Текст книги "…И мы станем единым целым. Благодаря и вопреки. Так вот она какая – любовь!"

Автор книги: Ирма Гринёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

А ещё огромное впечатление на собравшихся на празднике произвели дети осейджикау, которые победили во всех соревновательных категориях оружия. Кватоко с Титонка едва успевали с одних переговоров на другие. В итоге после праздника вся делегация осейджикау ещё побывала в гостях у трёх племен, в том числе и, конечно, у канза, и отобрала двенадцать мальчиков и девочек для обучения военному искусству на своей территории, получив богатые дары. Таким образом, наметился союз, по крайней мере, четырёх дружественных племен, а Куидель утверждал, что таких племён будет больше. И что осейджикау стоит готовиться к приёму гостей не только по поводу военного обучения, но и по поводу заключения помолвок. Все его предсказания сбылись.

³⁷ – праздник воздушных Змеев проходит одновременно с современным Днем всех святых (Хеллоуином), это Радостный праздник (!) памяти умерших детей. Индейцы очень позитивно относятся к смерти, дети в неё даже играют. Воздушные змеи в этот праздник имеют свои особенности – они круглые, в диаметре достигают до 6,5 метра и парят в воздухе до двух часов.

³⁸ – чанки – игра с диском и копьем. В небо запускался каменный диск и игроки должны были попасть к него копьем.

³⁹ – в переводе – «орёл солнца»

⁴⁰ – в переводе – «я люблю вас»

10

С тех пор прошло четыре года. Союз дружественных племен осейджикау, канза, понка, омаха и куапо сложился и был проверен временем, успешно отразив атаку многочисленных воинственных пауни. Конечно, без потерь не обошлось, но без военной подготовки, которую прошли у осейджикау представители племен, без системы оповещения и взаимодействия, которую создали Охитека с вождями военного времени дружественных племён, потери были бы в разы больше.

Осейджикау брали теперь на обучение двадцать мальчиков и девочек в год, и вожди племён торговались уже между собой, кто больше заплатит Кватоко, чтобы быстрее продвинуть своих кандидатов в это число. Племя Осейджикау разбогатело и прибавилось в численности, не только за счёт родившихся детей, но ещё и потому, что многие молодые индейцы, женившись на девушках из их племени, оставались жить и вливались в него.

Самой горькой потерей в эти годы для Охитека стала смерть Онейды. Бабушка почувствовала свой уход заранее, и прежде, чем уйти и встретить смерть в одиночестве (а индейцы верили, что таким образом лекарки и шаманы превращаются в призраков, которые наравне с духами охраняют племя), призвала к себе Охитека и велела ему самому возглавить делегацию на ближайший праздник культа Солнца. А ещё сказала непонятное: «Мне снились зелёные глаза». А больше ничего не сказала – мол, сам разберёшься.

Охитека и Куидель оставались последними из семёрки друзей, которые ещё не обрели семью. Титонка женился в прошлом году, присмотрев себе суженую в племени омаха, пребывая там на очередных переговорах. Породниться с племенем осейджикау стало столь заманчиво, что дары за девушку были чисто символическими. Куидель ждал мистического откровения. А Охитека так изнурял себя заботами и делами, что на девушек не оставалось ни времени, ни сил. Да он и не общался ни с кем, кроме членов своего племени и вождей военного времени дружественных племён. Попытки вождей мирного времени сосватать завидному жениху кого-либо из своих родственниц холодно пресекал.

Бабушка Онейда ушла глубокой осенью, и чтобы как-то заглушить боль от потери, Охитека стал больше заниматься военной подготовкой с последней партией детей. Вот здесь-то он и услышал впервые о девушке с зелеными глазами из племени пакаха. Девушка была сиротой и найдёнышем: её нашли охотники пакаха и принесли в племя, не в силах оставить ребёнка, пусть и явно не индейского происхождения, на растерзание диким зверям. Девочка была со светлой прозрачной кожей и смотрела на суровых мужчин большими спокойными зелеными глазами, и не плакала ни когда была голодна, ни когда была мокрой. Её нарекли Найра⁴¹. Она была странной: мало веселилась, была очень серьёзной, а когда подросла, больше времени проводила с лекаркой (а многие верили – ведьмой) Уокэнда⁴², чем в семье вождя племени её удочерившей. Если бы Уокэнда родилась мужчиной, она, несомненно, стала бы шаманом, а так её способности находили применение только в качестве лекарки, да ещё девушки тайком приходили к ней погадать на суженого. В племени, конечно, об этом знали и не одобряли, но закрывали глаза, так как плохого Уокэнда никому не делала, приворотами и отворотами не занималась, а яды готовила только для военных нужд племени.

А вот с Найра Уокэнда подружилась и с удовольствием обучала её лекарскому искусству, к которому у девочки были несомненные способности.

⁴¹ – в переводе – «большие глаза»

⁴² – в переводе – «обладает волшебной властью»

11

Охитека покачивался на спине своего коня и вспоминал Нижони. Это были светлые воспоминания. Он верил, что Нижони сейчас хорошо там, на небесах, куда привёл её Млечный Путь. А Охитека ехал навстречу, возможно, со своей судьбой, которую ему предрекла Онейда. Или она не это хотела сказать? Очень уж непонятно тревожным был её тон. Может наоборот, она хотела его предостеречь? И Охитека решил, что будет слушать своё сердце и сблизится с девушкой, только если их чувства друг к другу будут взаимны. Как у Тэнгэквуну и Оминотэго, Вэра и Моема, Сунаккахко и Нэйели …, словом, у всех его таких счастливых друзей. И совсем не хотел участи своего отца, Гехэджа, который любил его мать, но та вышла замуж за него только из уважения к его положению вождя племени…

Как и настаивала Онейда, в этот раз он сам возглавил делегацию на праздник культа Солнца. Вместе с ним на праздник ехали: его наречённый брат Сикис, Сунаккахко (они с Хононом попеременно присутствовали на празднике), постоянные члены всех предыдущих делегаций: Титонка и Тэнгэквуну. Ведь праздник это ещё и переговоры, но и о веселье забывать не стоило. Сунаккахко и Тэнгэквуну в этот раз поехали с жёнами, их дети уже подросли, и матери больше не кормили их грудью. И двадцать обученных военному искусству мальчиков и девочек, подросших и возмужавших за год. Так что делегация была, по сути, большим военным отрядом, которому не страшны никакие трудности пути. Да и ехали они по территории, которую контролировал союз дружественных племён, но расслабляться всё же не стоило… Нгопы и шайенны не утратили своей воинственности, да и пути бледнолицых были не доступны пониманию индейцев.

По сложившейся традиции, обученные у осейджикау дети, показывали на второй день праздника своё искусство, а по окончании его все вместе с представителями своих племен расходились по своим стойбищам. Делегация осейджикау двигалась от племени к племени, пока не прощалась с самыми дальними племенами, а потом возвращалась к себе в стойбище, по дороге собирая новых учеников (предмет переговоров Охитека и Титонка на празднике) и щедрые дары в уплату за обучение и проживание. Чтобы обеспечить безопасность, каждое племя выделяло осейджикау ещё по два взрослых воина, которые сопровождали постепенно разрастающийся отряд до конца пути, а потом возвращались назад.

Охитека надеялся увидеть девушку с зелёными глазами на празднике, но её не было, хотя она уже давно должна была достигнуть зрелости – ей исполнилось четырнадцать лет. Что ж придётся подождать встречи до стойбища пакаха, путь к которым был самым дальним из всех союзных племен.

Весь последний участок пути Охитека ехал рядом с вождем племени пакаха Кэлетэка⁴³ и почтительно слушал рассказ о его племени. Старый индеец с отеческой любовью говорил о своих соплеменниках, а своих родных детей у него было четверо, все – девочки, да ещё приёмная дочь. Хвала духам, трое старших дочерей уже были замужем за очень хорошими воинами и охотниками, так что за будущее своего клана он был спокоен. Осталось устроить судьбу младшей Покэхонтас⁴⁴ и приёмной Найра. Они обе достигли зрелости в этом году, но Найра наотрез отказалась ехать на праздник, а вот по поводу Покэхонтас Кэлетэка получил на празднике несколько предложений о замужестве. Старик внимательно следил за тем, какое впечатление производят его слова о дочери на молодого вождя. Он был стар и мудр, и не мог не заметить, как Охитека навёл его на разговор о дочерях. Но вот понять его реакцию не смог. Охитека был спокоен и учтив. А Кэлетэка был бы очень рад породниться с сильным племенем осейджикау.

Очень заинтересовалась молодым вождем и юная Покэхонтас. Она была младшей в семье, но ведь тоже дочь вождя?! И замуж выйти хотела только за вождя, чем она хуже старшей сестры, мужа которой прочили в вожди их племени после ухода Кэлетэка?! И, кажется, её мечты вполне могут осуществиться! Она старалась ехать ближе к отцу и частично слышала его разговор с Охитека, и сразу сообразила, что молодой осейджикау не просто так расспрашивает того о дочерях. Да и сам молодой вождь уже несколько раз поглядывал на неё.

Охитека же был раздосадован тем, что девчонка явно подслушивала разговор двух взрослых мужчин. Он уже дважды коротко оглядывался на неё через плечо, в надежде, что она поймёт свою назойливость, но всё же пришлось Сикису отвлекать внимание Покэхонтас на себя, он-то понимал своего брата и без слов.

⁴³ – в переводе – «опекун людей»

⁴⁴ – в переводе – «она игрива»

12

В стойбище пакаха прибыли утром, заночевав по походному в четырёх часах от цели пути. На следующий день по традиции всё племя собралось встречать гостей и праздновать возвращение сыновей и дочерей. Центральным местом праздника считались показательные выступления подростков, которые обучались в клане осейджикау целый год, их соревнования со своими сверстниками, а также бои между прибывшими гостями и воинами пакаха. Охитека принимал участие в соревновательных боях наравне с Сикисом, Сунаккахко, Титонка и Тэнгэквуну. Равного ему не было никого в племени пакаха. Его лицо, которое в обычной жизни распадалось на две несовместимые половинки: гордый красавец справа и суровый ветеран слева, как будто были слеплены два разных человека, в бою соединялось в грозного и бесстрашного, а, возможно, и беспощадного воина. Казалось, что весь он без остатка отдавался бою. Но это не помешало ему заметить в толпе девушку с зелёными глазами. Необычными в ней были не только глаза: высокий рост (она была выше всех мужчин племени пакаха), её хоть и обветренная, но светлая кожа, цвет волос – темного мёда, а не цвета земли. А ещё – в её глазах не было восхищения и воодушевления, с каким наблюдали и реагировали на его боевое искусство зрители, а скорее – настороженность и… осуждение.

После окончания выступлений Найра внимательно осмотрела всех, у кого были раны на теле: кому-то просто протёрла царапину, кому-то залепила кровоточащую рану каким-то своим снадобьем. Охитека даже пожалел, что у него не оказалось ни царапины. И он, который не помышлял о женитьбе, а только собирался присмотреться к девушке (о её ли зеленых глазах говорила Онейда?), решил, что не уедет из племени пакаха без неё. А ещё он, наконец, понял отца, почему тот женился вопреки тому, что его не любили…

Вечером того же дня (с рассветом делегация осейджикау должна была тронуться в обратный путь) в вигвам Кэлетэка вошли четверо из гостей, и, соблюдая все положенные такому случаю церемонии, Сикис, как единственный родственник Охитека, попросил отдать Найра замуж за своего вождя. Кэлетэка был немало смущён таким поворотом дела: он знал, что Найра хотела посвятить себя делу лекарства в одиночестве, а Покэхонтас, наоборот, была уверена, что именно с ней Охитека пройдёт весь жизненный путь рука об руку…

Ну, что ж, на всё воля духов. Ответ Найра должна была дать не позже завтрашнего утра. В её согласии, не смотря ни на что, Охитека был уверен: он как никто другой способен обеспечить и защитить семью, он храбр, силён и удачлив, он молод и красив (шрамы считались украшением любого индейца).

А в вигваме Кэлетэка меж тем разворачивалась драма: в Покэхонтас вселился черный дух – она накинулась на Найра со словами: «Ведьма, ты околдовала его…». А, после того, как Кэлетэка смог оторвать её от Найра, билась в истерике в углу вигвама. Найра же, в полном смятении души, убежала к Уокэнда.

Пятеро друзей сидели вокруг костра и молча курили трубки. Охитека витал где-то в облаках, не смотря на совершенно невозмутимый внешний вид, но они знали друг друга всю жизнь, их было не обмануть. Женатые друзья прекрасно понимали Охитека, они помнили то своё состояние влюблённости, как удар молнии, как первая охота… И всем сердцем принимали выбор своего вождя, он не был обычным человеком – и его девушка тоже должна быть необычной. Наконец, все разошлись, но Охитека не хотелось спать, в нём бурлила кипучая энергия, горячая кровь пульсировала во всём теле, а в голове застряла строчка какой-то песни, легенды, он не знал, где он её слышал, а, может, сочинил сам: «Глаза твои подобны бескрайнему лугу, покрытому молодой травой только что умытой первым весенним ливнем…».

Он пошёл к реке и несколько раз пересёк её узкое, но бурное течение, а потом улёгся на песок под кустами на берегу. И тут он увидел силуэт девушки, и даже прежде, чем лунный свет отразился от её волос карминным всполохом, он почувствовал, что это Найра. Но куда она направляется ночью одна? А вдруг у неё есть возлюбленный, и она идёт к нему? Все эти и тысячи других вопросов проносились в голове Охитека, а тело уже действовало: он бесшумно пошёл за Найра. А потом больше двух часов наблюдал за входом в схрон, похожий на жилище Онейды, когда она жила отдельно от племени, куда вошла девушка. И вспоминал бабушку-лекарку. Сюда ли его должны были привести её слова?

Это действительно была Найра. Весь её привычный выстроенный мир рухнул сегодня из-за чужаков, таких больших, воинственных, агрессивных. В прошлом году во время их приезда она ещё была девочкой, и Кэлетэка не настаивал на её присутствии в стойбище, а ей было интереснее беседовать с Уокэнда, чем участвовать в празднике, где всегда лилась кровь. Крови она боялась, поэтому старшие сёстры всё время над ней смеялись, видимо это и послужило толчком к её занятиям со знахаркой. А теперь кровь подчинялась её умелым рукам. Она же всем сердцем желала себе судьбы, как у Уокэнда. Быть рядом с племенем, но не внутри него, быть всем нужной, но оставаться свободной… И теперь только в ней она видела своё спасение.

Кэлетэка прямо сказал, погладив её по голове, что Охитека – это лучшая партия, которую он только может пожелать своей дочери, в дальнем конце вигвама рыдала младшая сестра, всем своим маленьким сердцем возненавидевшая соперницу. Если бы ещё впереди был год помолвки, то, возможно, получилось бы избежать свадьбы. Вдруг она разонравилась бы Охитека? Уж она бы постаралась так сделать. Но она знала, что осейджикау увозят своих невест сразу к себе, а свадьбу играют через четыре месяца. И ещё ни одна невеста домой не возвращалась…

– Помоги мне, мудрая Уокэнда, я не хочу выходить замуж!

– А чего же ты хочешь, девочка?

– Я хочу как ты, лечить людей

– Ты и будешь лечить людей. Этого никто у тебя не отнимет.

– Но я хочу жить одна, как ты.

– Одиночество – это выбор. А между чем выбираешь ты?

– Между замужеством и свободой.

– Быть замужем – это любить одного, быть свободной – любить всех, но невозможно любить всех, пока ты не познаешь любовь одного.

– Но ты же не была замужем!

– Но я любила так, что духи даровали мне выбрать одиночество.

– А я должна выйти замуж за нелюбимого…

– А у тебя есть любимый?

– Нет

– Так полюби своего мужа

– Я не знаю его, я боюсь его

– Так узнай его! Скажи, его люди – они боятся его?

– Нет.

– Как к нему относится твой отец? Может, он его боится?

– Он говорит о нём с уважением…

– А что говорят мальчики, прожившие у осейджикау год?

– О, они смотрят на всех осейджикау с восторгом.

– А почему ты его боишься?

– Он такой суровый, и у него нет половины лица…

Уокэнда покачала с сожалением головой на эти слова девушки. Найра с младенчества воспитывалась в индейском племени, она с гордостью носила индейское имя, она была одета, как они, она работала, как все женщины племени, но всё же откуда-то из глубин души всё равно прорывалась её истинная натура, впитанная с молоком матери, бледнолицей матери. Ну, какой девушке, кроме бледнолицей, придёт в голову считать шрамы мужчины уродством?

– А ты знаешь, как он потерял половину лица?

– На охоте?

– Тогда они ещё были осейджи. На их стан напали солдаты. Они подожгли вигвамы и расстреливали всех, кто пытался выбраться из пламени. А нескольких девушек взяли в плен и увезли с собой. Когда охотники вернулись в стойбище – они нашли уже остывшее пепелище. Охотники выследили солдат и спасли девушек, но не всех. Охитека потерял свою вторую половинку, свою возлюбленную Нижони, которую любил с детства, и половину своего лица.

Девушку тронул рассказ Уокэнда до слез. И мудрая женщина спросила:

– Ты по-прежнему боишься его?

– Уже нет, – растерянно сказала Найра.

– Так сказать тебе, какой есть выбор у тебя?

– Скажи!

– Ты можешь выйти за него замуж, научиться уважать и почитать его, родить ему детей, трудиться в поте лица своего, лечить людей, но всегда смотреть только на его левую сторону лица и остаться одинокой. А можешь открыть себя настежь и полюбить его, выйти за него замуж, родить ему детей, трудиться в поте лица своего, лечить людей, и смотреть на него, но видеть только его правую сторону, и быть счастливой и… свободной.

Охитека неслышной тенью проводил задумчивую Найра до её вигвама. Даже в темноте ночи была видна её светлая кожа. «Светлый лик твой мерцает, затмевая луну на звездном небосклоне в ясную зимнюю ночь…»

13

С рассветом делегация осейджикау была готова тронуться в обратный путь. Кэлетэка подвёл Найра к лошади, на которой уже сидел Охитека. Тот протянул девушке руку, и она, серьёзно глядя прямо в глаза своему будущему мужу, вложила в его ладонь свою. Охитека чуть наклонился и одним мощным рывком усадил Найра перед собой.

Обратная дорога заняла целую неделю. Они ещё заехали в четыре племени, где забрали новых учеников и оплату. Отряд постепенно разросся. Женщин в отряде было всего трое: Найра, Нэйели и Оминотэго. Они вместе занимались приготовлением пищи (помогали прибывающие дети) и быстро сдружились. От Оминотэго Найра услышала леденящие душу подробности налёта солдат на их стойбище шесть лет назад и чудесное спасение, надежду на которое они уже потеряли, сидя в глубоком подвале. Расспрашивала Найра молодых женщин и о семейной жизни и даже, преодолев робость, о любви между мужчиной и женщиной. Найра к любому вопросу подходила серьёзно. Конечно, она прошла обряд, когда созрела как женщина, кое-что рассказала ей Уокэнда, но ей было безумно интересно послушать тех, кто был счастлив в браке сам. А то, что это так, было видно по их уверенному виду, светящимся глазам, мимолётным улыбкам, которыми они обменивались со своими мужьями, то и дело сталкиваясь с ними взглядами.

А вот с Охитека Найра совсем не разговаривала – вокруг было слишком много народа, она робела и ждала, что он заговорит первым. Только ночью, когда они укладывались спать рядом, было время относительного уединения. Ночевали в лесу, устраиваясь по 5-6 человек на шкурах буйволов, и ими же накрывались, благо, что летние дни стояли сухие и тёплые. В первое их совместное утро Найра проснулась в объятиях Охитека, который прижался к её спине и заключил в кольцо своих рук. С тех пор они всё время спали в этой позе. Найра было тепло и уютно, а ещё ей очень нравился запах, исходивший от его сильных и таких надёжных рук. А Охитека было мучительно-сладко хотя бы ночью ощущать Найра рядом с собой всю. Поэтому, когда однажды ночью она выскользнула из его объятий, он сразу проснулся, почувствовав холодок на груди вместо теплой спины Найра. А девушка решила искупаться, воспользовавшись тем, что их очередной походный лагерь был рядом с рекой. И Охитека опять бесшумно последовал за ней. А потом едва успел вернуться и притвориться спящим, хотя заснуть в эту ночь так больше и не смог. «Стройное тело твоё белее молока буйволиц, которые кормят им своих детёнышей, как и ты потом будешь кормить детей наших…»

14

Наконец, осейджикау и новобранцы благополучно добрались до стойбища. Охитека и Найра целый день не виделись. Охитека только представил свою невесту Кватоко, а дальше уже Нэйели и Оминотэго знакомили Найра с членами клана, их бытом и устройством племени. Найра была потрясена устройством форта, такого она ни разу за свою жизнь не видела. Так же в первый раз она видела глиняные жилища, пакаха жили в вигвамах, покрытых шкурами бизонов.

Как ни старались Нэйели и Оминотэго, большинство членов племени приняли Найра настороженно: не смотря на то, что в клане уже много было мужчин и женщин из других племен, но все они были одной крови, а Найра слишком уж от них отличалась. Но с другой стороны – она невеста их вождя, он сам выбрал её, и они уважали его выбор.

Вечером подруги отвели Найра в вигвам к Охитека, утомленная походом и новыми впечатлениями она задремала. Когда Охитека вернулся с совета старейшин, он застал свою невесту мирно спящей в той же позе свёрнутой калачиком, в какой она спала и весь поход. Он полюбовался на неё, осторожно погладил по волосам, тяжело вздохнул, разделся и лёг рядом. Сможет ли он выдержать четыре месяца воздержания до свадьбы? Но раз она легла спать в одежде – значит, ещё не готова, придется потерпеть. Охитека, как всегда, заключил Найра в кольцо своих рук, девушка доверчиво прижалась к нему спиной. И не было в этом никакого женского сигнала, а одна только детская доверчивость.

15

Утром Охитека невесомо поцеловал Найра в висок, как будто легкое дуновение ветерка прикоснулось к девушке, и молча ушёл. И это всё? – разочарованно подумала она. От чего тогда тот восторг, о котором рассказывали Нэйели и Оминотэго? Может, она что-то сделала не так? Может, она совсем ему не нравится, а женился он на ней по какой-то другой причине?

Когда она озвучила свои сомнения новым подругам, они решительно его отвергли. А когда подробнее рассказала о вчерашнем вечере (собственно, рассказывать особо было нечего), молодые женщины переглянулись, едва сдерживая смех, и Оминотэго сказала: «Охитека показал, что любит тебя, взяв тебя за себя. А теперь твоя очередь показать ему, что ты рада быть рядом с ним». А Нэйели рассказала о своей первой ночи после помолвки с Сунаккахко (к дню свадьбы через четыре месяца она была уже на четвертом месяце беременности). Так вот что имела в виду Уокэнда, когда говорила открыть себя настежь…

Охитека решил пораньше закончить свои дела, чтобы успеть поговорить с Найра, ведь пошла уже вторая неделя их помолвки, а они не обмолвились ни единым словом. Но когда он зашёл в хижину, ему стало не до слов: перед ним стояла обнажённая девушка, и только длинные волнистые волосы темным водопадом спускались через плечо до самого пола. Охитека застыл на входе не в силах не то что сделать шаг, но даже вздохнуть. Найра подошла к нему и осторожно сняла кожаную жилетку, а потом, вопросительно глядя ему в глаза, робко взялась за подол рубахи. Охитека накрыл её руки своими, и так вместе они обнажили его торс. А потом он подхватил девушку на руки и бережно уложил на лежак. Одним рывком сорвал с себя штаны, нежно потерся своим носом о кончик носа своей любимой, и осторожно, но неумолимо, ввёл свою восставшую плоть в её девичье лоно. Найра готовилась к боли, но её не было, так, лёгкое неудобство. А когда Охитека полностью наполнил её собой, жаркая волна поднялась от места их единения и накрыла девушку с головой. Охитека так боялся сделать Найра больно, что как только его тело освободилось от напряжения, он перекатился на спину, увлекая свою невесту на себя. Уложив её голову себе на плечо, а ножки между своими ногами, обнял и начал баюкать, как ребёнка. Её шикарные волосы укрыли их вместо одеяла. «Волосы твои цвета темного мёда, окутывают меня, как осенней порой леса укрывают листьями землю …»

16

Дни были наполнены повседневными делами. Помимо участия в приготовлении пищи, обработки огорода, шитья, Найра пришлось ещё заниматься и военной подготовкой. Как ни противно это было её натуре, она понимала, что делается это не для того, чтобы напасть на кого-либо, а только лишь, чтобы помочь защитить свою жизнь и жизнь соплеменника. Только в лесу вместо грибов и ягод Найра собирала целебные травы и корешки. У неё образовались два помощника: Виппона и Эхои. Виппона исполнилось пятнадцать, и он уже принёс с охоты свою первую добычу⁴⁵. Из тонколикого мальчика он превратился в высокого стройного юношу, прекрасно владеющего луком и всеми видами духового оружия, которые только придумал Тэнгэквуну. Только вот он не смог избавиться от страха потерять Эхои, поэтому расставаться они стали только когда Виппона начал участвовать в охоте. Эхои исполнилось двенадцать, и она с нетерпением ждала своего созревания.

Найра постепенно заслужила уважение племени, и никто уже косо не смотрел на белокожую невесту их вождя. Конечно, к ней не бегали за советом, как к бабушке Онейда, но зато, казалось, а, может, и не казалось, что лечили болезни и заживляли раны не только её травяные отвары и примочки, но и просто теплые руки и ласковый взгляд.

А ночи были заполнены любовью. Сколько бы раз не возжелал Охитека свою возлюбленную, она всегда была готова ответить ему страстным согласием. В Найра появилось женское кокетство – и откуда что взялось? Она больше не спрашивала совета у своих более опытных подруг, просто делала всё, что хотелось её телу, чутко улавливая желание и настроение возлюбленного. Ведь каждая пара строит с в о ю любовь. Соскучившись друг по другу за долгий день, наполненный заботами и трудами, они сплетались в единый клубок страсти, а потом засыпали, удовлетворенные и насыщенные друг другом. И слова им были не нужны. «Лоно твоё жарче самого солнечного дня в середине знойного лета…»

⁴⁵ – у многих племен достижение этого важнейшего жизненного рубежа отмечалось особыми обрядами посвящения, требовавшими большого мужества и выносливости. После этого юноша считался полноправным мужчиной. Он получал свои личные знаки, которые наносились на принадлежащие ему вещи, право носить облачение воина, исполнять ритуальные пляски и т.п. С этого же момента юноша считался способным вступать в брак.

17

Куидель снился тревожный сон. И сон пах пеплом и порохом. Порох – бледнолицые! Молодой шаман вскочил с лежака, стряхнул с себя остатки сна – запахи исчезли, а тревога усилилась, и побежал будить племя. Пусть лучше они не выспятся, если тревога окажется ложной, чем опасность застанет их врасплох. Первыми Куидель разбудил Кватоко и Хонона. Охитека, Сикис и Сунаккахко уже несколько дней были на охоте (надо было подготовиться к осенним свадьбам) и вот-вот должны были вернуться…

После того, как Меджедэджик⁴⁶, вождь шайеннов, узнал о появлении в племени осейджикау светлокожей девушки, он с нетерпением ждал удобного случая продать эту информацию бледнолицым. Уже шесть лет шайеннам не удавалось одержать победу над осейджикау, а в условиях союза уже двенадцати племён, такой перспективы не было и в дальнейшем. Поэтому, когда Меджедэджик сообщили, что некий лейтенант расспрашивал о бледнолицей девушке с зелёными глазами, своей сестре, вождь шайеннов понял, что настал его час: можно будет расправиться с ненавистным племенем чужими руками, а потом хорошо поживиться…

Даймонду⁴⁷ Олдриджу было десять лет, когда таинственным образом пропала его мать с новорожденной сестрёнкой, которую он так и не увидел. Звали её Джэйда⁴⁸. С тех пор мальчик страстно мечтал вырасти, пойти в армию и найти младшую сестру. И вот сейчас, спустя почти пятнадцать лет, возможно, мечта его осуществится. Но надо было торопиться. По словам Меджедэджик Джэйда была выкуплена у пакаха племенем осейджикау около полугода назад

и в скором времени должна была стать наложницей их жестокого вождя Охитека (боже мой, она же совсем ещё девочка!).

Даймонд не собирался устраивать бойню, а только устрашить индейцев оружием (у него в отряде имелась пушка), а дальше попробовать обменять сестру на разные побрякушки. Но это совершенно не входило в планы вождя шайеннов, поэтому он расписал клан осейджикау, как крайне агрессивное и невежественное племя, сам напросился в поход и предоставил Олдриджу своего переводчика. Меджедэджик выслал вперёд своих лучших лучников, которые должны были тихо убрать дозоры осейджикау на юге, чтобы не подоспела помощь союзных племён, и на севере, по пути следования отряда, чтобы застать осейджикау врасплох. Остальное племя шайеннов скрытно продвигалось за отрядом бледнолицых на приличном расстоянии.