Текст книги "Заповеди Леса (СИ)"

Автор книги: Ирина Михайлюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

А что меня действительно удивило так это осень. Хотя на улице был июль месяц, вокруг дома обитала осень. Листья красиво падали с деревьев и золотом покрывали крышу.

Я немного постояла вот так, любуясь на волшебство, а потом упала в об-морок.

Отступление

Дима был недоволен тем, что Хронус приказал ему отпустить Злату. Но, когда его повелитель приказал не убивать никого из стаи, Дима впал в бешен-ство. Хронус сразу же понял чувства своего помощника.

План Хронуса был полностью исполнен. Земля впитала силу Златы вместе с принесёнными человеческими жертвами. И в заключение всего – смерть вам-пира.

Но Дима был не доволен. Ослеплённый ненавистью, он не получил обе-щанного удовольствия от тщательно подготовленного спектакля.

Когда началась его одержимость Златой? Ещё в детстве его преследовали видения о ней, он слышал её голос у себя в голове. И позже начал сходить с ума. Всё стало хуже с того момента, когда она приехала в деревню.

Дима помнил, как к нему пришел Хронус, хотя это было давно по челове-ческим меркам, но с тех пор в его голове было несколько голосов. Он долго не соглашался заключить сделку, потому что в его душе всё ещё жил добрый маль-чик. Но прошло немного времени и всё хорошее, что было в нём, поглотила тьма.

Дима даже не понял, как согласился. Хронус сам нашел его. И с того мо-мента его жизнь навсегда изменилась. Он отрыл для себя новые горизонты, узнал вещи, навсегда изменившие его мировоззрение. Даже одержимость Златой ото-шла на второй план, магия полностью захватила его.

Но на балу всё изменилось. Её поцелуй с полукровкой поселил в душе Димы тёмное и ужасное чувство – ревность. Именно тогда он решил исполнить план Хронуса немедленно, чтобы причинить ей боль отчасти. Он знал, что его предательство ранит Злату.

Всё было спланировано, в этом плане не было бреши.

– Она сделала то, что должна была сделать. Страх выпустил её силу, – го-лос Хронуса звучал в голове. Бог Мёртвых не мог долго задерживаться на земле, даже в качестве тени – это отнимало слишком много сил. Его попытка усмирить Злату потребовала огромного количества энергии.

– Почему нельзя было убивать стаю? Я думал они преграда.

– Они скоро вернутся ко мне. Я их создал. Обидно, что за время моего от-сутствия они переменили сторону.

– Так не проще ли было их всех истребить, дабы и другие видели, что ты не прощаешь нанесённых обид.

– Всё не так просто, Дмитрий.

Да и сам Хронус не понимал причин, побудивших его сохранить жизнь стае. Но он любил своё творение. Он придумал их, создал их. Они были своего рода его детьми. И поэтому надежда, что они одумаются, не умирала. Зов крови всегда силён, а их кровь принадлежала ему.

Он удивился, увидев Злату в тот день. В его представление она была иной: милой, доброй девочкой. Хронус часто наблюдал за своей дочерью из темницы, и даже оставлял ей охрану в виде нескольких призраков. Довольно часто они выхо-дили из-под контроля и пугали девушку. Впрочем, многие призраки привязались к ней: она напоминала им солнце, греющее кожу, напоминала о важности жизни и заставляла их чувствовать себя живыми.

Хронус не ожидал, что Злата окажет сопротивление. Она боролась за свою жизнь с такой яростью и силой! Она была воином, волком в овечьей шкуре. Про-сто сама об этом она вряд ли догадывалась. Ей с детства прививали другие ценно-сти.

Бог смерти ощутил слабость. Он и так слишком долго пробыл в мире лю-дей. Его силы иссякли, и он не мог предотвратить неизбежного. Темница затяги-вала его в свои недра, не давая возможности выбраться. Пока. Первые шаги к сво-боде уже сделаны, осталось продолжить игру.

Эрик удивился, что их отпустили. Если честно, он уже приготовился уме-реть, но в этот же миг всё кончилось. Будто кто-то дергал за невидимые ниточки, и кукловоду явно надоела игра.

Но стая не стала дожидаться, когда кукловод передумает. Они медленно двигались к выходу, надеясь на скорое спасение. Зловещие тени исчезли, а люди не обращали на них ни малейшего внимание, они все находились в магическом трансе, и даже замечали жутких раны на своих телах. Словно боли не было.

Некоторые люди бродили по улицам и что-то бубнили себе под нос. Они не моргали и смотрели прямо перед собой, напоминая сумасшедших. Другие са-дились в углах, качались и разговаривали с кем-то невидимым.

Эрик прислушался. Одна женщина произнесла такие слова:

– На землю спустится тьма... Диана убьёт всех сама, – парень не обратил на это никакого внимания, благо, что звучали эти слова как бред сумасшедшего. Это даже могло бы показаться смешным, если бы не было таким печальным.

А потом он чуть не наступил на кого-то...

Эрик ещё не видел лица, но длинные белые волосы уже назвали имя. Лина. Мертва.

У него на секунду перехватило дыхание, а от страха сердце забилось быст-рее. Он боялся за Злату. Где же она? Успел ли Рома увести её отсюда? Может быть, её убили, а возможно, захватили в плен?

Он мог сделать тысячу необдуманных шагов: перевернуть всё здесь, сжечь мир дотла, но найти её.

Но была стая, а он был вожаком. Они зависели от него.

Он собрал всю свою волю в кулак и мысленно пообещал вернуться, если не обнаружит Злату в безопасном месте.

Они двинулись к лесу.

Я сожгу весь мир дотла, если с тобой что-то случилось.

Глава девятнадцатая. Надежда на новую жизнь

И моя жизнь изменилась навсегда с тех пор, как я узнала дату её конца.

Он был рядом. Я чувствовала, как его пальцы сжимают мои. Я знала, что на лице его застыло внимательное выражение – он наблюдал за мной, готовый в любую минуту броситься на помощь.

Его присутствие даровало мне покой, и поэтому я боялась просыпаться. Быть может, если я не проснусь, то и прошлое окажется лишь тенью, видением, неправдой. И в моём сне будешь ты, такой же, как всегда. И мы будем вместе не-смотря ни на что.

Лес укроет меня от моих преследователей. Пока он не подвластен ни бо-гам, ни людям. Он подчиняется лишь мне и самому себе. Он пьёт мою жизнь, а я питаюсь его мощью. Так было всегда, так будет всегда.

И я смогу спрятать тебя. Ты больше не будешь проклят. Пока мы вместе, они не властны над нашей судьбой.

О, лесной бог, услышь мои молитвы. У меня только одна просьба, только одно желание – позволь моим близким жить без страха и без боли. Дай им приют, защити их от моего отца. И я вновь вернусь к тебе, я очищу тебя от грязи, от насилия и страданий. Я искуплю грех, свершённый здесь. Моя жертва станет искуплением! Моя кровь будет платой.

Я обещаю тебе. И клянусь своей душой, что исполню обещание.

Я находилась между сном и явью. Казалось, что меня окружает неведомая прежде сила. Мои чувства, мои мысли – в них словно проник иной разум. И у него было имя – Лес.

Я прежде не осознавала, насколько крепкая связь образовалась между нами. Но чем больше я проводила здесь времени, тем сильнее мне хотелось рас-твориться в лесной тишине. Моя душа постепенно исчезала, становилась частью Леса.

Но близкие мне люди по-прежнему держали меня в реальном мире. Я не могла исчезнуть, не убедившись, что с ними всё хорошо: что Эрик больше не проклят, Рома продолжает жить дальше, именно жить, а не существовать, а Яро-слав вновь обретёт покой и сможет найти цель в своей жизни. И люди в деревни должны быть в безопасности. Да и весь мир должен быть в безопасности.

И именно эти мысли вернули меня в реальность. Мысли и рука Эрика. Я чувствовала прикосновение, тепло и медленно возвращалась.

Я всегда буду возвращаться к тебе. Чтобы не случилось, кто бы ни стоял у меня на пути. Если конец света не наступит, я найду путь и вернусь к тебе.

– Злата, – я открыла глаза.

Мир вокруг меня будто бы изменился. Я смотрела на Эрика и видела его иначе. Он не был инфантильным красавцем, он был прекрасной душой, запертой в проклятое тело. И его синие глаза лишь отражение души, её зеркало. И это зер-кало затягивало меня. Я не могла отвести глаз и медленно проваливалась в бездну чувств, удивительную как и сама жизнь.

Мир со всеми своими красками навсегда погас, ибо что-то изменилось во мне. Жизнь будто бы коснулась души, подарив надежду, дав шанс на новую судьбу.

– Привет, – мой голос прозвучал хрипло. Но было так приятно говорить, чувствовать, как слова слетают с губ, как мысли обретают форму. В словах жизнь, они выражают то, что мы видим, то, что мы думаем и чувствуем.

Прикосновения и слова делают нас живыми. А каждое касание Эрика отда-валось и в душе, и в теле.

Он поцеловал меня. Аккуратно и нежно, словно боялся сломать. Моё тело налилось теплом, я почувствовала себя защищённой. Все страхи неожиданно ис-чезли, мы снова остались одни в целом мире.

Эрик первым прервал поцелуй и прижался своим лбом к моему.

– Нужно позвать остальных. Они обрадуются, когда узнают, что ты очну-лась, – Эрик ушёл, и я ощутила пустоту. Но кожа горела там, где он меня касался. Если закрыть глаза, можно было подумать, что он по-прежнему рядом.

Я хочу, чтобы ты был со мной. Я не знаю, кто ты мне. В наших отноше-ниях нет определенной грани, но иногда мне кажется, что ты единственное на-стоящее в моём мире.

Жаль, что мне не хватило смелости сказать эти слова. Неуверенность почти порок. Во всяком случае, мой.

В комнату вошла Елизара. Она улыбнулась, увидев меня. Возможно, это было единственное проявление чувств ко мне с её стороны. В тот момент я поду-мала, что мы могли бы поладить.

Мне хотелось бы поговорить с ней: узнать больше о ней, о её жизни до по-бега и после него. Но некоторым вещам не дано случиться.

Я ждала появления Ромы. Мне хотелось сказать ему так много слов, но я не знала, что именно из всего этого вороха мыслей можно произнести вслух.

Что можно сказать человеку, потерявшему смысл жизни? Что вообще мы можем в этом понимать, не столкнувшись лицом к лицу со смертью?

Я вздрогнула, когда завидела Рому. Он появился неожиданно и выглядел... Он напоминал мне лишь тень себя прежнего. Призрак среди живых, всего лишь мальчик, потерявший почти всех близких.

Он подошёл ко мне. Рома молчал, а все слова из моей головы куда-то ис-парились.

И я уже хотела произнести одну из тех бесполезных фраз, что так любят использовать в качестве утешения.

Но Рома обнял меня. Его объятия – это моё детство. Его объятия – это безопасность. От Ромы всегда пахло мятой, когда мы были маленькими, это успо-каивало и бодрило. Я была ребенком, я вернулась на много лет назад в прошлое.

На какой-то миг мы снова стали семьёй. Все обиды были прощены. Наш путь был долог и опасен, но мы прошли его. Не до конца, но большую часть.

– Всё как в детстве, как же я скучала поэтому! – мне показалось, что он плачет.

Брат и сестра. Лучшие друзья. Наша затяжная ссора осталась позади, всего лишь призрак.

Я радовалась тому, что всё налаживается.

У порога застыл Эрик. Он улыбнулся краем губ. В его взгляде можно было прочитать понимание.

Иногда мне казалось, что этот человек мог читать у меня в душе, понимать мои чувства, даже те, что оставались загадкой для меня, видеть мир моими гла-зами. Вначале я боялась этого неожиданного понимания, теперь была рада ему.

– Где Ярослав? – я не видела его среди сражающихся, и он не пришёл ко мне сейчас. В душу закралось подозрение. – Что с ним?!

Я слишком быстро встала на ноги, голова закружилась. Но упасть в обмо-рок слишком большое удовольствие.

Ярослав для меня был загадкой, но он так же был и моим братом. Мы про-вели вмести мало времени и не знали друг о друге почти ничего. Но что-то за-ставляло меня беспокоиться о нём, бежать на выручку, несмотря на боль, слабость и страх. Узы, что связывали нас, никто не смог бы разрушить.

Рома слегка надавил на мои плечи, и мне пришлось сесть.

– С ним всё в порядке, По крайней мере, сейчас, – Эрика веселила моя ре-акция.

И последующую пару часов он рассказывал мне о том, что произошло за время моего отсутствия. Я узнала, как ранили Ярослава. Несколько часов он на-ходился на грани жизни и смерти. Но сейчас с ним всё было хорошо, и он спал.

План моего спасения придумала Елизара, она наложила на стаю чары, из-менила их облик. Вся проблема заключалась в том, что из-за колдовства Димы, никто не мог принять свой волчий облик, они все потеряли силу. С оружием им помогла Лина. Она пошла в деревню спасать не меня, а Рому. Но всё же пошла, рискуя своей жизнью и потеряв её.

Стоило стае оказаться в деревни, как чары спали. Завязалась бойня.

А дальше я всё видела сама.

Я отправилась к Ярославу. Мне хотелось убедиться, что с ним действи-тельно всё хорошо.

Его комната была маленькой, но светлой. Когда я вошла, он ещё спал.

Кровать, столик и одно большое окно. Никаких личных вещей: книг, тет-радей или чего-то подобного. Значит, это не было его постоянной комнатой.

Где же ты живёшь, Ярослав? Есть ли в твоей жизни место, дающее тебе покой?

Я аккуратно присела на кровать.

Сон нас меняет. Даже Ярослав не стал исключением из этого правила. Черты его лица разгладились, и он не выглядел кровожадным убийцей. Он так же не был забитым и испуганным мальчиком.

Не было серьёзности, злости, просто красивый парень.

Почти ангел...

Ярослав улыбнулся чему-то во сне, а я улыбнулась в ответ.

Мои пальцы коснулись его лба, аккуратно вычерчивая невидимые узоры.

Почему я беспокоюсь о тебе? Почему мне кажется, что даже если все от меня отвернуться, ты останешься со мной?

– Конечно, останется, – в комнату вошла Елизара. Она снова копалась в моих мыслях.

Она смотрела на меня несколько секунд, а потом жестом велела следовать за ней.

Мы вышли на улицу. Дом остался прежним, а вот время года изменилось. Зелёная трава щекотала ноги. Яблони цвели пышным цветом, а их лепестки, ве-домые ветром, падая, напоминали дождь.

Голубой небо затягивало в свой омут. Мне казалось, что если я буду слиш-ком долго на него смотреть, то попаду в призрачную тюрьму, из которой не найду выхода.

Птицы пели свои странные песни. В детстве я думала, что так они расска-зывают свои удивительные, сказочные истории. Рассказывают нам, случайным путникам, а мы просто не научились понимать их языка.

– Ты его единственный близкий человек, – голос Елизары был слишком громким для этого места.

Птицы замолкли, будто стремились услышать наш разговор, не потеряв ни слова. А потом они, возможно, сложили бы эти слова в новый рассказ для новых путников. Жаль, что я так и не узнаю, о чём он будет.

– Ярослав только трёх людей впустил в своё сердце. Двое из них мертвы, осталась лишь ты, и он сделает всё, чтобы предотвратить твою гибель.

Я замерла. Откуда она знала? Неужели наши чувства для неё похожи на слова в открытой книге?

– Вам просто так показалось.

– Он всё же мой сын. Я знаю его лучше, чем кого бы то ни было. Другое дело – ты. Временами, я тебе понимаю, но чаще ты для меня загадка. Словно не моя дочь вовсе.

В её зеленых глазах сложно было прочитать какие-то эмоции, но тогда я уловила горечь.

Тишина. Даже ветер стих. Природа замерла, ожидая развязки нашего раз-говора.

– Странно, что я не могу тебя полюбить. Мне было горько отдавать тебя, когда ты была ребёнком. Но я никогда не ждала встречи с тобой, – она говорила это, а я ощущала тупую боль в области сердца. Слёзы защипали в глазах, а в горле появился ком.

Но я не заплакала, молча проглотив боль и унижение. Спрятала чувства на дне души. А Елизара продолжала:

– У нас с тобой совсем мало времени – всего лишь месяц. Ты уже приняла решение, это решение поможет нам всем.

Обстановка переменилась: теперь нас окружали кусты алых роз. Мне вспомнился сад моей бабушки, и сердце налилось тоской по тому дивному месту. Я сразу же задала себе вопрос: что стало с моими родственниками? Навряд ли они участвовали в битве. Так что возможно с ними было всё в порядке. Стоило уте-шить себя этими мыслями, потому что проверить не представлялось возможно-сти.

Я могла рисковать собой – это было моим правом. Но не могла рисковать другими: Эриком, Ярославом, Ромой. Я бы никогда не простила себя за это. Если даже я решусь пройти в деревню тайком, какова вероятность того, что никто из них не отправится следом за мной? И какова вероятность, что меня не поймают? Правильно – никакой.

– У тебя появится невероятная сила, если Лес примет твою жертву. Такая власть, но за неё придется заплатить.

– Так он может отказаться? И что тогда произойдет? И что за цена, если он меня примет? – столько вопросов, а так мало времени для того, чтобы получить ответы.

– Если он не захочет принять твою жертву, то ты умрёшь, как простая смертная. А цена для богов непомерно высока – твои чувства. Боги редко подда-ются страстям. Они не испытывают жалости, а любовь в их сердцах редкое явле-ние. Именно поэтому мы с Хронусом были опасны.

– То есть я превращусь в бесчувственную марионетку?

– Да. К сожалению. Возможно, исчезнет и часть воспоминаний.

Я вдруг потеряла себя в мире. Мне казалось, что я не смогу справиться со своей ролью, что не выдержу и сбегу. Буду бежать, пока все тревоги, все опасно-сти не останутся позади. Я бы нашла на этой чёртовой земле место, где бы никто меня не нашел.

Но...

Ты уже не маленькая девочка, Злата. Нужно уметь принимать решения и нести за них ответственность. Нужно уметь жертвовать собой, ради безопас-ности других – именно это называется человечностью. А ты всегда хотела быть человеком, а не животным, присвоившим себе этот титул. Подумай о том, что твоя жертва спасёт жизни. Если ты будешь достаточно сильной, ни-кто из них не отберёт твои воспоминания.

Я уже направилась в сторону дома, полностью погружённая в свои мысли, как вдруг Елизара окликнула меня:

– Злата! Проживи этот месяц, как тебе хочется.

Хороший совет – впрочем, я уже приняла решение.

И в этот же вечер я ушла жить к Эрику. Все были удивлены, а некоторые недовольны. Ярослав накричал на меня, хотя и был очень слаб, но на это сил у него хватило. Рома был слишком опечален, чтобы пытаться меня переубедить. Елизара предпочла скрыть свое недовольство, хотя я часто ловила на себя её пол-ный осуждения взгляд.

А вот Эрик был удивлён. Ему почему-то казалось, что я начала отдаляться от него. Но как я могла так просто отдалиться от него? Он – моя поддержка после смерти матери, мой друг и защитник, он стал мне ближе всех других. Я не хотела с ним расставаться. Я хотела просто быть с ним, во всех смыслах. Заботиться о нем, разговаривать с ним. Мне хотелось засыпать и просыпаться рядом с ним. И в последний месяц своей жизни у меня не было сил отказаться от этого соблазна.

Насколько не были бы безумными наши отношения, мне хотелось дать им шанс. Чтобы я потом вспоминала о них с улыбкой. И даже если у меня отберут все чувства и воспоминания, какая-то часть моей души всегда будет помнить.

Почему из всех людей на этой земле только ты способен заставить меня жить дальше? Что в тебе особенного? Зачем ты заставил меня чувствовать себя одновременно беззащитной и защищённой?

Мне бы так хотелось получить ответы на эти вопросы. Даже сейчас я не знаю, что за чувства он вызывал в моей груди. А ведь я стала намного умнее, мно-гое пережила. Почему я не могу получить ответ на такой простой вопрос?

Но некоторые вещи, похоже, должны остаться без ответа...

В тот вечер я поругалась с Ярославом из-за своего решение. Он – великий грешник по-моему мнению – сказал, что я веду себя безнравственно. Ссора эта не была долгой, в комнату вошла Елизара и выставила меня за дверь.

– Если ты сделаешь это, Злата, я приду за тобой и посажу под замок! – вот она чрезмерная братская опека. Я не стал ему ничего говорить, чтобы не усугуб-лять положение. Надеясь, снова помириться.

Рома снова ушёл в себя. Я обняла его, но он никак не отреагировал. Ели-зара приготовила для него отвар. Я попыталась заставить его сделать глоток, но жидкость просто лилась из его рта и стекала по подбородку.

– Рома, пожалуйста! – он посмотрел на меня пустым взглядом.

Я позвала Елизару. Она отодвинула меня в сторону и опустилась на колени рядом с Ромой. Она ничего не говорила, просто смотрела ему в глаза, но я чувст-вовала, как комнату медленно наполняет магия. Древняя сила проникла в каждый предмет, в каждое живое существо.

– Ты ещё встретишься с ней, но не сейчас. У каждого в этом мире есть ис-пытание, и нужно преодолеть его с гордо поднятой головой.

В глазах Ромы появилось осознание. И на минуту мне показалось, что он вернулся ко мне. Но глаза его угасли так же быстро, как и зажглись. А потом он уснул...

– Что ты с ним сделала?!

– Послушай! Его отравил Хронус. Эти чары созданы для того, чтобы сво-дить с ума. Он застрял в собственных воспоминаниях, желаниях и иллюзиях. Ма-гический сон – самое лучшее, что я могла для него сделать. Его рассудок немного повредился, но я смогу это исправить. Сейчас ему поможет только полный покой. Он очнётся, когда будет готов.

Я сдержала слёзы, заглушив боль ненавистью к Хронусу. Я дала себе клятву: "Я сделаю всё для того, чтобы спасти тебя, Рома".

С этими мыслями я покинула брата. Сердце мое было не спокойно, но я понимала, что ничем сейчас не могу помочь.

Эрик ждал меня возле двери. Он был взволнован, впрочем, я тоже. Но его волнение улеглось, когда дверь за нами захлопнулась, а моё разгорелось с боль-шей силой.

Он чему-то улыбнулся, а я удивлённо посмотрела на него.

– Ты выбрала меня, Злата, – он взял меня за руку, наши пальцы перепле-лись, и я ощутила тепло.

Мой дом там, где ты. Так было, так будет. Я клянусь, что, даже если весь мир сгорит в адском пламени, я проведу тебя сквозь огонь и смерть, и ты будешь жить в новом, совершенном мире.

В лесу было совсем тихо. Временам где-то ухала сова, но чем дальше мы отходили от дома Елизары, тем больше её уханье растворялось в ночи.

Мы не торопились. Мне хотелось насладиться каждым моментом, прове-дённым вместе с ним.

Прогулка в лесу. Звёзды на небе.

– Где заканчивается лес? У него есть границы? – я мастер испортить ро-мантику.

– Лес заканчивается там, где кончается твоё воображение.

– А если моё воображение бесконечно, то...

– И лес бесконечен.

– Как думаешь, с Ромой всё будет в порядке?

– Да, он вернётся к тебе.

Эрик обнял меня. Сначала я почувствовала себя не уютно, но тепло его рук дало мне защиту и принесло покой. Я закрыла глаза и носом уткнулась ему в плечо. От Эрика всегда пахло хвоей, в каком бы обличье он не был. Лишь две вещи оставались неизменными: синие глаза и запах. Я никогда этого не забуду. Даже, если буду гореть в аду.

Но Эрик не знал, о чем я думала в тот момент. Возможно, это было к луч-шему. Я слишком сильно запуталась в себе, не могла отличить правду ото лжи. Но разобраться во всём этом могла только я сама.

– Знаешь, о чём я всё время думаю? – Эрик прошептал эти слова мне на ухо. Мне показалось, что он склонился ко мне слишком близко.

– Нет, – сердце моё пропустил несколько ударов, – расскажи.

– Я думаю о нашем танце на балу. Всё время. Мне кажется, что я никогда прежде не был так счастлив. Так что, – он отпустил меня и отступил на шаг, – по-звольте пригласить.

Он медленно протянул мне руку, а я так же медленно, поддерживая игру, приняла её.

– Но у нас нет музыки, – сказала я, улыбаясь. Эрик не ответил мне. Вместо ответа он начал что-то напевать себе под нос.

Мы закружились в медленном танце, словно две тени в призрачном лесу. Мы были всем и одновременно ничем. Лишь две песчинки в целом мире.

И снова всё потеряло значение. Всё кроме него.

А танец все продолжался, Эрик по-прежнему напевал, а я, пытаясь разо-брать слова, споткнулась и почти упала.

Я испуганно посмотрела на Эрика, но поймав на себе его взволнованный взгляд, рассмеялась. А потом к моему веселью присоединился и Эрик.

Я снова уткнулась носом в его плечо, наслаждаясь его объятиями.

Вот так мы и стояли, потеряв счёт времени, медленно покачиваясь в танце.

Мы не спешили идти домой.

Возле озера было большое дерево. Вековой дуб, чья крона стремилась да-леко ввысь.

Я присела на холодную землю, а Эрик плюхнулся рядом. Мы смотрели на спокойную водную гладь, на звёзды, отражающиеся в ней. Эрик рассказывал мне легенды, а я, облокотившись на его плечо, полностью погрузилась в сказку этого места.

Может быть, даже у меня есть надежда на новое, счастливое будущее.

Я закрыла глаза и уснула.

В полусне я поняла, что кто-то несёт меня на руках.

– Спи спокойно, Злата. Я буду охранять твой сон, – и я успокоилась, помня о красивом и вечном обещании.

Когда я проснулась, Эрика не было рядом.

При свете дня его комната выглядела иначе. В первый раз я не успела ни-чего толком рассмотреть, но сейчас увидела стопки книг на полу и на тумбочке. Комната была небольшой, и в ней царил творческий беспорядок: многие вещи были разбросаны, одежда запихана в маленький шкаф.

Я с трудом выбралась из постели. У меня было много планов на день: на-вестить братьев, поговорить с Елизарой, пойти с Эриком на поляну. Он сказал, что на закате, если повезет, можно увидеть души животных. Там два мира сопри-касаются, оставляя невидимые следы друг на друге.

– Ты проснулась, – Эрик вошел в комнату. И в лучах утреннего солнца я увидела его иначе. В моей памяти что-то ожило, но так же быстро угасло.

В лесу опадали листья. Они танцевали свой причудливый танец. Природа играла с ними, а они с природой. И среди этого осеннего безобразия лишь двое выпадали из общей кутерьмы.

Парень и девушка кружились в своем танце, в прекрасном и неземном вальсе. И казалось, во всём этом мире нет людей счастливее и прекраснее их.

Видение растаяло. Я удивленно моргнула. Что это было? Всего лишь один пазл мозаики, но картинка не будет полной, пока у меня не будут все части.

– Я к Елизаре. Ты меня проводишь? – он кивнул.

Мы отправились сразу же после завтрака. Утром лес не внушал былого страха, скорее приносил покой. Лучи солнца затеяли игру на листьях, природа словно любовалась собственной красотой. Мне казалось, что этот лес полон са-моцветов, так были разнообразны краски природы. И среди всего этого велико-лепия были слышны чистые голоса птиц.

Сказка в этом лесу становилась явью. Вот только сказка ближе к вечеру могла обернуться кошмаром.

Если границы леса действительно зависят от моего воображения, то пусть он будет бесконечен. Я сама создам свой мир, здесь, перед этим разрушив старый.

Я всегда любила природу. В детстве мне казалось, что на самом деле я не человек, а эльф, никак не меньше. Ну, хотя бы с первым пунктом я не ошиблась.

Моя страсть к природе вылилась в череду неприятностей для матери: все бродячие животные в радиусе ближайших улиц паслись возле нашего дома, птицы в определённый час тоже прилетали за кормом. Вся эта суматоха быстро надоела соседям. Они не стали ничего говорить, лишь наняли службу по отлову собак. Как правило, с бездомными животными никто не возится: их отстреливаю, травят, а если и забирают в приют, то держат небольшой срок. Тоже постигло и моих друзей. Я была в школе в тот день, а когда вернулась, всё уже было кончено. Моя доброта стала для них погибелью.

Странные создания люди. Они любят рассуждать о гуманизме, любви, че-ловечности. Они говорят об этом с пафосом, но никогда не исполняют простых истин. Любовь к другим людям, забота, а часто ли основой этому служат внут-ренние порывы? Во многих случаях за фальшивой заботой стоит живая выгода.

А что же животные? Нельзя получить от бедного, голодного котенка вы-году.

Думаем ли мы о том, что чувствует собака, когда в неё стреляют из писто-лета те, кто должен был бы заботиться о ней. Что чувствуют котята, которых то-пят в холодной воде. Виноваты ли они в том, что не нужны? Дети, жестокие от природы, бросают камни в бродячих животных. Этакое милое соревнование, не-винная детская шалость! Попал в лапу – молодец, попал в глаз – ещё лучше. Им же не больно, они не умеют чувствовать. Мы можем бросить в их сторону: "Это же просто животные!"

Вот вся наша сострадательность. Будем же милосердны!

Я считаю, что в этом мире важна каждая жизнь. Если мы хотим быть силь-ными, мы должны помогать друг другу, тянуть на себе тех, кто не может за себя постоять. Ибо только истинная доброта, сострадание способны что-то сотворить, способны сделать нас людьми.

Рома по-прежнему был погружён в сон. Я смотрела на него несколько ча-сов, держала его безжизненную руку. Но ничего не изменялось.

– Он очнётся, когда будет готов, когда отпустит свою боль, – говорила Елизара. И у меня тут же появлялся вопрос, который я боялась озвучить: а что если он никогда не отпустит свою боль?

Но ответ, где то глубоко внутри себя, я знала. Если он сам не справится со своей бедой, то ему никто не поможет. Как бы я не хотела все исправить, здесь я была бессильна.

Ярослав уже остыл, злость ушла, не оставив следов. Но зная насколько вспыльчив мой брат, можно было ожидать ссоры в любой момент. Каждое слово я подбирала аккуратно.

Но вскоре напряжение спало. Эрик покинул меня, но обещал вернуться че-рез пару часов. И в это время мы с Ярославом говорили обо всём на свете. Он просил меня рассказать о своём детстве, и я с радостью пустилась в воспомина-ния. Все забавные и грустные истории ожили. И я поняла, что больше этого не повторится: я не оживлю мёртвых, не верну тёплых вечеров. Прошлое ушло.

Я не заметила, как начала плакать. Тогда Ярослав обнял меня и начал рас-сказывать о красоте природы, о мире, скрытом от моих глаз. Он поглаживал меня по спине, а его тихий голос наводил на мысли о доме. Он отпустил меня, когда я полностью успокоилась.

– Когда ты рассказал мне правду... Что ты тогда сделал со мной в лесу? – я задала вопрос, который не давал мне покоя уже очень давно.

– Я хотел обратить тебя. Но твой организм отверг превращение, ритуал не был проведён до конца. Ты не изменилась.

– Зачем? – Ярослав посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

– Ты моя сестра, Злата. В нашем мире не так-то легко найти человека, по-хожего на себя. Не так-то легко полюбить кого-то. Я хотел обратить тебя в своих эгоистичных целях. Ты – мой способ избавиться от одиночества. Ты – источник невероятной силы, Злата. Твой дар делает тебя мишенью, – он смотрел на меня с такой заботой во взгляде, что у меня защемило сердце.

Знаете, когда я смотрела на него, то будто бы проваливалась в пропасть. У меня ни на минуту не возникало сомнений в нашем родстве. Я чувствовала ни-точку между нами, что-то глубоко общее.

– Марина – сестра моей бабушки? – вопрос сам сорвался с губ. Я тут же мысленно себя отругала. Мне не хотелось тревожить его старые раны.

– Да, – он отвернулся от меня. Не хотел показывать слабость. Я понимала это, но мне нужно было кое-что знать, – хочешь увидеть мои воспоминания?

Он предложил мне то, о чём я побоялась бы его просить. Он хотел поде-литься со мной самым сокровенным – своей памятью. Это слишком много, это всё равно, что раскрыть другому человеку свою душу. Воспоминания – самое доро-гое, что у вас останется. Чтобы не случилось, они у вас буду. Хорошие или плохие – это зависит только от нас самих. Но память – величайший дар, и мы должны правильно им пользоваться.