Текст книги "Огненно-рыжая страсть (СИ)"
Автор книги: Ирина Наякшина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– С сегодняшнего дня ты будешь работать в доме. Будешь убирать мою комнату и приносить по утрам мне в постель шоколад. Мне не хочется сильно перегружать тебя работой, чтобы к вечеру ты была свежа и полна сил. Я эгоист, да? Как ты считаешь?
– Безусловно! Но я рада, что вы проявили свой эгоизм. Я хочу отдавать все свои силы только моему господину.
Служанки, работавшие в замке, с завистью смотрели на нее. Ведь она единственная, на кого положил глаз их молодой красивый хозяин.
Утром Генрих сладко спал, когда Кристи открыла дверь его спальни и внесла на подносе чашку с горячим шоколадом. Поставив его на ночной столик, она с любовью посмотрела на спящего мужчину. Ему хоть немного удалось поспать после бурно проведенной ночи, не то что ей. Наклонившись над Генрихом, она легонько провела пальцем по его щеке, на которой пробилась чуть заметная щетина. Открыв глаза, он потянулся, затем резко притянул к себе Кристи и опрокинул на кровать.
– Что ты, что ты, ведь могут войти, – запротестовала она, немного сопротивляясь.
– Никогда! Пока я не выйду отсюда, никто не осмелится войти. Расслабься, мне очень хочется заняться с тобой любовью в своей кровати, – говорил он, начиная раздевать ее. На пол полетело платье, за ним рубашка, и его нетерпеливые губы прижались к сладкой ложбинке между грудями.
– Какой ты ненасытный, тебе все мало и мало, ты прямо преисполнен желания, – ворковала она, сильнее прижимаясь к нему.
Час спустя Генрих спустился в столовую, где его ожидал неприятный сюрприз. Амелия кипела гневом и, теребя свои перчатки, взялась высказывать все, что о нем думает:
– Какой позор! Он, видите ли, не может спуститься ко мне, так как развлекается в спальне с рыжеволосой служанкой! – не в силах совладать с ревностью кричала она.
– А почему тебя это удивляет? – грубо спросил Генрих, – кажется, я не обещал хранить тебе верность. Так к чему весь этот спектакль?
– Мы помолвлены! Таким поведением ты просто оскорбляешь меня!
– Разве? Тогда почему бы тебе не обидеться окончательно и не разорвать помолвку с таким негодяем, как я? – в упор посмотрел на нее молодой человек.
Амелия осеклась, поняв, что зашла слишком далеко, а терять его ей вовсе не хотелось.
– Ладно, ладно, я погорячилась. Просто я расстроилась, когда мне об этом сказали. Конечно, это твое дело, как и с кем проводить ночи, но, право, найдется немало приличных женщин, которые с радостью откликнутся на твое предложение.
– Ты на себя намекаешь, Амелия?
– А почему бы и нет? – уже кокетничая, продолжила она. – Разве я хуже служанки? Помнится, тебе когда-то очень даже нравилось? Может, попробуем вспомнить?
– Нет. Извини. У меня, если честно, на тебя уже не осталось сил. Ты должна понимать, что мужчина после бурно проведенной ночи способен только на то, чтобы натянуть штаны да плотно поесть. Я чертовски голоден, думаю, если не поем немедленно, начну рычать, как лев, – и, отодвинув ее с прохода, быстрым шагом направился к столу, где его ждал обильный завтрак.
Глотая слезы обиды, Кристи стояла на лестнице не в силах пошевелиться. "А на что ты еще надеялась?" – спрашивал внутренний голос, – "Что он будет говорить тебе о любви? Глупая, ты просто служанка, которая в настоящий момент ему приглянулась. Вот и все". – Как хотелось Кристи в эту минуту объявить этой Амелии, что она не менее благородная леди. – "Стоп! Какая же леди позволит себе работать в услужении да еще в открытую спать с мужчиной? Нет, признаваться бессмысленно!".
Она не стала слушать, о чем говорили, сидя за завтраком. Она не видела, как леди Амелия в гневе покинула замок. Целый день Кристи не показывалась на глаза Генриху, который терялся в догадках, что бы это значило. До вечера он так и не отыскал ее, а как стемнело, побрел к пруду. Девушку он увидел сразу: она сидела, закрыв глаза, обхватив руками колени и положив на них свою прекрасную головку. По шагам Кристи догадалась, кто пришел, но никак не отреагировала.
– Вот ты где. Что случилось, голубка моя? Тебя целый день не было видно. Ты устала? – присев рядом и обнимая опущенные плечи, обратился к ней Генрих.
– Скажи, зачем я тебе нужна? – повернув к нему голову, печально спросила Кристи.
– Странный вопрос. А почему тебя это интересует? Я сплю с тобой, потому что мне этого хочется. Ты мне нравишься. Мне нравится целовать твои обиженные губки, ласкать невинные грудки. Продолжить еще? – и принялся подтверждать свои слова действием. Она задрожала, не сумев сдержать предательское возбуждение. Но Генрих не уложил ее на песок, а усадил к себе на колени и покрепче прижал. – Знаешь, Кристи, я был совсем маленьким, когда моя мать разбилась, упав с лошади. Меня выкормила и вынянчила добрая ласковая деревенская женщина. У нее тоже был маленький ребенок, но молока нам хватало на двоих. Мы с ее сыном Гейвином молочные братья. Я познакомлю тебя с ним, когда он вернется из похода (он остался там вместо меня, когда меня ранили, и я вынужден был уехать). Отец меня в детстве не очень баловал, теперь я думаю, что он был прав, не сделав из меня изнеженного капризного сынка. Мы везде были вместе с Гейвином: дрались с деревенскими мальчишками, катались на лошадях, убегали в ночное. Знаешь, как здорово было пасти лошадей, купаться, когда сядет солнце, вместе с ними в озере, а потом сидеть возле костра и печь хлеб. Удержать меня дома, особенно летом, было невозможно, хотя я очень люблю свой замок. Эти холодные серые стены как будто оживают, когда я возвращаюсь из похода. Они, словно живые, разговаривают со мной по ночам, поскрипывая или вздыхая в углах. Не бойся, – посмотрев на пораженную Кристи, прошептал он, – это только мое воображение. Маленьким я рассматривал портреты моих знатных предков, и мне казалось, что некоторые из них смотрят на меня с любовью, а другие с осуждением. Я очень дорожу этим замком, даже не знаю, как бы я себя чувствовал, если бы, не дай Бог, он попал в руки Джеймса.
– А какой он, этот Джеймс?
– Я не люблю говорить о людях плохо, но он не вызывает у меня симпатии. Такой, как он, может нанести удар в спину, даже не задумываясь. Держись от него подальше. Он ничем не брезгует, наделал кучу долгов, проигравшись в карты. Когда я ему об этом напомнил, он взбесился и с разорвал бы меня на части, если бы одолел. У меня предчувствие, что он когда-нибудь попытается завладеть замком и, что греха таить, всем, чем владеет мой отец.
– О, Господи, Генрих! Ведь он не посмеет причинить тебе вреда? Он не попытается тебя убить? Если я правильно поняла, после тебя единственным наследником будет он?
– Да, если у меня не будет детей. Ну, что ты так испугалась? Я могу постоять за себя. Мне не впервой обороняться. На меня не раз нападали (слишком многим я переходил дорогу), но всегда получали то, чего заслуживали. Пока, как видишь, я жив и здоров. Так что не бойся и отдохни. Ты ведь всю ночь не спала и целый день на ногах. И хотя мне очень хочется любить тебя, я потерплю, – поднявшись, он подхватил притихшую Кристи на руки и без усилий понес к уснувшему замку.
Генрих лежал на кровати, сон не шел. Как ему хотелось признаться, что любит, что Кристи единственная женщина, которая волнует его. Черт! Неужели он совсем потерял голову, что готов жениться на служанке? Жениться?! Отец вряд ли одобрит это, а вся родовитая знать отвернется от него. Что же делать? Как вырваться из замкнутого круга? Но то, что он никогда с ней не расстанется, Генрих знал наверняка. Таких женщин, как Кристи, не бросают и не забывают. Утром он поговорит с отцом, расскажет ему о своей любви, о том, что не может жить без этой девушки. Провались все состояние и все титулы, если ее не будет рядом! Приняв твердое решение, он уснул.
– Генрих! Генрих! Проснись же! – Кристи изо всех сил трясла его.
– Что? Что, черт возьми, случилось! – прорычал он, сев на кровати. – У нас пожар? На нас напали?
– Хуже, Генрих! Твой отец... – и она, не сдержавшись, зарыдала, – о, мне так жаль!
– Отец! – Генрих соскочил с кровати, накинул халат и босиком бросился из спальни.
– Он в библиотеке! – не поспевая за ним, прокричала вслед девушка.
Прыгая вниз через три ступени, Генрих ворвался в библиотеку и замер в ужасе, уставившись на безжизненное тело отца.
– Лекаря! Где лекарь? – закричал он во все горло и кинулся к отцу. Как только он дотронулся до свисавшей с кресла руки, то понял, что лекарь уже ничем не поможет. Слезы катились по щекам, когда Генрих в последний раз обнимал уже остывшее тело. Он давно догадывался, что отец болен гораздо серьезнее, чем сам признавал это, до последнего занимаясь делами поместья и не позволяя уложить себя в постель. И вот теперь его не стало.
Графа Блэквуда старшего отпели и похоронили в фамильном склепе, который находился неподалеку от местной церквушки, также принадлежавшей покойному.
Поверенный семьи оглашал завещание, составленное отцом Генриха.
"Я, граф Блэквуд, в здравом уме и твердой памяти завещаю все свое состояние, а также замок Блэквуд и прилежащие к нему земли со всеми постройками и людьми своему сыну и единственному наследнику Генриху Блэквуду.
Обязательное условие наследования: по достижении сыном возраста тридцати лет он обязан жениться на Амелии Браун, как было сговорено с ее отцом, если не полюбит и не женится до этого времени.
Поместье Блэкстоун и годовую ренту в десять тысяч золотых монет я завещаю своему племяннику Джеймсу.
В случае смерти моего единственного наследника Генриха Блэквуда все состояние переходит к его кузену Джеймсу Блэквуду".
Генрих сидел, опустив голову, поэтому не мог видеть злорадно вспыхнувших глаз кузена, иначе он задумался бы над последними словами завещания, за которые мог поплатиться жизнью.
Глава 4
Кристи молча бродила невдалеке от беседки, она не решалась войти в дом, где, как ей казалось, витает дух хозяина поместья. Она знала, что приехавший мужчина сообщает всем последнюю волю покойного. Тяжело было встретиться с Генрихом, а Амелию вообще видеть не хотелось.
– Так и думала, что застану тебя шатающейся без дела. Что-то Генрих совсем распустил своих служанок. Но ничего, в скором времени я все возьму в свои руки.
– Значит ли это, что в ближайшее время вы выйдете замуж за Генриха?
– Естественно! Ах, да! Ты же не знаешь, что сказано в завещании.
– Думаю, как служанке, мне это знать не положено, – и она, не скрывая своего отношения, прямо посмотрела в глаза разволновавшейся Амелии.
– Генрих неуправляем. По завещанию, он лишится наследства, если не женится на мне в ближайшее время. Конечно, он может быть настолько безрассудным, что поначалу решит, будто ты ему дороже всего. Но ведь ты понимаешь, что когда он одумается, я имею в виду, охладеет к тебе, то будет сильно страдать, потому что уже никогда не сможет владеть этим замком. А Генрих очень любит его, он не сможет жить без всего того, что сейчас его окружает. Ты обязана исчезнуть из его жизни. Если любишь его, а я думаю, так оно и есть, подумай, в первую очередь, о нем. Если он лишится наследства, то все достанется Джеймсу. Генрих не переживет этого. Так что будет лучше, если ты оставишь его.
– Хорошо! – твердым голосом согласилась Кристи, поражаясь своей храбрости (ведь ей придется навсегда потерять любимого), – но он не позволит мне уйти, я его собственность. Вы должны мне помочь. Надо тайком выехать отсюда, а когда я буду за пределами поместья, то скроюсь так, что он меня не найдет. Доставьте меня в одну деревню, я назову ее, когда вырвусь отсюда. Меня больше ничего здесь не держит, я готова. Идите и прикажите подавать лошадей.
Амелию поразило, с каким гордым видом эта рыжая служанка разговаривала с ней. Она держалась так, что любая знатная дама могла бы позавидовать: ни слез, ни мольбы, ни причитаний, а ведь ее ждало неизвестное будущее. Леди Браун, не оглядываясь, поспешила в замок. Наскоро простившись с гостями и Генрихом, она, довольная, что выиграла поединок, села в повозку и приказала гнать быстрее. Кристи к тому времени уже сидела в повозке, проскользнув туда так, что даже кучер не заметил.
– Я не буду спрашивать тебя, что ты собираешься делать в этой деревне, но должна быть уверена, что наши пути больше не пересекутся.
– Мне тоже этого хочется. Вам не терпится от меня избавиться, но придется немного подождать. И давайте больше не будем продолжать этот разговор.
Всю оставшуюся дорогу они проехали в молчании, пока не достигли нужной деревни. Кристи попросила остановиться, не заезжая в нее, чтобы кто-нибудь не стал свидетелем того, как крестьяне узнают в девушке свою пропавшую госпожу. Амелия не возражала: ей тоже не хотелось быть узнанной на тот случай, если Генрих станет дознаваться, кто помог бежать его служанке.
Кристи неторопливо приближалась к дому управляющего, хотя ей очень хотелось, чтобы ее поскорее доставили к отцу.
– Матерь Божья! Леди Кристи! Вы ли это?! Глазам не верю, вот радость-то! Где вы пропадали все это время? Мы уж и не надеялись увидеть вас живой! – причитая, тараторил управляющий.
– Долгая история. А теперь быстро доставь меня в замок! Я очень устала.
– Слушаюсь. Сию минуту будет исполнено! – радостно отозвался он
Кристи входила под сень родного дома. Молва неимоверным образом успела обогнать ее, и все слуги высыпали навстречу. Совсем седой отец был не в силах поверить своим глазам.
– Папочка! Милый, дорогой папочка! Как я по тебе соскучилась! – она с рыданием устремилась в распахнутые объятия.
– Живая! Девочка моя, живая! Я счастлив, что Богу было угодно вернуть тебя мне! – слезы бежали по его состарившимся щекам, – что приключилось с тобой, любимая?
– Я не хочу об этом вспоминать, – упрямо мотнув головой, произнесла она.
– Значит, так тому и быть! Главное, что ты снова дома, и я могу прижать тебя к своей груди. Остальное не важно.
– Папа, Рауль еще не вернулся?
Только что светившиеся радостью глаза затянулись дымкой печали и тревоги.
– Нет, девочка моя. И мы не знаем, где он и что с ним. Поговаривают, что король должен вот-вот возвратиться, может, и наш Рауль вернется с его отрядом. Будем ждать и надеяться, это все, что нам остается. Ты же вернулась, значит, не все потеряно.
– Госпожа, что это на вас надето? – с испугом уставилась на Кристи Сьюзен.
– Ты права, надо переодеться. Приготовь мне ванну и другое платье! В этом наряде я не желаю оставаться больше ни минуты! – и, ласково поглядев на отца, побежала в свою комнату.
После ванны и обильного ужина, которым ее потчевали (повара и слуги, обрадованные ее возвращением, изо всех сил старались угодить), Кристи растянулась на белоснежных благоухающих простынях. Спальня светилась чистотой, словно хозяйка никогда и не покидала ее. Ох, какое блаженство понежиться на мягкой кровати, ощутить прикосновение тончайшего шелка ночной рубашки после грубой и жесткой материи. Как же ей всего этого не хватало! Наконец-то она снова дома! Но Кристи признавалась себе, что если бы представилась возможность променять все это на одну ночь в объятиях Генриха, она согласилась бы, не задумываясь.
– Как он там? Как переносит свою потерю? Кто его утешит? – от этих мыслей к горлу подступали рыдания. У нее разболелась голова. Сжав руками виски, девушка попыталась заснуть. В дверь настойчиво кто-то скребся. Не выдержав, она встала, подошла к двери и чуть приоткрыла. В комнату с громким лаем, весело вертя хвостиком, вкатился Молли. Кристи подхватила подпрыгивающего от радости пуделя, который, повизгивая, лизал ее лицо.
– Глупенький! Что ты делаешь? Я уже вся мокрая, – она вытерла лицо рукавом, – хватит, хватит! Давай спать.
Обняв теплый белый комочек, она, наконец, уснула. В снах присутствовал Генрих, смутная тревога поднималась в ее душе: Кристи то находила его, то вновь теряла. Огромные волны подхватили его тело, когда кузен Джеймс нанес смертельный удар мечом ему в спину, а потом сбросил с обрыва в море. Кристи бежала по берегу не в силах помочь, сердце разрывалось от боли, а душа металась, как раненая львица. Проснувшись, девушка долго осмысливала свой сон.
глава 5
Рауль открыл глаза и огляделся по сторонам. Как он попал сюда? Кто эта женщина, склонившаяся над ним?
– Где я?
– Вы у меня дома. Мой слуга нашел вас на дороге. Вы истекали кровью.
– А что я там делал?
– Вы уже неделю не приходите в сознание. Мы даже не знаем, как вас зовут.
– Вот дела... Похоже, я и сам не знаю, кто я.
– Меня зовут Сара. Вы на Сицилии, в моем доме. Можете чувствовать себя совершенно спокойно. Здесь вам ничто не угрожает, – прекрасная сицилианка откинула за спину свои иссиня-черные волосы.
Рауль невольно залюбовался ею, сердце учащенно забилось. Какая разница, кто он такой, главное, что остался мужчиной, раз способен реагировать на красивую женщину. Он в нерешительности протянул к ней руку, но только пошевелился, как острая боль в голове, чуть снова не лишила его сознания, на лбу выступили капельки пота.
– Вам рано двигаться, лежите спокойно.
– Легко сказать. Я потерял память, но, к счастью, не утратил чувств, и при виде вас мне хочется петь, прижимать вас к груди, целовать.
– Похоже, вы быстро поправитесь, раз у вас появились такие желания, – ласково улыбнувшись, хозяйка поправила больному подушку и прикрыла могучее тело простыней. Сара с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Нелегко было ухаживать за этим красивым белокурым гигантом: ведь ей приходилось обтирать его влажной губкой, гладить руками это обнаженное тело, такое мужественное и привлекательное. Что происходит? Она начинала трепетать от одного только прикосновения к нему, а ведь была не девочкой и хорошо осведомлена об интимной стороне жизни. Правда, всего год она была замужем, а теперь вдова: три месяца назад муж ушел в море на торговом судне и не вернулся. Как рассказал капитан второго корабля, идущего следом, на палубе вспыхнул пожар, и объятое пламенем судно пошло ко дну. Сара не любила мужа, отец отдал ее в жены своему кредитору, за что тот простил ему долг. Она знала, что очень красива, поэтому-то ее и взял муж без богатства и приданого. Зато теперь, оставшись вдовой, Сара сделалась богатой и независимой женщиной. Она владела большим красивым домом, виноградниками и несколькими кораблями.
Уже месяц, как Рауль совершенно поправился, но память так и не вернулась к нему. Сара была этому рада, но вида не показывала. Она знала, что он из армии короля Ричарда, на это указывала одежда, в которой его нашли. Сара приказала слугам сжечь ее и никогда не вспоминать при нем ни об англичанах, ни о французах, которые всю зиму находились на Сицилии. Она с нетерпением ожидала их отплытия, чтобы вздохнуть свободно: ей очень не хотелось, чтобы этот красивый мужчина покинул ее дом.
Рауль тщетно пытался собрать обрывки мыслей, но ему никак не удавалось. Какие-то картины всплывали в мозгу, но ни имен, ни названий он не помнил. Поначалу ему снилась огненно-рыжая зеленоглазая девушка, она протягивала к нему руки и звала, звала, выкрикивая его имя, которое он никак не мог разобрать. Девушка была очень красива, и он понимал, что знает ее, ибо она была ему очень дорога. Просыпаясь, не мог сообразить, как объяснить этот сон. Саре он ничего не рассказывал, боясь обидеть ее. Да, эту зеленоглазую красавицу из сна он любил, но кто она такая вспомнить не получалась.
Сара стояла в беседке, которую со всех сторон увивал виноград, создавая внутри приятную прохладу. Глаза ее были закрыты длинными вздрагивающими ресницами, а на губах играла таинственная чарующая улыбка. Руль видел, как переливаются ее распущенные черные волосы, искрясь от солнечных лучиков, попадающих на них сквозь виноградные листья. Волосы, словно накидка, укрывали ее чуть смуглое гибкое тело. Он шагнул в беседку и заключил Сару в объятия. Она не шевельнулась. Целуя пахнущие лавандой волосы, Рауль быстро терял над собой контроль. Руки его исследовали каждый изгиб ее тела, нежно поглаживая напряженную грудь с затвердевшим соском. Сара прерывисто дышала: она так давно ждала этих рук, наконец-то она могла обнять это мускулистое тело, овить руками шею.
– Я хочу видеть тебя всю, прекрасная Сара, позволь мне, – он умоляюще заглянул ей в глаза. Улыбнувшись, она спустила с плеч легко соскользнувшее платье и предстала во всем великолепии своей наготы. Дрожащими руками она помогла и ему освободиться от одежды. Прижавшись к ней, Рауль осыпал ее горячими требовательными поцелуями. Его возбужденное естество откровенно требовало освобождения. Чуть раздвинув коленом ей ноги, он приподнял ее на руках и опустил на себя. Выгнувшись от нахлынувшего восторга, Сара вскрикнула и задохнулась от поцелуя, щедро подаренного ей в награду за испытанное наслаждение. Влажные от пота и сладкой усталости, они вышли из беседки. Рауль прижимал к себе взволнованную женщину. Она все еще не успокоилась и смотрела на него лучистыми миндалевидными глазами, в которых светилась страсть.
– Если ты уедешь, я буду сильно скучать по тебе.
– Уеду? Но куда? Я ведь даже не знаю, кто я, а где живу – это вообще для меня загадка.
– Сегодня вечером в дом придет один человек, он разыскивает господина, по описанию очень похожего на тебя. Я пригласила его, хотя мне очень нелегко было решиться на это. Сказать честно, для меня лучше, если ты останешься со мной.
– Я знаю, Сара, но мне просто необходимо найти себя. Меня одолевают странные сны, и я должен понять, что они означают.
– Конечно, мой господин, я переживу это.
– Даю тебе слово, что постараюсь вернуться к тебе при первой же возможности. Ты веришь мне? – он пытливо посмотрел ей в глаза.
Гейвин стоял на пороге большого красивого дома. Господи, хоть бы на этот раз повезло! Несколько месяцев он искал друга и молочного брата своего хозяина. Раненый Генрих, уезжая домой, просил присматривать за графом Раулем. Но как можно удержать столь подвижного молодого человека, который любит женщин, а иногда и выпить кружку-другую. Здесь, на Сицилии, только этим и занимались, в ожидании возвращения на родину. Драки между французами и англичанами вспыхивали почти ежедневно. Оба короля, стараясь предотвратить их, строго запрещали какие-либо стычки. Рауль ушел из таверны с какой-то местной девушкой, больше Гейвин его не видел. Каждый день он приходил к таверне в надежде отыскать ее, и только через месяц ему повезло. Испуганная женщина рассказала, что как только они с господином британцем отошли от таверны на достаточное расстояние, на них напали четверо мужчин, видно, с намерением ограбить. Господин отчаянно бился с ними, но один из нападавших ударил его камнем по голове. Удар был очень сильным, так как британец упал, потеряв сознание. Грабители продолжали наносить удар за ударом, а потом забрали кошелек с деньгами и убежали. Как утверждала женщина, господин остался лежать неподвижно, но еще дышал. Она так испугалась, что бросилась бежать, а потом месяц боялась появляться на улице.
Гейвин расспрашивал всех о Рауле, пока не повстречал слугу, который, якобы, этого господина привез в дом своей хозяйки. Гейвин увиделся с ней и подробно описал предмет своих поисков. Красивая женщина вначале молчала, но чувствовалось: она не хотела признать, что привезенный к ней раненый и есть тот, кого он разыскивает. Потом, решительно поднявшись, сказала, что тот мужчина потерял память от сильного удара по голове и ничего о себе не знает, и позволила прийти вечером к ней в дом.
Рауль сидел за столом, внимательно слушая рассказ Гейвина о его длительных и настойчивых поисках.
– Скажи, Гейвин, какую роль в моей жизни играет рыжеволосая девушка с глазами цвета морской волны? Ты знаешь, кто она?
– О, Боже! Господин граф! Это же ваша сестра, вы часто мне о ней рассказывали! Так вы вспомнили ее? – с радостью произнес Гейвин.
– Кристи! Господи! Конечно же, Кристи, мой рыжекудрый маленький бесенок! Я вспомнил, Сара, дорогая! Я – граф Рауль Мак-Ковен, подданный короля Ричарда.
– Значит, судьба, Рауль. Достойное красивое имя, и очень подходит тебе, – Сара печально посмотрела в его сторону.
– Скажи, Гейвин, а где его Величество Король?
– Он отбыл на родину. Думаю, и нам пора собираться. Отец и сестра, должно быть, заждались вас. Да и я соскучился по матери и Генриху.
– Тогда вперед, мой дорогой ангел-хранитель! Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал!
Рауль подошел к поникшей Саре и встал на колено:
– Моя благодарность к тебе безгранична, ведь ты спасла мне жизнь. Выше голову, дорогая, мы еще встретимся!
– Буду ждать, сколько смогу, – ответила она и отвернулась, вытирая непрошеные слезы, ибо понимала, что в последний раз видит человека, который так дорог ее душе, хотя слова любви не были произнесены.
Рауль и Гейвин едва успели на последний корабль, увозивший французов с острова на материк. Скоро они будут дома. Рауль рвался душой вперед, к родным берегам. Ему не терпелось обнять сестру и отца. Как же сладка жизнь, когда знаешь, кто ты и что собой представляешь! Нет, тьма незнания, пусть даже в объятиях прекрасной Сары, не для него!
Молодой хозяин бродил по притихшему замку. Слуги, как привидения, мелькали мимо, не производя никакого шума. Все разъехались, чтобы дать возможность сыну без помех оплакать отца. Генрих ходил из комнаты в комнату в надежде найти Кристи. Ее нигде не было видно. Теряясь в догадках, он спросил о ней проскользнувшую было мимо служанку.
– Где Кристи? Черт побери, куда она делась?!
– Не знаю, господин граф, ее никто не видел с тех пор, как господин поверенный оглашал завещание, – испуганно пробормотала она, решив побыстрее убраться от разъяренного хозяина.
Генрих вышел из дома и направился к пруду, где Кристи имела привычку прятаться, когда обижалась на него. Но и там ее не было видно. Прошло два дня, а девушка так и не появлялась. Генрих терялся в догадках: ее украли, или она сбежала сама? Но почему? Чем он обидел ее на этот раз? Он объехал все ближайшие к замку деревни, но никто не встречал юную рыжеволосую девушку с зелеными глазами. Он разослал по дорогам своих людей, но они вернулись ни с чем: такой девушки нигде не видели.
Какое же сердце может выдержать две такие потери?! Генрих был безутешен. Приказал никого не принимать и отвечать всем, что его нет дома.
– Кристи! Кристи! Где ты, моя зеленоглазая колдунья? Почему бросила меня, когда ты так необходима мне в горе? Никто не смог бы понять и утешить меня лучше, чем ты. Почему я не сказал, как люблю тебя, как ты нужна мне?!
Уже дважды приезжали гонцы с приглашениями на праздник, который устраивал король в честь окончания войны. Дважды Генрих отказывался принять их, ссылаясь на недомогание. Но когда король решительно потребовал его присутствия, понял, что третий отказ означает нанесение обиды его Величеству, а это может грозить большими неприятностями. Горько вздохнув, он стал собираться в дорогу, надеясь немного развеяться от мрачных мыслей, которые, словно червь, грызли изнутри, не давая забыться ни на минуту.
Сидя перед зеркалом, Кристи рассматривала свое побледневшее отражение. Сьюзен поправляла последние пряди в ее прическе, которая являла собой чудо, созданное волшебными руками служанки, и придавала лицу загадочное выражение. Сегодня Кристи впервые собиралась на бал: Каспер побоялся отказать королю, когда тот потребовал, наконец, представить ему дочь. Кристи видела, как нервничал отец. Никогда ей не приходилось наблюдать, как он что-то делает против своей воли, не считая уступок ей (но она его дочь, здесь все понятно). Наверное, нервы у старика сдали, ведь от Рауля по-прежнему не было никаких вестей.
Девушка надела зеленое бархатное платье, облегающее талию; нарядный воротник подчеркивал красивую грудь; пышная юбка мягкими складками укрывала ее высокие стройные ноги; шлейф от платья струился за ней следом. Отец, увидев ее внизу, на минуту замер, а потом преподнес ларец с ожерельем и изумрудными серьгами, принадлежавшими ее матери.
– Они подходят к твоим глазам, детка. Твоя мама очень любила эти камни. Носи их и вспоминай ее.
– Спасибо, папочка! – с подкатившим к горлу комком прошептала пораженная Кристи.
– Если ты готова, мы можем ехать, – отец накинул на вздрагивающие плечи дочери подбитую мехом бархатную накидку.
ГЛАВА 6
Зал поразил Кристи своими размерами и обилием света. Такое величие она видела впервые. Роскошно одетые пары беседовали или прогуливались в ожидании появления короля. Женщины, сверкающие драгоценностями, кокетничали и перемигивались с кавалерами. Народа было столько, что Кристи в испуге сильнее прижалась к руке отца, чтобы ненароком не потеряться. Интересно, как воспримет ее король? Кристи вспомнила рассказы Генриха об интригах, которые плелись под сводами дворца. Каждый пытался подставить ножку другому, чтобы быть поближе к королю. Но Кристи это не интересовало, ей вовсе не хотелось часами угождать какой-нибудь коронованной особе. Уж лучше всю жизнь провести в своем замке подальше от всего этого. Придворная жизнь не интересовала такую свободолюбивую девушку. Она предпочитала леса, лужайки с полевыми цветами и утреннюю прохладу с пением птиц.
Задумавшись, Кристи вздрогнула, когда отец попытался привлечь ее внимание. Все расступились, образовав широкий проход, по которому из открытых дверей шествовал король. Он был величав, хотя и не очень высокого роста. Мужчины замерли в глубоком поклоне, дамы присели в реверансах. Склонив голову, Кристи также опустилась в реверансе.
– О, Генрих, очень рад видеть тебя снова. Слышал о твоем горе, прими соболезнования.
Генрих, приветствуя короля, встал на одно колено и опустил голову.
– Встань, друг мой, – снисходительно обратился к нему король, – вижу, ты оправился от раны, но еще не женился. Где леди Амелия?
– Ее со мной нет, Ваше Величество. Думаю, что в ближайшее время и не женюсь. Холостяцкая жизнь мне по душе больше, чем голосистая жена, вечно всем не довольная.
– Я и не знал, что ты женоненавистник. Вот почему твой отец решил, что в тридцать лет тебе просто необходимо жениться.
– Вы хорошо осведомлены, Ваше Величество.
– Я обязан знать все, что касается моих подданных. Надеюсь, ты переменишь свое решение, Амелия и так слишком заждалась. Да и другие незамужние дамы перестанут, наконец, вздыхать по тебе, – и, похлопав по плечу Генриха, проследовал дальше.
Король остановился напротив притихшей Кристи.
– Это и есть ваша дочь, граф Мак-Ковен? Вам нет прощения! Вы так долго скрывали от нас такое сокровище. Она сама прелесть!
– Благодарю вас, Ваше Величество, – Кристи опустила глаза, чтобы не видеть пристального взгляда короля.
– Слышал, что вы не замужем. Я найду для вас подходящую партию.
– Не стоит затрудняться, Ваше Величество. У отца есть на примете молодой человек, но пока он держит это в секрете. Не будем лишать его этой радости, – и она с нежностью посмотрела на отца.
