Текст книги "Перекрестки дорог (СИ)"
Автор книги: Ирина Гришанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
А ночью ему приснился сон, где Быстров, снова держа его за плечи и улыбаясь, говорит почти те же слова, что при встрече:
– Обещаю, бить не буду! А буду целовать! – и шепотом: – Нежно.
И вот его глаза все ближе, а губы обжигает дыхание Михи. Вадим медленно погружается в серо-зеленый взгляд, чувствуя, как плавится что-то внутри него, копится какое-то незнакомое напряжение, и, когда их губы соприкоснулись, произошел взрыв, выдернувший его из сна в реальность с уже угасающим непонятным, но очень приятным, ощущением во всем теле. Сердце вновь билось учащенно, и было что-то не так внизу живота, почти под резинкой трусов – тепло и липко. Осознавая происшедшее, с сожалением провожая последние отголоски удовольствия, он открыл глаза, мысленно поздравляя себя с первой поллюцией. Но тут же пришло воспоминание сна. Вадим закусил губу, окончательно осмысливая и примиряясь с истиной: причиной был Мишка, в которого он, кажется, взаправду влюбился. Эти слова, произнесенные про себя, навсегда отделили его от остальных ребят в классе. И оставшееся время ночи он лежал и думал, как ему теперь быть, как вести себя, и надо ли говорить об этом родителям. Много всяких вопросов возникло, но, приняв правду о себе, Вадим – как это ни странно – почувствовал себя легче и свободнее.
На следующий день все в классе только диву давались: замкнутый с первого сентября Вадик словно ожил и вновь превратился в неунывающего, привычного всем шутника. Мишка с удивлением поглядывал в его сторону, но подходить и заговаривать даже не пытался. И все покатилось по прежней колее: учеба, шуточки-приколочки и прочие радости ученичества. Только Вадим теперь добивался определенной цели: сделать так, чтобы одноклассники вроде как и знают, что он – гей, но все это типа шутки, розыгрыш. То есть он решил руководствоваться тем, что листок с дерева лучше всего прятать среди таких же листьев. И постепенно он этой цели добился.
Теперь его любовь к однокласснику была вроде как и на виду – можно не бояться, что кто-то узнает, но все воспринимали это за розыгрыш, кроме, может, Мишки. Но он молчал. За что Вадим был ему благодарен. А иногда Миха даже подыгрывал, но так, что у новоиспеченного члена сексменьшинств не возникало сомнений – это именно игра. Так и прошел этот год в школе. Весной Вадиму пришлось наблюдать, как его первая любовь стала встречаться с девушкой из девятого класса, что вызвало среди одноклассников бурю обсуждений наравне с новостью о переходе школы на одиннадцатилетнее образование. Их выпуск был последним по старой программе. Получив аттестат об окончании восьми классов, Вадим подал документы в колледж, хотя для родителей это его решение было как снег на голову в середине лета – учился сын хорошо. Но парень отлично понимал всю бесперспективность своего влечения и хотел как можно скорее оставить в прошлом Мишку и все, связанные с ним, переживания. Новое место учебы вселяло надежду на положительные изменения и в личной жизни.
Воспоминания Вадима прервались тихим звуком открываемой двери и чьими-то шагами по коридору. Вот этот кто-то дошел до кухни и полез за каким-то чертом в холодильник – в гостиной наверняка на столе все есть: и попить, и поесть.
– Мог бы и на столе в комнате найти что надо, – раздосадованный тем, что его отвлекли, проворчал Вадим, и пришедший неизвестный, резко повернувшись на речь, знакомым голосом выругался в ответ:
– Блядь! Так инфаркт получить можно! Ты чего это тут?
– Спал бы, если бы не шлялись всякие и не мешали, – Вадим поднялся со своего узкого ложа и уселся, облокотясь на стол:
– Ну и чего ты тут ищешь?
– Холодной минералки, – Юра показал только что взятую бутылку. – Будешь?
– А, давай, все равно не спится.
– Вот и мне чего-то не уснуть. Свет включить?
– Не стоит. Вон как фонари светят, – Вадим мотнул головой в сторону окна, забыв, что это его движение вряд ли собеседник заметит.
Присев за стол, сокурсник медленно цедил напиток прямо из горлышка, поблескивая в темноте белками глаз. Вадим решил завязать разговор – не сидеть же молча:
– Ну, как тебе вечеринка? Не жалеешь, что напросился?
– Да нет, все нормально, – Юра, видимо, не был расположен к беседе. Но зато Вадика, наоборот, потянуло поболтать:
– Я видел, ты здесь бурную активность развел – сперва с Димой удалился, потом с Ольгой. Похоже, с парнем не выгорело?
Юра поморщился – стало доставать, что уже третий человек обратил на это внимание. Но к сокурснику он относился хорошо, да и у самого возникли некоторые вопросы, на которые этот парень мог бы ответить:
– Да вот, не к тому подошел, а впрочем, не важно. Это я просто так, попробовать решил. А вот ты-то чего один? Я вообще-то думал, что ты больше с Андреем, в институте вы все время вместе.
Хорошо, что было темно, и Юра не мог рассмотреть сожаление, появившееся на лице студента:
– Ну, мы с ним просто друзья, – фраза получилась несколько наигранная, поэтому Вадим постарался перевести разговор на другую тему:
– А почему тебе так хочется попробовать с парнем? Несчастная любовь?
– Да не то, чтобы, – на удивление, Юра начал рассказывать:
– Когда я перешел в другую школу в седьмом классе, мне там очень один парнишка понравился – хулиган и задира. Я очень хотел с ним подружиться, но как-то все не складывалось – у него была своя компашка, в которую я не вписывался никак. Так вот и завидовал издали его дружкам, что вместе с ним куда-то ходили, говорили о своих каких-то делах. А потом он уехал, в другой район. Вроде как все в прошлом, но нет-нет, да вспоминается он мне. И мысли о сексе с парнем не вызывают отвращения, потому что уже в выпускном классе мы с одним одноклассником даже целовались – это у нас типа тренировки было. Вот и хочу попробовать, чтобы решить для себя – что же это у меня к тому хулигану было: влюбленность, влечение или это подростковое что? Да и любопытно просто. Хотя девушки мне безусловно нравятся. Но вот сказать, что я хоть кого-то любил – не могу.
Юрка замолчал. Прошло несколько минут, прежде чем Вадим решил нарушить тишину:
– А хочешь, я тебе расскажу о своем первом парне? Так уж получилось, что твое школьное прошлое чем-то похоже на мое. И, возможно, моя история тебе полезна будет.
– Ну, рассказывай, коли хочется. У меня сегодня ночь задушевных бесед, – в темноте непонятно, то ли улыбнулся, то ли усмехнулся сокурсник.
Вадим помолчал, собираясь с мыслями, и начал свой рассказ:
– Очередной сентябрь. Еще по-летнему теплый, солнечный денек. Только в том году для меня он ознаменовал не просто учебу…
4.Навсегда первый.
Первый день в колледже. Волнуюсь страшно, ведь никого знакомого – специально выбирал. После торжественной линейки, которую, оказывается, и здесь проводят в честь Дня Знаний, я немного задержался у информационной доски – посмотреть расписание на завтра, потому что умудрился проспать, и в колледж заявился с опозданием. Нужный кабинет был поблизости – значит, прихода препода не пропущу.
Заслышав шаги на лестнице, метнулся к дверям. На пороге аудитории приостановился и окинул взглядом присутствующих. Студенты – человек двадцать – преимущественно расселись далеко друг от друга. Ну, это понятно – еще не перезнакомились. Только три девушки сидят рядком и, то одна, то другая нервно поправляет прическу, изредка перебрасываясь репликами между собой. Я усмехнулся: «Их трое на всю группу – это чтобы соображать на троих?». Уже качнувшись вперед, чтобы перешагнуть порог моей почти взрослой жизни, я почувствовал легкий толчок в спину, и недовольный, но мелодичный голос произнес:
– Долго еще стоять будешь? – обдав меня облаком аромата Hugo Boss, мимо протиснулся парень, тут же привлекший внимание всех своим видом. У девушек на лицах появилось одинаковое выражение, как у гончих, почувствовавших добычу.
Чуть ниже меня, стройный, с пластикой то ли танцора, то ли спортсмена, одетый явно в дорогой темно-синий костюм, меня он удивил цветом и длинной волос: насыщенно-пепельные с серебристым оттенком – и где только такую краску нашел? – они спускались ровным водопадом ниже лопаток. Я не мог оторвать взгляда. Непроизвольно рука потянулась к голове: пальцами коснулся своих, таких обыкновенных, русых прядок. «Да уж, такое чудо растить и растить» – с завистью подумал я, машинально следуя за пока что незнакомцем. Опомнился, когда уже садился рядом с ним, поймав его удивленный взгляд. Но тут же решил: новый этап в жизни требует и нового уровня смелости – в школе я бы так не поступил – и с вызовом глядя на новичка, спросил:
– Это сколько ж времени ты растил такую красоту? – одновременно улыбаясь и протягивая руку: – Вадим.
Парень немного поколебался, явно выискивая на моем лице признаки насмешки, но не нашел искомое. Расслабившись, усмехнулся в ответ, все же пожав мою,
зависшую в воздухе, ладонь:
– Стэн.
– Как?
– Станислав. Или Стэн, – слегка высокомерно пояснил он.
– Нафига так имя извратил, – покачал я головой – не осуждая, а просто изумляясь.
– Не я, меня так друг звал, а мне понравилось, теперь представляюсь именно таким образом, – слова легко слетали с излишне полных губ, тем не менее, за кажущейся беззаботностью я почувствовал горечь. И для проверки своих ощущений попробовал заглянуть в его глаза, оказавшимися темно-серыми, словно надвигающаяся гроза, но эту попытку новый знакомец пресек на корню, сразу же отведя взгляд в сторону кафедры и торопливо пробормотав:
– Ну, мы еще успеем наговориться, верно?
«Ммм? И что за этим кроется? Даже узнать не успел, почему его на линейке не было», – подумал я, загоревшись желанием докопаться до сути замеченной чужой тайны. «Впрочем, все еще впереди, не стоит мне торопиться» – то, что вновь возникшее знакомство я буду всеми силами развивать, для меня было очевидным, – «А эта его легкая надменность…ммм…вообще-то ему идет». Потому, беспечно откинувшись на спинку скамьи и вытянув ноги, переключил внимание на других, находящихся в поле моего зрения, парней.
На первом ряду несомненный «ботаник», причем постарше года на два, – напряженный, с аккуратной стрижечкой, в очках, темный костюмчик дешевенький. «Надо наладить с ним контакт – будет с кого списывать лекции» – сделал я заметку в уме. Переведя взгляд на следующего одногруппника, поморщился – не люблю бугаев: стрижка под ноль, шея толстая, борцовская, бицепсы перекаченные, сидит развалясь, в черной ветровке. Можно подумать – за город собрался, а не учиться. Молниеносно возникло слово – «Шестерка». Ну вот представилось мне, что входит он в какую-нибудь приблатненную группировку, где состоит на побегушках. И что ему здесь делать? Надеется мозгов добавить? Но дальше оценку присутствующих пришлось прервать – вошел преподаватель.
Обыкновенный такой мужчина лет под сорок, хотя не растерявший еще некоторой привлекательности – тело поджарое, наверняка спортом не брезгует. И энергично так, круто по-деловому, начал читать вводную лекцию. Мог бы и познакомиться сперва со своими студентами, да и мы заодно хотя бы имена друг друга узнали. Кто-то, конечно, до линейки пообщался, но я-то опоздал. Слушая его вполуха, я все же продолжил разглядывать доступных моему взгляду парней – мы со Стэном сидели на втором ряду, с краю, у окна. Потому в поле зрения оставались еще трое, не считая девчонок: одного было плохо видно – перекрывал сидящий рядом с ним толстячок, который никакого интереса во мне не вызвал. А вот тот, что сидел рядом с девушками, был любопытен: профиль точеный, сам невысокий, тонкокостный, волосы разлохмачены – истинно: «Я у мамы вместо швабры». «Ему что, причесаться было лень? Ради первого дня мог бы и постараться – в парикмахерскую сходить. Да и одеться поприличнее, а то что это такое растянутое на нем, да еще невнятного серо-бурого цвета?» – я был возмущен видом мелкого парнишки, посчитав это пренебрежением к нам, сокурсникам. Больше ничего интересного на виду не было, и я переключил внимание на речь препода.
До окончания пары было еще достаточно времени, когда мужчина, наконец, перестал вышагивать у доски туда-обратно, и, резко замолчав, сел и открыл талмуд типа школьного журнала.
– Что ж, теперь познакомимся. Меня зовут Нестеров Константин Владимирович – ваш куратор. Я сейчас буду вызывать по фамилии, вы встаете, сообщаете свое имя и коротко о себе, что сочтете нужным. Аверин!
Студенты зашевелились, зашуршали тихие шепотки тех, кто уже познакомился. «Наконец-то!» – я заинтересованно повернулся к первому вставшему парню. Невысокий, скромно одетый, с аккуратной стрижечкой. «Ботаник! Еще один!»
– Аверин Петр, Из Кобон – это в области. Живу у родственников. Ну, не знаю, что еще.
Парень потоптался еще немного, начал краснеть: – Читать люблю, – и сел на место, ничего больше не добавив.
– Адашев!
Я поднялся неторопливо, повернулся вокруг своей оси, давая всем возможность рассмотреть меня как следует.
– Адашев. Вадим. Можно Адаш, – и дальше продолжил уже актерствуя: – Сами мы местные, родных дофига, денег куры не клюют, приму любые суммы пожертвований на подарки любимой старшей сестренке и замечательным родителям, с которыми прям так теснимся, так теснимся в отличной трешке. И сам я весь из себя такой красавчик, ну прям модель, а характер – да просто золото, а не то что вы подумали. И такой умница, такой умница… – но тут меня прервали:
– Достаточно! Антипенко!
Я сел, удовлетворенно думая, что первый камушек в создании образа веселого прикольного парня заложен. Можно будет продолжить начатый еще в школе стиль поведения. И поймал заинтересованный взгляд соседа.
–
Дождь уже закончился. Холодный воздух пах прелыми листьями – бабье лето обиделось и то и дело лило слезы, украшая асфальт лужами, а тропинки через газоны превращая в грязь. После окончания занятий мы со Стэном, распрощавшись на выходе из колледжа с одногруппниками, направились к метро пешком – ехать нам в одном направлении, только мне выходить на одну остановку раньше.
– Стэн, у тебя планы какие на вечер? – я затаил дыхание в ожидании ответа, потому что очень хотелось продлить общение под благовидным предлогом. Ведь уже целую неделю я терпеливо обихаживал нового знакомца, и если сейчас он окажется занят, то завтра выходной – можно предложить вместе куда-нибудь сходить.
– Да, в общем, никаких, – он пожал плечами и задумчиво продолжил: – Может, фильм какой скачаю. Или сериал. Мне тут посоветовали один, «Друзья» называется.
– Как, ты его еще не смотрел?! – удивился я, – У нас каждую серию весь класс обсуждал, едва лишь стали показывать.
– Да я телек почти и не смотрю, только изредка, и что покороче, – он поморщился, – сплошная реклама.
«Замечательно, что ты не смотрел!» – чуть не вслух произнес я, когда понял, что это хороший повод пригласить Стэна в гости.
– А давай ты ко мне зайдешь ненадолго. У меня есть постеры на этот сериал – американские! И еще первый сезон на диске. Можешь взять на время, там качество отличное, – легко и оживленно предложил я, словно эта мысль только что посетила мою голову. Хотя отчасти это так и было. Я скрестил в карманах пальцы обеих рук: согласится? Нет? Стэн молчал. Я тоже.
– Ладно, – принял он решение. Я незаметно выдохнул.
– Отлично! Тогда зайдем в магаз и купим чего вкусного. Раз уж у меня гости, то надо хоть чаю предложить, – говорю одно, а думаю про другое: «Лучше уж чего покрепче, и затащить этого красавчика в кровать… Пипец! Последнее время все мысли об одном! Хочу секса! И это при том, что никакого опыта… И что делать?» – я не удержал огорченного вздоха, и покосился на спутника – заметил или нет? Стэн с безмятежным видом рассматривал проходивших мимо девушек. Это вызвало во мне досаду. Тем временем мы были уже у подземки, где в ларьке купили еще теплые слоеные пирожки с разной начинкой – молодые организмы всегда готовы поглотить что-нибудь вкусное и питательное.
От метро до моего дома – всего ничего. И этому я очень обрадовался, когда моего сокурсника облила из лужи проходящая мимо машина – холодный осенний воздух, да еще после дождя, и намокшая одежда плохо сочетаются. Да и болеть моему другу нельзя – я знал, что скоро его танцевальная группа, где он является солистом уже четыре года, будет выступать на каком-то конкурсе.
– Вот сволочь, что творит, гад! – возмутился я, когда от неожиданности Стэн выматерился. – Ничего, тут близко, как придем, сразу снимай джинсы и джемпер – просушим, – слова мои были с двойным дном: отличная причина предложить раздеться. «Я смогу полюбоваться его телом» – мурлыкнула предвкушающая мысль. Дома никого не было, да и не должно было быть: матери с работы возвращаться рано, отец в командировке, а сестра приходит очень поздно – выпускной класс, куда только мама смотрит?
– Ты проходи, и раздевайся давай, я одежду в ванную повешу – там батареи горячие. А пока можешь накинуть халат – я сейчас принесу, – и, торопливо выскользнув из кроссовок, рванул в комнату сестры. «Стэн в халате! Опупеть!» – моя сексуальная озабоченность потирала лапки и облизывалась. И я вместе с нею.
Быстро пробежавшись глазами по богатой цветовой гамме сестриной одежды, я выбрал бледно-сиреневый, с непонятными разводами в качестве отделки, халат в японском стиле на светло-синей подкладке и такого же цвета поясом. Воображение тут же представило мне картинку, и я согласно кивнул самому себе: «Это изумительно подойдет к его волосам». У дверей ванны притормозил: сердце колотилось о ребра, а руки вспотели – надо было хоть маску равнодушия надеть, а то ведь у меня, наверно, взгляд сейчас был как у вампира, жаждущего крови – алчный. Еще испугается. Я выровнял дыхание, постарался убрать все эмоции с физиономии, произнес мысленно: «Сделай лицо попроще – и люди к тебе потянутся!» и, постучав для приличия, тут же открыл дверь. …И почему я не обратил внимания на шум воды?!
Стэн стоял под душем с закрытыми глазами, подставив лицо под льющуюся воду, а по его – такому шикарному – телу змеились тысячи струек, рисуя своим бегом причудливые узоры. Он прогонял их ладонями, но тут же появлялись новые ручейки – и все повторялось. Парень по-прежнему не обращал на меня ни капли внимания, а я, не в силах отвести от него глаз, и, кажется, даже забыв дышать, опустил взгляд с лица и груди ниже – на очерченный в аккуратные квадратики живот, и по темной дорожке коротких волосиков еще ниже …О-о-о! Его член стоял! И какой член! Голова у меня закружилась, халат выпал из ослабевших рук, ноги предательски задрожали – я был… или меня уже не было? Ошеломленный, растерянный, я поднял глаза и столкнулся с насмешливым приглашающим взглядом – оказывается, я стучался в открытые двери, и не видел этого! Торопливо скидывая одежду, путаясь в ней из-за поспешности, я не отводил взора от Стэна, наслаждаясь каждым его движением, линиями безупречного тела, смуглой от не сошедшего еще загара кожей и белой там, где ее от солнца закрывали плавки. Освободившись, наконец, от тряпок, я полез в ванну и тут же был подхвачен сильными руками. Боже! Меня касались! Меня гладили! Меня целовали… Я впервые испытывал такие ощущения не во сне. Каждая клеточка тела отзывалась на действия умелых рук и губ, отчего весь я словно плавился. Уже дважды я был на грани оргазма, и дважды Стэн не давал мне кончить, пережимая мой член у основания. Я зверел, на что он только шептал: «Подожди» и продолжал измываться. Но когда на третий раз я достиг оргазма… Здесь слова бессильны.
Стэн давно ушел, а я валялся в кровати и раз за разом переживал лишение своей девственности. После первого раза в душе через короткий промежуток времени последовало продолжение уже в моей комнате – наш сексуальный голод был слишком велик. И вот теперь я могу наслаждаться пикантными воспоминаниями, рассеяно поглядывая на брошенные где попало полотенца – вещи мои так и остались в ванне. «Девственность. Слово-то какое – чисто женское. Блин, не вспомнить, где это я вычитал: только геи могут лишаться девственности не единожды. Да, сеструхе такое не светит», – мысли ползали медленные, ленивые, блаженные от полученного удовольствия – «Черт, халат-то ее так и валяется в ванной. А-а, не хочу шевелиться. Авось пронесет. А если и нет, то я сейчас даже родителям не постеснялся бы признаться, что их сын – самый настоящий гей. Мама точно в обморок грохнется. Или тут же потащит меня к врачу. А папа… Интересно, по такому поводу он меня ударил бы? Или просто начнет гнать из дома? Не, пока помолчу, а то еще из колледжа заберут документы, как я тогда со Стэном встречаться буду? Но как же жаль, что это не Мишка….». Забыть свою первую любовь было очень трудно – нет-нет, да вспоминался этот одноклассник, и тогда так хотелось подойти к школе и тайком понаблюдать за ним. Но я держался. А знакомство с красавчиком Стэном, пусть и несколько высокомерным, очень мне в этом помогало. Мысли снова свернули на только что произошедшее. «А сеструхе-то раздолье будет: от ее шуток отбиваться сложновато. Да уж, лучше молчать. Хотя Стаська, уверен, эту мою новость легко перенесет, с ее-то увлечением яоем».
Но ни одно предположение о возможных ситуациях не выдержит встречи с реальностью. Потому что есть еще закон подлости. В данном случае выглядел он так: звук открываемой входной двери, шуршание в прихожей, щелканье замка в ванной, почти сразу топоток по коридору к моей комнате, пинок ногой и вот на пороге разъяренная сестра собственной персоной. Вид мокрых волос и одежды объяснял: попала под дождь. В одной руке пресловутый халат – «И нафига я вообще его достал?» – а вот двумя ноготочками второй Стася брезгливо держала презик… «Пипец!! Что щас бу-у-удет!» – я сноровисто накрылся одеялом, как только заметил движение ее руки. Легкий шлепок там, где только что была моя физиономия, подтвердил догадку, что именно медицинское изделие полетит мне в лицо. Халат-то кидать не так удобно. Теперь можно вылезать из норки. Морщась, сел в кровати, подложив под задницу правую ногу и придерживая одеяло руками – а то сеструха и сдернуть его может в порыве возмущения.
– Ах ты дрянь малолетняя! Еще пиписька не выросла, а уже девок в дом таскаешь! Да еще мой халат им даешь! Думаешь, раз в колледже, а я в школе, то взрослее меня стал? Я вот отцу скажу, пусть прочистит твои дурные мозги! Да еще и средство для интимного труда бросил на виду! Что, так трудно до помойного ведра гандон донести? Или ты это все специально оставил – меня позлить? Так не думай, что легко отделаешься! Ты у … – я прервал нескончаемый поток сестринских слов:
– Да не специально это! – делать Стасю врагом я не хотел. Особенно теперь. На нее одну была надежда, что сможет побыть буфером между мной и родителями, если вдруг возникнет ситуация, когда придется признаться в гомосексуализме. Хоть мы с ней часто ругались, но всегда сразу же мирились, и я ее искренне любил. Так что при случае именно с нее и надо начинать раскрываться.
– Стасечка, чесслово! Ну пойми, у меня сегодня первый раз, не до того было, – искренность с сестрой всегда давала лучшие результаты. Она тут же сменила гнев на любопытство:
– Ой, что, правда, что ли? А как это было? А кто она? Я ее знаю? Это та девушка, что на фотке рядом с тобой? Ну, на той, что в прошлом году на полке твоей стояла? Или уже из колледжа? А что ж она так быстро? Только неделя учебы прошла. Какая-то распущенная… – слушать очередной словесный понос – увольте!
– Стася!! – она прервала очередной водопад. Слава богу! Почему не бывает идеальных людей? Вот и у моей лапочки-сестренки есть недостаток – повышенная болтливость. Не в смысле тайну раскрыть.
– Помолчи, а. По твоей речи никто не даст тебе больше лет, чем мне, – почему-то именно в этот момент я решил сказать ей правду. Зажмурив на секунду глаза и набрав полную грудь воздуха, я потянулся и взял Стасю за руку – вдруг захочет сбежать, не дослушав моих объяснений? И как в прорубь нырнул:
– Это была не девушка, – взгляд под названием «Ну и что?» и слова «И намного эта женщина старше тебя?» убил наповал мою решимость. Стоило ли вообще пытаться? Меньше знаешь – крепче спишь? Так, что ли? Но начатое лучше доводить до конца, да и решимость сменила не менее настырная дама по имени Упрямство.
– Стася! – сейчас я реально чувствовал себя старше ее, – «Не девушка» в смысле – «парень». И теперь уже не только с волнением, но и с любопытством наблюдал за изменением мимики ее лица. Непонимание, озадаченность, размышление – а вот и вывод:
– А! Так тут еще какой-то парень был – он и трахался? Или оргию, что ли, устроили?
– ???? – она что, специально тупит?! Мне уже не решимость с упрямством требовались, а выдержка, чтобы не прибить эту дуру:
– Я в ахуе от твоей сообразительности, сестренка! И ты еще смеешь утверждать, что старше меня на два года?! – забыв о заднице, я вскочил с кровати, и тут же, морщась, потер ягодицы, другой рукой все так же придерживая одеяло – трусов-то на мне не было.
– Стася, я. Трахался. С парнем! Теперь тебе ясно?! – если сейчас что-нибудь ляпнет типа «Не понимаю», я даже не знаю, что сделаю. Но она лишь медленно, с открытым ртом, села на кровать, не сводя с меня ошарашенного взгляда. Правая рука охватывает кулачок левой, и этот своеобразный замок из рук прижимается к губам девушки.
– Охуеть…Ну ты даешь, – молчание. – И как оно? – замок разжимается и ладони прячутся под мышками, словно Стася замерзла.
Ни хрена себе! Я тут признаюсь в том, что гей, а в ответ слышу «как оно»? Не-е, у меня не сестра, а уникум какой-то. Где истерика? Хотя по правде, я и сам не знал, что ожидал от Стаси – решение-то принял спонтанно. Потому и стоял перед ней молча, босиком, замотанный в одеяло, и что дальше – не знал. Зато, видимо, это ведала та разговорчивая сущность, что была в сестре:
– А ты его или он тебя? И правда, что это больно? А кто начал? И как вы вообще до этого додумались? А расскажи, как… – нет, это не лечится.
– Стася, Пусечка моя, – свое детское прозвище она терпеть не могла, потому тут же замолчала, – я только что признался, что являюсь геем, а ты как-то… Ну, тебя это разве не волнует?
Надежда, что вот сейчас у сестры проявится подсознательно ожидаемая мной реакция типа «Как ты мог? И тебе не стыдно? Это отвратительно!» и я смогу начать объяснять все, так в зародыше и умерла. Не могу же я – ни с того, ни с сего – начать рассказывать ей о том, что так долго хранил в себе – какой-то толчок для начала нужен.
– Вадик, ты столько раз меня разыгрывал, что сейчас мне что-то не очень верится, – вдруг совершенно рассудительно, без малейшей несерьезности в голосе, ответила она, – и даже если это правда, то – что ты ждешь от меня, признавшись в этом? Думаю, ты осознаешь, что мне-то это… ну, ошеломительно, конечно, брат – гей. Но не так, чтобы очень. Наверно, если бы ты интересовался тем же аниме и мангой, что и я, то понял бы меня.
– Я… Я и сам не знаю. Просто вот вдруг захотелось, – что-то забрезжило на задворках сознания: – Возможно, только что пережитое, да еще и накопленное прошлое, требуют с кем-то поделиться, как-то выговорится. Я столько времени держал это в себе…
– Тебе жилетка нужна? Так я всегда с удовольствием сыграю эту роль, любезный мой братишка, – она потянула меня за руку, усаживая рядом с собой. Забывшись, плюхнулся на постель, но попа моя многострадальная тут же напомнила о себе, и я вновь поморщился, устраиваясь поудобнее. От Стаси такое не укрылось:
– Так все же это правда? – любопытство вперемешку с неверием. Я промолчал, не желая повторяться.
– Ва-а-адик, – протянула она, – может, это временно, потом пройдет? – сочувствующий взгляд, и следом отрицательное качание головой: – Хотя все мои знания говорят, что это вряд ли, – сострадательное выражение ее лица заставило меня поморщиться:
– Да не смотри на меня как на больного. Я совершенно здоров и все осознаю, – идея показать ей свои стихи как доказательство, что это не сиюминутный заскок, пришла весьма вовремя: – На столе есть тетрадь с тигром – возьми и прочти.
Стася не спеша встала, взяла небольшую тетрадку в твердом переплете и стала листать:
– Тут стихи. Это твои, что ли? – удивленный взгляд в мою сторону. Затем, не дожидаясь моего подтверждения, стала читать вслух:
Я лежу без сна.
Как судьба моя зла:
Не хочу ничего,
Кроме глаз его,
Кроме мягких губ,
Кроме нежных рук.
Но о том промолчу,
Никогда не скажу,
Потому что в ответ
Не хочу слышать «Нет»
– Да ты у нас поэт, как погляжу, – и снова уткнулась носом в раскрытые страницы:
Время, словно песок, просочившись сквозь пальцы,
Унесет за собой мои школьные дни.
И останутся в прошлом печали страдальца,
Дав возможность страдать от новой любви.
– Ты на дату внизу посмотри – я это писал в прошлом году, в школе, и посвящены они Мишке, тому самому парню, что на фото был, – прокомментировал я.
Сестра оторвалась от чтения:
– Так тебе не девочка, а мальчик на той фотке нравился?! Вот это да! А мы-то с мамой как-то раз подробненько так девушку рассматривали – обсуждали, а смотреть-то надо было на третьего человека! Я его и не помню даже. Выходит, уже тогда ты…это… – она замялась.
– Ну да. Я ж говорю, что гей.
Стася аккуратно положила тетрадь на место, подошла ближе и села на корточки передо мной. Взяв мою руку в ладони, тихо произнесла, серьезно глядя в глаза:
– Спасибо, что доверил мне свою тайну, а родичей мы подготовим потихоньку. Ты же понимаешь, что все тайное рано или поздно становится явным? – и вдруг ее настроение снова изменилось на игриво-веселое: – А ты меня со своим парнем познакомишь? – и лукавый взгляд с легкой улыбкой.
Как я могу не любить свою неподражаемую Пусечку! И пусть она не любит это прозвище, но мне-то оно нравится!
–
Прошло довольно много времени с того дня. Я все так же дружил со Стэном, а сексом мы занимались преимущественно у нас дома, пока никого нет. Пусть это были совсем не те чувства, что жили во мне по отношению к Мишке, но все же он был моим первым мужчиной, причем, наши чувства были взаимно ровны – дружба, влечение – не больше. Знакомиться с моей сестрой он не хотел, потому любопытство Стаси по-прежнему не было удовлетворено. Когда я спросил, почему он против, то получил в ответ: мол, не верю, что девчонки могут хранить тайны – разболтает, стопудняк. Но! Человек предполагает, а бог располагает: знакомство все-таки состоялось. И было это так.
Мы ушли с последней пары, чтобы провести побольше времени вдвоем в удобстве пустой квартиры. Сидя за столом на кухне, и поглощая картошку с мясом – то-то мама удивляется, что я есть много стал! – мы несколько расшалились. Стэн пихнул меня, я его, а он, отшатнувшись, умудрился опрокинуть стоящую близко к краю вместительную кружку с чаем. Ладно, посуда, говорят, к счастью бьется. А что, интересно, символизируют мокрые джинсы? Когда я это озвучил, то так и не потерявший игривого настроения мой друг и любовник заявил:
