Текст книги "Чудо (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Глава 10

Я не плакала с того самого дня, как ушла от Тома. Позволь я себе хоть раз эту слабость, остановиться было бы сложно; велика вероятность навсегда потеряться в горе. И вот сейчас поток слёз, непролитых, копившихся во мне за все эти месяцы, хлынул, смывая всё. Вымывая, очищая меня.

Я плакала по себе, по Тому, по тому, как несправедливо он поступил со мной. По тому, как несправедливо поступила с ним я. Я плакала по четырём месяцам разлуки, которых вполне заслужила, поступив как сорвавшийся подросток. Плакала по жалости к Тому, плакала от стыда за себя, плакала от страха, что сейчас я обернусь, и окажется, что всё это не правда, и что он…

– Поплачь, чудо. Поплачь.

Захлёбываясь рыданиями, я резко повернулась, уткнувшись носом в грудь Тома. Он крепко обнял меня в ответ, и пока я плакала, его голос всё шептал и шептал мне слова утешения: что он любит меня, что я его девочка, что он никогда меня не оставит, что я теперь навсегда с ним и никогда не будет по-другому.

Не знаю, сколько времени мы провели вот так, но постепенно рыдания начали ослабевать, и только короткие всхлипы всё ещё сбивали дыхание. Я боролась с собой, не решаясь поднять голову и встретиться с Томом взглядом.

– Посмотри на меня, Вики. – Отстранившись, он взял моё лицо в ладони. – Ну, давай же, чудо.

Я собрала всё своё мужество и открыла глаза.

Бледным, с тёмными кругами под глазами и лёгкой щетиной, он вроде как похудел, а волосы, отросшие за эти несколько месяцев, теперь были в ещё большем беспорядке, чем прежде. Но это был он, мой Том.

Мой Том.

И сейчас он улыбался.

– Нос красный, глаза опухли, но никогда ещё я не любил тебя сильнее.

Я не могла ничего сказать, не в силах оторваться от любимого лица, вспоминая его, хотя, разве я когда-либо его забывала?

– Скажи мне это, малыш.

Я знала, что он хочет услышать, и это были единственно правильные слова, необходимые нам обоим.

– Я люблю тебя, Томми. У меня не получается без тебя жить.

– А тебе и не надо жить без меня.

Он склонился надо мной, и я закрыла глаза, когда его губы впервые за долгое время коснулись моих. Это был один из самых нежных поцелуев, что Том мне дарил. Он не был требовательным, не был страстным, он был поцелуем-возвращением. Возвращением домой.

– Может, ты всё-таки задашь свои вопросы?

– Неа.

– Неа? Уверена?

– Почему ты был в душе?

– Потому что когда она предложила начать всё сначала, я подавился вином.

Я хихикнула.

– Тебе смешно, а оно, между прочим, попало в нос. Пришлось идти в ванную переодеваться. Я бросил испачканную одежду в душ и включил воду. Я боялся, что эта гадость останется на футболке. Это была моя любимая. С Бартом.

– Пятно отошло?

– Нет. Вино было довольно дерьмовым.

– Я подарю тебе новую.

– Уж пожалуйста.

Сколько же времени мы потеряли из-за моей неуверенности в себе, из-за неопытности. В глубине души я всегда знала, что Том не мог мне изменить, но в плохое верится гораздо легче, чем в хорошее. Особенно, когда это хорошее являет собой сбывшуюся мечту.

– Я ведь так до конца и не поверила, что ты мой, – прошептала я, съедаемая чувством вины. – Малейшее сомнение, и всё подтвердилось. Когда я увидела её в твоей квартире, красивую, без единого изъяна во внешности и одежде – это казалось таким правильным, таким… соответствующим, что ли. Я по сравнению с ней ничто.

– Ты для меня всё. Ты моё чудо, моя девочка. Искренняя, любящая, нежная.

– Я ушла, потому что почувствовала себя лишней.

– Почувствовала себя лишней. Как и наши подушки, да?

– Да. Я оставила их в старой квартире.

Произнеся эти слова, я снова заплакала. Это было так незрело, так по-детски, так эгоистично – решить всё за нас двоих, не дав Тому объясниться. Непонятно, кого мне было больше жаль – себя, или потерянные подушки.

– Не плачь. Они у меня, как и все твои вещи.

– Мои вещи у тебя?

– Конечно. Они в нашей квартире.

– Ты всё-таки её снял? – Я не знала, радоваться этому факту, или…

– Конечно, снял. Тебе же она понравилась, или я что-то путаю?

– Понравилась. Просто, я не думала, что после всего… после того, как я… ну, что ты сможешь там жить.

– А я не сразу туда переехал. Месяц метался между тремя районами, ждал, что ты где-нибудь объявишься. Господи, Вики, – Том закрыл глаза, и устало замотал головой, – если бы ты знала, как же я злился!

– Злился?

– Конечно! Я ведь всё понял, когда после ухода Терезы увидел, что подушки исчезли.

– Зачем она приходила?

– Квартиру посмотреть. Мы расстались по обоюдному согласию и, что называется, остались в нормальных отношениях. У нас много общих знакомых, и через них до меня доходили слухи, что у Терезы кто-то появился. Поэтому, когда она в тот вечер позвонила и сказала, что они ищут квартиру на Манхеттене, я не особо удивился и предложил свою. Тереза принесла с собой бутылку вина, и всё ходила, восхищалась квартирой. Хотя, там и восхищаться-то было нечем – все вещи уже были в коробке. Только подушки я не убрал, решил лечь на диване в гостиной. Не хотел спать в пустой кровати. Это же была наша первая ночь порознь.

Я кивнула. Именно поэтому я и приехала к Тому. Не захотела спать одна.

– Тереза тогда как-то очень быстро ушла, так ни о чём не договорившись. А потом я увидел пустой диван.

Том замолчал, и я обняла его, целуя в подбородок, шею, плечи – везде, куда могла дотянуться.

– Сначала я тебе звонил. Потом решил поехать и вызвал такси. Когда Пол отдал мне твой комплект ключей, я не на шутку перепугался. Дома тебя не оказалось, телефон ты отключила.

Я судорожно втянула воздух, смутно осознавая, что пока Том говорил, почти не дышала.

– Ты не объявлялась, и я стал злиться: на себя, что позволил этому случиться, на тебя, что ты так быстро сдалась. Моё мужское самолюбие было уязвлено, я собирался на всё плюнуть. А потом Джулия поставила мои мозги на место.

– Джулия?

– Да. Больше часа она орала, когда узнала, что мы уже полгода встречаемся. Джулз назвала меня эгоистом, не видящим ничего дальше собственного носа. Сказала, что ты не заслуживаешь такого осла, как я. А я говорил, что если бы ты меня любила все эти десять лет, то никогда бы не ушла вот так, запросто. А она заявила, что я ещё больший кретин, чем она думала.

Представляя их перепалку, я смеялась сквозь слёзы.

– Вики, сокровище моё, – Том вытирал мои слёзы тёплыми ладонями. – Ты не думай, мне так же, как и тебе, придётся учиться жить с этой любовью. Я понимаю, иногда страдать легче, чем жить счастливо. Я и сам поступал так же. Но когда понял, что совершенно несчастлив без тебя, решил быть эгоистом до конца. Сначала я пошел к Николасу, потом к твоей матери, и, наконец, к шефу О’Брайану. И всем им я говорил одно и то же: что люблю тебя, что по глупости потерял и прошу их помощи, чтобы вернуть.

– А они что?

– Николас посла меня к чёрту. Твоя мама пообещала, что при встрече обязательно оторвёт тебе голову. А шеф признался, что раз в месяц ты оставляешь сообщение на автоответчике. Я знал, что ты обязательно вернёшься домой, только к кому и куда? Поэтому я заручился поддержкой всех родственников, и твоих, и моих, а после улетел в Нью-Йорк и стал ждать. И вот вчера твой отец позвонил…

– Предатель.

– … и первым же рейсом я вылетел в Сан-Франциско.

– Том, я такая глупая. Совсем ничего не знаю о жизни. Мне кажется, такая я тебе не нужна.

– Ты всегда была мне нужна, Виктория. И всегда будешь.

– Но я могу снова что-то сделать неправильно, и…

– Мы со всем разберёмся. Главное, не убегай больше.

– Не буду.

– Не верю!

Внезапно посерьёзнев, Том отодвинулся от меня и сел в кровати. Нагнувшись, он поднял с пола свою куртку, пошарил по карманам, а затем, достав что-то, снова бросил её на пол. Затаив дыхание, я смотрела, как он встаёт с кровати, обходит её с моей стороны и опускается на колени. Нетерпеливым жестом я отбросила одеяло и спустила ноги на пол.

– Томми, ты чего?

– Я вижу только один способ навсегда привязать тебя к себе. Так, чтобы у тебя и в мыслях не было от меня убегать.

Сердце едва не выскочило из груди при виде того, что именно лежит на его ладони.

Оторвав взгляд от маленькой бархатной коробочки, я посмотрела в лицо Тома. Он был серьёзен.

– Наверное, я тоже любил тебя всю жизнь. Только ты оказалась смелее, и первая в этом призналась. Зато я первым сделаю следующий шаг. Выходи за меня, чудо. Выйдешь?

Я во все глаза смотрела на Тома, и, внезапно, меня осенило:

– Ты любишь меня!

 Он засмеялся.

– Дошло, наконец.

– Ты любишь меня!

– Ты не ответила на вопрос.

– Господи, ты, действительно, меня любишь! – всё повторяла и повторяла я.

– Виктория!

– Да.

– Что – да?

– Да, я выйду за тебя.

– Слава Богу, – простонал Том. – Я уже был готов не выпускать тебя из комнаты, пока ты не согласишься.

– Разве я могла не согласиться, – счастливо засмеялась я, протягивая руку, чтобы она надел мне на палец кольцо.

– С тебя станется! – выдохнул Том и, поднявшись с колен, сел рядом со мной на кровать.

Мы поженились через две недели в Сан-Франциско. Свадьба была чудесной, и я была так счастлива, что, когда всё закончилась, расплакалась. Я становилась ужасно плаксивой, и Том говорил, что он с удовольствием женится на мне ещё раз, если это хоть как-то меня успокоит.

После свадебного путешествия мы вернулись в Нью-Йорк, где, наконец, поселились в той чудесной квартире, что сняли летом.

Следующее чудо случилось под Рождество. Мы праздновали его вдвоём, ведь это было наше первое Рождество в качестве мужа и жены. Родственники, конечно, взвыли, и нам пришлось пообещать прилететь к ним на Новый Год. Том первым открыл свой подарок и долго не мог понять, что именно он должен увидеть на неясном черно-белом снимке, распечатанном на вощённой бумаге.