Текст книги "Лондаколор"

Автор книги: Ирина Лобановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Тоня села. Лариса с Олегом?.. Какой-то бред... Где они могли встретиться?.. Да они вообще никогда друг друга в глаза не видели!

Тося поправила волосы и вышла в коридор. Лариса и Олег дружно хохотали на кухне, сидя рядом, плечом к плечу.

Что же это такое? – подумала Тоня. – Они мне снятся или у меня высокая температура? А может, у нас в квартире призраки, привидения?..

– Ma tante, – сообщил Денис, – у нас с Наночкой будет ребенок...

Лариса и Олег хохотали, ни на что не обращая внимания.

– И когда? – тупо спросила Тоня.

– И когда? – эхом передал племянник ее вопрос кукле.

Рыжая, ныне пышноволосая Снегурка стала аккуратно загибать наманикюренные пальчики.

– В начале октября, – наконец, задумчиво сказала она.

И родит богатыря нам к исходу сентября, – вспомнила Тоня Александра Сергеевича, почувствовала, что в квартире очень душно и стала медленно сползать по стенке на пол.

– Тося!! – истошно закричал племянник. – Не умирай, Тося, я боюсь!! Я не хочу жить без тебя!! Я не умею!!

– Ну, Тоня, честное слово, разве можно так распускаться! – сердито выговаривал Олег, держа пальцы на ее ледяном запястье. – Перепугала всех...

Рядом стояла бледная Лариса, из-за спины которой выглядывал полумертвый от ужаса Денис. Наночки видно не было. И правильно: беременной Снегурке волноваться вредно.

– Молодец, всегда держишь руку на пульсе! – пробормотала Тоня. – Это ты, друг сердечный, спас меня от смерти неминучей?

– От неминучей тебя бы уже никто не спас! – справедливо заметил Олег. – А пока удалось. Ты зря сходишь с ума! Дети – это всегда большая радость! Даже если они рождаются у детей.

– Тебе бы такое! – вздохнула Тоня.

– Да я всю жизнь желал себе самому такого, да никак не смог дожелаться! – сказал Олег. – Зато теперь буду нянчить вашего малыша. Или малышку.

– У нас будут близнецы! – встрял Денис. – Это передается по наследству!

– А может быть... – вдруг загадочно произнесла Лариса королевским тоном.

И Олег неожиданно выпустил Тонину руку, и взглянул на Ларку вопросительно, с надеждой, нежно и задумчиво, как когда-то – ох, как давно это все было! – смотрел на Тосю. Видимо, такой его взгляд тоже достался сестре по наследству.

– А если вдруг вернется Тарас? – спросил Олег.

Не дожидаясь тяжелой и забитой визитами субботы, Тоня просто зашла вечером к Юрастому, как раньше, в былые времена, давным-давно отзвучавшие, но запрятанные в памяти навсегда. Он ждал Тоню. Тоже как прежде. Приходя к нему, она неизменно чувствовала его напряженное, тяжелое ожидание, которое тотчас ломалось с ее приходом, словно Юрастый никогда не верил, не мог поверить, что она все-таки придет. Тоня удивлялась, но со своими ненужными вопросами старалась не возникать.

Он открыл ей дверь и замер на пороге.

– Ты совсем не изменилась... – пробормотал он.

– Угу! – охотно согласилась Тося. – Надеюсь, что ты шутишь, а не издеваешься. Только всего-навсего потяжелела на восемнадцать килограммов. Прибавляются, как годы, с такой же неотвратимой последовательностью.

– Да? – слишком растерянно отозвался Юрастый. – Прости, я ничего не заметил... Ты же знаешь, я очень рассеянный. Это постоянка.

Это Тоня отлично знала. Когда-то – как давно это было! – она категорически запретила ему покупать машину, о которой он мечтал. Двесметаны вечно на ходу решал в голове какие-то дурацкие уравнения и, конечно, ни за что не отказался бы от своего увлечения математикой и за рулем. А потому врезаться для него в ближайший столб или в бегущую впереди машину было парой пустяков.

На Ашмарина часто обижались знакомые, мимо которых он проходил на улице или в метро, не поздоровавшись. Но он их просто не замечал, погруженный в свои сложные вычисления и логарифмические мысли.

– В квартиру-то пустишь или так и будем стоять на пороге? – поинтересовалась Тоня. – Ты, я смотрю, совсем за эти годы без меня заматематился! Свистит в голове!

– Прости, – снова повинился Юрастый. – Даже забыл... Проходи... Чай пить будешь?

Тоня вошла, разделась и осмотрелась. Все, как и раньше, много лет назад. Только обои потускнели да в прихожей повис новый абажур.

– Чай пить буду, – согласилась Тоня и села к столу. – Все-таки тебе давно пора жениться...

– На тебе? – спросил Юрастый, доставая хлеб и масло.

Тоня покраснела. Она словно предложилась... И вообще, не многовато ли женихов на ее несчастную долю?..

– Почему сразу на мне? Выбор велик...

– А зачем? – пожал плечами Юрастый. – Мне и так неплохо. Вот только...

Он странно замолчал и уставился в свою чашку. Тоня ждала продолжения.

– Тося... – с трудом двинулся дальше Юрастый. – Ко мне приходила девочка... Рыженькая... Она сказала, что я ее отец... А ты – мать... Но ведь ей уже довольно много лет... Я умею считать...

– Да что ты говоришь?! Это странно! Никогда бы в это не поверила! – воскликнула Тоня и подумала: "Нанка совершенно распустилась и отбилась от рук! Проклятая безотцовщина!" – А девочку ты не бери в голову. Это ее бесконечные, неуемные фантазии! Знаешь, дети без родителей всегда себе их сочиняют!

Юрастый вздохнул и потер ладонью стол.

– Ну и хорошо! – сказал он. – Ведь не случайно она сочинила именно нас с тобой! В этом что-то есть.

– Что есть? – рассердилась Тоня. – Я же сказала: неуемные фантазии! Она вообще абхазская кукла! И Снегурка в одном лице! Вдобавок внучка Шеварднадзе!

Юрастый пристально осмотрел Тоню. Он явно не поверил ни одному ее бредовому слову и заподозревал саму Антонину в личных, неуемных фантазиях, возрасту и семейному положению не соответствующих.

– Ну, ладно, – сказал он, прерывая Тосины воспоминания о детстве Наны. – Ты подумай!

Тоня взвилась. Совет подумать она слышала за последние дни слишком часто, и он стал будить в ней самые нехорошие желания, например, броситься на советчика и его немного покусать. Она хорошо теперь понимала и почти оправдывала собак, лисиц и волков, глубоко проникнувшись их настроениями.

– У нее будет ребенок от Дениса! – крикнула Тоня. – Ты в курсе?

– Ну и что?! – стоял на своем Юрастый. – Значит, мы с тобой приобретем сразу нескольких детей! Целую кучу! Кроме Дениса.

– Ты рад? – спросила Тоня. – Похоже, все вокруг просто счастливы, одна я не понимаю прелести ситуации.

– Ты тоже все понимаешь! – мягко сказал Двесметаны. – Просто не хочешь самой себе в этом признаться. Все складывается как нельзя лучше. Мы – счастливые люди, которым наконец-то очень повезло в жизни, как не везло никогда раньше.

Он был абсолютно прав.

Тоня окончательно запуталась: Олег, Лариса, просто Толик, Юрастый, Денис, Нанка, их будущий ребенок... В этой сложной жизненной схеме, длинной ненормальной цепочке Тося не умела найти и определить свое собственное место. А как раз это было самое главное, решающее, без чего нельзя, невозможно жить, двигаться дальше, строить свое дальнейшее бытие...

Но Тося обладала одним немаловажным умением от природы – она всегда могла неожиданно собраться вместе со своей волей в наиболее тяжелые, напряженные жизненные моменты. И эта особенность не раз выручала Тоню, казалось, совсем погибающую и сдавшуюся, сломленную обстоятельствами. Это ее умение спасло Тоню, когда врачи объявили, что у нее никогда не будет детей, когда она уходила от Николая, Максика, Славки, когда поняла, что надо разводиться с Олегом...

– Я всегда хотел иметь ребенка, – сказал Юрастый.

И я! – собиралась сказать Тоня, но передумала. Никому это уже неинтересно, не нужно, все давно миновало, кануло в вечность, называемую прошедшими годами. Сегодня убило вчера, а завтра уничтожит сегодня. Под пулеметные непрерывные очереди бешеных и холодных секунд. Прошлое... Туда совсем не надо смотреть – зачем обставляться воспоминаниями, как мебелью, и запасаться ими, как ненужными вещами? Не стоит заглядывать и вперед. Ей поздно мечтать. Для этого тоже существует строго определенный возраст, за границами которого уже ничего не стоит.

– Вы все мне надоели! – заявила Тоня. – С вашими детьми и любвями! Шибко любвеобильные! Делайте, что хотите, и рожайте кого и сколько угодно! Пока вам тоже не надоест! А я буду работать.

– Ну да! – иронически хмыкнул Юрастый. – Редактировать книги, которые читать невозможно! Твоя профессия – умирающая. Хотя, может быть, что касается учебников, не знаю... Зато все остальное... Детективчики не читала?

– Не интересуюсь! – буркнула Тоня.

– А напрасно! Тебе, как редактору, было бы неплохо ознакомиться, что выпускают в свет твои коллеги. И, между прочим, делают на этом о-очень неплохие деньги. В отличие от тебя. Читаю тут недавно в одном любовном романе: "Припарковавшись у подъезда, ласки Андрея добрались до колен и бедер". Стало быть, ласки припарковались и добрались... Достигли тонкостей русского языка. И герои там все, как один, сгорают от страсти над полной грудью, гладят исключительно ручки, ножки и спинки и плачут слезами умиления или страдания в зависимости от обстоятельств. Рыдающие от любви десантники и водители-дальнобойщики. Трудно себе это представить.

– А ты не представляй! Читаешь всякую ерунду! Что это тебя вдруг потянуло на любовные романы? Как беременных на солененькое?

Юрий пожал плечами.

– Вероятно... Дамы-коллеги читают, ну, и я раз несколько заглянул в это чтиво... Насладился вполне. Стиль напоминает многоэтажное здание, высотку, навсегда похоронившую в своих мрачных подвалах нулевого цикла основную мысль. Усредненный язык и полное отсутствие психологии.

– Психология... Чушь! Кому она нужна в наше рыночное время?! Трудно жить без руки или ноги, а без головы легко! – буркнула Тоня и удивилась. – Неужели математички тоже читают любовные романы?

– Любви все профессии покорны! – разъяснил Юрий. – Зараза! Инфекция! Спасения нет. Вот тебе эволюция: раньше говорили, скажи мне кто твой друг, а теперь скажи, что ты читаешь, включая желтушную прессу, и признайся, за кого голосуешь. Выбор друзей и врагов идет именно по этому принципу. Вот объясни мне как литератор и редактор: правомерно ли существование одноразовой литературы, вроде шприца? Прочитал – и забыл... Потому что отгадка тебе уже известна, а кроме разгадывания убийства в детективе ведь ничего нет. Значит, второй раз книгу не откроешь... Не может быть одноразовой литературы, как не может быть одноразовых детей, жен, мужей, родителей, страны...

– Я думала, ты математик! – съязвила Тоня.

– Я читающий человек из самой читающей – когда-то в прошлом – страны! – заметил Юрастый.

– Она и нынче самая читающая, просто изменился круг авторов, – пробурчала Тоня. – Но подобные смены закономерны. Так оно и должно быть...

– Должно, если на смену Тургеневу приходит Бунин! – заявил Двесметаны. – А если резко меняется уровень, припарковавшийся у подъезда и добравшийся или опустившийся до бедер и колен? Тогда как?

– Ты звонил мне и просил прийти, чтобы подискутировать о проблемах современной литературы? – возмутилась Тося. – Свой последний рассказ я написала лет десять назад и больше туда не суюсь! Я не умею и не хочу сочинять десять трупов на странице! Мне противно писать не книги, а сплошную льющуюся со страниц кровь. Сижу себе спокойно в издательстве, никому не мешаю, примус починяю... Ленивый поток сознания...

– Перед нами вся жизнь, – вслух задумался философски настроенный Юрастый. – Нельзя научиться не делать ошибки, но можно научиться их не повторять.

– Да, ты сильно не похож на математика! – повторила саму себя Тоня. – А о каких ошибках ты говоришь? О литературных?

– И о них в том числе, – кивнул Юрий. – Но больше о наших собственных. Почему мы расстались с тобой, Тоня?

– Ты меня об это спрашиваешь?! – возмутилась она.

– Тебя, а кого же еще?

Юрастый был невозмутим.

– У тебя характер, не умеющий ждать, – объяснил он. – Таков твой удел. Тебе всегда все нужно получить сразу. Отсюда и бесконечная смена лиц... Это постоянка. Поэтому ты всю жизнь по мужикам мотылялась и наверняка продолжаешь до сих пор. Это не обвинение, а констатация факта.

Тося подумала, что они теперь сами к ней мотыляются. Через стены. Вроде этого просто Толика.

– Тебе трудно так жить, я понимаю, но и рядом с тобой нелегко, – продолжал Юрастый. – Только я понял это куда позже нашего расставания. Понял и решил, что нужно все вернуть на свои места: нас с тобой, Дениса и нашу общую девочку. Нашу дочку...

Тоня молчала.

– Почему ты такая безответная? Даже слишком... Сформулируй свои желания и мысли! Тося, ну что ты опять такая размазанная?

– Ты съехнутый! – грустно сказала Тоня. – Математики все такие. Просто так общаться с цифрами не просто! Кто еще согласится жить в мире цифр и логарифмов? Ну, какая у нас с тобой может быть дочка?!

– Рыженькая, – объявил Юрастый, и его взгляд стал таким же затуманенным и нежным, как у Дениски, вспоминающем о своей ненаглядной. – Очень хорошая девочка. Глазастая... Тихая... Ласковая...

Юрастый замолчал. Тоня терпеливо ждала продолжения. Не дождалась. Новоявленный отец с головой провалился в излюбленную сцену возвращения блудной дочери.

– Я не знаю, что мне с вами делать! – в отчаянии прошептала Тоня. – Со всеми вами! Какой-то ужасный год! Переполненный любвями и неожиданными встречами...

Двесметаны по-прежнему молчал.

– Да что с тобой?! – крикнула Тося. – Юрастый, приди в себя! Какие дочки в нашем возрасте?! Ты же прекрасно умеешь считать! Ты математик! Эта кукла никак не может быть нашей дочкой, опомнись!!

Но Юрастый замечательно вошел в новую, внезапно предложенную ему роль и наотрез отказывался из нее выходить. Откуда у него, такого всегда мягкого и податливого, легко идущего на любые уступки и компромиссы, взялось это паршивое чугунное упорство?!

– Не может, но будет! – упрямо заявил он. – Это мое последнее желание в этой жизни! И ты все отлично понимаешь, и тоже этого хочешь! Во всяком случае, ты должна выполнить окончательную волю близкого тебе человека!

– Ты что, умирать собрался? – испугалась Тоня. – Почему это последнее да окончательную?

– Да, я свою жизнь завершаю! – торжественно, с какой-то нехорошей ложной патетикой и пафосом провозгласил Юрастый. – Не понимаю твоего удивления! Надо быть готовым к уходу в любой момент! Тем более, в нашем возрасте.

– Ты серьезно болен? У тебя что-нибудь нашли? – впала в панику Тоня. – Плохие снимки и анализы? Немедленно выкладывай! Будем лечиться!

Юрастый пожал плечами.

– Снимки, анализы... Что за ерунда... Мне нашли дочку! Тося, понимаешь, мне нашли дочку!! Родную, единственную, на всю оставшуюся жизнь!! При чем тут болезни? И вообще в жизни много жизней.

– Звучишь оптимистично, – согласилась с ним Тоня. – Особенно насчет жизней... И что дальше?.. Какой ты себе видишь нашу дальнейшую жизнь?

– Ну, неужели это еще нужно объяснять? – удивился Юрастый. – Ты переедешь ко мне... С Наной и Денисом. Потом, когда их малыш подрастет, они смогут вернуться втроем в твою квартиру. А пока там поживет Лариса. С Олегом... Должна еще подъехать Алена.

– С Олегом?! – заорала Тоня. – У него новые гимнастические упражнения?! Здорово вы уже все без меня распланировали!!

– Или с Тарасом, – спокойно, словно не услышав ее, добавил Юрастый.

– Откуда ты про него знаешь?! – удивилась, чуточку притихнув и собравшись, Тоня. – У Ларки был один ухажер Семен Дутиков, богатющий, как Центробанк России. Но она его почему-то отвергла. У нас в семье немеркантильность – наследственное качество. Но про Тараса она мне рассказала вскользь, совсем недавно...

– Слышал... – уклонился от четкого ответа Юрастый. – Она сама с ними разберется. Нам бы обговорить все с тобой до конца...

– Что все? – недобро спросила Тося.

– Нашу общую жизнь, – объяснил Юрастый и пристально посмотрел Тоне в глаза. – Тося, а ты помнишь?..

Тоня вздохнула. Ему не стоило этого спрашивать и ворошить перевернутые страницы. Полжизни грешить, полжизни каяться... Но Юрастому явно настойчиво хотелось пролистать книгу с самого начала.

Тося вспомнила, что их объятия словно никогда не кончались. Ей казалось, что его руки лежат на ее плечах всегда, неизменно, когда она едет в издательство на меланхоличном троллейбусе, читает рукописи по истории русской литературы, покупает в магазине хлеб и молоко... Она чувствовала прикосновения его губ на своих руках, волосах, груди постоянно, весь день, пока читала, ездила, ходила... Она не расставалась с ним ни на секунду, ни на один коротенький миг и шаг... И Юрка Ашмарин, он же Юрастый и Двесметаны, прекрасно знал это, потому что он сам тоже не разлучался с Тоней ни на минуту, ни на одно уравнение, ни на один стремительный поворот...

– Жить надо на коротком поводке, – задумчиво изрек он. – А вот скажи мне, Тося, если бы тебе пришлось делать выбор между ребенком и работой или, скажем, искусством, литературой и любым другим занятием, что бы ты выбрала?

– Ну и вопросики у тебя, теоретик! – хмыкнула Тоня. – Тут и обсуждать нечего! Какая же мать выберет не ребенка?!

– Какая-нибудь выберет, – снова в раздумье сказал Юрастый. – Но таких, к счастью, немного. И они потом очень бедуют. Тогда почему же ты колеблешься? Почему маешься дурью: наша – не наша!! Да какая сейчас разница?! Пусть будет наша – и все! Тося, это же так просто! И так нужно нам всем!

– Но она же растает! – прошептала Тоня. – Снегурочки всегда таят весной, ты ведь знаешь... Даже абхазские...

– Не глупи, Тося! – строго сказал Юрастый. – Это действительно твои фантазии. Денис говорит правильно. Ты не права глубоко, всерьез и надолго. Наша девочка будет жить! С нами вместе. В Москве. Мы будем просыпаться по утрам под звон колоколов. У нас рядом отреставрировали церковь. Нет ничего прекраснее слышать колокольный звон рано утром... А в дочкину знаменитую Абхазию и в гости к дядюшке Эдуарду в Тбилиси мы будем иногда наезжать. Летом. С малышом под мышкой. Или кто там у нее родится...

– Так чей же он, в конце концов, брат, этот знаменитый дядюшка Эдуард – твой или мой? – язвительно поинтересовалась Тося.

Она слышала, как неровно, напряженно и больно бьется сердце. Кругом нее тяжело больные люди, помешанные на одной-единственной идее. Слишком верящие в нее... Верящие в несбыточное... Хотя, конечно, лучше верить, чем наоборот... Только бы не было потом слишком горьким разочарование...

Вера... Это как свет, который обязательно должен быть на любой картине, даже если его не видно, если он не обозначен ни лампой, ни солнцем. Он все равно есть Справа, слева, снизу... Чтобы верить, не обязательно каждый день жечь свечки...

За окном стояла круглая белая луна в легком призрачном молочном ореоле. Серые пятна посередине плоского лика казались таинственными и пугали.

– Полнолуние! – проследив ее взгляд, сказал Юрастый. – Необычные дни и ночи! А там ведь кто-то есть, Тося... И кто-то всегда внимательно следит за нами оттуда с этого блеклого блина, который на самом деле – самая загадочная и близкая нам планета. Родная для нас.

– Родная? Фантазеры! Crazy! – вздохнула Тоня. – Я старая больная женщина...

И вспомнила еще об одном полоумном: о длинноволосом просто Толике, нетерпеливо ожидающем ее ответа...

– Мне приснился очень странный сон, – сообщила за завтраком Нана. – И страшный...

Обе тетки прореагировали вяло, а Денис оживился.

– Ну, выкладывай, что тебе там снилось! Цветной показывали?

– Цветной, – кивнула кукла. – Вроде бы я работала в каком-то огромном здании, небоскребе, там было очень много народа... Я всех не запомнила... А потом началась тревога, пошел слух, что здание может рухнуть, и нас срочно перевели в невысокий маленький дом неподалеку...

– Ну, ясно! Одиннадцатое сентября в Нью-Йорке! – прокомментировал Денис. – Только отслеженное ФБР. И что дальше?

– А дальше нам должны были выдать какие-то документы – по-моему, паспорта и справки о том, где и сколько мы служили. Не знаю, зачем. Столпились жуткие очереди, мы все сидели и ждали, но никак не могли дождаться. Сначала нас посылали в комнату номер три, оттуда – в комнату номер девятнадцать, а позже – в тридцать первую... Мы ходили-ходили, блуждали-блуждали, ждали-ждали... Потом наступило утро...

– Обычный случай заурядного махрового бюрократизма великой державы! – прокомментировал Денис. – А зачем тебе паспорт?

Нана пожала плечами.

– Я же тебе объяснила, что тоже не понимаю этого! Ты тупой, дорогой, как...

– Баобаб! – с хохотом докончил Денис. – А почему он тупой?

Кукла, не ответив, снова флегматично повела круглыми плечиками.

– Кроме того, не понимаешь именно ты, а не я! – разглагольствовал Денис. – Значит, тупенькая у нас Наночка! Ну, не всем же остренькими быть! И не всем солененькими!

Лариса веселилась.

– Как вы мне все надоели! – грустно заметила Тоня. – Доедайте и отправляйтесь по своим делам! И мне тоже пора ехать в родное издательство. Не забудьте: завтра суббота, и мы встречаем Костю с Ириной.

– И просто Толика! – дружно, хором приплюсовали юные негодяй и негодяйка.

Лариса фыркнула и заторопилась в цирк. Тоня посмотрела на одевающуюся сестру с грустью.

– Но ведь ты сама давно с ним рассталась! – тонко обо всем догадалась Лариса. – Даже поменяла его на другого. Я ни в чем перед тобой не виновата!

– А я разве тебя виню? – прошептала Тося.

– Еще как! У тебя глаза, как у прокурора России! И потом самыми виноватыми всегда и во всем оказываются безвинные. Так устроена жизнь.

– Она никак не устроена, – пробормотала Тоня. – В этом ее беда. И наша тоже.

– Ладно, не суть! – объявила свое привычное Лариса. – Может быть, ее удастся поправить. Нана, я думаю, тебе сейчас очень полезно ходить со своими будущими детьми в театры и цирки. Я договорюсь с Петровичем, и вы придете в воскресенье.

– Нас проведет Олег! – влез бестактный Денис. – Для чего мучить Петровича? У него и так звери вечно некормленые.

Тоня грозно взглянула на племянника, но он напрочь проигнорировал ее взгляд.

– А мы пока сходим за посылкой. Там для Наночки из Абхазии прислали всякие груши-персики. Ей нужны витамины. Тем более, весной, когда их у нас так мало. Школа, тетка, мне надоела до тошноты! Если бы хоть один первоклассник с огромным букетом, шагающий в это паршивое здание первого сентября, представлял, на какую волынку и тягомотину он обречен на столько лет! Если бы он догадался, какую непосильную лямку ему придется тянуть, он бы тотчас швырнул цветы в лицо сияющей фальшивой улыбкой, насквозь искусственной училке и бросился бы бегом домой! Теперь, кстати, по закону посещать школу не обязательно – у нас в стране свобода!

– Да, свобода! От учебы, от культуры и от денег! – съязвила Тоня. – А также свобода захватам, взрывам и воровству в особо крупных размерах! Это постоянка. В отдельно взятом государстве. Работает на все сто! Я опаздываю, пока!

По дороге Тося пыталась взять голову в руки и обдумать, наконец, чего же она хочет, чего добивается и что собирается сказать завтра полоумному Толику, а также не менее поврежденному умом Юрастому. Придумать ничего не удавалось. Грядущая суббота представала бурной и непредсказуемой. Предстояло нечто страшное.

В родном издательстве, куда Тоню еле дыша, сопя и задыхаясь, с трудом дотащил обещающий на каждом шагу умереть троллейбус, ей тотчас сообщили, что звонил Максим. Ах, это тот самый известный политический обозреватель?! Глаза секретарши горели нехорошим, жадным огнем охотницы, вышедшей на тропу войны, почуяв невиданную добычу.

– Тот самый! – махнула рукой Тоня и тяжело шлепнулась на стул. – Чего хотел?

Секретарша пожала плечами и скептически осмотрела Тоню, поджав красивые, ало накрашенные губки.

– Антонина Александровна, – вкрадчиво вдруг спросила секретарша, – поделитесь секретом: чем это вы умеете так пленять знаменитых и богатых мужчин? Хотелось бы перенять ваш опыт. Какая-то вы сегодня замученная, усталая...

Еще один выразительный, иронический взгляд на Тоню. Ну и вкус у этих телеобозревателей...

Тося тяжело вздохнула.

– "У меня секретов нет, слушайте, детишки..." – пробормотала она. – Пленяют тогда, когда об этом даже не задумываются, когда и цели такой у тебя нет... Это все происходит исключительно по вдохновению, случайно и непроизвольно. А будешь обременять себя задачами и стремлениями – вряд ли что-нибудь выйдет...

Юная секретарша выслушала с большим сомнением и не поверила ни одному Тосиному слову. Девушка привыкла ставить перед собой трудные задачки, видеть огромные возвышенности и думать, что нет такой высоты, которую она не могла бы взять. Маленькие победы каждый день... Только так, и не иначе.

Тоня снова вздохнула и поплелась в свою комнату, где сразу же набрала номер Максима.

– Тоська! – обрадовался Максик. – Ну, что ты надумала? Я ведь жду!

Массовое ожидание приобретало катастрофические размеры. Тоня обозлилась.

– Жди дальше! – крикнула она. – Это очень укрепляет нервную систему!

– Фу, как грубо! – ласково укорил Максик. – Раньше ты такой не была. Тебя испортило общение с циркачами, математиками и двоюродными сестрами из провинции.

– А если так, зачем ты тогда продолжаешь ко мне приставать? Я тебя не понимаю! Найди себе более воспитанную, а заодно стройную и молодую! И успокоишься душой. Я старая больная женщина!

– Привык я к тебе, Тося, – неожиданно сказал Макс. – Привык... А это посильнее молодости и стройности. Сам не думал, не гадал. Так что "тебе судьбу мою вершить".

– Там еще дальше про суд и про команду, – сказала Тоня. – У тебя, как и у меня, всегда была неслабая и большая команда. Почему ты выбрал из нее именно меня?

– Есть вопросы, на которые нет и не может быть ответов, – философски изрек Максим. – И есть вопросы, которые просто в ответах не нуждаются. Придуманы для пустых и бесполезных размышлений. Ты же умная женщина, а несешь ерунду! Почему, почему... В общем, решай! И поскорее! Я не люблю долго ждать, когда и так все ясно! Кроме того, тебе для жизни нужен как раз один лишь я, а не логарифмы и пируэты!

Тося изумилась.

– Ты в этом так уверен?

– Убежден! – заявил Максик. – Можешь мне верить! Мы будем счастливы! И дело с венцом.

– Счастливы?! – снова удивилась Тоня. – Максик, а что такое счастье? Я надеюсь, это вопрос с ответом?

– Счастье – это когда знаешь, что у тебя есть человек, которому всегда можно все рассказать о себе, ничего не боясь, – четко и мгновенно сформулировал Макс. – Истина проста, но ее приходится постигать всю жизнь.

– И больше ничего? – спросила Тоня.

– И больше ничего! А разве этого мало? Своего личного исповедника очень нелегко найти. Позвони мне в начале недели и скажи "да". А вообще-то лучше сказать это короткое слово сейчас. Чего тебе еще ждать?

– Нет, Максик, – отказалась бессердечная, бесчувственная Тоня. – Мне нужно подумать. Ты прости... Доживем до понедельника...

– Окей! – покладисто согласился Макс. – Я тебя целую, толстая! И жду звонка.

В трубке мерзко запищали гудки отбоя. Полжизни грешить, полжизни каяться...

– Антонина Сергеевна, вас просит зайти главный! – крикнула младший редактор.

Чтоб ему провалиться! – подумала Тоня и послушно поплелась в кабинет начальства.

Выбрав в непростом графике жизни директора цирка минуту поудачнее, Лариса заглянула к нему в кабинет. Петрович кивнул ласково и приветливо, что немного обнадежило Ларису.

– У меня к вам личное дело, – сказала она. – Точнее, просьба. Моя подруга очень хочет приехать ко мне и устроиться здесь на работу. Нельзя ли ее взять сюда?

– Москва – большой магнит, – грустно сказал Петрович. – А что она умеет делать, ваша подруга?

Лариса судорожно попыталась припомнить, на что способна драгоценная Алена Дутикова. Вспомнить что-либо путное не удалось. На роли любовниц в столице было слишком много претенденток, куда краше провинциальной Аленушки.

– Она может убирать, – неуверенно сказала Лариса.

– Клетки? Манеж? – иронически осведомился Петрович. – Она не испугается и не начнет гримасничать от наших запахов?

– Не знаю, – честно призналась Лариса. – Но думаю, не начнет. Если уж метит жить в столице.

– Пусть приезжает, – с тяжким вздохом согласился Петрович. – Возьму! Будет Захарова контролировать!

Лариса исподлобья внимательно осмотрела толстячка. А что, если... Ну да, резвая Алена просто-напросто поменяет одного Петровича на другого. Это ей раз плюнуть. И тогда...

Развивать свою мысль дальше Лариса не осмелилась: пока еще время для этого было неподходящее.

С утра в субботу Тоня встала пораньше и начала суетливо готовиться к визиту дорогих гостей и вихрем носиться по квартире. Проснулась Лариса и, сонно зевая в ладошку, выползла в пижаме из своей комнаты.

– Чего ты бесишься? – спросила сестрица. – Твой Костик с его дурноватой женой не заслуживают даже минуты такого предгостевого судорожного верчения. И вообще до вечера еще далеко.

– Ты знаешь, Ларка, – попробовала объяснить Тоня, – близнецы, а правильнее, двойняшки – это не два человека, а один, случайно родившийся в двух образах. Мы с Костей – единое целое, и я часто ловлю себя на мысли, что без него вряд ли прожила бы больше двух дней. У нас одни и те же мысли, одни и те же желания, одинаковые характеры...

– Знаю, – сказала Лариса и снова с удовольствием зевнула. – У нас в городе были такие двойнятки-девчонки. Так они прожили жизнь втроем с мамой, не выходя замуж и за порог своего дома поодиночке. Только крепко взявшись за руки. И сейчас так живут. Им уже скоро полтинник стукнет. Хорошо, что вы с Константином все-таки нашли себе семьи.

Тося вздохнула.

– Ты считаешь, у меня есть семья?

– У тебя много семей, – уточнила Лариса и фыркнула. – А это тоже неплохо. Да, я хочу тебя спросить: Олег... – она нерешительно помолчала. – Почему вы с ним разошлись?

Лариса смотрела исподлобья, пристально и недобро, словно подозревала Тоню в каком-то нераскрытом преступлении. Олег... Теперь еще и Олег...

Тося села на стул и сложила руки на коленях. Ах, какие это были когда-то красивые тонкие руки и изящные, выразительные коленки! Ими действительно стоило любоваться. И во что они превратились нынче... Иезуитски старательно изрисованные синими, тонкими, набухшими ручейками ноги и сухо белеющие, зашелушившиеся от воды и мыла кисти рук...

– Сядь и закрой дверь в кухню! – велела Тоня сестре. – Иначе разбудим детей!

Лара нехотя прикрыла дверь и шлепнулась на табуретку.

– Ну да, как же, их разбудишь! – хмыкнула она. – Они заснули всего два часа назад! Всю ночь возились, как две мышки, шуршали, шептались, хихикали... И без конца целовались. Так надоели! – Лариса опять зевнула. – У тебя не выспишься. А Нанка ничего! Глазки томные. Только уж больно молоденькая. И вообще твой дитенок мог бы немного повременить со своими сексуальными ненасытными вожделениями. Хотя бы до окончания школы. Так как же Олег?..

Тося опять вздохнула. Сестра в неурочный час призвала ее к ответу, но ведь когда-нибудь это должно было обязательно случиться.