Текст книги "Любовь и страсть Демона (СИ)"
Автор книги: Ирина Лунгу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Глава 12
Снова выжженная земля Гадеса хрустела под ногами, отзываясь звуками где-то в глубине души Давида. Это место казалось ему сейчас каким-то неправильным, будто не должен он был быть здесь. Быть может, причина заключалась в том, что ему необходимо было физически находиться рядом с Милой, а, может, сущность Ангела сейчас взяла верх. Хоть Ангел и был падшим, и пути назад у него не было.
Ярон молчаливо шёл рядом, уже находясь в своей истинной сущности. Он был хмур и задумчив, однако ни словом, ни намёком не пытался отговорить Давида от этой затеи.
В Гадесе было пустынно. Только бесчисленное количество дорог расходящихся на перекрёстке в разные стороны, да красновато-тусклое солнце светило, затопляя всё кругом жутковатым светом.
– Думаешь, это не очень хорошая идея? – приподняв брови, спросил Давид, поворачиваясь к Ярону.
Тот в ответ только пожал плечами.
– Встретиться с Хозяином? Почему же. Идея неплохая, вот только сможет ли он помочь тебе, я не знаю. В Адаме будет часть от Ангелов и в тебе она тоже есть. А Хозяин такое не любит.
Давид приостановился и нахмурил брови.
– Но ведь и Сатана сам – это падший ангел, разве не так?
Ярон обернулся, будто их кто-то мог услышать, а потом перевёл взгляд на Дава.
– Так, но он давно убил в себе всё ангельское, и назад дороги для него нет. Наши судьбы уже решены. Твоя – пока нет.
– Что это означает? – удивился Давид, искренне недоумевая, к чему ведёт Ярон.
– Это означает лишь то, что всё сбудется в самое ближайшее время, – раздался невесомо-шелестящий голос и Давид с удивлением обнаружил, что вокруг них стоят демоны. Много демонов…Только с правой стороны было относительно пусто, и в центре полукруга стоял человек в длинном чёрном плаще. Его можно было бы назвать чертовски привлекательным, и даже красивым, если бы не одно «но». Эти привлекательность и красота были настолько опасными, что страх ощущался физически. Сомнений не было: перед Давидом стоял тот, к которому он и пришёл сюда. Сатана поднял руку и лениво взмахнул длинными белыми пальцами, давая понять что-то своим демонам. И демоны повиновались без единого слова, просто исчезли, оставив Хозяина и Давида один на один.
– Я знаю, зачем ты пришёл сюда, – раздался звучный голос Дьявола, а сам он развернулся и зашагал по одной из бесчисленных дорог Гадеса. Давид постоял так некоторое время и пошёл за Сатаной, быстро приноравливаясь к его шагу.
– У меня больше нет иного выхода, – начал он, но тут же услышал что-то вроде смешка.
– Выход есть всегда, – лениво и быть может, даже устало ответил Сатана, – приостанавливаясь и втягивая носом раскалённый воздух Ада. – Но твоя проблема не совсем в этом.
Давид нахмурился, потому что не любил, когда с ним говорили подобным образом. Полунамёками.
– Что это означает? – просто спросил он, скрещиваясь взглядом с чёрными глазами Дьявола. Тот улыбнулся, холодно и криво, превращая и без того опасное выражение лица в оскал хищника.
– Я не могу помочь тебе. И не могу вмешаться. Не потому что не могу физически или морально. Я просто этого не хочу. – Ответил Сатана, отворачиваясь от Давида, словно сразу потеряв к нему интерес.
– Но почему? – тупо спросил Демон порока, искренне не понимая того, отчего дьявол не хочет помочь спасти того, кто встанет во главе его же демонов.
– Потому что мне всегда было интересно в таких случаях, насколько силён тот, кто противопоставит себя мне. Хотя, всё же Адаму, если он выживет, предстоит встать рядом, но не наравне. Ощущаешь разницу?
Давид автоматически кивнул, хотя мало что понимал из сказанного, – уж слишком убийственно прозвучали слова об отказе в помощи.
– Адаму предстоит занять своё отдельное место, которое суждено только ему. Именно поэтому я бездействую сейчас. Если он останется жив, – хорошо. Нет, значит, нет.
Сатана снова оскалился холодной неприятной усмешкой и поднял руку, взмахивая ей. К нему подбежал огромный чёрный пёс, который материализовался практически из ниоткуда, и они стали удаляться. Высокий падший ангел в чёрной одежде и чёрный пёс с горящим взглядом.
А Давид остался один, с жутким ощущением безысходности и беспомощности. Нужно было уходить отсюда, чтобы теперь точно быть с Милой и принять её судьбу. А в случае, если она, если ей…В случае, если ей не суждено остаться в живых участь Давида была решена. Он попросит о развоплощении. Хотя…существовал ещё один способ, оставалось только решиться использовать ещё и эту возможность…
Белоснежные Врата обжигали своим светом, и Давид жмурился, пытаясь хоть на миг отстраниться от лучей, и в то же время неосознанно тянулся к ним, будто они наполняли собой какую-то пустоту в его душе. Он часто видел эти Врата, но никогда они не казались ему настолько светлыми и чистыми. Врата, как Врата. Самые обычные двери в самый обычный Рай. И только сейчас он, наверное, понял, насколько недоступна теперь для него эта обитель. Одно дело было знать, что ты никогда сюда больше не попадёшь, вот за эти сияющие ворота, и совсем другое физически прочувствовать, что доступа больше нет и не будет. И тем не менее, именно за этими воротами жила последняя надежда Давида.
Он стоял и не знал, что ему делать, как вообще не знал, увидит ли кто-то его. А через несколько мгновений все его тревоги разлетелись как стая перепуганных птичек, потому что Врата стали отворяться. Давид замер, ожидая, кто же выйдет к нему, и с какой целью. Прогонят? Посмеются? Помогут?
И когда из Врат вышел Гавриил, Давид крепко зажмурил глаза, не в силах смотреть на слепящую белизну его крыльев. Сам Гавриил пришёл к нему, и оставалось только гадать: дадут ли ему помощь здесь или же его ждёт смерть? Он был недостоин того, чтобы просто стоять рядом с Гавриилом рядом и всё же. Всё же он был здесь для того, чтобы вымолить шанс для Милы и Адама, а значит, был обязан пойти для этого на всё.
– Открой глаза, Давид, – раздался тихий и спокойный голос Гавриила и Дав перестал жмуриться. Теперь Высший Архангел предстал перед ним в виде обычного человека, и его свет уже не так слепил Демона. Но всё равно, любой, кто увидел бы их со стороны рядом, понял бы, насколько они разные.
– Я знаю, зачем ты здесь, Давид, – Гавриил сложил руки перед собой и окинул Демона долгим изучающим взглядом. – И я знаю, что ты сегодня уже просил помощи.
От этих слов внутри Дава разлился жгучий стыд, который, правда, довольно быстро ушёл, будто стыдиться было не нужно. А Гавриил произнёс, словно знал обо всех чувствах Давида:
– Не нужно стыдиться этого, Давид. Я на твоём месте поступил бы точно так же, поверь мне.
Дав нахмурился, вглядываясь в глубокие и усталые глаза Архангела.
– Ты бы тоже обратился за помощью в Гадес? – удивлённо спросил он, слыша, как абсурдно звучит этот вопрос.
– Нет, Давид, – ни капли не удивляясь вопросу, ответил Гавриил, – Я бы обратился за помощью к своим. А то, что теперь для тебя демоны во главе с Сатаной «свои», не стоит сомневаться.
Он снова помолчал, произнеся эту совершенно очевидную истину, и задумчиво склонил голову набок.
– И, как бы это тебя ни отвратило от нас ещё больше, но мы ничем не можем тебе помочь, Демон порока.
Давид вскинул голову, потому что этот удар был для него совершенно неожиданным. Только не так быстро! Только не так мгновенно отнять надежду на помощь! Это жестоко!
– И дело не в том, что мы не хотим. Как раз Рай заинтересован в том, чтобы Адам выжил как никто иной. Но мы не можем. Так сошлись все обстоятельства. Помочь себе может только сам Адам, когда в нём перестанут бороться все сущности и возобладает какая-то одна. И если это будет правильная сущность, он останется жив. Если нет – в его существовании нет смысла.
Гавриил поднял вверх руку, давая понять, что не закончил, и Дав, с губ которого так и рвались вопросы, не стал задавать их.
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Что любая жизнь имеет право на существование и ты прав. Но есть одно весомое «но». Это не тот случай, Давид. Поэтому я могу сказать тебе только одно: Адам сам будет волен выбрать свою судьбу. И он её выберет в ближайшее время, а пока, – Архангел развёл руками, – Пока нам остаётся только ждать. А сейчас мне нужно идти, прости.
Гавриил развернулся и, больше не прибавив ни слова, скрылся за воротами, оставив Давида стоять и смотреть ему вслед невидящими глазами. Сколько он так стоял, он и сам не знал. На него просто нашло какое-то блаженное оцепенение, в котором не хотелось ничего: ни думать, ни идти куда-то, ни говорить с кем-то. Он всё стоял и смотрел на Врата, ощущая, как с каждой секундой он всё дальше от них. И зная, что это был последний раз, когда ему дали возможность прийти сюда. А потом повернулся и направился прочь. Ему предстояло вернуться на землю как можно скорее, чтобы увидеть Милу, побыть с ней, прочувствовать её запах, кожу под пальцами, запечатлеть образ. Он разучился молить, и он не мог молить Адама, чтобы тот дал возможность им обоим с Милой выжить, потому что сегодня понял одну вещь: это будет только выбор его сына, в который отказывались вмешиваться и силы Рая и силы Ада. И значит оставалось только ждать того, когда Адам сделает этот выбор.
Давид и сам не понял, как оказался у дверей в больницу, наверное, выполнял все действия автоматически. На улице всё так же бушевала безумная непогода, и было неясно, какое именно время суток сейчас. Да это было и не важно. Толкнув перед собой стеклянные двери, Давид вошёл в холл больницы с одним осознанием: надежды на кого-то у него больше не осталось…
Глава 13
Сколько прошло времени с тех пор, как Мила оказалась здесь, по его вине, Давид не знал. Каждую минуту он ожидал, что ему скажут, что Милы больше нет. Надежда на то, что всё окончится хорошо, таяла с каждой секундой. А ожидание беды убивало одним только фактом своего существования.
Давид сидел возле постели Милы, подперев ладонями подбородок и глядя только на лицо любимой, которое было пепельно-серого цвета. Как бы ему хотелось сейчас оказаться на её месте, он бы даже готов был умереть, чтобы только она могла выздороветь, лишь бы ему знать, что с ней всё будет в порядке. Дав протянул руку и взял ледяную ладонь Милы. Она казалась такой хрупкой и невесомой, что становилось страшно от одного взгляда на эти прозрачные пальцы, которые он держал в своей ладони. Но он всё равно чувствовал, как под его горячими пальцами бьётся точка её пульса, и это было самое желанное ощущение. Демон настолько глубоко ушёл в свои мысли, что не сразу заметил, как веки девушки затрепетали, и она приоткрыла глаза.
– Давид, – почти беззвучно прошептали её пересохшие губы, но Демон расслышал. Его взгляд метнулся к лицу любимой, потому что он был готов даже к тому, что сейчас поймёт, что ему показалось. Настолько сильно он хотел, чтобы это оказалось правдой.
Но Мила смотрела на него потухшими глазами, которые блестели в скудном свете больничных ламп, а в глазах её плескалась любовь. Тёмная, мрачная, нежная…Такая нужная ему любовь.
– Мила! – он шепнул её имя, опускаясь перед ней на колени, и заглянул в темноту в её взгляде. Пытаясь привыкнуть к ней и пытаясь принять. Пытаясь поверить в то, что тёмная сущность Адама победила, и в то же время отрицая этот факт, как будто не желая его. Это был выбор его сына, и назад дороги не было. И пусть Давид понимал, что именно сейчас жизни Милы и жизни его сына ничто больше не угрожает, всё внутри Демона восставало против. Только сейчас он осознал, что выбор сделан. Жребий брошен и остаётся только ждать.
– Я люблю тебя, – шепнула Мила, с трудом делая вдох, и едва улыбаясь одними губами, как будто не хотела позволить улыбке осветить её взгляд, в котором навечно поселилась Тьма.
– Я тоже люблю тебя. Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю! – шептал Дав, покрывая поцелуями тонкую кисть любимой.
Если бы только любовь умещалась в словах, если бы было такое слово, которое бы могло донести до неё все те чувства, что он испытывал к ней, он бы сказал его. Но то жгучее чувство любви, которое пылало под его кожей, невозможно было облечь во что-то. И пусть эта любовь была порочной, демонической, пусть она была не той любовью, которая так сильно ценилась у ангелов, он ни за что бы не променял её ни на одно богатство мира. Была ценна только Мила: её аромат, её кожа под пальцами, её хрупкая, почти прозрачная ладонь…
Пальцы девушки на удивление сильно вцепились в его руку, словно она пыталась ухватиться за что-то, падая в бездну. Она сделала судорожный вдох и выгнулась дугой на постели, а Давид вскочил на ноги, в ужасе глядя на это и не зная, что ему делать. Мила снова упала на подушки, широко распахивая глаза, из которых ушла тьма, и застыл покой, который пугал Давида ещё больше.
– Мила, великая тьма! Что с тобой? – он снова упал на колени, хватая её руку в свою ладонь, но она с удивительной силой выдернула ладошку из его пальцев, а в глазах её продолжало разливаться удивительное светлое спокойствие, совершенно не вяжущееся с тем взглядом, которым она буквально пригвоздила Давида к месту.
– Ненавижу тебя! – звонко произнесла Мила, выбивая почву из-под ног Демона порока, который был не в силах поверить услышанному.
– Мила, – шепнул он, пытаясь достучаться до девушки, но она смотрела на него со смесью ненависти, злости и…смеха?
Давид мог побиться об заклад – дай сейчас Миле автомат, и она без раздумий нажмёт на курок, направляя ствол на него. И будет жать до тех пор, пока он, Давид, не упадёт бездыханным к её ногам. С такой лютой ненавистью он сталкивался редко. Как будто какое-то начало в Миле, вставшее сейчас на первое место, настолько нетерпимо относилось к демоническому началу Дава, что ненависть переполняла её всю, переливаясь через край и затопляя всё кругом.
– Мила, это я, Давид, – он попытался прикоснуться ладонью к её щеке, но она дёрнулась от него, словно могла обжечься.
– Я знаю, – таким же высоким и звонким голосом ответила Мила, не сводя своего взгляда с Давида, – И я ненавижу тебя! Всей душой!
А потом случилось страшное: Мила снова выгнулась дугой на постели, захватила одеяло в кулаки и закричала:
– Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!!! – она кричала это слово изо всех сил, а Дав стоял в стороне, в ужасе глядя на любимую и хватаясь за волосы. Он не знал, что ему делать: до ступора, до жуткой тревоги, которая стучала в самом сердце, отдавалась в ушах и удерживала его на месте. Он не мог пошевелиться, словно невидимые цепи так крепко опутали его, что не давали сделать ни единого движения.
– Давид, выйди отсюда, быстро! – этот голос принадлежал Авиталь, которая кинулась к Миле, мечущейся на постели, одновременно кивая кому-то, кто стоял сзади Дава. Но он слышал её словно сквозь толщу воды. А потом чьи-то сильные руки обхватили его, и повели из палаты, а Давид не стал сопротивляться. Похоже, его присутствие так сильно действовало на Милу, что это был единственный шанс на то, что она успокоится. Он очнулся от забытья, только когда его почти что насильно усадили в одно из кресел, стоящих в коридоре. Но перед его глазами то и дело вставала жуткая картина: неестественная поза любимой, которая билась в конвульсиях на постели.
– Ты как? – кто-то спросил у него, как он…Интересно, а как он мог себя чувствовать после того, как увидел то, что увидел? Давид медленно повернул голову, сталкиваясь с глазами Дана, которые, казалось, смотрели прямо ему в душу.
– Нормально, – машинально ответил Демон совершенно чужим голосом.
И всё…Дальше ему уже ничего не хотелось. Ни отвечать на что-либо, ни думать о чём-то. Он только знал одну вещь: если Мила умрёт, он не сможет существовать без неё. Это как отдать свою душу и ходить по земле будто зомби. Ему не нужна жизнь без Милы, это было решено, и, наверное, сейчас он был уже готов к тому, что это конец. Чувствовал, что на этом всё и окончится. Он нарочно позволил блаженному ступору снова принять себя в гостеприимные объятия и замер, уставившись в одну точку. Если бы он снова начал обдумывать всё то, что с ним случилось, он просто сошёл бы с ума…
– Давид, – нежный голосок Авиталь достиг его слуха и Дав встрепенулся, надеясь на то, что Ангел принесла ему хорошие вести. Но едва ему стоило заглянуть в глубину её печальных глаз, как эта надежда растаяла, как дым. Она пришла, чтобы принести ему совершенно иные вести. Те, которых он так отчаянно страшился.
– Мила? – спросил он хриплым, не своим голосом, тут же вскакивая с места, чтобы броситься в её палату, но его перехватил Дан.
– Давид, послушай меня, – начала Авиталь, кладя ладонь ему на грудь, на то место, где ровно билось сердце. Интересно, почему сердце бьётся так ровно, если понимаешь, что всё? Это конец. Быть может, от этого понимания и бьётся?
Дав посмотрел в лицо Ангела невидящим взглядом, но ничего не ответил.
– Тебе нельзя к Миле. Ты сам видел, что произошло с ней от одного твоего присутствия. – Авиталь сделала глубокий вдох и продолжила, – Ей стало хуже, и мы боимся, – она запнулась, не в силах произнести то, что Давид знал и так, – Мы боимся, что это конец…
Последние слова Авиталь произнесла еле слышно, но Давид понял, потому что знал это всем своим существом.
– Отдохни, я очень прошу тебя! – воззвала к нему Авиталь, – На тебя страшно смотреть. Если что-то произойдёт, мы найдём, как уведомить тебя.
Давид машинально кивнул и повернулся, шагая к выходу из больницы. Ему хотелось кричать, чтобы вызвали врачей, чтобы попытались сделать хоть что-то, но он знал, что это не поможет. Участь Милы была решена. Впрочем, как и его…
Глаза слезились от густого сигаретного дыма, который Давид с жадностью втягивал в лёгкие. А может, это были слёзы отчаяния, потому что хотелось рыдать. Хотелось рвать и метать, рыдать и молить о том, чтобы ему вернули Милу. То отчаяние, которое поглотило Давида в этот момент, было настолько велико, что ему казалось, если он позволит ему убить себя, он умрёт от отчаяния в ту же секунду. Седьмой бокал виски лишь немного притупил жуткую, всепоглощающую боль, которая давила на сердце свинцовым грузом. Не было эйфории от алкогольного опьянения, и не было ощущения, что всё хорошо. Всё та же боль, которая текла по венам Демона, давила, убивала, терзала…
– Ты можешь сразу отказаться выслушать меня, но я знаю, как можно будет спасти Милу, – раздался вкрадчивый голос Натана, и Дав вздрогнул, лениво поднимая бокал виски и делая глоток.
Ненависть, охватившая его в первый момент, испарилась, оставив место полному безразличию. Какая разница, что и когда делал Натан, если сейчас всё решено?
Демон Желаний, очевидно, поняв, что Давид не опасен, приземлился рядом с ним на высокий стул и кивнул бармену, чтобы тот принял заказ.
– Я знаю, что Мила находится в критическом состоянии, – как ни в чём ни бывало, продолжал Натан, прикуривая сигарету и выпуская вверх струйку дыма, – И я знаю, как помочь ей.
Давид вздрогнул, отчаянно борясь с желанием послушать Натана, чувствуя, что тот лжёт, но и встать и уйти сил не оставалось.
– Зачем тебе спасать Милу? – хрипло прошептал он, залпом допивая виски и поставив стакан на стойку. – Она всё равно никогда не достанется тебе, потому что твоя сущность открыта для всех.
– Это так, – с ленцой в голосе протянул Натан, отпивая крошечный глоток виски, – Но если с Адамом демоны обретут большую силу, грешно этим не воспользоваться.
Давид вскинул бровь, пытаясь сфокусировать взгляд на пустом бокале.
– Разумно, но я почему-то тебе не верю, – ответил он, снова переходя на шёпот.
– Ну, это твоё дело, верить или нет, – Натан пожал плечами, допил свою порцию виски и, бросив на стойку крупную купюру, встал и пошёл в сторону выхода из бара.
– Подожди! – Дав сам не понял, как эти слова вырвались из его рта. Неужели он снова готов поверить Натану, после всего того, что было?
Натан неспешно вернулся на своё место, с трудом скрывая триумф на лице, но Давид не обращал внимания ни на что. А, в принципе, что он теряет, согласившись на этот шанс? Ничего. Потому что он чувствовал, что это конец.
– Что мне нужно делать, чтобы вернуть Милу к жизни? – прошептал Демон порока, не глядя на Натана.
Натан не спешил. Он задумчиво потёр подбородок, а потом наклонился ближе к Даву и заговорил так тихо, чтобы его расслышал только собеседник.
– Есть такой вариант, при котором должно выделиться столько энергии, что её должно хватить на поддержание верного выбора, который сделает твой сын. Ты просто, как отец, подтолкнёшь его к этому. Я бы даже сказал, направишь. Если ты готов, то воспользуйся этим способом.
Давид нахмурился, пытаясь прогнать алкогольный дурман, и повернулся к Натану, наталкиваясь взглядом на черноту его глаз.
– И что же это за способ? – проговорил он, пытаясь прогнать ощущение, что кто-то копается в его голове.
– Развоплощение, – просто ответил Натан, снова потянувшись к карману за сигаретами, – Ты можешь пойти к Сатане и попросить его о развоплощении. Только так ты сможешь помочь Миле и Адаму.
Натан отодвинулся от Дава, затягиваясь только что зажжённой сигаретой, а Давид судорожно вздохнул. Вопроса, сделать ли это или нет, у него просто не возникло…
