Текст книги "Красавица и чудовище (СИ)"
Автор книги: Ирина Кассета
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Я повернула во двор, ну думаю, успею в подъезд забегу а там, в квартире чьей-нибудь схоронюсь. Поворачиваюсь и влетаю в кого-то. Все думаю, добегалась, окружили. Поднимаю глаза, а там Григорий стоит, парень в которого я влюбилась. Он мне:
– Девушка с Вами все хорошо?
А я слова вымолвить не могу, вцепилась в него и руки отпустить не могу и в глаза его карие смотрю.
Тут эта шайка и появилась. Гриша со своими друзьями увидел их и все понял, руки мои отцепил и меня за спину спрятал. Говорит им:
– Что же вы, товарищи, девушку обижаете?
И набросился на одного из них, его друзья на остальных. А они спортсмены все. Скрутили этих пятерых. Григорий ко мне поворачивается, а я около стены сижу. Увидел, подошел.
– Девушка, с вами все хорошо?
А я возьми да разревись. Он не знает что делать, утишает, гладит, а я реву. Он друзей своих отправил в милицию, чтобы те этих отморозков отвели. Сел рядом со мной, снял кофту, одел на меня и стал сказку рассказывать.
– Сказку? – удивленно переспросила я.
– Да, про спящую царевну и семь богатырей. Я плакать перестала, слушаю, а потом как засмеялась. А сама думаю, он наверно меня за дурочку принял. Смотрю и он смеяться начал, да так задорно. Встал, протянул руку, помог подняться и говорит:
– Григорий.
Я ему робко так:
– Валентина.
– Пойдем, провожу Вас, Валентина, – сказал он.
До дому шли мы долго, молчали оба, я стеснялась жутко. Довел меня до подъезда, благо я на первом этаже жила. Пожелал спокойной ночи и ушел. Ну, думаю все, больше он со мной встречаться не захочет.
Домой пришла, а сама от радости свечусь, так в ту ночь и не заснула.
А на утро, собралась, выхожу из подъезда, а там он стоит, с цветами. Как только в обморок от счастья не упала, не знаю.
Ну так и понеслось, закрутилось. Он меня встречал и провожал. Гулять вмести ходили, в кино. А зимой он, робея, признался мне в любви и предложения сделал, – щеки Валентины окрасил румянец, по губам расплылась улыбка.
Свадьбу устраивать не стали, просто расписались, денег то не было.
Он доучился и устроился работать в нашем городе. Квартиру ему от работы выдали. По окончанию и я в этой же фирме устроилась работать.
Ох, Сонечка, как же хорошо было. Гриша мой, самый замечательный, не пил, не курил, руку не поднимал, за девушками не ухлестывал.
Вот только… Детей я иметь не могла, – Валентина отвернулась к шкафу. – По врачам ходили, в Москву ездили никак. Я в то время почти каждый день рыдала, а он мне сказки читал, глупый.
Родители его, конечно, против меня были, обвиняли, что их сына охмурила а теперь он без детей остался. Как будто я детей не хотела! – зло выплеснула женщина.
Григорий в тот период со мной был постоянно, боялся как бы что не учудила. Вот так и прожили с ним тридцать семь лет, душа в душу.
У мужа рак обнаружили, он почти за год и сгорел, – она надолго замолчала.
– Как Вы это пережили? – спросила я.
– Никак, – она повернулась ко мне и взглянула в глаза. – Не смогла пережить, Сонечка. Просто стараюсь не вспоминать, будто бы и не было тех лет счастья, – она отвернулась, и я заметила как по щеке скатилась слеза.
Мы долго молчали, нарушать тишину в этот раз я не посмела. Первая заговорила Валентина. Она подняла голову встряхнула ей, будто отводя воспоминания, и более бодрым голосом сказала:
– После вышла на пенсию, поработав какое-то время. Но в доме слишком больно сидеть одной. Поэтому пошла в агентство устраиваться. Думала, найду работу, легче станет. Вот предложение и поступило, экономкой в дом какого-то богача. Зарплата отличная, жилье предоставляется и работа, в общем-то, не тяжелая. Я ее дома за бесплатно делала, с тех пор я здесь.
Мне кажется, Валентина рассказала лишь малую часть ее жизни, лезть к ней в душу я не намеривалась, у каждого свои скелеты в шкафу.
– А ты, деточка? – отвлекла меня от рассуждений Валентина.
– Что?
– Про свою жизнь расскажи, – улыбнувшись, пояснила она.
– Про мою жизнь? Ну, матери я своей не помню. А отец… Отец после моего рождения отдал меня в детдом, ему дети были не нужны. В детдоме я пробыла до двенадцати лет. После меня забрал отец и начал воспитывать, – по губам прошла грустная улыбка. – До семнадцати лет он слишком сильно занимался воспитанием, а после, целый год я прожила в своей квартире, боясь, что побои возобновиться, – я замолчала. Воспоминания вспыхнули болью на не зажитой памяти. – Когда исполнилось восемнадцать, позвонил отец, сказал чтобы я сюда ехала. Ну, в общем-то и все. Остальное Вы знаете.
– Да девочка. Помотала нас жизнь, – вздохнув, произнесла Валентина.
Я ничего не ответила.
– Я сейчас приду, – сказала Валентина. – Мне за тряпками надо сходить.
– Я с Вами…
– Сиди, говорю, там нетяжело, не надорвусь, – сказала женщина и вышла из кабинета.
Я встала со стула, решив осмотреть комнату детальнее. Подошла к зеркалу, сняла черную ткань. Зеркало было разбито, наверно от сильного удара в правой верхней части, как раз той, что прикрывала материя, трещины, расходились по всей поверхности. Я взглянула в него, в зеркале отражалась девушка, с отросшими волосами, глазами, горящими как-то слишком ярко, в простом сером платье. Долго смотреть в отражение я не могла, поэтому отвернулась.
Сделав шаг от зеркала, я посмотрела вниз и заметила какой-то листок.
"Наверное, из документов выпал".
Подняв его, я поняла, что это не листок, я фотография, на белой стороне которой печатными буквами было написано:
"Любимому, с надеждой на любовь.
Надежда".
Сердце предательски дрогнуло. Я развернула фотографию. На снимке была запечатлена белокурая девушка, с длинными, развивающимися на ветру волосами. Ее серые глаза смотрели в объектив, слегка прищурясь, толи от солнца, толи от какой-то коварной задумки. Губы были изогнуты в улыбке. Одета она была в белую футболку. Все в этой девушке говорило об уверенности, о том, что она знает себе цену, о независимости.
Значит, вот с кем он меня спутал, тогда, в саду.
На душе стало муторно, а я оказывается собственница. Впервые захотела, чтобы что-то на этой земле принадлежало только мне…
Невольно снимок выпал из ослабевших рук. Боже, это ты так меня на место поставил? В глазах предательски защипало, я подняла голову и вдохнула поглубже, надо успокоиться.
Посмотрев вниз, на все так же лежащую фотографию, я невольно отшатнулась от нее как от прокаженной.
Я обняла себя двумя руками, стало внезапно холодно. Он другую любит. Я уверена, не стал бы Маска, из-за доброты душевной это фото хранить. Чувствую себя ребенком, которому показали игрушку, а потом отобрали, потому что, она принадлежит другому. По губам расползлась отчасти злая, отчасти грустная улыбка.
Надеялась на взаимность? Боже, да ведь всякая девушка надеется на взаимность.
"Но сам Маска не стал бы просто так спасать тебя?" – шепнуло сердце. Ведь так? Он ничего не говорил о своем отношение к тебе, так что, подожди его приезда и тогда расставим все точки над и.
А в голове предательски билось: "Его сердце принадлежит другой".
***
Кабинет Маски я покинула сразу же. С Валентиной столкнулась в коридоре и пробормотала, что закружилась голова и я пойду, полежу. Она кивнула и пообещала прийти.
В комнату я идти не хотела, меня душили стены, я направилась в сад. Сама не заметила как лестницу и коридор буквально пробежала.
Распахнутые двери внесли в пространство свежесть, прохладным порывом. Я сделала шаг, ну вот я и в саду. Лицо горела, заметила я это только когда вышла наружу, сегодняшний вечер выдался прохладным, ветер опалил разгоряченную кожу.
Хотелось бежать, бежать от всех проблем, улететь из этого места, скрыться где-нибудь в норе. Как же глупа была я, когда хотела полюбить.
Я не думала даже, что что-то может выбить меня из калии. Ни побои отца, ни издевательства в школе, ни та мерзость что творилась в приюте, нет, какая-та глупая фотография, разрушали плотину, которую я так тщательно строила. Фотография на которой изображена любимая девушка, человека в которого я влюблена.
"Но почему она не с ним? Почему не рядом?" – спрашивало сердце, стараясь подбодрить. "Так может он к ней поехал и сейчас обнимает ее, а о тебе и думать не хочет. Он смеется над тобой" – подливало масло в огонь одиночество.
"Заткнитесь!".
Нет, нельзя отдаваться первому порыву. Он приедет, тогда, тогда все разъясниться.
Парк я еще долго не покидала, просто сидела на лавке и ни о чем не думала, старалась не думать.
Только когда стало смеркаться я поднялась и медленной походкой направилась в замок, Валентина, наверное весь дом переполошила в поисках меня.
Замок встретил меня тишиной, значит, Валентина еще пропажу не обнаружила.
Я быстренько поднялась по лестнице и направилась в комнату. Дверь открывала с опаской, вдруг там Валентина со скалкой и своим фирменным выговором? Но опасения не оправдались, комната встретила тишиной. Фух, только нравоучений мне сейчас не хватало.
Я направилась в свою комнату и первым делом плюхнулась на кровать. Как хочется вырвать сердце…
– Сонечка, – раздалось от двери.
– Да, Теть Валь, я в комнате, – крикнула, потом поднялась и поправив постель поспешила в зал.
Валентину я застала за накрыванием стола на две персоны.
– Вот решила, раз ужинать в столовой не хочешь, поедим вместе у тебя, – на мой немой вопрос ответила женщина. – Ты не против?
– Я только за, – улыбнувшись, ответила я.
Ужин сегодня был царский, запечная семга с картошкой и цезарь с креветками, компот, ну и кефир, куда же без него. Когда мы уселись, и я утолила первый голод, все же проголодалась я жутко, Валентина поинтересовалась:
– Золотце, что случилось? Ты из кабинета сама не своя вышла. Расскажи, легче станет, – подняв глаза от тарелки я посмотрела на нее. Прожевала, и спросила:
– Валентина, чтобы сделали Вы узнав, что человек в которого Вы возможно влюблены, любит другую, – в глаза я старалась не смотреть, не хочу видеть как она меня жалеет.
– Сложный вопрос, Сонечка. Скажу, как учила меня бабушка, на чужом несчастье счастья не построишь, так что разбивать пару не нужно. Если они действительно любят друг друга, тут поделать нечего, значит Бог так распорядился. Счастье, девочка моя вещь хрупкая, разобьешь у одного человека, у тебя растоптать могут. Так что ни в коем случая о том, чтобы поссорить влюбленных думать нельзя.
– А что, надо делать? Страдать? – выплеснула взглянув ей в глаза. Я понимала, что говорит она правду. Но все в душе противилось этому, хотелось услышать что все образуется, что он пожалеет.
– Зачем страдать, детонька? – удивилась женщина. – Разве любовь не заключает в себе счастье человека, которого любишь? – легко говорить, ведь ее любовь была взаимна, обиженно подумала я. – Осмотрись, обдумай, действительно любишь. Быть может это не любовь вовсе а симпатия. Не торопись, не руби с плеча. Познакомься с эти молодым человеком, если незнакома, быть может он и не влюблен вовсе, а другая девушка его подруга. Не горячись, когда обдумаешь все, решение само придет, поверь. Ну а если уж не повезло, и он влюблен, покинь город, улет подальше, главное не мучить себя, видя как возлюбленный с другой. А там все образумится, – закончила женщина.
Дальше разговор пошел на отвлеченные темы.
Действительно, надо дождаться Маски.
***
Шестой день прошел в моей комнате, выходить куда-то не хотелось. Как бы подбадривала я себя, настроение было паршивое. Погода еще как угадав, зарядила дождем.
В общем под грустные песни о любви, изменах, и прочей ванильной ерунде, смотря в окно я предавалась унынию.
После песен пошли фильмы, такие как: P.S. Я люблю тебя, Небесный почтальон, Ромео и Джульетта я выплакав все слезы, которые могла содержать мои слезные железы и обессилив заснула на диване в зале.
День, в общем-то потратила зря.
***
Вот он настал, день приезда Маски. Обещанного приезда, ведь он мог и продлить свою поездку не предупредив.
Из комнаты я вышла, находиться одной в четырех стенах после вчерашнего концерта слез не хотелось. Да и находясь среди людей я узнаю пораньше о том что приехал Маска.
Одевалась я долго, подбирала платья, девала укладку, даже накрасилась, но потом, подумав что это слишком смыла. Невольно, одевая красивую одежду, приводя себя в порядок, я хотела понравиться ему. Взглянув в зеркало, я отвернулась. "Глупая, как будто раньше он тебя не видел, зачем наряжаешься?".
Первым делом я спустилась на кухню, где меня накормили, а после этого выгнали при этом как-то странно переглядываясь, они явно что-то скрывают. Потом я пошла искать Валентину, мне сказали, что она в зале, я пошла туда. Но когда я подходила к парадному залу, дверь открылась и вышла Валентина, которая заявила мне что помощь моя ей не нужна, что мне заходить в зал нельзя и чтобы я шла куда подальше (в хорошем смысле слова) и не мешала. Странно.
Побродив по замку я остановила свой выбор на библиотеке. Раз никто не хочет мне рассказать что происходит, буду развлекать себя сама.
Библиотека встретила меня тишиной и множеством необъятных шкафов с книгами. Не знаю почему, но меня понесло к шкафам с детской литературой. Как и говорила ранее, сказка это что-то прекрасное и волшебное для меня.
Так что тут у нас? Братья Гримм, Шарль Перро, Марк Твен, Лепренс де Бомон Жанна-Мари. Мм, Лепренс де Бомон Жанна-Мари? Что-то новое, я такую писательницу не знаю. Я достала книгу этого автора. На обложке красовалась белокурая девушка, которая прижималась к боку большого льва с рогами, который раскрыв пасть скалился на невидимого врага, а сверху золотыми буквами было написано: "Красавица и чудовище". Одна из моих любимых сказок. Взяв книгу я пошла к окну и села на диванчик. Погладив обложку открыла, на первой странице витиеватым шрифтом было написано:
"Жил-был богатый купец, у которого было три дочери и три сына. Младшую из дочерей звали Красавица…"
Я выпала из реальности, погружаясь в сюжет интереснейшей истории любви.
Я не слышала как подъехала машина, как горничные бегали по коридорам, как Валентина звала меня, самым бессовестным образом я пропустила как приехал Маска…
" Вдруг Чудовище открыло глаза и прошептало:
– Я не могу жить без тебя. И теперь я счастливо умираю, зная, что ты рядом со мной…"
– А Вас не так легко найти, – раздалось над головой. Сначала я подумала, что мне померещилось, не может быть…
Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с темными провалами глаз. По губам помимо воли расползается глупая, но счастливая улыбка.
– Вы приехали, – прошептала я севшим вмиг голосом. Мы опять на "Вы".
– А Вы этого не хотели? – насмешливо поинтересовался Маска.
– Скорее наоборот, – поправив выпавший локон, сказала я.
– Любите читать? – спросил он, видя книгу в моих руках.
– Обожаю, – честно ответила я.
– Можно поинтересоваться, что Вы читаете?
– Конечно, – я закрыла книгу и протянула ему.
– "Красавица и чудовище", – прочитал он. – Любите сказки? – его тон отличался от того которым он начал разговор. Неужели я опять сделала что-то не так?
– Да, как и любая девушка.
– Ждете принца? – спросил он и было слышно, что вопрос задан с издевкой.
– Уже нет, – как-то неожиданно для самой себя призналась я.
– Разочаровались в противоположном поле?
– Нет, просто…
– Хочу Вас расстроить София, принца Вы не дождетесь, – зло произнес он и швырнул книгу, как будто она была заражена чем-то. Несколько минут продолжалась тишина. Прерывать ее я не решалась, не хотела опять вывести его из себя. – Я пришел сюда, чтобы пригласить Вас на бал, который состоится в вашу честь, отказ не принимается, – заявил он, нарушив тишину. Это мое взамен извинения за мое долгое отсутствие, – слегка поклонившись при последней фразе, его явно забавляла роль этакого рыцаря. Сказать, что я была удивлена ничего не сказать. Вот хитрецы, они к балу готовились, вспомнила я странное поведение моих друзей.
– Конечно с удовольствием, – тихо ответила я.
– В семь вечера, за Вами зайдут, – сказал он и, развернувшись, вышел.
***
Собираться на мой второй в жизни бал, помогала Валентина, которая ожидала меня в комнате, держа на руках коробки, при этом хитро улыбаясь. Оказалось, что Маска подготовился ко всему, подарив мне платье, туфли и украшения, Валентина разложила подарки на диван, а я как одержимая трогала ткань и рассматривала украшения. Я чувствовала дискомфорт, принимая подарки от Маски, как будто покупаясь. Но и отказаться мне было стыдно, подумают, что совсем зажралась.
Первым делом Валентина загнала меня в ванну, еле как отвертелась от ее помощи. Намывалась я долго. Хотелось выглядеть сказочно в первый в моей жизни бал в честь себя самой.
Выйдя из ванны, я под руководством Валентина села в приготовленное кресло, где молодая девушка, которая ждала за дверью, высушив мне волосы и начала делать прическу. Волосы у меня короткие, поэтому она ограничилась укладкой. Макияж нанесла мне тоже она. Причем к зеркалу меня поворачивать не хотели. После, с помощью Валентины я одела платье. Оно было пышное, сверху был корсет без бретелек, исполнено в черно-белой гамме. Нижние юбки были белые, а верхний слой состоял из черной ткани, на которой были вышиты белым бисером цветы.
(Платье есть в иллюстрациях, описать всю его красоту я не смогу).
После всего вышеописанного, меня повернули к зеркалу, и я замерла. На меня смотрела милая темноволосая девушка, в шикарном платье, ее широко открытые глаза выражали е удивление.
– Спасибо, Вы очень талантливы, – повернувшись сказала я девушке. Та улыбнулась и скромно склонила голову.
Оказывается, бал был, запланировал как маскарад. Об этом Валентина вспомнила под конец и куда-то убежала. Вскоре женщина вернулась, неся в руках черный шелковый мешочек.
– Совсем замоталась, – пробурчала она тихо. – Вот Сонечка, сегодня Маска для тебя заказал, привезли недавно. А у меня из головы и вылетело. Держи, – подала она мне. – Открывай, – подойдя ближе, попросила она, было видно, что женщина сгорает от любопытства.
Мне тоже было интересно, я взяла мешочек и аккуратно развязала ленточку. Сняла его и пораженно замерла. На руке лежала невероятной красоты маска. Она была легкая, фактически невесомая, черные ажурные линии сплетались в сложный узор, образуя что-то волшебное, женскую полумаску. (Смотрите в иллюстрациях)
– Красота-то, какая, – вздохнула женщина. – Ну-ка примерь, – я как зачарованная поднесла маску к лицу и приложила, Валентина помогла и завязала сзади ленты.
Я посмотрела в зеркало и сердце невольно сжалось.
– Красавица, – произнеся Тетя Валя, подходя.
В дверь постучали.
– Это за мной, – взволнованно произнесла я, поворачиваясь к Валентине. Ладошки самым предательским образом вспотели.
– Не заставляй своего кавалера ждать, иди, – сказала она и я, кивнув, подошла к двери, открыла и, поздоровавшись с мужчиной, пошла вслед за ним.
Шли молча. Я нервничала как девушка перед первым свиданием. Волнение заставляло сердце биться чаще. Я боялась реакции Маски и в той же мере ждала ее.
Мы пришли. Мужчина услужливо открыл передо мной дверь, и я, поблагодарив его, вошла.
Зал был раскошен, с высокими сводами, резной лепниной, стройными окнами и гигантской люстрой, украшенный белой тканью и цветами. Валентина постаралась на славу.
Меня ждали, в центре зала стоял Маска. Сегодня он опять был без плаща. Когда я вошла, он покланялся, а я неумело присела в реверансе.
– Вы прекрасны, София, – прошептал он, подавая мне руку. В зале мы были только одни, и это одновременно смущало и радовало. Он галантно довел меня до стола и пододвинул стул. Стол был накрыт на две персоны и как ни странно пуст. Маска сел по другую сторону длинного стола, и подняв руки, хлопнул.
Зал только и ждал этого сигнала, из невидимых мне дверей начали выходить официанты с подносами. Каждый из них был одет в черные брюки, рубашку и жилет, а на лицах красовались черные полумаски. Маска явно готовился.
Официанты профессионально расставляли на столы многочисленные блюда, и вскоре поверхность была настолько уставлена, что яблоку было некуда упасть.
– Приятного аппетита, – сказал Маска.
Мне было немного неловко просить, поэтому я поначалу нечего не накладывала.
– Вы не голодны? – поинтересовался он, видя мое замешательство.
– Нет, просто…
– Ты и ты останьтесь, остальные могут идти, – сказал он, указывая на ближайший парней. – Не стесняйтесь, – когда большая половина ушла, я расслабилась и начала пробовать новые блюда.
Откуда-то полилась тихая музыка. Я невольно подняла голову в поисках колонок, но их нигде не было, видимо скрыты. Ели мы в молчание, точнее еле только я, Маска просто молчал. Вдруг перед глазами всплыла фотография той девушки, Надежды. Я посмотрела на Маску, в моих глазах был написан лишь один вопрос: "Ты любишь ее?".
Конечно, он заметив мой взгляд, поинтересовался:
– Что-то не так?
– Нет, все прекрасно, – ответила я, вновь уткнувшись в тарелку.
После ужина, Маска подошел ко мне, и пригасил пройти на веранду.
Там мы сели на удобные кресла и продолжили легкий разговор, перескакивая с темы на тему. Маску интересовало, чем я люблю заниматься, что слушать, хобби, в общем, он явно задался целью узнать обо мне побольше. А какому человеку неприятно рассказать о себе? Разговаривали мы достаточно долго, на улице стало активно темнеть, и подул ветер. Увидев, как я поежилась, Маска встал.
– София, могу я пригласить вас на танец? – подойдя ко мне, спросил он.
– Я не умею танцевать, – подавая руку, растерянно лепечу я.
– Просто доверься, – говорит он и ведет меня обратно в зал, где уже убрали стол, расчистив место для танцевальных па. Маска поднимает руки и хлопает, зал заполняется красивой музыкой. И тут же появляются пары уже кружащие в танце.
– Не бойся, – шепчет мне он и делает шаг назад. – Просто следуй за мной.
Я не юлила и не кокетничала, когда говорила, что не умею танцевать, и он это понял по тому, как я наступала ему сиюминутно на ноги. Отдать ему должное он стоически это терпел.
Красивый женский голос пел по-французски. Языком я этим не владею, поэтому представления не имею, о чем была песня, надеюсь о любви.
Музыка давала нам толчок к новому повороту, выпаду. Мы кружились, плыли, замирали и вновь бросались в океан ритма. Перед глазами кружились огни светильников. Все тело наполнял какой-то пьянящий восторг, хотелось смеяться, бежать, петь и танцевать, да, танцевать. И не верилось в тот момент, что он любит другую, вся душа, все сердце кричало о том, что мое чувство взаимно. Это чувствовалось в аккуратном движение рук, в легких касаниях, мы дышали одним, мы были одно целое вовремя моего первого танца.
Но, увы, ничто не вечно, мелодия закончилась, закончился танец, как мимолетная сказка, которую я придумала сама себе.
Я стояла напротив Маски и быстро дышала, он же был спокоен.
– Могу я проводить Вас до ваших покоев? – наклонившись, спросил он.
– Конечно.
Доведя меня до комнаты он, пожелав спокойной ночи и поцеловав мою руки, отчего привел меня в крайнюю степень смущения, удалился.
Мне кажется, ему просто надоела моя ужасная манера танцевать.
***
Он зашел в свой кабинет, закрыл дверь и направился к сейфу. Набрав код, открыл, достал конверт. Открыв его, он аккуратно вынул старый потертый листок. Пробежался глазами по заученным давно строчкам.
"Это должно сработать" – подумал он и положил конверт обратно.
***
Пульс старательно отбивал ритм у меня в голове. Кровь казалось, взбесилась от переизбытка адреналина и ударяла в голову, из-за чего, в глазах поминутно темнело, и на доли секунды я терялась в пространстве, двигаясь лишь по инерции. Ноги толи подкашивались, то ли немели, голые ступни то и дело резались об корни деревьев, торчащих из-под земли. Камни как будто рассыпанные злым шутником, для того чтобы посмотреть как будет мучиться подопытный, резали оголенные стопы, впиваясь в раны.
Ветер усиливался с каждым биением испуганного сердца. Деревья, которыми так умело дирижировал дух воздуха стонали после каждого нового дуновения, оо, что это были за стоны, умирающих в пытках надежд, разрывающего сердца предательства, стон безответной любви… Он не был слышен, он чувствовался, каждой клеточкой, всей душой ощущать ту муку сотни душ… От этой какофонии звуков хотелось, нет, не заплакать, разреветься, заорать, хоть как-то выплеснуть ту скорбь и печаль, которая разъедала меня изнутри.
"Успеть, только бы успеть, бежать, как можно быстрее, только бы успеть", – билось на краю затуманенного отчаянием сознания.
Корявые ветви иссохших, потемневших деревьев цеплялись за ткань роскошного алого платья, чья пышная юбка кровавыми лоскутами оставалась не деревьях, как жуткое напоминание того ужаса творящегося вокруг. Корни старых повалившихся деревьев мешались, создавая преграду на пути к спасению, но собственно, куда я бежала, я не знала, лишь бы подальше, лишь бы быстрее. Силы отказывали с каждой секундой все чаще, а сзади, подгоняя меня, раздавался треск, он бежал, бежал за мной.
Единственным источником света, в этом царстве Аида была луна, покровительница моего преследователя. Она как будто специально освещала меня, оставляя при этом моего преследователя в тени. Несколько раз я оборачивалась ведомая страхом, но видела лишь тьму… Луна светила сквозь паутину веток, она шептала, ее голос разносил ветер: "Тебе не убежааааать".
Я вижу свет, из последних сил я делаю рывок и вот, я в безопасности, на освещенной солнцем поляне. Она излучала свет и покой, добралась, успела. Я рухнула на колени. Смогла, я сбежала…
Сзади послышался звук ломающихся ветвей, я подскочила, но не обернулась. Пришло осознание, что я не боюсь… Не боюсь того кто сзади, а боюсь поверить что он не уйдет, не бросит, не ударит в спину, боюсь довериться.
– Сделай шаг, – шепчет мне он… и я просыпаюсь.
Я открыла глаза и села на кровать. За окном было уже утро, ну хотя бы не посреди ночи вскочила. Спать смысла не было, поэтому я встала.
После гигиенических процедур, пошла на кухню.
– Соня, ты чего так рано? – спросил меня Роман Андреевич.
– Не спалось, – ответила я, присаживаясь за стол.
– Садись, садись, я только суп молочный сварил, покушаешь, – засуетившись пролепетал повар.
– Спасибо, – улыбнувшись, сказала я. – А что это такое? – указала я на небольшой пакет, который лежал на столе.
– Это так, для баловства.
– Можно посмотреть? – заинтересованно поинтересовалась.
– Конечно, смотри, – добродушно ответил он.
Взяв пакет, открыла и достала оттуда папку для черчения А3 и А4 формата, акварельные карандаши, пастель и даже уголь.
– Вы рисуете? – спросила удивленно.
– Нет, что ты, так балуюсь.
– Роман Андреевич, а можно…
– Порисовать хочешь?
– Ага, тут сад такой грех не попробовать.
– Бери, конечно, потом придешь, покажешь.
– Спасибо, – выпалила я и, подбежав, поцеловала его в щеку.
– Ахаах, ну плутовка. Беги, давай, – схватив булочку из тарелки, я ринулась в сад.
Я долго бродила по лабиринту тропинок, пока не нашла прекрасное, а главное живописное место для осуществления моего замысла. Села на землю, так как скамейка, увы, отсутствовала. Ничего и так удобно.
Разложила аккуратно карандаши, взяла листок и понеслась душа в рай. Творила я с самоотдачей, аж язык вылез. Рисовала упорно и целеустремленно. Штрих за штрихом, мазок за мазком. С чувством, с толком, с самоотдачей.
И вот момент истины, я сравнила свое творение с действительностью. Внезапно пришло осознание, что в моем случае "творение" от слова тварь… божья, причем слегка косорукая и совсем немного полнейшая бездарность. Осознать то осознала, но обидно до жути. А я то думала…
– Ахахах, – раздалось из кустов.
– Выходи если готов умереть, – сурово сказала я. И он вышел… Маска. Впервые слышу, чтобы можно был так смеяться, особенно от Маски. И знаете, я бы даже рада была, если бы смеялись не надо мной. А так я обиделась и, напыжившись даже в его сторону не смотрела.
– У Вас такое лицо, – заявил он, подходя и садясь рядом. – Что все настолько плохо? – спросил он понимающе и потом отобрал у меня мой ШЕДЕВР, к слову сказать, я пыталась отстоять его как могла, но обстоятельства были против нас. И вот, он увидел ЭТО. Знаете, не так обидно было, если бы он сказал что это ужасно. Нееет. Он сказал: – Мило, у тебя есть потенциал, – и, положив мой рисунок, отвернулся и его плечи загадочным образом начали трястись.
– Сами попробуйте, – сказала я в защиту.
– Это так по-детски, София, – пожурили меня, отсмеявшись.
– Просто признайте, что Вы даже так не сможете, – решила взять на слабо.
– Хорошо, давай лист, – это было очень мило. Рисовал он долго, всячески закрывая от меня свое творение. – Эмм, в общем, пейзажи это не мое, – подвел он итог и хотел уничтожить свой рисунок. Ну, уж нет.
И тут началась схватка, какой не видывал свет. Я напала, сзади стараясь отобрать лист бумаги и посмотреть. Он был быстр и увернулся. Ничего, ничего врагу не сдается наш гордый варяг. Подсечка, он падает. Бросок и я оказываюсь на земле. О-хо-хо. Итог был суров. Оба в грязи, уставшие, но веселые. И кстати, рисует он хуже, чем я.
***
(Две недели спустя).
Был уже вечер, я уже привычно сидела на подоконнике и читала книжку, которую мне, по моему заказу привезли. В наушнике играла песня, в общем, рай.
За эти две недели мы очень сблизились с Маской. Мы ходили в сад, рисовать. Да пусть художники из нас, скажем мягко не очень, но какое это удовольствие сидеть рисовать на свежем воздухе, а потом сравнить результаты и понять, что твой рисунок то лучше.
В дверь постучали. Я спрыгнула со своего места и побежала, чтобы открыть. Наверно тетя Валя пришла.
Но я ошиблась, это был Маска. В груде набатом застучало сердце.
– Здравствуй, Соня, не помешал? – спросил он оглядывая комнату за моей спиной, как будто хотел что-то или кого-то увидеть.
– Нет, конечно, заходи. Что-то случилось? – пропуская его в комнату, спросила я.
– Нет, ты сегодня чем-нибудь занята? – спросил он остановившись посреди зала.
– Да, в общем-то нет, есть предложения? – поинтересовалась я указывая ему на диван, предлагая присесть.
– Да, я думал над твоими танцевальными особенностями, – загладил он слова "косолапость". – Может, хочешь чтобы я поучил тебя танцевать? – сердце пропустило удар, я робко посмотрела на него, неужели он тоже хочет ко мне прикасаться?
– Было бы здорово, когда начнем? – произнесла я слегка хрипловато.
– Можно начать сегодня, – как от моей улыбки не треснули губы? Я готова была начать прямо здесь и сейчас.
– Я согласна, – как же я была рада, как хотелось в тот момент верить, что он тоже любит. Да, любовь – это страшная сила.
Мы спустились в нижний зал. Встали в центр, Маска взял одной рукой меня за талию, другой руку. И пошли поехали мои ноги по его.
Учителем он был терпеливым, знаете не каждому дано так долго терпеть побои наносимые учеником.
