Текст книги "Близость (СИ)"

Автор книги: Ирина Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава 4

I told you I would tell you everything you want to know,

You want me to tell you now,

You pressure me to shout it,

Need to hear about it,

Think that I would count you out.

I let you find it on your own,

Then I found myself alone.

Uh oh, where can I go?

Everybody's watching me.

Uh oh, where can I go?

Everybody's watching me.

Ooh, ooh, what can I do

If you're not here to tell you?

Uh oh, where can I go?

Everybody's watching me.

The Neighbourhood – Everybody's Watching Me

Если у вас начинается шизофрения – не переживайте. Возможно, именно в этот момент за вами и следят.

Мне завидовали. Я даже привык к тому, что меня окружают люди, которые за проявляемым дружелюбием прячут свою злость и прикрытую улыбкой снисходительную иронию. Мы никогда не смогли бы стать близкими с такими людьми, я чувствовал фальшь. Но и перестать общаться с подобными знакомыми я не мог. Это бы означало открытое противоборство, а мне было абсолютно не до этого. Да и не зря, наверно, существует поговорка о том, что надо держать друзей близко, а врагов еще ближе.

– Ты классно выглядишь, впрочем, как и всегда!

Выслушивать подобное от девушки – это одно, но от парня... Я даже отвечать не стал, только коротко кивнул и развел руками, как бы говоря: ну да, вот такой вот я. Как еще одеться на танцевальный вечер в гимназии? По-модному рваные джинсы, черная футболка с любимой рок-группой, кожанка и ботинки с заклепками. Русые волосы растрепаны в непринуждённой хаотичности. Ненавижу свой природный цвет волос – он кажется мне обычным, серым. А я терпеть не могу все серое. Долгое время уговариваю отца разрешить мне покрасить волосы в черный цвет, но он считает это проявлением детскости. Я же продолжаю стоять на своем, знаю, что когда-нибудь сделаю это. И татуировками покрою шею. И другие части тела, конечно, но шею – обязательно. В качестве защитного барьера. Никому не дам вцепиться себе в глотку.

Музыка оставляет желать лучшего. Очередная дурацкая попсовая мелодия сменяется еще более дурацкой. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы двигаться, удерживая в руках Машку, приторно пахнущую какими-то сладкими духами и соленым потом. Убойное сочетание, действовавшее на меня, как катализатор. Раньше. Теперь это только физиология. Ни о какой симпатии к однокласснице не может быть и речи. Не после того, что она сделала.

– Милый, расслабься! Еще пару танцев, и все. Сможешь свалить отсюда со своими дружками в ваш вонючий разваливающийся гараж. – Ей приходится кричать мне в ухо, чтобы я услышал ее голос сквозь шум и громкую музыку.

– Ненавижу тебя, – буркнул сквозь зубы и еще крепче сцепил челюсти. До боли и скрипа.

Она засмеялась и еще теснее прижалась ко мне. А потом и вовсе полезла за поцелуем. Мне пришлось давиться ее блеском для губ и изображать, что мне это нравится. Тело – предатель, отреагировало соответствующе. Я так давно не тр*хался, что готов был разложить Машку прямо здесь и сейчас. И плевать, что ненавижу ее, что она – последняя тварь. Мне нужно было сбросить напряжение, и поэтому я не дождался окончания мелодии и потянул ее в женский туалет. Знал, что парни меня прикроют перед дежурившим учителем. Какое мне вообще дело до него и того, что он подумает? Какое дело до того, что это завтра станет новостью номер один?

Терпеть не мог делать это в кабинке, но выбора не было. Хотелось по-быстрому и без продолжительных разговоров после. Никаких предварительных ласк. Машке это не было нужно – уже текла, как кошка в период течки.

В кабинку кто-то ломился, но мне было плевать. Я находился на грани экстаза, убыстрялся, чтобы достичь оргазма и свалить от этой потаскушки, которая готова была отдаться в сортире. Машка громко стонала, а я пытался закрыть ей рот, но только больше размазывал косметику у нее на лице и только больше злился. Оргазм убегал.

Почему никто из парней не остался стоять и караулить у дверей, понял гораздо позже. Всех вызывали в зал, чтобы директор смог сказать несколько слов о том, какое испытание нас ждет впереди, и как учителя будут скучать по нас. Я не верил в эти лживые слова. Я тр*хал свою любовницу, которую ненавидел, в бешеном ритме и от злости кусал губы. Человек, который стучал в дверь, не уходил. Бл*ть! Как будто это была единственная кабинка! Как будто это была вообще единственная уборная в здании!

Я распахнул дверь, не дожидаясь, пока Машка приведет себя в порядок, и натолкнулся на уже знакомый взгляд.

– Что тебе здесь надо, мелкая?

Она смотрела на нас широко раскрытыми глазами, покрасневшая то ли от танцев, то ли от стыда. Точно олененок.

– Простите, мне просто очень надо было ...

Ее лепет был никому не интересен. Машка, подтянув платье, подошла к зеркалу и посетовала на испортившийся макияж, а я наконец-то застегнул ремень и выбросил использованную резинку в ведро.

– Ну, так, иди! Чего стоишь? Свободно!

Она прошмыгнула в кабинку и закрыла дверь на щеколду. Как будто это ее бы спасло при случае. Наивная. Я засмеялся и вышел, даже не попрощавшись с Васильевой. Делать мне здесь было больше нечего.

***

– Куда вы запропастились? Меня какая-то девчонка из туалета выгоняла, хорошо, что все успел!

Парни надо мной поржали и протянули в утешение бутылку холодного пива. На улице было не жарко, но пить хотелось неимоверно. Осушив половину, я прикурил. Наконец-то, хоть какое-то подобие расслабления.

– Машка-то кончила?

– Наверно, раз не заверещала, что все. Я был занят собственными ощущениями, – сплюнул, показывая свое отношение к этому.

– И долго ты еще будешь позволять ей помыкать собой? – вопрос, заданный Климом, был болезненным и очень неприятным.

– Иди на х*й. – Парни снова заржали, а я допил пиво и откинул бутылку в сторону. Мне хотелось напиться. Вытравить алкоголем болезнь, что распространялась по телу, съедала ненавистью. – Погнали.

– Куда? – удивился Юрка. – Дискач в самом разгаре. Да и Славка внутри, меня просили за ней присмотреть.

– Так и будешь ходить в няньках, – фыркнул я, – поехали в гараж. Напьемся хоть по-человечески.

Юра сказал, что придет позже, только проводит сестру домой. Мы не стали возражать. Бесполезно.

В тот вечер крышу сносило не только у меня. Федька, насмотревшийся на то, как его краля сосется с другим, напился до тошноты. Матвей грузился из-за учебы. А я сидел над текстом. Иногда в таком непонятном состоянии буквы приходят сами собой.

–Ах! – канистра с остатками машинного масла упала с полки, пятно растеклось по полу, распространяя резкий едкий запах.

– Ах! Ох! Ну, ты, как моя соседка бабка Люся! Вечно кудахчет. Теперь пол придется мыть... И зачем так было напиваться? Ведь сразу было понятно, что она тебе не даст.

Друг только недовольно засопел и стал возить половой тряпкой, не стирая, но размазывая пятно.

– Уйди, пьянь, – оттолкнул его и стал сам убирать грязь. Этот гараж ценился нами не меньше, чем собственные дома, может быть даже больше. И пусть здесь иногда некуда было ступить из-за бычков и пустых банок, но, все же, мы старались сохранить здесь видимость чистоты.

Юра пришел через полчаса. Мы сели играть, пугая местных алкашей своими импровизациями.

– Все следят за мной! За каждым моим жестом, словом, взглядом! Все ждут, когда я ошибусь. Когда окажусь на дне, понимаешь? А я не хочу туда. Мне надо на вершину. К славе, – я был настолько пьян, что нес всякую ахинею. Взмокший и абсолютно пьяный. Неадекватный. Злой. Напряженный.

– Э, не, брат. Не трогай мою сестру, ты обещал! – вмешался Юрка.

– Да кому она сдалась? Я тебе про другое вообще говорю! Мне надоело все! Учеба, Машка, даже этот гараж надоел. Я свободы хочу. На сцену. Ловить драйв. Петь. Заряжать толпу и заряжаться самому. Понимаешь? – меня неимоверно несло. Я и сам это понимал, но уже не мог остановиться. Пьяные бредни.

– А Слава? – с каким-то непонятным испугом для меня спросил Юра.

– И слава должна быть обязательно. Придет. И деньги будут.

– Не, Слава уже спит, наверно, – не унимался Зыков. Ну что с ним разговаривать? Я ему про одно, а он мне про другое.

Мы разговаривали с ним на разных языках, но так тоже бывает, если у людей разная степень опьянения. Или слишком одинаковая.

Я помню, что потом звонил Машке, говорил ей кучу гадостей, посылал ее на три буквы, на что она только смеялась, а потом и вовсе выключила телефон. И это разозлило меня еще больше. Я отрубился, не приходя в себя. Просто выключился.

***

Веселая вышла ночь. Половины событий не помню. Проснулся уже следующим днем в своей кровати. Нашел около телефона бумажку с непонятным текстом. Решил, что у меня начинается шизофрения, о которой я думал прошлым утром. От этих мыслей меня отвлек звук поворачиваемого ключа в замке.

– Все развлекаешься, сынок?

Отец смотрел на меня красными усталыми глазами, сжимая дверную ручку, будто она помогала ему собраться с мыслями и не наделать глупостей, о которых будет потом сожалеть. Отец никогда не доставал ремень, и не ставил меня в угол. Теперь я понимаю, что зря.

– Вчера с друзьями посидели, – виновато улыбнулся я и попытался встать. Голова еще кружилась. – Привет.

– Вижу, как вы посидели. Продуктивно, судя по всему. Какой повод? – Отец никогда не ругал меня за гулянки, просил только не приводить никого домой, поэтому его настроение очень озадачило меня.

– Песню написали. Пап, случилось что?

Он наконец-то вошел в мою комнату и опустился на кресло.

– Уже конец учебного года, Эрик. Тебе надо перестать летать в облаках. Пора подумать об учебе.

Я сморщился.

– Да сдам я все экзамены! Ты меня не знаешь, что ли? Если сказал, что сдам, значит сдам. И вступительные тоже. На факультет иностранных языков, как и планировали. Только не заставляй меня отказываться от мечты. Для меня на первом месте всегда была и будет музыка... – вчерашняя злость накатила с новой силой.

– Знаю. Поэтому иногда и думаю, что, возможно, совершаю ошибку, отправляя тебя на "иняз", но ты ж понимаешь, что эти знания тебе пригодятся...

Я кивнул и снова был вынужден схватиться за голову. Черт, я больше никогда не буду так пить...

– Понимаю. Я не против, пап. Правда. Мама была бы рада, если бы я пошел по ее стезе переводчика.

Мы замолчали. Моя мама умерла при родах. Я отнял ее жизнь, хоть отец и не считал так. Но я видел, как он скучает по ней, перебирает иногда старые фотографии, читает письма. Он так и не нашел ей достойную замену. Но я верил, что найдет. Мне же мать никто не смог заменить, никакие няньки, с которыми я пробыл до двенадцати лет, и вряд ли кто-то уже заменит.

– Не знаю, говорил ли я тебе, но мне поступило хорошее предложение по работе, – отец задумчиво сплел руки, – в Калифорнии.

Я не знал, что ответить. Он мог уехать. Я привык к тому, что живу один. Но он не будет приезжать, как раньше – каждый месяц. Хотя бы ненадолго. Он не оставит несовершеннолетнего подростка в переходный период одного.

– Ты отказал? – я пытался скрыть надежду в голосе. Правда.

– Сказал, что подумаю. Есть еще время.

Я потер виски. Мне хотелось пить, в душ, и чтобы отец не уезжал. Не представляю своей жизни без него. Не представляю себя не здесь. Поднимаюсь с кровати, чтобы выполнить первые два пункта. С третьим все гораздо сложнее.

– Полет прошел нормально?

Мне было проще сменить тему для разговора. Спокойнее. Я поступал, как трус. Я не был готов к навалившимся на меня проблемам. Я не был готов ни к чему, что происходило дальше.

***

Я не мог подвести отца. Я делал все, чтобы он гордился мной: ходил на все уроки, зубрил материал и готовился к экзаменам, как ненормальный.

Окружающие удивлялись, глядя на меня. Одна фраза о возможном переезде сотворила чудо. Я не забросил музыку, но все меньше времени тратил на написание песен и репетиции. Я плыл по течению, не реагируя на ситуацию с Машкой, полностью уйдя в учебу, перестав посещать развлекательные мероприятия.

Я так погряз в учебе, что практически не замечал ничего вокруг. Я боялся рассказывать друзьям о возможном переезде. Знал, что мне не простят, если я их брошу. Я даже думать об этом боялся. Понимал, что с моим уходом "Окрестности" перестанут существовать. Я всегда был эгоистом и считал себя солнцем, вокруг которого вертится все остальное. Я был максималистом – или все, или ничего. Я и сейчас такой. Не воспринимаю средние результаты. Не признаю сделанное в половину силы.

В окно светило солнце. В воздухе так пахло весной, что, похоже, дурели не только коты, но и вообще все. Будущие выпускники одиннадцатых классов в том числе. Только не от любовных мучений, а от необходимости зубрить материал, на который "забивали" год.

– Грей, я не знаю, что у тебя случилось, но если ты не прекратишь ходить чернее тучи, то я тебя стукну! – Федька всегда пытался меня поддержать. – Ты из-за Машки, что ли? Или экзаменов?

Я не знал, что ответить. Чувствовал просто, что задыхаюсь. Замкнутый круг, в который я попал, казался тюрьмой, терминалом без выходов. И единственным способом освобождения была мысль о смерти, но я даже не допускал ее. Музыка меня спасала. Только слушая ее, я понимал, что это длительный стресс, а не депрессия. И будет светлая полоса, белая. И будет что-то еще, кроме ощущения тяжести, сдавившей грудную клетку. Будет. Обязательно.

– Все в порядке, Федь. Правда. Просто немного устал. Скорее бы уже все закончилось.

Он хлопает меня по плечу и утыкается в учебник. А я чувствую по телу озноб, когда думаю, что эти дни – последние в гимназии. Что скоро ничего этого не будет – сидения за партой, болтовни на переменах, даже пролитого супа в столовой. Ничего не будет. Начнется новая жизнь. И только от меня зависит, какая. Есть два варианта – Россия, Санкт– Петербург, факультет иностранных языков и моя группа, или США, Калифорния, Лос-Анджелес, обучение какому-нибудь корпоративному управлению и отсутствие друзей. Я выбирал первое. Хотел первого больше всего на свете.

– Придешь сегодня в гараж? Славка обещала испечь пирожков. Знаешь, она, по-моему, самая ярая наша фанатка. Все песни знает наизусть. А еще очень мило краснеет, когда с ней здороваешься. Даже кончики ушей, представляешь? Кстати, слышал, что у нас одновременно выпускной будет. С девятыми. Славка тоже там будет. Только она потом все равно в десятый пойдет, поэтому не готовится особо. Говорит, из всего выпускного больше всего ждет нашего выступления! – Федька тихо засмеялся и получил строгий взгляд от учителя. – Да и вообще она клевая. Жаль, что ты не пообщался с ней в тот раз, когда мы собирались. Ну, что? Придешь сегодня?

– Нет, я не могу, – вздохнул, уронив голову на тетрадь, исписанную формулами, которые пытался выучить. – Мне надо учить. Мыслей о выпускном вообще нет. Только о выступлении, но мы достаточно репетировали. Уверен, что все будет нормально.

– А как же потом? Мы к Кругловой на дачу собираемся. Из девятого "Б", знаешь ее? – я кивнул. – Так вот. У нее родители отстроили трехэтажный коттедж за Красным селом. Все есть – сауна, бассейн, бильярдная, куча спален... Вот она всех и собирает у себя. Не только из девятых, но и из одиннадцатых. Никто отказываться от такой возможности не стал.

– Сколько денег надо? – вопрос с деньгами по-прежнему стоял остро. Если я не поступлю на бесплатное, то придется платить. А отец денег не даст. Скажет, наверняка, что будет оплачивать только мою учебу за границей. Сможет меня этим шантажировать. Я почти уверен, что так и будет. Не потому, что он такой плохой отец. Просто он каждый день напоминает мне о предложении. Я вижу, как ему хочется поехать, и от этого тихо дурею. Коплю деньги, чтобы остаться.

– В том-то и суть, нисколько. Все она оплачивает. Поедешь?

Мне казалось, что выпускной еще через целую вечность, а выяснилось, что не так уж долго ждать.

– Ладно. А сегодня меня не уговаривай. Я еще не все выучил.

Уже, было, обрадованный Федька снова нахмурился.

– Нельзя знать все. А ты себя загоняешь. Не понимаю только, зачем. Отец, насколько я знаю, тебя не сильно напрягает...

Я не мог сказать. Это был удачный момент, но я просто не мог.

– Ты прав, но... Я сам хочу. Для себя, понимаешь? У меня когда-нибудь будет сын, в будущем он спросит у меня, что я вынес из учебы, какими были мои оценки, а я покажу ему троечный аттестат.

– А еще кучу написанных песен, – возразил Федор.

– Вот именно, что кучу. Я хочу, чтобы мои песни были популярными, а не оставались на клочках бумаги...

Наш разговор прервал звонок на перемену. Пришлось вставать и собирать школьные принадлежности, а потом идти в другой кабинет.

По дороге нас догнали Юрка, Клим и Матвей.

– Все собираемся сегодня? – спросил последний.

– Нет, я не приду, – сказал я и виновато опустил глаза.

– Ну, ты и ботан, – ухмыльнулся Юра. – Не узнать в последнее время. Если передумаешь, приходи. Славка мечтает с тобой познакомиться.

Я качнул головой, показывая, что "ладно". Но на самом деле никуда не собирался. Не за чем. Ничего нового я не увижу и не услышу. И даже навязчивое присутствие Юркиной сестры во многих разговорах почему-то раздражало. Какое мне дело до какой-то мелкой? Пусть она даже сестра английской королевы. Некогда мне выслушивать чьи-то восклицания и вздохи.

***

Я был выжат, как лимон. Рубашка, в которую меня заставил переодеться отец, прилипла к телу. Снять пиджак было невозможно, это злило, и я потел еще больше.

– Ну?

– Четыре. – Парни кинулись меня обнимать, будто я не экзамен сдал, а получил Оскара. – Да, отвалите вы уже. И так жарко. Я пока там сидел, думал, сдохну.

Юрка протянул мне бутылку с водой:

– Вот, держи. Пока ты там сидел, Слава, тоже после какого-то экзамена, принесла нам воды и шоколадки. Сказала, чтобы думалось хорошо, представляешь? "Мишка на севере" с воздушным рисом. Мы все съели. Ты уже сдал, а нам надо.

– Следующий, – раздалось из-за двери.

– Ни пуха!

– К черту!

Юрка впихнул мне свои конспекты и пошел в класс. Ему должно быть проще нас всех – основная часть билетов выбрана, нетрудно догадаться, какие вопросы остались.

Сидя на подоконнике и ожидая Зыкова, я не переставал думать о том, что выполнил то, что задумал. Мои оценки за экзамены были довольно хорошими. Отец мог мной гордиться. Не верилось, что все испытания позади.

– Как посидели тогда? – спросил у Матвея, чтобы ребятам не казалось, что мне все равно, что я отдаляюсь от коллектива, или мне наплевать на них.

– Отлично. До сих пор не понимаю, почему вы до сих пор не знакомы со Славкой. Она – отличная девчонка. И Юлька ничего. Шумная только слегка. Все уши уже прожужжала про выпускной.

Он продолжал говорить, а я понял, как устал. Я все силы вложил в то, чтобы хорошо окончить гимназию, и заслуживаю отдыха. Впереди было поступление в ВУЗ, но мне совсем не хотелось об этом думать. Я знал, что поступлю. Даже на бесплатное.

– Во сколько собираемся, и где?

Записав время и координаты, я отправился домой. Необходимо было выспаться и хоть на время позабыть о своих проблемах. Со сдачей экзаменов их стало меньше, но они не исчезли совсем.

На углу меня подкараулила Васильева с одним из "качков".

– Греюшка, надеюсь, ты не забыл, что на выпускном мы должны быть вместе?

Терпеть не мог, когда она коверкала мое прозвище.

– Не забыл. Это все?

– Нет, конечно. Тебе, как полагается джентльмену, необходимо забрать меня из дома и со всеми почестями доставить к празднику. Не забудешь?

Я прямо представил, как белки моих глаз сейчас заполняются кровью. Знаете, как в дурацких мультиках. Внутри все клокотало.

– Хорошо. Что-то еще?

– Да, – засмеялась она, – перестань хмуриться, это тебе совсем не идет. – Коснувшись моего носа кончиком пальца, Машка развернулась на каблуках и ушла. Спортсмен зыркнул на меня и отправился следом. Я показал им средний палец и наконец-то смог пойти домой.

________________________________________

Я говорил, что расскажу тебе всё, что хочешь знать,

Ты хочешь этого сейчас,

Ты вынуждаешь меня кричать,

Тебе нужно услышать это,

Думаешь, что я не считаюсь с тобой.

Я позволил выяснить тебе это самой,

А потом понял, что остался один.

Ах-ох, куда же мне идти?

Все следят за мной.

Ах-ох, куда же мне идти?

Все следят за мной.

О-о, о-о, что же мне делать,

Если тебя нет рядом, и я не могу сказать тебе?

Ах-ох, куда же мне идти?

Все следят за мной.

Продолжение http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=21638