты, стояла спиной ко мне, уперев руки в бока и пинала раскиданную одежду, сбивая ее в грязный ком.

– Лара, ты совсем озверела? – спросила я, обошла скандалистку и, взяв бабушкину руку, вложила в нее таблетку и попросила: – Положи под язык после того, как выпьешь успокоительное. Осторожно не расплещи.

Голова у бабули тряслась, руки тоже ходили ходуном, и пришлось придерживать стакан, чтобы не облить ее.

– Явилась! – грохнула позади сестра. – Нагулялась! Ты хоть денег в дом принесла или за спасибо всем бомжам даешь? Я одна за вас всех работаю, сидите на моей шее! Это вы меня на панель толкнули, обе!

– Не спорь с ней, – шепнула бабушка, приходя в себя. Но губы у нее были еще синие.

– Заткнись, – не поворачиваясь, бросила я сестре через плечо. Прекрасные семейные отношения. Вступать с ней в споры, пытаться достучаться до ее разумы было бесполезно. ларка с пятнадцати лет, как ушла из дома, так и не вернулась в человеческое состояние. – Ба, давай скорую вызовем.

– Нет, нет, не надо, – схватила она меня за руку, – мне уже лучше. Не впервой, Машенька.

Я достала из тумбочки рядом с ее кроватью тонометр и надела манжету ей на руку.

Сестра замолчала. Не из милосердия, сочувствия или каких-то иных гуманных причин, нет. Понимала, что врач скорой – это официальный свидетель.

– Между прочим, я тебе сто раз звонила, – буркнула она, – ты даже трубку не брала! Что, влом с сестрой поговорить?

– Ни одного звонка от тебя не было, я проверяла. Ты что, решила бабушку в могилу согнать?

– Машенька, – прошептала ба. – Она Димочку отдает на усыновление.

– Что? – я развернулась на сто восемьдесят, обратив, наконец, взгляд на эту конченную стерву.

Она была очень красива. Конечно, если принять за канон красоты ботоксных барби с надутыми губами. Платиновые волосы, уложенные крупными локонами, глаза с яркими линзами цвета морской волны, точеный носик, пухлые розовые губы уточкой. Злость её уродовала до неузнаваемости. Сейчас передо мной стояла фурия.

– То! – выплюнула Ларка. – Нашлись добрые люди. И операцию моему калеке оплатят, и мне полтора миллиона отступных дадут. Студию куплю, мне пока хватит. Глаза бы мои вас больше не видели!

У меня перехватило горло. Какие полтора миллиона отступных? Так не делается! Уж я-то все изучила о процессе усыновления, когда обдумывала, как спасти племянника от его никчемной матери и ее стиля жизни. Увы, чтобы оградить его от всей этой ежедневной грязи, мне нужна была стабильная зарплата, полноценная семья и хорошая квартира с достаточной для жизни семьи площадью. Ничего из этого у меня не было даже в перспективе.

– Кто они? – с хрипом выдохнула.

– Не твое дело! Всё уже на мази, бумаги подписаны, деньги получу, как только мальчишку им привезу. А эта старая сука, – она бросила зверский взгляд на вытиравшую слезы бабушку, – вцепилась как бульдог, повисла на мне, вещи не отдавала, куртку мне порвала! – Лара скривилась и отряхнула рукав совершенно целой куртки. – Таксист, дерьмо, не дождался и уехал. А эти… которые приемные... уже звонили и ждут! Да я и без вещей им Димку отдам, нахрен им это рванье застиранное!

– Лара, подожди, какие бумаги? Покажи.

– Ага, щаз! Во, видела? – горе-мать покрутила перед моим носом кукиш, сложенный из сверкающих стразами огромных гелевых ногтей. – Ничего тебе не покажу! И ни копейки вы обе не получите!

Я по ее наглым вытаращенным глазам видела, что сестра лжет. Нет у нее никакого договора. Нет. И передача ребенка в приемную семью вот так, в девять вечера, не делается, а происходит в рабочее время, в присутствии чинуш из органов опеки. Тем более, когда ребенок – инвалид. Да там куча бумаг только по оформлению на другое лицо пенсии за инвалидность!

– Что за бред? – Я села на свой старый продавленный диван, потерла виски. – Никто не продает и не покупает детей, Лара!

– И продают, и покупают, наивняшка. Всё законно, официально, опека не придерется. Его берет семейная пара. Бездетная, богатая, им наследник нужен. Димка хоть и урод, а красивый и умный, в меня пошел.

– Богатые не будут брать инвалида на усыновление.

– Много ты знаешь! Короче, я пошла. Димка! Ползи сюда, паршивец! – завопила на весь дом сестра и повернулась к двери.

– Стой! – Я взвилась, схватила ее за отворот куртки. Сейчас точно порву, если дернется. – Не делай этого, Лара. Я… я уже нашла работу, у нас будут деньги на операцию для Димы.

– Пи***шь! – припечатала она, пытаясь вырвать куртку из моей хватки. – А даже если и не врешь, то когда еще эти деньги будут! Мой урод раньше сдохнет! Он каждый день мучался, пока ты за наш счет в Москве развлекалась, и сейчас мучается, а ты шляешься где попало и уже три месяца заливаешь нам, что работу ищешь! Думаешь, я не знаю, почему ты хочешь его на операцию везти в какие-то америки, как будто здесь ничего нельзя сделать? Я все поняла про тебя, моль хитрожопая. Ты решила сама денег на нем заработать, решила сама его продать на ор… – она резко осеклась, покрутила кистью руки, подбирая подходящее слово, и промычала: – на опеку…

– Что ты сказала? – я взяла ее за плечи и встряхнула.

– Ларочка, о чем ты говоришь?! – всхлипнула в ужасе ба.

– Не верю я ей, вот о чем! – рыкнула Ларка, выворачиваясь из моих рук. – Короче, всё решено. У меня будут деньги уже завтра. У ребенка будет нормальная полноценная семья, здоровый позвоночник, сильные ножки и светлое будущее. А вы обе не имеете на него никаких прав. Я – его мать! Как захочу, так и сделаю. Ясно? Отцепись от меня, Машка, по-хорошему говорю. А то так вмажу, что станешь, наконец, красивая. С фингалом по собеседованиям ходить будешь.

Я отпустила ее и вытащила из кармана жакета телефон. Предупредила спокойно и сухо:

– Я звоню в полицию. Там разберутся, что за купля-продажа детей.

– В поли-и-ицию?! – заржала она. – Звони! Там все свои, прикормленные. Тебе жить надоело? Смотри, шепну слово крышакам, от тебя мокрого места не останется. А мальчики еще и развлекутся напоследок. Ты ведь, подозреваю, все еще девственница в свои двадцать три. Вот они порадуются!

– Лара! – шокированно всплеснула руками ба.

Я набрала номер и поднесла телефон к уху. Но сестра подскочила, ловко вывернула мне руку до хруста и, забрав мой мобильник, отбежала к двери и сбросила звонок. Спрятала руку с телефоном за спину. Знает, что драться с ней не полезу. Не на глазах ребенка, который слышит каждое слово.

– В общем так, овцы, – Лариса отступила еще на шаг в коридор. – Время уже позднее, ребенку спать надо. Даю вам время до завтрашнего вечера. Если не достанете мне срочняком пять миллионов, Димку больше не увидите.

– Ларочка, но как же, откуда нам… – пролепетала ба.

– Мне пох, откуда, – вызверилось на нее это чудовище. – Давно могли бы найти способ, как мамкину квартиру из-под ареста вывести и продать. Нашли же вы способ, как ее сдавать втихую. Вот и думайте. Вы обе – бабы с почти высшим образованием, расшеперьте свои хваленые мозги. Чао!

– Мой мобильник! – напомнила я, уже внутренне приготовившись, что придется ловить, когда сестра швырнет его об стену.

Но Лара меня удивила. Подошла, сунула мне телефон в карман и пробормотала:

– Ладно, прости. И ты, бабуш, прости, что на тебя наорала. Достало все просто. И опять у меня язвы выскочили, от работы меня временно отстранили, лечиться надо. А тут такой случай. Полтора миллиона за полный отказ от родительских прав, хули ушами хлопать.

“На органы,” – припомнила я оборванную фразу. По спине пополз ледяной озноб. Не верю я в добреньких бездетных миллионеров. С их деньгами они себе нормального ребенка выберут и усыновят. Или суррогатную мать купят. Никто не будет возиться с калекой, тем более, стопроцентный результат даже американский специалист не гарантировал.

А вот вариант, что на Лару, с пятнадцати лет вращавшуюся в криминальной среде, вышли черные хирурги – гораздо правдоподобнее. И ведь эта дрянь, доставшаяся мне в сестры, не признается в чудовищном замысле. Как спасти Димушу от его собственной горе-матери? Надо было раньше в опеку написать! Сейчас уже поздно.