Текст книги "Чудо (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

– Вики? – Его брови удивлённо поползли вверх. – Ты что здесь делаешь?

– Вообще-то, это дом моих родителей.

– Знаю, – Том явно смутился. – Просто, не ожидал тебя здесь увидеть.

– Да? Эм-м… – Я не знала, что сказать. Сердце отбивало бешеный ритм, что наверняка было заметно через толстую пижамную футболку. – Ты что-то хотел?

Это прозвучало грубо. Том нахмурился, и я поспешила исправить ситуацию и пошире открыла дверь.

– Прости. Зайдёшь?

Том будто и не услышал мой вопрос. В нерешительности он топтался на пороге.

– Хотел сделать сюрприз своим на рождество, а дома никого не оказалось. Увидел у вас свет и подумал, что все здесь.

– Они у моих в Неваде.

– Вот как? А ты почему здесь?

– Самолёт опоздал.

– Ты всё так же живёшь в Нью-Йорке?

– Да. Учусь в магистратуре.

– Понятно, – Том кивнул и вздохнул, явно собираясь уходить. – Что ж, пожалуй, мне пора.

– Останься. – Мне показалось, или я, действительно, сказала это вслух?

Том окинул меня грустным взглядом.

– Не думаю, что…

– Рождество ведь, – выдала я свой последний аргумент.

Он оказался решающим.

Мы сидели перед телевизором за второй бутылкой вина. Я расслабилась, стараясь отогнать от себя мысль, что провожу рождественскую ночь с любимым мужчиной. Том откинулся на спинку дивана, вытянув длинные ноги. Мы разговаривали о многом: о моей учебе, его работе, о нашем детстве. Всё было так же легко, как и тогда, много лет назад, под лестницей. В задумчивости я уставилась в свой бокал, вспоминая тот вечер. Глупая, наивная, маленькая девочка. Но судя по тому, какое впечатление на меня производит близость Тома, не так уж и далеко я от неё ушла.

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

Вопрос застал меня врасплох. Может быть, при других обстоятельствах я и должна была соврать, но сейчас, всё ещё пребывая во власти воспоминаний десятилетней давности, ответила честно:

– Нет.

– Понятно.

– А ты? То есть, я знаю, вы с Терезой…

– Я давно уже не с Терезой, Вики.

– Как не с Терезой? Вы же… вы…

От расслабленности не осталось и следа. Шокированная, я уставилась на Тома.

– Мы расстались два года назад.

– Два года? Но как?!..

Я не смогла договорить. Два года! Два года Том жил рядом, а я отказывалась от встреч, полагая, что он уже давно женат на Терезе.

Не в силах справиться с собой, я вскочила с кресла и отошла к окну. Нельзя показывать Тому, насколько я была потрясена этой новостью. Наверняка, если не Тереза, так другая девушка сейчас рядом с ним.

Прекрати, Виктория, ты уже давно этим переболела, тебе уже не четырнадцать, и даже не семнадцать!

Кое-как справившись с волнением, я повернулась к Тому. Он явно был в замешательстве.

– Я думал, ты знала.

Я покачала головой.

– Нет. Мне жаль.

В его взгляде появилась насмешка.

– Жаль, что не знала, или жаль, что мы расстались.

– Жаль, что расстались, – выпалила я с излишней поспешностью. – Вы так любили друг друга.

– Оказалось, недостаточно. – Том взял свой бокал и допил вино

– Мне жаль, – снова повторила я.

– А мне жаль, что, живя в одном городе, мы с тобой почти не общаемся.

– Да, знаешь ли, много работы. – Я неопределённо взмахнула рукой, делая вид, что этот вопрос меня не занимает.

– Иногда мне казалось, что ты намеренно отдалилась, – продолжал Том, и моя рука замерла в воздухе. – Тереза как-то сказала, что это потому, что ты в меня влюблена. Я, конечно, долго смеялся и… ты чего, Вики?

Именно в подобные моменты понимаешь, что детство закончилось. Что ты уже не ребёнок. Что ты взрослый человек со своей взрослой жизнью, и все детские страхи и обиды давно ушли, оставив после себя лишь лёгкое сожаление о потраченном из-за них впустую времени.

А самое главное, ты чувствуешь, что сейчас уже можешь об этом говорить, и, более того, хочешь говорить. И тебе ни капельки не будет больно, даже если твои переживания кого-то смогут рассмешить.

– Я любила тебя, Том. Тереза права.

Он выпрямился, оттолкнувшись от спинки дивана. Его синие глаза смеялись, но, боясь меня обидеть, Том честно пытался справиться с улыбкой.

– Любила?

– Ну, или казалось, что любила. Ох, не бери в голову. – Я отмахнулась. – Всё это девчоночьи выдумки. Гормоны, понимаешь?

– Гормоны? – Светлые брови поползли вверх.

Я покраснела, понимая, что разговор заходит куда-то не туда, и попыталась сгладить ситуацию, рассмеявшись первой. Вышло натужно.

– Ну, или что там бродит в мозгах у девочек-подростков.

– Ты что, правда была в меня влюблена?

Теперь Том тоже смеялся, но не зло, а по-доброму. Как смеялся бы надо мной Николас, признайся я ему в чувствах к его другу.

– Вот чудо-то! – Том снова откинулся на диван и сложил руки в замок над головой. – А ведь Джулия что-то такое говорила…

Джулия! Убью эту предательницу. Не побоюсь оставить брата вдовцом.

– Да уж. – Я веселилась вместе с Томом, хотя, мне было совершенно не смешно.

– И давно? – внезапно он посерьезнел.

– Что, давно?

– Ну, когда ты влюбилась в меня?

В отличие от меня, Тому захотелось развить эту тему. Я отошла от окна и направилась к рождественской ели. Крутя в руках красивый стеклянный шар, я искала правильный ответ, а не найдя, решила сказать правду.

– Наверное, с первого дня, как увидела.

– Но, тебе же было… – Том замолчал, выполняя в уме подсчет.

– Одиннадцать, да.

– Я и не подозревал.

– А ты и не должен был. – Я повернулась, когда почувствовала, что справилась с волнением. Синие глаза смотрели с иронией, и мне отчаянно хотелось прекратить этот разговор. – Что ж, уже поздно...

Улыбка сошла с красивого лица.

– Да. Кхм. – Том смутился. – Пожалуй, пойду. – Стараясь не выглядеть огорченным, он послушно встал с дивана и потянулся. – Ох-х… это было здорово, правда?

– Да, вполне, – согласилась я и решительно направилась к выходу.

Я слышала за собой шаги Тома. В какой-то момент они затихли, а потом он тихо меня позвал:

– Вики.

Я обернулась.

– Что?

Он стоял в дверном проёме с явным намерением никуда не двигаться.

– Подойди ко мне, пожалуйста.

Это было сказано так нежно, так проникновенно и чувственно, что ноги сами понесли меня к нему. Сердце забилось с удвоенной силой.

– Что случилось?

Взяв за руку, Том притянул к себе и показал глазами наверх. Я подняла голову. Над дверью была прикреплена зелёная остролистая веточка.

– Омела.

– А ты знаешь, что принято делать под омелой?

В глазах Тома плясали весёлые искорки. От его близости я в мгновение опьянела.

– Однажды ты меня об этом спрашивал, – прошептала я.

– И?

Его руки оказались на моей талии, а взгляд скользнул на губы.

– Я забыла ответ.

В ту же секунду Том меня поцеловал.

Это была волшебная ночь. Сбывшаяся мечта. Сказка, ставшая явью. После этого первого поцелуя не было произнесено ни единого слова. За всё говорили наши губы, руки, тела. Я не знаю, как правильно назвать то, что произошло дальше: это было помешательство, страсть, желание насладится каждой минутой, каждым мгновением вместе. Не знаю, кто из нас больше брал, а кто отдавал – мы были равны по силе страсти. Я не думала, что так может случиться, но с той самой секунды, как Том меня поцеловал и до мгновения, когда казалось, что нет ярче звёзд, чем глаза мужчины, смотрящего как я взлетаю на пике наслаждения, я боялась, что всё это – плод моего больного воображения.

Я цеплялась за Тома будто в сию секунду он может исчезнуть. Он же, в свою очередь, был очень нежен со мной, проводя по всем стадиям, предшествующим нашему соединению. Только в самый последний момент, когда, не будучи готовой к боли, я выгнулась под ним, нежность в его глазах сменилась растерянностью.

– Чудо?..

Я немедленно закрыла ему рот поцелуем и, обхватив руками и ногами, заставила двигаться дальше.

Глава 5

Я так и не поняла, в какой момент уснула, окружённая его теплом, счастливая, зацелованная, убаюканная любовью всей моей жизни. Но теперь я смотрела на себя в зеркало и не знала, что делать дальше.

Эта ночь стала для меня откровением. Я до сих пор любила Тома, и теперь всё стало значительно хуже, потому что теперь я знала, как это – быть с ним. Он не оттолкнул меня, он позволил любить его. Он дал мне то, что я хотела. Я благодарна Тому за осуществление моей мечты, но готов ли он к тому, чтобы двигаться дальше вместе со мной? Ведь, теперь, зная, как это – быть с ним, я не хочу расставаться. Я хочу его в свою пользование, хочу его для себя, не желаю делиться ни с кем, но, будучи человеком взрослым, понимаю, что из-за одной ночи не получаю на Тома право. Он всё так же не принадлежит мне, всё так же не мой. Снова превратиться в одержимую им девчонку – нет уж, увольте, больше мне этого не выдержать. Даже если мы станем встречаться, вместе проводить время, может, иногда даже спать, уверена, скоро мне этого станет мало.

Что я знала о жизни Тома? Только обрывки, поверхностные, ни о чём не говорящие факты: он много работает, работа ему нравится, он часто задерживается допоздна. Есть ли в этой жизни место для меня? Захочет ли он меня в эту жизнь? И, даже если захочет, будет ли это из-за того, что он этого действительно хочет, или чувство вины и ответственности за случившееся сегодня перевесит? Последнего я точно не хотела, но и соглашаться на роль приходящей любовницы не собиралась. В одном я была уверена: ничего больше Том Картер мне предложить не сможет. Пока не сможет. Откуда эта уверенность? За всё то время, пока он ласкал меня этой ночью; за всё то время, когда я стонала от страсти и извивалась в его объятьях; за всё то время, что Том занимался со мной любовью, и даже после, когда лежал рядом, мокрый, выдохшийся, и, как мне показалось, счастливый, он не сказал, что любит меня.

Умывшись и приняв душ, я вышла из ванной, и, не найдя Тома в кровати, спустилась вниз. Он был на кухне, полностью одетый, и варил кофе.

Услышав мои шаги, Том обернулся. На его лице играла улыбка. Меня же бил озноб – после душа в доме было ощутимо прохладно, хотя, я сомневаюсь, что дело было в холоде.

Я села на краешек высокой табуретки, придвинутой к барной стойке, и обняла себя за предплечья, пытаясь согреться.

Когда Том подошёл ко мне и крепко обнял, прижимаясь щекой к моей макушке, я напряглась.

– Замёрзла?

– Немного.

Он наклонился, чтобы оставить на моих губах поцелуй, но я отвернулась. Том нахмурился, но настаивать не стал. Вернувшись к кофеварке, он налил в заранее приготовленные кружки горячий ароматный напиток. Одна из них оказалась передо мной.

– Спасибо.

– Всё хорошо? – заботливо поинтересовался Том. Проглотив внезапно подкативший к горлу горький комок, я быстро кивнула.

– Да, спасибо.

– Вики, я хочу…

Я перебила.

– Насчёт того, что случилось…

– Я как раз хотел поговорить об этом.

– Вот как? – Я вскинула на него взгляд. Том сидел за столом, положив ногу на ногу, в своей любимой расслабленной позе. – Если хочешь сказать, что это была ошибка, или что ты сожалеешь, то, право, не надо.

Том заметно напрягся.

– Я совсем не об этом собирался сказать.

– Так о чём? – Мне вдруг очень захотелось не дать ему договорить, потому что внутри стала расти уверенность, что, что бы Том ни сказал, какие бы слова ни подобрал, мне это не понравится. – Если думаешь, что это разрушит нашу дружбу, то, знаешь, нас тобой даже друзьями назвать можно только с натяжкой. Так, знакомые просто.

– Я всегда считал тебя своим другом, Виктория, – тихо проговорил Том.

«Всего лишь другом», – ныло моё сердце. – «Я для тебя была всего лишь другом, когда как ты стал для меня всем на свете».

Прежде, чем задать следующий вопрос, Том долго смотрел в свою кружку.

 – Почему ты не сказала, что ты девственница?

– А это для тебя что-то значит?

– Да.

– Да? Почему?

– Потому что это многое значит для тебя.

– Вот как?

– Первого мужчину никогда не забывают. – «Господи, да я не забуду тебя никогда, даже если бы этой ночи не было». – Тем более, ты сказала, что когда-то была в меня влюблена.

– Что ж, это должно тебе льстить, не так ли?

– Почему ты ведёшь себя так? – внезапно рассердился Том.

– Как?

– Будто пытаешься показать, что тебе всё равно.

– Ну, наверное, потому что мне всё равно.  – Я сама поверила в эти слова  – так хорошо у меня вышло сказать их: совершенно спокойно, без эмоций. – Это когда-нибудь должно было случиться, и хорошо, что случилось это с тобой. Я тебя хорошо знаю, Томми, и…

– Прекрати паясничать.

– Чего ты от меня хочешь? – выкрикнула я.

– Чтобы ты отнеслась к этому спокойно.

– Если ты думаешь, что я начну кричать, что ты надругался надо мной и теперь обязан жениться, так знай: я не начну, и ты не обязан.

– А ты бы хотела?

– Чего? – опешила я.

– Чтобы я был обязан.

– Что за бред, Том! Сейчас не девятнадцатый век, и мой брат не вызовет тебя на дуэль за мою поруганную честь.

– Я рад, что ты не питаешь никаких иллюзий относительно этой ночи.

– Нет, не питаю. – «Питаю! Питаю и ещё какие! Может, ты сейчас же встанешь передо мной на колени и скажешь, что любишь меня?»

Том снова уставился в свою кружку, молча крутя её в руках.

– Вики…

– Не начинай! Я всё прекрасно понимаю, – отмахнулась я. – Мы с тобой взрослые люди. У каждого из нас своя жизнь и… то, что произошло вчера… – Я подбирала слова, стараясь не выдать голосом свою панику. – Думаю, нам лучше забыть об этом.

– Хорошо. – Том резко отодвинул стул и встал из-за стола. – В таком случае, я пойду.

– Угу, – промычала я, отпивая из кружки почти остывший кофе. Это преувеличенное безразличие было попыткой скрыть панику от страха, что он сейчас навсегда уйдёт из моей жизни.

Руки предательски дрожали, когда я ставила чашку обратно на стол.

– Был рад повидать тебя, Виктория, – безжизненно произнёс Том, и в тот же момент я почувствовала его губы на своей макушки.

Я слышала, как он одевался в коридоре. Потом шум ненадолго стих. Я внутренне сжалась в ожидании звука, который за этим последует. Я слышала, как щёлкнул замок, потом раздался лёгкий скрип, когда открылась дверь, и последний, самый страшный звук, как удар молота, обрушившийся на мою голову, сердце и лёгкие – дверь захлопнулась. Том ушёл. Навсегда ушел из моей жизни.

Истеричный всхлип вырвался из груди, и через секунду я зарыдала в голос. Я плакала по своей любви. Любви, которая питала меня все эти долгие годы, жила во мне с самого детства. Любви, которая была мечтой, нереальной сказкой, в один момент став реальной, чтобы навсегда перестать быть. Я плакала по тому, что понимала: чтобы ни случилось в моей жизни, с кем бы я ни была, я никогда не перестану его любить. Это как проклятье, чёртово наваждение, это убивало меня десять лет, и продолжает отравлять жизнь. И я плакала от отчаянья, потому что все старания забыть Тома Картера всегда были и будут тщетными.

– Господи, – плакала я, – Господи, милый, помоги. Помоги мне забыть его. Помоги разлюбить. Неужели я никогда не смогу это сделать? Неужели, у меня не хватит сил?

– Очень на это надеюсь.

Я подпрыгнула на стуле и резко обернулась.

Том стоял в дверях кухни, прислонившись к дверному косяку, и улыбался.

Вскочив из-за стола, я полетела к нему навстречу и тут же была поймана в его крепкие объятия.

– О, Том! Томми…

Слёзы лились из глаз, и я даже не пыталась остановить этот поток. Я шептала и шептала его имя, пока, подняв моё заплаканное лицо, Том покрывал его поцелуями.

– Ну что ты, глупышка, перестань.

– Том, я так тебя люблю, так люблю. – Я лихорадочно целовала его в ответ. – Всю жизнь любила. Всю свою чёртову жизнь!

– Знаю, чудо моё. Знаю. Но мне это не нравится.

– Что не нравится? – Липкий страх сковал моё сердце.

– Что ты так долго любила одна. Я хочу, чтобы мы теперь любили вместе, согласна?

– Да, – счастливо выдохнула я, и тут же губы моей самой первой, самой большой, и самой счастливой любви соединились с моими.

Всё хорошо. Теперь всё хорошо.

Глава 6

В то Рождество до Карсон-Сити мы так и не доехали. Позвонив родителям, я сказалась больной, и сразу об этом пожалела. Мама заохала, собираясь немедленно вернуться.

– Нет, мам, пожалуйста, не надо! – отговаривала я, притворно сиплым голосом. – Это всего лишь обыкновенная простуда. Пару дней полежу дома и буду как новенькая.

– Детка, я буду переживать, что мы здесь веселимся, а ты там одна…

Я открыла было рот, чтобы сказать, что ничего я не одна, но вовремя остановилась: родные не знали о приезде Тома, для всех это должно было стать, но так и не стало сюрпризом.

После моего признания, после того, как Том отнёс меня наверх в спальню, где мы снова любили друг друга, нам одновременно пришла в голову мысль, что лучшего Рождества в жизни и придумать трудно. Провести в постели ещё пару дней рождественских каникул было великим искушением.

Именно для этого я нагло врала маме, а Том на первом этаже звонил в авиакомпанию, чтобы купить мне билет на тот же рейс, каким он возвращался в Нью-Йорк.

– Мам, всё будет в порядке. Я просто хочу отдохнуть, а в Неваде это сделать не получится. Да и девочек боюсь заразить.

– Малышка, я вернусь одна.

– Ага, и оставишь всю эту компанию на Джулию и миссис Картер? Брось, мам!

– Да уж, – в её голосе появилось сомнение. – Это было бы не очень красиво. Но я всё равно хочу увидеться до отъезда. У тебя уже есть обратный билет?

– Эм-м… – Ей вовсе не обязательно знать, что этот вопрос сейчас как раз решается. – Есть. На двадцать восьмое.

– О! Так скоро! Я думала, ты проведёшь с нами новогоднюю ночь, – почти заплакала мама. – Тогда я точно приеду.

– Чтобы на следующий день уехать обратно?  Не глупи. Увидимся через пару месяцев на вручении дипломов. Вы же приедете, да?

– Приедем, детка. Обязательно приедем.

– Вот и решено. Я люблю тебя. Передавай привет папе и всем-всем.

Мы договорились, что сегодня ещё неоднократно созвонимся, и, надавав кучу советов по лечению

 и взяв с меня клятвенное обещание хорошо есть и побольше спать, мама повесила трубку.

Ну, конечно же, спать мне не пришлось ни в эту ночь, ни в последующие.

Из аэропорта мы поехали к Тому домой. Когда такси въехало на мост, соединяющий город с Манхеттеном, я удивилась.

– Ты же вроде бы жил в Бронксе?

– На самом деле, я несколько раз переезжал, прежде, чем оказаться в Мидтауне. Это хороший район, и от работы близко. Тратить по три часа в день на дорогу нецелесообразно.

В эти дни мы много говорили: и о работе Тома, и о моей учебе, научной деятельности, дипломе. Говорили, стремясь найти в занятой мелочами жизни место для самого главного – для нас. Ничего конкретного мы пока не решили, но твёрдая уверенность, что наши жизни изменились, что мы теперь вместе, была.

– Красота какая, – восхищённо протянула я, подходя к стеклянной стене просторной гостиной-студии Тома на пятнадцатом этаже. Передо мной открывался завораживающий вид на ночной город.

Том бросил наши сумки у входа и, подойдя сзади, обнял меня за плечи. Огромный город лежал перед нами, освещённый миллиардами огней, с колышущимся тёмным серым пятном там, где сейчас должно быть, располагался Центральный парк. От счастья мне хотелось обнять весь мир. Я знала, что люблю Тома, знала, что не безразлична, хотя, мне бы очень хотелось услышать от него…

– Я люблю тебя, чудесная моя девочка. Пожалуйста, останься со мной. Здесь.

Вот и всё.

А разве нужно что-то ещё?

Мою квартиру было решено оставить. Я писала диплом и часто допоздна засиживалась в библиотеке. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт – подпишись на страничку в VK. Машину я не любила водить, предпочитая общественный транспорт. Конечно, ничто не сравнится с комфортом собственного автомобиля, но стояние в бесконечных нью-йоркских пробках, когда можно спокойно в это время сидеть в библиотеке, воспользовавшись метро, выводило из себя. Да и не нужна была машина, когда я жила в двадцати минутах ходьбы от студенческого городка.

Тому нравилось бывать у меня. Он говорил, что чувствует себя здесь свободным. Общая расхлябанность моего жилища с кучей неразобранной одежды из прачечной, с холодильником, забитым полуфабрикатами, а главное, с непроходимым лесом книг, лежащих, стоящих, вываливающихся ото всюду, разительно отличалась от того, к чему привык Том. Перед глазами стояли белоснежные кружки для кофе, выстроенные в ряд в шкафу на его безупречной кухне. Хотя, в одном наши кухни были похожи – мы оба очень редко на них бывали. Открыв однажды его холодильник, я не удержалась от смеха: тот же набор из замороженных пицц и супов Кембелл.

– А ты не настолько идеален, как я думала.

– И что же меня выдало?

– Пицца и суп.

– Хм… Пицца и суп. Нормальный джентльменский набор, учитывая, что я редко ем дома.

– У идеального мужчины в холодильнике не должно быть ничего подобного.

Том вопросительно поднял бровь.

– А что, по твоему мнению, должно быть в холодильнике у идеального мужчины?

– Ну, в идеале, у идеального мужчины не должно быть холодильника. А если бы и есть, там только вино, сыр и пара охлаждённых бокалов в морозилке.

– Кое-кто насмотрелся фильмов про жиголо. Хотя, бокалы в морозилке – интересная мысль.

– В любом случае, готовить я люблю, и если мы будем оставаться дома вечерами, то эту гадость есть уж точно не будем!

– Не хочу, чтобы это стало для тебя чем-то обязательным, милая, но я совершенно не возражаю ужинать дома.

– Мне это будет в радость.

С каждым днём я всё больше и больше в него влюблялась. Том был моим первым и единственным мужчиной, и иногда мне казалось, что я перебарщиваю, что нельзя так сильно сосредотачиваться на ком-то. Жаль, что я ни с кем не могла об этом поговорить. Никогда ни перед кем я не раскрывала душу, близких подруг у меня не было, а с мамой на такие темы, полагаю, не говорят. Была ещё Джулия, но вряд ли она сказала бы что-либо вразумительное, узнай, с кем я встречаюсь.

Не знаю: мне казалось абсолютной глупостью, если сейчас я, к примеру, возьму телефон, наберу номер мамы или Николаса и скажу: «Эй, привет, это я, Викки. Знаете, мы с Томом теперь вместе. Вот». Похоже, что и Том считал так же, потому что к концу апреля, когда мои родственники должны были приехать на вручение диплома, они всё так же пребывали в абсолютном неведении касательно природы наших отношений.

Том собирался идти на церемонию, а я, будучи безумно счастлива любому проявлению его внимания, пребывала в неуверенности относительно неизбежности объяснения с родными. Они знали, что мы с Томом потерялись в большом городе, и его присутствие на моем выпускном вызвало бы массу вопросов. Хотя, положив руку на сердце, это был великолепный способ расставить все точки над «и». Но тут возникал третий вопрос: а что такое – эти пресловутые «точки». Да, мы только начали встречаться, да, нам хорошо в постели, да, мы почти живём вместе, и в его квартире моих вещей гораздо больше, чем в моей, но для «расставления» эти самые «точки» выглядят как-то несущественно. Недостаточно окончательно…

Мама позвонила за неделю до вручения дипломов, и сообщила, что они с папой не приедут.

– Детка, у меня назначена сложная операция, и как бы я не пыталась её перенести... Ну, ты же понимаешь…

Я была дочерью врача, и, да – я понимала.

– А папа?

– У папы объявлены очередные учения. Он не стал тебе говорить, думал, что сможет разобраться с этим в срок. Не получилось. Мне так жаль, малышка.

Новость меня действительно огорчила. Я не видела родных почти что год, и безумно по ним скучала. Но мама была расстроена ещё больше.

– Обещай, что прилетишь хотя бы на недельку. Отдохнёшь, наберёшься сил, а потом уже решишь, что делать дальше.

– Ладно, мам. Всё равно, это не продлится более часа.

– Обязательно сделай фотографии.

– Окей. Сделаю.

Конечно, не будь рядом Тома, было бы совсем плохо. Я не большой любитель всех этих обязательных сборищ, и, была бы рада совсем не ходить, но Том об этом даже слушать не захотел. На завтра он взял выходной, и вечер накануне вручения дипломов мы провели у меня.

Церемония была назначена на десять утра, будильник заведён на восемь, но звонок в дверь разбудил нас в шесть.

– Какого черта? – простонал Том, накрываясь одеялом. Конечно, мы не всю ночь спали, предпочтя провести время более интересным способом, но сейчас было уж очень рано. – Не вставай. Пусть катятся к дьяволу.

Но неугомонный посетитель к черту катиться не хотел и настойчиво терзал звонок.

Посылая проклятия на чью-то нерадивую голову, я слезла с кровати, и, схватив из кучи одежды на полу рубашку Тома, поплелась в коридор.