Текст книги "Разыскивается миллионер без вредных привычек (СИ)"
Автор книги: Ирина Шайлина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 7.Егор
Под утро в обезьянник привезли проституток. Они были пьяными, весёлыми и очень громкими. Проводили мимо нашей клетушки, одна из них вцепилась в решётку руками.
– Какой сладкий мальчик, – пропела на меня глядя. – Хочешь, приятно тебе сделаю? Забесплатно… ик. От души.
Я вздрогнул. Посмотрел на её пьяное лицо, грудь почти выпадающую из декольте, разводы туши под глазами, слишком яркие красные губы и едва не перекрестился. К счастью полицейский оторвал её от нашей клетки и увёл в соседнюю.
Они шумели ещё час. Потом уснули, видимо, раздался многоголосый храп. Храпел и дедушка, с которым нас привезли и вместе закрыли. Дедушка был беспроблемным. Лёг, калачиком свернулся и захрапел, заполняя комнату перегаром.
Мы с Вовкой сидели напротив друг друга, нахохолившись и молча. Переживали свое фиаско. Вовка жене позвонил, та обещала позвонить кому-то, у кого связи есть… Нас допросили даже, в полсилы. О чем говорить мы решили в машине. Просто решили проверить, не бухают ли наши сторожа новые, а то прошлых за пьянку уволили… Ну да, мы придурки. С кем не бывает.
Надеялись, что нас сразу отпустят. Не тут то было! Промариновали до самого утра. Я извелся – как там Никита? Позвонил Серёже? Или один сидит?
Выпустили нас в шесть, и то, благодаря тем самым знакомым. Собирались держать до суда, на котором судить за административное правонарушение.
– Ребят, вы издеваетесь? – ласково спросил я. – Да меня осудят на штраф в две тысячи. Я вам сейчас больше дам, только выпустите уже!
Денег не дал из принципа. Вот если выпустили бы, то заплатил бы. А так – нехер. Меня подвезли до машины, брошенной недалеко от складов и я полетел домой. Чего только не вообразил! Увидел целый, не сгоревший, не взорвавшийся дом и выдохнул от облегчения. Да хер с ним, с домом! Просто если он целый, больше шансов что цел и сын.
Гараж был открыт. На полу какие-то банки валяются, видимо ещё с ремонта оставшиеся. Одна открыта, на полу лужа, в которую я ногой наступил. Сердце холодеет. Господи, неужели грабители ворвались? Да я себе никогда не прощу!
Забегаю в дом, по лестнице через три ступеньки – спальня Никиты пуста! Моя тоже! В ванных нет никого! Мне кажется, что если можно умереть от страха, то я умру вот прямо сейчас. Но не умираю – ребёнка сначала найти надо. Бегу на кухню, в гостиную… и выдыхаю. Тут. Живой. Спит.
Мне становится так легко от осознания того, что все хорошо, ничего страшного не стряслось, что я даже не сразу замечаю светлую макушку. Настя. Тут. И тоже спит. В одеяло замоталась, торчит одна макушки да пятки. Нет, это нормально, блядь! С моим сыном спит!
Она почувствовала мой взгляд. Медленно повернулась. Глаза распахнула. Моё первое желание – убивать. Но я сегодня уже сидел несколько часов, мне не понравилось. В тюрьму не хочу. Тащу её на кухню – я воспитываю сына джентльменом, не нужно ему видеть, как я порю бабу ремнем. А ремнем по заднице её очень хочется. Чтобы месяц на свой велосипед сесть не смогла!!!
Настя ведёт себя возмутительно – чай пьёт. А потом и вовсе меня целует. Первое впечатление – ни хрена она целоваться не умеет. Ну кто так целуется? Но её губы такие мягкие… Что не хочется отодвигаться. Наоборот, хочется показать, как нормальные взрослые люди целуются.
Пиздец! Ладно она чокнутая, а я что творю? Отрываюсь от неё. У неё глаза пьяные совсем. Губы припухли. Во мне все бурлит. Но желания несколько видоизменились – теперь не пороть её хочется, а бросить на стол кухонный попой кверху, футболку задать и… стоп. Скольжу взглядом вниз, ноги голые, краешек трусов торчит из под футболки.
– На вас что, мои трусы? – спрашиваю я, не веря своим глазам.
– Да, – с вызовом отвечает она и задирает подбородок. – Ваши!
– Я вызываю полицию, я устал.
Достаю телефон. Не знаю, позвоню ли в полицию, понимаю одно – ни хрена я не понимаю. И что с этой Настей делать, у которой от поцелуев глаза пьяными становятся я тоже не знаю. А Настя… дёргает вниз резинку трусов. Наклоняется, чтобы снять их, футболка чуть задралась, я мельком увидел полукружия ягодиц. Член болезненно напрягся, в голове снова та же попа, стол, задранная футболка…
Настя выпрямилась. В глаза мне посмотрела с вызовом.
– Держите свои трусы!
И в лицо мне их бросила. Поймать я не успел – растерялся. Хлестнуло прямо по глазам. А Настя пошла к выходу. Я растерянно, с трусами в руках следом за ней. На улице светло уже, семь утра как никак, а она чешет по дороге босиком, в одной футболке. Тоже вроде моей… говорить об этом я не стал – мало ли, вдруг тоже снимет. Нет, я бы конечно поглядел, но соседи же есть, пусть их и не видно.
Ещё меня нервирует, что футболка короткая. Задницу, конечно, прикрывает, но если наклониться… Хотя, какая мне разница? Пусть делает что хочет. Она и делала.
Пересекла дорогу, прошла к дому напротив, подобрала свой велосипед валяющийся на земле. Залезла на него, опасно поднимая ноги. Я закрутил головой – вдруг кто, что видел? И… поехала. В сторону малой Покровки, кстати.
– Подавитесь своими трусами! – гордо бросила мне проезжая мимо.
Я сглотнул. Может, я уже сошёл с ума, в данный момент уже нахожусь в психушке и брежу? Понюхал зачем-то трусы – растворителем пахнут. Вернулся в дом, заперся. Никиту проверил – спит.
В душе тоже очень пахло растворителем. В мусорном ведре одежда, судя по всему Настина. В краске, в клею, в растворителе. Что здесь вообще происходило? Хорошо, что Никита цел… может, переехать?
Принял душ, лёг спать рядом с сыном, на диван. Старался не думать, что вот на этой самой подушке недавно Настя спала. Идти за другой лень. Никите сегодня не в школу, да и не отпустил бы я его после такой напряжённой ночи…
Уснуть не получалось. Обвел взглядом комнату – над потолком висит банка с краской. Половина пола в зелёных пятнах. Клеем пахнет. Потом… у Никиты спрошу.
Снилась мне снова Настя. Во сне я положил её на стол. Но не потрогать, даже разглядеть ничего не успел – проснулся. Да что же ты будешь делать!
Никита уже проснулся, я слышал, как он гремит посудой на кухне. Немудрено – время второй час. Выходит я спал почти шесть часов, а попу разглядеть так и не успел. Даже обидно. Умывшись, пошёл на кухню. Сын завтракал. Ну, или обедал, если вспомнить, который час.
В тарелке суп. Красивый такой, бульон прозрачный, мелко порубленная зелень, фигурно вырезанные кружки морковки. И пахнет вкусно. На блюде пирожки. И салат ещё, непонятно из чего, но на вид аппетитно.
– Валя расстаралась?
Вчера я кастрюли и не разглядывал, зато сейчас с удовольствием потёр руки и пирожок схватил. Ресторанная и магазинная еда ну очень надоела. Откусил.
– Нет, – сказал сын. – Это Настя, ночью. А Валины кастрюли в холодильнике.
От неожиданности я пирожок выплюнул, не успев даже понять с чем он. С решительным видом схватил тарелку сына и понёс её к раковине – выливать.
– Это мой суп! – закричал Никита. – Не хочешь, не ешь! А я буду.
– Настя сумасшедшая.
– Ну и пусть. Зато весёлая. И пирожки вкусные. А ты её выгнал!
– Она сама ушла!
Никита не поверил. От греха я вернул его тарелку на место. Просто не буду есть сам. А Никите я ещё настроение подпорчу – ему ещё рассказывать все. Пусть сначала поест уже. У меня заурчало в животе, ещё бы, чуть не сутки назад ел в последний раз! Я из принципа достал из холодильника Валину кастрюлю. Разогрел себе порцию в микроволновке. Суп был странно… склизким. И совсем не красивым. И не вкусным. Но я доел. Тоже из принципа.
А когда Никита ушёл, я украл один пирожок. Если никто не видел, значит – не считается.
– Теперь рассказывай, – обрадовал я сына.
Он насупился. Покосился на безобразное пятно, исковеркавшее паркет под окном. Вздохнул.
– Ничего такого не случилось. Я просто боялся… что воры залезут. А они не залезли. Я уберу все.
Можно было недоговаривать – залезла Настя. Это и ежу было понятно. Отскребать клей от пола смысла уже не было, пусть так и будет пока, а потом придётся менять половицы. А вот тряпку и тазик я ребёнку выдал – весь первый этаж в пятнах краски.
Никита оттирал краску и мрачно сопел, я напряжённо думал, наверное сопел тоже. Не пришёл ни к какому решению. На работе уже началась тщательно отрепетированная вакханалия, я съездил туда на часок, потом вернулся к сыну, все же, суббота.
Понял, что не смогу спокойно провести выходные – буду подсознательно ожидать появления Насти. И решил сбежать, хотя бы на сутки.
– А не поехать ли нам к бабушке с дедушкой?
Никита согласился. Мои родители жили в соседнем городке, откуда я и сам родом был – три часа езды на машине. Дом на берегу реки, огромный яблоневый сад, баня – красота. И речка не чета нашей, что возле Покровок течёт, а настоящая, широкая. Я мог бы похвастаться, что рос в этом великолепно доме, но нет, родители сюда переехали выйдя на пенсию. Отец разводит пчёл, мама сажает цветы. По саду ходит, а за ней следом бегает мелкая брехливая собачка неизвестной породы. Её мама подобрала в городе, и та, не будь дурой, прижилась.
У родных я отдыхал ровно до тех пор, пока мама не вспоминала, что ребенок должен расти в полноценной семье. Раньше даже забрать у меня его хотели, но я был против – я же отец ему, а не чужой дядька. Да и привыкли мы уже вдвоём.
– Как Наталья? – спросила мама утром, словно опомнившись.
Наташу она за три года видела два раза, сделала какие-то свои выводы и отчаянно надеялась на то, что я женюсь, хотя та ей не нравилась. Вот где логика?
– Нормально, – пожал плечами я. – Мне наверное, уже возвращаться пора. Каникулы через несколько дней, я Никиту вам заброшу.
– Вот так всегда! Стоит начать говорить на тему, которая тебе не по нраву, и ты тут же уезжаешь!
– Может тогда не стоит на такие темы говорить?
Мама руками всплеснула, не найдя слов. Ушла в дом. Я отправился к отцу, дрова колоть. Дом был газифицирован, но баню топили строго дровами. Провозился час, потом в эту самую баню пошёл, а там и вечер наступил. Мама возилась с Никитой и ко мне не приставала. День прошёл тихо и приятно, никаких тебе потопов, обезьянников и Насть.
А вечером мы собирались домой. Мама, как всегда, пыталась закормить нас впрок. С собой начала складывать все, начиная от банок с мёдом, упаковок с сотами, кончая контейнерами с едой.
– Бабуль, – вклинился Никита. – Мы ещё Настины пирожки не доели.
– Настя? – мгновенно приняла охотничьи стойку мама. – Какая Настя?
Блядь! Ну как так получилась, что девушка по имени Настя втесалась и в мои выходные у родителей?
– Это наша няня, мам, – додумался я.
– Ты же три дня назад, когда я тебе звонила, жаловался, что няни нет.
– Три дня назад не было, а теперь есть. Все, Никит, поехали домой, завтра в школу, а ты уроки не учил…
Мама проводила меня проницательным взглядом. Домой вернулись уже поздним вечером. Он был на месте. Гараж закрыт. Всё окна и двери тоже. Никаких подозрительных баб и котов. Поймал себя на том, что постоянно оглядываюсь. Но никого не было. Тишина.
– Похоже ураган по имени Настя нас миновал, – пробормотал я.
Ночь тоже прошла спокойно. Я заказал паркетные доски в сети, нужно будет поменять те, что в клею изгвазданы. Выучил с дитем уроки. Съел ночью пирожок, втихаря. И спал спокойно до утра, и никто мне не снился.
И утром никто не щеголял по холоду в купальнике. Я даже разочаровался немножко, подсознательно ожидал её увидеть. Отвёз сына в школу сам, почти устаканил вопрос со страховкой – тьфу-тьфу, но вроде все хорошо шло. Поверил в то, что мне море по колено.
А потом из школы позвонили.
– Никита подрался? – не поверил я. Мой сын никогда не дрался. Он маленький, но чертовски рассудительный.
– Да… лучше бы вам подъехать.
Я бросил все и полетел в школу. Никитка выглядел неважно – потрепанный, под глазом синяк, но странно довольный и собой гордый. Его противник с разбитым носом сердито смотрел из-за спины своих родителей, те тоже уже подъехали.
За Никиту мне ещё краснеть не приходилось, но все когда-то случается в первый раз. Видимо, мое время пришло. Решил, что выпорю сына дома, как разберусь, и если виноват. А тут – только поддержка. В наше время нас могли наказать довольно жёстко. И стыдно было очень. А сейчас… школа элитная. Нам выписали штраф и принудительное занятия с психологом. Кстати, Савве тоже. Надо же так сына обозвать.
– Так и не понял, кто виноват, – хмуро спросил я уже в машине.
– Я его первый ударил… сегодня.
Кровь ударила в голову – значит моего сына обижали, а я даже не знал? Стиснул руль руками – спокойнее. Сейчас испугается и вообще ничего не расскажет.
– Сегодня?
– Ну… раньше бывало… Я терпел, сильно они меня не трогали. Так, толкали только…
Я скрипнул зубами – всю школу разнесу. По кирпичику.
– Дальше то что?
– А Настя мне показала – подходишь и со всей дури по яйцам коленом даёшь. Ну, он конечно согнется, больно же. А я такой бац – и коленом встречаю его в нос. Она мне раньше только говорила, а вчера, пока пирожки пекла показала. Её на курсах самообороны научили. Мы порепетировали. И сегодня, когда Савва подошёл, ну и… Назвал меня нехорошо, я решил попробовать. И получилось!
Никита широко улыбнулся. Он и правда был горд собой. Я вроде тоже немного им гордился, хотя сам факт драки меня пугал. Но сколько ещё всего впереди – первые девочки, сигареты, пиво… Дай бог мне сил и терпения.
Но главным было не это. Главной тут была Настя. Я был в шоке. И я пиздец ревновал. Сидел, молчал, смотрел вперёд на дорогу и переваривал сказанное. Почему какая-то незнакомая баба учит моего сына драться? И – раньше говорила… Они что, не первый раз видятся? Господи, эта девушка уничтожит и меня, и мою жизнь!
Пока доехал до дома успел основательно себя накрутить. Вышел из машины дверь отпер в дом для Никиты. Понял – надо что-то делать. Немедленно! Главное – держать себя в руках и не убить её.
– Я сейчас… Приеду, – сказал сыну. – Ты пока мультики посмотри. Я быстро.
Слова буквально цедил – Господи, да я наверное никогда таким злым не был. Даже испугался вдруг, что и правда её убью. Запрыгнул опять в машину, понесся в малую Покровку. Две минуты с ветерком, мимо церкви, и я уже там.
Улицы здесь извилистые. Дорога – в ухабинах. Я прыгаю вместе с несчастной машиной и злюсь ещё сильнее. Время полдень, жара, на улицах никого. И где живёт эта разрушительница чужих жизней? Если надо будет – по всем домам по очереди пройдусь.
Наконец вижу дедушку с корзинкой. Если бы не резиновые тапочки и сотовый, висящий на цепочке с шеи, подумал бы, что он сбежал из книжек Толстого.
– А где Настя живёт? – крикнул я открыв окно.
– Какая?
– Ну такая… белобрысая и на велосипеде.
– Ааа… это городская. Езжай до конца улицы, там возле колодца дом ихний, с зелёной крышей.
Дом я нашёл. Вышел из машины и дверцей резко хлопнул. Бедная моя новенькая машинка! Тоже страдает… и тоже из-за Насти! Во двор я вступил с опаской. Казалось, апокалипсис настал в этом отдельно взятом огороде. Все заросло травой и сиренью, возле забора огромная куча сухой травы. Забор покосился. На натянутой верёвке висит тот самый фривольный лифчик, я признал. И трусики в пару. Значит я точно по адресу. Иду по тропинке. Внезапно из хаоса выглядывают две кривые грядки – видимо, озаботилась урожаем.
Дом когда-то был крепким и высоким, а сейчас просел без ухода. Зато крыша новенькая – зелёная. И трава перед самим домом выкошена, лавочка под окном, столик в тени вишни, на нем графин. Просто деревенская идиллия.
Поднимаюсь по скрипучим ступеням. Стучу в дверь. Тишина. Толкаю – на веранде прохладно, пылью пахнет, тапочки в ряд стоят, веник стыдливо в углу.
– Настя! – кричу я.
Скрип раздаётся сзади. Медленно оборачиваюсь. Настя выходит из кабинки душа в саду. Ну, это такой, у которого бочка на крыше и вода ещё вечно холодная. Одежды на ней нет – в полотенце завернута. И дрожит. То-ли от того, что мокрая вся и замёрзла, то-ли от страха. Лучше бы от страха – я сейчас очень зол.
– Убивать буду, – честно сказал я.
Настя пискнула.
– Можно… я оденусь? А то приедут родители, а я тут мертвая… и голая совсем.
И всхлипнула. Ну вот как её убивать такую? Она же бочком протиснулась мимо меня на веранду. Тапочки свои сняла и поставила в рядочек к остальным. И стоит, голые пальчики ног поджимает. Проклятье!
– Ты же от меня не отстанешь? – вдруг спросил я.
Настя снова начала краснеть. Медленной волной краснота поползла из под кулака, которым она судорожно стискивала полотенце на груди, потом на шею… это я уже видел.
– Может ты из этих… которые мужиков коллекционируют? В качестве сексуальных объектов? Я видел программу по телевизору. – Краснота докатилась до ушей. – В таком случае… если я тебя трахну, ты вернёшь мне мою жизнь?
Предложение родилось спонтанно. Просто ну чертовски интересно было посмотреть на неё краснеющую и голенькую. А я вовсе не трахаться ехал! Честно. Это… импровизация. Настя шагнула назад и спиной в стену уперлась. Я за ней шагнул, руку протянул. Полотенце она держала крепко – еле отобрал. И главное пыхтит, полотенце свое держит и ни слова не говорит!
Щеки красные, а сама – розовенькая. И ладонями прикрывается. Одной грудь, второй лобок. Я помню раз в детстве по ошибке зашёл в женскую раздевалку, так там семилетки такой вой подняли! И прикрывались так же, как Настя сейчас. Хотя они мне тогда в силу возраста были совсем не интересны, да и прятать им было нечего.
А вот Насте было что. Стою, смотрю на неё. Она глаза зажмурила и сопит. Цвет естественный к ней почти вернулся. Вот чего ждёт? Наряда полиции, или того, что я состарюсь и умру естественной смертью? Смотреть на нее приятно. Она такая… гладкая. Тоненькая. Грудь небольшая, и так мне хочется руку её прикрывающую отодвинуть, чтобы разглядеть уже эти чертовы соски. Живот впалый. Ножки… я давно уже заценил. И чёткая граница загара от шорт и майки. Странно, но это мне тоже нравится.
Мне в Насте нравится все, кроме самой Насти.
Глава 8. Настя
Если честно, о ребенке в тот момент я совсем не думала. Испугалась. И ещё… это так странно. Я вообще существо робкое, если обстоятельства не припрут. И девственности лишилась в позорных двадцать лет – та же Танька гораааздо раньше. С первым парнем дружили, как в фильмах советских. И Стасик мой третий мужчина, как я думала – последний. И вообще последние пять лет кроме него меня голой никто не видел.
В голове никак не укладывалось – как можно заниматься сексом с кем-то, кроме Стаса? Слишком замужем быть привыкла… Потом вспомнилось, что Стасик козёл. Потом и про ребёнка. Я решила заставить себя смелеть насильно – ну когда я ещё так близко к Егору подберусь?
Да и потом куда как лучше заняться сексом, чем умереть. В разы. А он убить меня обещал. Я приоткрыла один глаз, бросила на него взгляд. Стоит, руки в карманах, смотрит на меня. И выгляжу наверное, как идиотка – стою вся от стыда пунцовая, и прелести свои сомнительные прикрываю судорожно.
Трусиха! В трудных случаях просто оскорбляй сама себя – помогает. Я досчитала мысленно до трех, буквально усилием воли оторвала от себя руки и встала, как солдатик – по стойке смирно, руки по швам. Наверное выгляжу ещё большей идиоткой. Снова приоткрыла глаз.
Не уходит. Это хорошо или плохо? Я больше ничего сделать не сумею, запас храбрости иссяк! А он… Руку из кармана вынул. Ко мне протянул. Коснулся кончиком пальца соска. Тот сжался. Я сразу забыла, что холодно, правда трясучку свою возбуждением не считала! Холодно же, может, черемуха расцвела… а я стою тут, голая и мокрая!
Он легонько сжал грудь, и смотрит, да! Словно просто меня изучает, мою реакцию. Я говорила, что холодно? Ошибалась. Чертовски жарко! Он чертит пальцем вниз – по соску, по моим, надеюсь, не торчащим ребрам, вокруг пупка, останавливается у лобка. Там дорожка – я целый вечер потратила на то, чтобы сделать лобок сексуальным. Тогда, в тот вечер, с котом… Голый совсем мне казался выглядящим по-детски, с волосатым вовсе дурной тон… Вот и остановилась на тоненькой дорожке. Господи, о чем я думаю опять???
Егор скользил пальцами по коже и ничего особенного не делал. Я вспомнила про поцелуи и коленки. Так вот – от прикосновений вестибулярный аппарат тоже отказывал. Я прислонилась к стенке, для надёжности. А чужая ладонь снова замерла у моих сомкнутых ног. Между ними – тяжело пульсирует.
Да что же такое со мной происходит? Понимаю – если сейчас ничего у нас не случится, буду на стены бросаться, и вовсе не из-за того, что очередная овуляция осталась позади… Просто что-то мне подсказывало, если он меня только потрогал, а я уже позорно мокрая, то каков секс с ним? Нет, я не откажусь от возможности испытать нечто невероятное просто из-за дурацкой стеснительности.
И раздвинула ноги, словно разрешение давая. И всхлипнула, не от страха даже, а от понимания – вот сейчас то все и произойдёт. Прямо по настоящему!
– Чокнутая девчонка! – выругался Егор. Я испугалась – сейчас точно уйдёт. Может я слишком распущенная? Или недостаточно? А он сказал… – Всё, я сдаюсь.
И на руки меня подхватил. Я обрадовалась – можно не волноваться больше о том, как стоять если ноги не держат. Открыл двери в дом. Узенькая тёмная прихожая, Егор стоит теряя драгоценные секунды и не понимая, куда меня нести. А я пьяна от собственной безрассудности, от того, что голая совсем на руках у идеального мужчины!
– Там кровать, – торопливо говорю я, показывая направление. – А там диван.
До кровати ближе. Она высокая, с кучей перин и подушек, на металлической провисающей сетке, с резными шишечками в изголовье. Ох и оскверню я сейчас бабушкину постель! Он не аккуратно положил, а скорее бросил меня на все это перинное великолепие. И раздевается. Свитер на пол, футболку туда же, джинсы… трусы. Я глаза сначала зажмурила. А потом открыла, интересно же! Но разглядеть уже ничего толком не успела – он уже на постель рядом со мной бухнулся.
Вот теперь то точно случится! Не знаю, чего я больше хочу, самого Егора или ребёнка от него. Он меня под себя подминает. Голый совсем! Я хочу тянуть руки к нему, а сама снова грудь прикрываю. Он упирается лбом в подушку у моей головы, его гладкое, чуть загорелое плечо прямо перед моим лицом. У ключицы крошечная родинка и мне ужасно её лизнуть хочется.
– Ты хочешь секса или нет? – дышит тяжело, его чуть ли не трясёт.
– Хочу, – говорю я. И признаюсь – Только стесняюсь.
– Господи…
Он отрывает мои руки от груди, разводит в стороны, склоняется, втягивает сосок в рот… Если бы я знала, что делать детей так приятно, я бы уже целую кучу нарожала. И сама тянусь к нему, касаюсь родинки языком, кожи пальцами…
– Презервативы, – вдруг вспоминает он.
– У меня есть.
И правда есть. Пять штук. Подготовила к эпопее с котом. Они без жидкости которая убивает маленьких несчастных сперматозоидов, специально искала. И в каждом по три дырочки. Надеюсь, этого хватит. Тянусь к тумбочке, выдвигаю полку. Все тут, как знала!
Егор разрывает упаковку, презерватив надевает одним движением – видны годы практики. Я отвожу взгляд, он чертыхается.
– Тебя ещё портить и портить.
– Испорти, – соглашаюсь я.
И прижимаюсь к нему всем телом. Потянула, буквально валя на себя сверху. Не до изысков – я вычитала в интернете, что лучшая поза для зачатия миссионерская. Так что будет делать все по старинке! Чтобы у него не было шанса передумать с позой обнимаю его руками и ногами, не убежать! И задыхаюсь – он касается меня рукой ТАМ! Со Стасиком никогда такого не испытывала, я бы покраснела даже, но некогда! Хотя мне очень стыдно, что я всем телом толкаюсь ему навстречу. И стону, когда чувствую, что он убирает свои пальцы. И кричу, когда на смену пальцам приходит закованный в дырявый латекс член… Старая железная кровать ходит ходуном, протяжно скрипит, я губы кусаю, чтобы не кричать и все равно кричу.
И да, я исцарапала ему спину. И кончила три раза. Я даже не знала, что так бывает. Казалось, что умру. Но нет, я живучая, как кошка. Дыхание восстанавливается, я понимаю, что так крепко Егора обхватываю, что удивительно, как не задохнулся он. На его спине капли пота и крови. Я все ещё чувствую, как он пульсирует внутри меня.
По сути Егор обещал меня убить и убил – я уничтожена. И в шоке, распущенности своей, и… от всех этих оргазмов. Спохватываюсь, разжимаю свою ловушку из рук и ног. Он отрывается от меня, садится на постели.
– Всё нормально, – говорю я.
– Да, наверное…
Презерватив снимает брезгливо. Столько жидкости столь необходимой отправится в мусорное ведро к картофельным очисткам! Ничего, я надеюсь, что самые шустрые спермики уже внутри меня. Теперь главное не дать им сбежать. Вытягиваю ноги, руки складываю на груди, закрываю глаза. Расслабляюсь. Ищите путь, маленькие храбрые бойцы! Я жду вас!
– С тобой точно все нормально? – спрашивает Егор.
Глаза открываю, стоит, одетый уже, смотрит на меня сверху вниз.
– Нормально-нормально… Ты иди. Я полежу чуточку. Устала.
И в голове набатом – да я переспала с самым красивым мужиком в мире! Глаза у меня закрыты, никаких звуков не доносится, но я искренне надеюсь, что он ушёл – по-моему я снова краснею.
Хлопнула дверь. Точно ушел. Я выдохнула. Открыла глаза, обвела взглядом комнату. Всё так же – обои в мелкий цветочек, полосатые занавески, низкие потолки, фиалка в горшочке, которую я две недели, как посадила и все понять не могла, она прижилась, или медленно агонизирует.
И вместе с тем все изменилось! Я могу быть беременна! Возможно именно сейчас самый юркий и шустрый посланец Егора уже атакует мою яйцеклетку! Я блаженно улыбнулась. Потом вспомнила, что недавно вытворяла и залилась краской.
Задрала ноги на стену березкой и держалась в такой позе до тех пор, пока не перестала их чувствовать. А потом на всякий случай ещё час лежала, чтобы точно. Встала только тогда, когда невмоготу стало – писать хотелось со страшной силой. А там и время кормить Маркиза подошло, его хозяйка ещё не вернулась.
Обходила дом Егора по широкой дороге, хотя мимо было бы ближе всего. На велосипед не села, какой велосипед, я же, возможно беременна! Хотя взглянуть на потенциального биологического отца ребёнка хотелось со невероятно. Хотя бы одним глазком.
К Таньке не пошла, хотя она наверное уже привыкла, к тому, что я вечно у неё торчу. Но утром, после того, как выгуляла всех своих подопечных все же завернула. Вместо кофе попросила чаю. Зелёного. Танька посмотрела на меня, как на умственно неполноценную, но чаю налила.
А в восемь из дома напротив вышел Егор. Не поехал на работу – выкатил газонокосилку. Солнце привычно шпарило во всю мощь, на нем шорты по колено, футболка. Танька подошла, рядом встала, благо Тотошка уснул.
– И правда, хорош, – протянула она. – Думаешь, у тебя есть шансы?
Я не хотела ей рассказывать. Не потому, что не любила её, или не доверяла. Отнюдь. Танька, какой бы ни была, как сестра мне. Всегда где-то рядом, хочешь ты этого или нет. Но… это моё. Нечто сокровенное. Вот когда живот на нос полезет, тогда и расскажу.
А Егор снял футболку – солнце припекало. Он шёл в нашу сторону, я поневоле залюбовалась – и правда, красавец. У меня будет чудесный кареглазый сынишка. А Танька присвистнула… Егор дошёл до кустов шиповника и развернулся обратно к дому, продемонстрировав нам свою исцарапанную спину.
– Боюсь, дорогая, этого жеребца уже основательно объездили.
Я отвела взгляд. Черт! Врать я никогда не умела. Поэтому сделаю вид, что просто не услышала фразы, что она меня не касается. Но не зря Танька со мной уже пятнадцать лет дружила.
– Врешь! – выдохнула она. А потом с восторгом: – Охренеть!
Окно открыла, чуть не по пояс вывалилась, чтобы лучше разглядеть и Егора, и его царапины. И с таким интересом смотрела, что я даже рассердилась немножко. Это не ревность, нет! Просто этот мужчина возможно отец моего ребёнка, пусть я и не собираюсь ставить его в известность. И нечего на него смотреть!
– Сейчас заметит, – я потянула её назад в комнату за футболку.
– Ты чокнутая! – странно, но в голосе Таньки восхищение. – И как оно?
Таньки я не так стесняюсь, поэтому позволяю себе не краснеть.
– Как думаешь, – спросила я. – Можно вдруг внезапно, к тридцати почти годам, стать сексуально озабоченной?
– С таким можно, – авторитетно заявила Таня.
– Ну, значит моё состояние нормально…
Я вздохнула. Полюбовалась ещё немножко на Егора. Меня и правда всю ночь терзали навязчивые мысли, что одного раза мало для зачатия. Лучше десять или даже пятнадцать. Чем больше, тем лучше. Боюсь, что я просто подсела на оргазмы и на их дарителя.
Из дома я не выходила до тех пор, пока Егор не докосил газон – стыдно. Потом короткими перебежками до своей Покровки. На обед у меня брокколи – его я взяла у Тани в морозилке. Нужно относиться к своему возможному состоянию со всей возможной ответственностью! А после обеда выпила витаминку для беременных – нужно быть оптимисткой.
Оптимисткой я была несколько часов. А вечером, аккурат после окончания рабочего, дня приехал Стас. Посигналил с улицы, во двор въехал, приминая шинами мои сорняки. Улыбнулся, как ни в чем ни бывало, пакеты с покупками начал из багажника вынимать. И все так спокойно, по хозяйски, словно так и должно было быть. Я даже растерялась.
– Ты чего это? – спросила я.
Сначала Стасик заваливался сюда, как к себе домой и ничего я сделать не могла. Даже, когда развод завершился. Потом устроила истерику. Позорную, с криками и битьем посуды. Казалось – помогло, весь май не приезжал. А теперь вот вернулся.
– Я не имею права навестить свою жену?
– Бывшую, – поправила я, но Стас внимания не обратил.
Повытаскивал свои пакеты и пошёл мимо меня к дому. Войдя поморщился – все никак не мог понять, как я предпочла домик почти столетней давности его новенькой трехкомнатной квартире. Прямиком на кухню, зашуршал там, вынимая привезенное.
Гостей я не ждала, поэтому в моем домике царил лёгкий беспорядок. Не такой, как у Егора, конечно. Так, лёгкий творческий бардак. Но Стас так старательно по сторонам озирался, словно пытался найти именно признаки того, что я качусь в путину порока. Нет дорогой, как была умницей, так и осталась. Только испортилась немножко…
На шкафчике стоит упаковка с витаминами для беременных. Конечно, я не факт, что беременна вообще, но объясняться со Стасом совсем не хотелось. Я шагнула вперёд, словно собираясь убрать коробку с печеньем, заодно прихватила витамины, убрала с глаз долой, выдохнула с облегчением.
Но Стас не на витаминки смотрел. Проследила за его взглядом – на спинке стула лифчик висит. Вот дались они ему!
