Текст книги "Украинский Брестский мир"

Автор книги: Ирина Михутина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

30 ноября (13 декабря) Петлюра направил командующим фронтами и украинским комиссарам телеграмму о запрете следования воинских эшелонов без специального разрешения Генерального секретариата по военным делам [81]

[Закрыть] . Получив сообщение об этом, генерал Бонч-Бруевич предписал «продолжать отдавать распоряжения согласно положению о полевом управлении войсками» [82]

[Закрыть] .

Все эти события вызвали тревогу в Петрограде. 2(15) декабря на заседании Совета народных комиссаров одним из пунктов значилось: «Украинский вопрос (доклад товарища Сталина) в связи с инструкцией Крыленко по телеграфу». Столь же малоинформативным для исследователя оказалось и постановление: «Дать соответствующую инструкцию Крыленко по телеграфу» [83]

[Закрыть] . Однако в сделанной от руки черновой секретарской записи есть более развернутый, но недописанный и вычеркнутый затем фрагмент: «1) Войска против Каледина продвин[уть] через Украину, не считаясь с последствиями. 2) Офиц[иально] признавать независимость Украинс[кой] республики Советов с конфискацией земли у помещиков. 3) Выразить...» [84]

[Закрыть] . На этом запись обрывается. Из нее следует, во-первых, что обострение ситуации с Украиной для большевистского руководства явилось исключительно производным событий на Дону; во-вторых, что большевики в качестве средства воздействия на строптивого соседа готовились сыграть на самом чувствительном для крестьян-украинцев пункте – земельном вопросе, в котором Украинская центральная рада бездействовала.

Очевидно, на основании полученной инструкции Николай Крыленко направил 3(16) декабря [85]

[Закрыть] директиву Военно-революционному комитету Юго-Западного фронта, армейским Советам и комиссарам армий Юго-Западного и Румынского фронтов: «Ввиду обострения отношений с Украинской народной республикой, не остановившейся перед разоружением наших полков в Киеве, захватом имущества, систематической дезорганизацией фронта прошу принять экстренно меры к приостановке украинизации, в случае необходимости – обезоружения враждебно настроенных частей и к немедленному снаряжению войск для обеспечения тыловых учреждений фронта. Я не остановлюсь перед самыми решительными мерами для охраны целости фронта и защиты интересов рабочих и крестьян и солдат вверенной мне армии на Юго-Западном и Румынском фронтах» [86]

[Закрыть] .

Директива осталась невыполненной. С 4 по 11 (1724) декабря украинские войска захватили штабы фронтов, армий вплоть до полков, произвели аресты членов Военно-революционных комитетов и комиссаров-большевиков, некоторых расстреляли, хотя, как пишут украинские авторы, «ряд большевистских Военно-революционных комитетов был готов идти на компромисс и сотрудничество с Центральной Радой» [87]

[Закрыть] . Генерал Стогов в личном письме генерал-квартирмейстеру Ставки А. С. Гришинскому писал 7(20) декабря: «Вам, конечно известно, что Бердичев и Штаюз (штаб Юго-Западного фронта в Бердичеве. – И. М.) в руках украинцев, и я силой вещей вынужден был допустить украинский контроль над всей работой штаба. Я поставлен в такое положение, что хотя номинально и не освобожден от должности, но фактически сделать ничего не могу, и распоряжается всем у нас Фронтовая рада во главе с комиссаром. Все это ставит фронт в ужасное положение» [88]

[Закрыть] . Таким образом, армию, бывшую более трех лет на острие «того великого ужаса, который именуется войной» [89]

[Закрыть] , теперь сделали первым объектом и полем столкновения политико-идеологических противоречий в расколотой, прежде единой стране.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Дорошенко Д. И. Война и революция на Украине // Историк и современник. – Берлин, 1924. Т. V. С. 71.

2. Цит. по: Історія України. Нове бачення. – Київ, 1996. Т. 2. С. 21.

3. Українська центральна рада: Документи і матеріали (УЦР). – Київ, 1996. Т. 1. С. 363.

4. ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 374. Л. 22.

5. АВП РФ. Ф. 219. Оп. 1. Д. 17. П. 1. Л. 2, 3.

6. Дорошенко Д. И. Война и революция на Украине // Историк и современник. – Берлин, 1924. Т. V. С. 102.

7. УЦР. Т. 1. С. 408.

8. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 96.

9. Дорошенко Д. И. Война и революция на Украине // Историк и современник. – Берлин, 1924. Т. V. С. 103–104.

10. УЦР. Т. 1. С. 398–400.

11. Там же. С. 405.

12. Там же. С. 393, 404–405, 434, 570–571.

13. Там же. С. 409.

14. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 208.

15. Там же. Л. 209–210.

16. Там же. Л. 225.

17. УЦР. Т. 1. С. 454–455, 459.

18. Октябрь на фронте // Красный архив. – 1927. – № 4. – С. 236.

19. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 4. Д. 50. Л. 83.

20. Дознание по делу об убийстве генерала Духонина // Правда. – 1917. – 30 ноября (13 декабря).

21. Шульгин В. В. 1917–1919 // Лица: Биографический альманах. – М.-СПб., 1994. Т. 5. С. 185, 307.

22. См.: Лукомский А. Из воспоминаний // АРР. – М., 1991. Т. 5. С. 155.

23. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 75. Л. 56.

24. АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 16. Л. 1–3.

25. Там же. Л. 4.

26. См.: УЦР. Т. 1. С. 400, 409, 567–568.

27. УЦР. Т. 1. С. 448, 459, 492; Винниченко В. Відродження нації. – Київ-Відень, 1920. Ч. 2. С. 118–122, 229–244; Христюк П. Замітки і матеріали до історії української революції 1917–1920 рр. – Відень, 1921. Т. 2. С. 92.

28. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 1-а. Д. 252. Л. 10.

29. Там же. Л. 10-об; см. также: Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б) август 1917 – февраль 1918. – М., 1958. С. 155.

30. АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 16. Л. 4.

31. Щусь О. Й. Питання військового захисту УНР на першому етапі ії розбудови // Центральна рада на тлі Української революції. – Київ, 1996. С. 101–102.

32. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 166–167, 168.

33. Там же. Оп. 4. Д. 38. Л. 17.

34. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 18, 19, 20–24, 77–79; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 89. Л. 11–24.

35. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 4. Д. 38. Л. 87.

36. Там же. Д. 50. Л. 305.

37. Сводка материалов по истории Ревельского Укрепленного района // АРР. – М., 1991. Т. 13. С. 158–189.

38. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 1. Л. 3-об.

39. 1917 год на Киевщине: Хроника событий. – Киев, 1928. С. 529–534.

40. РГАСПИ. Ф. 19. Оп. 1. Д. 4. Л. 2.

41. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 1. Л. 7-7-об.

42. УЦР. Т. 1. С. 461–462.

43. Там же. С. 466–468.

44. Там же. С. 473–474.

45. Там же. С. 469; АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 17. Л. 1-1-об.

46. УЦР. Т. 1. С. 465, 471.

47. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 9-11.

48. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 75. Л. 15–19.

49. АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 16. Л. 1.

50. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 116.

51. АВР РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 16. Л. 1.

52. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 5, 6.

53. Цит. по: Милюков П. Н. История второй русской революции. – М., 2001. С. 312.

54. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 75. Л. 20–21.

55. Там же. Д. 47. Л. 39, 42, 43–44.

56. Директивы Главного командования Красной Армии (1917–1920). – М., 1969. С. 14.

57. АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 16. Л. 2–3, 4.

58. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 3–6, 12–13.

59. УЦР. Т. 1. С. 475.

60. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 7.

61. УЦР. Т. 1. С. 475.

62. Там же. С. 482.

63. Там же. С. 521–522.

64. АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 11. П. 1. Л. 12.

65. Подробнее см.: Михутина И. В. Украинский вопрос в России (конец ХІХ – начало ХХ века). – М., 2003. С. 32–53, 170–187.

66. УЦР. Т. 1. С. 522–523.

67. Симоненко Р. Г. Брест: Двобій війни i миру. – Київ, 1988. С. 184.

68. ГАРФ. Ф. 5889. Оп. 1. Д. 1. Л. 3.

69. Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора: Сборник документов. – М., 1968. Т. 1. С. 111.

70. УЦР. Т. 1. С. 471.

71. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 271.

72. Там же. Оп. 4. Д. 50. Л. 166.

73. УЦР. Т. 1. С. 574; см. также: Соколов Б. Защита Всероссийского Учредительного собрания // АРР. – М., 1992. Т. 13. С. 21.

74. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 73.

75. Там же. Д. 2446. Л. 9.

76. УЦР. Т. 1. С. 472.

77. Солдатенко В. Ф. Запровадження автономії України і збройни сили республіки // Український історичний журнал. – 1992. – № 7–8. – С. 34–35.

78. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 15. Л. 10-об.

79. УЦР. Т. 1. С. 495, 529, 577–578.

80. Солдатенко В. Ф. Запровадження автономії України і збройни сили республіки // Український історичний журнал. – 1992. – № 7–8. – С. 35; Щусь О. Й. Питання військового захисту УНР на першому етапі ії розбудови // Центральна рада на тлі Української революції. – Київ, 1996. С. 105; РГАСПИ.

Ф. 2. Оп. 1. Д. 25622. Л. 4–5.

81. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 233.

82. Там же. Л. 248.

83. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 1. Л. 24.

84. РГАСПИ. Ф. 19. Оп. 1. Д. 16. Л. 1.

85. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 1. Л. 24.

86. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 257.

87. Бойко О., Буравченков А. Український фронт у 1917 р. // Центральна рада на тлі Української революції. – Київ, 1996. С. 94–96.

88. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 289–290.

89. Будберг А. Дневник // АРР. – М., 1991. Т. 12. С. 199.

Глава 3
РАЗВИТИЕ КОНФЛИКТА МЕЖДУ СОВНАРКОМОМ И ПРАВИТЕЛЬСТВОМ УКРАИНСКОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РАДЫ

Совнарком готовит передачу в Киев украинских исторических реликвий, а члены Украинской секции ВЦИК излагают требования Генерального секретариата как условия установления его отношений с Совнаркомом. – Разгром калединцами ростовского Совета и разоружение неукраинских частей в Киеве – причины ультиматума Совета народных комиссаров правительству Украинской центральной рады. – Провал Всеукраинского съезда Советов в Киеве. – Советские отряды через Харьков направляются на борьбу против калединских войск, а Петлюра приказывает украинизированным частям остановить у Петрограда движение советских войск на юг. – Попытка урегулировать отношения Петрограда и Киева при посредстве Украинского революционного штаба Петроградской краевой войсковой рады. – Арест членов штаба. – «Детективная» история Ф. А. Мишуровского. Посредничество делегатов Второго Всероссийского крестьянского съезда: большевистское руководство готово удовлетворить все требования генеральных секретарей за отказ Центральной рады от поддержки донской контрреволюции. – Совет народных комиссаров направляет своего представителя для переговоров в Киев: Василюк сомневается, а Троцкий верит в успех этой миссии. – Пропаганда Украинского революционного штаба в Петрограде. – Всеукраинский съезд Советов в Харькове. – Образование нового центра власти на Украине.

Поза непризнания советского правительства, с самого начала заявленная властями Украинской народной республики, определила отсутствие между ними обычных каналов межгосударственных отношений. Для контактов как связующее звено использовалась Ставка Верховного главнокомандования, но, взяв курс на создание Украинского фронта, генеральные секретари первым делом объявили о разрыве связи со Ставкой.

Народные комиссары, напротив, начали с демонстративно дружелюбного акта, приняв постановление о передаче Киеву украинских исторических ценностей («знамен, пушек и булавы», вывезенных в Петербург при Екатерине II), и намеревались обставить это событие соответствующим пропагандистским сопровождением. Было намечено «передачу реликвий сделать в торжественной форме народного праздника перед Преображенским собором с участием войсковых частей... вместе с реликвиями передать украинцам особо изготовленную грамоту» того содержания, что ВЦИК Советов возвращает трофеи как память о славной борьбе украинцев за свободу [1]1
  В квадратных скобках указаны источники (см. примечания в конце каждой главы).


[Закрыть] .

Для устройства праздника создавалась комиссия из трех представителей ВЦИК, в том числе одного – от Украинской секции (секция состояла из трех членов), сотрудников комиссариатов просвещения, по национальным и по военным делам, ведомства дворцов и музеев, а также представителей Петроградской краевой войсковой рады, руководимой Украинским революционным штабом (официальной задачей этой рады было формирование на месте украинизированных воинских подразделений).

С последней организацией у Совета народных комиссаров отношения не сложились. В подготовительных материалах к протоколам заседаний правительства об этом сказано так: представители Петроградской украинской войсковой рады «просили, чтобы передача была сделана в их руки, однако в мандате этих представителей не была предусмотрена сама передача и не было обращения к Совету Народных Комиссаров как к законной верховной власти в России. Ввиду этого, а также и резкой формы, в которой представители Рады вели дальнейшие переговоры с народными комиссарами, принята следующая резолюция: „Председатель Совета Народных Комиссаров и народные комиссары по иностранным делам, по просвещению и по делам национальностей, заслушав постановление особой комиссии по передаче украинскому народу его реликвий, а также протест Украинского революционного штаба, постановили: дальнейшие переговоры о сроке и порядке передачи реликвий вести с Украинской фракцией ЦИК и официальную передачу осуществить в руки доверенного лица этой фракции“». Информацию об этом намечено было опубликовать 1(14) декабря 1917 года [2]

[Закрыть] .

Переговоры же с Украинской секцией ВЦИК начались, и, как видно, не только о реликвиях. Из не полностью сохранившейся записи более позднего разговора по прямому проводу члена Украинской секции левого эсера П. Г. Василюка с генеральными секретарями в Киеве следует, что 3(16) декабря (датировка – по содержанию) Украинская секция «в категорической форме» выдвинула перед СНК вопросы, очевидно, предложенные генеральными секретарями, с тем чтобы «вопрос о Раде был немедленно поставлен на повестку дня, чтобы до ночи. Утром, – подытожил Василюк результат этого напористого демарша, – вместо ответа на запросы фракция получила копию ультиматума» [3]

[Закрыть] .

Какие именно в тот день были поставлены вопросы, Василюк не уточнил. Скорее всего те, что в дальнейшем, в очередном разговоре с Киевом по прямому проводу, он перечислил. Среди них – вопрос о признании Генерального секретариата высшим краевым органом Украины, о взгляде Совнаркома на предложение Генерального секретариата «организовать государственную власть на федеративных началах из представителей самоопределившихся народов и областей... Сибири и Украины, Дона и Кубани, Белоруссии, Великой России, Финляндии, Молдавии и др.», о том, справедливы ли слухи о подготовке Советом народных комиссаров военного похода, чтобы «силой заставить свободный украинский народ подчиниться центральной власти в Петрограде».

К этим политическим требованиям было добавлено множество более частных претензий: по поводу посылки на Украину продовольственных комиссаров для закупки продуктов, о направлении Государственным банком денег непосредственно стачечным комитетам железнодорожников, а не Генеральному секретариату и игнорировании других финансовых заявок последнего, о препятствиях в переброске украинизированных воинских подразделений и так далее. «Все это, – говорилось в перечне вопросов, – может вынудить Центральную раду порвать отношения с народными комиссарами, прекратить снабжение продовольствием Великой России и немедленно приступить к выпуску денег УНР» [4]

[Закрыть] .

Этот подписанный председателем Украинской секции ВЦИК Кереченко и секретарем Василюком запрос с угрозами «порвать отношения... и прекратить снабжение продовольствием», а также неуместное предложение о федерации, особенно – о федерации с Доном, по-видимому, только подлил масла в огонь. Большевистское руководство остро восприняло только что произведенное в Киеве разоружение неукраинских частей и провозглашение Украинского фронта. К этому добавилось, что как раз накануне калединские войска после семидневных ожесточенных боев с Красной гвардией Ростова выбили ее из города и разгромили ростовский Совет. Петроград, при всей полярности политических симпатий его жителей, был потрясен этим прологом к разыгравшейся в дальнейшем трагедии братоубийственной Гражданской войны. Зинаида Гиппиус, отнюдь не сочувствовавшая большевикам, в те дни систематически заносила в свой дневник: «30 ноября, четверг. На Дону – кровь и дым. 4 декабря, понедельник. На Дону кровавая бойня. Неизвестно, кто одолеет» [5]

[Закрыть] .

Большевистскому же руководству было ясно, что разгром ростовских сторонников советской власти открывал калединцам путь в глубь Донецкого бассейна и далее на север. Остановить их было невозможно, минуя те территории, которые Центральная рада провозгласила украинскими. Потому после упомянутого ранее обсуждения ситуации правительством 2(15) декабря, на следующий день (как раз когда Василюк с товарищами потребовали незамедлительного ответа на свой перечень вопросов), Совнарком вновь вернулся к украинским делам.

Протокол заседания СНК, начавшегося в 1 час дня 3(16) декабря, свидетельствует о большой спешке: «Выпустить особый меморандум [к] Украинскому народу и послать Раде ультиматум. Поручить комиссии (Ленин, Троцкий, Сталин) составить проект ультиматума и представить его в это же заседание. Вопрос о меморандуме обсудить совместно с текстом ультиматума» [6]

[Закрыть] . В шесть часов вечера сведенный вместе «Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями к Украинской Раде» авторства Ленина и Троцкого был единогласно утвержден участниками заседания [7]

[Закрыть] . Документ был составлен в том стиле, о котором профессиональный дипломат Г. В. Чичерин с сожалением писал летом 1918 года: «Несчастье в том, что Троцкий любит театральное громоверженство... и проявляет ультравоинственность... А Ильич любит решительность, беспощадность, ультиматумы и т. д.» [8]

[Закрыть] .

В «Манифесте», с одной стороны, декларировалось признание Украинской республики и ее права отделиться от России (со ссылкой на пример отделившейся Финляндии), а с другой – заявлялось о непризнании Украинской центральной рады из-за ее «двусмысленной, буржуазной политики» – подавления советов, дезорганизации фронта несанкционированным перемещением украинизированных частей и поддержки кадетско-калединского заговора. Документ с требованиями из трех пунктов заменить эту политику на противоположную завершался предупреждением: в случае неполучения удовлетворительного ответа «в течение 48 часов Совет Народных Комиссаров будет считать Раду в состоянии открытой войны против Советской власти в России и на Украине» [9]

[Закрыть] .

Ответ Генерального секретариата был так же скор (составлен уже 4(17) декабря), непримирим и воинственен. Подписан он был вместе с главой правительства Винниченко генеральным секретарем по военным делам Петлюрой [10]

[Закрыть] (в современной украинской публикации его подпись заменена на подпись руководителя внешнеполитического ведомства Украинской народной республики А. Я. Шульгина [11]

[Закрыть] ). В документе среди прочего говорилось: «Украинская демократия в лице украинских советов солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, организованных в законодательном органе – Центральной раде и в правительстве... вполне удовлетворена как составом этих органов, так и проведением в жизнь ее волеизъявления. Центральной радой не удовлетворены великорусские элементы черносотенского, кадетского и большевистского направления... но Генеральный секретариат предоставляет полную возможность указанным элементам выехать из территории Украины в Великороссию, где их национальное чувство будет удовлетворено. Генеральный секретариат не находит возможным единственно силами украинских частей охранять всю громадную линию фронта... поэтому он уводит украинские войска на Украинский фронт. Производится это во имя спасения хоть одной части фронта и от этой задачи Генеральный секретариат не отступит ни перед какими препятствиями. Если народные комиссары Великороссии... принудят Генеральный секретариат принять их вызов, то Генеральный секретариат нисколько не сомневается, что украинские солдаты, рабочие и крестьяне, защищая свои права и свой край, дадут надлежащий ответ народным комиссарам» [12]

[Закрыть] .

На фоне такого диалога, больше похожего на артобстрел снарядами большого калибра, в Киеве 4(17) декабря должен был открыться Всеукраинский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, с которым был связан большевистский план растворения Украинской центральной рады в системе советов. Национальные деятели в принципе сначала противились съезду, но в конце концов сумели по-своему подготовиться к нему. Они заранее бросили клич украинским армейским и крестьянским организациям направлять всех желающих, не считаясь с установленными большевиками нормами представительства. Поездами, пароходами по Днепру, на лошадях по проселкам двинулись в Киев делегаты числом около двух с половиной тысяч [13]

[Закрыть] .

В Центральной раде «их принимали, накачивали, угощали и, дав от себя руководителя, посылали их в мандатную комиссию съезда. Люди приезжали с неимовернейшими мандатами: „Командир такой-то сотни украинского полка делегирует на Всеукраинский съезд своего денщика“. Кончилось тем, что мандатной комиссии пришлось оставить помещение... через окно. Бланки захватила разъяренная толпа». Так вспоминал о подготовительной стадии съезда один из его организаторов и лидеров киевских большевиков В. П. Затонский [14]

[Закрыть] .

Предъявленный в день открытия съезда 4(17) декабря петроградский ультиматум и вовсе отвлек собравшихся от внутреннего неблагополучия в крае, сместив их внимание в область оскорбленных внешним вмешательством национальных чувств. Инициаторов съезда – местных большевиков не допустили в президиум, их ораторов освистывали или совсем не давали говорить. Из-за получившейся организационной неразберихи они попытались перевести мероприятие в формат совещания. Но сторонники Центральной рады не допустили этого, решив в полном объеме использовать свое численное превосходство, продолжая заседать как съезд Советов, который выразил доверие действующему составу Рады, отклонив предложение о ее переизбрании и одобрив резкий ответ Генерального секретариата советскому правительству [15]

[Закрыть] .

5(18) декабря Совет народных комиссаров вновь обсуждал украинский вопрос в связи с ответом Киева на советский ультиматум. Кроме того, украинские дела затронул нарком по военным делам В. А. Антонов-Овсеенко, внеся предложение о необходимости поездки в Ставку. В занесенном в черновик протокола постановлении по этому предложению говорилось: «Предостав[ить] т. Антонову согласно его просьбе поездку в Ставку для точного выяснения организации и состава боевого [отряда – зачеркнуто] центра, действующего против контрреволю[ции], для взаимоотно[шений] между ведом[ствами] между этим боевым центром и Главковерхом. Прямой же задачей тов. Антонов[а] организация борьбы и боевых действий с Радой» [16]

[Закрыть] .

Однако весь этот пункт вовсе не вошел в окончательный машинописный текст протокола. Его видоизмененный по смыслу след обнаруживается в конечном варианте постановления по первому из упомянутых пунктов: «Признать ответ Рады неудовлетворительным. Считать Раду в состоянии войны с нами. Поручить комиссии в составе товарищей Ленина, Троцкого и Сталина принять соответствующие активные меры по сношению со Ставкой и выпустить от имени Совета Народных Комиссаров два воззвания – к украинскому народу и к солдатам. Считать эту комиссию полномочной действовать от имени Совета народных комиссаров» [17]

[Закрыть] .

Положение, очевидно, очень тревожило большевистское правительство. В тот день Лев Троцкий по давнему настоянию Ж. Садуля первый и единственный раз посетил французское посольство. В почти двухчасовой беседе с послом Ж. Нулансом обсуждались несколько тем, но в опубликованном на следующий день сообщении получил преимущественное освещение украинский вопрос. Троцкий, перечислив послу все вменяемые большевиками Украинской центральной раде «грехи», заявил о недопустимости контактов находившихся на Украине французских офицеров с Радой. Посол, со своей стороны, напомнил, что военные миссии союзников находятся по приглашению прежних русских правительств, и заверил, что в случае военного конфликта они не станут вмешиваться в борьбу. Редакция «Правды» скептически прокомментировала согласованное сторонами коммюнике: «Из настоящего сообщения мы не можем, к сожалению, вынести вполне определенное представление о роли французских офицеров „при Раде“. Между тем ясность в этом деле абсолютно необходима» [18]

[Закрыть] . Французская печать представила эту встречу в крайне негативном свете [19]

[Закрыть] .

5(18) декабря Троцкий сообщил Крыленко в Ставку: «Мы не можем допустить безнаказанно такие провокационные действия, как разоружение наших полков или как прямое пособничество Каледину. Соглашение с советской республикой на Украине не представляло бы никаких затруднений в том числе и в вопросе национализации (украинизации. – И. М.) армии. Противоречие между нами и Радой лежит не в национальной, а в социальной области... Советы на Украине должны знать, что мы готовы поддержать их борьбу против Рады. Но мы не можем сейчас ни на минуту ослабить нашу борьбу с контрреволюцией под влиянием протестов Рады. Необходимо двинуть как можно большие силы против калединцев на Дону и на Украине. Нельзя позволить Раде безнаказанно прикрывать социальную корниловщину знаменем национальной независимости. Мы ждем от Вас решительных действий в том смысле, чтобы обезопасить наши войска на Украине от контрреволюционных посягательств Рады. Завтра мы выработаем формальное заявление по этому вопросу... но в области практических действий Вам незачем дожидаться официальных деклараций» [20]

[Закрыть] .

6(19) декабря секретарь Ленина передал главковерху от имени Совета народных комиссаров: «Ответ Центральной Рады считаем недостаточным, война объявлена, ответственность за судьбы демократического мира, который срывает Рада, падает целиком на Раду. Предлагаем двинуть дальше беспощадную борьбу с калединцами. Мешающих продвижению революционных войск ломайте неуклонно. Не допускайте разоружения советских войск. Все свободные силы должны быть брошены на борьбу с контрреволюцией» [21]

[Закрыть] .

Симон Петлюра не уступал в решимости развернуть боевые действия на чужой территории. 5(18) декабря он издал провокационный, по оценке украинского исследователя [22]

[Закрыть] , приказ с предписанием широко распространить его в разных воинских подразделениях, в том числе на Румынском фронте. Приказ был адресован украинскому комиссару Северного фронта. Петлюра, бывший чиновник Союза земств при войсках («земгусар» – презрительно называли этих лиц строевики Первой мировой войны), иронизируя над низким воинским званием большевистского главковерха, вменял украинскому комиссару «никаких распоряжений прапорщика Крыленко, ни его комиссаров, ни большевистских комитетов не выполнять. Все украинцы Северного фронта подчинены Вам и Войсковой фронтовой раде. Немедленно организуйте украинский командный состав... и займите соответствующую позицию по отношению к большевистским революционным комитетам и докажите, что тот, кто поднимает руку на молодую Украинскую народную республику и ее благополучие, найдет в воинах-украинцах фронта решительный и твердый отпор. Поручаю Вам для проведения всего этого в жизнь пользоваться всеми способами, какие вызываются Вашим географическим положением по отношению к Петрограду, откуда надвигается на Украину большая угроза. Необходимо, чтобы Вы эту угрозу удержали возле Петрограда» [23]

[Закрыть] . Неудивительно после этого, что 11(24) декабря Крыленко сообщал правительству: «На Северном и Западном фронтах пришлось прибегнуть к аресту украинских местных рад и разоружению украинских частей»[24]

[Закрыть] .

Впрочем, воинственные приказы с обеих сторон не означали пока неизбежности военного столкновения. Их авторы чувствовали, что не располагают для этого достаточными силами. Петлюра считал, что ему недостает украинизированных частей, остававшихся за пределами края. Он не представлял еще, какими малопригодными для защиты «украинского дела» окажутся эти части. Большевистское же руководство в то время вообще рассматривало украинскую проблему лишь как производную от донской. Владимир Антонов-Овсеенко получил назначение главнокомандующим советскими войсками по борьбе с контрреволюцией на юге России. «На юг для военных действий против Каледина», – уточнил 8(21) декабря в записке к нему Ленин [25]

[Закрыть] .

Ближайший путь туда лежал через территории, произвольно объявленные Киевом принадлежащими Украине. Важным, с точки зрения Петрограда, считалось также не допустить притока казачьих частей с фронта через украинские земли. На первых порах Антонов-Овсеенко располагал небольшими силами Красной гвардии, отрядами, выделенными Московским военным округом, и некоторыми другими подразделениями. Большевистское руководство рассчитывало пополнить их частями с внешнего фронта, остававшегося в ведении Ставки. Кроме того, войска на позициях и в прифронтовой полосе, в немалой части большевизированные, рассматривались как фактор, ограничивавший с запада сферу влияния киевского правительства. Обо всем этом 11(24) декабря главковерх передавал из Ставки: «С Северного, Западного фронта, Юго-Западного двигается, что можно и что выдерживают перегруженные железные дороги. Приходится считаться с фактом крайнего ухудшения [транспорта] в силу конфликта с Радой. Операции против Каледина руководятся из Брянска Кудинским и направляются по направлению на Воронеж – Лиски и Харьков. Части того же отряда направлены на Бахмач и на Коростень. Рада обороняется с севера путем взрыва мостов и разборкой путей и на юго-запад – путем захвата железнодорожных узлов. Столкновения возможны в каждый момент. В украинских корпусах и дивизиях наших фронтов – напряженное состояние, определяющееся однако мало помалу в нашу пользу. На южных фронтах... – более неопределенное в самих частях, выставленных против нас» [26]

[Закрыть] .

Ответом главковерху послужило распоряжение Ленина и Троцкого, «чтобы в Харькове возможно скорее оказалось больше вполне надежных войск и чтобы движение шло, не останавливаясь ни перед какими препятствиями и никакими другими соображениями. Мы крайне обеспокоены неэнергичным движением войск с фронта на Харьков. Примите все меры вплоть до наиболее революционных для самого энергичного движения войск и притом в большом количестве, на Харьков» [27]

[Закрыть] . (На телеграфной ленте записан и другой вариант: «По-моему надо ответить: усильте внимание, удвойте бдительность и энергию, чтобы быстрее и больше двинуть на Харьков отовсюду, со всех частей фронта, никакими иными соображениями не стесняясь». Под этим, как и под первым текстом, подпись – «Н. Ленин» [28]

[Закрыть] .) Заметим, что речь велась о ключевом транспортном узле в направлении на юг России, а не вглубь Украины, тем более что в самом Харькове власть Украинской центральной рады была относительной и позиции ее противников слева заметно усиливались.

Сталин в те дни неоднократно публично выступал по украинскому вопросу. На заседании ВЦИК Советов 14(27) декабря он пояснил, что военные действия могут задеть Украинскую республику лишь в том случае, если Центральная рада «будет препятствовать нашему продвижению против Каледина, заслоняя его собою, то удары, направленные против Каледина, падут на нее» [29]

[Закрыть] .