Текст книги "Девушка с Косой"

Автор книги: Ирина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Оргазм был таким сильным и… всепоглощающим, что просто сбил нас с ног, как неопытных пловцов волной на отмели. Мне повезло чуть больше, я опять оказалась сверху. Похоже, мы вернулись туда, откуда начали. Так почему бы не начать сначала?

– Спина…– я еще даже не отдышалась толком, когда тело подо мной застонало и заерзало. И пожаловалось: – Жжется, ржа!

Признаться, я все еще не слишком осознавала происходящее, качаясь на волнах полученного удовольствия, но на то, чтобы понять: моему вот этому вот, такому нужному, что-то мешает и не нравится – меня хватило.

А дальше включился автопилот, о наличии которого у себя в мозгу я никогда раньше не догадывалась. А иначе как объяснить, что я, не приходя в сознание, затащила мужика в санузел, усадила в ванную и принялась его мыть?

Самое интересное, что парню это явно нравилось. Во всяком случае, ластился он ко мне очень настойчиво и в результате мы чуть не сломали мне ванную…

А вот диван мы, кажется, немного доломали. Впрочем, он и так был инвалид и старше меня. Что не помешало нам на этом самом диване и заснуть, переплетясь телами, как сиамские близнецы.

Глава 3

Утро началось с серого света в окне и унылого карканья за ним же. Черти бы побрали эту ворону… Спросонок я потянулась к телефону, чтобы посмотреть, сколько времени и убедиться, что до звонка будильника еще минут пятнадцать особенно сладкой дремы. И замерла.

В моей постели кто-то лежал!!!!

Зажмурившись от ужаса, я пару минут вообще не соображала, что происходит, а потом меня как по голове кирпичом ударило воспоминание. Ма-маааа!

Мама-мама-мамочка! Что это было?!

Очень осторожно, буквально по сантиметрику, я выкарабкалась из-под тяжелой мужской руки, придавившей меня к кровати, и поползла к краю дивана. Не дай бог проснется! Как я буду ему объяснять, почему я его вчера изнасиловала?!

Я сама не знаю!

Не доползла.

– Мастер, – мужчина, не просыпаясь, притянул меня ближе и уткнулся носом в шею, – Ты…– его объятия стали крепче настолько, что ресницы защекотали кожу, – кажется, похудела...

Я замерла, как суслик в когтях у тигра, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Как ни странно, опасности я не чувствовала и ни капли не боялась здоровенного незнакомого мужика в собственной постели. Кхм… он уже не настолько незнакомый был, наверное. Но… но… А-а-а! Что делать-то с ним?!

– Мас…– парень всё же оторвался от меня ненадолго, чтобы взглянуть в глаза, и так и застыл на середине слова. А я быстро забыла о своей панике, потому что в невозможно синих глазах я увидела то же самое. Только дикое удивление и непонимание очень быстро сменилось странной чередой эмоций: сначала ужас, а потом и отчаяние. А через пару секунд и вовсе начала твориться какая-то бесовщина – из глаз парня полились слезы, которые он резко смахнул рукой и жалобно… завыл!

Ежики в кошмарах!

– Ой! Эм… это… – я поспешно скатилась с дивана и рванула к аптечке за валерьянкой. – Да черти его… где же… а, вот! Выпей, пожалуйста, – начала уговаривать я, вернувшись к лежащему в руинах дивану со стаканом и пузырьком. Сколько ему капель-то?! Он же здоровый, как… а, десятком больше, десятком меньше, от валерьянки не умирают. А у товарища явно горе. Ну не из-за того же он рыдает, что с девственностью нечаянно попрощался?!

Парень грубо выхватил у меня из рук стакан, отчего пришлось ловить выпавшую бутылочку с драгоценным успокоительным, и залпом осушил, даже не удостоив взглядом. На всякий случай отошла от него подальше, а потом и вовсе ретировалась в ванную и прикрыла дверь. Зрелище воющего в одеяло мужика мало бы кого вдохновило. А меня еще и расстроило и даже немного обидело – ну блин, я не Клеопатра, но еще ни один парень после секса со мной не рыдал взахлеб!

На этом фоне я даже забыла ужаснуться собственной распущенности и общему дебилизму ситуации. Начавшийся вчера в подворотне дурдом и не думал заканчиваться.

Всхлипывания в диван продолжались минут десять, за это время я успела наскоро ополоснуться, закутаться в толстый махровый халат, прокрасться из ванной к плите, поставить чайник и заварить чай. Ну… а что ещё я могла сейчас сделать? Порыдать с ним за компанию? В целом идея хорошая, но не рыдалось, как назло.

Когда на диване, наконец, стало тихо, выждав для верности еще некоторое время, я подошла поближе.

– Это был не яд…– с какой то детской обидой в голосе предъявил мне претензию лохматый.

– Эм… нет, – согласилась я. – У меня только валерьянка. Может, еще? Или лучше чаю?

– А смертельная доза у этого отвара есть? – из-под спутанной челки сверкнул один заплаканный синий глаз, но тут же исчез за упавшими лохмами.

– Ты столько не выпьешь, – вот блин, только чокнутых самоубийц мне не хватало. – Если только утопишься. Но желательно не в моей квартире.

– Другого я и не ожидал, – вдруг как-то зло усмехнулся он, но не просохшие еще дорожки слёз на щеках портили всю картину, – Сколько?

– Что сколько?

– За сколько меня продали?

– Кому?!

– Какова бы эта сумма ни была, знай, – мрачно и пафосно провозгласил псих, – я не стою даже ржавого медяка и сражаться не собираюсь.

– Слава богу, – я откровенно обрадовалась, потому что сражаться с ним мне совершенно точно не улыбалось. – А валерьянки еще хочешь?

Вот теперь и он сидел и осоловело хлопал на меня глазами, как и я пару секунд назад.

– Наш резонанс ничего не значит, я не стану твоим оружием… – он прищурился на меня, пытаясь уловить какую-то только ему известную реакцию.

– Как скажешь, – я кивнула и отхлебнула из своей кружки. У меня, похоже, сгорел предохранитель какой-то, и я почти перестала удивляться. Ну дурдом, ну мужик, ну резонанс… ничего не значащий. Ну секс… потрясающий. Подумаешь. После того, как меня вчера таскали через нарисованную на стене дверь – вообще плевое дело.

– И я… просто могу… уйти? – он даже чёлку откинул, чтоб не мешала смотреть мне в глаза.

– Ну можешь, наверное, – растерялась я. Не знаю, почему, но эта мысль мне не понравилась. Вот не понравилась, и все! Хотя казалось бы, нафига мне этот чокнутый суицидник?! – Только куда? И зачем? И… в чём?

Каждый мой вопрос парня будто разрядом тока бил, он даже вздрагивал. Лишь на последнем он немного задумался и, сжав в кулаках многострадальное одеяло, спросил:

– Вещи еще не привезли, да?

– Тебе не кажется, что мы ведем разговор двух дебилов, причем иностранцев? – по некотором размышлении я решила все же попытаться вернуться в реальность. – Я вообще не понимаю, что происходит. А ты?

– Когда выкупают нестабильное оружие, все его вещи переходят в собственность купившего Мастера... до его полной реабилитации. Обычно вещи высылают в течение часа. – нахмурившись, лохматый явно процитировал официальную бумажку.

Я снова задумчиво отхлебнула из чашки, потом посмотрела в серое утро за окном и встретилась глазами с наглой вороной. Ворона моргнула и презрительно каркнула.

– “Выкупают” – понимаю. “Оружие” – понимаю. “Собственность” – тоже понимаю. Все слова по отдельности понимаю, а вот вместе… – я посмотрела на собеседника и пожала плечами. – Ты вообще кто?

– Вот у меня такой же вопрос, – ошалело помотал лохмушками парень, – Вроде Мастер… Или нет? Да нет же, Мастер! Мастер, которая меня привязала через резонанс, да еще и насильно, так, что я даже слова сказать не успел! – тут он гневно сверкнул на меня глазами, – И после этого ты говоришь, что не понимаешь , какого хрена тут происходит?!

– Можно подумать, ты сопротивлялся, – обиделась я. Насильно его… угу. А кто меня на диване… и в ванной… и… и на теть Марусином ковре?! – И ни к чему я тебя не привязывала, если уж на то пошло.

– Действительно, не понимаешь? Да быть не может… нет… но... – вот тут его, кажется, всерьез проняло. Синие глазища широко распахнулись и он уставился на меня с неким почти суеверным ужасом:  – Ржа-а! Вот это я попал…

Оружие

Она была Звездой. Яркой, задорной, непредсказуемой звездочкой. Моим ориентиром и путеводителем в этой жизни, подругой, старшей сестрой. А потом, по мере моего взросления, чувства переросли во что-то большее. Моя Любовь. Моя Женщина. Мой Мастер.

Это была достаточно распространённая практика… хотя и считается теперь устаревшей. Сейчас Мастера чаще выбирают себе оружие из выпускников академии, уже взрослых, сформировавшихся и готовых к бою.

Но раньше… раньше было не так. Раньше оружие отбирали ещё в детстве, полностью выкупали у семьи, обрывая все связи с родителями. Оружие растил сам Мастер, медленно привязывая его к себе, создавая нерушимую и непоколебимую связь душ, позволяющую им буквально сливаться во время боя в одно целое.

Но в последнее время семьи все чаще отказывались продавать детей. Тогда и придумали сделать отдельный факультет для Оружия, хотя изначально в академии обучались только Мастера.

Когда оружие стали привязывать в подростковом возрасте, а то и позже, это сильно повлияло на “сыгранность” боевых команд. Чтобы хоть как-то нивелировать разницу, вместо душевной близости стали интенсивно использовать физическую и в какой-то мере это даже помогало… Правда, построенное только на сексе партнёрство редко было долгим и плодотворным. Но очень многим так было легче. Меньше ответственности, меньше душевных терзаний.

Я же... я был выкуплен в возрасте шести лет. Каюсь, первое время я бунтовал и ненавидел своего Мастера. Как же, меня забрали пусть и из бедной, но любящей семьи, оторвали от привычной обстановки...

Не радовали ни дорогие одежки, ни вкусная еда, ни собственная комната. Зачем мне все это, если даже писем домой писать не разрешали?! Хотя… я и писать-то не умел.

Мой Мастер происходила из очень состоятельной и древней семьи. Новых веяний здесь не признавали. Ей было уже тридцать четыре года, она была почти взрослой, красивой, веселой, и у нее уже было одно оружие: боевой доспех Микаэлла, ее младшая сестра по отцу.

Мастер была официальной наследницей, рождённой в законном браке, а Микаэлла – побочной дочерью. Ее мать была оружием главы дома. Такое практиковалось повсеместно и не вызывало неодобрения.

Поначалу я вообще не понимал, для чего понадобился этим двум здоровым “тетям”. Моя боевая форма – серп – была предназначена для ближнего боя, ничего особенного. И только когда начались тренировки, стало заметно, что  у меня просто огромная пропускная способность. А это означало, что со временем из меня получится мощнейший дистанционник. Притом, что Микаэлла уверенно развивалась в не менее мощный щит, наша боевая группа обещала стать одной из самых успешных в истории.

Медленно, но верно, за веером тренировок и всевозможных занятий (начиная от чтения и математики, заканчивая танцами и этикетом) я забывал свою старую семью и детские печали. Тем более, что Мой Мастер и ее доспех относились ко мне с искренней симпатией, всегда готовы были понять и помочь. Очень скоро они обе стали для меня если не кумирами, то лучшими друзьями.

Взрослея, я всё глубже осознавал, как сильно мне повезло. Приличное содержание, лучшие учителя, милый добрый Мастер и сестра Мастера. Они вдвоем меня откровенно баловали, хотя и требовали полной отдачи на тренировках и в учебе. Тут я не протестовал, сам понимал, что фантастически быстро развиваюсь из мелкого серпа в настоящую боевую косу.

А с наступлением зрелости открылся еще один огромный плюс – обе мои партнерши были великолепными женщинами, и обе они стали МОИМИ женщинами.

Обычно гарем себе могли позволить только Мастера-мужчины. А тут я, такой юный и красивый боевой серп, у которого сразу две потрясающие женщины. И хотя на самом деле это скорее я был у них, а не они у меня, мне было чем гордиться!

Но всё поменялось как-то очень быстро. Сначала умерли достопочтенные родители моего Мастера. Если честно, я не слишком огорчился, мы виделись-то пару раз по большим праздникам. Но Мастер...

Как же болела душа, когда она рыдала, забившись подальше, чтобы ее никто не видел. Ей было очень больно, и мы с Микаэллой, как могли, делили эту боль на троих. Я сидел рядом, обнимал, стирал слезы с их лиц и старался сделать так, чтобы мои любимые девочки хоть ненадолго забыли об этом горе.

Потом вроде бы все наладилось. Мастер вступила в права наследования, и мы вернулись в родовое поместье. Было много дел, забот, но тренировки мы никогда не забрасывали, и задания продолжали брать. Так прошел еще год… и вдруг все рухнуло в один миг. Весь мой счастливый мир оказался замком на песке, обманом, и рассыпался потому, что я оказался не нужен. Не нужен даже в посмертии...

Хорошее оружие никогда не переживет своего хозяина – так говорили древние мудрецы. Сейчас, когда большинство молодых мастеров меняют своих партнеров «как перчатки», это изречение потеряло силу… Но мы-то! Мы были настоящими! Сработанной с детства боевой тройкой! Наши души переплелись в одну! Так я думал, пока...

Это было совершенно рядовое задание. Никто не ожидал такой мощи от дикаря, никто не понял, что это ловушка. А потом стало поздно. Удар был такой силы, что меня просто снесло, я почти сломался. Почти! Я бы смог, я бы выстоял! Но Мой Мастер решила иначе. И отбросила меня в сторону, как бесполезную вещь. Ненужную и ненадежную палку.

Я в ужасе и бессилии наблюдал, как следующий удар они с Микаэллой принимают на себя. Удар такой силы, что Мастер и ее доспех буквально испарились в огненном шторме. А я… а меня не стали добивать. Кому интересно терять время на бьющееся в агонии оружие. Само подохнет после того, как разорвалась связь.

Когда я первый раз очнулся в больничной палате, рядом со мной лежал кинжал. Остриём ко мне, без ножен, с лезвием, заточенным, будто бритва. И… я не смог. Трус. Так и потерял сознание, с ножом в руках. А когда очнулся второй раз, кинжала рядом со мной уже не было. Я упустил последний шанс уйти вслед за своим Мастером…

С тех пор началась не жизнь, а смутное существование. Я не обращал внимание на врачей и людей в деловых костюмах. Из череды лиц запомнилось лишь одно – леди Мариэлла. Тетка моего Мастера по отцу.

Но она не разговаривала со мной, лишь дала мне пощечину. А через некоторое время пришли из «органов опеки» и констатировали мою полную «невменяемость». Я не возражал. Мне было уже все равно. Я вообще скоро ушел в свой боевой облик и отключил почти все чувства. Сознательно превратил себя в...

 «Металлолом» – ненадежное или сломанное, покрытое ржавчиной оружие называется именно так. Его презирают и игнорируют, позволяя медленно и болезненно ржаветь и распадаться в пыль. У Металлолома нет чувств, нет прав, нет имущества, нет ничего. Редко, очень редко, кому-то приходит в голову попытаться вернуть металлолом к жизни и тогда над ним выкупают «опекунство» в попытке «реабилитировать».

Похоже, со мной случилось именно это. Но в зыбком полусне мне почудилось, что все произошедшее со мной и моими девочками – всего лишь кошмар, который закончился, и мы снова вместе, в нашей комнате, в нашей постели. И теплые руки Мастера обнимают меня… а потом я по-настоящему проснулся. И понял, что кошмар никуда не делся.

Разочарование было таким острым и болезненным, что я сорвался.

***********

– Какой это мир?– стараясь унять бешено бьющееся от воспоминаний сердце, спросил я у… женщины. Называть ее своим Мастером было выше моих сил, это казалось святотатством, предательством! Как я вообще мог поддаться и позволить провести эту ржавую сцепку? Действительно, никчемушник...

– В смысле? – удивилась она. – А какой может быть?!

– Понятно, периферия, – скривился я, – Сколько светил на горизонте днём и сколько ночью? Развитие идёт в технике или магии? Выход в бездну или безвоздушное пространство есть? Какой главный источник энергии? – я перечислил некоторые базовые характеристики мира, которые обычно указываются в листках с заданиями.

– Эй, стоп! – женщина выставила перед собой обе руки, в одной из которых была зажата кружка с чаем. – Нет, я помню про дурдом… но не настолько же все плохо? А? – она как-то даже умоляюще заглянула мне в глаза снизу вверх. Ржа-а, да к какой же дикарке я попал!? Кстати, действительно, какой?

Медленно, стараясь не упустить ни одной детали, я осмотрел жен… нет, девушку, а может и вовсе… девочку? Может, болела много? Потому что если бы я вчера собственноручно не ощущал достаточно зрелые округлости, то больше шестнадцати этой вешалке для одежды не дал. А то и вовсе, со спины за пацана бы принял.

А еще у нее были слишком короткие волосы, светлые, будто выжженные на солнце. Либо это мир с совершенно несуразной модой, либо это чтоб насекомые не завелись. Судя по состоянию жилища, второй вариант вполне возможен. Нет, здесь чистенько, но бедненько. Я бы даже сказал облезленько. И размерами это жилище больше напоминало кротовую норку. Вот попал!

Как будто издеваясь надо мной, откуда-то из угла выпорхнула моль, и неспешно протанцевала в воздухе перед моим носом. То есть, это мир натуральной шерсти, натуральной моли и натуральных вшей. Зашибись!

Стараясь игнорировать насекомое, я снова перевёл взгляд на… на… как ее зовут-то? Девушка как раз тоже провожала хищным прищуренным взглядом несанкционированный полет вредителя, но большая дымящаяся кружка в руках помешала более решительным действиям. Зато у меня было время рассмотреть ее получше.

Лицо… непонятно. Возможно, красивое, если в порядок привести. Мастер всегда говорила, что некрасивых женщин не бывает, бывают недофинансированные. Эта явно из таких. Разве что глаза хороши, большущие и выразительные, как у смешного зверька лемура, не помню из какого мира. Но в остальном цвирк какой-то недокормленный, и ростом чуть выше стула. Ну ладно, барного стула. Эх, всё равно – пискля. И вот это… вот ЭТО мой новый Мастер?

– Тогда рассказывай ты, – понимая, что большего от него вряд ли можно добиться, предложил я, – Как я тут оказался?

 – Это ты у меня спрашиваешь?! – поразилась девчонка, и чуть не уронила кружку. – Понятия не имею! Сам собой в тазике возник!

Походу у нее ещё и с мозгами проблема. Даже если не знаешь про оружие, но сопоставить-то исчезновение одного предмета и появление другого можно! Хотя… если это мир технарей, то все понятно. Они вообще в этих делах не сообразительней дерева. И все равно бесит! Одним своим существованием вызывает боль и раздражение. Теперь я дважды предатель…

– Тогда спросим по-другому, – не сдержался и рыкнул я. – Где ты достала боевой серповид… хм… косу где стащила?

Девчонка неожиданно нахмурилась, потом сходила поставить кружку на аккуратный кухонный столик возле стены, вернулась… озабоченная такая, и с сосредоточенно-недоумевающим личиком. Подошла вплотную ко мне, почти уткнулась носом в грудь, и… понюхала. И еще раз. Отступила на полшага и вытаращила на меня свои глазища:

– Спятить вообще! Ты пахнешь дрыном! Да быть не может! – выдала эта сумасшедшая.

Вот что я должен сказать женщине, которая говорит, что я пахну… а что такое дрын? Я только «хрын» знаю, но это мужской половой орган у народа верринов из 4-То-Шан мира по оранжевой спирали. И вряд ли я им пахну, ржа!

– И что? – опасливо поинтересовался я, поплотнее закутываясь в одеяло. Ну так, на всякий случай! Кто ее знает, эту ненормальную.

– Ну, если рассуждать логически… – недокормыш в халате уселась рядом со мной на покрывало и принялась озвучивать свои мысли: – Хотя, конечно, логика и то, что тут творится, вряд ли имеют друг к другу хоть отдаленное отношение. И все же. Домой я притащила дрын. Ржавый и грязный. В тазу мыла дрын. Потом в этом же тазу появился ты, а ковырялка эта ржавая пропала. И пахнешь ты ею. Следуя, опять же логике, ты и есть дрын. Но так не бывает.

– И с какой-такой ржи ты тащила и мыла в тазике ржавый дрын? – я обиделся. Не, понятно, вид у меня далеко не аукционный, я ведь сам этого добивался. Но одно дело знать, а другое – услышать от посторонней козявки!

– Да хрен его знает, – задумчиво проговорила девчонка. – Ну, то есть, мыла потому, что не люблю спать с грязными палками, а притащила… хм. Все сложно.

Это стало для меня последней каплей! Она что, совсем за дебила меня держит?! Что за дурацкие объяснения?!

Не обращая внимания на собственную наготу, я резко поднялся с дивана и схватил ненормальную за грудки:

– Исссс-деваешься?! – я приподнял этого цвирка недокормленного над полом, глядя сквозь неё и… застыл. Кажется, нечаянно, в порыве гнева, я перешёл на аурное зрение. И открывшееся зрелище заставило меня разжать руки – у девочки не было трети души!

– Расскажи мне всё, – прикрыв лицо ладонями, я со стоном свалился на это колченогое подобие кровати. – Всё, что вспомнишь о вчерашнем дне. Любую мелочь.

Сначала эта перепуганная моль поправила свой балахон, запахнувшись в него чуть ли не по уши, потом пару секунд гневно и обиженно сопела. Но в итоге всё же вздохнула, села на постель возле меня и неожиданно погладила по плечу:

– Да ладно, не переживай так. Разберемся. А про вчера, – она слегка задумалась, – думаю, лекции по испанской семантике тебе неинтересны. Странности начались вечером, когда я из института возвращалась…

Ириска:

Да сто лет бы психа этого не видеть, не то что сказки ему рассказывать. Блин, то трахает, то рыдает, то чуть не придушил, ненормальный. И самое поганое то, что я откуда-то четко знала, чувствовала – он мне нужен. Отпускать его нельзя. Значит, придется объясняться и договариваться.

К тому же, судя по его обмолвкам, он в дурдомах лучше разбирается, и заморочки с косами для него не секрет. Вот пусть и мне объяснит.

– Ну вот так примерно все и было. А потом я принесла дрын домой и стала его отмывать. Ну и дальше ты в курсе… – я немного смущенно посмотрела на парня из-под растрепанной челки и зябко закуталась в халат, поджимая под себя босые ноги.

– Тебе контракт отдали? – он задумчиво прикусил ноготь большого пальца. Весь рассказ парень молчал, все больше хмурясь и иногда выдавая странные словесные конструкции, похожие на экзотический мат.

– Нет, только кровь взяли. Ну и еще я потом этой же окровавленной рукой за… тебя схватилась, и ты ее, в смысле, кровь, сразу впитал, – очень сложно было принять тот факт, что лохматун действительно умеет превращаться в палку с железкой на конце, но я уже внутренне была готова ко всему.

– Дело – дрянь, – этот… кос сел прямее, свернув ноги турецким кренделем и заботливо прикрыв при этом самое главное одеялом. Еще и покосился на меня с таким подозрением, словно я давно и упорно охотилась за самым большим мужским богатством, чтобы откусить. – Юридически получается… ты меня украла.

– Здрасте! – возмутилась я. – Никого я не крала, мне тебя выдали и в журнал записали!

– Как «скорую помощь»,– кивнул он, – это подразумевает, что по достижению своей семьи ты обязана вернуть меня обратно на склад. Что для тебя на данный момент… самоубийство.

– А я вот помню, что эта… как ее… печатная машинка сказала, что ты того гляди рассыплешься ржавчиной и вернуть тебя вряд ли успеют, – я наморщила лоб, вспоминая еле слышное бухтение, которым меня проводила за дверь секретарша. – Ты болен? Или чего? Может, я тебя себе пока оставлю, а? Мне самоубиваться чего-то совсем не хочется. И тебя вылечим… может быть?

– Если бы рассыпался… всё стало бы намного проще, – отвел он взгляд в сторону, – но сейчас, осознанно, брать на свою душу смерть еще одного Мастера… я не намерен.

– Это хорошо, что не намерен, – я уловила главное, бросать меня на верную смерть никто не собирается. И немного выдохнула. – А можно все же подробнее, кто такой мастер и какое отношение он имеет ко мне? И вообще, как-то вот структуру бы этого дурдома… в двух словах? А?

Похоже, у меня опять включился внутренний тараторкин. Я, когда волнуюсь, всегда много говорю, но по делу! Просто непривычные люди слегка пугаются. Вот и этот… Кос, тоже слегка опешил.

Несколько мучительных секунд в комнате стояла абсолютная тишина, но парень всё же продолжил:

– Структуру в двух словах, хех, – он выразительно дёрнул уголком губ, – Что ж, начнём с начала, ты знакома с понятием «радуги»?

– Это ты про погодное явление или про физический термин преломления света? – удивилась я. Эка он издалека начал.

– О, – взглянул он с большим энтузиазмом, – Значит, не такая уж периферия. Так вот, наш сектор миров состоит из восьми частей. Вершина его – это мир-призма, мир, в котором обычно и живёт наша… мм… раса. Остальные миры делятся на семь спиралей, по цветам радуги. Ближе всего к призме расположена красная спираль, далее оранжевая и так далее, – он начертил в воздухе расширяющийся к низу спиральный треугольник.

– Интересная концепция, – пробормотала я, сонно смаргивая. Упс… надо сварить кофе. – А мастера кто такие в этом… в этой призме? И при чем тут я и мое самоубийство?

– Не перебивай! – зыркнули на меня из-под спутанной чёлки.

Понятно, мужик начал вещать. Это надолго.

– Миры, даже в пределах одной спирали, всегда очень разные, несмотря на то, что преобладают в нашем секторе именно гуманоиды. У них разная как культурная, так и энергетическая направленность, да и уровни развития сильно отличаются. Обычно, чем ближе мир к призме, тем более просветленный там народ… Ааа, так, сейчас не об этом. Но! – парень внезапно выпрямил спину и серьезно взглянул на меня.

 Я поспешно подавила зевок и приняла самый внимательный вид.

– Какими бы разными ни были жители этих миров, у них есть кое-что общее. То, без чего никакой разумной жизни никогда бы не существовало. Душа!

Убедившись в том, что я внимаю каждому его слову, этот… трибун народный продолжил:

– Душа есть у всех, и поток душ, готовящихся к перерождению, у всех миров тоже один. Вот тут и вступаем в историю мы – пары Мастер-Оружие, – тут лохматый перестал сверлить меня взглядом и со вздохом уставился в окно.

– Если верить легенде, то раньше, несколько миллионов лет назад, в нашем секторе был всего один Мастер. Его работой было собирать застрявшие в мирах спирали души и очищать их от скверны, возвращая в общий поток. И оружие у этого Мастера тоже было одно, боевая коса…

Он гудел и гудел, как перегревшийся трансформатор. Чувствуя, как впадаю в транс, я еще успела удивиться – с чего меня так плющит, четвертый курс все же, впитывать лекции повышенной занудности уже почти профессиональный навык. А тут прямо… и слабость накатывает, очень некстати.

Но, тем не менее, главное из его получасового гудения я уловила. Значит, так… Жила была Смерть с косой. Этой косой она соскребала скверну с душ и пинком под зад отправляла отшкрябанных перерождаться.

А потом Смерть устала, соскучилась и решила воспользоваться служебным положением: зажала приглянувшуюся душу и запихнула ее в свою косу. И коса стала Косой с большой буквы. Потом они еще немножко пошкрябали по душам вдвоем, и поняли, что жить друг без друга не могут. Ну и того… кто из них кого, лохматый не рассказал, он, по-моему, сам не знал. Но от этого союза народилось множество потомства. И все поголовно либо на Смерть похожие – они стали называться Мастерами; либо на Косу – эти стали оружием.

Со временем главная Смерть ушла на пенсию, и Косу свою забрала. А потомки организовались, бюрократизировались и стали шкрябать души в порядке трудовой дисциплины. За деньги и эту самую скверну, которая оказалась просто энергией с отрицательным значением и питанием для оружия. И всем стало хорошо – Косы накормлены, души начищены.

Но в любой семье не без урода. Так появились дикари. Это такие Мастера, которые не хотели с опасностью для жизни соскребать скверну – чего там энергии, в час по чайной ложке! А вот если душу сожрать целиком… то и оружие мощнеет не по дням, а по часам, и Мастер прокачивается до небес. Но как мы все знаем, халява – она только в мышеловке водится. И расплачивались такие дикари своими мозгами, а точнее рассудком. Проще говоря – крышу им срывало от халявного могущества.

Вот на такого урода мне и не повезло нарваться в подворотне. И его мальчик-кинжальчик отгрыз от моей души почти треть.

Бобер меня, получается, действительно спас. А что потом прирезать хотел – так из лучших побуждений. С погрызенной душой долго не живут и помирают в муках.

Это невероятное везение, что я оказалась не просто смертной, а тем самым потомком, из которых получаются Мастера. Не умерла сразу, а потом мне на душу поставили заплатку в виде ржавой боевой косы из хранилища металлолома.

– И чего теперь? Будем жить вместе, пока дыра, тьфу, душа не зарастет? – обеспокоенно переспросила я, переварив этот спич. Насчет души не знаю, а самочувствие мое ясно сигнализировало, что таки да, где-то дыра есть, и через нее стремительно улетучиваются последние мозги.

– Если хочешь жить – это единственный вариант, – задумчиво кивнул парень, – особо не напрягаясь, на моих ресурсах, ещё год-два протянешь. Только запитывать меня придется регулярно.

– Э… – я, признаться, слегка зависла от таких новостей. Год-два?! На этой цифре мозг отключил калькулятор и ушел в темный чулан – подумать о бренности жизни. За старшего остался спинной мозг, вот он и спросил: – А это… чем тебя надо питать?

– Без скверны при таком энергопотреблении с твоей стороны меня хватит месяца на два, потом рассыплюсь, – как-то индифферентно пожал кос плечами, с абсолютно спокойным лицом.

Еще того не легче… два месяца?! Только что было два года! И как теперь? Может, обойдется еще? Я знаю диету для набора веса… вдруг ему поможет?! Тьфу, спинной мозг рулит...

– У меня котлеты есть… вчерашние. С макаронами. Скверны нету… – я с неудовольствием покосилась на старенький холодильник, имевший дурную привычку брать незапланированный выходной и выращивать внутри себя новую жизнь.  – Ну то есть, ты только этой энергетической штукой питаешься, или нормальная еда тоже пойдет?

– Физическая еда нужна для функционирования этого, человеческого тела. Как раз без неё можно и обойтись, если я постоянно буду в боевой форме. А скверна, как ты ее назвала – энергия, она нужна для поддержания души, как моей, так и твоей.

– Угу… что-то я запуталась. Значит, если я найду тебе эту скверну, год-два мы протянем. Угу. А потом что?

– Уйдём на перерождение, – как само собой разумеющееся ответил парень.

– То есть, помрем.

– Да, в некоторых мирах используют это определение.

–  Весело. А если я не хочу на перерождение? Меня и здесь все устраивает!

– Душа очень хрупкое образование и восстановиться может только в межмировой потоке. Но займёт это у нее не одну тысячу лет. Именно поэтому у нас столь строгое табу на их съедение, – Кос чуть наклонил голову в бок и глубоко задумался. –  Но в то же время, даже кусочек души – это огромная концентрация энергии и перевариваться она будет несколько сотен лет. Когда вылавливают дикарей, то над их оружием проводят особый ритуал. Он позволяет освободить поглощённые души, не успевшие распасться окончательно, – Кос неуверенно посмотрел на меня. – Теоретически, если поймать тот кинжал, то часть твоей души можно вернуть, но… я ни разу о таком не слышал. На моём веку души еще никто не откусывал кусками. Нет, даже не так, я вообще не помню, чтобы кто-то съедал душу Мастера. И поэтому...