Текст книги "Магистр разрушения (СИ)"

Автор книги: Ирина Сыромятникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Глава 4

 Старший дознаватель Арконийского Ордена Магов и Заклинателей, без пяти минут первый помощник Главы Целителей, мэтр Теодор Ребенген задержался перед зеркалом, проверяя внешний вид. Удобный, немного неформальный костюм нейтральных цветов, пошитый к прошлому зимнепразднику, сидел на нем чересчур свободно. Когда это он успел так усохнуть? Надо заканчивать с привычкой пропускать завтрак. Нет, он еще не дошел до того, чтобы тяготиться возросшими обязанностями, но уже начал воспринимать минуты покоя как редкую драгоценность.

 Это был насыщенный событиями год, но особенно туго Ребенгену пришлось в последние три месяца. Три месяца охоты на невидимок, три месяца схваток и преследования, когда в толпе сограждан только ты знаешь, что вон тот человек впереди – смертельно опасный враг. Король и Орден Магов решили не объявлять о вторжении допельгангеров публично: общественная поддержка была хороша, когда дело касалось явного врага, известие таинственных перевертышах не могло породить ничего, кроме истерики. Но слухи все рвано шли, и их источником далеко не всегда становились болтливые кумушки. Это был еще один невидимый пласт борьбы, к счастью, в том, что касалось битвы умов, Арконийский Орден Магов имел успешный многовековой опыт. Агенты Целителей работали языками не переставая, распуская среди простолюдинов все более и более причудливые россказни о кровожадных тирсинцах и колдунах, проникающих в королевство через границу пошатнувшейся Дарсании, новомодных мошенниках, приспособившихся красть чужие лица, о грядущем Приливе и нашествии тварей. Да, да! Ужасный и неотвратимый Прилив превратился в повод для сплетен. На этом фоне разговоры о том, что маги сделали что-то не то, звучали просто пошло. Король воспользовался трагедией семьи Дарсаньи как поводом запретить игрища в Румиконе, а Полые Холмы отдать Церкви под монастырь (взамен хемленского, который после смерти аббата Браммиса тихо закрыли).

 Развитие катастрофы удалось остановить, но равновесие было шатким. С допельгангерами надо было кончать! Во имя этой цели Ребенген прервал текущую операцию в Каверри и прибыл в Академию, чтобы добиваться встречи с повелителем Шоканги. Лорд Бастиан знал о допельгангерах слишком много. Откуда, как? Все, кого пытались допросить Целители, умирали прежде, чем начинали говорить, причем, умирали, даже если их вообще никто не трогал. Нантрек был уверен, что Драконис знает ответ на эту загадку. Ребенген настоял только, чтобы разговор с Бастианом состоялся после встречи в Цветочном павильоне, а не перед ней: так прийти к согласию было сложнее, зато у повелителя Шоканги не возникало мысли, что его обманули. Теперь у Ребенгена появилась возможность выслушать все, что Великий Лорд думает о магах в целом и председателе Нантреке в частности.

 Единственное, в чем чародей был не уверен: правильно ли он делает, что тащит с собой Першина. С другой стороны, если Ребенген не прочистит ему мозги, то кто? Пока боевой маг вел себя странно: выслушав историю обретения Разрушителя, он покивал и не задал никаких вопросов. Было такое впечатление, что Темный Адепт слишком резко менял представления Першина о действительности, и маг просто не в состоянии это принять, ему проще было предположить, что историю о Разрушителе выдумало ведомство Главы Целителей. Если Першин также не в состоянии принять существование повелителя Шоканги, то Ребенген заставит Совет отослать этого олуха туда, откуда он прибыл, и тем сэкономит на похоронах. Какой смысл в присутствии волшебника, не способного смотреть правде в глаза?

 Новоявленный помощник Разрушителя пришел на встречу в парадной мантии, носившей следы множества неудачных стирок: белые атласные вставки слегка пожелтели, на груди и рукавах красовались какие-то сомнительные пятна, а последняя попытка чистки при помощи магии добавила на фиолетовую ткань лиловые разводы. На взгляд Ребенгена, Першину следовало сжечь эту дрянь немедленно и идти на встречу голышом: Лорд Бастиан умел морально изничтожить собеседника и за меньшие промахи.

 Сам Першин никаких проблем в своей внешности не видел. Сейчас мага интересовала необычная проблема:

 – Не будет ли мое присутствие на семейной встрече неуместным?

 Интересная постановка вопроса. Ребенген поднял бровь:

 – Я тоже не член семьи.

 – Но вас пригласили!

 – Скорее уж, я напросился, – Ребенген вздохнул. – Эта встреча не будет домашним чаепитием. Мне надо решить с Лордом Бастианом один очень серьезный вопрос, кроме того, нам надо понять, как он относится к вашему присутствию – Оперативный Совет может воображать о себе что угодно, но последнее слово все равно останется за повелителем Шоканги.

 Першин нахмурился, честно пытаясь осмыслить такой поворот дел, а Ребенген, наконец, определился с характеристикой коллеги – солдафон. Даже среди магов такое бывает. Досадно, в бытовом плане, но, если Нантреку нужен был свидетель без фантазии, то это было самое то. У фонтанчика с фигурой грифона, установленного при входе в гостевые апартаменты, Ребенген задержался и еще раз, с сожалением оглядывая мантию коллеги.

 – Есть один момент, мэтр Першин, о котором вас могли не проинформировать: Оперативный Совет утвердил в отношении Разрушителя политику максимальной открытости. Это означает, что вы не просто будете отвечать на все его вопросы, но также постоянно уточнять, насколько правильно он понимает происходящее. Я знаю, что для неподготовленного мага это нелегко. Наблюдайте за мной, коллега, и старайтесь подражать.

 Пожалуй, не чуждый преподаванию Першин мог понять, что от него требуется.

 – Мудро ли полагаться на здравомыслие такого молодого человека? – засомневался Першин.

 – Причем тут возраст? – Ребенген попробовал объяснить еще раз: – Он – Разрушитель, адепт Тьмы, стихии рукотворного хаоса. Он способен к Конструктивному Предвидению, но не наделен Иным Зрением и всем, что с ним сопряжено, что значит: принимает решения, сообразуясь с доводами не интуиции, а рассудка. Итог таков, что чем больше он знает, тем меньше у нас проблем. Не надо добавлять хаоса туда, где его и так в достатке!

 – Не понимаю, – признался Першин.

 – Это потому, что у вас мысли заняты чем-то не тем, – потерял терпение Ребенген. – Не беда! Лорд Бастиан умеет завладеть вниманием собеседника.

 И делает это практически мгновенно...

 Двери гостевых апартаментов охраняли четверо Пограничных Стражей, присутствие которых в стенах Академии было категорически запрещено. Ради соблюдения приличий солдат переодели в форму гвардейцев Лорда, и вынужденный маскарад не добавил им благодушия. Незнакомый Ребенгену старшина раздраженно тискал рукоять непривычно легкого для себя меча, а его подчиненные рассматривали приближающихся магов неприятными, оценивающими взглядами. Чародей прошел мимо постовых с независимым видом, не представляясь и не затевая дискуссии (если Бастиан распорядился их пустить, они пройдут, если нет, то обсуждать что-либо бессмысленно), Першин наступал ему на пятки. Когда недовольно ворчащие Пограничные остались позади, Ребенген украдкой перевел дыхание.

 – Как он их сюда протащил?! – шепотом возмутился Першин.

 – А кто ему запретит? – хмыкнул Ребенген.

 Действительно – кто? Кто готов вызвать на себя гнев единственного и горячо любимого родственника Разрушителя, непревзойденного охотника на допелгангеров, и вдобавок – правителя, имеющего полное право обвинять в покушении на свою семью даже Церковь? Желающих изображать мишень не находилось, Нантрек прямо заявлял, что не станет вмешиваться, пока количество жертв остается в пределах разумного. На их беду, изобретательность Дракониса была воистину безгранична и безо всякого членовредительства, Пограничные Стражи – это была еще не самая хамская выходка. Ребенген слышал мнение, что лучше бы уж Лорд кого-нибудь убил, и на этом успокоился.

 Например, Першина.

 Чопорный мажордом (единственный замеченный Ребенгеном слуга) проводил магов в небольшую, уютную гостиную, явно предназначенную для неформальных приемов. Вокруг низенького стола стояли четыре (!) кресла – предусмотрительность Бастиана иногда граничила с ясновидением. Два места были заняты: в кресле у окна развалился Гэбриэл Шоканги, похоже, воспринимавший неформальный характер встречи буквально. Начинающий кошмар всех магов Арконата то ли уже забыл о выходке Нантрека, то ли решил ее игнорировать, и выглядел вполне довольным жизнью. В кресле у камина замер его отец. Другого эпитета для позы повелителя Шоканги у Ребенгена не было, он вообще мог по пальцам пересчитать случаи, когда видел Бастиана расслабленным и умиротворенным. Сейчас, несмотря на желание Лорда выглядеть дружелюбно, его рука стискивала подлокотник кресла до белизны в костяшках.

 – Привет! – улыбнулся Гэбриэл.

 Ребенген коротко поклонился:

 – Добрый день! Хочу представить вам моего коллегу. Милорды, это Абенадан Першин. Мэтр Першин – Великий Лорд Бастиан Шоканги, Великий Лорд Гэбриэл Шоканги. С Лордом Гэбриэлом вы сегодня уже виделись.

 Представленный маг кивнул и начал краснеть, должно быть, свое полное имя он произносил вслух не часто. Повелитель Шоканги успел скользнуть взглядом по убогому одеянию Першина, сделал для себя какие-то выводы, но оглашать их пока не стал.

 – Оставим формальности! – предложил Бастиан тем тоном, которым обычно сообщают: "Спасаться поздно". – Присаживайтесь, господа.

 – Спасибо, – на всякий случай Ребенген выбрал место ближе к повелителю Шоканги. Нет, он был далек от мысли, что сможет остановить Лорда, но кресла стояли слишком уж тесно, а Першин и без того выглядел довольно... гм... взвинченным.

 Мажордом наполнил чашки ароматным напитком и, не проронив ни слова, вышел. Гэбриэл немедленно завладел булочкой. Ребенген повозился, устраиваясь поудобней – на месте обнаружилась маленькая и почти безобидная подлость: все четыре кресла были одинаковыми, то есть, рассчитанными на человека с телосложением Великого Лорда. В качестве милости к креслу прилагалась скамеечка для ног и подушечка под спину, наверное, чтобы у гостей не оставалось сомнений – хозяин знал, что делал. С другой стороны, будь стулья разные, положение было бы еще более двусмысленным.

 Чаепитие обещало быть... напряженным.

 Молодой Лорд занимался именно тем, для чего обычно садятся за стол – ел. Першин продолжал дуться и краснеть.

 – Попробуйте крендельки, уважаемый, очень вкусно! – посоветовал магу юноша.

 Першин уставился на выпечку, как на блюдо с живыми лягушками.

 На лице повелителя Шоканги появилась сардоническая улыбка, Ребенген понял, что сейчас Лорд скажет что-то такое, после чего Першину останется только удавиться, и решился отвлечь внимание на себя:

 – Надеюсь, вы не приняли сегодняшний инцидент близко к сердцу? – бесцеремонно начал он.

 Бастиан прищурился на чародея:

 – Причем же тут сердце? Я, помнится, уже говорил, что с подобными шутками надо заканчивать. И я намерен покончить с ними, так или иначе!

 Ребенген закатил глаза:

 – Я тебя умоляю! Все и так уже запуганы до одури. Глава Целителей лежит с нервным срывом, а кризису с допельгангерами конца не видно. Уже сейчас количество вовлеченных в заговор составляет шесть тысяч человек, а о скольких мы еще не знаем?!

 – Раньше думать надо было.

 Не желая спорить с очевидным, Ребенген покаянно кивнул:

 – Надо было.

 Одержав небольшую победу, Бастиан подобрел. Его внимание снова сфокусировалось на Першине.

 – Да вы ешьте, уважаемый, они не отравлены! – почти ласково предложил Лорд.

 Першин порывисто схватил булочку и запихал ее в рот целиком.

 Ребенген закатил глаза. Что делать? Утром ему казалось, что Першин достаточно свободно чувствует себя в Академии, где на каждом шагу встречаются отпрыски знатных семейств. У него что, комплекс на Великих Лордов? Или конкретно – на повелителя Шоканги?

 – Адан, прекратишь ли ты идиотничать?

 Маг что-то пробубнил с набитым ртом.

 – Я совершенно серьезно. Что с тобой происходит? Можешь говорить свободно, здесь все свои.

 Першин дожевывал булку, пытаясь собраться с мыслями.

 Между тем молодой Лорд успел опустошить вазочку с крендельками и потянулся к сервировочному столику, чтобы налить себе еще чаю. Повелитель Шоканги благодушно наблюдал, как его сын попирает все правила приличия.

 – Мне помочь? – не удержался Ребенген.

 – Не надо! – юноша подтянул столик за ножку и завладел чайником. – Я достану.

 Ребенген понял, что комплексы по поводу Великих Лордов есть не только у Першина, и застонал:

 – Люди! Давайте будем проще, хотя бы сегодня.

 – Это все Серые, – заключил Бастиан. – Они даже на тебя влияют.

 – Да, – покаялся чародей, – сначала жутко раздражает, а потом внутри такая дивная легкость появляется...

 – Смотрю на них и понимаю, как много я потерял в жизни!

 Такого заявления от повелителя Шоканги Ребенген не ожидал.

 – Чего ты удивляешься? – хмыкнул Лорд. – У меня половина времени уходит на то, чтобы заставить людей просто делать свое дело. Заметь, за вознаграждение. И все равно, хоть озолоти их, все сделают не так! А этим говорю: "Нужен мост". Их бригадир – мне: "Двести золотых, сорок бревен, четыре дня". И знаешь, что? Через четыре дня мост был!!

 – Сколько денег они слупили с тебя в итоге?

 – Ровно двести золотых. Я не собираюсь поощрять стяжательство!

 Ребенген праздно задумался, что будет, когда практичность Серых помножится на меркантильность арконийцев. Тем временем Першин справился с булкой и начал прихлебывать свой чай. Пора было переходить к делу.

 – Бастиан, у меня к тебе серьезный разговор...

 Лорд довольно оскалился:

 – Я так и подумал.

 – Почему? – полюбопытствовал чародей.

 – Я знаю, что произошло в Россанге.

 – А что произошло в Россанге? – живо заинтересовался Гэбриэл.

 – Джеррола едва не убили, – просветил его отец.

 – Еще одного Лорда? – поразился юноша.

 Повелитель Шоканги насмешливо фыркнул:

 – Стадо баранов! Как их предки Лордами стали, понять не могу?

 – Не будем обобщать! – поморщился Ребенген. – В Каверри наши действия были весьма удачны.

 – М-м, – Лорд Бастиан поднял с блюда нанизанное на щепку пирожное и попробовал его на вкус. – Филиас всегда был себе на уме. Никогда не мог сказать, на что он способен.

 – Влияние Стихий? – Ребенген всегда задавал себе вопрос, как влияет на характер Великих Лордов посвящение стихиям, происходящее посредством древних магических знаков. В провинции Шоканга располагался символ огня, в Россанге – воздуха, в Каверри – воды.

 Великий Лорд пожал плечами:

 – Какая разница? Взялся править – умей держать удар!

 Ребенген решил не углубляться в политику:

 – Так вот, у нас проблема: разработанный тобой способ позволяет обнаруживать собственно допельгангеров, на завербованных ими граждан Арконата он не действует, мы рискуем срубить верхушки, оставив корни в земле. А при попытке захватить их живыми... Ты работаешь с ними дольше, удавалось ли тебе их допросить?

 Великий Лорд не торопился с ответом. Он, не спеша, пил чай.

 – А вот об этом я хочу поговорить с Нантреком лично. Устрой нам встречу! И предупреди его, что благотворительность закончилась.

 – Что ты хочешь за свою помощь? – вздохнул чародей.

 – Я хочу, чтобы место, откуда они являются, было уничтожено, чего бы это вам ни стоило. Никаких компромиссов, никаких соглашений!

 – Ну, это подразумевается...

 – А я хочу, чтобы вы дали клятву!

 – Я передам Нантреку твои слова.

 – Вот и хорошо, – Лорд выудил откуда-то три медных шарика и начал привычно катать их в ладони.

 Оценив тяжесть предметов, Ребенген заключил, что убийство им пока не грозит, и решился зайти с другого конца:

 – Как ты относишься к предложению Ракша?

 Старший Лорд пожал плечами, его сын снова вмешался:

 – А как к нему можно относиться?

 Действительно – как? Чародей решил замять эту тему и сосредоточиться на еде: Першин уже вовсю жует, а при той скорости, с какой Гэбриэл поглощал печенье, на столе скоро останутся одни вазочки. Ребенген выбрал себе пирожное, облитое чем-то белым и посыпанное дроблеными орехами.

 – Не знал, что ты любишь сладкое, – усмехнулся Бастиан.

 – Не люблю, – признался чародей. – Но последнее время очень тянет.

 – Это нервы.

 Ох, нервы! У Ребенгена даже слеза на глаза навернулась. Обычно при такой нагрузке ему помогали эликсиры, но после прошлогоднего опыта он не решался их принимать – слишком легко втянуться. А ведь он так молод (особенно – для чародея) и уже так много сделал для Ордена. Наверное, сладкое благотворно действовало не только на него, Першин собрался с мыслями и решился задать вопрос:

 – А как она выглядит?

 – Кто – она? – оторвался от пирожных Гэбриэл.

 – Тьма, – уточнил маг.

 У Ребенгена засосало под ложечкой.

 – Такая черная, – сообщил юноша, – и дымиться. Вы что, хотите посмотреть на нее в натуре?

 Глаза мага азартно заблестели:

 – Да, конечно! Если это ничему не повредит.

 – Только нервам, – буркнул Ребенген и заторопился с пирожным.

 Молодой Лорд серьезно кивнул:

 – Хочу предупредить: это может быть очень неприятно, даже на взгляд со стороны. Хотя на обычных людей не действует.

 "А ведь обычных-то людей среди нас и нет!" – сообразил Ребенген.

 Гэбриэл бросил вопросительный взгляд на отца.

 – Действуй! – усмехнулся Бастиан. – Давно хотелось узнать, что это такое.

 – А я бы воздержался, – буркнул Ребенген, – но кто меня станет слушать?

 Повелитель Шоканги расхохотался в ответ, это явление было настолько неестественным, что мажордом испуганно заглянул в комнату.

 Гэбриэл пожал плечами и сложил ладони лодочкой, а дальнейшее произошло так быстро, что слилось для Ребенгена в одно событие. Миг, и в руках юноши появилось нечто, что назвать субстанцией было нельзя – так, прореха в реальности, дырка без дна, без единого отсвета. Кладезь Мрака не курился дымом, скорее – наводил на окружающее пространство рябь, словно пробовал материю на прочность. За долю секунды Ребенген осознал, что перед ним находится воплощенное Небытие, отрицание Сущего, Абсолютная Тьма. Мысль о том, что когда-то ЭТО уже касалось его, пугала чародея до помрачения, но опуститься до визгливых воплей о пощаде он не успел – раздался грохот и Разрушитель поспешно отпустил свою Силу.

 Першин лежал в глубоком обмороке – он отшатнулся от стола так стремительно, что упал на пол вместе с креслом, чтобы привести его в сознание, мажордома пришлось послать за нюхательной солью. Ребенген зыркнул искоса на повелителя Шоканги: Лорд Бастиан побледнел, но отстраняться не стал. Его глаза казались еще темнее, чем обычно, в зрачках блуждали синие отсветы и какое-то безумное ликование. Возможно, дело было в семейном родстве, или в покровительстве Огня Шоканги, но Ребенгену показалось, что Лорда очаровала сама мысль о Силе, способной прижать к ногтю любого мага. Прикинув, как далеко может зайти воображение Бастиана, чародей понял, что с экспериментами надо завязывать.

 – Это индивидуальная реакция, – пояснял молодой Лорд, пока Першина расталкивали и усаживали в кресло. – Бигген установил, что Разрушение как-то завязано на структуру личности.

 При Ребенгене Бигген выражался конкретней – на рациональное мышление, и добавлял, что оно не всегда является сильной чертой магов. Но говорить при Першине, что у него с мозгами не очень, было бы жестоко. Тем более что маг очень быстро справился с потрясением, наверное, сказался опыт службы на Границе.

 – Да-а, – протянул Першин, вытирая пот со лба рукавом, – с этим надо быть поосторожней.

 – Простые граждане ничего не чувствуют, необученные маги тоже, – Ребенген уже вернлся в свое кресло, – экспериментально установленный факт. Но сколько шума может поднять один-единственный посвященный, если все поймет не правильно, страшно даже думать. Оперативный Совет принял решение провести предварительную подготовку.

 Такой подход Першин мог понять.

 Задумчиво оглядев помятых волшебников, Лорд Бастиан подал знак мажордому и тот сменил приборы – на столе появились фужеры из каверрийского стекла, заполненные золотистым яблочным вином. Ребенген мысленно разделил емкость на три и напомнил себе о разнице в весе – соревноваться в питие с хозяевами стола не стоило. К теме Разрушения, по молчаливому согласию, не возвращались. Говорили о политике, о ценах на зерно и железо. О том, какой доход могут принести провинции оружейные мастерские, которые собиралось открыть в Шоканге Серое Братство (в качестве товара никто не сомневался, но в возможность собрать налоги с упрямых южан верили немногие). Ребенген приложил все силы для того, чтобы разговорить Першина. Это оказалось несложно (маг недооценил размер фужеров), но потом коллегу повело на пошлые анекдоты и пришлось спешно откланяться – юмор, принятый в среде волшебников, Великий Лорд мог не оценить.

 Пограничные Стражи у дверей проводили покачивающуюся парочку мрачными взглядами. "Одно в них хорошо", – неожиданно понял для себя маг. – "Сплетен можно не опасаться!" Маг твердой рукой направил Першина в сторону парка и домиков преподавателя, а сам поспешил к административному корпусу – Нантрек наверняка дожидается доклада. Бессовестно заставлять Председателя ждать только потому, что вино у Дракониса оказалось слишком удачным.

 Выходя из комнаты, мэтр Першин приложился к косяку и внятно обматерил неудачную архитектуру. Ну да, ну да. Я, например, в эту дверь проходил свободно. Отец оставался невозмутим, а моя худшая половина прикидывала, на какие фокусы можно было бы развести пьяного чародея.

 – Ну, и каково твое впечатление от общения со столпами общества, сын?

 – По-моему, они зарываются! – честно признался я.

 Отец усмехнулся:

 – Это их нормальное состояние. Вопрос в том, собираешься ли ты что-то по этому поводу предпринять?

 Я подумал и помотал головой:

 – Нет. Они начнут плакаться, и в результате я им еще и должен окажусь.

 Он понимающе усмехнулся и одним длинным глотком допил вино.

 Пока мажордом убирал со стола бокалы, мы хранили молчание, а потом я заторопился – оставался еще один вопрос, который легче было решить прямо сейчас, как в реку прыгнуть.

 – Ты тут говорил про страну допельгангеров, о том, чтобы ее уничтожить...

 Отец поощрительно кивнул.

 – Отступись.

 Больший эффект я мог бы произвести, только обернувшись демоном. Непонимание, неверие, гнев, растерянность. Мы еще ни разу не расходились во мнениях относительно чего-либо.

 Я поспешил объяснить.

 – Если бы речь шла об истреблении тех, кто посылает к нам убийц, я первый взял бы копье в руки. Пусть их участи ужаснутся небеса! Но ты говорил о местности, о стране. Уверен, большинство тех, кто там живет, так же не слышали о нас, как мы – о них. Для них твоя месть будет беспричинной и бессмысленной. Не надо. Пусть сами разбираются со своей бедой.

 – Ты считаешь допельгангеров бедой?

 – Такие типы не могут быть благословением.

 – А если те, за кого ты так волнуешься, чествуют этих убийц как героев?

 Тут я заткнулся, поняв, какую чушь говорю. Первое, от чего в Академии старательно отучают отпрысков знатных семейств, так это от сентиментальности – наше славное королевство может выдержать двух Драконисов подряд, но, стоит боевому духу Лордов дрогнуть, как нас всех перетрут в порошок благодарные подданные. Даже без допельгангеров смутьянов навалом, в Гатанге каждые три года бузит чернь, а Орден Магов не покладая рук пропалывает потенциальных бунтовщиков среди знати (ради благой цели, естественно). И вот я, просидевший в Академии полжизни, несу перед отцом такой вздор...

 Заметив мои сомнения, отец довольно ухмыльнулся.

 – Не мучайся, сын. Когда мы их найдем, обещаю, ты сможешь еще раз обдумать свою просьбу.

 Бастиан Шоканги обещал не рубить с плеча! Большего от него не смогли бы добиться ни король, ни Орден Магов, явившийся полным составом. Я благодарно кивнул, и отец перевел разговор на дела: кого я возьму на встречу с Ракшем, кого НЕ возьму и кого взять придется. Короче говоря, политика.

 Над этим я тоже думал.

 – Надо будет пригласить в свидетели живописца, я тут заглянул в библиотеку и обнаружил, что изображений Первого у них нет.

 – Хорошая мысль, – одобрил отец. – Першина, как я понял, тебе всучили даром, но если на Ракша захочет посмотреть кто-то еще, пусть готовятся платить. Так им и скажи!

 – Па, а не слишком ли много ты общаешься с Серыми?

 – В самый раз. Кое-кто желает развлечься за счет нашей семьи сын, – глаза Повелителя Шоканги сверкнули злобным синим огоньком, – а бесплатные зрелища бывают только у эшафота.

 Я решил, что лучше не развивать мысль в этом направлении. Судя по всему, визиту Первого Ракша предстояло превратиться в знатный балаган.