Текст книги "Только любовь"

Автор книги: Ирина Юрьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Будь жена Ливтрасира похожа на девушку с яркой лубочной картинки, она бы поверила, что он с ней счастлив, но тощая ведьма с пылающим взглядом совсем не годилась в подруги вождю Агенора. От чистого сердца жалея героя, она могла только молить бога, чтобы он спас Ливтрасира, открыл ему правду, заставил прогнать Руни и создать семью с крепкой красавицей, пышущей жизнью.

Хотя Руни знала, что Эрл посмеется над этой «заветной молитвой», она причинила ей боль, вновь напомнив: она в Агеноре чужая. Любя Ливтрасира, желая ему счастья, жители города были обижены выбором Эрла.

– Уйди, ведьма! – как-то прочла Руни в свитке, заброшенном через окно ее комнаты. – Тебе не место с ним рядом! Герой Агенора возьмет себе в жены одну из волшебниц, родившихся в городе!

Руни сожгла этот свиток.

Однажды в Круг к Эрлу явился беглец из Фирода, прося дозволения жить в Агеноре.

–  Моя дочь общается с нечистью, - горько сказал он. - Уже третий месяц ее преследует Дух. Мы бежали из нашего города, чтобы ее не казнили. Я верю, что вы нам поможете.

Им разрешили остаться, а Эрл решил сам посмотреть, что к чему. Они вместе пришли в дом, который сняла семья. Комната девушки была завешана черными шторами, а стол уставлен свечами. Хозяйка, эффектная, совсем не старая, в броском наряде, держалась довольно кокетливо. Увидев, что Ливтрасир не один, она явно опешила.

–  Вы не должны были брать с собой женщину, - с приторно-сладкой улыбкой сказала хозяйка, в душе проклиная незваную гостью. - Ей лучше уйти назад в Круг, ведь Дух может ее подчинить. Так же, как мою дочь!

–  Не волнуйтесь, я знаю, как с ним обращаться, - спокойно ответила Руни, уже ощутив: здесь какой-то подвох.

Поняв, что добровольно она не уйдет, мать решила позвать свою дочь:

– Иллианта!

И в залу скользящей походкой, похожей на танец, вошла необычная девушка. Она шла, словно не видя вокруг ничего. Потом вдруг замерла в самом центре, напротив стола со свечами, закинула голову и засмеялась гортанным воркующим смехом. Ее странно-узкое платье из переливчатой ткани казалось прозрачным.

–  Ах, мама, он снова пришел ко мне, этот неведомый дух! – начала Иллианта, прогнувшись всем телом. – Он мне говорил, что он хочет…

Она хорошо отыграла задуманный матерью фарс, эта девочка. Страстные вздохи, бесстыдные позы, двусмысленность реплик… А Руни увидела то, что всегда было скрыто от глаз посторонних.

Ненужный ребенок, мешающий матери и не способный найти настоящих друзей… Град упреков, невидимый плач, чувство, что недостойна общаться с другими… Что очень глупа, некрасива, застенчива… Боль от насмешек ровесников…

Как-то, на празднике, стоя одна в уголке и не зная, куда себя деть, взяла в руки бокал с вином… Выпила все, в знак протеста… И вдруг совершилось волшебное чудо! Исчезла извечная робость, ушла неуверенность… Она уже не была серой мышкой, она теперь стала принцессой! Она разбивала сердца! Второй… Третий бокал… И когда кто-то, выведя в сад, начал жарко шептать ей о том, что она – совершенство, девчушка забыла про все…

Мать не осудила падения, она простила ее, а потом… Потом вдруг предложила опять повторить то, что было, но только с другим… А знакомый бокал совершил свое чудо: она вновь была королевой, она могла все! Ее жизнь обрела новый смысл, превратившись в триумф!

Мать теперь была ласкова с ней… Правда, вскоре вино потеряло волшебный эффект, но на помощь пришли золотые кристаллики…

– Хватит, пора прекратить этот фарс, – неожиданно резко сказал Эрл, вставая. – Идея сослаться на Духа вполне остроумна, но здесь, в Агеноре, и так слишком много борделей!

В ответ Иллианта опять закатилась пронзительным смехом, (она полагала, что ей говорят комплименты) а мать возмутилась:

–  Вы нас оскорбляете!

Больше они не встречались, но Руни запомнила вечер надолго. Она жалела несчастную девочку, но не могла не признать, что ей стало тревожно. Наивная смесь беззащитности с явным распутством задела какую-то тайную струнку в душе Эрла, вызвав особое чувство.

Сама Иллианта соперницей быть не могла, даже если осталась бы в городе. (Мать увезла ее сразу, решив, что их план провалился.) А Руни впервые представила, что может выйти, когда вместо девочки, напрочь утратившей чувство реальности, в жизнь Ливтрасира войдет незнакомая женщина. Та, о которой мечтают обычные жители города: очень красивая, умная, полная радости, без всяких там глупых принципов, не позволяющих брать то, что хочется… Ей стало страшно.

В Гальдоре вокруг Эрла было немало красавиц, включая певицу, медноволосую Альвенн, которая стала Подругой Хранителя. Они любили его, но как друга, как старшего брата, который мог и защитить, и утешить. Сама мысль о том, что он, Выродок, сын Белой Рыси, способен создать настоящую семью, казалась им странной.

А здесь, в Агеноре все было иначе. Герой, спасший город от «Службы», притягивал многих. И Сила, живущая в нем, не могла испугать тех, кто жаждал развлечься, найдя благовидный предлог попасть в Круг.

Раньше Руни спокойно смотрела на дерзкие выходки пылких красоток, считая, что Эрла они не волнуют, теперь Иллианта заставила думать иначе. А вскоре Судьба поднесла Руни новый «сюрприз».

С первых дней, выйдя из катакомб с остальными детьми, Авра им причиняла немало хлопот. Ей не нравились правила Круга и то, что приходится слушаться старших. Запреты, по мнению Авры, нужны были лишь для того, чтобы их нарушать. От нее доставалось и детям, и взрослым.

Сорвать нелюбимый урок, сделать в классе ловушку для Силы, тихонько разбить небольшую изящную колбочку с гнусно воняющим газом, который заставит чихать и сморкаться в течение дня… Пнуть соседку, с которой сидит за столом, вылить полный флакончик чернил на одежду мальчишки, который не так посмотрел… Плюнуть, стукнуть, потом укусить… И прикинуться бедной овечкой, которую все обижают…

Три мага терялись, не зная, что делать с подобным ребенком. И хуже всех было, конечно, Гораду, которого Авра терпеть не могла за его снисходительность к шалостям. (Мягкость и слабость в глазах Авры были едины.)

Ее встреча с Магом Цветов (Истребителем из «Службы Магии») стала не слишком хорошим уроком (2). Поняв, что отделалась очень легко, Авра твердо решила, что, раз Ливтрасир ее спас, то он должен ее полюбить. Появление Руни ничуть не убавило пыл этой девочки. Может, они бы потом нашли общий язык, но нескладный подросток у всех на глазах начал вдруг превращаться в прелестную девушку, знавшую цену своей красоте.

Это можно бы было снести, не начни Авра вновь донимать взрослых. Первым, на пробу, был выбран Ионн. Раньше он очень гордился тем, что у него меньше проблем с «милой деткой», чем у его друга, теперь же не знал, как себя защитить. Он боялся ее, как и всех других женщин, которых не понимал и желал, стыдясь этого чувства, считая его грехом.

Несколько лет назад, выбрав в невесты тринадцатилетнюю Мерту, Ионн верил: за годы, пока она будет расти, они как-то привыкнут друг к другу. Кокетство, достаточно гадкие шуточки и провокации Авры едва не лишили рассудка несчастного Ионна.

Горад очень долго терпел злые выходки Авры, считая: ребенку прощается все. Но едва только Авра решила сыграть с ним в игру по своим новым правилам, как поняла, что ошиблась в оценке противника.

Голое плечико, томный двусмысленный вздох и подол ее платья, поднятый до бедер, ничуть не смутили Горада. Он просто ее отчитал перед всеми. Язвительно, хлестко, жестоко. Сказал, что нормальный мужчина не станет возиться с сопливой девчонкой, которой расти и расти. Что от женщины в ней – только платье и пара ужимок, подсмотренных явно у местных распутниц. Что злоба, живущая в ней, и презрение к людям способны убить даже самый живой интерес. (Он, наверно, был рад отплатить ей за прошлые выходки.)

Авра рыдала весь день, вспоминая, что он говорил, а потом три недели вела себя смирно. И, самое странное, после скандала она начала относиться к Гораду уважительно, даже с симпатией…

А через месяц, решив, что о сцене забыли, опять принялась за свое.

–  Можно два-три вопроса? - могла спросить Авра у Руни во время урока истории. – Сколько наложниц положено вирду, который родился в Гальдоре? Как там поступают со старыми и надоевшими женами?

Потом, еще не дослушав ответ, продолжала:

–  Я слышала, что жены вирдов вообще не умеют любить…

Кто-то сдержанно фыркал, а кто-то краснел, потому что тон Авры давал вполне ясно понять, какой смысл вложен в слово «любовь».

Эти выходки очень смущали ребят, но они им и нравились. Альв, Мерта, Сигрид и Нанна, когда-то дружившая с Аврой, пытались ее осадить, но другие почти восхищались ее неуемностью. Они считали, что Авра пытается всем доказать, что она уже вышла из детского возраста. Эти подростки не думали, что за вопросами скрыт некий личный подтекст.

На занятиях с Эрлом она становилась другой. Этот юный цветочек, припрятав шипы, начинал источать аромат восхищения, нежности, трепета и целомудренной страсти. К несчастью для Авры, Эрл знал, что за чертик сидит в обольстительной куколке.

Руни старалась не думать об Авре, однако вопросы, которые девочка ей задавала по двадцать раз в день, не могли не сработать. Они укрепили ее неуверенность, скрытую маской спокойствия и всепрощения.

Свельд… Агенорская женщина, имя которой осталось загадкой… Авра и Иллианта… Илана… Она была самой последней и самой решительной. Она считала, что ей все дозволено.

И теперь, глядя на спящего сына, Руни вдруг поняла, что ждала ее все это время. Она сама притянула ее в Агенор, эту женщину… В ней было все, чего Руни боялась: напористость, ум, красота, самомнение. Она не станет щадить тех, кто будет мешать ей добиться желанного, и возьмет все, что захочет… Руни – плохая жена, а Илана не призрак из грез, а конкретный живой человек.

Глава 6.

Зал Запретного стал для Иланы открытием. Она считала, что комната будет похожа на книгохранилища, где ей не раз приходилось работать: прямые углы, кучи полок, заваленных книгами, и сундуков.

Но Зал был совершенно иным, он напомнил Илане большой полумесяц. Две арки делили его на три части: центральный квадрат и два «рога», один из которых был пуст. Его стены скрывали листы меди с примесью золота.

– Словно огромное зеркало, – с мягкой усмешкой сказала Илана, на миг задержавшись у гладкой блестящей стены. – Хорошо бы такое иметь в своей спальне.

– Защитный покров. Здесь мы можем опробовать все, что написано в свитках, без риска пробить Силой стены, – спокойно сказал Ливтрасир.

– Значит, именно тут были мальчики с Ионном в день кражи? – спросила Илана. – А чем, кроме арки, блестящая комната отделена от другой? – через арку Илана отчетливо видела часть стеллажей из соседнего зала.

– Ничем.

– Почему?

– Это нас приучает рассчитывать каждый посыл, соблюдать осторожность и точность. На первых этапах работы над новым приемом мы ставим на арку простейший защитный Барьер, а потом убираем его. Это не позволяет расслабиться. В книгах, оставленных «Службой», подробно расписаны все преимущества комнаты и набор правил, которые нужно запомнить, работая в ней, – пояснил Ливтрасир.

Люк был спрятан меж плит средней части, Илана его не заметила. Только когда Ливтрасир, попросив выйти двух ребят и востроглазую девочку, взял факел и показал, как колышется пламя, она убедилась, что люк существует.

Илана, обследовав потайной вход, убедилась, что он крепко заперт.

– Внутри – механизм, поднимающий эту плиту, – пояснил Ливтрасир. – Но открыть этот люк изнутри можно лишь при условии, что в Зале кто-нибудь снимет четыре замка на коротких цепях, прижимающих крышку.

– Мне нужно спуститься вниз и посмотреть, – объявила Илана.

Однако, едва Ливтрасир открыл люк, она резко отпрянула. Липкий пронзительный холод пробрал до костей, вызвав чувство смятения и непонятного страха. Илане не раз приходилось бывать под землей, но такое она испытала впервые.

– Обычные люди с трудом переносят присутствие Силы, живущей здесь, – тихо сказал Ливтрасир. – Память этих подземных ходов представляет достаточно жуткую смесь самых разных магических практик ушедших народов. Когда Мастера обучали детей в катакомбах, они закрывали ее неизвестным нам способом. После, уже спустя год, их Защита распалась, дав место тому, что скрывала.

– Понятно, – кивнула Илана.

Едва заглянув в люк, она уяснила одно: ни один человек не полезет в подземный ход, если не хочет утратить рассудок. Илана считала себя смелой женщиной, но мысль о том, что придется пробыть у открытого люка еще пару лишних минут, ее бросила в дрожь.

– Ну и мерзость! – сказала она, растирая ладонями плечи, когда Ливтрасир опустил крышку. – Я покрываюсь мурашками!

– Да, неприятно, – кивнул Ливтрасир. – Но не слишком опасно. Обычный прием: запугать, чтобы не пропустить. Мы умеем себя защищать.

– Мы?

– Я, Ионн и Горад.

– А ребята?

– Пока еще нет.

– Кто способен войти в катакомбы снаружи, пройти их, не сбившись с пути и, открыв люк, попасть в зал Запретного, чтобы забрать документ?

– Представители «Службы», которые знают про эти проходы куда больше нас и умеют себе подчинять то, что скрыто в них. Мы заделали вход за стенами города и наложили защитные чары. Снаружи через него не пройти, но…

– Но?

– На холмах, где он был, слишком много пещер, с лабиринтами, и мы не знаем, куда они могут вести. Может быть, есть другой путь наружу, который нам неизвестен. Когда пробудился подземный Страх, мы перестали исследовать сеть переходов, которые не используют. Просто закрыли все, что можно.

– Допустим, есть такой путь. И его использовал клир или Мастер… Одно исключает другое, не так ли? – спросила Илана.

– По-моему, именно так.

– Не совсем, – обронила Илана. – Бывает, начинающий Мастер из «Службы», поверив в свою безнаказанность, делает то, с чем не могут мириться другие. Он знает, что, если это всплывет, он заплатит за промах не только карьерой.

– Шантаж?

– Полюбовная сделка, которая выгодна двум сторонам.

Осмотревшись, Илана заметила лесенку. Взгляд, мимоходом скользнув по ступенькам, отметил: одна из них сломана.

– Мелен едва не разбился, – сказал Ливтрасир, уловив ее взгляд. – К счастью, он удержался, хотя и рассыпал все книги. В тот самый день.

– Что-то не помню, – небрежно сказала Илана.

– Наверное, мы позабыли сказать вам об этом. Припадок, случившийся с Ионном, отвлек. Когда Руни и Лунд обсуждали план ярмарки, Мелен решил принести фолиант, где подробно описано, как проводили их раньше, во время правления «Службы». А книга лежала на самом верху, – Ливтрасир указал ей стеллаж – и он взял с собой лесенку. Но перекладина вдруг надломилась. Мелен удержался, столкнув на пол часть книг. Когда он спустился, то Мерта и Нанна ему помогли их собрать и составить обратно. Айлон, занимавшийся с Ионном, услышал шум. Он зашел в залу, спросил, не нужна ли им помощь. Потом возвратился назад, а Мелен пошел к Лунду и Руни. Закончив складывать книги, девочки тоже пришли к ним.

– А где был украденный свиток? – спросила Илана.

– Здесь, неподалеку, в стене у второй арки, за стеллажами. Я уже вам говорил, что там спрятан особый тайник, закрываемый чарами.

– И есть обычный замок?

– Есть, хотя и простой. Хитрый ход «Службы Магии». Если кто-то решит отомкнуть его, не сняв заклятий, то просто лишится сознания, а Наделенные Круга получат особый Сигнал.

– И заклятия…

– Каждый раз новые. Тот, кто кладет документ, произвольно меняет их, чтобы потом сообщить лишь тому, кому нужно.

– В теории или на практике? – прямо спросила Илана.

– В теории, – с чуть виноватой улыбкой сказал Ливтрасир. – Мы не слишком стремимся использовать новые чары.

Илана терпеть не могла покаянных речей, но слова Ливтрасира не вызвали в ней раздражения.

– Ладно, осмотрим тайник!

Эта ниша в стене была очень простой, замок смог бы открыть кто угодно.

– Меня поразило, что «заговор» был сохранен. Я его снял легко, не заметив чего-то особого. Позже, уже обнаружив пропажу, мы думали, что кто-то просто убрал заклинанья Горада, создав «отражение», копию прежних.

– Мне это без разницы, – прямо сказала Илана. – Я в этом не смыслю.

Осмотр показал ей одно: человек, подойдя к тайнику, совершенно невидим для тех, кто стоит рядом со стеллажом, на котором рассыпались книги. И те, кто сидит за второй аркой, тоже не видят его.

– Ваш Мелен мог сказать детям, что идет к Руни и Лунду, а сам пройти к тайнику. А Лунд с Руни могли посчитать, что Мелен собирает упавшие книги.

– Все верно, но только Мелен не умеет снимать заклинания. Если бы он попытался коснуться замка, то лишился бы чувств. Он простой человек. И Мелен не поверит тому, кто причастен к делам «Службы».

Третья часть зала формой напомнила первую. В ней стоял длинный извилистый стол, тоже крытый листами из золота с медью, и семь табуретов. Стеллаж с кучей темных больших цист, в которых хранились старинные свитки, казался довольно обычным. Еще взгляд Иланы отметил высокую нишу, в которой было две лесенки, точно таких же, как та, что попалась ей неподалеку от люка.

– Продолжим, – сказала она, посмотрев в глаза спутнику. – Где были Руни и Лунд? Где стоял Мелен прежде, чем вышел в соседнюю часть зала? Где ждали Нанна и Мерта, пока Мелен их не позвал? И куда возвратились, убрав книги?

Глава 7.

Если бы, составляя отчет для Магистра, Илана в нем указала, что лестницы ей не понравились с первого взгляда, она была бы права. Подобная ложь не считалась зазорной. Хороший Искатель, уже получив результат, подчеркнет, что он сразу предвидел его. Но какой смысл лгать себе? Нужно признать, что надлом перекладины был неожиданным.

Действуя в рамках привычной методики поиска, она решила взглянуть, что за книги рассыпал Мелен. Попросив Ливтрасира подать ей одну из стремянок, хранившихся в нише, Илана вернулась в центральную часть Зала.

– Думай о деле!– учили их в «Ордене». – Все остальное потом.

Но Илана не раз нарушала банальное правило. Гордая мысль, как она замечательно смотрится на этой узкой стремянке, ее занимала куда больше скучной работы с цилиндрами цист.

Треск был еле слышен, но мог подсказать, что случится уже через долю секунды. Илана всегда понимала такие сигналы, однако сейчас знак скользнул мимо, не потревожив сознания. Нога, лишившись опоры, ушла в пустоту. Ей опять повезло. Ливтрасир подхватил ее прежде, чем она сама поняла, что, потеряв равновесие, падает вниз.

Илана думала, что испытала достаточно, чтобы легко относиться к забавным случайностям и не теряться в такой ситуации. Но непонятная вспышка огня, пронизавшая тело, едва он коснулся ее, потушила рассудок. Негаданный всплеск обжигающей страсти, нахлынувший мощным потоком, заставил забыть, где она, как попала сюда, и зачем. Вспоминать в такой миг, что волшебник – другой, не такой, как обычные люди, казалось нелепым. Всегда лучше сразу взять то, что тебе посылает Судьба, чем потом сожалеть об упущенном шансе! И руки легко погрузились в волнистые волосы мага, а губы нашли чужой рот.

– Замечательно! Браво!

Сарказм, прозвучавший в словах говорившего, не разогнал наваждения. Этот мужчина, вошедший без зова, ей был совершенно не нужен. А значит, он должен был сгинуть, уйти, провалиться сквозь мраморный пол. Но пришедший, поняв, что он лишний, совсем не спешил удалиться, оставив их вместе.

– В чем дело? – достаточно резко спросил Ливтрасир, отстраняя Илану. – Зачем ты поднялся с постели, Ионн?

– Разве я мог упустить это зрелище? – злым патетическим тоном изрек Ионн, сверля их пылающим взглядом.

– А разве больному положено так напиваться? – с издевкой спросила Илана.

Вид Ионна вполне соответствовал этой догадке. Глаза мага нервно блестели, кривая усмешка казалась болезненной, пальцы, сжимавшие пояс, дрожали.

– Вернись в свою комнату, Ионн, – очень жестко сказал Ливтрасир. – Завтра утром ты будешь стыдиться того, что устроил здесь.

– Я? Это вы должны прятаться… Это вам нужно стыдиться! Или ты думаешь, что для тебя, Ливтрасир, нет законов? Тебе можно все? Жена, сын… Это побоку, а? И все женщины здесь твои, да? В виде дани «защитнику города»?

– Ионн сам не знает, что он говорит, извините его, – ровным тоном сказал Ливтрасир, осторожно снимая с плеча ее руку.

– Я знаю… А вы? Вы, Илана? Вы хоть понимаете, что так нельзя? Неужели вам мало свободных людей? Вы такая красивая, умная… Вы… Вы совсем не похожи на девку… Зачем же вы так? Почему же вы все…

– Идем, Ионн, – перебил Ливтрасир, посмотрев ему прямо в глаза.

Ионн хотел возразить, но вдруг резко напрягся и сник, словно бы потеряв интерес к тому, что видел в зале Запретного.

Даже Илана, которая мало что смыслила в чарах, смогла уловить: это не был обычный приказ. Ливтрасир сделал что-то еще, подчинив волю Ионна. Он действовал, как Наделенный, легко подавив чужой бунт.

Мысль не вызвала страха, который всегда пробуждала в ней чуждая Сила. Илане понравилась жесткость, с которой Ливтрасир осадил перебравшего мага. Нелепая сцена, которую им закатил Ионн, совсем не смущала. Она ее позабавила, так как запреты морали Илана считала смешным пережитком. Теперь она поняла, чего хочет.

– Не вздумай заигрывать с ним…

Почему ей вдруг вспомнился Хейд? Что его подтолкнуло сказать ей такие слова? Ревность? Глупые нормы морали, которые Хейд не любил нарушать без особых причин? Или жалость? Сейчас это было не важно. У Ливтрасира есть сын? Есть жена? Но Илана красивее ведьмы гальдорских лесов. И умнее. Решительней. Чувственней. Нужно совсем поглупеть, чтобы ей предпочесть синеглазую нечисть…

Илана опять посмотрела на лестницу. Не будь ее, деревяшки, нуждавшейся в срочном ремонте, она не упала бы. Словно холодный сквозняк, остужающий пыл, в голове пронеслось: «Как Мелен!» Взгляд Иланы скользнул вверх. Ступень была сломана, как на первой лестнице, в день роковой кражи. Внешне надлом был обычен, без всяких следов пилки или ножа, но Илана еще не забыла о том, как в Лонгрофте используют крюк. Человек зацепляет особым крючком перекладину и резко дергает, выдержав нужный наклон. Появляется крупная трещина. Она не слишком заметна и кажется очень естественной, а перекладина больше уже ни на что не годится. Ребенок, и тот переломит ее. Теперь, глядя на то, что осталось от верхней ступени, Илана могла бы поклясться: догадка верна.

– Ты не сможешь меня подчинить… Ты не сможешь заставить тобой восхищаться… Ты просто бродячий актер, получивший центральную роль в новой пьесе, написанной Жизнью… Ты должен играть ее, но ты – не он, не герой… – монотонно твердил Ионн, вцепившись в кровать и не глядя на Эрла. – Ты ложью забрал себе все: славу, дружбу, реальную власть и любовь, не оставив другим ничего…

– Ошибаешься, Ионн, Ливтрасира придумали вы: ты, Мелен, Лунд. Я лишь согласился принять ваши правила. Я не стремился быть первым, я просто не знал, куда деться. Лишившись всего, что имел, я пришел в Агенор…

– Чтобы стать самым главным. Решив, что сильнее других, ты прибрал к рукам город, забыв, кто помог тебе влезть на вершину… – слова шелестели подобно опавшей осенней листве. – Забыл, что я равен тебе… Я умею использовать Силу, могу обучать детей и держать Купол… Я люблю город, я помню свой долг перед ним…

Эрл вздохнул. Ионн, подобно звенящей шкатулке, в которой сломалась пружина, уже в пятый раз повторял эту странную речь, совершенно лишенную смысла. Когда он впервые сказал, в чем его обвиняет, Эрл просто ему предложил поменяться местами.

– Давай, начинай! Выезжай к горожанам, встречай посетителей Круга, вникай в их дела, говори им банальные речи, выслушивай их славословия. А я с Горадом займусь агенорским архивом, мне это куда интереснее. Буду работать с ребятами, чаще начну бывать с Руни. Я очень устал от парадного блеска. Он требует времени и ничего не дает.

Ионн ему не поверил. Он будто ослеп, перестал понимать, что творится вокруг. Ореол Ливтрасира вскружил ему голову? Будучи замкнутым и не умея сходиться с людьми, Ионн надеялся, что слава может решить все проблемы. Он отдал бы многое, чтобы его, а не Эрла считали живою легендой, не зная цены этой маски. Ионн верил, что он заслужил восхищение, так как прошел катакомбы, оставшись собой, и как будто забыл, чем тогда заплатил за свободу души. Платить нужно за все…

– Кто такой Ливтрасир? Символ или живой человек? Что бывает, когда ты играешь какую-то роль?

Поначалу вопрос вызывает усмешку, он попросту глуп. Ты есть ты, и ты делаешь то, что умеешь. Не можешь пройти мимо наглых верзил, избивающих мальчика, хочешь помочь тем, кто заперт внутри катакомб, защищаешь двух девочек, чуть не погибших от рук Истребителя. И слушать хор голосов, прославляющих это «геройство», неловко… Но городу нужен кумир, на которого можно молиться. Они так привыкли, они не умеют иначе, они умоляют, и ты соглашаешься взять эту роль.

Она очень почетна, не требует сил и ничуть не мешает тебе быть собой… Герой должен вступаться за слабых? Спасать беззащитных? Вникать в беды страждущих? Но ведь ты рад им помочь? Правда, раньше ты действовал просто, не думая, а теперь это твой долг. На тебя смотрят все. От тебя ждут не просто поступка, им нужен очередной образцовый пример благородства и воли. Ты их Ливтрасир, ты герой, защищающий жизнь. Будь спокоен и мудр. Будь отважен. И будь безупречен во всем.

Пока это игра… Но жизнь, сделав крутой поворот, вдруг наносит нежданный удар. Когда Орм вдруг пришел в Агенор искать помощи, ты не мог мстить, но потом, на гальдорской поляне… Тогда, глядя брату в глаза, ты хотел одного: позабыть о запретах рассудка. Не бой на мечах, не святой поединок за правду, а грубая драка без высших идей и магических штучек влекла тебя. Ты понимал, что, позволив себе сделать это, почувствуешь, как растворяется горечь, уходят обида и злость…

Но достойно ли так опускаться? Герой, одолевший в бою Черный Дух, должен быть выше мелочной распри. Устроив подобную стычку, он станет смешон. Ливтрасир должен быть мудр и сдержан…

Они разошлись как союзники, но не друзья. Братья стали чужими.

– Люди верят в тебя, ты не вправе обманывать их. Ты обязан быть тем, кем они хотят видеть тебя…

Когда ты впервые почувствовал, что уженачал свыкаться, отождествлять себя с маской? Когда ощутил, что личина берет под контроль твою жизнь? Неизвестно. Но, раз, попытавшись отбросить привычную маску, ты понял: она слишком крепко срослась с душой. Ты не заметил, как сам перестал сознавать, где игра, а где жизнь. Ты не можешь позволить себе ничего, ты стал пленником образа. Это не видит никто, но ты сам знаешь, что несвободен. Не только на людях. И дома, с родным человеком, ты тоже играешь давно надоевшуюроль.

Отношения с Руни – скольженье по тонкому льду. Он в любой момент треснет, и вы оба рухнете вниз, в обжигающий холод глубин, скрытый блеском непрочного панциря. Тайна, угроза, волнение… И ни минуты покоя. Изменчивость, непредсказуемость… Страх потерять то, что и не могло быть твоим…

Да, любовь сохранилась, но Руни уже не похожа на ту, о которой ты столько мечтал. Она стала другой. Научилась блюсти этикет и скрывать свои чувства. Боль, страх, недоверие к жизни, отчаянье… Руни умела их прятать, но ты… Ты чувствовал, знал, что она не смогла одолеть их.

От прежней дикарки, готовой ночами бродить в лесной чаще, лазить в открытые окна, носить к нему в дом муравьев, заставляя их строем гулять по столу между свитков и колб, не осталось уже ничего. Маска с маской… Стена, вещь в себе… Когда ты в первый раз ощутил, что ты стал уставать от такой жизни?

Будь ты уверен в ее чувствах, ты бы спокойнее мог пережить это, но…

Дружба Руни с Горадом в последнее время вдруг стала тебя задевать, разрушая остатки твоей хрупкой веры в незыблемость вашей любви. Понимая нутром, что жена и Горад никогда не пойдут на предательство, ты ощущал непонятное чувство обиды, почти беспредметную злость. Ты почувствовал, что Руни проще с другим. Ты не можешь заставить ее позабыть о той давней трагедии…

Ионн позавидовал власти, а ты бы легко ее отдал за право остаться собой, жить так, как ты умеешь, не думая, что скажут люди. Из них, четырех Наделенных, один лишь Горад мог позволить себе эту роскошь… Ты – нет!

Эта встреча сИланойкак будто встряхнула, заставивиначевзглянуть на мир. Рыжеволосая женщина делала все, что хотела, не думая, что скажут люди. Сомненья, метания были незнакомы Илане. Свобода и долг… Вековечный вопрос, заставляющий взвешивать каждый поступок, был ей непонятен. Беспечность, с которой онашлапожизни, влекла и смущала... Ее поцелуй – вспышка страсти, которой нет дела до правил и норм…

– Лучше сразу взять то, чего хочешь, чем после жалеть!

Ты легко уловил эту мысль и почувствовал, что благодарен за Илане за сумасшедший порыв… И за то, что она появилась, заставив понять: нельзя вечно играть роль, какой бы она ни была. Тебе осточертел Ливтрасир! Ты устал быть таким, каким люди желают тебя видеть!

– Нет! Эта женщина не для тебя! – резко сев на кровати, вдруг выдохнул Йонн. – Ты не тронешь ее! Я тебе не позволю! Не дам поломать ей жизнь!

Эрл не стал прерывать этот новый поток обвинений. За пламенной речью он явственно чувствовал ревность и страх Ионна… Зависть… Обиду… Ионн знал – необычная гостья из «Ордена Правды» его не оценит. Он будет опять обойден! И мысль, что Ливтрасирвновь возьмет себе то, что запретно для Йонна, была нестерпима…

Обычно Эрл сразу улавливал тот переходный момент, когда выплеск словесной агрессии может смениться физическим действием. Он не любил драк, хотя два-три раза ему приходилось участвовать в них. Мысль, что Ионн может, забыв, кто сейчас перед ним, и кто он сам, наброситься, ему казалась нелепой. Владеющим Силой не нужно обычных разборок. Они либо мирно живут рядом, либо сражаются насмерть.

Ионн прыгнул настолько внезапно, что Эрл не успел уклониться. Вцепившись в рубаху противника, он так резко дернул, что оба рухнули на пол, однако бороться им не пришлось. То ли Ионн слишком сильно ударился, то ли прилив злобы разом иссяк, то ли кончились силы, но только уже через миг он обмяк. Ему все стало просто без разницы. Странно-бессмысленный взгляд говорил: Ионн вообще перестал понимать, где он, и что ему нужно делать.

Эрл пробыл с ним рядом еще час. И только уверившись, что Ионн заснул, вышел. Дикая сцена оставила горький, мучительно едкий осадок в душе…

Что творится в мозгу Ионна и заставляет его делать странные выводы? Как это связано с тем, что случилось у них в Кругу? И непонятная ревность к Илане… Ведь Ионн давно знал его и должен был понимать: продолжения этой истории просто не будет.

Илана – красивая женщина, и отрицать, что она привлекает его, будет ханжеством. Смелость, с которой она повинуется своим порывам, не размышляя о будущем, вызвала отклик. Ей удалось пробудить в нем желание. И что из этого?