Текст книги "Скрипач не нужен?"
Автор книги: Ирина Комарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Спасибо, что со Светкой остался. Я так и надеялся, что ты догадаешься.
Олег качнул головой, дескать не о чем говорить, а Светлана, все еще всхлипывая, сказала:
– Кто бы его отпустил? У меня форменная истерика началась, как только он заикнулся, что уйдет.
– Ну, на истерику это мало походило, – поправил ее Олег. – И вообще, ты держалась в высшей степени достойно.
– О чем ты говоришь, – отмахнулась она. – Как это вообще возможно, в подобной ситуации держаться достойно?
Чайник, все-таки, пришлось подогреть, но времени это заняло совсем немного. Светлана сделала брату большую чашку кофе, поставила перед ним на стол.
– Сахар я положила, и ложечкой покрутила. Пей и рассказывай.
– Да что там, – Кирилл сделал большой глоток и поморщился, – горячо. Пока мы ехали, он в сознание так и не пришел. А в больнице его сразу на каталку и повезли в операционную. Но все равно, сказали, поздно. В общем, с самого начала поздно было. Смертельное ранение, – повторил он. – А потом меня посадили бумаги разные заполнять, потом менты подъехали, все им расскажи, да покажи.
– Да, они нас тоже долго теребили. И я слышала, как говорили, что с тобой тоже надо побеседовать, – кивнула Светлана. – А еще, нас всех троих просили завтра к одиннадцати в милицию подойти.
– А знаешь, Витька тебя звал, – Кирилл не поднимал головы, смотрел в чашку.
– Ты же сказал, что он без сознания был, – напомнил Олег.
– В полной отключке. Я его за руку держал. А он даже не стонал, только твердил: «Светлана, Светлана».
– Но… почему? – ее голос прозвучал немного испуганно.
– Твое лицо – последнее, что он видел, прежде чем потерять сознание. Может, поэтому? – предположил Олег.
– Может, – пожал плечами Кирилл. Потом сказал с чувством: – Ребята, это было ужасно. Я сижу, держу его за руку, а он все бледнеет. Кажется, все, не возможно уже стать еще бледнее, а он… и голос этот… он под конец и не говорил уже, а… я не знаю, не то шепот, не то свист. Честно, мне плохо стало. А потом еще все это ментам рассказывать. Я понимаю, они свою работу делают, но… «Какие еще слова вы слышали от находящегося без сознания потерпевшего»? – прогнусавил он.
– А он что, кроме Светланиного имени ничего больше и не говорил? – зачем-то спросил Олег.
– Говорил, – Кирилла аж передернуло. – говорил «не надо мне было», «письмо» и «прости».
– Господи, да что же это значит? – ошеломленно пробормотала Светлана. – За что простить? И что не надо было?
– И еще письмо, – напомнил Олег. – Какое письмо?
– Понятия не имею. Не было никаких писем от него! Фотографии он мне давал, я тебе говорила. Они правда, в конверте лежат, но все равно это не письмо…
– Что за фотографии? – спросил Кирилл без особого интереса.
– Да обыкновенные. Он мне их на хранение оставил, а то, говорит, соседи в гостинице ненадежные. Я конверт заклеила, потому что он просил никому не показывать. Шиза у него такая, не любит, когда его снимки без него смотрят… не любил…
– Теперь ему уже все равно, – мрачно сказал Олег. – Давай их сюда, может поймем что-нибудь?
Фотографии разглядывали со всей тщательностью, аккуратно разложив на столе. Сравнивали, искали что-нибудь общее или, наоборот, какое-то резкое отличие. Пытались разобраться, есть ли в снимках связь с последними словами Акимова.
– Нет, не понимаю, – Кирилл резким движением смешал фотографии. – Даже если, в порядке бреда, принять версию, что Витька хотел от кого-то спрятать эти фотки и дал тебе, Светка, на сохранение… все равно не понимаю. Что он – международный шпион, что ли?
– Глупости говоришь, – устало покачала головой Светлана. – Понятия не имею, во что он мог влипнуть, но на Джеймса Бонда Витька никак не тянет.
– Много ты их видела, Бондов? – Олег взял оказавшийся сверху снимок полянки, повертел его в руках, снова бросил на стол. – А он у тебя прощения просил, это о чем-то говорит? Мне кажется, за то, что втянул тебя в эту историю.
– Человек без сознания был, в бреду! – всплеснула Светлана руками. – Кто знает, что он хотел сказать? Он и про письмо говорил, а нет никакого письма! И во что, по-твоему, он меня втянул? На фотографиях этих нет ничего криминального, сами видите. И он ничего особо про них не говорил, просто просил подержать у себя. А то, что его убили у нас на глазах, так не думаю, что Витька это планировал!
– А может быть там двойное дно, – вдруг оживился Кирилл.
– Где?
– Да в фотографиях этих! Ну знаете, как делают, приклеивают сзади к фотографии листок бумаги и вкладывают туда записку какую-то или микрофильм.
– Господи, ну что все из него шпиона пытаешься сделать, – почти простонала Светлана.
– Да не пытаюсь я, просто это хоть какое-то внятное объяснение того, что происходит. Ну давай проверим? Один снимочек, вот этот? – он не глядя выдернул фотографию с дубом, – дай лезвие!
– Только аккуратнее, все не кромсай, – она послушно принесла лезвие, – надрежь чуть-чуть. Если там два слоя, то и так сразу видно будет.
Увы, ничего таинственного под изображением дуба не обнаружилось – обыкновенная фотография и ничего больше.
– Действительно, ерунда, – поморщился Кирилл. – Еще немного и я начну подозревать, что во всем виноваты маленькие зеленые человечки. Так что, хватит глупостями заниматься, пошли спать.
Олег неуверенно взглянул на часы, покосился в сторону коридора.
– Даже не думай! – прикрикнул на него Кирилл, – никаких гостиниц! Комнат и диванов, слава богу, у нас хватает.
– Действительно, какой смысл? – поддержала брата Светлана. – Завтра, то есть уже сегодня утром все равно вместе в милицию идти.
Олег перевернулся на спину, потянулся и открыл глаза. Напротив, на стене большие китайские часы с круглым циферблатом. Однако, уже девять пятнадцать! Хотя если вспомнить, во сколько они вчера легли, то не так уж и поздно.
Как наиболее почетному гостю, Светлана постелила ему не в проходном зале, а в отдельной комнате. Он встал, сделал несколько разминочных движений, оглядывая обстановку. Вчера он этим как-то не заинтересовался – рухнул на диван и тут же заснул, словно его выключили.
Кроме раскладного диванчика, на котором он ночевал, здесь стоял еще письменный стол с компьютером, на отдельной тумбочке пристроился лазерный принтер. У стены высокий стеллаж забитый научно-технической литературой, самыми разнообразными справочниками, словарями и энциклопедиями. Очевидно, комната служила супругам кабинетом. На подоконнике стойка с дисками: игрушки и программные системы, примерно пополам, рядом небрежно брошены несколько исписанных крупным почерком листов формата А-4. Почему то Олег не сомневался, что все это принадлежит Денису, мужу то есть. А вот стол, Светланино рабочее место. Под клавиатуру компьютера подсунут край тонкой ученической тетрадки в бледно-зеленой обложке, рядом – простая шариковая ручка. На уголке стола пристроилась аккуратная стопка книг – толстый орфографический словарь, том Адама Мицкевича из «всемирки» и брошюрка по обучению кун-фу, с подробными описаниями приемов и рисунками. Интересный набор. Словарь – понятно, это вопросов не вызывает, кун-фу – в общем, тоже. Без хорошего мордобоя сейчас ни одна книжка не обойдется, даже самый сопливый любовный роман. Но Мицкевич?
Олег взял книгу в руки, раскрыл на странице, заложенной бумажной полоской. Тонкая, проведенная простым карандашом фигурная скобка, выделяла строфу:
Но от князей ведут свой древний род Юраги,
И мне-то каково разыскивать бумаги!
Пускай москаль пойдет и спросит у дубравы,
Кто ей давал патент перерасти все травы?
Он пожал плечами – наверное, в том опусе, что Светлана сейчас пишет, кто-нибудь из главных героев поляк по происхождению.
Посмотрел на зеленую тетрадь и не удержался – перелистал. Короткие рабочие заметки: «в первой части как-то воткнуть объяснение, откуда взялась машина», «не забыть уточнить внешний вид Макса», «в конце рассказ про старую актрису, со слезой. И какое вино они пили?». Попадались записи более невнятные: «Допустим. И что из этого?», «куда уехали?», «мерзкий смех». Больше всего ему понравилось короткое «потом», написанное так размашисто, что занимало почти полстраницы. Он улыбнулся и положил тетрадку на место, постаравшись подсунуть уголок под клавиатуру точно так же, как было раньше.
Ладно, он встал а хозяева? Осторожно приоткрыл дверь, прислушался. Легкое журчание воды, тихо мурлычет радио, звякает посуда – Светлана уже на кухне. Вот и хорошо. Значит вполне можно выползать. Вот только как бы просочиться в ванную, так, чтобы она не заметила? Зеркала в комнате нет, но наверняка видок у него сейчас – Бармалея можно играть без грима. Он потрогал щетину на подбородке, попытался пригладить ладонями, торчащие во все стороны волосы. Да, в таком виде нервным барышням лучше не показываться.
Олег натянул футболку, джинсы, на цыпочках вышел в зал. Кирилл еще спал, закутавшись в простыню, словно в кокон. Ладно, пусть поспит еще минут пять, все равно умываться по одному. Он вышел в узкий коридорчик и едва не столкнулся со Светланой.
– Ой!
Ну что за невезение! Ну такой, казалось бы пустяк, успеть проскочить в ванную и хоть немного привести себя в порядок, прежде чем ей на глаза показывается, и того не получается!
– А я как раз собралась будить вас с Кирюшкой, – растерянно сказала Светлана. – Пора уже.
– Да, пора… а Кирилл спит еще, – он переступил с ноги на ногу. Хоть бы носки догадался надеть, идиот!
– Так я пойду, подниму его, а то завтракать… нам не позже, чем через час надо бы выйти, – тонкие Светланины пальцы неуверенно теребили оборку голубенького синтетического фартучка.
– Конечно, надо бы. Я имею в виду, чтобы не опаздывать, – да что же она на него смотрит, как на чудо-юдо морское! Неужели он настолько кошмарно выглядит? – Сейчас вот только умоюсь…
– Да, конечно! Я там на полочке новую зубную щетку в упаковке положила, возьмите. И бритва тоже лежит, лезвие безопасное.
– Спасибо.
Они синхронно, словно исполняя сложную фигуру старинного танца, развернулись в коридорчике, спиной к стене, лицом друг к другу и медленно двинулись: Олег налево, к ванной, где его ждала зубная щетка и бритва, а Светлана к залу, будить брата.
Впрочем, вместо того, чтобы заняться этим благородным делом, она плюхнулась в кресло и уставилась на выключенный телевизор. Ой, мамочки! Ой, до чего же Тернов хорош! Нет, не просто хорош. Растрепанный, помятый, с еще не расклеившимися после сна глазами, босой, в кирюшкиной футболке обтянувшей плечи, он был великолепен!
«Спокойнее, – одернула она себя. – Ты порядочная замужняя женщина и не имеешь никакого права так реагировать на посторонних мужиков. Просто это твой тип мужчины – высокий рост, темные волосы, немного удлиненный овал лица, ямочка на подбородке… Денис, между прочим, такой же, и ямочка у него даже симпатичнее. Ох, Денис, Денис, где же ты? А может он и звонил вчера вечером, пока их не было? Ну конечно, с ее вечным невезением, именно так и было! А раз он вчера не дозвонился, значит вполне может позвонить сегодня! Или даже приехать! Так что нет никаких причин расстраиваться, конечно же он или приедет, или позвонит сегодня… или не позвонит.»
Светлана сердито посмотрела на сладко посапывающего брата и потрясла его за плечо:
– Кирилл, вставай! Десятый час, хорошие люди давно на работе, а ты все дрыхнешь!
– А? – хрипло спросил он, с трудом открывая глаза. – А ты почему не на работе, хороший человек? Шла бы себе, а я бы еще поспал…
– Я уже позвонила Ленечке домой и отпросилась на сегодня.
– И он отпустил? – с сожалением спросил Кирилл, пытаясь увернуться от нежного тычка в бок.
– А куда бы он делся? Все-таки не каждый день мне приходится в милиции давать показания по делу об убийстве.
– Елки зеленые! – Кирилл резко сел, уставился на нее, – Светка, я думал это у меня сон такой кошмарный!
– Ну да, один на троих, – усмехнулась она. – Вставай, завтрак готов.
– А Олег где?
– Умывается. Давай, давай, шевелись, убирай диван, одевайся, нам выходить скоро!
– Да я что, я уже встал, – он потряс головой и потянулся за рубашкой. – И перестань меня подгонять, все равно Олег ванну занял.
– Сбегай пока к почтовому ящику, принеси газету к завтраку.
– Вместо зарядки? Ну никак ты Светочка не можешь видеть отдыхающего человека, обязательно тебе надо его сразу к делу пристроить.
– Это точно. Марш, марш!
Светлана уже нарезала хлеб и раскладывала по тарелкам жареную картошку, когда Олег неуверенно остановился на пороге кухни:
– Можно?
– Конечно, – улыбнулась она. – Садитесь. Компот наливать?
– Да, пожалуйста, – Олег снова устроился на табуретке у холодильника и довольно хмуро посмотрел на стол.
– А где Кирилл?
– За газетами спустился. Сейчас придет.
Светлана смотрела, как он царапает вилкой край тарелки и настроение у нее стремительно портилось. Вот только почему, непонятно. Ну надулся Олег Тернов, как недовольный индюк, ей то что до этого? Неприятно, конечно, тем более, что пять минут назад он выглядел вполне нормально. Может он не любит жареную картошку с утра? А может ему зубная щетка не понравилась? Да какая ей разница! На то он и знаменитый скрипач, чтобы капризничать.
И нечего из-за него расстраиваться. В конце концов, сегодня они с Кириллом уедут и ближайшие сто лет она его не увидит. А может и вообще никогда. Вот и хорошо, вот и прекрасно. Именно то, что нужно. А то она слишком часто стала на него заглядываться. Разумеется, дело вовсе не в том, что он ей понравился… то есть, он понравился, конечно, но не как мужчина, а как… как произведение искусства, вот именно! Может же она восхищаться портретами и скульптурами – Давид, например, Микеланджеловский, или Аполлон. Вот точно так же она смотрит и на Тернова, с удовольствием, но без всяких чувств. Равнодушно.
На самом деле, взгляд Светланы устремленный на гостя, был вовсе не равнодушным. Мрачным – да, сердитым – да, обиженным – да, но только не равнодушным.
Повисшее в маленькой кухне тяжелое молчание прервал Олег. Вообще-то он не собирался открывать рот первым. Раз эта «мадам добропорядочность» не желает с ним разговаривать – пожалуйста! Он в этом вовсе не нуждается. Перешла опять на «вы» – да снова пожалуйста, в чем дело? Не очень и надо. Раз она так зациклена на соблюдении приличий, пусть соблюдает. Теперь понятно, что и вчерашнее «ты», и слезы у него на груди, были просто результатом шока. А прошло несколько часов, она успокоилась и снова стала холодной и неприступной, как айсберг. Ну и в третий раз – пожалуйста! И вообще, она замужняя женщина, следовательно у него и в мыслях не было за ней ухаживать. И то, что эта женщина притягивает его к себе, как магнит, не имеет никакого значения. А может, она догадалась и именно поэтому держится так официально? Тогда надо дать ей понять, что ничего дурного у него и в мыслях нет. А то уедет он сегодня с Кириллом и бог весть, когда сможет ее еще раз увидеть? Олег кашлянул и спросил нейтрально, глядя в сторону:
– А какие газеты вы выписываете?
– Известия, – немного напряженно, но в целом любезно, ответила она. – И одну местную газетку.
Стукнула входная дверь и на кухню ввалился растрепанный Кирилл. Остановился, уставившись на них огромными, испуганными глазами.
– Ты что так долго? – Светлана сидела спиной к дверям и не видела его лица.
– Что случилось? – спросил Олег.
– Письмо, – слабо шевельнул губами Кирилл.
– Что? – Светлана наконец обернулась.
– Письмо, – повторил он и показал белый конверт, который держал в левой руке. – Витька говорил, «письмо»…
– Где ты его взял?
– В почтовом ящике лежало. Вместе с газетами, – теперь Кирилл потряс свернутыми в трубку газетами, которые держал в правой руке.
– А от кого оно? – Светлана протянула руку за письмом, осмотрела его, сказала растерянно, – ничего нет.
Кирилл с Олегом и сами видели, что ничего нет – ни марки, ни адреса, ни почтового штемпеля. Простой чистый конверт, на котором большими печатными буквами выведено: «Резниковой Светлане».
– Резниковой… правильно, он же не спросил, какая у меня теперь фамилия, – тихо сказала Светлана. И подняла глаза на брата, – ты думаешь, это то самое письмо, про которое он говорил?
– Ничего я не думаю, – звенящим голосом ответил Кирилл. – Просто я сам слышал, как Витька говорил «Светка» и «письмо», а теперь письмо лежит в почтовом ящике!
– Так что же теперь делать?
– Я бы предложил вскрыть конверт и ознакомиться с содержимым, – мягко сказал Олег. Господи, до чего женщины, даже самые восхитительные, бывают туповаты. Ситуация, конечно экстремальная, но нельзя же совсем мозги отключать!
– Да, действительно, – Светлана бросила на него благодарный взгляд, не слишком аккуратно надорвала конверт и двумя пальцами вытащила из него исписанный мелким почерком листок бумаги в клеточку. Развернула, посмотрела на подпись, – правда от Витьки. Ужас какой!
– Читай, – поторопил Кирилл.
– Сейчас… – она сморгнула выступившие слезы. – «Светка! Так и хочется написать, как в детективах: „если ты держишь в руках это письмо, значит меня уже нет в живых“, – голос ее задрожал. – Но не пугайся, вовсе это ничего такого не значит. Скорее всего, я просто вынужден буду на некоторое время уехать из города…» Нет, я не могу! – она бросила письмо Олегу, – читай ты.
Он качнул головой: «мы опять на „ты“?» Интересно, сколько приятелей нужно отправить у нее на глазах на тот свет, чтобы эта женщина привыкла к нему? Взял листок, начал читать ровным голосом:
– «…вынужден буду на некоторое время уехать из города. Прости, Светка, кажется я втянул тебя в не совсем приятную историю, но думаю, что все обойдется. Только я очень прошу, никому не говори про те фотографии, что я тебе отдал, и не показывай их. Никому, это значит абсолютно никому: ни Кирюшке, ни мужу, ни подружкам, ни папе с мамой! Знакомым, незнакомым, официальным лицам, милиции – никому! Если будут бумаги с большими печатями тебе показывать – ты ничего не знаешь. Если будут приходить люди и говорить, что я их послал за фотографиями – ты понятия не имеешь, о чем речь. Впрочем, это я тебя так, на всякий случай пугаю. На самом деле никто не знает, что снимки у тебя, так что, если сама не проболтаешься… Светка, очень тебя прошу, молчи, иначе ты можешь попасть в серьезный переплет. И не бойся, ты не совершаешь при этом никакого преступления, все абсолютно законно. Просто эти снимки очень нужны одним нехорошим дяденькам, а я не хочу, чтобы они их получили. И не сомневайся в моей добропорядочности. Вовсе я не киллер, наоборот, стою, можно сказать, на страже правопорядка. Конечно, если бы я знал, что все так обернется, я бы не стал тогда, в кафе, строить из себя крутого бандюгана, но уж очень ты потешно глазами хлопала, я просто не смог удержаться.»
Олег сделал паузу и откашлялся. Ни Светлана, ни Кирилл, не пошевелились, ждали продолжения.
– «Светка, ты поняла? Прячешь фотографии в самый дальний ящик и ни одной живой душе про них! А через недельку-другую я появлюсь, и избавлю тебя от этой обузы. И даже расскажу какую-нибудь очень убедительную и все объясняющую историю. Ты, как профессиональный литератор, наверняка сумеешь оценить. Ну а если, вдруг, мало ли, все под богом ходим и все такое прочее… в общем, если вдруг я исчезну окончательно, то все равно никому не говори. Стой на своем твердо – ни про какие фотки понятия не имею, в жизни ничего такого не видела и в руках не держала. Только одному человеку можешь доверять и быть с ним откровенной. Это Старик. Сама ты его никогда не найдешь, а если он захочет с тобой поговорить, то покажет тебе доказательство… в общем, ты сразу поймешь, что это именно тот человек, о котором я тебе пишу. Прости, Светка, честное слово, когда я снимки тебе отдавал, то не думал, что мои дела так резко усложнятся. Но ты, главное, молчи и все будет в порядке. До скорой встречи, привет Кирюшке! А будешь писать Тамаре, и ей привет передавай.» – Олег несколько секунд разглядывал подпись, – большая буква «А» и кучерявая завитушка, очевидно имеется в виду Акимов. Все.
Он сложил листок, положил сверху на конверт. Откинулся назад, снова оперся о стенку холодильника. Сказал задумчиво:
– По крайней мере, он знал, что на него идет охота. Но надеялся, что все обойдется.
– А я ничего не понимаю, – всхлипнула Светлана. – Что в этих фотографиях такого? Мы же смотрели, ничего там нет.
– Значит плохо смотрели, – Кирилл наконец сел на табуретку, с отвращением отодвинул тарелку с остывшей картошкой. – Что теперь делать-то будем?
– В каком смысле? – сестра подняла на него заплаканные глаза.
– В том смысле, что нам через полчаса в милиции надо быть. И что мы им расскажем?
– Я… не знаю. Олег, ты как думаешь?
– Тут одно из двух, – пожал он плечами, – говорить все или ничего. То есть, или сразу отдать в милиции и фотографии и письмо, подробно объяснить как они у нас оказались и честно ответить «не знаю» на миллион дурацких вопросов, которые нам после этого зададут. Или второй вариант – последовать совету вашего приятеля, молчать. Опять таки, ничего не знаем, понятия ни о чем не имеем и точка.
– Ну вы со Светкой прямо родственные души, – неожиданно ухмыльнулся Кирилл. – Она тоже вечно начинает расписывать: один вариант, второй вариант…
– На чужих проблемах это у меня очень здорово получается, – криво улыбнулась и Светлана. – А вот когда дело идет о себе любимой, все гораздо сложнее. Проще всего, наверное, отдать все в милицию и пусть они разбираются.
– Я бы на сто процентов согласился с тобой сестренка, если бы Витька особо не подчеркнул: «никому и никогда!». Включая милицию. По-моему, уж лучше будет сжечь, тоже решение проблемы. А ты как считаешь, Олег?
– Сжигать я бы не торопился, – Тернов тоже отодвинул от себя нетронутую картошку. – Светочка, все равно есть уже не будем, сделай кофейку, пожалуйста.
– Варить не хочу, – предупредила она, – будете пить растворимый.
– И прекрасно, меньше возни. Так вот, что я хочу сказать по поводу этих фотографий. Акимов пишет, что их хотят получить очень нехорошие дяди. А насколько мне известно, такие дяди отличаются крайней настойчивостью и упорством. И если они явятся к Светлане, то убедить их в том, что снимки уничтожены, будет ой, как не просто.
– Но Витька пишет, что никто не знает, где снимки. Он уверен, что никому и в голову не придет искать их у меня.
– Не хотелось бы об этом напоминать, но точно так же он был уверен, что ему самому ничего не угрожает и через пару недель он «избавит тебя от этой обузы».
– Я согласен, – сказал Кирилл. – Меняю свою точку зрения, сжигать, ни в коем случае, нельзя. Эта наша страховка на тот случай, если на пороге вдруг появятся те, кто убил Витьку. Надо спрятать, где-нибудь в надежном месте?
– Где? Отвезти к тебе в музыкальную школу и положить в сейф? Или в лучших детективных традициях, положить в камеру хранения на вокзале? – Светлана поставила перед мужчинами чашки с кофе. Себе делать не стала, налила стакан холодной воды. – У меня дома никаких тайников нет, а прятать фотографии под матрас я отказываюсь. Давайте лучше в милицию… Олег, что ты морщишься? Чем тебе милиция не нравится?
– Милиция мне нравится, ты кофе переложила. Дай сахар.
– Извини, – она с резким стуком поставила на стол сахарницу. – Ты остановился на том, что милиция тебе нравится.
– Нравится, – подтвердил Олег. – Но отдавать им фотографии и письмо я бы тоже не торопился. Кирилл, ты не смейся, но тут опять надо рассматривать два варианта: или этот ваш приятель бандит, на что он, как я понял, намекал Светлане в разговоре, либо работник правоохранительных органов, о чем он, тоже не слишком ясно, пишет в письме.
Кирилл быстро взял листок в клетку, нашел нужную строчку и прочитал с выражением:
– «Стою, можно сказать, на страже правопорядка». Вообще-то, это может означать все, что угодно.
– Все что угодно, кроме криминального мира, – заступилась за Акимова Светлана.
– Значит, еще раз повторяю, рассматриваем два варианта, – продолжил свою мысль Олег. – Или ваш приятель бандит и за этими фотографиями охотятся какие-то его бандитские враги… тогда непонятно, почему нельзя отдать их в милицию? Пусть бы они с его противниками своими методами разобрались? Или Акимов, скажем так, госслужащий и тогда… тогда тем более непонятно, почему он особо оговаривает, чтобы ты не отдавала снимки никому, какие бы официальные документы они не показывали.
– Наверное мы как-то не так рассуждаем, – жалобно сказал Кирилл. – Я, вместо того, чтобы хоть что-нибудь понять, наоборот, совсем запутался. Но одно только скажу, Витька не бандит! Ну не верю я в это!
– Можно подумать, я верю, – проворчала Светлана.
– А что вы на меня смотрите? – удивился Олег. – Я его вообще тридцать секунд видел. Пусть будет не бандит.
– Значит, делаем, как он просил? – уточнил Кирилл. – Никому ничего не рассказываем?
– Вот именно, – кивнула Светлана. – Решение принято, осталось только придумать, куда спрятать фотографии и письмо. Не под матрас же, в самом деле, совать.
– Давай мне, – неожиданно предложил Олег. – Я в футляр положу. И под рукой будут и спрятаны.
– Тебе? – она смотрела на него с сомнением.
– А почему нет? У меня никто не догадается искать. Или ты мне не доверяешь?
– Не говори ерунды. Просто впутывать тебя в это дело, как-то не очень красиво. Тем более, мы с Витькой хоть знакомы сто лет, а ты за что страдать будешь?
Олег не сразу нашел ответ. То есть, если бы он сказал правду, что ради нее, он бы… нет, на это даже намекать нельзя. А никакого другого внятного объяснения, в голову не приходило.
Спас его Кирилл:
– А по-моему, он уже и так впутался вместе с нами, по самую макушку, – сказал он. – И при этом, все понимают, что Олег – лицо случайное, значит искать у него, действительно не будут.
Он снова сложил письмо, сунул его, вместе с конвертом, в пакет с фотографиями и протянул Олегу:
– Пусть будет у тебя. Прячь.
К одиннадцати они в милицию, конечно, не успели – совсем забыли о времени, обсуждая Витькино письмо. Мало того, когда уже собрались уходить, Кирилл вспомнил, что так и не умылся и, не снимая ботинок, рванулся в ванную. Впрочем, опоздание было джентльменским, минут на десять, не больше.
Светлана почему-то думала, что вот сейчас они станут отвечать на вопросы втроем, помогая друг другу точно вспомнить последовательность событий, но их ждали три разных следователя в трех разных кабинетах. Ей достался Алексей Николаевич Драгомилов. Слегка за сорок, невысокого роста, полноватый, лысеющий блондин с приятной улыбкой на круглом лице. Он немного напоминал добрых и умных следователей из старых советских кинофильмов, вот только крупная золотая печатка на безымянном пальце правой руки не соответствовала этому образу.
Старший следователь Драгомилов был безукоризненно вежлив, даже любезен. Сначала он записал ее паспортные данные, немного смущенно улыбнувшись и разведя руками:
– Да-да, я знаю, в деле все это уже есть, но формальности протокола…
– Разумеется, – Светлана решила проявить благоразумие и полную готовность к сотрудничеству. – Бумаги должны быть оформлены по всем правилам.
– Как приятно иметь дело с человеком, который это понимает! – искренне обрадовался старший следователь. – Вы просто не представляете, как раздражает, когда начинаются претензии, споры – и все из-за соблюдения необходимых, поверьте мне, правил!
Поскольку Светлана не очень понимала, о чем тут вообще можно спорить, она только пожала плечами. С ее точки зрения, ситуация напоминала трамвайную, когда надо предъявить кондуктору проездной билет. Он имеет право этого потребовать, она имеет возможность показать. Так зачем терять время на бессмысленные препирательства?
Алексей Николаевич вернул ей паспорт и задушевным голосом попросил:
– А теперь, Светлана Дмитриевна, с самого начала. Как вы познакомились с потерпевшим?
– Ой, ну это уж слишком с начала будет. Тем более, что точно я не помню, это двадцать лет назад было. Могу только число назвать – первое сентября. Мы вместе в первый класс пошли.
– А-а… пожалуй, вы правы, это немного слишком. Давайте про школу пропустим и перейдем к вашим встречам в последнее время. Вы часто виделись?
– Да вообще не виделись десять лет, с самого выпускного вечера.
– Что так? Обычно выпускники, хотя бы первые несколько лет поддерживают связь. Или вы с ним были в плохих отношениях?
– Наоборот, лучшие друзья. Просто он уехал сразу куда-то и вот только недавно вернулся.
– Откуда вы знаете, что недавно?
– Ну… он сам так сказал.
– Значит, вы все-таки встречались, – Алексей Николаевич посмотрел на нее укоризненно.
Он что, нарочно? Пытается ее запутать? Или действительно туповат? Вряд ли, должность старшего следователя требует некоторого уровня интеллекта. Наверное, это просто стиль работы такой – задать как можно больше вопросов, и нелепых в том числе, а потом уже отсеять всю шелуху и получить в остатке нужную информацию. Значит, если она не хочет сидеть здесь до ночи, нужно быть точнее в формулировках. Слава богу, опыт общения с подобными типами у нее есть – вдолбить иному автору правила, которым надо следовать, чтобы его опус приняли в издательстве, гораздо сложнее, чем посвятить Драгомилова в тонкости ее взаимоотношений с Витькой Акимовым. Это если не вдаваться в подробности, разумеется.
– Алексей Николаевич, – сказала она ровным голосом, – давайте уточним еще раз, по порядку. С Витей мы десять лет проучились в одном классе, дружили и, следовательно, в это время виделись регулярно. После окончания школы он исчез из моего поля зрения и десять лет мы не встречались. А три дня назад он, совершенно случайно, увидел меня на улице и, естественно, подошел. Потом…
– Подождите, Светлана Дмитриевна, – старший следователь, торопливо записывавший ее слова, поднял голову. – Сначала про саму встречу. Какого числа, на какой улице? Куда вы направлялись?
– Четырнадцатого сентября, около трех часов. Могу не только улицу назвать, но и номер дома – Шевченко, пятнадцать. Литературное агентство, в котором я работаю, находится в соседнем доме. И я никуда не направлялась, я сидела… – Светлана машинально обернулась на скрип открывшейся двери. В кабинет заглянул пожилой человек в форме, вопросительно посмотрел на Драгомилова. Тот молча кивнул и сделал непонятный знак правой рукой, не выпуская из нее дешевой шариковой ручки. Пожилой показал в ответ три пальца и, так ничего и не сказав, закрыл дверь.
– И где вы, говорите, сидели? – спросил Алексей Николаевич у Светланы, заглядевшейся на эту пантомиму.
– В кафе. Я вышла пообедать.
– Так поздно?
– У нас обед плавающий. Было жарко, есть не хотелось.
– Зачем же вы тогда пошли в кафе?
– Просто чтобы запихать в себя хоть что-нибудь. Иначе к вечеру голова будет болеть. И, честное слово, я понятия не имела, что встречу Витьку. Заявляю официально, на тот случай, если вы решили, что я подстроила нашу встречу.
