Текст книги "Простри руце Твои.."

Автор книги: Ирина Лобановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

И еще Сашка удивлялся людям, всерьез боящихся баркашовцев и им подобных. Силы они не имеют никакой: их вопли и крики показывают только одно – их слабость. К созданию концлагерей они не призывают. К погромам – где, собственно? Ну, хорошо, даже если, – но неужели можно всерьез воспринимать того, кто иногда по пьяни и на эмоциях крикнет что-нибудь типа "бей жидов"?! Ведь это так же несерьезно и нелепо, как если начать у себя во дворе орать, что надо бить соседа, который меня сверху водой заливает!

Сашка много рассказывал ей разных забавных историй.

На улице подходит человек и спрашивает с такой интонацией, словно интересуется, где находится улица Бурденко:

– Вы не подскажете, как пройти в духовный мир?

Первый шок прошел, и ему отвечают с улыбкой:

– Это сложный вопрос, на него так сразу не ответишь...

Он, по-прежнему спокойно и не тушуясь, деловито:

– Ладно. Тогда я вам сам расскажу.

И готовится достать какую-то книгу.

Ему в ответ:

– У меня, к сожалению, сейчас нет времени, тороплюсь.

И это чистая правда.

А он с прежней интонацией, вздохнув:

– Ну, если вам так некогда... извините, до свиданья.

Очевидно, какой-то кришнаит или мунист, или кто-то подобный.

Еще реальный диалог на улице с другим "миссионером".

Подходит к Сашкиному приятелю и спрашивает:

– Скажите, пожалуйста, вы верите в Бога?

После первого шока:

– Гм... А, простите, кто вы такой, чтобы я вам с ходу отвечал на такие вопросы?

Он на это твердо:

– А вы Христу ответите на этот вопрос?

– Гм... Но знаете, был ли Христос – тоже вопрос спорный...

Он дальше почти радостно:

– Стало быть, вы, молодой человек, считаете, что Христа не было!

Хотя человек однозначно этого не утверждал.

– А известно ли вам, что кто не пойдет за Христом – тот пойдет прямиком в ад?!

– Гм... Гм... Простите, что вам от меня надо?!

– Я хочу пригласить вас на наши собрания. Там вам расскажут правду, как все обстоит на самом деле, объяснят то, чего вы пока не понимаете!

И собирается вручить листовку с адресом посиделок этой секты.

– Нет, извините, я не пойду на ваши собрания. До свиданья.

– Вы точно это решили? Ну что ж...

Несколько тяжких вздохов и цоканье языком.

– Дело ваше, дело ваше, и выбор судьбы тоже ваш...

Как-то Сашка и Ксения шли вдоль ограды МГУ. Подошла молодая улыбающаяся блондинка в очках. Протянула листовку с адресом.

– Добрый день! Я хочу пригласить вас в церковь!

– Но мы крещеные и сами ходим в церковь без чьего-либо приглашения.

– А-а! Тогда извините, всего доброго.

И отошла, так же мило улыбаясь.

Они двинулись дальше. И вдруг... стоит она же и, так же улыбаясь, говорит с какими-то молодыми людьми, которые явно заинтересовались, и дает им листовку. То есть как это? Как это она переместилась в пространстве?!

– Разлюби твою мать... – пробормотала потрясенная Ксеня.

Сашка хмыкнул. Очевидно, секты воздействуют на людей всеми средствами, в том числе и шоковыми любых видов – как сложится. Например, таким: на них работают сестры-близнецы. Подходит к тебе одна. Через сто метров... она же. Потом ты, конечно, догадаешься, в чем дело, но первый "столбняк" всем обеспечен. А им можно и воспользоваться – толкнуть обомлевшему речь, дать листовку и – "зацепить".

Разумно мыслящий человек может зачастую очень просто загнать сектанта в тупик, причем в тот, в который по сути "агитатор" загоняет себя сам собственной логической неполноценностью рассуждений, механически зазубренных.

На улице к Сашке подошла молодая девица, остановила и начала речь про всеобщее падение нравственности, в связи с чем страстно зазывала присоединиться к их движению сторонников одной любви на всю жизнь и отказа от всякого употребления алкоголя. Обычно люди подобных "пропагандисток" или сразу посылают на фиг, или начинают воспринимать всерьез и таким образом становятся готовым материалом для вербовки в ряды той или иной секты. Но Сашка поступил иначе, на то он и Сашка. Он на полном серьезе повел разговор, для начала узнав, что это вообще за движение, – если его куда-то зовут, должен же он знать, куда именно. Девица стала рассказывать с таким же пафосом, что это восточная школа, пришедшая к нам в Россию откуда-то из Тибета, и возглавляет ее человек с каким-то таким тоже характерным именем типа Лин Синэ.

Сашка спросил без обиняков:

– Значит, учение восточное?

– Ну... да.

Правильно, от ответа на прямолинейный вопрос не отвертишься.

– Но вообще-то у нас, русских – ведь мы с вами русские! – есть и своя тысячелетняя традиция, – спокойно поведал Сашка. – И храмы сейчас открыты. Если вы хотите бороться за нравственность – почему бы вам не сказать об этом с трибуны православных людей?

Девица затараторила все то, что без конца повторяют любые сектанты:

– Мы вовсе не против Православия! Православие – это тоже очень хорошо! Но к Богу есть разные пути, и у нас вот такой, а Православие ничуть не хуже!

Сашка словно удивился:

– Но если у нас есть вполне сейчас доступное Православие, тогда какой же смысл "ехать через Ленинград" и искать какие-то восточные пути со стороны? Вы и сама говорите, что Православие – ничуть не хуже!

Девица впала в ступор. Это был тупик, куда она загнала себя сама – своей же "логикой".

Еще Сашка говорил Ксене, что известно множество православных, открыто критикующих свою Церковь и ее иерархов. Мы знаем католиков, критикующих папу, и протестантов, весьма резко высказывающихся о своих властях. Можно относиться к этому по-разному, но это факт. А вот слышал ли кто-то хоть об одном сектанте, не скрывающем пусть даже умеренно критические мысли об основателе своей группы, о ее руководстве или о ней самой?

Сашка не раз встречал сектантов, которые в ответ на вопрос о том, практикуется ли в их организации контролирование сознания, широко улыбались:

– Ну что вы, конечно нет.

Но точно так же душевнобольной никогда не признает себя неполноценным, или алкоголик будет с жаром отрицать свою зависимость от спиртного.

– Интересная мысль, хотя неожиданная, – усмехнулся отец Андрей, выслушав Ксению. – Заставляет задуматься... А сектантством церковь болела всегда. Богоизбранный народ Израиля вечно впадал в магизм. Но в этом даже есть положительный смысл – в форме сектантства отживает все чуждое Церкви. Но раньше она легко справлялась с сектами, а теперь... У них уже массовый характер. Осознаем ли мы серьезность положения? Например, когда говорим о ненужности ума? В медитационной практике буддийских монахов идея ненужности ума – основа, потому что только через отсечение разума можно добиться нирваны. Прямо-таки буддийский мотив есть в песне группы «Битлз»: «Отключи свой мозг, расслабься, плыви по течению, это не умирание, останови свои мысли, отдайся пустоте». Если молитва – сознательная работа, то медитация – разрушение сознания. И отказ от ума – это отказ и от совести, и вновь сближение с неразумным животным, конечно, обладающим определенной целостностью, а потому и силой. В нем нет той раздвоенности, которую дарит человеку совесть.

– Раздвоен, расстроен, расчетверен, распят, – вспомнила Ксения Новеллу Матвееву. – Видите, какая цепочка? Правильная.

Отец Андрей улыбнулся. Опять хитро, даже плутовато.

– Раздвоенность – дело опасное. Провоцирует депрессию. И люди послабее пытаются справиться с ней суррогатным путем – впадением в транс, отключением сознания. Алкоголь, наркотики, танцы под роковую музыку, секс... Бессознательная попытка подавить в себе разум. Бунт плоти против Духа. Хотя преодолеть раздвоенность можно не только с помощью умерщвления ума и совести, но и другим, более достойным человека путем молитв, размышлений, брани со страстями. Тогда целостность достигается не отсечением слова, а его созреванием, осмысленностью. Ум, оторванный от сердца, холоден – он неспособен к отзывчивости. Но и чувствительное сердце, живущее без ума, не способно на подлинное сострадание и любовь, потому что не имеет необходимой чистоты и умения распознавать ложные чувства. То, что святые отцы называют сердцем, – восстановленная целостность человеческой природы в браке ума и сердца.

– А что труднее: очистить ум или сердце?

– Сердце. Ум, убедившись в справедливости новой мысли, легко отбрасывает старую и усваивает новую, но заменить навык навыком, свойство свойством, чувство другим чувством, противоположным, это – тяжкий долгий труд, непростая борьба. Из сердца исходят все злые помыслы, но пока они – лишь мысли, их можно легко разоблачить благочестивым размышлением. Когда же они приняты неразумным сердцем, то становятся опасными, потому что могут осуществиться.

– А Сашка считает, что артистам ум не нужен, – проворчала Ксеня.

– У него тоже невоспитанные мысли. Моя вина... Хотя сегодня и впрямь появилось какое-то странное отношение к уму. Якобы дьявол действует через ум, поэтому уму доверять нельзя. Но преподобный Макарий Великий называл ум "кормчим сердца", а преподобный Антоний Великий – "органом духовного зрения". Не будьте дети умом, – поучал апостол Павел коринфян, – на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершенны. И святитель Василий Великий говорил, что никакое дело нельзя делать без рассуждения.

– Откуда же взялась эта идея о вредности ума?

– В восемнадцатом веке Церковь столкнулась с рационализмом и вольнодумством, занесенным на Русь западным ветром и быстро вошедшим в моду, как всегда все европейское. Детей из высшего сословия воспитывали французские гувернеры. И вместе с французским языком преподносили идеи новейшей философии эпохи Просвещения. Рационализм тогда выступал под знаменем науки, ее авторитет был непререкаем, и оспаривать высказывания Дидро, Вольтера, д'Аламбера не дерзал никто – иначе прослывешь невеждой. Я читал, что из боязни заразить детей суеверием и фанатизмом законоучителям не рекомендовалось распространяться о чудесах, о ветхозаветных казнях Божьих, о Страшном Суде, о вечных муках. Плоды такого протестантского просвещения не замедлили появиться – люди стали пренебрегать постами, обрядами, насмехаться над духовенством, крестными ходами, сорокоустами, почитанием святых икон. Отец протестантизма Лютер был принципиальным противником разума – он называл его "потаскухой дьявола". Ум постепенно терял связь со своим духовным источником, концентрировался на вещах второстепенных, мелких и даже пошлых. Это была настоящая болезнь ума, затронувшая и состояние духа. Киреевский ее развитие сравнивает с внедрением прелести, когда разум превращается в умную хитрость, сердечное чувство – в слепую страсть, красота – в мечту, истина – во мнение, добродетель – в самодовольство, а театральность становится неотвязной спутницей жизни, как мечтательность служит ей внутренней маской. А вы знаете, Ксения, что значит по-латыни "маска"?

Ксеня покачала головой. Мерзкое слово... Но такое прижившееся среди нас...

– Персона. Народ прятался от новейшего безумия в простоту веры и был прав, но беда в том, что его недоверие к интеллигенции перерастало в недоверие к уму вообще. Новая крайность. Но это наша история, а нынешняя беда другая: храмов открылось предостаточно, а вот подготовленных священнослужителей не хватает. И порой приходят малоопытные и малообразованные, не прошедшие многолетнего испытания, как прежде. И приносят отсебятину – доморощенное богословие. Оно опаснее для Церкви, чем прямое на нее нападение, чем разрушение храмов, потому что разрушает не стены, а души. И способствует распространению языческого отношения к жизни. Люди начинают думать, что Бог гневается, наказывает, проявляет милосердие, что на Него можно воздействовать с помощью особых методов, меняя Его отношение к людям, Его можно умилостивить, уговорить, добиться от Него желаемого, не изменив ничего в себе, – нужно только выполнять определенный ритуал, например, заказать сорок сорокоустов. Или можно договориться с Небесами – и они разрешат снять фильм "Мастер и Маргарита". Хорошо, что вы там не играли.

– Не звали, – пробурчала Ксеня. – И вообще кино становится мне каким-то чужеродным... Иногда думаешь: а на что я угробила столько лет?.. Пустых и бессмысленных...

Снова веселый въедливый взгляд.

– Вы извините, отец Андрей... Но в церкви слишком часто грубят... Туда идешь, как в святое место, а натыкаешься на откровенное хамство...

Батюшка вздохнул

– Знаю. Я сам слышал, как батюшка в храме кричал на мужчину, пришедшего в жару в рубашке с короткими рукавами. Как псаломщик ругал женщину в кокетливой шляпе. Один из духовников запретил супружеской паре половую жизнь. С какой стати? Да в качестве искупления грехов. А им было-то по тридцать лет... И они безумно боялись ослушаться своего духовного отца. Другой пастырь запретил молодой женщине, своему духовному чаду, давать ее больному сыну прописанные лекарства, содержащие железо. Свой запрет он объяснил тем, что железо – это металл сатаны. И ребенок, страдавший малокровием, чуть не умер. Но мать, к счастью, пошла за советом к другому священнику. Тот ничего не стал говорить ей о ее духовнике, а задал всего лишь два вопроса: "Из чего сделаны вилка и ложка, которыми пользуется ее духовный отец за обедом, и каким копьем он совершает проскомидию?". Это полностью отрезвило потерянную женщину, и она вылечила своего ребенка. Вот как опасно брать на себя ответственность за судьбы и души людские, если ты сам – духовный младенец! И это опять пример того, как православная традиция может незаметно перерождаться в сектантство, потому что только у сектантов встречается такое жестокое и равнодушное отношение к жизни и здоровью людей. Но это противоречит примеру Христа, оживлявшему умерших и исцелявшему болящих. А что касается порой срывающихся раздраженных слов у служителей церкви... Тяжек этот труд. И все мы живые люди. Порой бывает всякое. Главное, чтобы не часто.

Ксения вспомнила, как Сашка однажды, явившись домой после Причастия, с хохотом рассказывал, что батюшка сурово допрашивал молодых людей, сколько у них за неделю было поллюций. Один робко признался, что семь. "Семь?! – закричал батюшка. – А почему у меня только две?! Грешник ты, страшный грешник! В аду тебе гореть!"

– А настоящих старцев, вот как были в скиту в Оптиной, теперь больше нет?

– В Оптиной остался один. Там возлагали большие надежды на отца Василия, убиенного на Пасху в девяносто третьем году. Есть в Боровске отец Власий, есть на Соловках. Но их очень мало.

– А зачем люди сами приходят в храм? Что их ведет туда или толкает?

И подумала: а что тебя привело туда? Ответа она не знала...

– Причины самые разные. Но вот еще один парадокс, хотя довольно логичный, – очень часто человека в церковь приводит смерть. Неожиданный уход родного – это водораздел земной жизни. Когда человек вдруг понимает, что он ничего не понимает. А слышал, что Господь своей смертью открыл людям дорогу к бессмертию. И человек идет в храм... Смотрит, слушает, учится... Познает... Открывает Библию... С трудом вникает в непонятные строки и притчи...

Ксеня вспомнила строки Ивана Тхоржевского:

Легкой жизни я просил у Бога:

Посмотри, как мрачно все кругом.

Бог ответил: подожди немного,

Ты меня попросишь о другом.

Вот уже кончается дорога,

С каждым годом тоньше жизни нить -

Легкой жизни я просил у Бога,

Легкой смерти надо бы просить.

– А что касается вашего кино... – батюшка глянул хитро, почти плутовато. – Вот из второго фильма про доктора Лектера... Человек со срезанным лицом говорит девушке из ФБР: «Вы не содрогнулись, глядя на мое лицо, но вы содрогнулись, когда я сказал о Боге!» И там же ее спрашивают: «Скажите, вы задумываетесь о Боге?» Она отвечает сухо, отмазавшись: «Я лютеранка». – «А я не о том вас спрашиваю. Вы не поняли. Я спрашиваю, есть ли у вас вера или нет, обращение к Богу, к Которому вы искренне пришли?» Если взять в абсолютной точности этот диалог, вплоть до оттенка интонации каждого говорящего, лишь заменив фразу «Я лютеранка» на фразу «Я православная» – прозвучит реальный диалог из жизни, абсолютно независимый от фильма. Он произошел между мной и одной сотрудницей центра помощи наркоманам.

Когда Ксения задал отцу Андрею тот вопрос? Кажется, тогда, на пути к дому... Или позже?..

Пыль забивала глаза... Как трудно понять эту жизнь... И себя в этой жизни... Да пробовала ли Ксеня сделать это раньше?..

– Мы все-таки родились и выросли в этом мире, то есть в миру, не хотим и не можем выбирать – это вообще для избранных – путь духовного подвига, монастырь. И как нам жить? Ну, вот самое главное... что бы вы посоветовали человеку, который задумался о себе, но ничего пока не знает...

Опять эта неотвязная мысль: кто ты такая на этой Земле? Что значишь, что представляешь собой, зачем живешь? Я есмь... но тебя когда-то не было... и ты пришла... для чего?.. зачем?..

Быстрый въедливый взгляд...

– Мне уже задавали такой вопрос. И не раз. Так что не думайте, что он так уж нелеп. Многие думают, что рассказывают на исповеди нечто ужасное. А на самом деле у всех одни и те же грехи. И мы слышим всегда одно и то же, ничего необычного. Как фармацевты всегда в курсе, чем больны их покупатели, так мы всегда знаем, что болит в душах наших прихожан. Попробуйте смотреть на себя, как на своего злейшего друга – от которого и все зло, и все добро. Меряйте свои мысли и поступки заповедями Христовыми. Как сумеете, но всегда. И ничего никогда не планируйте – ведь если хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах. Живите сегодняшним днем, не больше. Вы все равно не в силах ничего изменить, если речь идет о внешнем. Вот себя изменять нужно ежедневно. Не спешите – Православие не терпит суеты. Старайтесь делать добрые дела, помогать нуждающимся. На свете только одно никогда не превращается в страдание – это сделанное нами добро. Иоанн Креститель учил никого не обижать, не клеветать и довольствоваться тем, что имеешь. А преподобный Феогност говорил: "Я покажу тебе путь к спасению или лучше к бесстрастию. Докучай Создателю своему, сколько силы есть, молитвами и чтобы не уклониться от цели своей, ходатаями пред Ним предлагай все небесные силы и всех святых с Пресвятой Богородицей". Так что докучайте, Ксения, докучайте Господу молитвами... Авва Дорофей считал, что люди подобны точкам на окружности, центр которой – Бог. Но вот мы, наконец, пришли...

– В общем, каждый сам себе дирижер, – пробормотала Ксеня.

Вспоминай, Ксения, вспоминай... первая встреча... она была особенная... но сколько еще осталось невысказанным, неспрошенным... Да и можно ли наговориться за полдня... Поэтому дорога сюда стала привычной... И городок, выглядевший хмурым. По жизни такой. Да и если в России другие?

Их судьбы печальны, они обречены на медленное и неуклонное вымирание, на нищету во всех ее проявлениях.

Они остановились возле такого привычной в этом городке серой четырехэтажки. Подъезд пропах кошками. Стены облезали бурой краской, как сожженная на солнце кожа. Глаза резала лампочка, стыдливо освещающая то, что лучше было бы скрыть, – матерные граффити, черные следы поджога на обгорелых почтовых ящиках, мусор по углам...

Стали подниматься на второй этаж

– А вот сказано: "Не судите, да не судимы будете". И также сказано: "Молчанием Бог предается". Как увязать одно с другим? Честно – для меня это загадка...

– Последнее высказывание принадлежит святителю Григорию Богослову. Но эти слова нельзя вырывать из контекста, А там они как раз касаются тех, кто в борьбе с ересью причинял душевный вред православным. И Григорий Богослов не давал никому этими словами права на критику Церкви, а обличал тех, кто считал себя спасителем Православия и пробовал вразумлять церковную власть. Вот как опасны выхваченные по собственному желанию фразы. А насчет суда... Сказать человеку о его грехе, но с глазу на глаз, вы обязаны. Вот за спиной говорить не стоит. Это тоже разные вещи.

Ксения снова посмотрела по сторонам.

– А что, вашим соседям все равно, что рядом живет батюшка?

Отец Андрей усмехнулся. Глянул еще веселее.

– Живет себе и живет... А они точно так же пьянствуют. Опять к вопросу о свободном выборе.

Дверь открыла девочка лет четырнадцати и просияла.

– Здравствуйте!

Поспешила на кухню накрывать на стол.

– Дочка? – спросила Ксения.

Отец Андрей покачал головой.

– Не дал Бог... Вдовею уже который год. Давно умерла моя Наденька... А это дочка той самой девушки, в которую я когда-то был так влюблен. Вдвоем мы с ней остались. И Господь с нами...

19

– Ты?! – Ксения споткнулась об него взглядом. – Как ты здесь оказался?

На низкой полочке возле окна-треугольника тикал будильник. Перед ним застыл, широко распахнув зубастую пасть, фарфоровый бегемотик. Словно все время изумлялся: ну, надо же! Уже половина третьего! Или: вот дела! Еще только без десяти девять!

На свете меньше всего нам принадлежит время, и его нам всегда больше всего недостает.

Бегемотик долгое время удивлялся на кухне Ледневых, а потом исчез. Ксеня поприставала к отцу: куда делся фарфоровый удивляшка? Отец отмазался:

– Разбился. Ночью, когда вы спали.

Ксения сразу поняла: ложь. Но дальше спрашивать было бесполезно.

Вот он где теперь удивляется, пропавший...

Ксеня постояла перед ним.

– Привет! И ты здесь, зубастый? – и повернулась к безмятежно развалившемуся на узенькой тахтушке Валентину. – Язык проглотил? Что ты здесь делаешь?

– Отдыхаю, звезда моя,– насмешливо отозвался великий актер Оленев. – Запрещается? Вымотался, заигрался, вот и попросился на дачу к Альберту в напарники. Ему вдвоем веселее.

– Заигрался ты давно, – жестко сказала Ксения. – Только Альберт почему-то скрыл от меня, что он здесь не один.

– С него и спрашивай! – отчеканил Валентин.

– Спрошу, не волнуйся! Но пока спрашиваю у тебя: что ты здесь делаешь? И не ври мне больше! У тебя, у великого Оленева, это не слишком получается. Не на сцене.

Валентин встал, походил по комнатенке, подошел к окну... Высокие снега приманивали к себе, ворожили. Бесстрастием, незыблемостью, загадочностью? Спокойствие тех, кто хорошо знает срок своей жизни... Или не знает его вовсе.

К краю светлого неба прилипло облако, приморозилось там да так и осталось, в расчете на долгие времена.

Валентин красиво потянулся – он все всегда делал красиво – прищурился, скосил бесовские глаза на бывшую жену.

– Ищу здесь одну крайне необходимую мне вещь... И никак не могу найти.

– А ты уверен, что она здесь?

– Был уверен. Но не отыскал. Куда делась, ума не приложу.

– А ты приложи, постарайся. Запряги мозги, – ехидно посоветовала Ксеня. – И что же это за вещь, позвольте спросить?

Валентин опять красиво потянулся.

– Тебе не все равно? – снова оценивающий беглый взгляд. – А не заночевать ли нам с тобой здесь, Ксюха? Вспомним старое!

– Не вспомним! – отрезала Ксения. – Наши ночи давно кончились! Как был ты бессовестным, так и остался.

– О-о! Смотрю, у тебя очередной припадок совести! С тобой это случается, звезда моя, – он откровенно издевался. – Ты у нас женщина не вполне нормальная. Не подходишь под границы определения нормы. Хотя вообще я знаю только два типа женщин: одни не знают, чего хотят, а другие хотят незнамо чего.

Ксения вздохнула.

Как трудно жить на Земле... Но никто тебе и не обещал, что будет легко.

На вопрос "Что труднее всего делать?" отец Андрей как-то ответил:

– Труднее всего Богу молиться, старых доглядывать и долги отдавать.

Отдавать долги...

– К вопросу о норме, философ... Если появляется ее четкое определение, считай, на дворе тоталитаризм. И зачем нам вообще знать, где расставлены эти самые границы нормы?

– Мы ими не интересуемся до поры до времени, – отчеканил Валентин. – А если начнет шалить здоровье... Вот тогда и начинается игра в отгадки: постоянная сонливость – это ничего или симптом какой-то болезни?

– У тебя – нормально, – пробурчала Ксеня. – Особенно с перепоя.

Валентин ее не слушал. С головой ушел в острую для него проблему.

– Анальный секс – это нормально или извращение? Или этот наш Шар – у него все с головой в порядке или не совсем? И вообще, четкое представление о том, что нормально, а что нет, необходимо для определенной ясности в мире.

– Тебе нужна ясность?

– Как любому из нас.

Ксения пожала плечами.

– Юристы создали некое подобие нормы в виде законов. В естественных науках она существует независимо ни от чего и без четких параметров. Кто-то ввел понятие "количества здоровья" – это наши резервы. Но заботы о количестве здоровья сходят на нет без расчета его качества. И пример отсутствующего качества – долголетнее прозябание, к примеру, обеспеченная, стабильная жизнь, посвященная только поддержанию своей физической формы. Вот как у тебя! А показатель качества здоровья – способность человека к творчеству и любви. – Ксения вздохнула. Творчество и любовь... Краеугольные камни ее жизни. Страсти человеческие... – Самый популярный способ очертить границы нормы – дать ей описание от противного. Таким методом пользовались средневековые схоласты, пытаясь определить, что такое Бог: это не дерево, не камень, не книга... Так же говорят, что здоровье – это отсутствие болезней. Просто, как линейка.

Валентин слушал с насмешливой мордой.

– Но я говорю только о психиатрии. Вечно ты, Ксюха, лезешь в дебри! Потому и ненормальная. Всю жизнь не могу тебя понять!

– А ты через не могу! В психиатрии, кстати, диагнозы тоже от противного. Вменяемый тот, у кого не нашли патологии. Потому что в основе – свойства большинства. С эволюционной точки зрения ориентация на множество безупречна. Здесь тебе и естественный отбор, и качественные гены, и хорошая приспособляемость. Но масса, как известно, простовата, легко управляема и не выносит белых ворон. Большинство часто ошибается. Отсюда – провалы демократических режимов и частые проколы судов присяжных. Бесцветная перспектива. Блаженный Августин говорил: "Что такое государство без справедливости? Банда разбойников".

– Есть и другая точка зрения. Не всем ведь равняться на блаженных, – ядовито возразил Валентин. – Норма – некий идеал, для многих почти недостижимый. Например, если изобразить идеальный кленовый лист, а потом сравнить его с реальными листочками, то ни один не будет в точности соответствовать рисунку. Но это не значит, что не дотягивающие до идеала листья упали с деревьев-мутантов.

– Это вообще ничего не значит, разлюби твою мать! У многих психологов представления о норме почти совпадают с понятием зрелой, реализовавшейся личности. Что объединяет психически здоровых, состоявшихся людей с высоким интеллектом и неплохим положением в обществе? Определенные черты: принятие себя и других, простота в общении, понимание своего предназначения, непредвзятость оценок и восприятия, способность к глубоким отношениям, разграничение целей и средств, креативность, высокий уровень морали, философское чувство юмора, интерес к жизни, желание помогать людям...

– Ну, это прямо про тебя, звезда моя! Твой портрет, – развеселился Валентин.

– По-моему, четкие представления о норме попросту вредны для общества, – не сдавалась Ксения. – Особенно если оно возьмется рьяно искоренять все, что норме не соответствует. В Спарте с обрыва сбрасывали не только детей с физическими недостатками, но и слабых и болезненных. Это гарантировало стране крепких и умственно ограниченных граждан – то есть подходящих для военных походов. Допустим, гении Спарте впрямь не требовались, без них спокойнее. Но в искусственном отборе физически сильных таилась серьезная ошибка. Например, об одном из великих полководцев в детстве все говорили: "Не жилец". Это Александр Суворов, вырастивший сам себя из хилого, болезненного ребенка. И уж совсем клинический случай. Совершенно нищая семья, у отца сифилис, у матери психическое расстройство и шесть абортов, двое голодных детей и новая беременность. Что делать? Ну, конечно, очередной аборт. Но этим абортом мы убьем Бетховена, которому все-таки посчастливилось родиться и вырасти. Норма... Многие, вроде тебя, считают нормальными себя и все, что они сами считают нормальным, – Ксения выдохлась и усмехнулась. Достала сигарету. – А куда же ты, конспиратор-психолог, загнал свою машину? В гараже пусто.

– Да уж нашел куда, – ухмыльнулся Валентин. И вдруг мгновенно посерьезнел, стал напряженным животным перед прыжком. – Ксюха, помоги мне... Ты всегда была отзывчивой бабой. Даже до дурости, прости... Мне нужна одна вещь... Она была здесь, на даче. И вдруг бесследно пропала.

– И что же это за вещь? – Ксеня шлепнулась на тахтушку. – И вообще я многого не понимаю. Откуда ты все так хорошо знаешь: что здесь хранится, что здесь было и чего не было? Я не подозревала, что ты так часто сюда шляешься. За каким фигом?

Валентин ухмыльнулся.

– Бываю... Корешу с тестем. А что, запрещено? Жены меняются, а он у меня один неизменный. Итак, перед нами стоит вопрос о честности и признании... Во всех американских учебниках описывается пресловутая история, как маленький Джордж Вашингтон игрушечным топориком срубил не то липку, не то вишенку в саду отца. В общем, деревце. И сам потом папе признался. После чего отец, вместо того чтобы наказать сына, расплакался и обнял его. По другой версии – топорик все-таки отобрал, но сказал: "Ты молодец, что признался!" На этом люди с недоразвитыми мозгами строят самый показательный пример для воспитания детей. Хотя некоторые говорят, что история эта – чистая выдумка, приписанная Вашингтону после его смерти. Но вообще американцы действительно хорошо следуют примеру именно этой истории. Разбомбил – но зато правду сказал! У них так психология работает.

– Эта история из заокеанских книг недвусмысленно напоминает историйки из советских учебников, на которых воспитывали детей советских, – сказала Ксения. – Например, помню, как нам пафосно в школе зачитывали рассказ про Володю Ульянова. Как маленький Володя задумал сломать на спор или по другой причине игрушку – упряжку с лошадью, но, не желая прогневать отца, спрятался в чулан вместе с этой лошадью и только там, в одиночку, вдалеке от глаз семьи, разломал злосчастную игрушку. "Он также бегал в валенках по горке ледяной!.." Отец обожал эти стихи.

Валентин улыбнулся розово-морозно и ткнул пальцем в угол.

– Видишь палку, звезда моя? Беру против привидений. Замахнешься – привидения машинально реагируют как живые, забыв, что их уже давно нет, и убегают обратно в мусоропровод. Не таращь на меня глаза! Мне недавно рассказывала одна дама в театре, наша вахтерша, женщина верующая. Она по болезни не сумела прийти в церковь на Пасху, смотрела Крестный ход вокруг храма Христа Спасителя по телевизору. Говорит, мэр подошел во время Крестного хода к патриарху Алексию и стал разговаривать. Святотатство, кощунство... А патриарху не ответить неловко, человека обидеть. Так и шли... Свеча у мэра погасла, не донес Благодатный огонь до храма. Для чего тогда было и идти? Я знаю, что ты сейчас скажешь: осуждение – грех. "Не судите, да не судимы будете". Но Господь отлично знает, что человеческая природа больна.