Текст книги "Договорились"
Автор книги: Ирина Воробей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Что, Карочка, присядем на дорожку?
Сестры переглянулись с усмешками, но легче было выполнить простецкий суеверный ритуал, чем объяснять, что в этом нет смысла. Они сели на чемоданы, мать – на табурет. Отец оставался в комнате, неслышимый и невидимый, как будто и не существовал вовсе.
– Ну, ты заходи хоть. Мы всегда рады тебя видеть, – улыбнулась мать неуверенно, словно сомневалась в собственных словах.
Карина ей тоже не поверила, но ответила равнодушно:
– Конечно. Ну, все пока.
Они взяли чемоданы и вышли. Мать из двери провожала их взглядом, пока сестры не скрылись под лестничным пролетом в темноте подъезда.
Глава 3. Гости, которых не звали
Квартира-студия находилась в новостройке на окраине города, зато близко к метро. Собственник специально сделал ремонт перед сдачей в аренду, причем не абы какой, а уникальный, с душой и со вкусом. Интерьер покорил Карину с первого взгляда. Она даже согласилась переплачивать только за этот дизайн, хотя легко могла снять квартиру с условиями не хуже и гораздо дешевле.
Прихожую обозначал шкаф-купе с зеркальными дверцами и напольная зона из черного керамогранита, а напротив находилась ванная – единственная закрытая комната в этой квартире. Самой ванной не было, только стеклянный душ. Почти вплотную к ней пристроился унитаз, а дальше шла раковина со стиральной машиной и шкафчики. Все пространство использовалось по максимуму. То, что некуда было ставить, вешалось на стены почти до самого потолка.
Вытянутое помещение зонировалось срединной нишей в форме куба с отделкой под дерево. Там пряталась спальня, точнее двуспальная кровать с полками на стенах и ящиками под, являясь одновременно стильным и функциональным решением и уютным домиком в домике. В таком можно было лежать и мечтательно глядеть на небо через окно. В детстве Карина бы пришла в восторг от такого гнездышка. Его можно было закрыть римской шторой от любопытных глаз или яркого света, а внутри создать романтическую обстановку за счет ночников и арома-свечей.
С наружной стороны ниши дизайнер впихнул бежевый кухонный гарнитур с минимально необходимым: холодильником-полуросликом, микроволной печью, узкой, но глубокой мойкой и варочной панелью на две конфорки. Для девушки этого уже было много. Готовить она не любила. Напротив ниши, образуя узкий коридор между, вписались навесные шкафы и продолговатый стол полметра шириной, за которым можно было и есть, и работать и заниматься чем-нибудь еще.
В этой крохотной квартире даже гостиной место нашлось. В угол вписался кожаный диван. В разложенном виде он упирался в комод напротив с телевизором. Плоский ящик Карине не был нужен. Она даже на «Ютьюбе» почти не сидела, а фильмы предпочитала смотреть либо в кинотеатре, либо на ноутбуке, положив его на живот, но для декора он хорошо подходил.
Огромное окно выходило на лоджию, где девушка планировала хранить всякий хлам, а заодно прятать рабочие инструменты и реквизит. Спортивную сумку с работы она сразу закинула туда, пока Полина до нее не добралась.
Но больше всего ее зацепил постер с расплывчатым и непонятным изображением под акварель сине-розовато-фиолетовых оттенков. Линии, как лепестки роз в бутоне, наслаивались, вытягиваясь в грушевидную форму с уплотнением в центре. С первого взгляда картина вызывала ассоциации с вагиной, и только потом в нем проглядывалось абстрактное искусство. Карине понравилась иллюстрация. И концепция, и техника, и актуальность, а еще неоднозначность смыслов.
– Вау! – глазела Полина, обходя нишу с кроватью. – Нифа! И ты здесь жить будешь? Сколько стоила эта квартирка?
– Коммерческая тайна, – ухмыльнулась Карина, пытаясь установить чемоданчик с косметикой вертикально у стены, а то тяжелые бутылки и баночки тянули его вниз.
Сестра погладила коричневую кожу дивана и аккуратно села на разглаженное место.
– Может, Трунов тебя все-таки любит? Раз так запарился.
Старшая раздраженно выдохнула, сдавшись гравитации, и положила чемоданчик спиной на пол. Полине она давно перестала врать об их великой с Труновым любви, в которой деньгам нет места. Трудно было все время говорить о нем с восторгом, прикидываясь влюбленной дурочкой. Актерское мастерство она пока не успела развить до такого уровня. Да и сестренка сама бы все вскоре поняла и еще больше вопросов бы задавала. Родители давно перестали сомневаться, что их с Труновым сближает только секс. Эти странные отношения Карина никак не хотела обсуждать, чтобы не выдать себя, и позволяла всем остальным строить многоэтажные домыслы. Сказать правду ей казалось большим злом. Отношения с мажором, даже коммерческо-сексуальные, хотя бы с натугой в глазах общества сохраняли толику приличия, тем более что настоящие чувства между ними когда-то, действительно, были, по крайней мере, с ее стороны. И что-то до сих пор бултыхалось, с чем она постоянно боролась.
– Любит. Строго по средам и пятницам с семи до десяти, – отшутилась Карина. – И иногда по субботам.
Полина захихикала и добавила.
– Судя по интерьеру, ублажаешь ты его качественно. Поделись секретом.
– Мелкая ты еще такие секреты выпытывать, – возмутилась девушка. – Поднимайся. Ща в магазин по-быстрому и уборка.
Старшая потянула сестренку за руку. Та с неохотой поднялась и пошла за ней к выходу, по пути разглядывая мелочи и детали в убранстве квартиры.
В супермаркете они закупились необходимым для гигиены и уборки и кое-какими продуктами, чтобы было с чем пить чай. Квартира выглядела чистой с первого взгляда. Вещей было мало, а все шкафчики закрытыми. Открытые полки висели только над кроватью, да и те почти пустовали. Обжиться еще предстояло. Но пыль все равно скопилась на горизонтальных поверхностях, да и Карина хотела все хорошенько отмыть после хозяев и рабочих, которые здесь делали ремонт. Брезгливость требовала чистоты. С особой тщательностью она драила ванную, самую важную для себя комнату, а сестренку отправила протирать пыль во всей остальной квартире.
– Кар, мне у Самсоновых надо быть в семь, – предупредила Полина, заглядывая в ванную из прихожей с тряпкой в руках. – У них днюха. Я к ним с ночевкой сегодня.
– А сколько сейчас? – спросила Карина, не отвлекаясь от мытья унитаза.
– Пять уже.
Часы, красные и прямоугольные, с ящиком для ключей, висели на стене рядом с дверью.
– Мне еще умыться и накраситься надо, – давила сестренка.
– Ща.
Минут через десять она доделала то, что хотела. Все основные места казались теперь чистыми и безопасными для пользования. Внутри шкафов и ящиков она решила помыть потом, когда они ей понадобятся. Полина бы все равно больше не помогала, а действовала на нервы.
Карина выкладывала вещи в комод и ящики под кроватью, пока сестренка занимала ванную.
– Я тут подумала, – начала Полина, идя по коридору в полотенце и поправляя мокрые волосы, – а почему ты терпишь Трунова, если, правда, его не любишь? Почему с Зайкиным не замутишь, например?
Девушка закатила глаза. Вопрос казался настолько глупым, а ответ на него – очевидным, что лень было даже языком шевелить. Но сестра, кажется, задавала вопрос искренне и смотрела теперь с неподдельным любопытством. Тонкая фигурка села на диван, положив ногу на ногу. Длинные пальцы прочесывали волосы, пытаясь уложить их ровнее.
– Или другого бы мажора нашла, – размышляла девчонка. – У тебя в универе их, по ходу, куча.
Карина усмехнулась, задвинув ящик комода резче, чем хотела.
– Все они одинаковые.
– И Зайкин разве тоже?
Зеленые глаза искали ее взгляд. Девушка не поднимала головы, всматриваясь в пустой чемодан на полу.
– Зайкин… стремный, – она искусственно выдавила смешок, прицепившись к его клоунскому виду и идиотской улыбочке – больше было не к чему.
– Хм, – Полина откинула голову на спинку дивана. – Ты его, кстати, не показывала даже никогда. Он настолько урод?
Карина задумалась, вспомнив, как искала в нем подходящую для комплимента часть тела. Ее эталоном красоты всегда был Трунов. До него она просто не знала, какие ей нравится. Тот был во-первых, шатен, во-вторых, мускулист, высок и пропорционален. В нем играла мужская сила, выпирало нахальство и сквозила самовлюбленность. В Зайкине играло только шило в заднице, которое не позволяло ему долго пребывать в одном месте, настроении и состоянии.
– Он просто фрик, – пожала она плечами и захлопнула чемодан, чтобы закрыть на молнию.
– Ну, это да, – захихикала Полина, хотя почти ничего о Зайкине не знала.
Карина редко его упоминала, только когда тот творил явную дичь. Больше расспрашивать о парнях сестра не стала, торопилась к подружкам в гости, суетилась, бегала по квартире от дивана в ванную и обратно, а, когда собралась, остановилась на пороге.
– Ну, давай, наслаждайся, наконец, свободой.
Зеленые глаза обежали быстрый круг по квартире. Сестры обнялись, и младшая вышла. В квартире сразу опустело и заглохло. Карина слышала, как неспокойно бьется собственное сердце, и часики тикают, нагнетая обстановку. Непривычная тишина уплотняла воздух. Она никогда не жила одна, ни одного дня. У нее даже отдельной комнаты не было, да и кровать всю сознательную жизнь они делили с Полиной, потому та ее отъезду радовалась. У сестренки теперь тоже появилось собственное гнездышко, где она могла уединиться.
Остаток вечера Карина продолжала убираться в квартире и раскладывать вещи. Дойдя до Зайкинской рубашки, она зачем-то ее понюхала. Кокосовый запах почти не чувствовался, перебитый ее духами, их с Полиной комнатой и чемоданом. Рубашку она бросила в корзину для грязного белья, чтобы вернуть в понедельник чистую.
Разложив все по полочкам, девушка принялась намывать себя после тяжелого дня и строить планы на следующий. Из рюкзака она выложила сертификат на pole dance c билетами на Райну и кинула пока на стол, не найдя им подходящего места.
Приняв душ, девушка села на диван в тишине и уставилась в черный экран телевизора, в котором смутно отражалась. За окном давно стемнело. Сквозь двойные стекла в комнату проникал лунный свет. Соседей не было слышно совсем. То ли они еще не переехали, то ли хозяева заморочились со звукоизоляцией. От такой тишины и пустоты, даже в тесном пространстве, становилось не по себе.
Чтобы отвлечься, решила зайти на сайт «Лавкэм», зарегистрироваться и посмотреть, что к чему. Требовалось загрузить фотографии, заполнить профиль, посмотреть еще раз условия для новеньких, чтобы не оплошать с собственным продвижением. Сервис, который она выбрала для свободного плавания, был новым для нее, но самым популярным среди прочих.
Первым она заглянула в раздел лучшей сотни веб-моделей, чтобы посмотреть их страницы и, возможно, почерпнуть что-то интересное для себя. Отфильтровав по популярности, прошлась по первым десяти. У самой успешной модели профиль был стандартный и внешность тоже: стройная шатенка с круглой грудью, ничего особенного. Она выполняла все виды сексуальных ласк, продавала свои фотографии и короткие видео, и ничем не выделялась. Особенного в ней Карина не нашла. Предположила, что дело было в самих стримах, где модель могла отрываться и зажигать поклонников. И такие, как она, только с разными типами внешности, занимали больше половины первой десятки. Еще в чарт попала взрослая женщина за пятьдесят, как положено, с морщинами, животом и обвисшей грудью, на которую подписалось двадцать тысяч человек. Она писала о себе откровенно: развелась с мужем, потеряла ребенка, ушла с работы, любит заниматься сексом. Видимо, ее богатый опыт и простота отношения к жизни привлекали мемберов. Пятую позицию занимала девушка азиатской внешности с полностью розовой головой и в флисовой пижаме на аватаре. Она, кажется, даже не раздевалась, либо раздевалась только в приватах и очень за дорого, потому что все ее фотографии больше умиляли, чем возбуждали. На предпоследнем месте оказалась простая женщина в обычной одежде, без уложенной прически и без макияжа, которая на фотографиях занималась бытовыми вещами, очевидно, и на стриме делала то же самое, только голая. Помимо был популярен гей, сильно похожий на Тома Хиддлстона, только с еще более худыми и острыми чертами. Каждая модель обладала собственным секретом успеха.
Карина пыталась заодно прицениться. Здесь средние расценки казались ниже, даже у опытных моделей, чем она выставляла в студии. Но здесь и доход она могла забирать сама, ни с кем не делясь. То на то и выходило.
Веб-студия сотрудничала с сайтом, где упор делался на постоянных мемберов, которые больше любили приватные встречи и чаще им требовался друг, нежели любовница. На новом сайте велись публичные трансляции, где модель выполняла просьбы разных при наборе определенной суммы чаевых. Приваты, конечно, тоже были и групповые беседы, но, как она успела понять по трансляциям других моделей, основной доход приносил как раз общий чат. Здесь мемберы искали шоу, быстрый и доступный контент для мастурбации. Карине это нравилось, потому что не хотелось заводить новые длительные знакомства и выслушивать драмы и трагедии чужих судеб. Это были почти отношения, где присутствовала и ревность, и обиды, и претензии с их стороны. Некоторые полноценно считали ее своей, хотя в душе она над этим смеялась. Зависеть от нескольких лояльных клиентов казалось рискованным, да и надоело. Они ведь в любой момент могли потерять к ней интерес. А в публичных стримах все были преходящие, не требовалось ни за кого держаться и вкладывать душу.
Что-то рухнуло. Где-то за нишей. Карина вздрогнула и вся превратилась в натянутую струну. Еще минуту она не решалась исследовать обстановку, но все-таки взяла себя в кулаки, включила свет и отправилась в ванную. Оказалось, бутыль с гелем для душа она кинула неровно на полку, отчего та соскользнула. Гель медленно растекался по душевому поддону. Девушка выдохнула, но поняла, что одна этой ночью не уснет, потому набрала Настену.
– Привет, че делаешь? – быстро проговорила она, только подруга ответила на звонок.
– Ты уже вторая за пять минут, кто меня об этом спрашивает, – лениво похихикала та и зевнула.
– А кто первый? – Карина насторожилась, к борьбе за подругу она не готовилась.
– Зайка только что на вечеринку зазывал.
– И? Ты пойдешь?
Мычание в трубке говорило о сильном сомнении. В девушке проснулась надежда.
– Там Артур будет, – выдохнула Настена. – Я из-за него одновременно хочу и не хочу.
Карина выпалила, пока та колебалась:
– Приходи ко мне с ночевкой. Я вино куплю. Поболтаем.
– Страшно одной в квартире? – раскусила ее подруга.
– Не то, чтобы страшно, – она почувствовала, как краснеет. – Просто непривычно. Ну, так че?
Настена замолкла – задумалась.
– Я тебе даже такси вызову.
– Ахах, окей. Как соберусь, отпишусь.
Завершив разговор, Карина посмотрела на часы, чтобы успеть купить вино, пока алкоголь еще продавался в супермаркетах. Настена отписалась, что готова, когда она выбирала между белым и красным. Вызвав такси, девушка решила взять и то, и другое. Ночь могла затянуться. Им всегда было, что обсудить за бокалом. Настена жаловалась на безответную любовь к Варданяну. Карина в ответ перемывала косточки Трунову. Обе находили в таких сокровенных беседах успокоение.
Настена долго не приезжала. Точнее такси давно приехало и завершило заказ, однако подруга не объявлялась. Девушка предположила, что та отправилась в супермаркет за гостинцами или за чем-нибудь еще. Она давно натерла бокалы для вина, нарезала сыр, намыла яблоки и вишню и теперь просто сидела за столом на раскладном стуле, листая ленту новостей на смартфоне. От скуки даже зашла на страницу Трунова. Тот часто публиковал посты о том, чем планирует заняться вечером, приглашая друзей на различные мероприятия. В эту субботу он репостнул сообщение Зайкина о вечеринке в честь начала учебного года, где обещалась модная электронная музыка, трэш-коктейли и улетный угар, и требовалось прийти в форме любого учебного заведения, реального или вымышленного. Вся его компания с курса перерепостила. На аватарке он красовался в белом спортивном костюме на фоне залива и автомобиля. Фотография не менялась с весны. Больше ничего нового Карина на странице не обнаружила. Только пару хайповых песен накидали девчонки на стену. «Кто-то еще так делает», – усмехнулась она и пыталась вспомнить по именам лица бывших однокурсниц.
Наконец, раздался звонок в дверь, причем сразу, без домофона. Девушка от внезапности вздрогнула, но подошла и открыла, не глядя в глазок.
– Привет, Кариш! – радостно воскликнул Зайкин, поднимая наверх руку с пакетом-майкой, полным продуктов.
У нее глаза на лоб залезли и грудная клетка раздулась, как пороховая бочка перед взрывом. За Настеной, которая виновато лыбилась, стояли еще Варданян, Игнатьева и Гога. Все махали хозяйке руками. Карина хотела закрыть дверь обратно и почти сделала это, но длинная рука Зайкина успела пролезть.
– Кариш, мы новоселье отметить пришли.
Он нагло вошел, обойдя остальных скромников, и огляделся вокруг, сбросив продукты на пол.
– Миленько.
Карина впивалась упрекающим взглядом в подругу. В голове крутилась только матерная лексика, поэтому девушка пока молчала. Но глаза выпучивались из орбит. Настена сжималась под этим напором.
– Ермакова, где твое гостеприимство? – Игнатьева пропихнула Зайкина вперед и заняла его прежнее место, тоже оглядываясь. – Действительно, недурно.
Следом и Гога стал проталкивать гостей внутрь, а за ним и Варданян вошел. Только Настена с покаянием осталась в коридоре. Карина медленно и глубоко-глубоко вздохнула.
Зайкин уже снял ботинки и присел на корточки, чтобы достать из спортивной сумки тапочки. Объемная, та вмещала в себя много всякого. Точно такая же лежала у нее теперь на балконе – туда помещались и наряды, и игрушки, и продукты и даже обувь. Парень вынул мягкие голубые тапки с искусственным мехом и белой подошвой и, обувшись в них, прошел дальше в комнату. Остальные ходили босиком. Карина молча следила за тем, как гости сами обустраиваются в ее квартире, в душе метая молнии.
– Че вы приперлись сюда?! – наконец, взорвалась она, когда Зайкин полез в шкаф, чтобы повесить голубую кожанку.
– Тесно у тебя тут, – невозмутимо проворчал он, беря пустой плечик.
– Разумеется! Мне здесь столько народу не нужно. Я вас не звала.
Она подошла к шкафу и задвинула дверцу купе прежде, чем Зайкин успел повесить куртку внутрь. Парень посмотрел на нее, поджав губы. Варданян с Гогой усмехались. Игнатьева скрестила руки, опершись лопатками на дверь ванной. Настена вытирала подошвы ботинок о жесткий коврик.
– Ты же знаешь, Кариш, меня звать не нужно, – заухмылялся Зайкин.
– Настена, блин! – обернулась на нее Карина.
Подруга пожала плечами.
– Ну, Зайка мне позвонил… Ты скучала, они скучали. Ну, вот я и…
– За что продалась в этот раз?
– «Айфон». Последний, – честно ответила Настена, опустив плечи.
Варданян помотал головой с улыбкой. Игнатьева тоже подошла к шкафу за спиной хозяйки и сняла хлопковое пальто.
– Расслабься, Ермакова. Мы только на одну ночь.
– Вы еще и ночевать будете?! – глаза, казалось, вот-вот выпадут из глазниц, а из ушей выплывет кровавый дым.
– С нами будет не страшно. Расслабься, – похлопал Карину по плечу Гога и обернулся на ванную. – Сикать там?
Хозяйка натужно кивнула. Парень скрылся за узкой дверью. Неудобно, кажется, было только Варданяну. Он, обычно всегда прямой и гордый, немного краснел и сутулился то ли от тесноты прихожей, то ли от неловкости. Девушка стрельнула в него умоляющим взглядом в надежде, что он сможет образумить всех остальных. Но Зайкина уже было не остановить. Он прошел за нишу и открыл балконную дверь наверх для проветривания.
– Кар, ну, не дуйся только, – подошла к ней Настена, когда все ушли за Зайкиным. – Весело будет зато.
– Предательница, – процедила Карина и ушла в «гостиную», где длинная фигура парня плюхалась на ее кровать спиной.
Он распластался в позе морской звезды и приподнял голову, чтобы посмотреть на остальных. Игнатьева с Гогой уставились на картину с вагиной. Варданян встал, опершись одной рукой на дощатую перегородку, отделяющую зону кухни от гостиной. Настена осталась между гарнитуром и столом.
– Крутая штука! Уютно, – восхищался Зайкин.
– Слезь с моей кровати! – ворчала хозяйка.
Парень с идиотской улыбочкой встал под ее грозным взглядом и поднял руки, будто чист и ни при чем. Она села вместо него посередине кровати, чтобы никто больше туда не сунулся.
– Концептуально, – заметила Игнатьева, вглядываясь в расплывающиеся лепестки бутона на картине, а потом фыркнула на Карину. – Не знала, что ты феминистка.
– И дальше не знай. Это не моя квартира, а съемная.
– Прикольно. Мне тут нравится, – Гога развалился на диване.
Его девушка упала рядом. Зайкин уже шел к столу.
– О, винишко! Как элегантно.
Он схватил двумя пальцами дольку яблока и зажевал вместе с ломтиком сыра, а во второй руке вертел бокал. Настена прошла мимо него и села на диван к парочке влюбленных. Парень обернулся.
– У нас все просто: виски, кола, водка. Будешь?
Игнорируя вопрос, Карина оглядела грозно всех, чтобы неловкость почувствовал каждый. Напряжение словно электризовалось в воздухе. Гости скованно молчали. Хозяйка хмурилась. Только Зайкина ничто не смущало.
– Блин, круто, – сказал он, набив щеки фруктами. – Я вот тоже думаю от мамки с папкой съезжать. Ты одна здесь будешь жить?
– Ну, не с тобой же.
– Ну, мало ли. Может, с хомячком. Или… кхм… с Труновым… вдруг.
Карина посмотрела на него усталым взглядом и поняла, что выпить ей остро необходимо. Открыв штопором красное вино, она плеснула его в бокал до половины и выдула залпом. Зайкин продолжал улыбаться и тоже налил себе вина, только пить не торопился.
– А вы че скромничаете? Присоединяйтесь. Расслабиться всем надо, – сказал он по-хозяйски. – Так и быть, за дамами я поухаживаю.
Он стал открывать все шкафчики друг за другом в поисках бокалов или стаканов. Но над столом все пустовало. Все ее вещи поместились в шкаф в прихожей и в комод под телевизором. Карина еще не успела туда ничего положить. Только пыль вылетала наружу. Парень сразу зачихался, а глаза покраснели.
– Нахер ты приперся? – спросила она сквозь зубы, открыв ему нужную дверцу над мойкой, где хранились чашки и тарелки. – На что ты надеешься?
– На хэппи энд, – сразу ответил парень, растянув персиковые губы в широкую улыбку.
Он схватил два стеклянных стакана с верхней полки, а потом потянулся рукой к потолку и спокойно приложил ладонь к нему полностью.
– Низковато. Не угнетает?
Карина, глядя на него снизу, фыркнула.
– Меня угнетает только твое присутствие, дылда.
– Значит, надо музыку включить, – не унывал парень и взглянул на ноутбук, который в раскрытом виде спал у стены на столе.
Он включил его тут же. Карина не успела среагировать. Экран вышел из сна. Открылась последняя открытая вкладка – она забыла ее закрыть. То был вебкам сайт, профиль гея, который как раз вел трансляцию в латексном костюме. Зайкин отпрянул. Остальные только-только развернули головы к столу. Девушка захлопнула ноутбук с треском, надеясь, что никто больше ничего не увидел.
– Блядь, Зайкин! Ты заколебал лезть во все щели! – взревела она, чувствуя, как лицо приобретает багровые оттенки.
Парень предусмотрительно отошел на пару шагов в сторону прихожей.
– Че там? Че там? – быстро спросил Гога, чуть приподнявшись, будто так мог что-то увидеть на закрытом экране.
– Порнуха какая-то по ходу, – хихикнула Игнатьева. – Специфическая причем.
– Ой, – Настена прикрыла рот рукой и закраснелась, пуще подруги.
Карина сжала кулаки и стиснула челюсти. Зайкина давно стоило придушить, но раньше не хватало злости. Теперь ее накопилось сполна, но куча свидетелей мешали. Хотя их тоже хотелось положить одним револьвером за раз. Настену самой первой за предательство.
– Да ладно, Кариш, все смотрят порно. Ниче такого в этом нет, – сказал парень, выпрямляясь постепенно.
– Комон, Ермакова, мы с Гогой вообще вместе это делаем, – Игнатьева махнула на своего возлюбленного, тот чмокнул ее в руку. – Даже Вард смотрит, только тайно.
Варданян покраснел и изобразил гневное лицо, украдкой поглядывая на Настену. Та смотрела на него с ошеломлением и как будто опаской. Таким сконфуженным Карина его еще не видела.
– Вот именно, Рита, тайно, – процедил парень.
– Да ладно, Вард, че скрывать? – усмехнулся Зайкин, подмигивая другу. – Мы же вместе с тобой смотрели.
Варданян залился краской по самую макушку и спрятал глаза подальше от Настены. Карина вытаращила на него свои. Кровь отливала от лица. Сердцебиение приходило в норму.
– Так что, Ермакова, успокойся. Подумаешь, спалили, – Игнатьева фыркнула. – Здесь, наверное, только Настена не смотрит. Но ей простительно.
– Вообще-то… смотрю, – тихо отозвалась Настена и положила руки на бедра треугольником.
Челюсти отвисли у всех. У Карины напрочь, она еще после Варданяна не восстановилась. А он впивался в Настену с неистовым недоумением. Девушка румянилась и робко пожимала покатыми плечами. Смущаться у нее всегда классно получалось, как будто шло от природы, как Зайкину по-идиотски лыбиться, Игнатьевой высокомерно щуриться, а Карине закатывать глаза.
– Ого, Настен, и какой жанр ты предпочитаешь? – Зайкин волшебным образом оказался возле девушки с уже наполненным наполовину стаканом вина и, присев на узкий подоконник, склонился над ней. – Вард вон фантастику любит, где марсиане людей похищают и…
– Зайка, блин, заткнись! – не выдержал Варданян и пульнул в него яблоком, которое целое лежало в пакете в углу стола.
Тот увернулся, и крепкая мякоть прилетела в окно, отскочив от стеклопакета и попав Настене прямо в щеку. От удара ее голову унесло в сторону Гоги. Вино, несмотря на всю неловкость Зайкина, осталось в стакане. Варданян оскалил стиснутые зубы, сморщившись как от собственной боли и острого чувства вины.
– Прости, Настен.
– Вот ты меткий, – причитал Зайкин, осматривая жертве голову. – А я сразу понял, что ты в нее целился, потому и увернулся. Правильно, надо из этой башки дурь выбивать. А то такими темпами и девственности лишится. Негоже.
Он погладил Настену ласково по голове. Та отпихнула его быстрыми взмахами обеих рук и, отряхнувшись, села прямо на диване. Игнатьева с Гогой хихикали. Карина сначала молча за всем наблюдала, не успевая реагировать, а потом тоже стала расплываться в улыбке. Ситуация была комичной. С Зайкиным все становилось таким, даже боль.
– В жопу иди к марсианам своим, если у них есть, – пробурчал Варданян, а к Настене обратился уже с мягкостью. – Сильно болит?
Девушка гордо шмыгнула носиком.
– Терпимо.
– Лед есть? – кажется, вопрос он задал только приличия ради, потому что уже открыл морозилку, для чего ему пришлось согнуться пополам.
Льда там не оказалось.
– Не надо, все нормально. Синяка не будет, – успокоила его Настена, погладив ушиб.
– Еще бы, тут такая амортизация хорошая, – Зайкин оттянул ей здоровую щеку и довольно заулыбался, любуясь. – Поднабрала за лето, красотка! Аж завидно.
– Что?! – Настена вытянулась в лице. – Он меня толстой сейчас назвал?
Широкие серые глаза бегали по кругу в панике.
– Отвали от меня, тощая задница! – девушка оттолкнула его с силой.
Парень отшатнулся на один шаг. Карина легонько стукнула себя по лбу. Игнатьева с Гогой оба расширили зрачки, а рты сдавили до тонких линий, внимательно следя за происходящим.
– Настен, это же комплимент был! – Зайкин разочарованно опустил руки. – Тебе очень идет. Ты вообще просто бомба теперь!
– Ага, динамит, круглый, – кивнула Настена, сложив руки под грудью.
Она глядела на парня, гневно пыхтя. Каждый выдох отмерял секунду, словно часики тикали. Ей, действительно, только фитиля на макушке не хватало для полного соответствия образу.
– Поздно, Зайкин, теперь не выкрутишься, – усмехнулась Карина.
– Да, блин, это же круто чуть поправиться. Вон Рита тоже…
– Молчать! – та сразу пригрозила указательным пальцем, резко двинувшись вперед.
– Ууу, – протянул Гога, отворачиваясь от девушки в сторону, словно боялся попасть под ударную волну.
– Вард, ну, подтверди, что она похорошела, – апеллировал к последней надежде Зайкин.
Варданян с улыбкой взглянул на красную Настену и подтвердил:
– Похорошела.
Девушка сразу охладила пыл и чуть опустила плечи. Спина перестала пружиниться. Вся фигура приобрела привычную мягкость и обтекаемость. Уголки губ задрожали намеком на улыбку.
– Вообще, Настен, не слушай этого придурка, – Варданян помахал рукой на Зайкина, как на назойливую мошкару. – Он завидует всем, кто толще доски.
Настена захихикала. Игнатьева сразила Зайкина победоносным взглядом. Карина хмыкнула.
– Ну, знаете, быть тощим вообще-то обидно, – пробурчал парень и вернулся к столу, где хозяйка включала музыку, не показывая никому экран ноутбука.
После таких откровений атмосфера разрядилась. Сырой воздух попадал в комнату через балкон. Прохлада разливалась по потолку, полам и стенам. Пространство в визуальном и тактильном восприятии расширилось. Даже душный Зайкин перестал напрягать. Впрочем, он никогда не вызывал особого напряжения, наоборот, с ним все так или иначе расслаблялись, потому что сам он всегда был легок и невозмутим. Но Карину умудрялся раздражать. Своей непосредственностью, прямолинейностью и навязчивостью.
– Платье мое где, кстати? – вспомнила она вдруг, поставив компьютер на стол.
Вместе с потоками воздуха по комнате закружила приятная попсовая мелодия на французском языке. Карина специально ее слушала, для практики аудирования.
– В химчистке, – ответил парень, хрустя яблоком. – В понедельник привезут прямо в универ.
Он шмыгнул носом и посмотрел на пакет с продуктами, который валялся в прихожей.
– А рубашка моя?
– В корзине. Постираю, верну.
Зайкин выпучил глаза и сорвался в ванную, воскликнув: «Не надо!». Гога даже привстал с дивана, чтобы проследить за ним. Карина переглянулась сначала с Игнатьевой, затем с Настеной. Все смотрели с любопытством. Варданян крикнул:
– Зай, ты че бесишься?
Парень уже вернулся в промежный коридор с рубашкой в руке.
– Блин, это же реликвия! Не надо ее стирать. Тут еще твой запах остался.
Он приложил рубашку к носу и блаженно зажмурился.
– Ты точно псих, Зайкин, – Карина косилась на него с опаской, скрестив руки.
Остальные заулыбались, видимо, привычные к его полоумным поступкам.
– А ты токсичная, – он наигранно пофикал. – Толерантно говорить: «Без ума от любви».
Персиковые губы оскалили белые зубы. Игнатьева посмотрела на Карину, мотая головой с усмешкой, как бы поясняя: «Его не исправить».
Варданян уже сидел на корточках перед Настеной и осматривал щеку. Они о чем-то очень тихо шептались, не обращая внимания на остальных. Девушка румянилась. Парень весь превратился в один большой извиняющийся жест. Гога печатал сообщение в телефоне.
