Текст книги "Игры по-королевски"

Автор книги: Ирина Скидневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

2.

– Как вам пришла в голову идея с крысиными бегами?

Иштван пожал плечами.

– Сам не знаю. Даже не помню.

– Вспомните. Или вас не интересует результат? Вам кто-то говорил об этом? Намекал? Советовал?

– Нет, никто не советовал. Просто однажды я увидел это. Как крысы бегут вперед… Как зажигаются огни в полу у них под ногами… Как толпа следит по большому экрану за ходом бегов и ревет от восторга…

– Идеи всегда приходят к вам в виде образов?

– Иногда.

– Но на этот раз эти образы были особенно яркими?

– Можно сказать, так…

– Давайте пленку с первыми бегами. Я буду смотреть, а вы – комментировать.

Иштван включил видеозапись, и оба придвинулись к экрану. В центре большого крытого стадиона, до отказа заполненного публикой, находился огромный, вытянутый в длину купол – это и был крысотрон. Видно, что все кричат, но шум никому не мешает – каждый зритель сидел в отдельной прозрачной кабине, оборудованной монитором и панелью связи с тотализатором. Экран монитора переключался в несколько режимов слежения: общий план, отдельный уровень, несколько крыс и крыса интересующего номера, табло тотализатора, испещренное невероятным количеством ставок.

– Публика просто в восторге от степени комфорта организации наших бегов, – заметил Иштван, – мы старались все продумать, техническая часть была полностью на мне, а юридическую я доверил отцу. Лучше бы наоборот…

– Пока все понятно, – сказал Скальд. Он переоделся в мягкий сине-зеленый спортивный костюм, и Иштван пожалел, что не сделал этого сам – может, это хоть немного помогло бы ему расслабиться. – Давайте начало бегов.

Камера показала нутро крысотрона – сводчатый зал, обнесенный прозрачной стеной и перегороженный высоким барьером. По звуковому сигналу открылись дверцы в стенах зала, и в них ринулись разномастные крысы. У каждой на спине красовался номер, нанесенный голубой светящейся краской.

– Пятьсот штук, – отрывисто сообщил Иштван.

Крысы смешались и принялись беспорядочно сновать по залу. Последовал новый звуковой сигнал, и в барьере открылись пятьсот окошек. Часть крыс юркнула в них, оставшиеся суетливо бегали подле. Через минуту раздался мелодичный звон, и окна закрылись.

– Чтобы крысы прошли на второй уровень, каждое второе окошко мы снабдили еле уловимым запахом, привлекающим крыс. Как только одна крыса вбегает в отверстие, автоматически прекращается излучение запаха.

– Смысл?

– Те крысы, которые оказывались ближе к окошку, имели большую возможность выйти на второй уровень игры. Но и у всех остальных участников остается шанс… – Иштван пощелкал кнопками, и камера показала, что в одно окошко забежали сразу три крысы.

– Понятно. Что делают зрители?

– Зрители делают новые ставки, получают выигрыши или расстаются со своими деньгами, – без энтузиазма сообщил Иштван.

На табло тотализатора побежали ряды выигравших номеров.

– А телезрители? Они тоже делают ставки?

– Бог миловал, – с ужасом в голосе отозвался Иштван, и Скальд невольно засмеялся.

– Я не обижаюсь на вас, – тихо сказал Иштван, – вам самому скоро все станет ясно.

… На второй уровень прошли триста сорок крыс. Вместо мелодичного сигнала раздались низкие тревожные звуки. Крысы испуганно замерли, потом заметались в поисках выхода.

– Сигнал тревоги, – объяснил Иштван.

Открылись три прохода – более широкий посередине и два поуже по бокам. Крысы устремились в них. Если крыса забегала в один из боковых рукавов, она выбывала из игры – это были выходы на предыдущий уровень.

– Что здесь движет крысами? – спросил детектив. – Здесь нет никаких запахов? Только сигнал тревоги?

Иштван кивнул. Крысы лезли по головам друг друга, и не все успели протиснуться в проходы, те закрылись ровно через минуту. На третий уровень попали сто шестьдесят особей. Их номера замелькали на табло.

– Это принцип лото, – разочарованно протянул Скальд.

– Поэтому меня так и поражает результат, – сказал Иштван. – Смотрите дальше.

На третьем уровне широкое поле, открывшееся перед крысами, оказалось поделенным на черно-белые квадраты. Квадраты располагались не в шахматном порядке, а как придется. Раздавшийся сигнал тревоги едва был слышен, и прежней паники среди крыс уже не наблюдалось, но часть животных, видимо, более чувствительная, побежала вперед. Если крыса наступала на белый квадрат, она тут же проваливалась под пол. Безопасными для нее были только черные квадраты. Это препятствие преодолели сорок две крысы.

– Это просто, – сказал Скальд. – Под белыми квадратами находится какой-нибудь тепловой датчик, квадрат раскален, крыса чувствует это.

– Нет там ничего. И потом, чтобы проверять, опасен путь или безопасен, у крысы нет времени – один раз ступив на белый квадрат, она тут же вылетает из игры.

– Я сказал глупость, – согласился детектив.

Зрители снова сделали свои ставки, и крысы продолжили путь к победе.

– А вот здесь мы действительно дали участникам возможность подучиться перед серьезным испытанием, – сказал Иштван.

Дорогу крысам преграждали ряды соединенных друг с другом колец, ряды эти двигались вправо и влево. Каждое второе кольцо светилось: крыса, проскакивая через него, получала легкий удар током. Через десять метров обучение заканчивалось.

– Сейчас их шарахает ощутимо, – злорадно сообщил Иштван. – Видеть уже не могу эту крысиную возню… Если крыса все еще не поняла, что через светящиеся кольца ходить опасно, ее на время парализует.

– Как это вам разрешили защитники животных? – удивился Скальд.

– Мы застраховали каждого участника, – серьезно сказал Иштван. Скальд с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться.

На пятый уровень вышли шесть крыс.

– Наверное, те, кто поставил на них с самого начала, получил большие деньги, – сказал детектив.

– Конечно, – сказал Иштван. – Сейчас особенно интересно. Смотрите внимательно.

Пол под шестью крысами поехал, и они очутились перед декорациями пятого, решающего уровня. По периметру круглого зала были установлены большие деревянные колеса, копии мельничных. По обе стороны от них стояли деревянные лестнички с очень высокими ступенями. Перед первой ступенькой каждой лестницы стояло светящееся кольцо.

– Они не бьют током, как на четвертом уровне, но крысы об этом не знают, – пояснил Иштван. – Но если крыса рискнет, она имеет шанс достичь шестого уровня.

По слабому сигналу тревоги пол начала заливать вода. Крысы забегали в поисках выхода. Только одна из них рискнула прыгнуть через светящееся кольцо – крупная черная крыса под номером двести тринадцать. Вода поднималась все выше. Колеса начали вращаться. Крыса прыгнула на лопасть колеса и оттуда сразу на вторую ступеньку. Пятерых крыс, не обнаруживших такой прыти, смыло водой и вынесло обратно на четвертый уровень. Шестая крыса продолжала отважно бороться со стихией. Вода стремительно поднималась, колесо вращалось все быстрее, а черная крыса, как белка, скакала со ступеньки на лопасть, с лопасти на новую ступеньку – до тех пор, пока не очутилась на самом верху огромного колеса.

Колесо остановилось, и крыса сиганула в проем, ведущий на крышу. Там две прозрачные полусферы сомкнулись вокруг победительницы, и под громкую торжественную музыку, от которой Иштвана передернуло, на прозрачном шаре высветился номер, выигравший главный приз – 213. Трое счастливчиков, поставивших на этот номер с самого начала бегов, вознеслись к шару, и началась церемония награждения.

Иштван остановил пленку. Скальд выпил фруктовой воды. Они посидели в молчании.

– И в чем проблема? – обдумав увиденное, наконец спросил детектив.

Иштван молча прокрутил хронику последующих бегов. Бега вторые. Церемония награждения. Победила черная крыса под номером двести тринадцать. Бега третьи. Победила крыса под номером двести тринадцать. Черная крыса под номером двести тринадцать!

– Каковы убытки? – осторожно спросил Скальд.

– Призовой фонд первых бегов составил шестьдесят тысяч кредиток… плюс три главных приза… плюс тотализатор… По правилам, установленным нами самими, призовой фонд мог быть увеличен в десять раз, если победитель первых бегов выставит такую сумму в качестве ставки. Победитель выставил… На вторых бегах сумма фонда была увеличена в десять раз и составила шестьсот тысяч кредиток… На третьих бегах – шесть миллионов галактических кредиток…

Скальд присвистнул.

– Четвертых бегов ваша корпорация просто не переживет? Шестьдесят миллионов кредиток?

– Гораздо больше. После того, как в трех бегах подряд победил номер двести тринадцать, на какой номер поставят все ставки в тотализаторе, как вы думаете? – с кривой улыбкой спросил Иштван.

– Кто владелец крысы?

– Он зарегистрирован под именем Дрюона Септима, ничего о нем выяснить не удалось, скорее всего, имя вымышленное.

– Кто непосредственно имеет дело с животными?

– У каждой крысы свой жокей, мы их так назвали по аналогии с конными скачками. Жокей ухаживает за крысой, выпускает ее на поле. У крысы Дрюона Септима это жокей по имени Хайц, очень скрытный тип, отказывающийся общаться с прессой.

– Давайте посмотрим вторые бега.

Пятьсот крыс снова начали свой бег за главным призом. Задания на уровнях были другими, но смысл их сводился к одному: минимум раздумий, максимум везения – обычный лототрон. Черная крыса под номером двести тринадцать не отличалась от других вплоть до четвертого уровня, когда для преодоления препятствия требовалось определенное умственное усилие. Номер двести тринадцать уверенно огибал вражеские ловушки, совершал немыслимые прыжки, уворачивался от бьющих током шаров, несущихся на него с огромной скоростью, и, к великой радости болельщиков, снова добрался до вершины. Семьсот сорок один главный приз был выплачен победителям, поставившим еще до начала бегов на номер двести тринадцать.

– Крысы очень умные животные… – сказал после некоторого раздумья Скальд.

– Ага. Прямо как люди, – отозвался Иштван.

3.

Они просмотрели запись третьих бегов. Потом Скальд ознакомился с условиями и правилами проведения бегов, одобренными Лицензионным комитетом. Пока он читал и делал заметки на полях в заинтересовавших его местах, Иштван сидел неподвижно. Его уже трижды вызывал по телефону отец, но Иштван отказывался с ним говорить – пока ему нечего было сообщить. Через два часа Скальд отложил в сторону бумаги.

– Да… – протянул он. – Занятно. А что вы сам можете сказать по поводу всего этого безобразия?

– Я думаю об этом день и ночь. Это ловушка, гениальная по своей неуязвимости, вот что, – морщась, сказал Иштван. – Все правила составлены таким образом, что бега приносят огромную прибыль участнику только в том случае, если он выигрывает несколько бегов подряд. Допустим, хозяин крысы номер двести тринадцать увеличивает призовой фонд в десять раз. Если крыса проигрывает вторые бега, он теряет свои деньги, и на следующих бегах сумма призового фонда устанавливается начальная – шестьдесят тысяч кредиток. Вероятность того, что крыса-победительница выиграет вторые бега, ничтожно малая, нами даже не рассматривалась. Это единственная моя ошибка. Я не увидел здесь никакого подвоха.

– В контракте не был оговорен ни один случай экстренного прерывания бегов. Вы можете сделать это только после завершения цикла из четырех забегов. Это обычная практика?

– Нет, конечно. Обычно организаторы стараются свести риск к минимуму и вносят в контракт какой-либо пункт, страхующий их.

– В вашем случае риска не было?

– Никакого. Крысы не лошади, которыми управляет жокей. Это не породистые скакуны, родословные которых прослежены до пятидесятого колена. Лошади предсказуемы, а крысы эти… мерзкие? Кто, скажите, мог предвидеть, что уже четвертые бега сотрут корпорацию «Дронт. Дронт. Другие» в порошок? Только тот, кто знал, что крыса под номером двести тринадцать выиграет три забега подряд.

– Вы все-таки предприняли некоторые меры безопасности, которые выделяются из общей массы правил. Я говорю о том, что, в отличие от призов по ставкам, которые вручаются сразу, призовой фонд победитель может получить только через трое суток. Чья это была идея?

– Моя. Я включил этот пункт автоматически. Так делается всегда, вдруг найдется лазейка, – будем с вами откровенны – позволяющая не платить приз. Но в нашем случае это ничего не меняет. Бега проводятся в автономно функционирующей системе. Крысотрон изолирован от внешних проникновений, там только запрограммированная техника и пятьсот крыс. От начала и до конца бегов ни один из служащих не имеет права даже стоять рядом с крысотроном. Лицензионный комитет, от которого мы зависим, только и мечтает содрать с нас штраф за нарушение правил. Половина сотрудников, проводящих бега, – работники комитета, мы кормим еще и эту ораву. Не думаю, что, заметив нарушение, они бездействовали бы, им все равно, с кого получать деньги.

– Хлопотное это дело – крысиные бега, – заметил Скальд.

– Мне тоже так кажется…

– Вообще, должен сказать, это потрясающее зрелище – как бежит и преодолевает препятствия крыса. Не для слабонервных. Очень, знаете ли, бодрит эта толкотня среди крыс… У зрителя создается впечатление, что действует он сам. Я так понимаю, что на каждую особь вы прикрепляете телекамеру?

Иштван кивнул.

– Этот момент был главным в нашей рекламной кампании. Поставивший на определенный номер может пройти путь вместе со своим избранником, а в случае его победы у зрителя возникает потрясающая иллюзия своей собственной победы. Мы знали, что это сработает. Раскупаемость билетов была полной, и уже после первых бегов разошлись билеты на остальные три забега – мы проводим их с интервалом в две недели.

– Всегда на одном и том же месте, выбранном…

– …мною.

– В регламентированном правилами порядке…

– Да.

– После первых бегов… что вы искали в течение трех дней, когда пытались найти какой-нибудь подвох?

– Ничего конкретного. Хотя сумма приза была очень большой, мы решили, что это просто случайность.

– А после вторых бегов?

– Я был уже твердо уверен, что это компьютерная диверсия. Что кто-то создает телеобман, внедрившись в нашу компьютерную сеть: запускается голограмма, которая и действует – ведет себя сообразно обстановке, побеждает и приносит неплохие денежки. После вторых бегов мы поставили рассеиватели – правила нам этого не запрещали – и результат был нулевой. Крыса настоящая.

– Мысль о компьютерном обмане очень интересна, вы с ней расстались окончательно?

– Среди акционеров нашей компании немало представителей правительства всех уровней, мы сразу обратились к ним за поддержкой, они прислали специалистов, подведомственных Галактическому Совету. Представляете, один из них был с синим лицом…

– Да, в галактике много интересного, – согласился Скальд.

– Они не обнаружили никаких нарушений. К третьим бегам мы сменили весь технический персонал. Но нам это не помогло.

– Интересные у вас тут разворачиваются события. И дело должно бы получить широкую огласку. А я ничего не слышал об этом.

– Мы приложили к этому немало усилий. Ну, и потом, в нашем секторе журналистика почти полностью принадлежит нам.

– Какое все-таки вы дали официальное объяснение тому, что происходит?

– Специалисты просчитали, что в нашей ситуации более правильным будет делать вид, что не происходит ничего. Если нам суждено прогореть, и так прошумим на всю галактику. Кстати, вы обратили внимание на состав зрителей? Мы сами, согласно нашим идиотским правилам, дали им возможность выкупить билеты на три последующих забега после проведения первых бегов. Девяносто процентов из них – граждане Даррада. Как стервятники, кружат над добычей…

– Все-таки считаете, это происки Даррада?

– А чьи еще?

– Мысль о том, что крысой каким-то образом управляют на расстоянии, не приходила вам в голову?

– Электронщики воспротивились этой идее после проведенного обследования. И вообще, – усталым голосом произнес Иштван, – даже если вы знаете, какие препятствия предстоит преодолеть крысе, как вы ей скажете эту фразу: «Дорогая, сейчас пол у тебя под ногами начнет вращаться, и если ты не будешь делать резких движений, а распластаешься на полу и потерпишь восемь секунд, тебя плавно вынесет в такой узенький тоннельчик с горячей водичкой… Ты, пожалуйста, не пугайся и плыви вперед, ей-богу, будто ничего не происходит…»?

Детектив улыбнулся.

– Смешно. Но все-таки вы об этом подумали, когда составляли правила, не так ли? Жокей вообще не наблюдает за ходом бегов. Он сидит себе тихонько в изолированной кабине, запечатанной со всех сторон, и ждет, когда закончатся бега… Кто придумал это? Вы или…

– Лем. Это все были идеи Лема.

– Того человека, который составлял правила и который потом покончил с собой?

– К сожалению.

– К сожалению – составлял?

– К сожалению – покончил!

– Извините. Когда он составлял эти правила, он обсуждал их с вами?

– Ну, да… редко… Мы как-то сразу приходили с ним к соглашению. Мы обсуждали технические подробности проведения бегов. Что касается финансовой стороны проекта, я поручил ее отцу, тот передоверил тоже Лему, а когда нужно было представить договор в комитет, оказалось, что он даже не прочитал его. Я за полчаса пролистал бумаги, исправил кое-что и сразу повез на утверждение. Конечно, так дела не делаются, но слишком много тогда навалилось забот…

Скальд прошелся по кабинету, потрогал гладкую крышку стола, пытаясь определить, из какого материала она сделана, и присел на ее край.

– Как я понял, прочитай вы эти бумаги внимательней, это ничего не решило бы. Так? И нет смысла сейчас сожалеть об этом. – Иштван кивнул. – Значит, будем исходить из того, что они знали о предстоящей победе крысы номер двести тринадцать… Примем это за данность. Да, жаль, что этот ваш господин Лем покончил с собой. Расскажите о нем. Что это был за человек, его привычки, вкусы, семья, наследники, слабые места, скрытые пороки.

– У Лема не было ни скрытых пороков, ни слабых мест, ни семьи, – не задумываясь ответил Иштван. – Его семьей была наша корпорация, а другом – отец. Он всегда думал только о том, чтобы помочь нам.

Скальд хмыкнул.

– Чем вызвана такая преданность?

– У Лема был природный дар делать деньги. Когда отец познакомился с ним, у Лема было полно идей, но без связей, таких, какие есть у нас, невозможно было их реализовать. А что может быть хуже нереализованного таланта?

– И ваш отец использовал талант Лема?

– Это не то, о чем вы думаете. Лем был его другом, настоящим другом. Он знал все тайны отца и пользовался его полным доверием. Когда стали ясны масштабы нашего разорения, Лем не смог смириться с тем, что это дело его рук, – невесело сказал Иштван.

– Значит, возможность предательства со стороны Лема исключаем, если вы так настаиваете, – задумчиво произнес детектив. – Но каким-то образом они все-таки заставили его написать нужные им правила. Заставили или убедили…

– Слово «убедили» мне нравится больше.

В кармане у Иштвана запищал телефон.

– Это снова отец, я оставил связь только с ним. В пятый раз звонит…

– В шестой, – погруженный в свои мысли, рассеянно сказал Скальд. – Почему вы не поговорите с ним?

– А что я ему скажу?

– Скажите, что отказываетесь обсуждать подробности по телефону и что если он желает, может спуститься к нам. Я, в свою очередь, хотел бы с ним познакомиться.

Иштван с явным облегчением набрал номер и переговорил с отцом. Через некоторое время тяжелым шагом старший Дронт уже входил в кабинет. Он был высок и грузен. Скальд с интересом вгляделся в его отечное лицо, лицо человека, которому необходимо срочное лечение, но который почему-то медлит с визитом к врачу. Впрочем, почему, Скальду уже было ясно. Дронт энергично пожал ему руку, завалился в кресло и пробурчал:

– Ну, ребятки, спрятались вы здесь. Уже семь часов сидите.

Иштван молчал, не глядя на него. Скальд выдержал паузу – старик перенес ее с достоинством, не выказав ни малейшей нервозности или недовольства. Этот человек был уверен в себе несмотря ни на что.

– Господин Дронт, могу я задать вам вопрос? – спросил Скальд, проникаясь симпатией к нему. Дронт кивнул. – Что вы будете делать, когда разоритесь? – Детектив намеренно употребил «когда» вместо «если».

Старший Дронт даже бровью не повел.

– Я поднимусь из пепла. Но не в этом дело, – прохрипел он.

– А в чем?

– Я не люблю проигрывать.

– Понятно.

– Вы что-нибудь уже… нашли?

Скальд кивнул. Оба Дронта замерли.

– Я сделал предварительные выводы, – медленно сообщил Скальд. – Во-первых, я подозреваю жокея, и сужу об этом по правилам проведения бегов. – Старший Дронт что-то буркнул и полез в карман за таблетками. – Это подозрительная фигура. Мне необходимо знать о нем все то, что знаете вы.

– Вот что, господин Икс, – прохрипел Дронт-старший. – Я вижу, вы поладили с Иштваном. У мальчика чутье на людей, хотя он и строптив до невозможности. И то, и другое у него от матери… А если он доверяет вам, то доверяю и я. Так вот, вы попали в точку. Мне этот Хайц с самого начала не показался. – Дронт перевел дух, выпил воды и угрюмо сообщил: – Я пытался его убить.

Иштван подскочил, как ужаленный.

– Отец, что ты говоришь?!

– Да, мой мальчик… Этот ублюдочный Даррад, который только и умеет, что красть чужие идеи, брать то, что плохо лежит, и строить Вансее козни, вознамерился разорить меня, но я не собираюсь сдаваться без боя. Будем честны. Мы ведь с тобой не на собрании правления. Все гораздо хуже, чем в моих бодряческих отчетах… Я пытался убить Хайца, сразу после третьих бегов. Что вы на это скажете, господин Икс? Насколько тверды ваши моральные убеждения, чтобы иметь с нами дело?

– Оставим мои моральные убеждения в стороне, – быстро сказал детектив. – Но я не собираюсь участвовать ни в чем незаконном. Я буду с вами работать, только если вы пообещаете не предпринимать ничего без моего ведома. Это главное мое условие. – Отец и сын кивнули одновременно. – Расскажите подробнее о покушении на жокея.

– После первых же бегов выяснилось, что до Хайца невозможно добраться – он охраняется, как здание заседаний Галактического Совета. Он садится в бронированный автомобиль, почти такой же, как у вас, – не смотрите на меня так, я тоже навел о вас справки – едет в отель «Крона», и… – Дронт развел руками, – выяснить, в каком номере он остановился, не представляется возможным. Вы знаете, что это за отели – отсутствие персонала, искривленное пространство, временные ловушки, молекулярные замки – немного вредно для здоровья, но клиент недоступен кому-либо и очень, очень доволен… Нам оставался автомобиль. Не буду пересказывать все перипетии моего обхаживания тех двух лбов, охраняющих Хайца, и его шофера, скажу только, что теперь они обеспечены до конца своих дней. – Дронт прокашлялся. – Они воткнули в него шприц с ЭЛь-фином и вышвырнули из автомобиля в укромном месте. Но через три дня мои люди случайно сфотографировали Хайца выходящим из отеля. Он выглядел, как обычно. С ним ничего не случилось! Развернутый Z-анализ, проведенный нами, естественно, незаконно, показал полную идентичность личности. Предвижу ваши вопросы, господин Икс. Отвечаю сразу. Я принял все меры к тому, чтобы меня не кинули те, кого я нанял. Капсула с ЭЛь-фином была вживлена в кисть одного из охранников, и срок ее нейтрализации был ограничен сорока шестью минутами, по истечении указанного срока яд должен был раствориться. И противоядия от ЭЛь-фина пока, как известно, не найдено. Охранник сильно рисковал, но согласился. Еще бы… Такие деньги… – Дронт говорил, не глядя на сына, голос его все сильнее хрипел, и он поминутно прерывался, чтобы выпить воды. Иштван сидел, опустив голову. – Я заставляю тебя страдать, Иштван, прости… Я не мог… не могу… смотреть, как гибнет целая империя – империя, созданная Лоренцо Дронтом…

– Перестань, – раздраженно и одновременно растерянно сказал Иштван.

– Второй охранник держал глазок… – запинаясь, продолжил Дронт.

– Телекамеру? – уточнил детектив.

– Ну, да. Только когда они воткнули в Хайца шприц, я послал сигнал на капсулу, и этот проклятый яд излился, как ему и было положено. Они вышвырнули Хайца и приехали ко мне за деньгами. Дело было сделано, я заплатил и отпустил их. Я верю им. Запись у меня есть, можете с ней ознакомиться. – Дронт, тяжело дыша, откинулся на спинку кресла и сжевал новую таблетку.

– Пришлите мне ее как можно скорее, – озабоченно проговорил Скальд.

Дронт вынул из кармана пиджака диск с записью и протянул ему.

…Вечернее шоссе сияло огнями, автомобиль скользил по нему, легко вписываясь в крутые повороты. Салон был освещен приглушенным светом. Камера, посредством которой велась съемка, подрагивала, мощные бронированные стенки создавали помехи, и изображение получалось не вполне четким. Худощавый светловолосый человек лет тридцати, сидевший между двумя рослыми охранниками, принялся поглядывать в окно, потом наклонился и о чем-то спросил шофера. Тот ответил, оглянувшись через плечо на охранника, сидевшего справа от пассажира:

– Объезд… где… сейчас… – Доносились только обрывки фраз, но смысл разговора был понятен – водитель почему-то повел автомобиль по другой дороге.

Успокаивающим жестом охранник положил свою ладонь сверху на кисть пассажира, лежащую у того на коленях, и сжал ее. Пассажир удивленно воззрился на охранника, что-то спросил. Внезапно свет в салоне погас, послышались глухие звуки борьбы и, громко и четко, раздался гневный задыхающийся голос Дронта:

– Свет включите, придурки!

Свет загорелся снова. Камера ходила ходуном. Охранники держали пассажира с обеих сторон за руки, тот извивался, с ужасом глядя на них и что-то бормоча.

– ЭЛь-фин! ЭЛь-фин! – дважды выкрикнул охранник, сидящий справа, потом его, видимо, от нервного перевозбуждения, начало рвать прямо на сиденье.

Пассажир медленно повалился вниз лицом, второй охранник, выругавшись, крикнул шоферу, чтобы тот остановился, выскочил из машины и выволок наружу бесчувственное тело, и оно осталось лежать на пустынной дороге темным бесформенным пятном. Камера скользнула по ярко освещенному щиту с номером шоссе, и запись кончилась.

– Все прошло немного скомканно, но, в общем, по сценарию. Охранник нервничал, боялся опоздать, оставалось четыре минуты… могли возникнуть непредвиденные обстоятельства – патруль, к примеру, поэтому не проверили, труп ли выбросили… Ну, какие еще могли быть сомнения? ЭЛь-фин… Более надежного яда нет в галактике…

– Я вижу, ты стал специалистом по ядам, – перебил отца Иштван. Он был сильно бледен. – При нужде у тебя можно смело консультироваться.

Дронт не ответил, опустил голову и принялся хлопать себя по карманам. Потом достал носовой платок и громко высморкался.

– Когда вонзилась в руку игла? – спросил Скальд.

– Сразу, как только охранник прикоснулся к Хайцу. Но мне нужно было подтверждение от охранника.

– Вот это – «ЭЛь-фин»?

– Да.

– Интересно…

– Что – интересно? – грубо сказал Иштван.

Скальд отмотал запись, нашел нужное место.

– Посмотрите на его лицо. – Хайц на экране о чем-то удивленно спрашивал охранника, взявшего его за руку. – Он ничего не почувствовал. Что, этот укол был безболезненным?

– Наоборот, – ответил Дронт, – игла должна была глубоко проникнуть в кисть…

– Проклятье! – вырвалось у Иштвана. – Может, вы прекратите?

Дронт-старший жестом смертельно уставшего человека провел ладонью по лицу.

– Он не умер, Иштван, – мягко произнес Скальд. – Это было неудачное покушение. Мы анализируем его не для того, чтобы повторить. Я должен собрать как можно больше фактов. Это необходимо.

Иштван хмуро кивнул.

– Посмотрите на его губы, – продолжил детектив, – слов не слышно, но видна артикуляция. Хайц дважды спросил охранника, уже вонзившего в него иглу: «Что такое?» Это противоестественная реакция. Гораздо естественней на его месте было бы закричать от боли во весь голос. Потом Хайц смотрит на свою руку, видит кровь, которая льется уже ручьем, слышит крик: «ЭЛь-фин!» и принимает единственно верное решение – имитирует свою смерть.

– Биопротез, – догадавшись, с глухой яростью произнес Дронт. – И эта ошибка стоила мне таких денег…

– У Хайца нет одной руки, – вслух размышлял Скальд. – Правила не запрещают одноруким жокеям участвовать в крысиных бегах?

– Сейчас я не в состоянии оценить ваш юмор, – вымученно произнес Дронт. – Наши жокеи не скачут на крысах верхом.

– После покушения Хайц наверняка ушел в глубокое подполье.

– Нигде не появляется, затаился.

– Что ж, мы вновь попытаемся вывести его из душевного равновесия… Никакого криминала, и все достаточно корректно, – сказал Скальд после короткого раздумья.

– Подождите, – вмешался в разговор Иштван. – Я не понимаю, при чем здесь вообще этот Хайц?

– Мы и пытаемся выяснить, при чем, – терпеливо пояснил детектив.

– Вы сказали, что Хайц вызвал у вас подозрения из-за правил. Что вы имели в виду?

– Если исходить из того, что они сами составили нужные им правила, то мы должны выяснить, зачем им было нужно, чтобы все жокеи сидели в изолированных кабинах. По сути, это требование на руку организаторам, а не участникам.

– А если это предложил Лем? – сказал Иштван.

– А зачем Лему нужно было вносить этот странный пункт? Почему вообще возникло это условие – чтобы жокей совершенно не видел хода бегов? Разве Лем мог предполагать, что развернутся такие захватывающие события? Нет, он не мог – вы меня убедили в этом, Иштван. С тем же успехом он мог потребовать, чтобы жокеи удалились от крысотрона на километр, два, три. Это было бы еще надежнее для устроителей.

– Но этот пункт не показался мне странным, – возразил Иштван. – Благодаря ему мы хотя бы отметаем версию о телепатии – через свинцовые стены кабины не очень-то потелепатируешь.

– А разве стены крысотрона, отгороженного от всего мира, не столь надежны? Через них, что, можно телепатировать? И что жокей внушал бы своей крысе? Волю к победе? Жокеи, как я понимаю, не знакомы с характером препятствий, меняющихся при каждом новом забеге. – Скальд улыбался своей мягкой обаятельной улыбкой, глядя на озадаченного его словами Иштвана. – Мало того, зачем бы Лем вносил в контракт еще более странное требование – чтобы за каждым номером закреплялась одна и та же кабина? Какое вам, организаторам, дело до того, в каком месте будет торчать каждый из пятисот жокеев?

– Нам – никакого, а ему, значит, есть дело? – прохрипел Дронт.

– Вы помните местоположение кабины номер двести тринадцать?

– Помню, – сказал Иштван. – Еще бы не помнить. Сектор номер два.

– И все?

– В двух шагах от места награждения победителя…

– Вот именно. Это еще раз доказывает, что они все продумали. Даррад ли стоит за вашей историей, или нет, суть ясна. Все крысы-участницы доставляются жокеям в пластиковых коробках с прозрачными крышками – чтобы был четко виден номер на спине крысы – все, кроме крысы-победительницы. Нет нужды паковать ее – кабина находится, как вы верно заметили, Иштван, совсем рядом с кабиной Хайца. Вот вам и меры безопасности. Попробуй вы лишить жизни крысу номер двести тринадцать прилюдно, при огромном скоплении народа – на вас навешают столько статей обвинения, на несколько пожизненных сроков потянет. И благодарные победители, поставившие на удачливый номер, сами доставляют хозяину крысу. Кстати, вы ее внимательно рассматривали? И как она вам?