Текст книги "Больше, чем жизнь (СИ)"
Автор книги: Ирина Рэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Пациентки вели себя по-разному. Кто-то плакал, выворачивая душу перед незнакомым человеком, прося защиты и помощи, а потом, услышав, что Света здесь тоже по принуждению, затихал, терпеливо выносил процедуры и уходил. Чтобы впоследствии получить наказание за слова, сказанные на камеру. Кто-то не произносил ни слова, закрываясь в собственном внутреннем мире, не называя даже своего «сценического псевдонима». Доктор давала им номера, чтобы хоть как-то классифицировать. Таких девушек выдавали глаза. За видимой маской безразличия к происходящему в них было столько страха и отчаяния, что она сама тайком утирала слезы. Было тяжело и больно видеть, как люди, подвергаемые насилию каждый день, теряют себя, теряют свою сущность и становятся роботами. Произойдет ли то же самое с ней? Или она сумеет выбраться из этой истории, сохранив себя? Не надломленной. Не забытой. Не переставшей верить в чудеса.
Она хотела бы отдохнуть. Валилась с ног от усталости, но в кабинет стали приходить мужчины. Нескольких из них она узнала – бизнесмены и политики. В отличие от девушек, они сразу говорили, чего хотят. Было видно, что посещение косметолога – это обычное дело для них. Ближе к полуночи Света не выдержала. Извинилась перед мужчиной, который уже входил в ее кабинет, и позвала Толика. Тот был явно недоволен, что его потревожили.
– Передай Шейху, что кабинет закрыт. Я не могу работать по шестнадцать часов в сутки.
– Ему это не понравится. Ты должна быть на месте. – «Цепной пес» на привязи. Ни шагу в сторону.
– Мне плевать. Пусть приходит и наказывает меня. Я устала!
Света сдержала слезы. Развернулась и пошла в свою комнату. По коридору из закрытых помещений раздавались характерные стоны. Похоже, что ее пациенты развлекались. Ей было все равно. Женщина закрыла дверь и, привалившись к ней спиной, наконец-то смогла заплакать от жалости к себе. Она ненавидела это место. Ненавидела этих людей. И даже работу, которую всегда считала своей отдушиной, ненавидела.
Она заснула моментально. Снова мучилась от ночных кошмаров. А утром ее вновь разбудила Рита, которая сказала, что Мурат был недоволен ее уходом из кабинета, но не стал ее возвращать. Он приказал передать, что поговорит с ней сегодня днем во время массажа. Света не боялась этого разговора. Она знала, чего можно ожидать от своего временного «хозяина». Проходили. Если надо будет – потерпит еще. И еще. Ей хочется сохранить себя, как человека и как женщину. Не дать растоптать себя и превратить в грязь под ногами. Не перестать уважать себя.
Шейхметдинов пришел в то же время, что и вчера. Он сел напротив Светы и мягким, почти ласкающим слух, голосом произнес: «Я не сказал тебе, Светочка, наверно, самое главное. Думал, что ты и так это понимаешь. Мне очень важно, чтобы ты это поняла. Ты – моя собственность. Ты делаешь то, что я говорю. В противном случае тебя ждет наказание. Я вчера был вынужден извиняться перед своим компаньоном, но больше делать этого не намерен».
Не вызов. Ему не надо с ней тягаться в авторитете. Спокойная констатация фактов, уверенность в своей правоте.
– Это вы не понимаете. Я согласилась на вас работать, но если вы будете в таком количестве присылать мне пациентов, то я «закончусь» довольно скоро. Вам это надо? Нет. Поэтому я и прошу вас ограничить количество моих рабочих часов.
Шейх задумчиво потер подбородок. С одной стороны, в словах блондинки была правда, а с другой – ему не хотелось давать «слабину». Взвешивая «за» и «против», он все же пришел к выводу, что не должен давить на нее.
– Хорошо. Я попрошу Толика, чтобы он не пускал к тебе после десяти вечера. А теперь давай за дело. Я жду качественный массаж.
Света касалась смуглой кожи немного резкими движениями, руки автоматически делали свою работу. В голове же снова прокручивались сцены изнасилования. Его пальцы на ее коже. В ней. Его грязные слова и звуки ударов ремнем. Боль, как ожог. Проникновение, как наказание. Беззвучные слезы вместо криков и стонов. Сколько внутренних сил она потратила на то, чтобы выглядеть в этой пытке сильной? Сколько времени нужно, чтобы навсегда забыть эту боль, вычеркнуть из памяти, стереть, словно ластиком, с чистого листа, запятнанного чернилами насилия? Сколько должно пройти событий, чтобы они перекрыли эти воспоминания? Как долго ее будут мучить кошмары? Как долго она будет бояться мужчин, мыслей о том, что возможно по-другому? Ведь она знает, что может быть по взаимному согласию и с обоюдным желанием и наслаждением. Света перестала видеть себя с кем-то. Муж? Не после того, что он сделал. Ему нет прощения. Шейх? Она бы не пожалела никаких денег, чтобы посадить этого ублюдка в тюрьму. Чтобы там он почувствовал себя так, как чувствовала себя она. Грязной, униженной, ничтожной. Но разве это возможно? Может ли быть не «из грязи в князи», а наоборот – в случае Шейхметдинова? Вряд ли. Наверняка, у него уже все схвачено. Когда дело касается больших денег, мало кто может устоять.
Закончив сеанс, Света уже было хотела уйти в ванную, чтобы смыть массажное масло с рук, как ее остановили и впились жестким поцелуем в губы, дернув за волосы, заставляя открыть шею с пульсирующей голубой венкой.
– Не забывай, моя хорошая, где ты. И чья ты.
Светлане удалось вырваться и сбежать, закрывшись в ванной. Включив для шумового фона воду, пролить несколько слезинок. Они упали на белую глянцевую поверхность раковины, были подхвачены водным потоком струи и смыты в канализацию. Она смогла заставить себя успокоиться.
***
Вихрь подхватил кучку желтых листьев, подбросил, закружил, рассыпал по асфальту. Олег смотрел на игры ветра из окна и допивал черный кофе. Уже давно этот напиток и сигарета стали его завтраком и обедом. Ужины – в ресторанах. Ночи – в пустой квартире или номерах отелей. Общение – с деловыми партнерами и сотрудниками. Дружба – с Куцым. Верный спутник – «вальтер». Секс – со жрицами любви. Судьба – одиночество.
Отставив пустую чашку, он взял телефон и ключи от машины. Прошло несколько дней с момента его визита к Шейху. Он организовал поставку очередной партии оружия и надеялся теперь на временную передышку. Не тут-то было. Ночью позвонил Тимур и сказал, что Шейх снова хочет его видеть. Почему не позвонил сам Мурат – было не понятно. Олегу не хотелось, чтобы в общении между ними стоял посредник, особенно такой, как Маркелов.
Весь рабочий день он был, как на иголках. Закончив с делами, решил сбросить напряжение в одном из своих тиров. Заодно проверить его работу.
Его встретил один из сотрудников, предложил несколько видов оружия на выбор. Кондр выбрал винтовку. Сегодня хотелось чего-то помощнее. Ствол удобно лег в руку. Первый выстрел отозвался во всем теле. Отдача была сильной. Мужчина не сдавался в своем желании «выжать все» из себя и оружия. Череда выстрелов и попаданий по цели. Напряжение, сменившееся расслабленностью. Чувство эйфории, как после оргазма. Олег улыбнулся и потянул плечом. Оно отозвалось небольшой болью. Мужчина не обратил на это внимания, посмотрел на часы и понял, что уже пора ехать к Шейхметдинову. Делу – время.
***
Кондрашов вошел в зал и поздоровался с мужчинами. Мурат встречал Олега в компании Маркелова.
– Что случилось, Шейх? Почему ты вызвал меня?
– Ничего не случилось. Просто хотел с тобой пообщаться. Ты так редко приезжаешь в мой дом, Кондр. – В голосе нет обиды. Скорее, угроза.
– Тебе не с кем скрасить свой вечер? – Бровь медленно поползла вверх в недоумении. Олег попытался скрыть нервозность за шуткой.
Мурат сделал вид, что ничего не заметил. Засмеялся. Расслабился.
– Поверь, это не так. Одна Светочка чего стоит… – Мурат хищно улыбнулся. Тимур следил за выражением лица Кондрашова, но тот и глазом не повел.
– Светочка? Это та, что ты показывал в прошлый раз?
– Да. Она делает чудесный массаж, знаешь ли… Да и остальные пациенты довольны ее работой. Все-таки личный косметолог – это прекрасно… Как успехи на фирме? – Шейх изменил тему разговора, и Олег почувствовал некое облегчение. Тимур, заметив его, внутренне подобрался. Продолжал следить за сидящим напротив Олегом с еще большим интересом. Тот казался спокойным, лишь иногда «водил» правым плечом. Маркелов решил, что это прекрасный повод, чтобы Кондрашов и Гладких наконец-то познакомились поближе.
– А не сыграть ли нам в бильярд? Давно я не разминался. – Тим потянулся и встал.
– Я не хочу. Слишком много уже выпил сегодня, да и Клео ждет. Идите вдвоем. До встречи, Кондр. Надеюсь, ты не забудешь о наших договоренностях и сделаешь все в срок.
Олегу ничего не оставалось, как пожать руку Шейхметдинову и проследовать за Тимуром в бильярдную, скрытую за одной из дверей. Играть не хотелось. Общаться с Маркеловым – тем более. Но он мужественно превозмогал боль в плече, которое, все же, травмировал в тире сегодня, и прошел к одному из столов.
Несколько партий были сыграны вничью. Тим дождался подходящего момента и с выражением искренней заботы поинтересовался:
– Что с плечом, Кондр?
Олег чуть не заскрипел зубами от такого проявления интереса к своей персоне.
– Потянул, наверно. Ничего страшного. Приеду домой – намажу разогревающей мазью.
– Зачем же терпеть до дома? У нас есть превосходный врач. Она поможет. Пойдем, я тебя провожу.
Кондрашов засомневался в правильности такого поступка. С одной стороны, не хотелось, чтобы его посчитали слабым и больным, а с другой – было любопытно еще раз посмотреть на женщину, которая была не похожа ни на одну из его знакомых.
– Ладно. Веди.
» Глава 7
Утро растащит опять нас по разным углам.
Пропасть лежит между жизнью и мной.
Но греть ладони в холодной земле
Мне рано, пока есть потребность в тепле.
И говоришь ты мне: «Да, да, да», мы сотканы из вчерашних дней.
Но не горит для меня звезда, она кому-то сейчас нужней.
И этот мягкий полет к тебе меня спасает от пустоты.
Только бы время позволило нам хоть немного без глупой пожить суеты.
Ночные снайперы – Да, да, да
POV Cветлана
Я никогда не задумывалась над тем, что такое мир. Не в общем географическом понятии, а вообще. Мир. Коротенькое слово из трех букв, обозначающее всё. Мир – это не только планета Земля, страна, город и улица. Мир – это не только антипод войне. Мир – это ты, то, что есть у тебя в голове и душе.
В мой мир, который я представляю, как небольшой городок с симметричными улицами и цветущими деревьями, пришла осень. Не зима, потому что он не уснул и продолжает жить своей обычной жизнью, а осень, потому что это единственное время года, которое плачет. Я не могу позволить себе сейчас плакать. Делаю это, только когда никто не видит. А между тем на мой город проливаются тонны осадков. Соленой океанской воды. Невыплаканных слез. Мой маленький мир размывают эти дожди, он мокнет и мерзнет, он мечтает о том, чтобы снова пришла весна. Но разве может быть весна после осени? Должна же быть зима между ними… Мне кажется это правильным, и я подсознательно жду зимнего холода. Он не торопится. Несмотря на начало ноября – снега нет, и температура воздуха положительная. Часто идет мелкий противный дождь. Я каждый раз смотрю на него и думаю о том, что дожди – это все, что у меня осталось.
Мне разрешили выходить на улицу. А еще брать книги из библиотеки. Удивительно, что у такого человека, как Мурат, была собственная библиотека с множеством интересных изданий. Я сажусь с книжкой на скамейку позади дома и, не глядя в наведенную на меня камеру, погружаюсь в мир историй. В них тоже есть боль, утраты и любовь, как в моей жизни. Но разница между книжным вариантом развития событий и реальностью громадна. Я могу окунуться в жизнь героя, живущего в мире писателя, но я не могу выбраться из собственного бытия. Мысль о самоубийстве неприемлема. Я слишком люблю жизнь. Я слишком люблю мир, который есть в моей голове, и не хочу, чтобы он умирал вместе со мной. А это случится, я уверена. Когда меня не станет, мой город разрушится, и все жители в нем погибнут. Не останется никого. Ни меня, ни их.
Сидя на скамейке, я могла отрешиться от внешнего мира, могла думать и вспоминать. Быть наедине с собой и на время забыть о наблюдении за каждым моим шагом. Мне не хватает простого человеческого общения, не хватает тепла, возможности выговориться и поплакать у кого-то на плече. Я часто вспоминаю свое счастливое детство и родителей. Как они сейчас? Встревожены ли новостью о моей пропаже или находятся в счастливом неведении? В последнее время мы все меньше общались. Жили каждый своей жизнью, и сейчас мне жаль, что мы отдалились друг от друга.
Я вспоминаю мужа. То, каким он был. Почему я говорю в прошедшем времени? Потому что для меня он умер. Так же, как и умерла любовь. Рассыпалась пеплом. Размылась соленой водой Финского залива. Это больно. Терять любовь – это отрывать от себя кусочек сердца, оставляя на нем никогда не заживающую рану. Да, она может затянуться, стать шрамом, но сердце никогда не сможет вернуться в первоначальное состояние. Я никогда не смогу забыть и простить предательства Сергея, его трусость и то, что он бросил меня в месте, ставшем для меня персональной тюрьмой.
Я не знаю, как сложится мое дальнейшее пребывание здесь. Не знаю, как долго мне еще придется находиться под «покровительством» Шейхметдинова, как долго терпеть нападки Тимура, который время от времени приходит в мой кабинет и смотрит на то, как я работаю. В такие моменты мои руки начинают дрожать, а это недопустимо. Однажды я не вытерпела и сказала, чтобы он ушел. А он только продолжил молча сидеть и смотреть на меня. Как будто это занятие было самым важным и необходимым в его жизни. Он нервировал меня, я злилась, а он улыбался уголками губ и как будто говорил мне: «Лечи их, лечи, а я скоро поставлю им новые шрамы, и мне ничего за это не будет».
***
Когда Шейхметдинов попался на торговле живым товаром в первый раз, он был лишь мелкой сошкой, винтиком в огромной системе. Его «повязали», но он прекрасно понимал, что это лишь на время. Он выйдет и будет снова делать то, что умеет.
Тогда он думал наперед и понимал, что надо искать людей. Шейх, привыкший доверять лишь себе, стал общаться с такими же, как и он, уголовниками и набирать себе команду на будущее. Так что пребывание в тюрьме оказалось не столь уж плохим. Он жил надеждой на выход и возвращение к старой жизни. К лучшей жизни.
Однажды к ним в камеру привели новенького. Он напоминал дикого волчонка, который проводил свои дни, сжавшись в углу койки и оскаливался каждый раз, когда кто-то пытался с ним заговорить. Темноволосый парнишка сразу понравился Шейху, и он решил, что тот станет хорошим помощником. Молодого человека звали Тимуром, он занимался распространением наркотиков по ночным заведениям Москвы. Это была его первая «отсидка». Шейху удалось убедить парня в том, что, если тот будет в его команде, то никто его не тронет. Мурат впервые оказался не прав.
В тюрьме царили свои законы, уже имелись свои авторитеты, которые не хотели уступать место такому выскочке, как Шейхметдинов. Однажды на него было совершено нападение. Оно произошло так внезапно, что Шейх не успел отреагировать, зато это успел сделать Тимур. Он подставился под удар заточенной отверткой, спасая тем самым жизнь своему покровителю. Рана оказалась глубокой, но не смертельной. Ему пришлось какое-то время провести в госпитале, чему Маркелов был даже рад, а затем вернуться в камеру, где его встречали, как родного.
Шейхметдинову удалось «договориться» со своими врагами. Больше не было попыток его убрать. Оставшееся время в заключении он вел себя тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. Его выпустили чуть раньше срока. Мужчина связался с теми, кто вышел до него, и уехал в Петербург. Когда из тюрьмы освободили Тимура, Шейх был тем человеком, который его встречал. Он никогда не забывал добро. Они приехали в северную столицу и стали строить здесь свой бизнес. Это было непросто. Большие города не всегда с радостью принимают приезжих. Были ситуации, когда Мурату хотелось все бросить, но он знал, что не поступит так. За ним были его напарники и Тимур, которого он считал чуть ли не младшим братом. Того он когда-то потерял в уличной перестрелке. А семью – не предают.
***
Света уже была готова идти в свою комнату, как дверь в кабинет открылась. Меньше всего она хотела бы сейчас видеть этого человека. Но от резкой фразы в адрес Маркелова ее остановил взгляд мужчины, стоящего за спиной Тимура. Этот взгляд можно использовать вместо жидкого азота, и принадлежал он человеку, который был представлен ей несколько дней назад. Холод прошиб ознобом, пробежал по телу снизу вверх от кончиков пальцев, застрял на кончиках волос. Новой встречи она не ожидала, а потому лишь замерла посреди комнаты и не двигалась.
– Госпожа Гладких, у Олега Владимировича болит плечо. Вы не могли бы посмотреть?
Ласковый тон Маркелова насторожил. Госпожа? Вы? Что за черт? Никогда он не разговаривал с ней так. Лана в растерянности смотрела на мужчин и лихорадочно соображала, что делать. Заставила себя произнести:
– Проходите. Раздевайтесь по пояс.
Не могла отказать. Не позволила клятва врача. Да и женское любопытство сыграло свою роль.
– Я оставляю тебя в надежных руках. До скорой встречи. – Тимур улыбнулся и ушел. Все шло по плану, судя по взглядам, которыми одарили друг друга эти двое. Тиму показалось, что Кондром двигало не только любопытство. В нем уже говорила похоть. А Света… Помимо ненависти, направленной на него, было в ее глазах что-то еще – чувство неуверенности, обусловленное присутствием Кондрашова. Хороший знак. Он был доволен. Захотелось разделить с кем-нибудь свой небольшой успех. Тим свернул в комнату, принадлежащую Марго, вытаскивая нож.
***
Олег прошел в кабинет и стал снимать с себя одежду. На стул лег пиджак, кобура с верным «вальтером», галстук в темную полоску и рубашка. Ему почему-то было неловко. Впервые было неловко раздеваться перед женщиной. Он успокаивал себя мыслью о том, что это врач, а не женщина для развлечений. Синяки и отеки Светланы почти сошли, открыв Кондрашеву приятное миловидное лицо, розовые губы и красивые глаза, смотрящие на него сейчас с настороженностью. Ее эмоции читались, как в раскрытой книге. Он не привык к такому. Не в его мире. Тем удивительнее было увидеть ненависть в ее глазах, когда она увидела Тимура. Никто никогда не смел смотреть на Маркелова так. Боялись. А она – нет. Это было удивительно. Сейчас же Олег видел, как она старается не показывать своих чувств. Включила «деловую леди». Напряженно моет руки и надевает перчатки. Неужели они так необходимы? Ему почему-то захотелось почувствовать тепло ее пальцев, а не прикосновение латекса. Хотя про латекс лучше было сейчас не думать. Чревато.
– Какое плечо болит?
– Правое.
Света обошла сидящего на стуле мужчину и коснулась его. Плечо выглядело покрасневшим и чуть припухшим. Доктор провела несколько раз руками, легонько нажала. Мужчина не реагировал на ее прикосновения, и она не могла понять, откуда появилась боль. Косметолог рывком стянула с себя перчатки и коснулась плеча мужчины ладонями. Чуть не отдернула. Кожа оказалась на удивление теплой. На удивление, потому что ее обладатель казался ей ледяной глыбой.
– Напрягали руку сегодня? – Врач наконец-то почувствовала напряжение в тканях.
– Да.
– Дрались? – Почему-то ей казалось это самым явным ответом. От этого человека разило опасностью.
– Стрелял в тире.
«Потрясающе. Просто потрясающе».
Короткие вопросы и такие же короткие ответы. Тихий голос ее и твердый его.
Лана трогала его плечо, касаясь области от шеи до ключицы спереди и лопатки сзади.
– Вам больно?
– Немного.
– Почему же вы молчите?
– Не привык говорить о боли.
Свете надоели эти непонятные разговоры, не проясняющие ситуации.
– Поднимите руку.
Олег выполнил ее просьбу. Врач бы не заметила, если бы не смотрела внимательно в его глаза. Искорка недовольства промелькнула в них. Лана почувствовала себя надоевшим комаром, не дающим спать. Жужжащим и противным.
– Чем вы недовольны? Я выполняю свою работу и просто хочу помочь.
Кондр с еще большим неудовольствием посмотрел на доктора. Стоит ли говорить, что у него от ее осмотра встал? Насколько это приемлемо в данной ситуации? И вообще, это она виновата, не надо было трогать его так нежно и аккуратно. Без перчаток. Гладкими маленькими ладошками.
– Болит. – Не было неправдой. Плечо действительно болело. Не сильно, терпимо, но все же.
– Похоже на растяжение мышц. Покрутите рукой.
Кондр подвигал плечом и чуть сморщился.
– Так. Ясно. Я могу посоветовать вам, приехав домой, приложить лед. А пока я наложу вам повязку, чтобы обездвижить плечо.
– Делайте, что нужно.
Лана занервничала, но не показала виду. Дело не в том, что она не помнит, как накладывать повязки. Помнит. Учила когда-то. Дело в том, что ей пришлось взять его за руку. Тяжелую ладонь с характерными для любителя оружия мозолями.
– Постарайтесь расслабиться. Я могу не специально сделать вам немного больно. – Запнулась. – Точно. Вы же не говорите о боли.
Она стала обматывать его плечо бинтами.
– Я бы посоветовала вам сделать рентген на всякий случай, чтобы убедиться, что это не вывих. Некоторое время придется не напрягать руку, а потом вам нужно будет делать упражнения для укрепления мышц.
– Вы знаете, какие?
– Да.
– Тогда я приеду к вам.
Лана внимательно посмотрела на пациента. Никаких эмоций. Чертова ледяная глыба.
– Вы понимаете, что это несколько не мой профиль? Я – косметолог.
Такое чувство, что она разговаривала со стенкой. Он абсолютно ее не слушал.
– Я приеду к вам.
Повторил. Не любил этого делать, но перешагнул через себя. Почему-то казалось важным, чтобы женщина поняла. Он будет приезжать к ней.
Олег стал одеваться, а Света не могла оторвать глаз от его тела, скрывающегося под одеждой. Он поймал ее взгляд. Не мог не почувствовать. Тепло из области паха частично перекочевало в область груди, коснулось сердца, закованного в ледяную тюрьму.
– До свидания, Светлана.
– До свидания. – Она не знала, как к нему обратиться. Господин Кондрашов? Олег Владимирович? Олег? Все казалось ей неподходящим.
Когда дверь закрылась, Лана подождала несколько минут и только потом прошла в свою комнату. Никто не встретился на пути. Никто не остановил ее. Было уже больше, чем десять часов вечера.
В спальне Гладких облегченно выдохнула. День вымотал ее, а последний пациент – особенно. Когда она увидела Кондрашова в первый раз, то подумала, что эта встреча единична, и постаралась выкинуть его из головы. Было много других тем, о которых стоило подумать. Теперь же ей предстоит видеть его каждый день. Трогать его каждый день. Гладить его тело… Лана скинула одежду и вошла в душевую кабинку. Вода мягко ударила по плечам, намочила волосы. Шампунь вылился белой струей на ладонь. Она ощутила его аромат, вдохнула в себя запах мяты и ментола. Успокоилась. Помывшись, она легла в кровать. Впервые ей не снился Мурат. Ей снился Олег. Он просто смотрел на нее, а она не знала, куда деться от этого взгляда.
***
Кондр вышел из дома Мурата. Сел в машину и выехал на трассу. Ему хотелось поехать сейчас к одной из любовниц, но болело плечо, и надо было воздержаться от физической нагрузки. Света так сказала. И он ей верил.
Почему-то вспомнилась мама. Ей тоже шел белый халат. Она казалась в нем очень серьезной, деловой и женственной. Кондрашов закурил, набрал Куцего. Его друг знал многое и мог помочь.
– Привет, братан. Просто так звонишь или по делу? – Лешка был в своем репертуаре.
– По делу. Хочу кое-что узнать о человеке. Сможешь пробить по своим каналам?
– Ты во что опять вляпался, Кондр? Почему я не в курсе?
– Это ты вляпался, а я следом. И мы оба давно уже в курсе. Я у Шейха был. Хотел тебя попросить поспрашивать парней о Светлане Гладких.
Лешка замолк. Обдумывал, как помягче сказать другу, чтобы он не лез в это дело.
– Я уже выяснил все пару дней назад. Мне же действительно стало жалко ее тогда... Так вот. Она действительно врач, и очень хороший. Замужем. Детей нет. Ее муж Сергей проиграл крупную сумму Шейху и свалил из страны, а она – гарант того, что он вернется и возместит долг. Я не советую тебе с ней связываться. Она принадлежит Мурату с потрохами.
– Мы тоже принадлежим, – возразил Олег.
– Ты не понимаешь разницы. Она живет в его доме. Постоянно под прицелом камер. Она – женщина, в конце концов, которая потеряла все! У нее сейчас и так достаточно проблем, чтобы связываться с тобой. Ты вообще представляешь, что сделает Шейх, если поймет, что ты хочешь ее присвоить?
– Я хочу ее…
– Засунь свой ч*ен обратно в трусы и продолжай развлекаться со шлюхами. Такая женщина не по зубам тебе. Она из той категории, на которых женятся, а не с которыми «танцуют». И поверь моему жизненному опыту, ей сейчас не до романов. И даже не до траха. Ей вообще ни до чего сейчас.
– А как же Марго? – спросил вдруг Кондр.
– Что Марго? – не понял такой смены темы Куценко.
– Ты же тоже хочешь ее, и пользуешься ее телом каждый раз, когда приезжаешь в дом Шейхметдинова.
– Ну, не сравнивай, а? Рита – проститутка. Да, она мне нравится и как девушка, но у нас нет с ней будущего. Я – полицейский. Моя работа – сажать таких, как она.
– Твоя работа – предупреждать Мурата об облавах и держать руку на пульсе. – Возразил Олег.
– Тоже верно. Мы все под колпаком. Но у нас, все же, есть разница. Я с Ритой могу заниматься сексом. А ты со Светой – нет.
– Почему?
– Потому что она не даст тебе, дурень. Она только что разочаровалась в муже, в отношениях, в семье. И в дополнение, в чем я почти уверен, она получила урок от Мурата. Ты понимаешь, о чем я говорю. – Олег понимал. – У нее депрессия сейчас, она больше не верит мужчинам, а таким, как ты, тем более.
– И что со мной не так?
– Олежа… Нет, я тебя очень уважаю и люблю, как брата, но ты когда девушке цветы дарил? Когда водил ее в ресторан? Кино? Ты же потребитель. Денег дал, и в койку. Со Светланой твоя схема не сработает. Если ты к ней полезешь с приставаниями, подставишь и себя, и ее. Мурат вам не простит этого. Ты же понимаешь.
– И что мне делать с ней?
– Забыть, друг мой. Забыть.
» Глава 8
Видео
«Я не вернусь», -
Так говорил когда-то,
И туман глотал мои слова
И превращал их в воду.
Я все отдам
За продолжение пути,
Оставлю позади
Свою беспечную свободу.
Не потерять бы в серебре
Ее одну...
Заветную.
Би-2 – Серебро
– Забыть, друг мой. Забыть. – Слова Лешки казались правильными. Надо просто забыть и не думать о Свете.
– И каким способом ты предлагаешь это сделать? – Олег был уверен, что друг найдет правильное решение его проблемы под именем «Светлана Гладких».
– Все, как обычно. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Точнее, ночной клуб, выпивка и девушки не особо тяжелого поведения.
Олег скривил лицо, как будто откусил кусок лимона. Причем недозрелого.
– Я уже стар для этого. Да и ты тоже.
– Ты – мужчина в расцвете сил, – возразил Куцый и после паузы добавил: – Как Карлсон.
– Я не люблю малиновое варенье и торты.
– Зато они любят тебя. – Леха заржал. – Причем здесь сладкое? Я говорю, что ты такой же упрямый. Тебе надо развеяться. По-хорошему – уехать на недельку-две куда-нибудь отдохнуть. Теплый песочек, голубое море и девушки в бикини, приносящие коктейли с разноцветными зонтиками.
Олег затормозил у своей парадной, заглушил двигатель, отстегнул ремень безопасности и вышел из автомобиля.
– Ты же знаешь, что я не могу уехать надолго. Максимум – на пару дней. Но мне это ничего не даст в плане отдыха.
– Вот! Поэтому я и предлагаю на эти пару дней выпасть из жизни и отправиться в мир угара. Все равно завтра пятница, и впереди выходные. У меня работы нет. Давай! Посыплем песочком танцевальные площадки Петербурга!
– Ладно. Я сдаюсь. Говори, где и когда.
Олег даже через расстояние ощущал, как оживился друг. Не часто им в последнее время удавалось встретиться, а так, чтобы погулять от души – тем более.
– Буду тебя ждать на Московском проспекте в одиннадцать, около того клуба, где мы были в прошлый новый год. Помнишь? Мне там понравилось. Надо бы освежить воспоминания.
– Хорошо. Я буду.
– И на такси! – предупредил Куценко.
– Да понял я, понял. Секс, наркотики и рок-н-ролл. До встречи, братишка.
Олег отключил звонок и глубоко вздохнул. Чуть морозный воздух бодрил. В Питере наконец-то выпал снег. Он был мелкий, как будто кто-то сверху посыпал город манной крупой, и тут же таял, ложась на темный асфальт. Кондрашов поднял голову наверх и вгляделся в темное небо. Звезд видно не было, но он знал, что они там есть.
Мужчина поднялся в свою квартиру и распустил повязку, наложенную заботливыми руками Светланы. Кое-как приняв душ, он сел в свое любимое кресло напротив панорамного окна с видом на ночной город. Приложенный к больному плечу мешочек со льдом обжигающе холодил кожу. Ему нужен сейчас этот холод. Чтобы забыть тепло рук человека, которого он вряд ли когда-нибудь сможет забыть.
***
Следующий вечер стал для Олега провальным. Не в том смысле, что он был плохим, а в смысле у него появились провалы в памяти. Нет, он помнил, как после работы вернулся домой, поел, принял душ и собрался ехать в клуб. Он помнил, как встретился там с Лешкой, и они вдвоем забурились в бар. Алкоголь тек рекой. Леха зажигал на танцполе, а «кондору с перебитым крылом» ничего не оставалось, как сидеть на стуле напротив бармена и угощать девушек. Они, словно ночные мотыльки, слетались к огню, не переставали строить глазки и кокетничать. Олегу было смешно наблюдать, как молоденькие девицы за пару коктейлей готовы были тут же пройти с ним в туалет для более тесного общения. Мужчине было это не нужно. Точнее, нужно, но он прекрасно понимал, что пьяные девушки вряд ли смогут утолить его «голод».
Неожиданно к бару подошла женщина. Ухоженная блондинка около сорока нет. Бросив на Кондрашова и «птичник», который он развел около себя, быстрый взгляд, женщина заказала коктейль и заплатила за него сама. Она сидела в полоборота, поигрывая кольцом с бриллиантом на безымянном пальце правой руки. Что она забыла здесь? Олег не знал, но решил, что выяснит это. Он подошел и сел рядом.
– Свободно?
– Вы уже сели. – Голос женщины был чуть хрипловатым. Она явно курила.
– Олег, – поспешил представиться мужчина.
– Анжела. – Ее имя было настоящим. Кондрашов сразу это понял.
– Можно вас угостить? – Вряд ли такая женщина начнет вести себя, как те девицы, от которых он упорхнул минуту назад, но не предложить не мог.
– Я уже пью.
– Что вы делаете в клубе? Вы же не для развлечений сюда пришли.
