Текст книги "Самый страшный кошмар лета (сборник)"

Автор книги: Ирина Щеглова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

У озера

Собирались долго, ползали сонными мухами по дому, натыкаясь друг на друга, никто не помнил, где и что лежит, перекликались, спрашивая друг у друга: «А посуду брать?.. Ты картошку взял?.. Народ, где все спички?.. Эх, надо было шашлычки замариновать!..»

Наконец собрались, вышли из избы и гуськом по узенькой тропинке направились к озеру.

Анна привела их к дощатым мосткам, довольно далеко заброшенным в воду. Илью удивил чистейший песчаный берег, он наклонился и прихватил пригоршню мелкого песка, пересыпал из ладони в ладонь, песок напомнил ему морской с широких пляжей Адриатики, куда он в прошлом году ездил с родителями.

Как такой песок мог оказаться здесь у лесного торфяного озера? Может, завезли? Ведь его совсем немного, как будто случайно приехала машина и выгрузила прямо на берегу, а потом люди утоптали, и получился пляж… Илья покосился на Машу, очень хотелось поделиться с ней своими наблюдениями, но она совсем не обращала на него внимания. Девушка о чем-то увлеченно говорила с Анной, кажется, опять расспрашивала о русалках и этой местной легенде о сумасшедшей, у которой русалка утащила парня.

Пашка, размахивая руками и перебивая всех, рассказывал о дереве. Компания побрела за ним, Илья нехотя поплелся следом. Всю дорогу он обзывал себя трусом и лузером, почему он до сих пор не поговорил с Машей. Надо было спросить у нее прямо – кто ей нравится, он или Пашка. Надо было признаться, что он любил ее еще там, дома, а не здесь, где лучший друг нагло уводит у него девчонку. Мысли одолевали, крутились, как осы, слетевшиеся на сладкое. «Все равно я с ней сегодня же поговорю! – решил для себя Илья. – И Пашке тоже скажу, так друзья не поступают!»

– Вау!

– Ух ты!

– Вот это да!

Услышал Илья и поднял голову, возвращаясь к реальности. Компания стояла под развесистым кряжистым деревом неизвестного вида, необхватный ствол, иссеченный глубокими морщинами древней коры, толстые нижние ветви росли почти горизонтально, сами больше похожие на стволы, причем почти лишенные веток. А дальше вверх поднимались другие, причудливо изогнутые, среди густой листвы торчали черные когти сухих веток, дерево действительно оказалось очень старым. Илья видел оливы, которым, по рассказам, было несколько сотен лет, у них были такие же дуплистые перевитые стволы и узловатые ветви, но ни одна даже самая древняя олива не смогла бы сравниться с этим деревом.

– По-моему, отличное место для костра, – заявил Егор, сбрасывая рюкзак на небольшой ровный пятачок-полянку недалеко от причудливого дерева.

Наташа уселась на нижнюю ветвь-скамью и как-то почти благоговейно погладила шершавую кору. Пашка снова полез на дерево и позвал с собой Илью. Илья хоть и злился на друга, но отправился следом.

Там, в самой гуще переплетенных ветвей, листвы и сучьев, Пашка указал место, где он нашел гребень.

– Девчонка какая-то потеряла. Видно, зацепился за ветки, – предположил он, – а Машка, прикинь, сразу заохала: старинный, древний, специалистам показать! Достояние государства, блин! Вынос мозга гребешком, – и он расхохотался.

– Гребень и правда старинный, – миролюбиво произнес Илья, – кто знает, сколько он тут провисел.

– Да не грузи, – отмахнулся Пашка, – обыкновенная пластмассовая побрякушка, не удивлюсь, если вообще китайская.

– Там вроде перламутр, – неуверенно предположил Илья, вспоминая, как выглядит гребень.

Снизу их окликнули. Илья, а за ним и Пашка быстро спустились на землю. Виктор возился с костром, Егор отправился на поиск дров. Девушки сидели на дереве, склонив головы, и о чем-то негромко, но увлеченно разговаривали.

Илья успокоился и тоже отправился за дровами.

* * *

– Ань, а расскажи еще об этой девушке, ну, у которой русалки парня увели, – попросила Маша.

– Я же уже рассказывала, – Анна недовольно повела плечами, она неотрывно следила за тем, как Маша крутит в пальцах перламутровый гребень. Наташа тоже никак не могла оторваться от разглядывания Пашкиной находки.

– Удивительная вещица, – бормотала она, – вроде бы ничего особенного, а тянет к ней.

– Я бы не стала его подбирать, – Анна резко отстранилась от гребня. – Мало ли кому он принадлежит! – добавила она со значением.

– О, ты имеешь в виду русалок, да? – у Маши загорелись глаза. – Знаешь, я тоже думала об этом, что, если его русалка потеряла? Она же непременно искать будет, да? Если будет, то я, конечно, отдам, – заверила она, – было бы ужасно интересно увидеть настоящую русалку!

Анна тяжело вздохнула.

– Машунь, – улыбнулась Наташа, – все это очень романтично, но маловероятно.

Анна хмыкнула.

– Тем более, – уперлась Маша, – если этот гребешок просто гребешок, то и говорить не о чем, а если он действительно принадлежит русалке? Вот и будет способ проверить. – Она вскочила с ветки, подбежала к самой воде и, вытянув вперед руку с гребешком, громко крикнула:

– Эй, водяная дева, я нашла твою пропажу, если тебе нужен гребень, приходи, возьми!

Анна мгновенно очутилась рядом и резко оттащила Машу назад.

– Не глупи, – тихо, но грозно выдохнула в самое ухо. Маша счастливо улыбнулась:

– Так здорово, что ты в них веришь.

– Ни в кого я не верю, – отрезала Анна и отошла к костру, где ребята уже установили рогатины и повесили котелок с водой для чая.

Расстелили вокруг туристические коврики, расселись. Возбужденная Маша все никак не могла успокоиться и приставала с расспросами к Анне:

– Правда ли, что русалки боятся и убегают, если их гнать березовыми ветками? А если при себе будет пучок полыни, то русалка действительно не сможет напасть? А на женщин они ведь не нападают, да? Я читала, что только на мужчин, они себе мужей ищут, правда?

Анна сначала отвечала уклончиво:

– Мало ли что болтают, язык без костей.

Но Маша не отставала:

– Ты рассказывала о всяких языческих духах. Но сама-то ты как думаешь, кто такие русалки? Откуда они берутся? Они красивые или страшные? Это прелестные девушки с зелеными волосами или бездушные монстры с рыбьими хвостами?

Маша тараторила без умолку:

– Я читала один рассказ о русалках, там дело происходило много лет назад, может, в девятнадцатом веке, а может, и раньше. Одна крестьянская девушка полюбила богатого и знатного молодого человека, он пообещал жениться, а сам бросил ее. От горя она утопилась и стала русалкой. Мать попыталась спасти ее, сходила к колдунье, а та дала черную свечку и потребовала, чтоб мать в церковь – ни ногой. Во время русалочьей недели мать выследила утопленницу и при помощи свечки заставила ее пойти домой, но дома девушка омертвела и целый год просидела неподвижно у стола, где горела черная свечка. А через год свечка прогорела и погасла, русалка очнулась и убежала к своим. Потом этого парня, который ее соблазнил и бросил, нашли мертвого в лесу, говорили, что его защекотали русалки…

– Жесть! – высказался Пашка.

– На Гоголя похоже? – предположил Егор.

– Нет, у Гоголя совсем по-другому, – не согласилась Наташа. Заспорили. Вода в котелке вскипела. Анна неспешно заварила чай, в разговоре девушка почти не участвовала. Солнце село. Поляну окутал сумрак, вокруг костра плотной завесой висели комары, самые нетерпеливые набрасывались на ребят, но их было немного, дым и огонь разгоняли и вечерний сумрак, и сырость, поднимающуюся от озера, и оголодавших кровопийц.

– Так вот, мне интересно, русалки – это всегда утопленницы? Самоубийцы? – обращаясь сразу ко всем, спросила Маша.

– Не только, – неожиданно подала голос Анна, – если утонет ребенок, некрещеная девочка, то она тоже превратится в русалку. Именно поэтому детям запрещали купаться в русалочью неделю и ходить в лес или поле.

– Какой ужас! Русалки воровали детей? – воскликнула Маша. – Но зачем?

– Что значит – зачем? – Анна аккуратно разливала чай по кружкам. – Русалки как таковые, вообще-то, нечисть, нечистая сила, воздушные и водяные духи – изначально бесовское порождение, нежить, одним словом. Русалка-утопленница ничего общего не имеет с той, кем она была когда-то. И далеко не каждая утопленница превращается в русалку, а только самоубийца.

– Народ, давайте сменим тему, – взмолился Пашка, – ну ее, эту дохлую рыбу.

– Паш, помолчи, – прикрикнула на него Маша и снова повернулась к Анне: – Значит, ребенок не может превратиться в русалку, ведь ребенок не по своей воле тонет?

– Меня мати родила, некрещеную хоронила… – тихонько пропела Анна.

– Я крещеная, – с гордостью заявила Маша. Ребята переглянулись.

– Блин, а я крестик не ношу, – воскликнул Пашка, – теперь меня точно утащит к себе какая-нибудь русалочка.

– Тихо! – Наташа встрепенулась и прижала палец к губам, разговор оборвался, все замерли. – Слышите? Там как будто плеснуло…

Егор встал и направил фонарик на озеро. Синеватый луч пробежал по гладкой, как стекло, воде, маслянисто поблескивающей, тихой.

– Рыба, наверно, – преувеличенно бодрым голосом сообщил Егор. – Здесь наверняка много рыбы? А, Вить?

– Да, рыбы хватает, – ответил Виктор.

– Жаль, удочки не взяли.

– У нас там есть кое-какие снасти, – сказал Виктор, – но я в этом мало понимаю.

И снова все замолчали, прислушиваясь. Но слышны были только вскрики ночной птицы, потрескивание углей в костре да чуть слышный скрип старого дерева.

– А что, если мы им мешаем? – шепотом спросила Маша.

– Кому? – выдохнула Наташа.

– Русалкам. Они сейчас наблюдают за нами и не могут выйти, потому что нас слишком много, и костер… у меня лицо горит, так всегда бывает, когда кто-то за мной наблюдает, – объяснила Маша.

– Харе, Мась. – Пашка вскочил на ноги и громко крикнул, сложив ладони рупором: – Э-ге-гей! Нечисть подводная, выходи! Биться будем! – Его крик утонул в тишине, как в вате, словно его проглотили.

– Что-то мне не по себе. – Наташа передернула плечами, как будто озябла.

– Сыро. – Виктор подложил в костер несколько сухих веток, они вспыхнули.

– Хорошо бы завтра все-таки поваляться на солнышке, – мечтательно произнесла Наташа.

– Если оно будет, – зачем-то продолжила Анна.

Ночь сгустилась настолько, что даже оранжевые сполохи костра не могли рассеять темноту, светло было только вокруг него, да и то едва-едва, настолько, чтобы различить лица ребят.

Илья, опершись локтем, полулежал на пеньке и думал о том, что, когда сидишь ночью у костра, он создает такое пространство, вроде защитного купола, небольшое, но весьма надежное, уютное даже. Человек чувствует себя не таким одиноким и беспомощным, все благодаря огню. Он вспомнил миф о Прометее, укравшем небесный огонь и подарившем его людям, и еще пришла мысль о генетической памяти. Казалось бы, дома в городе или в избе сейчас было бы гораздо комфортнее, можно закрыть двери, затопить печь, включить электричество, так ведь нет же, они зачем-то пришли на берег озера, разожгли огонь – подарок древнего титана и, сидя вокруг, пугают друг друга детскими сказками…

За спиной отчетливо хрустнула ветка. Илья резко обернулся и, естественно, никого не увидел.

– Ты чего? – спросила Маша.

– Там кто-то ходит, – быстро сказал он, поднимаясь. – Эй, кто здесь? – Илья шагнул в темноту, за ним следом поднялись и Егор с Виктором. По зарослям кустарника забегали лучи фонарей.

Метнулась чья-то тень, кто-то определенно прятался в кустах.

– Эй, кто здесь? – негромко и спокойно повторил Виктор, лишь слегка повысив голос. Никто не ответил.

– Может, собака, – предположила Наташа.

– Сейчас проверим, – Егор решительно направился к кустам. Оттуда послышался громкий треск, шелест, кто-то стремительно продирался сквозь заросли.

– Эй! – еще раз прикрикнул Егор, но в кустах уже все стихло.

– Ушел, – разочарованно сообщил Пашка, он уже успел обежать все вокруг, но таинственного гостя не поймал.

Все снова уселись у костра. Испеклась картошка. Ее доставали из золы, перекидывали с ладони на ладонь, обжигались, дули, смеялись. Сыпали крупной солью, хлеб ломали прямо от буханки, заедали зеленью, заботливо прихваченной Анной.

– Смотрите-ка, там вроде зарницы, – Наташа кивнула на небо. Илья взглянул в черноту над головой, но ничего не увидел.

– Тебе показалось.

– Нет, я отчетливо видела, – настаивала Наташа.

– Откуда зарницы? – удивилась Маша. – Ведь небо чистое. – Она встала, вышла из освещенного круга и запрокинула голову. – Ой, а звезд почему-то не видно.

– Гроза идет, – отрешенно произнесла Анна.

– Гроза? Как гроза? – забеспокоилась Наташа. И в этот момент далеко, за озером, за лесом, полыхнуло беззвучно.

– Ого! – вырвалось у Пашки.

– Я же говорила – зарницы, – твердила Наташа.

– Это молния в той стороне, над лесом, – объяснила Анна, махнув рукой, – к нам идет.

– Ой, мне на руку капнуло. – Маша подняла ладони и подставила их лодочкой. – Точно, дождь начинается, – радостно сообщила она.

– Народ, я предлагаю выдвигаться к дому, – распорядился Виктор.

– Может, посидим еще? – спросила Маша. – Ведь не ливень же.

– Будет ливень, – пообещал Виктор. Он кивнул Анне. Та быстро собрала посуду, сложила мусор в пакет, Виктор затушил костер.

Когда вскинули рюкзаки и зашагали к дому, дождь заметно усилился. У калитки их накрыло ливнем.

* * *

Пришлось затопить печь, надо было просушить намокшую одежду, обувь и рюкзаки.

Собрались за столом в горнице, Виктор негромко наигрывал на гитаре, говорили тихо, все прислушивались к громовым раскатам прямо над крышей. Гроза бушевала нешуточная.

– Печку бы не залило, – озабоченно произнесла Анна. Видимо, ливень промочил все-таки крышу, вода попала на чердак и, найдя прореху, просочилась, набухла первой каплей на потолке и с глухим стуком упала на пол.

Анна принесла жестяной таз, подставила под ровные, гулкие капли.

Заговорили о том, что завтра надо будет посмотреть крышу, о распутице и о том, какая будет погода.

На столе появилась бутылка вина. Егор и Наташа решили приготовить глинтвейн. Скоро по дому поплыли запахи гвоздики, сохранившейся в буфете с прошлого года, фруктов и еще каких-то травок, чабреца и мяты, наверно…

Глинтвейн пили из кружек. Настроение заметно улучшилось. Маша отпивала по маленькому глоточку, согревалась душой, ее неудержимо тянуло на разговоры о всяких таинственных событиях, не шла из головы история и о русалке, и вообще хотелось, как в детстве, послушать каких-нибудь жутких рассказов, сладко поеживаясь и замирая от ужаса.

– Интересно, кто за нами следил там, на берегу? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Вдруг это действительно была русалка? Хотела посидеть на дереве, покачаться на ветвях, расчесать волосы перламутровым гребнем – а тут мы. И тогда она наслала на нас грозу…

Ребята посмеялись. Анна же сказала:

– Русалка не может менять погоду, ей не по силам.

– А если она не одна? – встрепенулась Маша. – Если их несколько, все-таки нечистая сила!

Анна отставила свою кружку с глинтвейном и задумалась.

– Нет, – наконец произнесла она, – я такого не слышала, у нас поговаривали, будто жила здесь очень сильная колдунья, вот она точно могла…

У Маши глаза разгорелись:

– Ой, Анечка, расскажи, пожалуйста!

Неожиданно ее поддержали остальные. А что еще делать, если ты сидишь в глухой деревне, в столетней избе с прохудившейся крышей, а за окнами потоп и светопреставление.

– Это всего лишь местная легенда, – предупредила Анна.

– Да ладно, мы не маленькие, страшная сказка на ночь, это же так жутко круто! – Пашка был в своем репертуаре.

– Хорошо, пусть так и будет, – начала Анна.

О русалках поговаривали давно. Как и вообще о нечистой силе: леших, водяных, кикиморах, оборотнях, домовых и всяких-прочих. Кто-то их видел, кто-то о них слышал, а кто-то придумал. Но одна загадочная история все-таки произошла. И никто не смог объяснить ее.

В деревне жила ведьма. Ну, это только так говорится – ведьма. На самом деле, кто ее знает, может, просто знахарка, травница. К ней, между прочим, даже из Москвы приезжали лечиться. Местные ее не то чтобы боялись, а скорее уважали, ну и побаивались, не без этого. Ничего такого злобного она не делала, во всяком случае, молоко у коров не пропадало, да и порчи ни на кого не насылалось. Но замечали за травницей странности. Кто-то из жителей пустил слух, будто видел ее набирающей воду из озера ночью. И как раз в самое полнолуние. Вроде она с мостков наклонялась и из лунной дорожки черпала, а потом, когда возвращалась с ведрами, в каждом полная луна плескалась. Что она с этой лунной водой делала? Не иначе как колдовство. А еще говорили, будто она летом по ночам дома не ночует, живет где-то в лесу, в шалаше. Что же, выходит, одинокая женщина, одна в лесу ночью и не боится никого. Между прочим, тут звери дикие бродят, да и люди всякие встречаются. Расспрашивать ведьму никто не решился – себе дороже. Да и дела особого никому нет, мало ли что болтают.

Женщина была одинокая, если не считать дальней родственницы, племянницы. Неожиданно приехала, вроде как в гости, да потом так и поселилась у тетки. Красивая была, работящая, когда бы ее ни увидели, она все время за работой. Но молчунья, думали даже, что немая. В то время в деревне народу было много. Парни как увидели красавицу, так стали к теткиному дому приходить, в окна заглядывать, девчонки местные прибегали, звали с собой, то на танцы, то на озеро, то за покупками. Но девушка хоть и улыбалась всем, но так же мило и отказывала. Так никто ее толком и не узнал, хотя прожила она у тетки почти год. А летом, как раз в это самое время, вдруг исчезла. Тетка сказала соседям, что племянница уехала. Уехала и уехала. Только нашлись люди, утверждавшие, будто племянница утонула в озере, не просто утонула, а утопилась от несчастной любви. И совсем уж несусветное болтали злые языки, мол, это тетка ее извела, заставила утопиться, чтоб иметь власть над русалками. Надо же такое придумать!

Поболтали-поболтали и перестали. Забыли. Вспомнили, только когда художник, приехавший из города на этюды, пропал. А может, он и не художник был, может, фотограф или еще кто…

– Тот самый? – спохватилась Маша.

– Да, тот самый, который с девушкой приехал, – Анна согласно кивнула. – Говорили, что его утопленница соблазнила.

– Племянница! – ахнула Маша. – Я так и знала! Она стала русалкой, да? Послушайте, а вдруг у меня ее гребень!

– Как романтично и жутко, – вздохнула Наташа. – Я до сих пор вспоминаю несчастную женщину на вокзале, представляете, приезжаете вы с любимым человеком на выходные в какое-нибудь хорошенькое местечко, собираетесь классно провести время, а вместо этого у вас на глазах мертвая девушка топит вашего парня в озере, а вы ничего не можете ни сделать, ни доказать.

– Да, ужасно, – согласилась Маша, – только у меня один вопрос крутится: отчего все-таки племянница утопилась? От несчастной любви или из-за злобных теткиных происков?

– Или она вообще не топилась, а преспокойно укатила к себе домой, – перебил ее Пашка, – и художника с собой прихватила заодно, чтоб излечиться от несчастной любви, – он с удовольствием расхохотался.

– Если только он сам не был несчастной любовью племянницы, – подал голос Илья.

– Что? – Маша резко повернулась к нему и взглянула с интересом. – Что ты сейчас сказал?

– А то и сказал, – начал объяснять Илья, – во всех сказках и легендах всегда так, все завязаны, художник и племянница знали друг друга, точнее, племянница любила художника, а он ее бросил, она приехала к тетке-колдунье лечиться от несчастной любви, тетка ее залечила окончательно. Девушка утопилась, а тут как раз ее бывший приехал, и она уже после своей смерти отомстила ему.

– Да-да, – воодушевилась Наташа, – а новая девушка художника на самом деле коварная разлучница, она еще раньше приезжала к тетке-колдунье, чтоб та сварила ей приворотного зелья для художника.

– Точно! – Пашка чуть не подпрыгнул на стуле. – Тетка сварила зелье на лунной воде, девица опоила художника, тот ушел от племянницы, племянница приехала к тетке и стала требовать расколдовать любимого, а та отказалась. Ну там наплела чего-нибудь, не умею, в школе не проходили…

Егор рассмеялся, Наташа подхватила. Маша тоже не выдержала и фыркнула.

– Как это ни смешно, но вы почти угадали, – прозвучал бесстрастный голос Анны.

– Да ладно! – Маша резко оборвала смех и уставилась на Анну.

– Примерно так все и было, – подтвердила она. – Девушку видели раньше в деревне, соседка вспомнила, она кралась огородами к дому колдуньи, а соседка подумала, может, воровка, мало ли, и хотела ее прогнать. Та под окошком встала и стукнула, соседка из-за своего забора хотела было крикнуть, но увидела, как к девушке подошла колдунья и о чем-то они заговорили, а потом колдунья ее в дом увела.

– Так она того, лечиться приезжала, – не сдержался Пашка, – с чего все взяли, будто тетка приворотным зельем приторговывает? Оклеветали бедную женщину, она, может, кроме самогонки вообще ничего не умела. – И снова всех насмешил.

– Может быть, – легко согласилась Анна, – только вы же просили рассказать сказку на ночь, вот я и рассказываю.

– Паш, ну не мешай, – Маша слегка толкнула Пашку в бок, тот сделал вид, что чуть не упал со стула.

– Судите сами, ту, которая когда-то была здесь с художником, вы видели на вокзале, остальных участников драмы или трагедии, не знаю, как точнее, больше никто не видел. Тетка-травница давно умерла. Деревня опустела.