Текст книги "Мой жуткий новогодний роман (СИ)"

Автор книги: Ирина Кармелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Мой жуткий новогодний роман

Новогодние праздники, вся эта новогодняя суета – просто услада для уставшего организма. Предвкушение веселья, подарков, счастья и огромного количества вкусностей поглощает всё на своём пути. В эти дни эмоциональный подъём с таким галопом мчит, что ни одному арабскому скакуну не сравниться с подобным темпом. Пропорционально этому работоспособность уползает под плинтус. Зато выползает лень, жрупоканелопну, любовь к сериалам и дурацким передачам, а ещё задорно машет лапками фигура хомяка. Вокруг начинают происходить чудеса, и на белый свет выползают тайные личности, мирно посапывающие весь год в, казалось бы, адекватных людях. Чтобы скрасить скуку или поднять себе настроение достаточно запастись попкорном и засесть на пару часиков в торговом центре. Тут тебе семейные драмы, драки, умиление, зависть… Лучше телевизора, только за электричество платить не нужно.

Там женщина купила своему ребёнку долгожданную игрушку, девочка так плакала от счастья, что даже меня тронули эти эмоции. Тут мужчина, выбирая подарок рядом скачущей с ним любовнице, внезапно пересёкся со своей женой, которая тоже прогуливалась не одна. Оба были уверены, что ни за что здесь не встретятся. Перья летели во все стороны…

Из пострадавших на стороне – аниматор в костюме снеговика. Первой любовница пнула ни о чём не подозревающий символ праздника в соперницу, та в отместку попыталась оторвать снеговику нос, наверное, чтобы ударить им обидчицу. В итоге – полностью сорвала верхний шар, не растерялась и бросила его вперёд, но меткостью не блеснула, и голова покатилась, оставляя на полу блестящий след. Снеговик, как собака, помчал догонять голову, а следом за ним бежали дамы, видимо, решили, что боевой снаряд им нужнее, чем снеговику голова.

Подвыпивший снеговик тоже оказался не лыком шит и вступил в неравный бой за свою честь и костюм с двумя уже совсем озверевшими дамами. Они его пинали друг другу, пока тот не вышел из себя, схватил за руки одновременно обоих и оторвал немного от земли. Девушки, естественно, не угомонились и продолжали размахивать ногами. Даже в такой позе дрались, как голодные гиены, крича каждая о своей любви и ненависти. Мужчины же в это время стояли и просто наблюдали со стороны за девушками. Снеговик решил, что так дело не пойдёт, и вмазал кому-то из них по лицу, не на девушках же ему было срываться, а эти столбом стояли, даже не пытались разнять своих дам. Потом такая драка завертелась, что прохожие перестали совершать покупки и толпой потянулись к представлению, пока такая же любопытная охрана не вывела четырёх полуцелых инициаторов представления, а снеговик утопал сам за минуту до. А если бы эти четверо не начали так громко кричать друг на друга, тем самым рассказывая кем они друг другу приходятся, люди бы не знали об их истории и низких моральных качествах. В век цифровых технологий не стала бы так рисковать, достоянием интернета может стать каждый.

Возможно, я настолько сильно и не погружалась бы в семейную драму незнакомцев, если бы подвыпившим снеговиком не был мой собственный брат.

– Ты же обещал вести себя достойно и больше не влипать никуда! – догнала его и собиралась отчитать по полной, но глядя на расцарапанную моську, сжалилась, да и вообще забыла, что хотела сказать.

– Я тут ни при чём! Ты же видела, что они сами на меня набросились, это случайность.

– Почему подобные случайности случаются сплошь и рядом именно с тобой? Пора уже понять, что дело в тебе. Учти, на этот раз тебе с рук подобное не сойдёт, не стану прикрывать.

– Ну, Кнопа, – ласковое прозвище ко мне приклеилось ещё в детстве, когда злые дети самоутверждались за счёт других. Меня вот обзывали жирафихой в лыжах за высокий рост и относительно большой размер ноги в то время. После очередной травли я забивалась в угол и рыдала, а брат приходил, обнимал и ласково называл кнопочкой. Именно он помогал мне всегда справиться с горечью, после его утешений я и правда чувствовала себя масечкой. Он говорил: «Посмотри на горы, по сравнению с ними ты муравей, а разве среди дворов вымахавших многоэтажек ты не чувствуешь себя крохой? Ты моя масечка и будешь ею всегда», и я чувствовала… Каждый раз, когда выходила во двор, сравнивала себя с кирпичными гигантами и верила, что я ещё кроха. Осознала, что есть те, кто выше меня, и если я печалюсь, то каково им? Верила в то, что если перестану грустить, люди действительно обделённые перестанут расстраиваться из-за своих габаритов, соберут совет, вывесят моё фото в рамке и будут ставить меня как пример силы духа и выносливости. К счастью, отметку тридцать девять нога так и не пересекла, а вот рост до сих пор не является моей гордостью – метр восемьдесят три. Ни дать ни взять… Комплексы остались в прошлом, не без помощи брата, а вот с комплексами кавалеров совладать не удаётся, поэтому как бы печально ни было, а в этот праздник я осталась одна.

Мой «плюс один» решил избавить меня от своего общества два дня назад. Зная его чрезмерную жадность, уверена, что он просто не захотел дарить подарок, вот и устроил представление. Уже просто пользовался таким фокусом накануне дня моего рождения, а потом через три дня объявился вновь, тогда не придала этому значения, а теперь сомнения почти исчезли. Осталось лишь дождаться окончания праздников, и вот он тут как тут, конечно, это только до четырнадцатого февраля. Шутка, конечно, больше не стану и разговаривать с ним. Его последняя выходка пресекла любое желание иметь дело с такими личностями.

Увы, должна признать, что Вова единственный, кто не стеснялся со мной ходить куда-то, хотя и доставал лишь до подбородка. С высокими мужчинами мне как-то не везло – либо он не мил, либо занят, либо я ему не по душе, такой вот парадокс. Зато мужчины пониже мухами кружили, но хватало их от силы на пару месяцев. Потом их благие намерения и интерес ко мне оставались раздавленными смешками и косыми взглядами окружающих. Вот и сошёлся свет клином на жадюге Вове, не хотелось быть одной, но и обжигаться больше не могла. Должна признать, что я Вову тоже не любила, но была привычка и нежелание менять свой жизненный уклад. На тот момент остановить выбор на человеке, который не вызывает сильных эмоций, разлука с которым не вызывает отклика, казалось вполне здравым решением.

– Ну, Кнопочка, – продолжал канючить брат, и я растаяла в который раз. Особенно глядя на эту повреждённую в неравном бою со слабым полом моську, его словно голодные кошки обглодали, ей-богу.

Макар попытался меня обнять, но костюм не сильно содействовал этому, в итоге я отпружинила от его шара и ударилась спиной о стену.

– Макар, ну что с тобой не так? Ну до чего же ты нерасторопный, как медведь.

Брат и правда вымахал будь здоров, в прошлом хоккеист, а сейчас на пару с женой и её подругой держат своё агентство праздников, пусть небольшое, но оба нашли в этом своё призвание. Брату так жена сказала, и он в это верит, хотя я замечаю, как он скучает по льду. После травмы больше не смог вернуться в игру, долго восстанавливался, но не терял надежду, угас только, когда все врачи были едины в вердикте – нельзя на лёд. Отсюда и страсть к выпивке, не критичная, но иногда мы из-за этого себе места не находим. Было бы проще, если бы Макар признался жене, что хочет снова упиваться адреналином, а не скакать в костюмах потехи ради. Он мечтает, чтобы толпа снова скандировала его имя, а не позорно прятаться под масками. Должна признать, дети его любят, а он любит их, только это его и держит от того, чтобы сорваться. Алисе он ничего не говорит из-за чувства любви, она его выходила, даже вышла за него, пока он был в инвалидном кресле. Макар ею не надышится, старается во всём потакать. Алиса тоже его безумно любит и пытается таким способом защитить и занять, чтобы не натворил дел. Я-то знаю, что мучаются оба, но признаться друг другу в этом не желают.

– Прости, Кнопа, я не хотел, – когда он в очередной раз называл меня Кнопой, я таковой себя и считала. Пусть и выросла, но в его объятиях чувствовала себя маленькой до сих пор.

– Пойдём в аптеку, будем тебя лечить, мой доблестный медвежонок.

Не успели мы уйти, как услышали грозное:

– Макар, Кнопа, а вы это куда?

– Прикрой, умоляю, – процедил сквозь зубы брат.

– На плаху мне билет выписываешь.

– Ты же знаешь, насколько сильно я тебя люблю?

– Конечно же прикрою, куда денусь…

Одновременно с братом развернулись, натянули улыбки и радостным тоном, походившим больше на блеянье овечек, поприветствовали его жену:

– Алиса, мы это… Прогуляться решили. Ты здесь какими судьбами?

Макар как мог прятал лицо.

– Что тут произошло? – стало понятно, её доброжелательность напускная, сейчас будет взрыв, Алиса на грани, и ничего нас уже не спасёт.

– Понимаешь, это я виновата, – начала на ходу сочинять, как оправдать испорченный костюм. Но Алиса решила упростить мне задачу и показала видео, где бедного снеговика испытывают на прочность, а я стою в стороне. Но если бы вмешалась, брат меня не простил бы. Зато именно я привлекла к инциденту внимание охраны.

– Не утруждайтесь, добрый дядя администратор в красках уже всё описал. Макар, ну почему от тебя больше убытков, чем прибыли? Стоит оставить без присмотра, и ты обязательно влипнешь куда-то.

– Ну, технически он пострадавшая сторона, – пыталась разрядить обстановку как могла.

– Знаю, только поэтому твой братец, а мой муженёк, всё ещё жив.

– Не гневайся, моя богиня, мой свет в конце туннеля, – с романтикой у брата всегда было туго, удивительно, как он вообще умудрился завоевать Алису.

Только по моему шипению и активным жестам брат понял, что его повесят на собственных носках, если он продолжит в том же духе. Алиса внезапно рассмеялась, уж точно муж и жена… От неординарных комплиментов расцвела и начала жалеть Макара, сюсюкалась с ним, а он надул губы как маленький и лишь кивал головой на её вопросы. Сказано, что в компании своей половинки люди меняются, но Алиса с Макаром были всегда прекрасной парой и дополняли друг друга, от их любви всё искрилось вокруг и заряжалось теплом.

– Раз ты тут и обработаешь ему раны, я поеду. Вещи Вовы оставила в багажнике вашей машины, передай ему заодно, что не хочу больше его видеть. Пусть даже не смеет подходить ко мне ближе, чем на сто метров.

– Может, всё-таки можно начистить его интеллигентный нос? – взмолился брат.

– Не нужно, не стоит падать так низко.

– Только ради тебя и держусь. Надо было подождать до завтра, я бы сам приехал за вещами.

– Не хочу ждать и минуту, нужно оставлять всё плохое в старом году.

Алиса сочувствующе на меня посмотрела, мило оттопырив нижнюю губу, даже привычки с Макаром были одинаковы, два ребёнка в шкуре взрослых.

– Давай я тебя с кем-то познакомлю, у меня есть друзья, не уступающие тебе в росте, если это для тебя так важно, – предложила Алиса.

– Ну уж нет! В который раз говорю, что если не хочешь потерять друга, не пробуй его свести с другим другом-одиночкой. Тем более я сыта отношениями. Ни за что!

– Это у тебя были не отношения, а галочка в списке, не стоило тратить на него время.

– Никого и ничего не хочу.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься, он доктор, сексом так и пышет.

– Алиса! – пыталась пристыдить родственницу.

Здесь желанием с кем-то познакомить уже и не пахло. Очевидный и единственный кандидат на рыцаря моего сердца выбран. Будь их воля, мнение бы наше никто и не спрашивал, женили бы бедолагу на мне по-быстренькому, и всё.

– Ай, – крикнула Алиса и обхватила рукой давно округлившийся животик.

Почти вылезший из костюма снеговика Макар начал паниковать, поскользнулся, упал, поднялся и снова поскользнулся, но на этот раз на ногах удержался.

– Кнопа, вызывай скорую, нет, поехали сразу в больницу! – Алиса на него посмотрела с жалостью, а я на неё с сочувствием.

– Милый, он просто больно пнулся, наш богатырь пошел в папочку и совершенно не рассчитывает силы.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Точно всё хорошо? – поинтересовалась я.

– Не бери дурной пример с брата.

– Ладно.

– Ты к нам придёшь на праздники?

Уж слишком подозрительным был подобный переход с темы на тему. Чуя подвох, попыталась её запутать, опасаясь, что она-таки решится мне устроить якобы случайную встречу:

– До них практически две недели. Не знаю даже, шеф вот на днях грозился отправить в командировку.

– В праздники? – заподозрила неладное Алиса.

– Кто его знает, в праздники вряд ли, там ЧП в филиале, если за два дня не справятся, придётся ехать мне. Не знаю, сколько времени займёт командировка.

– Звери… Не дадут отдохнуть человеку нормально, давай лучше к нам.

– Ага, и тогда придётся пахать именно в праздники.

– Своих не бросаем, у нас есть те, кто любит работать в эти дни.

– Спасибо, я уж как-то справлюсь, веселить народ – это не моё.

– Как знаешь. А вот приборы всё равно поставлю и на тебя, хоть в лепёшку разбейся, но тридцать первого будь у нас.

– Приложу все усилия.

Оставила этих двоих поговорить наедине. Макар провинился, и его явно ждет разнос вдали от посторонних глаз. Я в свою очередь решила поскорее вернуться домой и отдраить всё как следует, чтобы ни следа, ни запаха бывшего в моём доме не было.

Кто-то из толпы настолько сильно толкнул меня, что плечо онемело от боли.

– Ай, ты чего? – крикнула чудаку в чёрном с сильно надвинутым капюшоном пальто, он обернулся и посмотрел на меня абсолютно чёрными глазницами. Либо отблеск ламп и неоновых вывесок сыграл злую шутку, либо боль, но в его пустых глазницах вспыхнули огни, и он совершенно спокойно двинулся дальше, лишь улыбнувшись.

– Хэллоуин прошел, пора выйти из образа! Линзы сними, они тебе смотреть по сторонам мешают! Хотя бы извинился для приличия, – крикнула в след, разминая покалывающую конечность. – Вот же урод, – добавила про себя, не обращая внимания на шепоток и косые взгляды.

– Скорую, здесь мужчине плохо, – крикнул кто-то сзади, навыками медика я не обладаю, присутствием никак не помогу, люди уже набрали скорую помощь, поэтому, не желая становиться свидетелем печального события, пошла дальше.

В этом году зима была на редкость щедра, снег сыпал не переставая. Учитывая мой топографический кретинизм, я совершенно и бесповоротно потеряла машину, её засыпало, и сходу найти мою уставшую ласточку в недрах огромной парковки было непросто.

– Только не это! Где ты, милая моя, – щелкала брелком, надеясь, что она позовёт меня на помощь, моргнёт своими габаритами и попросит вызволить из снежного плена.

Аккумулятор был очень уставший, а заехать купить новый и съездить заменить его я ленилась. Теперь же ругала себя почём зря, параллельно вспоминая, не вытащила ли случайно крокодилы, расчищая багажник для Вовиных вещей. Вдруг найдётся рыцарь, который сделает искусственное дыхание моей девочке.

Снова нервотрёпка из-за мужчин. Вова сам почему-то не спешил забирать своё добро, трубку упорно не снимал, вот я и договорилась с братом встретиться для передачи этого самого барахла. Не заметила, как Вова натаскал ко мне в квартиру столько всего, едва поместилось в багажник. Съезжаться сразу я отказалась, потому что переехать ко мне он хотел не от большой любви. Зато предельно честно выложил карты на стол. Мол, у меня аренда квартиры дорогая, а ты в своей живёшь, лучше буду откладывать эти деньги маме на ремонт. Пришлось соврать, что тоже арендую. На что мой благоверный добил меня, мол, ты и так платишь аренду, хуже не будет, а его деньги принесут пользу, воплотят мечту мамы о новом ремонте. Из-за этого мы, собственно, и поругались первый раз полтора месяца назад. Раскаяние и последующее за ним перемирие было недолгим. Два дня назад он продал свою машину и заявил, что на вырученные средства решил сделать маме подарок и оплатить ей ремонт. Всё бы ничего, я только за, если бы не одно но… Я теперь обязана была возить его на работу и забирать с неё, сказано это было вовсе не как просьба или предложение, меня поставили перед фактом. Только ему на работу к семи утра, а мне к девяти, Вову это ничуть не смутило. На мой аргумент он ответил, что может и сам ездить, раз я такая бесчувственная, моё дело маленькое – отдать ключи и заправлять бак вовремя. Чтобы он не тратился и скорее мог освободить моё корыто от своей хитрожопой натуры. Когда спросила: «А как же я?», мне ответили: «Тебе ближе добираться на работу, и в автобусе будешь нормально себя чувствовать». А самое интересное, что на его новую машину мы должны будем копить вместе. Он будет откладывать почти всю зарплату, а я сколько смогу, столько и буду добавлять, это при том, что и так все счета на мне, как и пропитание в дни его ночёвок. Учитывая, что, по сути, мы друг другу никем не приходились, оба осознавали, что будущего у этих отношений нет, требования выглядели более чем абсурдными. Подобное предложение съехаться не могло не оттолкнуть, на что только рассчитывал не известно.

Если первый раз ему удалось меня убедить помириться, я решила, что он ляпнул не подумав, поддавшись мечте угодить маме. Оправдывала поведение: «Он не эгоист, он просто хороший сын, немного перегибающий палку в экономии, но это же ради будущего. С таким не пропадёшь, каждая копейка по делу потрачена будет». Теперь не куплюсь, от слова совсем, на очередные бредни.

Помню наше первое свидание, букет полевых цветов и прогулка по парку. Это казалось так необычно и романтично, но в следующие разы всё повторялось, только цветов уже не было. За месяц ни одного похода в кино, ни в ресторан, только прогулки по парку. К отсутствию подарков претензий не имела, ресторанами меня не впечатлить, справедливости ради подобные свидания изначально мне нравились. Раньше наоборот меня все пытались куда-то затащить, чтобы разница в росте не бросалась в глаза, а меня это задевало. Не такая уже и большая она была, тем более что я отказалась от каблуков полностью, только минимальная подошва, почти её отсутствие. Если знакомство было через интернет или попытку свести друзей, всегда оставалась честна. Говорила прямо: «Я шпала по меркам низкоросликов, если не смущает – рада провести время в приятной компании, нет – остановимся на переписках».

Когда Вове мягко намекнула, что, конечно, люблю проводить время с пользой, прогуливаясь по свежему воздуху, но пора как бы и разнообразить досуг, Вова меня неправильно понял и решил, что я подразумеваю интимную близость. В итоге она появилась, а исчезли даже прогулки в парке. Потом его предложение жить вместе, ссора, перемирие, очередная ссора, и теперь пелена с глаз спала полностью. Вова не просто экономный и ответственно подходящий к финансам, он обычный жмот с тетрадочкой, да ещё сующий нос в чужой карман. Подобный разговор явно планировался долго. Больно складно звучали все его доводы, пока он не озвучил решение о продаже машины, а начал его перед праздниками, чтобы сэкономить. На чём? Правильно, на мне. Не настолько я нуждаюсь в мужике под боком, чтобы дальше терпеть подобное. Скажи он, что не может ничего подарить, делает сюрприз маме, я бы только растрогалась и всё было иначе, но Вова пошел по протоптанному пути, а дважды на одни и те же фокусы не покупаемся, по-женски за себя стало обидно. Тем более что сама я на подарки не скупилась, всегда любила больше давать, чем брать. Просто иногда хочется ответного внимания. Едва слышный отклик моей машины прогнал болезненные воспоминания, моя девочка оказалась жива, и это главное. Очистила её, после нескольких дополнительных сюрпризов двинулась в путь.

Нужно было заметить знаки судьбы сразу, а не когда стало поздно. Сначала машину замело, и она потерялась, потом оказалось, что у меня замок замёрз, затем она отказывалась заводиться. Моя девочка упорно не желала никуда меня больше везти, а я её ещё ругала за это. Теперь словно в замедленной сьёмке смотрела, как автобус, едущий по встречке, совершенно неожиданно заносит, после чего он врезается в меня. Я пыталась предпринять меры, но это привело лишь к тому, что моя машина переворачивалась, скача по дороге, как лягушка, попутно увеличивая масштабы ДТП. Дальше сплошные вырванные из памяти эпизоды. Скрежет металла, крики, неприятный специфический запах, один глаз почти не открывается… Боль отсутствовала несколько минут, а потом начало болеть абсолютно всё, но кричать от агонии я не могла. Проваливалась в никуда и возвращалась, упорно пыталась держаться за сознание, конечностей не чувствовала, пошевелиться не получалось, только молча моргала. Держалась за боль, как за якорь, раз больно – значит жива. Затем боль внезапно пропала, это пугало. Автобус лежал на боку совсем рядом, людям в нём тоже сильно досталось. Быстро скачущие тени окружали автобус, они радостно вопили и заглядывали в окна. Картинка перед глазами поплыла, остались лишь расплывчатые пятна, не удавалось понять толком ничего, а потом он… Единственное чёткое пятно – парень из торгового центра, тот самый пережиток Хэллоуина. Он, пристально наблюдающий за мной, стоя у автобуса, напугал до дрожи. Затем эта жуть в пальто металась уже вокруг моей машины, неестественно скорежившись. Изловчившись, он нашел способ подобраться поближе, наши взгляды пересеклись, черноглазый замер. Смотрел как коршун на добычу. Я в свою очередь в его глазах видела отражение своей жизни. Мне больше не было страшно или больно, я просто не хотела умирать. Поэтому с достоинством смотрела на него подплывшим глазом.

– Отойди, – спугнул эту жуть настойчивый, уверенный, явно привыкший командовать голос, но в то же время бархатистый и ласкающий слух. Спасителя рассмотреть было невозможно, он находился вне радиуса обзора.

– Она моя, на ней метка, – противно заскрежетала черноглазая жуть, но всё же отползла от меня. Сладкая дрема брала в свой плен, хотелось уснуть, но я пыталась сосредоточиться на спасителе, за этот голос держалась, словно именно он помогал мне ещё дышать.

– В назначенное время дух не испустила, значит, дело за мной, всё по закону, – стоял незнакомец на своём.

– Всего несколько секунд, но не твоя ли это вина?

– Предъявляешь претензии, не уважаешь закон, хочешь бой?

– Забирай, – крикнуло совсем не походившее на человека искорёженное чудовище и убежало. Я видела потоки света, исходящие от автобуса, серые тени плясали вокруг них, а черноглазое нечто пило этот свет. Затем резко распрямилось, и вот уже это не жуткая штука, пугающая до дрожи, а обычный человек, помогающий раненым выбираться из автобуса. Больше не было сил держаться, глаза закрывались сами по себе, я словно начала проваливаться куда-то. Это снова привлекло внимание черноглазого.

– Ну уж нет, мы с тобой ещё повоюем, Кнопа, – удивил обращением спаситель, телу стало тепло, невозможно было противиться сну. Каждый его слог звучал всё тише, но я почувствовала чужое дыхание на губах, и это всё, ни рук, ни ног не чувствовала, глаза больше не открывались, только чужое дыхание и тепло, следующее за ним.

– Я сейчас чувство боли обратно включу, и что тогда будешь делать? – судя по всему, возмущался черноглазый, и это стало последним, что я услышала.

Не знаю, сколько плыла в темноте, в ней не было ничего: ни звуков, ни мыслей, ни света, только спокойствие. Мысли начали появляться спустя время, просто обнаружила, что снова способна думать. Иногда я видела белые тени, в этой темноте они были такими, а затем начала их и слышать. Смех, крик, рыдания, но не слова. Иногда эти тени проскальзывали сквозь меня, становилось холодно, это единственное, что можно было здесь испытать. А потом голоса звучали чётче и громче, но их перебил ужасный звон, настолько неприятный, что не сразу осознала, насколько сильно затыкаю уши и кричу в противовес этому звуку. Не поняла, когда источник шума исчез, а на смену ему пришли приятные поглаживания по спине, легкие и знакомые с детства. Сложно было сориентироваться, в голове творился хаос, долго пыталась понять сплю ли я, была ли авария, где реальность, а где вымысел.

– Тише, тише, моя хорошая.

– Мама?..

– Она очнулась, позовите доктора.

– Мама, что случилось?

– Всё хорошо… Уже всё хорошо, самое страшное позади, – мама словно не меня, а себя успокаивала. – Ты попала в аварию, но слава всем святым, отделалась лёгким испугом. Незначительные царапины и синяки есть, но это всё равно чудо, не иначе. По словам доктора, пока нет причин для беспокойства, никаких серьёзных повреждений. Беспокойство вызывала только долгосрочная потеря сознания, но доктор заверил, что это просто реакция организма на пережитый стресс. Скоро он придёт, осмотрит тебя, дополнит анамнез, и тогда точно можно будет выдохнуть спокойно.

О чём она? Как это я не получила никаких серьёзных повреждений? Я помню осколки, торчащие из моего тела, кровь, её было много, я не чувствовала, как она течёт, но видела её. Осознала, что руки могут шевелиться, в машине они висели тряпочками, обрадовалась, ноги тоже оказались подвижны, захотелось сплясать.

– Смотрите-ка, кто у нас проснулся?

Пьянящий словно вино голос, помню, с другим не спутаю, это он был там.

– Тошнота, давление, спутанность сознания, звон в ушах наблюдается? – задавал вопросы доктор, осматривал, ощупывал, а я вглядывалась в его невероятные глаза, которые были изначально голубыми, а потом стали лавандового цвета. В них плескалось море, кипела жизнь… Тогда даже не представляла, кто говорил с черноглазым, а вот он какой, оказывается, мой спаситель.

– Нет, благодаря вам, – едва смогла выговорить, язык будто к нёбу прирос.

В углу комнаты мелькнула серая тень, и я на неё отвлеклась, такие тени, кажется, ползали по автобусу. Как проходил дальнейший осмотр – спроси кто, не отвечу.

– Постельный режим с постоянным наблюдением, все показатели в норме, если изменений не будет, то вскоре выпишем, – тихо беседовал доктор с мамой.

– Вы уверены, что с ней всё хорошо? Она так долго была без сознания.

– Никаких серьёзных повреждений, невероятная удача. Ваша дочь родилась в рубашке.

– У меня просто хороший ангел-хранитель, – наконец я очнулась от шока.

Доктор повернулся ко мне лицом, когда он на долю секунды улыбнулся, подняв всего лишь уголок губ, даю голову на отсечение, его глаза снова стали лавандовыми. Прищурилась, совершенно обычный парень. Привлекательный брюнет, судя по всему, высокий, хотя рядом с моей миниатюрной мамой все кажутся высокими.

Потёрла виски, похлопала ладонями по лицу, начала дышать часто и громко, этим испугала маму. Доктор тоже вернулся и, видимо, решил провести осмотр заново, но его рука замерла в паре сантиметров от моего века, наверняка, подобный вопрос застал врасплох.

– Вы ведь были там, да?

– Где? – спросила мама.

– На месте аварии, – ответила я, пристально смотря на доктора.

– Нет, меня там не было, – спокойно и мягко ответил доктор, но его взгляд, испытующий и опасный, пытался просверлить во мне дыру. Врёт, как пить дать.

– Мы с тобой ещё повоюем, Кнопа, – так вы тогда сказали. Спасли от черноглазого, я помню ваш голос.

Мама стояла в напряжении, а затем нервно улыбнулась, доктор выдохнул с таким же облегчением, как и она, а я испытала неловкость.

– Здесь был твой брат, это он говорил тебе это, – объяснила мама. – Удивительно, она слышала…

– Но голос… – не унималась я.

– В сознании всё смешалось и исказилось, после подобной аварии и не такое мозг может выкинуть. Человек использует лишь часть его потенциала. Пока вы были без сознания, некоторые органы чувств в отсутствие нормальной работы организма обострились, с тем и связано подобное искаженное воспоминание. Удивительно, не правда ли? На что только способен наш организм. Вероятнее всего, вы на доли секунд приходили в себя, мозг таким способом пытался избавить тело от болевого шока, и это хорошо, так как люди от него умирают. Учитывая, что вам довелось пережить в той жуткой аварии, мог сработать коктейль из эффекта плацебо, воспоминаний и болевого шока, подобное не редкий случай. Мой голос во время приёма и оказания помощи, ободряющие слова вашего брата, авария – всё смешалось. Это как проснуться после реалистичного сна и несколько секунд не осознавать, что это был сон. Потом ещё приходишь в себя и пытаешься отделить воспоминания от сновидений. Будем надеяться, что это единственный случай, а не сигнал о посттравматическом стрессе. Я вызову психиатра для дальнейшей консультации.

Ну вот, теперь я чувствовала себя сумасшедшей, не смотря на абсолютно дурацкое объяснение.

– Не нужно психиатра, я в порядке.

– Виктория Андреевна, вам сейчас нужен полный покой, никакого напряжения, ни интеллектуального, ни физического. Отдыхайте, наша цель поставить вас на ноги до праздников. По секрету скажу, что здесь совсем не весело их проводить.

Я уставилась в одну точку и слушала вполуха. Доктор ушел, а страх, что я стану сумасшедшей, продолжал оплетать липкой паутиной. Действительно же бред. Такого же попросту не могло быть, видимо я крепко уснула, как-то так отреагировал мой организм.

– Где я? – спросила маму.

– В частной клинике, в центре. Алиса договорилась с Александром Дмитриевичем о твоей госпитализации.

– Алиса знает? О нет, не стоило ей говорить, а если ребёнок из-за этого пострадает?

– Мы не хотели, так получилось. Алиса набирала тебя, а трубку взял один из очевидцев аварии.

– Кошмар.

– Зато она единственная из нас, кто не впал в ступор и начал действовать. К счастью, нужная клиника была ближе всего от места аварии, Алиса даже коммерческую скорую вызвала, иначе бы пришлось инициировать перевод. Пострадавших было много, поэтому в скорой только обрадовались такому раскладу. Тут лучший диагностический центр и никаких очередей, неизвестно, что бы тебя ждало в городской. Алиса с Макаром вынужденно уехали по делам в полицию, но обещали вернуться, как только разберутся с делом какого-то снеговика в торговом центре.

– Мам, доктор дал рекомендации отдыхать, я, пожалуй, посплю. Поезжай к Алисе, убедись, что она в порядке, я себе не прощу, если моему племяннику по моей вине что-то угрожает.

– А вдруг тебе что-то надо будет, а меня нет рядом?

– Мама, я большая девочка, справлюсь, на крайний случай есть кнопка вызова персонала.

– Ты уверена, что я тебе не нужна?

– Я просто хочу отдохнуть.

– Спи, солнышко.

Родители у нас Макаром самые замечательные, немного перебарщивают с гиперопекой, но вовремя умеют остановиться. В их глазах мы, наверное, всегда будем маленькими и неразумными.

Мама всё же уехала, а я и правда уснула. С той поры, как проснулась, всё казалось таким, как и обычно – никаких тебе теней, странностей в докторах или ещё чего-то. Тот врач больше не приходил, а я была только рада такому раскладу, было до жути стыдно смотреть ему в глаза. Хотя он, наверное, и не такое слышал. Помню, когда-то выходила из-под наркоза, в тот момент и сама посерьёзнее чудила, три человека пытались удержать на месте, после того как я упала анестезиологу под ноги в коридоре больницы. Мне казалось, что я уснула на рабочем месте, а горящий дедлайн сну не товарищ. Схватывалась и бежала сдавать отчёты, по пути падала без сил, снова вставала и шла передать его в руки нужному отделу. Упорно шла, пока один из этих отчётов воображаемых не увидел анестезиолог. Скандал был знатный, помню фразу анестезиолога: «А если бы она в окно вышла?», поэтому дальше путь к шефу лежал через трёх санитарок. Когда оклемалась, было стыдно, но извинения приносили, наоборот, мне.