Текст книги "На красный свет"

Автор книги: Ирина Гуро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

5

На станции, как всегда в будни, было нелюдно. Газировщица сидела за своей тележкой и читала растрепанную книгу. Она так увлеклась, что подняла голову только тогда, когда маленькая группа очутилась перед ней.

– Здравствуй, Тоня, – сказал Титов не соответствующим домашним голосом.

А Коля даже и не знал, как ее зовут, хотя брал у нее воду очень часто и всегда она что-нибудь ласковое ему говорила: «Растешь, мол; прошлое лето малыш был, а теперь кавалер!» – и тому подобное.

– Здравствуйте, Вася! – ответила газировщица.

– Как сын? – спросил Титов, нисколько не обидевшись за неуважительное обращение.

– Теперь что же? Теперь хорошо. Спасибо вам.

«Вот как! Значит, Титов что-то такое сделал для ее сына», – отметил Коля.

– Это что же за компания? – удивилась женщина, вытаращив глаза на Колю и Настю.

– Помощнички, – без улыбки объявил Титов. – Как, выпьем газировочки? – обратился он к своим спутникам.

Коля возмущенно отказался: тратить время на какую-то газировку! Это несерьезно.

Нахалка Настя закричала, что выпьет, если с двойным сиропом.

Титов положил монету на мокрое блюдечко и спросил Тоню:

– Ты вчера здесь стояла?

– А куда же денешься?

– Не заметила, с электрички в двенадцать десять женщина шла с мальчонкой?

– Вы что, Вася? Их, женщин-то с мальчонками…

– А примета такая: уж очень платок на голове красивый – красными розами…

– Видела! Правда, видела. Высокая, немолодая, да? Она еще у меня спросила, как ей пройти…

Коля замер. Видно было, что замер и Титов. Только Настя равнодушно продолжала тянуть красную густую жидкость.

– Подождите. Куда ж ей надо-то было…

– Вот это как раз и нам надо, – сказал Титов.

Тоня морщила лоб, терла его рукой и наконец виновато объявила:

– Начисто из головы вон. Вот что хошь…

Титов вздохнул:

– Что ж! Пойдемте дальше.

Они обошли платформу и остановились у билетной кассы. Окошечко было прикрыто фанеркой, рядом висело расписание поездов.

Титов повел ребят в маленький станционный павильон и постучался в дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещается».

– Кто? – спросил женский голос.

– Титов. – Ответ, показалось Коле, звучал как пароль.

Щелкнул замок. Узкая дверь открылась. Коля в первый раз увидел кассу, так сказать, с изнанки. В оконце не раз перед ним мелькали маленькие ловкие руки кассирши, что-то там щелкало, звякало; случалось, что русая голова, вся в завитках, подымалась от стола и Коля видел маленькое румяное лицо с улыбчивыми глазками. Как-то Коля даже подумал, что кассирша – вроде девчонки: может быть, старшеклассница, подрабатывает летом.

Сейчас оказалось, что она не девочка, а молодая девушка, но очень маленькая и совсем бедняжка. Обе ноги ее безжизненно свисали с высокого стула, а рядом стояли костыли.

Девушка ответила на приветствие Титова кивком головы и продолжала работать: окошечко уже открылось.

Каморочка была так мала, что кассирша доставала все, что ей было нужно, не подымаясь. Казалось, билеты, деньги сами прыгают к ней в руки, а машинка, пробивающая дырочки и похожая на маленький подъемный кран, все время поддакивала: так-так-так! Билеты разной величины лежали в специальных гнездах на полочке. Их было множество, и Коля, забыв, что это всего-навсего пригородная касса электрички, подумал: куда только можно поехать с этими билетами! В Африку, в Индию и даже на Кубу! Неслыханные путешествия таились в маленьких ящичках, а хозяйка этого мира возможных поездок будничным голосом произносила обыкновенные слова: «Пашково – рупь двадцать», «Глазово – восемьдесят!»

– Любочка, ты вчера после двенадцати не видела случайно женщину в таком платке приметном – с розами красными?

Люба встревожилась:

– Нет, Василий Игнатьевич. После двенадцати и до самого вечера как раз очень мало билеты брали. Если она приезжая, так теперь ведь билеты больше с обратным берут. Что-нибудь случилось, Василий Игнатьевич?

– Потом расскажу.

Коля и Настя понуро последовали за Титовым. Они вышли на улицу. Титов отвернул манжет гимнастерки и посмотрел на часы.

«Вот теперь он скажет: «Ну, все!» – и пойдет рыбачить! – промелькнула у Коли злая мыслишка, и он весь сжался от ужаса. – Что же тогда?» Но тут же какое-то внутреннее убеждение побороло мимолетную мысль: «Он не бросит. На него можно положиться». Коля вспомнил, что папа так говорил о нем, и ему было приятно подумать о Титове этими самыми словами.

– Уложимся, – опять сказал Титов и передвинул часы циферблатом внутрь.

…Теперь они стояли на углу Парковой аллеи. Длинная ровная улица лежала перед ними, празднично разукрашенная светотенями. По обе стороны тянулись штакетники, дощатые заборы и глинобитные ограды. Каждая дача имела свое лицо. Одна вся была на виду, со своими заросшими травой дорожками и беспорядочно толпящимися смородинными кустами, между которыми хитро петляла желтоглазая кошка. Другая, словно застегнутая на все пуговицы, со всех сторон ограниченная высокой стеной, охлаждала прохожего с ходу крупной надписью: «Во дворе злая собака». Третья говорила всем своим дряхлым видом и запустением: «Мне все равно. Я рушусь. Делайте со мной что хотите».

Аллея тянулась далеко, от нее ответвлялись еще три улицы… Нет, не обойти все эти дачи. А там… Там за Колей и Настей придет машина и увезет их. А мальчик Гриша останется где-то здесь, ничего не зная о грозящей ему опасности.

Колю снова охватило отчаяние. Он вскинул глаза на Титова. Тот спокойно спросил, указывая на зеленый забор:

– Ты здесь был?

– Здесь, и рядом тоже. – Коля потупился, вспомнив подозрительную даму в гамаке и глупую тетку с метлой.

– Пойдем сюда. – Титов подошел к огороженному штакетником участку.

На поляне играли в бадминтон два парня и девушка. Титов подозвал одного из парней. Тот подошел упругой походкой спортсмена:

– Что, Василий Игнатьевич?

– Кто из твоих дружинников сейчас свободен?

– Вот: Семенов, Лидов, Лена, она тоже…

– И Лена пригодится. Слушай, какое вам задание. – Титов минуту подумал, будто соображая, как короче и яснее обрисовать суть дела. – Вот эти ребята вчера видели, как соседский пес покусал прохожего мальчика. А пес, видишь, оказался бешеный. И про мальчика известно только, что зовут его Гриша и что он был с тетей, по имени Даня. Шли они по Парковой, к кому – неизвестно. Значит, ваша задача: обойти все дачи по Парковой с левой стороны – по правой я сам пройду – и разузнать, не живут ли там такие: тетя Даня и мальчик Гриша. Если нет, не приходили ли к кому. Если приходили, установите их адрес. Ясно?

– Ясно, Василий Игнатьевич. Сейчас разделимся по кварталам и пойдем.

– Действуйте.

Титов обернулся к ребятам:

– Пошли.

– А я думала, мы ищем воров, – разочарованно протянула Настя.

Коля чуть не сгорел со стыда: ну, законченная дура! Титов усмехнулся и ничего не сказал: они входили в открытые ворота дачи и остановились у крыльца. Красивый белый дом стоял среди голубых елей. По круговой дорожке бегал толстяк в трусах, без рубашки. Он не обратил на вошедших никакого внимания и продолжал бежать, быстро перебирая толстыми босыми ногами.

– Еще один круг! – помахал он рукой, пробегая мимо. – Две минуты!

Толстяк поднажал и действительно через две минуты описал полный круг: видно, все у него было рассчитано.

Он остановился весь в поту, снял с еловой ветки висевшее на ней мохнатое полотенце и стал вытираться, торопливо и озабоченно спрашивая:

– Что-нибудь случилось? Потерялись дети? Что, надо их приютить?

– Спасибо. Приютить не надо, – отвечал Титов.

– А что делать? – перебил толстяк, выражая всей своей фигурой готовность немедленно действовать.

– Я думаю, прежде всего одеться!

– Ах, да-да! – Толстяк схватил перекинутые через перила пижамные брюки. Облачившись в пижаму, толстяк счел себя совершенно готовым. – Я вас слушаю, товарищ Титов.

– Да, вот дело какое, Петр Ильич…

Титов повторил историю с мальчиком Гришей.

Петр Ильич страшно заволновался:

– Что же делать? Как помочь? Где искать эту тетку?

– Я так думаю: будем искать все вместе. Вы опросите всех дачников вашего кооператива; у вас, кажется, пять дач?

– Пять, пять. Всё – сослуживцев.

– Вам нетрудно будет к ним зайти и поспрошать, нет ли у них или не заходила ли к ним женщина Даня или Таня с мальчиком…

Толстяк не дослушал:

– Какие трудности! Что вы! Речь идет о жизни ребенка!

Он сорвал панаму со столбика крыльца и побежал к калитке.

– Встретимся на углу Парковой и шоссе! – крикнул Титов ему вслед.

Маленькая экспедиция двинулась по другой стороне улицы.

Сад, в который они теперь вошли, был мал и неухожен. Под деревом за круглым столом, врытым в землю, сидели четыре пожилых человека и играли в преферанс. Расчерченный лист бумаги лежал перед ними на середине стола.

«Ну, эти нипочем не помогут!» – решил Коля.

Игроки ответили на приветствие Титова, не бросая карт, даже как будто крепче сжимая их в руках. А усатый дядька в синей шелковой рубашке прижал веер карт к груди, чтобы партнеры не заглядывали.

Услышав, в чем дело, усач сказал:

– Ребята! (Это показалось Коле очень смешным: хороши ребята, – каждый из них был много старше его папы!) Давайте пульку сохраним – положим карты рубашкой кверху – и подсобим искать. Верно?

Трое, тяжело вздыхая и охая, переглянулись. Все же они взяли на себя боковую улицу.

– Теперь на нашу долю осталось совсем немного, – сказал Титов, выходя.

– А который час? – с опаской спросил Коля.

Солнце стояло в зените. Едва они выходили из тени, жара обдавала их горячим дыханием, как из печки.

– Уложимся, – произнес Титов свое успокаивающее слово, но который час, так и не сказал.

…Это была совсем развалюшка, убогая деревянная дачка, покосившаяся на один бок и обросшая целым полем крапивы и лопухов. Можно было подумать, что здесь никто не живет, но в оконце трепыхалась грязнобелая занавеска, а на прогнившей ступеньке крыльца сидел тощий кот и старательно вытирал лапой морду.

Титов постучал, никто не ответил, только кот с перепугу бросился в лопухи. Откуда-то, словно из стены, вышла маленькая старушка в таких невероятных лохмотьях, какие Коля видел только в театре – пьеса «Две сиротки».

– Здравствуй, Вася! С чем пришел? Опять уговаривать будешь? – скрипучим, невсамделишным голосом спросила старушка.

– А на что мне вас уговаривать? Уж вы сами разбирайтесь.

Услышав это, старушка успокоилась. История с бешеной собакой ее не взволновала.

– Нашел, у кого спрашивать-то, – заметила она недовольно, – знаешь ведь, никто ко мне не заходит.

– Да знаю. Спросил для очистки совести. Подряд ко всем заходим.

– Дурная голова ногам покою не дает, – проворчала старушка. – А пацанов зачем с собой таскаешь?

– Они ту тетку с мальчонкой в лицо могут узнать. Вдруг повстречаются!

– Повстречаются, как же! Кого ищешь – сроду не попадется, а кого б век не видел – глаза мозолит. Ну, ступайте, ищите вчерашний день! – выпроваживала старуха гостей, хотя они и так спешили дальше.

– Какая старушка бедная, – сказала Настя, – как фея Берилюна!

– Насчет феи не знаю, а эта – вовсе не бедная. Она хороший дом продала, только чтоб невестке не достался. А деньги спрятала. Куда – сыну и то не говорит.

Вот как! Коля никак не подумал бы этого про безобидную с виду старушку.

Ему некогда было сосредоточиться на этой мысли: кто-то окликнул Титова.

С удивлением Коля узнал в обладательнице сладчайшего голоса и умильной физиономии давешнюю тетку с метлой. Но куда делись ее нахмуренные брови и грубый голос!

– Василий Игнатьевич! – с самыми ласковыми интонациями говорила тетка. – Как там с моей прописочкой? Прямо извелась вся от нервности: как же будет?

– Завтра зайдите в отделение, – сухо ответил Титов. – У вас тут женщины не было, по имени Даня или Таня? С мальчиком?

– Не было. Никого не было. Одна я в доме.

Тетка прошла, а Титов нажал кнопку звонка у высоких ворот с надписью: «Во дворе злая собака».

Звуки радиолы доносились из-за забора. Играли что-то веселое и бурное.

Было слышно, как прозвенел звонок и вслед за ним раздался многоголосый лай. Но лаяла не собака. Лаяли несколько человек – мужчин и женщин, перемежая лай с хохотом.

Коля и Настя в изумлении посмотрели на Титова.

– Дядя Вася! (Вот чертовка эта Настька, он уже ей «дядя Вася»!) Чего это они гавкают? Они психи, да?

– Да, эти всегда чудят! – с досадой махнул рукой Титов. – Хоть не психи, а в этом роде.

– Гав-гав-гав! – вяло выговаривал кто-то по ту сторону ворот.

Калитка отворилась. Молодой человек с редкой темной бородкой и давно не чесанной шевелюрой, в джинсах и ковбойке, увидев маленькую компанию, присвистнул.

– Хелло, начальничек! Приветик! Малолетние преступники? – указал он пальцем на Настю.

Настя не сробела.

– И вовсе мы не преступники. А вы зачем гавкаете? – спросила она.

– Собаки нет, так мы за нее… Чем могу служить? – спросил молодой человек у Титова.

Было странно видеть их рядом: ведь они, вероятно, ровесники. Но совсем разные с виду.

В это время ватага юношей и девушек в невероятно пестрых рубашках и платьях подлетела к воротам.

– Ого, нас ищет милиция!

– С вещами на выход!

– Алкоголики! Стройтесь! – Каждый острил как мог.

– Какая от вас служба! – холодно ответил Титов. – Скажите только, не была ли у вас вчера женщина с мальчиком…

– Никого. Слава богам, никого. Родители в отъезде, благодарение аллаху. И ни-ко-го.

Компания шумно подтвердила эти слова.

– Ну, гавкайте дальше! – сказал Титов.

Покидая странную дачу, он снова посмотрел на часы.

– Через десять минут все встретимся на углу, как условились, – заметил он, – а нам осталась только одна дача.

Это была та самая, куда заходил Коля, где подозрительная дама приняла его за воришку.

– Тут я спрашивал, – сказал Коля.

Но Титов уже входил в сад. Толстая дама лежала в той же позе в том же гамаке. На этот раз она сняла очки и удивленно поморгала на вошедших.

Титов начал свое объяснение. Дама, не дослушав, спросила:

– Не понимаю, какое это имеет ко мне отношение?

– Я хочу спросить, не была ли у вас или у ваших соседей…

Дама опять не дослушала:

– Я не слежу за своими соседями. Вот моя работница Лиза, она всегда все знает…

– А где она?

– Она в Борисове. За ней приехала вчера сестра и увезла ее.

– Как зовут ее? – Титов с размаху сел на пенек и снял фуражку: лоб его был в поту, и Коля впервые подумал, как ему жарко в форме в такое пекло.

– Я же вам сказала: Лиза! Лизой зовут мою работницу.

– Как зовут ее сестру? – тихим голосом спросил Титов. Видно было, что он вцепился в даму мертвой хваткой.

– О господи! Откуда же я знаю? – возмутилась она и села.

Что-то страшно затрещало, и Коле показалось, что гамак сорвется. Но ничего не произошло.

– Эта сестра вашей работницы приезжала с мальчиком? – спросил Титов громко и раздельно, как у глухой.

– Да-а-а, – протянула дама, пораженная его осведомленностью.

Коля остолбенел. Даже Настя замерла.

– Как его зовут? Как зовут мальчика? – В голосе Титова звучал тот самый металл, который соответствовал его милицейскому облику.

– Ну откуда же мне знать? Это Лизин сынишка. Подождите, кажется, Петя… Впрочем, нет! Пожалуй, Сеня…

– Не надо, – мрачно отрезал Титов. – Значит, они в Борисове?

– Да… То есть нет… – залепетала дама. – Я вам сейчас объясню: сестра приехала за Лизой, чтобы она проводила сынишку в пионерлагерь… Сегодня в два часа дня у них на станции Борисово торжественные проводы. Отправляют тридцать шесть детей.

Дама умолкла; видимо, она сама была довольна, что хоть что-нибудь знала точно.

– В два часа на станции Борисово? – переспросил Титов.

– Вот именно.

– Как фамилия вашей Лизы?

– Н-не знаю.

– У вас нет ее документов?

– В городе есть.

– Вы знаете адрес ее сестры в Борисове?

– Понятия не имею.

– Лиза вернется после проводов сына к вам?

– Нет, она попросила пять дней отпуска и останется у сестры.

– И на том спасибо! – Титов встал, движения его стали быстрыми, точными. В лице словно что-то изменилось: оно стало суше, неподвижнее, взгляд тяжелее.

– Погодите! – Дама впилась в милиционера беспокойными глазами: – Вы в чем-то подозреваете Лизу?

– Ни в чем не подозреваем. А знаем наверное, что ее сынишку укусила бешеная собака. Но Лиза-то этого не знает.

– Какая жалость! – без выражения сказала дама им вслед.

У ворот они столкнулись с усатым игроком.

– Обошли все дачи. Нигде женщины с мальчиком не было, – коротко сообщил он.

– Я вас попрошу: подождите на углу Парковой и шоссе. Кто будет подходить туда по этому делу, объявите отбой. Мы сами нашли.

– Нашли мальчика?

– Адрес. – Титов круто повернул, дети – за ним.

Теперь они с трудом поспевали: милиционер шагал крупно, словно забыв о них. У калитки своего дома он обернулся и спросил, переводя глаза с Коли на Настю:

– Узнаете Гришу среди тридцати шести детей?

Коля замялся.

– Узнаю, узнаю! – радостно закричала хвастуха Настя.

– И если тетки с ним не будет, узнаешь?

– Узнаю!

– Едем!

Титов стал выкатывать из сараюшки мотоцикл.

6

Как много может вместиться в несколько часов, если эти часы заполнены непрерывным действием! Жаль, что не с кем поделиться всем этим. Не с Настькой же! Вот она сидит, прикрепленная ремнем к сиденью коляски, и глупыми счастливыми глазами смотрит вперед через слишком большие для нее очки. Что ей? Коля голову даст на отсечение, что она уже начисто забыла, куда и зачем они мчатся, подымая облака пыли.

Они едут не по шоссе, а по проселочной дороге.

– Шесть километров сбрасываем, – отвечает Титов на молчаливый Колин вопрос. – И движение тут поменьше, чем на шоссе.

Теперь Титов словно бы делится своими соображениями с Колей, и, хотя мальчик ничего не отвечает, получается так, что они принимают решение вместе. Эти поиски как-то сблизили их. Хотя они совсем не говорят об этом, ими обоими руководит одна мысль: успеть бы!

Черный шлем Титова покрыт тонкой паутиной пыли. А на лице словно кисточкой с тушью провели в складках у губ и под глазами.

– Нам только до моста добраться. А там пойдет грейдер, – утешает Титов.

Дорога становится хуже. Машина подпрыгивает на ухабах, как будто сопротивляется всеми своими деталями: «Не пойду!» – скрежещет что-то у нее внутри. «Не пойду!» – шаркают по сухой глине колеса. И видно, как водитель усилием воли ломает это сопротивление.

– Сейчас с пригорка съедем и – мост! – Титов улыбается в первый раз за всю дорогу. И сразу резко тормозит.

У обочины вырастает дорожный указатель: «Ремонт пути. Объезд 6 километров».

Титов в своем черном кожаном шлеме стоит перед красным диском с этой надписью, как Руслан перед мертвой головой.

И вокруг все мертво. Ни людей, ни зверей. Не слышно, чтобы тут шел ремонт пути. А что там дальше, под взгорком, не видно.

Раздумье длится не больше минуты.

– Сиди здесь, Настя. А мы с Николаем пойдем посмотрим… Ошибку дал, – говорит Титов, снимает шлем и вытирает мокрый лоб.

В его голосе Коля не слышит растерянности, а только досаду. И это подает Коле какую-то надежду.

Они спускаются с небольшого взгорка и выходят на берег речки. Она узка и неглубока: взрослому человеку, вероятно, будет по шею. Берег крутой, обрывистый.

Коля вспоминает, что речка эта называется Незлобинка. Она действительно Незлобинка: течет медленно и мирно журчит. Но для приехавших она зла: моста через речку нет. Только два не очень широких бруса соединяют берега. Старый деревянный настил, перила – все сломано и валяется вокруг по склонам берега. И инструменты разбросаны возле. Ясно, что здесь ведутся работы и что они оставлены вот только что… Были бы тут рабочие, они помогли бы. Они бы запросто перенесли мотоцикл на руках через речку.

Люди должны вернуться. Может быть, даже сейчас. А впрочем, кто знает, сколько полагается им на обед или куда там они ходят. Может быть, поехали за стройматериалом.

Наверное, это знает Титов.

Но что он делает? Титов шагами измеряет спуск к этим брусам. Прикидывает ширину брусов.

Он оборачивается к Коле, в глазах Титова незнакомая Коле азартная искорка. Он молчаливо спрашивает Колю одними глазами:

«Понятно, что я хочу сделать?»

«Понятие, – отвечает Коля тоже одними глазами, – но я боюсь. Тут высоко. Если ты упадешь, ты будешь падать с мотоциклом. И дно каменистое, и воды мало, и сваи торчат».

«А ты не бойся. Мы же с тобой мужчины, – говорит Титов молча. – И вообще нет другого выхода».

Титов усмехается так, как будто они на самом деле поговорили с Колей, и показывает ему вниз. Они сбегают к речке. Там у самого берега качается голубая маленькая плоскодонка. Весла намертво закреплены в уключинах.

Но лодка на цепи, и замок черным пауком впился в обрезок рельса, вкопанного на берегу.

– До берега догребешь? – спрашивает Титов.

– Еще бы! – Коля сдавал нормы по академической гребле, а здесь…

Титов поискал взглядом вокруг, но Коля нашел раньше то, что было нужно, – это маленький железный ломик.

– Хорош! – Титов поддевает дужку замка, с силой налегает на ломик. – Перевезешь сестру, – коротко говорит он.

– Настька! – кричит Коля. – Сюда давай!

Настька скатывается со склона. Она уже успела сплести и надеть на голову веночек из желтых лютиков. Глупее ничего не могла выдумать!

– Я перевезу тебя на лодке на тот берег. Ты же давно хотела покататься на лодке, – неуверенно говорит Коля, ожидая очередных капризов.

Настя поражена:

– Но мама не разрешает кататься на лодке.

Коля хочет сказать, что это тот случай, когда мамины запреты недействительны, но из педагогических соображений заявляет только:

– Здесь дядя Вася, и он велит нам переправляться.

Все это говорится уже у самой воды. Коля сажает Настю на корму, отталкивает легкую лодчонку и прыгает в нее сам.

– А дядя Вася? – И Настя, вдруг поняв, что хочет делать Титов, кричит не своим голосом: – Дядя Вася! Не надо, дядя Вася! Я бо-юсь!

Она плачет в голос.

Там, наверху над ними и немного в стороне, фырчание мотора, потом неравномерные выхлопы…

Коля не смотрит в ту сторону, но знает: Титов въехал на брусы с ходу, со взгорка…

Время как будто остановилось. Застыла вода в речке, словно это не вода, а лед. В ней остановились отражения облаков. Замерли приподнятые над водой весла. Настя на корме показалась Коле восковой куклой. И вдруг там, вверху, ровный шорох колес по грейдеру…

Речка заплескала под днищем лодки. Зашевелились отражения облаков. Подпрыгнула Настя.

– Ну чего реветь? – Титов проводит широкой ладонью по Настиной голове. – Видишь, я уже тут.

– Да… Вы могли сверзиться…

– Не мог. Я водитель первого класса. – Это первый раз Титов что-то сказал о себе. – Лодку привязал? – спрашивает он Колю.

– Накинул цепь на колышек.