Текст книги "История двух О (СИ)"

Автор книги: Ирина Хазарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 13

Прежде, чем позвонить Ворошильскому, я долго курила, сидя перед телефоном. Наконец, собравшись с духом, набрала номер и, услышав резкое «Да!», сказала холодным голосом английской леди:

– Господин Ворошильский?

– Да, слушаю.

– Ольга Серова. Мне надо поговорить с вами об Алене. Мы можем встретиться?

После паузы, показавшейся мне бесконечной, Ворошильский сухо сказал:

– Хорошо. Где?

– Летнее кафе напротив кинотеатра «Орленок». Восемнадцать ноль-ноль, – отчеканила я.

– Буду, – коротко ответил Ворошильский и дал отбой.

Я бросила трубку, схватила Котю и чмокнула его в нос:

– Ура, Котенька! Полдела сделано, он придет!

Кот выскользнул на пол, и на его мордочке я очень явственно прочитала: «Люди – существа ненормальные»,

К летнему кафе я пришла без десяти шесть. Мой расчет оправдался: народ как раз схлынул в кинотеатр, поэтому большая часть столиков была свободна. Я взяла стакан яблочного сока с бисквитным пирожным и стала ждать.

Ворошильский появился ровно в восемнадцать ноль-ноль. Судя по тому, как он покрутил головой, оглядывая сидящих, меня он в тот вечерок не слишком запомнил. Я махнула рукой, чтобы привлечь его внимание, и, когда он подошел, предложила, светски улыбнувшись:

– Садитесь, Виталий.

Он сел напротив меня и холодно сказал:

– Ну и что она хочет через вас передать?

– Кто? – от неожиданности глупо спросила я.

– Девушка, не морочьте мне голову. Это ведь Алена вас прислала?

– Нет, Алена об этом понятия не имеет.

– Вот как! – он окинул меня откровенно насмешливым взглядом. – Значит, за спиной у подруги действуете. Некрасиво.

– Возможно, – сказала я, начиная злиться, – но у меня не было другого выхода.

– И что вам от меня надо? Предлагаете себя в Аленины заместительницы?

– Разговор не получился, – констатировала я, чувствуя, что еще секунда – и недопитый стакан полетит Ворошильскому в голову. – Прощайте.

Я встала и пошла, мысленно матеря себя, Алену и особенно Ворошильского. Он догнал меня:

– Девушка! Э-э… Ольга! Подождите! Давайте вернемся и поговорим спокойно.

Я нехотя вернулась и, сев за столик, зло сказала:

– Слушайте, крутой мэн, я понимаю, вам это трудно, но постарайтесь больше не хамить.

– Извините, – буркнул Ворошильский и потер ладонью лицо. – Я три дня жду звонка от Алены, а тут вы… Сорвался.

Мне невольно стало его жалко. Да, довели мы человека…

– Ладно, – махнула я рукой. – Начнем сначала.

– Подождите, я кофе возьму. Вам заказать что-нибудь?

– Пирожное с кремом, пожалуйста.

Ворошильский принес заказанное и уселся поудобнее:

– Так что вы хотели мне сказать?

– Извините, но ответьте, пожалуйста, сначала честно на бестактный вопрос: вы любите Алену?

– А вы уверены, что это ваше дело? – сухо спросил Виталий.

– Да, уверена, – четко сказала я. – Это моя подруга и мое дело. Вот в чем я больше не уверена, так это в том, хочется ли мне, чтобы она к вам вернулась. Вы мне не очень нравитесь.

Ворошильский побарабанил пальцами по столу.

– Что ж, по крайней мере откровенно… Хорошо, отвечу. Я люблю Алену и очень хочу, чтобы она ко мне вернулась.

– Слава богу! – вырвалось у меня. – Виталий, вы прелесть!

Ворошильский посмотрел на меня с любопытством.

– Слушай, а у тебя-то во всем этом какой интерес? – спросил он, внезапно переходя на «ты».

Я засмеялась и вдруг почувствовала себя совершенно свободно:

– Какая тебе разница? Я хочу вас помирить, вот и все. Устраивает или возражать будешь?

– Темнишь, – убежденно сказал Ворошильский, – ну да ладно, с этим потом разберемся. Ты мне лучше скажи, Алена ведь не совсем дура, верно? – Я охотно кивнула. – Тогда почему она так завелась после того глупого недоразумения? Она ведь прекрасно знает, что, какой бы я не был пьяный, я никогда не полезу в ее доме к ее подруге, хотя бы просто из-за риска бездарно попасться? Неужели, если бы мне так приперло переспать с другой бабой, я не сделал бы это по-умному, так, чтобы Алена и не узнала?

Ну и как прикажете отвечать на такой вопрос, если правду говорить нельзя, а врать внаглую не хочется?

– Виталий, представь ситуацию: ты входишь в комнату, а там Алена спит в обнимку с каким-то мужчиной. Ты что – так сразу поверишь, что она знать не знает, как он тут оказался?

Ворошильский немного подумал и честно сказал:

– Нет, далеко не сразу. Но она все-таки должна понимать…

– Подожди-подожди. Во-первых, никто никому не должен: ни ты – ей, ни она – тебе. Во-вторых, определись, чего ты хочешь: доказать, что ты прав, а Алена – нет, или чтобы она снова была с тобой.

– Но это одно и то же!

– Да совсем наоборот!

– Слушай, давай только без этих ваших бабских вариантов: «Ах, грубый мужлан, ты не понимаешь мою тонкую натуру»!

Я, чтобы потянуть время и обдумать ситуацию, неторопливо достала сигареты и закурила. Конечно, я осознавала, что задача будет непростая, но дело обстоит даже хуже, чем я предполагала. Я женщина и для Ворошильского, следовательно, не авторитет. Не будет он меня слушать.

Кафе между тем снова заполнилось народом из числа гуляющих. За соседним столиком четверо молодых людей громко базарили с применением ненормативной лексики о каком-то Коляне, который… и полный лох, поэтому его каждая… может… и… кинуть. Ворошильский поморщился.

– Давай поищем место потише.

– Я бы пригласила тебя в гости, – сказала я, – но, боюсь, ты меня неправильно поймешь.

– На твою девичью честь покушаться не собираюсь, если ты об этом, – усмехнулся Ворошильский. – Пошли, моя машина за углом.

Вообще-то я имела в виду прямо противоположное – что он решит, будто я все-таки собираюсь его соблазнять, но уточнять это не стала.

Увидев машину Виталия, я завистливо вздохнула. Ну почему на Алену клюют владельцы новеньких серебристо-серых «БМВ», а на меня – владельцы как максимум ржавых зеленых «Жигулей»?

– Куда? – спросил Ворошильский, поворачивая ключ.

– Выезжай на проспект и вниз. Бар «Фламинго» знаешь?

– Да.

– Через дом будет пельменная, сразу за ней въезд во двор. Туда и свернешь.

Войдя в мою комнату, Ворошильский огляделся и пренебрежительно сказал:

– Пенальчик. Знакомо до слез. Мы в таком впятером жили, пока я не раскрутился.

– Теперь-то у тебя, конечно, шикарные апартаменты, – немного уязвленно сказала я.

– Естественно. Я и родителям новую квартиру купил. А сестрице пусть ее интеллектуал сам зарабатывает, если сможет.

Видимо, тут были какие-то внутрисемейные сложности, так как Ворошильский продолжил довольно раздраженно:

– Странный вы, женщины, народ, сами не знаете, чего хотите. Вот чего Алене не хватало? Тряпки модные, всякий парфюм – пожалуйста. Сережки-цепочки – носи на здоровье. В кабак хороший – да ради бога! Все ведь для нее делал!

– Ты, конечно, верно говоришь, – мягко сказала я, – но на русском литературном языке это называется «содержанка». А быть содержанкой не слишком приятно для женского самолюбия.

– Самолюбие… А у меня что, по-твоему, – самолюбия нет? Думаешь, приятно, когда ты для женщины готов из шкуры вылезти, а тебе все время дают понять, что ты – так, вариант от нечего делать. Знаешь, сколько я добивался ее? – Я кивнула. – Ну да, вы же подружки, о своих хахалях друг другу полный отчет даете. Вот и скажи мне, подружка, как я могу говорить о серьезных отношениях с женщиной, если не знаю, кто я для нее: человек или спонсор?

Виталий говорил с такой внезапно прорвавшейся горечью, что я растерялась. До этого момента я была всецело на стороне Алены, но сейчас Ворошильский начал вызывать у меня симпатию.

– Виталик, не знаю, поверишь ли, но Алене без тебя очень плохо и вовсе не потому, что нет желающих водить ее по кабакам. Я тебя очень прошу: пожалуйста, поезжай к ней, – сказала я со всей возможной убедительностью.

– Чтобы меня опять послали путем известным? Знаешь ли, это удовольствие ниже среднего и, как ты выражаешься, не слишком приятно для самолюбия.

– Пошлют или не пошлют – вот в чем вопрос? Ладно, Виталик, мы сейчас все узнаем, – пообещала я, набирая номер Алениного телефона. – Привет, Аленушка. Чем занимаешься?

– Лежу в обнимку с любовным романом, – скучно ответила подруга. – Герой – хам, героиня – идиотка, остальные – придурки, в общем, полная муть, а я, дурында, все равно читаю и читаю. Тоска.

– Веселенькое у тебя настроение, – хмыкнула я. Ворошильский пристроился поближе, чтобы тоже слышать, пришлось погрозить пальцем. – Аленка, а ты хотела бы, чтобы сейчас к тебе Виталий приехал?

– Не трави душу! – с сердцем сказала Алена. – Я бы от радости до потолка прыгала!

Ворошильский попытался отобрать у меня трубку, я отпихнула его, поспешно сказала: «Извини, Ален, в дверь стучат, потом перезвоню», дала отбой и повернулась к Виталию:

– Ноги в руки и к ней, понял? Только не вздумай затеять выяснение отношений на тему, кто прав, а кто виноват, не то все испортишь.

Мы стояли совсем близко. Ворошильский ласково взял меня за плечи, и мне вдруг на мгновение захотелось обнять его. По-моему, он это понял.

– У тебя глаза развратные, – сказал он и легко поцеловал меня в губы.

– Ага, – сказала я не шевелясь, – но это ничего не значит.

Он отпустил меня и дружески улыбнулся:

– Ты хорошая девчонка. Спасибо за все.

– Не за что. Удачи тебе.

Закрыв за ним дверь, я опустилась на табуретку, чувствуя себя надувным шариком, из которого выпустили весь воздух. Следовало радоваться успеху своей дипломатии, но не было сил. Густая как кисель тишина в квартире давила голову, сигарета горчила.

Я подошла к телефону, очень аккуратно набрала номер Олега и долго-долго слушала унылые гудки. Все правильно, он ведь не обязан ждать у аппарата целыми днями моего звонка. Есть, наверное, и более интересные дела…

Осень обещала быть очень бурной. Ирина уже прислала приглашение на свадьбу, а будущая чета Ворошильских ждала только возвращения в город Алениных родителей, чтобы назначить точную дату, о чем сообщили сами Виталий и Алена, ввалившись ко мне с огромным букетом цветов и двумя бутылками шампанского на следующий за решительным объяснением день. Аленка все-таки рассказала всю правду невинной жертве женской дружбы. По ее словам, Ворошильский сначала долго бегал по комнате и орал, что Колян по сравнению с ним гений и везунчик («Олька, хоть ты объясни мне, при чем тут какой-то Колян?!»), а потом сел, захохотал и сделал всхлипывающей Алене формальное предложение руки и сердца, дабы «избежать риска повторения подобных ситуаций в будущем».

Надо было подумать о подарках и срочном пополнении гардероба, поэтому работала я очень усердно. К счастью, это лето было урожайным на графоманов. Я получила от леди-босс рукопись – честное слово, «Война и мир» по объему меньше! – с красноречивым названием «Восхождение на подиум», повествующую о многотрудной жизни красавицы манекенщицы, натуры страстной и противоречивой. Любовную линию обеспечивали демонический криминальный авторитет и сказочно богатый молодой банкир. Сей опус изобиловал пассажами типа «Юлия, вы стремитесь в бездну, – сказал Станислав, насквозь прожигая ее душу взглядом бездонных черных глаз. – Позвольте протянуть вам руку и спасти от последствий ваших собственных безумных поступков». Супер, просто супер!

Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Я сохранила файл и встала, с трудом выпрямив затекшую спину. От долгого сидения за компьютером в глаза словно песку насыпали.

За дверью меня ожидал сюрприз. Вот уж кого я совершенно не ожидала увидеть, так это Саню. Я вернула на место отвисшую челюсть и после нескольких секунд колебания пригласила его войти.

– Радикальная смена имиджа? – поинтересовался незваный гость, с интересом разглядывая мою новую прическу. – Прежний лучше был.

Хм, Борис тоже так сказал… А вот Алене очень понравилось.

– У меня к тебе серьезный разговор, – сказал Саня, непринужденно разваливаясь на диване.

– Тебя Олег послал? – осведомилась я.

– Нет, я сам, он ничего не знает.

Меня начал разбирать истерический смех – это один к одному совпадало с беседой в летнем кафе. Мистика в быту.

– Ты чего хихикаешь? – недоуменно спросил Саня.

– Не обращай внимания, – сказала я, с трудом сдерживаясь. – Нервы шалят.

– А-а… Ну, вообще-то, я правда из-за Олега приехал. Оля, если ты больше не будешь с ним встречаться, скажи сразу, не мучай парня, а то я так понял, у тебя уже другой есть.

У меня повторно отвисла челюсть.

– Что?! Ты с ума сошел! Кто тебе наплел? Какой такой «другой»?!

– Ладно, – сказал Саня, – давай, я все по порядку расскажу. Мне на днях позвонил дядя Петя, сказал, что Олег два дня на работу не выходит, по телефону говорит, что болеет, но врет стопудово, и попросил узнать, что случилось. Я к нему заехал, а он пьяный вдрабадан. Нет, мы, конечно, выпивать и раньше выпивали неплохо, но таким первый раз его увидел. Ну, я-то понял сразу, что у вас что-то не так, но от Олега разве узнаешь. Молчит, как партизан на допросе. Что делать, пришлось брать еще бутылочку и начинать его пытать. Короче, к полуночи он сначала на меня наорал и чуть по морде не заехал, а потом раскололся и выдал все с самого начала.

– Ясненько, – перебила я, – только, если он рассказал действительно все и при этом строго придерживался фактов, почему ты решил, что это я завела другого?

– Да ничего я не решил, это Олег сам вас видел! Он все ждал, когда ты позвонишь, не дождался, весь извелся и рванул к тебе.

– Нет, – пробормотала я, еще не веря, – такого не может быть. Не хочешь ли ты сказать, что он приперся ко мне именно в тот день…

– Не знаю, в какой день, но Олег своими глазами видел, как ты приехала на крутой тачке и как ее хозяин поднимался к тебе, – неодобрительно сказал Саня.

Вот это прикол! Мне срочно понадобилось закурить.

– Саня, обычно я никогда и ни перед кем не оправдываюсь, – проникновенно сказала я, – но для тебя сделаю исключение. Помнишь эту чертову вечеринку у Олега, с которой все началось? Со мной тогда была Алена, красивая такая шатенка, ее Юрик потом провожал еще. Давай, вспоминай!

– Да помню я, помню! Она-то здесь при чем?

– Так это ее жених ко мне заезжал, по делу.

– Серьезно? Прямо-таки по делу? – иронически спросил Саня.

– О, господи! Ну, хочешь, я тебе номера телефонов дам, сам им обоим позвонишь и спросишь!

На лице у Сани медленно расплылась широкая улыбка:

– Ольга, не врешь? Слово?

– Да чтоб у меня системный блок сгорел, если вру! – торжественно поклялась я.

– Фу, черт, – облегченно помотал головой Саня. – Помрешь с вами, ребята. А Олег, балда, подумал…

– Вот интересно, – сказала я вредным голосом, – он, значит, налево гуляет и это нормально, а мне с другим мужчиной даже поговорить нельзя, да?

– Не бери ты эту Виолетку в голову! Закоротило у парня в мозгах что-то, бывает.

– Ты еще скажи: «Не виноватый он, она сама пришла».

– Эх, Оля… В том-то и дело, что сама пришла, сама предложила. Ну, не мог он отказаться в такой ситуации, не мог, понимаешь!

– Не понимаю, – упрямо сказала я. – Это ваши мужские заморочки.

– Да, именно мужские. Так мы устроены: если не можешь, значит, ты не мужчина, так, нечто среднего рода. А Олег… Это у него больное место, сама знаешь.

– Знаю.

– Слушай, ты его правда колдовством вылечила? – с любопытством спросил Саня.

– Ерунда.

– Это хорошо, а то бы взяла и навела на нас порчу, – ухмыльнулся Саня.

– Скажи мне, Саня, – вкрадчиво поинтересовалась я, – а ты своей Свете изменяешь?

– А зачем? Ты меня с Олегом не сравнивай, у меня баб много было, но так, ничего серьезного: трам-бам, мерси, мадам. Успел нагуляться до того, как со Светкой встретился. Зацепила она меня здорово. Три месяца ее обхаживал, а она ни в какую, веришь? Наконец думаю – ну, все! Надоело! Еще раз откажет – пошлю на фиг. А Светка взяла и не отказала. Оля, я у нее первый был. Первый! Я обалдел просто, у меня еще такого не было, чтобы девочка. Слушай, спрашиваю, а чего ты столько сопротивлялась и вдруг согласилась? Потому, говорит, что поняла – я тебя действительно люблю.

Саня гордо и счастливо улыбнулся.

– Вот так я и попался. Мне теперь все другие до фонаря. Думаю, в начале октября поженимся. Сколько пришлось ее родителей убалтывать – абзац! Они хотели, чтобы Светка сначала институт закончила, еле уговорил. Приглашаю на свадьбу.

– Вы что – сговорились все?! – возопила я. – Третья свадьба за осень! Да я на одних подарках разорюсь!

– Приходите с Олегом вместе, это и будет подарок, – серьезно сказал Саня. – Помиришься с ним?

– Ага, прямо сейчас и побегу!

– Не надо прямо сейчас, – покладисто сказал Саня. – Еще денек пусть гад помучается, а завтра помирись. Хочешь, скажу ему, чтобы к тебе приехал?

– Нет, я сама поеду.

– Обещаешь?

– Саня, отстань.

– И не надейся, Оленька! Олег, как с тобой встречаться начал, совсем другой человек стал: веселый, счастливый – смотреть приятно, так что я от тебя не отвяжусь, пока он опять таким не будет. А про шалаву эту просто забудь.

Как будто это так легко – просто забыть, подумала я. Спасибо, Вовик, привел на мою голову такое сокровище… Интересно, сам-то он как?

– Сань, а Володя в курсе?..

– Ты что! Он Олега убьет, если узнает. В прямом смысле этого слова.

– Из-за Виолетты? – скептически фыркнула я.

– Да при чем тут Витка! Из-за тебя. Вовка же в тебя втрескался по самые пятки еще тогда, на озере.

– Врешь ведь, – изумилась я.

– Я никогда не вру, – с достоинством ответил Саня. – Мы на другой день сидели у меня в гараже, мы там часто собираемся, и Вовик у Олега спросил: «У тебя с Ольгой серьезно или как?». Олег говорит: «Пока не знаю. А что?». Тут Вовка и ляпнул: «А то, что у меня к этой девушке тоже очень большой интерес». Я, конечно, посмеялся, очередная, говорю, мечта поэта, сколько их у тебя уже было, а он даже обиделся: «Как ты можешь сравнивать! То ерунда, дешевка, а тут редкостный человек, полная гармония внешней красоты и тонкости чувств». Смотрю, Еремин наш стал туча тучей и говорит: «Подожди, Вовчик. Все равно она меня скоро отошьет, вот тогда флаг тебе в руки, а пока потерпи». Ну, думаю, фиг с вами, разбирайтесь сами. А через дней десять Олег притопал довольный, сияет как новенький пятак и Вовику с порога: «Извини, брат, но у меня с Олей так серьезно, что серьезней не бывает». Смотрю, Вовка дернулся, но говорит спокойненько так: «Понял. Тема закрыта».

Я сидела и растеряно смотрела на со вкусом болтающего Саню. Внутри булькал коктейль из самых разных эмоций: тут были и удивление, и удовлетворенное женское тщеславие, и некоторое возмущение тем, как эти «три товарища» без меня все за меня решили, лишив законного права выбора, и какая-то самой не понятная растроганность.

– Ты что – дар речи потеряла? – поддразнил Саня.

Я тряхнула головой и сказала капризным тоном:

– Нет, злюсь. Как всегда, самое интересное я узнаю последней, а меня, между прочим, это тоже касается. Ну ничего, еще не все потеряно. Где-то у меня Володин телефон завалялся, давно собиралась в его библиотеке порыться…

– Блин, вот я трепло! – с искренней досадой сказал Саня. – Не делай этого, Оля. Всем ведь дерьмово будет.

– Шучу, шучу, – успокоила его я. – Не переживай ты так за своего Олега. Скажу по секрету, я ему еще неделю назад звонила, да не дозвонилась. Кто ж виноват, что он вместо того, чтобы дома сидеть, под моими окнами караулит.

Саня засмеялся:

– Ну, тогда моя душа спокойна.

Я тоже невольно улыбнулась:

– Ты об Олежке прямо как брат родной заботишься.

– А если не я, то кто? К тому же за мной должок. Если бы не он, из меня этой зимой сто пудов калеку сделали бы.

«Повредил руку зимой в одной разборочке…» – вспомнила я слова Олега. Вот, значит, как было дело…

– Все, Оленька, я двинул, – сказал Саня, вставая.

– Погоди! – спохватилась я. – Хороша хозяйка, нечего сказать, даже чаю не предложила.

– Чай в другой раз. У меня и так вся личная жизнь яшмовой вазой накрылась: вместо того, чтобы выгуливать любимую девушку, решаю ваши проблемы. Ладно, Оленька, пока, целую во все места!

Если честно, я еще с утра знала, что поеду к Олегу, но зачем-то оттягивала этот момент, делая вид, что работаю. Однако весь день работа валилась из рук: я ляпала опечатки, путала страницы, а под конец удалила именно тот файл, который надо было сохранить. К счастью, ошибка не стала фатальной, и файл удалось извлечь обратно.

Наконец я устала бороться сама с собой и бросила терзать несчастный текст. Котя, чувствовавший мою нервозность и вертевшийся рядом, протяжно мяукнул. Я цыкнула на него и пошла в душ. Надела кружевное белье, нарядное длинное светло-зеленое платье. Уложила волосы, сделала лицо. Стало спокойнее.

Когда я уже собиралась выходить, в голову пришла смешная мысль, что ситуацию надо запараллелить до конца, и я позвонила соседу:

– Боря, к тебе можно? Ты один?

– Не один, но все равно заходи.

У Бориса был Эжен. Я сразу заметила, что у него припухшие глаза и покраснел носик.

– Что случилось? – спросила я, кивнув на него.

– Мелочи жизни, – махнул рукой Борис. – Очередной конфликт отцов и детей.

– Тебе легко говорить, – дрожащим голосом сказал Эжен, – а они меня совсем замучили: «Женечка, куда ты идешь? Женечка, кто тебе звонил? Женечка, с кем ты встречаешься?». У меня уже никаких сил нет!

Я ласково чмокнула его в кудрявую макушку:

– Эжен, дурачок, они же любят тебя, за тебя беспокоятся.

Эжен по-детски шмыгнул носом.

– Любовь строгого режима. Вот уйду из дома, будут знать!

Борис, улыбаясь, развел руками. Я понимала его – отчаяние Эжена, при всей его искренности, было комично.

– Ты по делу или просто по мне соскучилась? – спросил Борис.

– У меня к тебе просьба весьма деликатного свойства.

– Понимаю. По телефону с ним поговорить или необходима личная встреча?

– Телепат, – с уважением сказала я. – Нет, личной встречи не надо. Мне бы только узнать, дома он или как.

– Узнаю, а ты пока утешай это прелестное дитя.

– Что вы со мной как с маленьким, – обидчиво надул губки Эжен. – Нечего меня утешать, обойдусь.

Борис говорил по телефону так тихо, что я не смогла ничего расслышать. Повесив трубку, он повернулся ко мне:

– Дома твой мотоциклист. Пребывает в минорном настроении.

– Спасибо, Боря.

Борис нахмурился:

– Оля, ты уверена, что поступаешь правильно?

– Нет, но иначе не могу. Пожелай мне удачи.

– «Но если есть в кармане пачка сигарет…» Есть?

– Да.

– «…значит, все не так уж плохо на сегодняшний день».

Эжен, отвлекшийся от своих страданий, непонимающе смотрел на нас во все глаза:

– А что случилось? Боречка, ты кому звонил?

– Мелочи жизни, – махнула я рукой. – Очередной конфликт мужчины и женщины. До встречи, мальчики.

Чем ближе я подходила к дому Олега, тем медленнее становились мои шаги, а перед дверью я и вовсе остановилась в нерешительности. Я люблю душещипательные сцены только в книгах и ненавижу в реальной жизни, поэтому совершенно не представляла, что и как говорить. А особенно забавно будет, если Олег за эти две недели подумал и решил, что я ему больше не нужна.

«Юлия, вы стремитесь в бездну», – пробормотала я себе под нос и нажала кнопку звонка. Дверь отворилась через минуту, показавшуюся бесконечной.

– Привет, – я постаралась придать голосу такую непринужденность, как будто вернулась из ближайшего хлебного магазина.

– Привет, – сказал Олег, не выражая ни удивления, ни радости. Вопреки моим опасениям, он был абсолютно трезв и чисто выбрит, но выглядел каким-то… замученным.

– Войти можно? – осведомилась я.

– Да, проходи.

В комнате я присела на краешек дивана и без надобности поправила волосы. Олег сел верхом на стул, уткнулся подбородком в сложенные на спинке руки. Лицо с резкими неправильными чертами казалось застывшим. Неужели Саня не объяснил, что ко мне заезжал жених подруги? Или Олег ему не поверил? Или еще что-нибудь случилось, пока я решала, ехать или не ехать к нему? И почему, черт подери, я волнуюсь как малолетка на первом свидании? Эта мысль меня разозлила.

– Не понимаю, ты что – не рад меня видеть? – резко спросила я.

– Почему, рад, – тускло ответил Олег.

– Ну, так вырази это как-нибудь, а то, судя по твоему виду, мне вообще не стоило сюда являться.

– Это Саня попросил тебя приехать, да? – негромко, но жестко сказал Олег. – Наболтал, что я тут совсем загибаюсь, а ты меня пожалела по доброте душевной, иначе не пришла бы, так? И тогда пожалела просто, и сейчас тоже… Не хочу.

Я вскочила, чувствуя, как на глазах вскипают слезы.

– Ты… Ты просто дурак! Я тебя люблю, а ты…

Я метнулась к двери, но Олег оказался быстрее.

– Пусти! – я попыталась вырваться, но у него были стальные руки. – Пусти сейчас же, слышишь!

– Нет. Я, возможно, дурак, но не настолько.

Я еще раз безуспешно дернулась и, вдруг ослабев, облегченно заплакала, уткнувшись ему в плечо.

Олег дал мне выплакаться, усадив к себе на колени и молча гладя по голове и трясущимся от рыданий плечам. Наконец я утихла и попыталась встать, пряча зареванное лицо:

– Пусти, Олежка.

– А ты точно не сбежишь? – спросил Олег почти серьезно.

– Сбежишь от тебя, как же… Я пойду умыться.

Несколько минут я старательно плескала в лицо холодной водой, пока не поняла, что лучше выглядеть все равно не буду. Едва я вышла, Олег, карауливший у двери ванной, подхватил меня на руки – на вид хрупкий, а сильный! – отнес на постель и присел рядом. Я погладила его по щеке. Он перехватил мою руку:

– Что это у тебя?

Я взглянула на розовые следы ссадин.

– Так, о стенку от злости расшибла, – и добавила язвительно, повинуясь неожиданному мстительному желанию сделать ему больно: – Думаешь, ты один переживал?

Олег наклонился и стал осторожно целовать мои руки от кончиков пальцев и все выше, выше… Я не шевелилась, хотя внутри все сладко ныло от желания. Коснувшись моего уха губами, Олег тихо спросил:

– Тебе неприятно? Ты теперь… не хочешь меня?

– Хочу, – проговорила я замирающим голосом и обняла его. – Хочу тебя… только тебя, солнце мое… любимый мой…

Я выгибалась в его руках, помогая себя раздеть, и, подставляя шею и грудь теплым губам, тихо постанывала. Олег ласкал меня томительно медленно, нежно, бесстыдно, заставляя трепетать от чувственного наслаждения, и я самозабвенно отдавалась, растворяясь в нем, зная, что владею им безраздельно. Ах, Олеженька, сердечко мое…

Как и в первый наш вечер, в спальне был полумрак. Мы лежали, утомленно обнявшись, голова Олега уютно устроилась у меня на груди.

– Не хочу я тебя никуда отпускать. Не хочу – и все! Переезжай ко мне, а? Если сделать маленькую перестановку, твой компьютер отлично станет в том углу, дополнительную проводку я налажу, – раздумчиво сказал Олег. – Конечно, тебе отсюда дольше на работу добираться, но машина есть, мотоцикл есть, буду тебя возить. И, между прочим, до твоей любимой Алены два шага, сможете хоть каждый вечер друг к другу бегать. Оля?..

– Да?

– Я говорю-говорю, а ты все молчишь… Не согласна ко мне переехать?

Рука, гладившая меня, замерла. Зачем я мучаю его, если сама не меньше хочу того же?

– Хорошо, Олежка, попробуем пожить вместе. Только, боюсь, трудно тебе со мной будет. Характер у меня поганый.

– Знаешь, Оля, – сказал Олег, – я ведь к легкой жизни никогда и не привыкал. Прорвемся.