Текст книги "История двух О (СИ)"

Автор книги: Ирина Хазарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 8

Хорошо звучит: «Сегодня я встречалась со своим банкиром»! Гораздо солиднее, чем просто: «Я отдавала долг старому знакомому».

«Своего банкира» Федора Константиновича я знала с тех еще пор, когда он был студентом-экономистом Федей и заходил иногда в наш лицей, где работала заместителем директора по АХЧ (или попросту завхозом) его мать, женщина исключительной по нашим временам честности. Здесь училась и его сестра. Наши старшеклассницы провожали на редкость симпатичного юношу заинтересованными взглядами и всегда находили повод заглянуть на перемене в кабинет Натальи Ивановны.

В лицее к Наталье Ивановне относились с искренней симпатией практически все, и нас совершенно потрясло, когда она вместе с мужем погибла в автомобильной аварии. Ее дочь Лена как-то сразу повзрослела. Она училась в том же классе, что и большинство ребят из клуба, в котором я числилась «президентом без права решающего и совещательного голоса», поэтому мы иногда общались. Мне нравилась эта спокойная и доброжелательная девочка, очень похожая на мать. Свое горе она носила в себе и никому не выставляла напоказ.

Я ушла из лицея сразу после того, как отгуляла выпускной вечер со своими мальчиками-клубменами. К тому времени атмосфера в лицее изрядно испортилась. Все-таки не должны работать вместе на руководящих должностях муж и жена, особенно если жена-завуч ревнует мужа-директора ко всем мало-мальски молодым и привлекательным преподавательницам (коих у нас было большинство). Конечно, поначалу ребята названивали, мы даже несколько раз собирались всем клубом, но вскоре у мальчиков началась совсем другая – уже не лицейская, а взрослая – жизнь и, как это обычно бывает, звонки и встречи сошли на нет.

Потеряла я из виду и Лену. Откровенно говоря, тогда мне было не до чужих проблем – хватало собственных. Подходящая работа никак не находилась, а деньги подходили к концу. Я понемногу должала отцу и знакомым, пила чай без сахара и всерьез подумывала обратиться за помощью к маме и ее состоятельному мужу.

Федор позвонил в тот момент, когда я предавалась самым мрачным размышлениям о настоящем и будущем (до сих пор не знаю, где он раздобыл номер моего телефона).

– Ольга Анатольевна, это Федор Мальцев вас беспокоит. Вы, наверное, меня не помните? Я сын Натальи Ивановны, с которой вы работали в Ноосферном лицее.

– Почему же, помню, – ответила я почти правдиво. – Как ваши дела, как Лена?

– Я вот как раз о Лене хотел с вами поговорить. Ольга Анатольевна, мне очень нужна ваша помощь. Только это разговор не телефонный.

Я была заинтригована и согласилась.

Встречу мы назначили в парке на Крепостной горке. Когда Федор окликнул меня, я испытала легкий шок: если я столкнулась бы с ним на улице, то стопроцентно не узнала – милый юноша превратился в совершенно сногсшибательного мужчину. Хорошо еще, что блондины не в моем вкусе, иначе грозила опасность влюбиться по уши. Впрочем, когда он начал объяснять, зачем меня вызвал, все игривые мысли мгновенно вылетели у меня из головы.

После смерти родителей Федор и Лена остались в том же положении, что и я сейчас – практически без денег, только вот им и занимать было негде: со стороны матери у них не было никого, а родичи отца оказались редкостными тварями. Федор был твердо убежден, что пропавшие после похорон немногочисленные материнские золотые безделушки лежат по карманам двух теток, но доказать это не было возможности. Ему пришлось в срочном порядке переводиться на вечернее отделение и устраиваться на работу. Федору повезло: в одной группе с ним учился, а точнее – делал вид, что учится, – некий молодой оболтус, чей папа был фактическим владельцем «Южно – Российского инвестиционно-кредитного банка». К Федору этот юноша питал самые теплые чувства, так как только с его помощью умудрялся сдавать рефераты и курсовые, поэтому замолвил словечко перед папой, а уж дальше все пошло как в классической сказке о «бедном, но талантливом». Появились деньги, появилась уверенность в завтрашнем дне.

И вот тут кому-то «там, наверху», персонально ответственному за судьбу этих двоих, показалось, что им досталось еще слишком мало.

– Это я виноват, Ольга Анатольевна. Никогда себе не прощу.

Виноват он был, пожалуй, только в том, что не оказался ясновидцем.

Сергуня, тот самый сынок банкира, которого Федор спасал от отчисления и последующего папиного гнева, периодически приглашал его вместе с сестрой к себе на развеселые вечеринки. Так было и на этот раз. Федор от этих сборищ особого удовольствия не получал, но хотел, чтобы Лена немного развлеклась, и никакие тревожные предчувствия его не посещали. Наоборот, было очень весело, особенно когда одна из девушек, очаровательное бескомплексное создание, стала недвусмысленно намекать Федору на то, что живет одна и в случае чего никто мешать не будет…

– Федюнчик, не будь идиотом, – зашептал Сергуня, толкая друга в бок. – Люси девочка разборчивая, с кем попало не пойдет, так что не упускай случай! Второй раз не предложит.

Федору очень не хотелось упускать случай, но…

– А Лена?

– А что – Лена? – удивился Сергуня. – попрошу Кольку… или он Димка? Блин, всю дорогу забываю! В общем, того длинного в углу видишь? Он все равно свою девчонку отвозить будет, твою Лену и прихватит.

Ни Сергуня, ни тем более Федор не знали, что высокому парню в углу его девушка пару минут назад заявила, что он грубая скотина, надоел ей до смерти и не смел бы больше к ней приближаться. К сожалению, этой девке надавать по морде, чтобы не выдрючивалась и знала свое место, было опасно. Ладно, еще посмотрим, кто над кем посмеется… И надо подцепить какую-нибудь телку на ночь, если уж с этой обломалось…

Поздним утром довольный собой, партнершей и всем миром Федор вернулся домой и нашел сестру на полу без сознания.

– Лена почти два месяца в больнице пролежала, – рассказывал Федор очень спокойным, каким-то отстраненным голосом. – Физически она сейчас в норме, но… Видите ли, Ольга Анатольевна, у этого подонка родители большие люди. Точно не знаю, на кого они надавили, кому заплатили, но вывернулось все так, что это мы сами его подставили, чтобы потом деньги тянуть. Понимаете? Я специально уехал, а сестру оставил, Лена специально его спровоцировала… Вот это Ленку мою и добило. Она после больницы на улицу не выходит. Всегда такая чистюля была, каждая вещь на своем месте лежала, а теперь все валяется, грязь везде. Если я не напомню, не поест. Не читает совсем. И… и не разговаривает почти, – тут голос Федора все-таки дрогнул. – Целый день сидит за компом и раскладывает пасьянсы, один за другим, без конца. Я не знаю, что делать. Ольга Анатольевна, может, у вас получится с ней поговорить? Все-таки, вы женщина и вы с мамой работали…

– Федор, – осторожно спросила я, – а к специалисту обратиться вы не пробовали?

Лицо моего собеседника словно заледенело.

– Моя сестра не сумасшедшая. Извините, я, кажется, зря вас побеспокоил.

– А я, по-моему, и не говорила, что она сумасшедшая, поэтому не надо смотреть на меня как Новодворская на коммуняку, – преувеличенно сердито сказала я. – Просто я думаю, что могу своими дилетантскими попытками сделать еще хуже. А специалист…

– Нет. Если Лена решит, что я считаю ее ненормальной… Боюсь, это плохо кончится. Впрочем, я вас понимаю и благодарю, что выслушали.

– А вы меня не дослушали. Я знаю человека, который может вам помочь. Проверено на себе, будьте спокойны.

И я повела его к Борису. Пожалуй, из всех поступков, которые я совершала под влиянием минутных озарений, этот оказался самым результативным. Федор и Лена получили необходимую помощь. Борис получил вечно благодарного почитателя. Я получила беспроцентный кредит.

Какая я все-таки умница!

Вот уже месяц мы встречались с Олегом четыре-пять дней в неделю. Его зубная щетка и бритвенные принадлежности поселились на полочке в моей душевой, а тапочки – под вешалкой у двери. У Володьки Петрина из ЦНТ я записала несколько стрелялок. Мы вместе ездили по выходным за покупками на оптовый рынок и готовили обеды. Конечно, нельзя сказать, что наши встречи проходили в сплошном идиллическом согласии. При близком общении Олег оказался не таким уж молчуном и ко многим вещам, как выяснилось, у нас был совершенно разный подход. Впрочем, интенсивный обмен мнениями лишь подогревал взаимный интерес. Скучно друг с другом нам не было. Я с некоторым ужасом стала понимать, что привыкла к вечерним прогулкам и посиделкам за чашкой чая или бутылкой пива, к которым изредка присоединялся Борис, привыкла говорить по утрам: «Олег, кофе готов!», слышать в ответ сонное «Иду, иду…» и, самое страшное, привыкла ощущать по ночам рядом с собой теплое сильное тело, обнимающую меня ласковую руку. Плохо дело. А ведь после развода уверена была, что ни один мужик не сумеет залезть мне в душу. Как же теперь верить людям, если даже себе доверять нельзя?

Занятая собственными переживаниями, я и думать забыла о Виталии Ворошильском, но Алена напомнила о нем телефонным звонком однажды вечером, когда я, стараясь не уснуть, добивала очередной заказ.

– Олька! – заорала она. – Приезжает!

– Кто, Ворошильский?

– Да! Уговор в силе, помогать будешь?

– Ну, если ты по-прежнему хочешь…

– Конечно, хочу! Теперь вопрос – когда? Он приедет девятого и будет до пятнадцатого.

– Тогда вечером четырнадцатого.

– Это мне целую неделю терпеть?!

– Во-первых, ты еще раз все обдумаешь и окончательно решишь, проводить операцию или нет, во-вторых, разве лучше будет, если он всю неделю будет доказывать, что не верблюд и портить тебе настроение?

– Логично. Умеешь ты, подруга, разложить все по полочкам.

– А ты, подруга, умеешь подбивать честных людей на авантюры. Ирине звонила?

– Нет еще.

– Звони, сообщай новость, главную-то роль ей играть.

Я хозяйничала на кухне у Олега. Из ванной доносился плеск воды – мое солнышко отмывалось после трудового дня. На плите доходила гречневая каша и закипали сосиски. Приглушенно играл магнитофон. Семейная идиллия, черт ее подери!

За ужином я поделилась новостью: начинающий писатель В.М. Скоков, который остался очень доволен моей работой, пообещал шефине принести новую рукопись и передал презент для меня – роскошную коробку конфет.

– Он нашел спонсоров, и его первая книга уже печатается в типографии. Говорит, что у нас с Еленой легкая рука и обещает по экземпляру с автографом.

– Значит, опять будешь сидеть за компьютером с утра до ночи, а мне не разрешишь приезжать, – нахмурился Олег.

– Ничего, несколько дней потерпишь, – бессердечно сказала я, – зато будешь первым читателем нового бестселлера. А тот, прежний, не потерял?

– Нет, вон там, на полке стоит, рядом с альбомом.

– Твои фотографии? Покажи.

Мы уселись рядом на диван, и я стала рассматривать Олега в ползунках, в шортиках, за партой, с друзьями, с родней…

– Красивая у тебя мама.

– Красивая. Батька, говорят, тоже был красавец-мужик. Это я неизвестно в кого: уродище лесное, страхолюдище болотное.

Я дала ему подзатыльник.

– Ты чего?! – возмутился Олег.

– Чтобы я больше такого не слышала. Ты нормальный симпатичный парень.

Олег скептически хмыкнул.

– А где твой отец, я что-то не найду?

– У меня нет фотки. Была одна, я еще маленьким в матушкиных бумагах нашел, так она тут же порвала. Они с отцом не женаты были.

– Понятно.

– Она ребенка – меня, значит – не хотела, но думала, что отец на ней женится и пропустила срок, когда можно аборт делать, а он все равно уехал куда-то.

– Откуда ты все это знаешь?

– Она сама сказала.

Я была шокирована до глубины души.

– Тебе мать такое говорила?!

– Да. Удивляешься? Она много чего говорила: и что я всю жизнь ей испортил, мол, кто бабу с довеском возьмет, и что я лентяй и тупица, как мой папаша, и что из меня ничего путного не получится. Ну а ремня я получал почти каждый божий день как «с добрым утром».

– Весело, нечего сказать, – растеряно пробормотала я. Слова Олега как-то плохо укладывались у меня в голове. Я сама росла практически без отца, но ни разу, ни на единый миг не чувствовала себя нежеланной помехой. Что за дура эта его мамаша? Чудо великое, что Олежка не вырос озлобленной на весь мир сволочью.

Я машинально пролистала альбом дальше. Выпускной класс. Олег верхом на «Яве». Олег и еще двое парней в камуфляже с автоматами картинно позируют на броне БТРа, на обороте две надписи, размашистым почерком: «Помни, солдат ВВ должен стрелять как ковбой и бегать как его лошадь» и мелко, очень аккуратно: «Солдат, береги себя, ведь для тебя нет запчастей». Хорошенькая девушка улыбается, кокетливо приложив к щеке цветок.

– А это кто?

– Да так… одна девчонка в школе нравилась, – неохотно ответил Олег и, взяв у меня альбом, поставил его на полку. Я, не вставая, обхватила его руками и прижалась щекой к упругому плоскому животу. Пальцы Олега зарылись в мои волосы.

– Я вот думаю, – негромко сказал он. – Ты такая красивая, умная, самостоятельная… Зачем я тебе? Могла бы найти и получше.

Я отстранилась и смерила его суровым взглядом. Олег снова сел рядом и с вздохом наклонил голову:

– Кажется, я сейчас опять схлопочу по затылку… Ладно, только последние мозги не отбей.

Я крепко обняла его. Зачем ты мне, солнце мое? Ласкать и баюкать, согреть своим теплом, утешить твою боль, дать тебе хоть немного радости… Сердечко мое, как ты мне нужен…

Глава 9

Дом Алены Левченко. Суббота, четырнадцатое. Три часа пополудни. На кухне колдуют три ведьмы. Операция «Жертвоприношение» началась.

– Когда твой приедет? – спросила Ирина, постукивая пестиком в маленькой ступке.

– Часам к шести – ответила Алена, старательно переливая водку из бутылки в хрустальный графин.

Я закончила выкладывать фасолевый салат из банки в салатник и негигиенично облизала ложку.

– Итак, дамы, у нас есть три вида салатов, огурчики-помидорчики, зелень, а сыр пока резать не буду, засохнет. Мясо пора ставить в духовку, как думаете?

– И выпивка сейчас будет готова, – сказала Ирина, высыпая белый порошок из ступки на тетрадный лист. – Алена, что он принесет?

– Думаю, как обычно – водку для себя, шампанское мне.

– Отлично. Проследи, сначала пусть выпьет своей, чтобы расслабился и потерял бдительность, потом нальешь из графинчика нашего зелья.

– Ирка, а он, часом, не траванется? – тревожно спросила Алена.

– Да ну, что за бред! Это не мышьяк, а обыкновенное снотворное. Я в прошлом году бессонницей маялась, съела не меньше, чем полкило, и жива, как видишь.

– Главное, девочки, самим не потерять голову раньше него, – вмешалась я. – Мне, когда волнуюсь, чайной ложки спиртного достаточно.

– У тебя всегда на выпивон голова слабая, – отмахнулась Ирина. – Волноваться надо будет завтра утром, а то как Аленка наша войдет в роль и поубивает нас по-настоящему.

– Ты скажешь тоже! Я не такая страшная, как кажусь.

– Да, девочки, – мечтательно сказала Ирина, – это будет последняя авантюра моей беспутной молодости, так сказать, ее финальный аккорд.

Мы с Аленой, крайне удивленные, синхронно повернулись к ней. Ирина довольно улыбнулась и, подойдя к вешалке, достала из сумочки маленькую коробочку красного бархата. Нашим изумленным взорам предстало изящное золотое колечко. Увенчивающий его бриллиантик рассыпал радужные искры.

– Замуж я выхожу, девочки. Приглашения вручу позже.

Мы с Аленой хором заорали, требуя подробностей.

Героем Ирининого романа оказался занимающийся туристическим бизнесом седовласый красавец на иномарке, о котором она нам рассказывала пару месяцев назад. Это был тот самый случай, удивительный и в то же время банальный, когда два человека встречаются и понимают, что созданы друг для друга. Ему была нужна красивая и неглупая молодая жена, умеющая вести себя в обществе, а Ирина, когда ей этого хотелось, могла быть истинно светской дамой. Ей нужен был солидный и состоятельный муж, способный стать опорой в нашем неспокойном мире. Вдобавок к этим практическим соображениям Ирина и Алексей Иванович обнаружили совпадение мнений по многим жизненным позициям и подружились, а дружба, по моему глубокому убеждению, гораздо более верный фундамент для семейной жизни, чем быстро улетучивающаяся страсть.

– Поздравляю, Иришка, – от души сказала я. – Очень за тебя рада.

Виталий Ворошильский прибыл в начале седьмого. Раньше я всегда видела его только мельком. Внешне он вполне симпатичен: голубоглазый, круглолицый, с коротко стрижеными русыми волосами, полноват, но не рыхлый, а упругий и легкий в движениях как каучуковый мячик. Мне показалось, что нашу компанию Виталий обозрел без всякого восторга, видимо, хотел последний вечер в Энске провести наедине с Аленой.

Мы с Ириной переглянулись.

– Ну что, сделаем так, чтобы этот вечерок он запомнил до конца жизни? – шепотом спросила Ирина.

– Запомнит, не сомневайся, – так же тихо успокоила я. – Будет с визгом просыпаться от ночных кошмаров, где мы будем главными монстрами.

Мы немного нервничали, поэтому постоянно хохотали, пили шампанское, отчаянно кокетничали с Ворошильским и болтали без умолку. Не подозревая о наших коварных планах, Ворошильский быстро смирился с ролью объекта заботы трех очаровательных дам и оказался приятным собеседником, обладающим чувством юмора. Правда, его снисходительное отношение к женщинам как к существам слабым и бестолковым периодически вызывало у меня острое желание сбить с него спесь, но я подавляла его, утешаясь мыслью о том, что предстоит Ворошильскому завтра утром. Пусть порезвится напоследок.

Около десяти часов вечера настало время «Ч» – Ворошильский откровенно засыпал в кресле.

– Как думаешь, хватит с него? – с сомнением спросила Алена.

Ирина решительно замотала головой:

– Еще стопарик, чтобы точно до утра не очухался.

– Может, не надо? Я все-таки волнуюсь, как бы ему плохо не стало.

– Слушай, тогда какого черта мы вообще все это затевали? – вскипела Ирка. – Если ты раздумала, то я могу и домой отправиться.

– Тихо, тихо, девочки, – зашипела я, тревожно оглядываясь. – Он еще не совсем спит.

– Прости, господи, меня, грешную, – пробормотала Алена и налила водку из графина. – Виталик! Виталюшка, ты меня слышишь?

Ворошильский что-то неразборчиво промычал.

– Тогда давай по последней – и баиньки.

Ворошильский приоткрыл один глаз, нетвердой рукой взял стопку, выпил и уронил голову на спинку кресла.

– Да, девчонки, – мрачно сказала Алена, – теперь эту тушку надо тащить в спальню.

К счастью для нас, Ворошильский еще был в состоянии слегка шевелить ногами, хотя вряд ли что-то соображал. Во всяком случае, он не сопротивлялся, когда мы втроем раздели его и уложили на кровать в гостевой спальне на первом этаже, а, едва коснувшись головой подушки, тихонько засопел. Алена заботливо прикрыла его простыней.

– Все, сматываемся, – шепотом скомандовала я, и мы на цыпочках убежали, столкнувшись в дверях.

– Теперь, девчонки, тяпнем по рюмашке… Нет, не так. Дорогие дамы, давайте поднимем бокалы за нашу подругу, которая завтра обретет свободу, – провозгласила Ирина.

Алена неожиданно загрустила:

– Ты, Ирка, замуж выходишь, у Ольки такая любовь, что позвонить лишний раз некогда, только я буду одна-одинешенька…

– Не горюй, подруга, найдешь такого, чтобы и для души, и для тела. Мы еще тебя замуж выдадим за красивого, умного и богатого.

– В нашем городе такого чуда не найдешь.

– Выпишем специально для тебя из Москвы…

– … или из Парижа.

– Спасибо, девочки, вы настоящие подруги.

Во втором часу ночи мы решили, что и нам пора на боковую.

– Девочки, – жалостно спросила Ирина, – а мне обязательно прямо сейчас к нему в койку запрыгивать? Может, я посплю с вами наверху, а завтра утречком встану пораньше и…

– А если он завтра утречком проснется пораньше? – возразила я. – Нет уж, не отвиливай, все должно быть достоверно.

Ирка скривилась, как будто вместо компота хлебнула уксуса.

– Алена, он храпит?

– Вроде не замечала.

– И на том спасибо. Слушайте, а вдруг он в темноте не разберется и ко мне приставать начнет?

– Ты же сама говорила, что он до утра не очухается, – успокаивающе заметила я, – ну, а в случае чего ори погромче, совсем хорошо получится.

– Хорошо!.. Кому хорошо, кому не очень. Ладно, пошла я, девочки, не поминайте лихом. Аленка, будильник включила?

– Включила, включила, не дергайся ты так. Ни пуха, не пера, Иришка.

– Идите к черту!

Ирина нырнула в темноту, откуда доносилось тихое посапывание Ворошильского, а мы отправились на второй этаж.

– Как думаешь, получится? – спросила Алена тревожно.

– Конечно, получится, – со всей возможной уверенностью в голосе ответила я, хотя, честно говоря, очень в этом сомневалась.

Мы спали плохо и подскочили с первым писком будильника. Алена быстро накинула халатик и испуганно посмотрела на меня:

– Пойдем?

– Подожди, давай все проверим. Виталькина одежда здесь?

– Здесь.

– У родителей в спальне, где я по легенде спала, постель разобрана?

– Да, я еще вчера подушку помяла.

– Молодец. Что же, тогда можно идти.

– Олька, я боюсь, – пожаловалась Алена.

– Спокойно, Аленушка, спокойно, – обняла я подругу. – Вздохни поглубже… Теперь настраивайся: ты только что проснулась, открыла глаза и увидела, что Ворошильского нет. Что ты подумала?

– Что?.. Что в туалет пошел, наверное…

– Вот иди и поторопи его, потому что тебе тоже туда надо.

– А ты?

– А я тоже проснулась от твоего шебуршания и иду за тобой.

Алена коротко вздохнула и решительно пошла вниз по лестнице. Посетив туалет, она, уже вполне войдя в роль, сказала совершенно серьезно:

– Его там нет.

– Может, на кухне компотиком отпивается после вчерашнего? – так же серьезно предположила я. – Кстати, и мне не помешало бы.

Мы выпили по стакану компота и продолжили поиски

– Ну, что, подруга, – подмигнула я. – Давай Ирку разбудим, пусть помогает искать пропажу?

– Давай, – согласилась Алена, открывая дверь в гостевую спальню, и тут у нее очень натурально широко распахнулись глаза, а рот стал похож на букву «О»: – Нет, ты только глянь сюда!!!

Я глянула. Ирина и Ворошильский мирно спали, причем Виталий очень ласково обнимал во сне нашу подругу, уткнувшись носом ей в затылок. Я развел руками:

– Ну, это уже ни в какие ворота…

– Я не поняла, что за приколы?! – рявкнула Алена в полный голос. – Что здесь творится?!

Ирина проснулась от этого вопля и, обнаружив руку Ворошильского на своей груди, завизжала. Я с удовольствием внесла свою лепту, заорав:

– Девочки, девочки, только не волнуйтесь!

Насильственно выдранный нашими истошными криками из сладкого сна, Ворошильский открыл глаза, ошалело посмотрел на визжащую в его объятиях Ирину, на разъяренную Алену в дверях, на мою ехидную физиономию, маячившую на заднем плане, и выскочил из постели как ошпаренный.

– Алена, что случилось? – спросонья хрипло спросил он, непонимающе таращась и пытаясь завернуться в простыню.

– Ты МЕНЯ спрашиваешь, что случилось?! Нет, это ТЫ мне скажи, что за бардак в моем доме?!

– Да я сам не понимаю ничего!!!

Ирка осторожно проскользнула мимо Алены и, схватив меня за руку, утащила в коридор.

– Слушай, я так испугалась, – зашептала она. – Аленка-то как разошлась, с ума сойти!

Действительно, голос Алены был слышен во всех уголках дома.

– Мало того, что ты напился, так еще в МОЕМ доме с МОЕЙ подругой решил поразвлечься?!

– Да не было ничего! – возмущенно вопил в ответ Ворошильский. – Я за столом отключился…

– Отключился?! Да ты полночи так фестивалил, что стыдно было девчонкам в глаза смотреть!

– Не помню такого!

– Ах, значит теперь у нас провалы в памяти! А что в Иркиной постели проснулся, это ты еще помнишь?!

– Я вообще не знаю, как там оказался!

– Зато я отлично знаю! Если ты даже при мне совершенно не стесняешься, представляю, что ты вытворяешь, когда меня нет!

Мы с Ириной переглянулись, потихонечку прокрались на кухню и принялись нервно уничтожать остатки салатов прямо из салатниц, прислушиваясь к раскатам скандала.

Наконец все стихло и щелкнул замок входной двери. Мы прошелестели в прихожую. Алена стояла на пороге, Виталий на ступеньках крыльца.

– Алена, ты не права, – убедительно проговорил он. – Ты же сама прекрасно понимаешь, что все это ерунда, идиотское недоразумение.

– Уходи, Ворошильский, я не хочу больше тебя видеть, – сурово сказала Алена и, отступив за порог, захлопнула дверь. В окошко прихожей нам было видно, как Ворошильский потоптался еще минуту на крыльце, потом резко повернулся и быстро зашагал по переулку.

– Неужели получилось? – неуверенно спросила Ирина.

Алена обернулась с каким-то странным выражением на лице.

– А знаете, девочки, – растеряно сказала она, – мне его жалко.

Я почему-то (может, потому, что сама испытывала сходное чувство) разозлилась:

– Сбегать вернуть? Я могу, только потом не жалуйся.

– Не психуй, – сказала Алена. – Все нормально, только… не очень-то радостно.

– Ладно, что сделано, то сделано, – Ирина взмахнула ложкой, которую до сих пор держала в руке, – причем вышло все так, как мы планировали. Все мы, девочки, гениальные сценаристы, режиссеры и актрисы, особенно ты, Алена. Это было великолепно!

– Правда? – слабо улыбнулась Алена. – Я старалась.

– Если бы Зубкова, прима из нашего драмтеатра, увидела твою игру, она бы умерла от зависти, – заверила я.

Совместными усилиями Алену удалось развеселить. К тому же в холодильнике нашлась бутылка шампанского, и слабое попискивание нечистой совести было заглушено гордостью за свою ловкость. Бедняга Ворошильский!