Текст книги "Источник вечной жизни"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Вот! – сказал он при виде них. – Открыто!

– Господи, я сразу поняла, что что-то не так! – запричитала Полина. Глядя на нее, Лиля никак не могла сопоставить роскошную обстановку элитного дома с довольно-таки скромным нарядом женщины. – По телефону голос Оли звучал странно...

Лиля вошла в квартиру последней. Полина сразу кинулась осматривать комнаты. Голос ее, донесшийся из конца длинного коридора, звучал приглушенно, словно она кричала с другой стороны реки:

– Оля! Оленька-а-а!

Чувствуя, как алкоголь постепенно выветривается из ее головы, Лиля поспешила на голос. Войдя, она увидела, что Кай и Полина Игнатьевна склонились над диваном. Лиля не сразу заметила, что на нем кто-то лежит.

Женщина была худой – такой худой, что сквозь белую кожу проглядывали синие узлы вен. Дорогой халат из китайского шелка смотрелся на ней чужеродно – бесплотное тело просто выскальзывало из него. Она лежала на спине, подняв глаза к потолку. Вокруг головы – цветастый платок, доходящий почти до бровей, заостренные черты лица, узкий рот. Что потрясло Лилю до глубины души, так это свеженакрашенные ярко-алые губы. Они вступали в такой разительный контраст с мертвенной белизной кожи и запавшими глазами, что женщина походила на мумию, извлеченную из гробницы и «приведенную в порядок» с помощью современных косметических средств для выставки в музее египетского искусства.

– Вызвать «Скорую»? – спросила Лиля, пытаясь перекричать воющую Полину Игнатьевну.

– Вызывай, – кивнул Кай, поднимая на нее глаза. – Скажи, что здесь труп.

Вопли Полины Игнатьевны усилились, и он слегка поморщился – видимо, его барабанные перепонки начинали жаловаться.

– Она... умерла?

– Судя по всему, пару часов как. Давай-давай, звони!

Сделав звонок, Лиля вернулась в комнату и застала Полину Игнатьевну все там же, на полу возле сестры, а Кай стоял у стола, перебирая многочисленные флакончики с лекарствами, выстроившимися в стройные батареи, как солдаты на плацу, – трудно представить, что один человек мог все это принимать!

– От чего она умерла? – спросила Лиля осторожно, боясь вызвать новый приступ рыданий у сестры хозяйки квартиры.

– Кодеин, фентанил, бупренорфин – выбирай, – прочитал он наугад несколько этикеток.

– Боже мой, где она все это достала?!

– Ну уж точно не у меня!

– Думаешь, она покончила с собой? – опасливо спросила Лиля.

– По-моему, это очевидно.

Подойдя к столу, Лиля тоже начала рассматривать флакончики, тюбики и блистеры – создавалось впечатление, что она находится не в квартире жилого дома, а в аптеке или, скорее, на складе седативных, полунаркотических и наркотических средств. Под одной из упаковок с ампулами, предназначенными для внутримышечных уколов, она заметила красочную брошюру.

– «Целебная сила воды», – прочла девушка, вывернув шею, так как листовка лежала боком.

– Что? – удивленно переспросил Кай.

– Ну, у нее тут какая-то...

– А-а, – пробормотал он и отвернулся, потеряв интерес.

Тем не менее Лиля двумя пальцами потянула за краешек листовки и взяла ее в руки. Краски были яркими, а буквы большими и жирными, так что привлекали внимание, независимо от содержания. Решила почитать на досуге.

«Скорая», вопреки обыкновению, приехала быстро. Кай сразу сообщил, что умершая – онкологическая больная. Врач, привыкший к подобным ситуациям, лишь сделал пару записей с его слов.

Оказавшись на улице, Лиля с удовольствием подставила лицо легкому ветерку. Дух в квартире покойницы стоял спертый, наполненный запахами лекарств и дезинфицирующих средств. Зачем она потащилась с Каем? Возможно, потому, что ее отчего-то интересует все, связанное с этим человеком? Лиля все гадала, когда же появился этот интерес, и постепенно приходила к выводу, что испытала неведомое доселе чувство притяжения не в тот момент, когда оказалась с ним на лестнице, а еще до того – пожалуй, в самую первую встречу, когда она случайно налетела на врача в коридоре и рассыпала его бумаги.

Подойдя к машине, Кай открыл дверцу и, пошарив в бардачке, извлек помятую пачку сигарет и вытряхнул одну в ладонь. Чиркнув зажигалкой в виде гранаты, он глубоко втянул дым через ноздри. Крылья его тонкого прямого носа затрепетали, почуяв знакомый запах. Интересно, а раньше Лиля не видела Кая курящим!

Она села на свое сиденье, но он не торопился залезать внутрь – все стоял и дымил, облокотившись о дверцу. Ну почему она не умеет читать мысли? Так здорово было бы влезть в голову Кая и покопаться там в поисках ответов!

– Как думаешь, почему она это сделала? – спросила Лиля, пытаясь прервать затянувшееся молчание. – Что, все было действительно настолько плохо?

– Даже хуже, – не сразу ответил он. – Но она прожила намного дольше, чем могла бы.

– Ты говорил, у нее ремиссия?

– Да... Почти три года назад я провел первую операцию. Через пять месяцев – вторую. Дальше кромсать Ольгу было бесполезно, но существовали и другие методы – она хотела жить. Периоды ремиссии были короткими, потом наступало ухудшение, потом – снова ремиссия. Наверное, это мне наказание...

– О чем ты говоришь? – удивилась Лиля. – За что?

– За гордыню и раздутое самомнение. Стоит только возомнить себя богом и решить, что тебе подвластно все, включая смерть, как этот самый бог дает тебе по шапке и мигом ставит на место!

– Ты не такой! – горячее, чем собиралась, возразила Лиля.

– Нет, именно такой! – покачал головой Кай. – Мне следовало отпустить Ольгу еще год назад. Я же видел, что терапия практически не дает результатов, но продолжал ее мучить, предлагая все новые и новые методы лечения...

– Ты делал то, что должен делать каждый хороший доктор!

– Нет, если он видит, что ей не становится лучше! Но мне казалось, что чем дольше я держу ее здесь, привязываю к миру живых, тем выше моя квалификация как врача, понимаешь? Я думал не о пациентке и ее проблемах, а о себе, о своем престиже, о том, как здорово продлить жизнь человеку, от которого отказались все остальные... Возможно, я и преуспел как онколог, но как человек я безнадежно и окончательно проиграл!

Лиля хотела что-то сказать, но закрыла рот на полуслове. Сейчас Кана Кая Хо переубедить невозможно: он искренне считал себя виноватым в случившемся. С другой стороны, много ли найдется врачей, которые поступили бы так же, как он? Едва получив звонок от сестры пациентки, он тут же кинулся на выручку, хотя большинство его коллег лишь пожали бы плечами, пробормотав пару слов сожаления. И кто стал бы их винить, ведь медицина – это работа, такая же, как любая другая, и нельзя требовать от человека, чтобы он клал всю свою жизнь на алтарь чужих болезней!

* * *

Силуэт Андрея четко вырисовывался на фоне темнеющего неба. По сути, настоящая темнота еще не наступила: июль только начался, но белым ночам, которыми славится город, пришел конец. Поэтому фонари на улицах уже зажигали – особенно на центральных, таких как Лиговский проспект, на котором стоял, врезавшись в самую гущу глубоких старинных дворов, дом Андрея. Лежа на боку, прикрытая лишь тонкой простыней по причине небывалой жары, Агния наблюдала за любовником. Ей до сих пор было странно употреблять это слово в отношении Андрея, ведь в самом начале знакомства, почти три года назад, они возненавидели друг друга с первого взгляда! Он тогда вел дело ее погибшей школьной подруги, а Агния не могла не вмешаться, поняв, что дело попахивает уголовщиной[3]3
  Читайте об этом в романе И. Градовой «Врач от бога».


[Закрыть]. После того случая она стала работать в Отделе медицинских расследований. Принято считать, что друзей человек приобретает в детстве или, в крайнем случае, в юности, но Агнии повезло: в отделе она встретила людей, которых с полным правом может называть не просто коллегами, а самыми настоящими друзьями. Но она и подумать не могла, что Андрей Лицкявичус, этот холодный, неприступный и гордый, а также желчный и циничный человек станет ее любовником! С самого первого дня они только и делали, что ругались. Поначалу Андрей счел Агнию неглубокой и истеричной дамой. Потом, после нескольких дел, он изменил свое мнение, но все же порывистость и целеустремленность Агнии относил на счет упрямства и неумения подчиняться приказам. Андрей же казался ей неуживчивым и грубым – и как после всего этого она вообще смогла оказаться в его постели?!

Стоя к ней спиной, скрестив руки на груди, Андрей смотрел на улицу. Несмотря на толстые рамы стеклопакетов и двор, отгораживающий окна от проезжей части, шум проносящихся мимо машин все же проникал в комнату.

– Почему тебя так интересует этот парень? – спросил Андрей, не оборачиваясь.

Разговор шел о Кане Кае Хо, и Агния только что поведала ему о неприятностях, в которые неожиданно вляпался ее бывший подопечный.

– Почему? – переспросила Агния. – Ну я же его знаю – не мог он сделать того, в чем его обвиняют!

– Ты говоришь очень уверенно!

– Потому что я в нем и в самом деле уверена, – кивнула Агния, хотя Андрей не мог видеть ее жеста. – Кай – хороший парень. Не в том смысле, который принято вкладывать в этом слово, конечно, но...

– Что значит – не в том смысле?

– Он не душка, если ты понимаешь, о чем я.

– Душка?

Наконец Андрей развернулся к ней лицом.

– Никита твой – душка, к примеру, – пояснила она. – А Кай – нет.

Никита был пасынком Андрея от его бывшей жены, но, несмотря на это, он относился к нему как к родному. Парень работал вместе с ними в ОМР.

– Кай – нелегкий человек, он вроде тебя.

– Вроде меня?

– Ну да, с вами обоими трудно иметь дело, – вздохнула она, откидываясь на подушки и глядя в потолок.

– И тем не менее ты намерена втравить меня в разборки этого неприятного типа с Комиссией по этике?

– Ну почему же сразу – втравить? И почему только тебя?

– То есть ты хочешь, чтобы я втравил весь отдел? Не слишком ли мелкое это дело для наших масштабов?

– Не ты ли говорил, что мелких дел не бывает? – парировала Агния.

– Но что же тут расследовать? – пожал плечами Андрей, и она увидела, что он готов сдаться. Ей было странно осознавать, что она каким-то непостижимым образом приобрела власть над этим сильным, жестким человеком. С другими он мог быть холоден и суров, но с ней – вне работы, конечно – спорить совершенно не умел. В отличие от Шилова, который обожал пикироваться – особенно сейчас, когда принял должность главного врача коммерческой клиники. Это произошло всего несколько месяцев назад, и, как Агния и опасалась, муж стал проводить дома еще меньше времени, чем в бытность свою заведующим отделением ортопедии и травматологии. К счастью, теперь она уже не так переживала по этому поводу. Тем не менее иногда Агния спрашивала себя, действительно ли роман с «блондинкой» закончен или Шилов по-прежнему продолжает тайно с ней встречаться? Она узнала об измене мужа недавно, примерно в то же время, когда он сообщил ей о своем желании перейти на другую работу. Агния так и не решилась вывести Олега на чистую воду – у нее за плечами уже был один неудавшийся брак, и сразу рушить с таким трудом налаженную жизнь она побоялась. Кроме того, они с Шиловым успели стать хорошими друзьями. Может, в этом все дело? Может, нельзя дружить с мужем, потому что, когда из брака уходят романтика и страсть, супруги начинают относиться друг к другу как брат и сестра? Раньше Агнии казалось, что родственные отношения между мужем и женой – это хорошо, но чем больше она над этим размышляла, тем больше приходила к выводу, что данная модель, возможно, работает не для всех.

– Что-то ты притихла, – пробормотал Андрей. – Не к добру это.

– Да так, задумалась просто, – опомнилась Агния, возвращаясь к действительности. – О чем ты спросил, прости?

– Я спросил, что можно расследовать в ситуации твоего парня? Дело-то как раз в компетенции комиссии.

– Но ты же знаешь Толмачева – он уничтожит Кая! – воскликнула Агния.

– Боюсь, если мое или твое имя мелькнет рядом с его, Толмачев действительно сделает это своей целью – ты же знаешь, как он любит нас с тобой!

Да уж, ведь именно они с Андреем поспособствовали тому, чтобы Толмачева сняли с должности за то, что он не смог справиться с пандемией гриппа[4]4
  Читайте об этом в романе И. Градовой «Вакцина смерти».


[Закрыть].

– Значит, нельзя, чтобы он об этом узнал! – убежденно сказала Агния.

– И как ты себе это представляешь? – усмехнулся Андрей. – Хочешь, чтобы я выяснил, насколько все плохо, используя только собственную силу духа и сомнительные экстрасенсорные способности?

– Ты бываешь весьма изобретателен, когда захочешь.

– А ты можешь быть настоящим инквизитором, когда тебе что-то нужно.

Вместо ответа Агния тихонько поднялась с кровати и, подойдя к Андрею сзади, обвила его руками за талию и положила подбородок ему на плечо.

– Взятки не принимаются, – буркнул он.

– Да неужели?

Ее руки мягко заскользили по его телу.

– Ты... развратная, порочная женщина! – пробормотал Андрея, тяжело дыша, но не пытаясь отстраниться. – Тебе бы в разведке работать – щелкала бы несчастных шпионов, как орехи...

– М-м-м, я подумаю об этом, – промурлыкала она. – Если ты меня уволишь...

* * *

Вытянувшись во весь свой небольшой рост, Лиля лежала на раскладном диване, блаженно щурясь. Сегодня суббота, выходной день, и она может никуда не торопиться и ни о чем не думать. Хотя, пожалуй, не думать ни о чем – слишком большая роскошь: в последнее время ее голова занята Каем. Что бы сказала бабушка? Словно в ответ на ее ленивые мысли, прямо над ухом раздался голос Екатерины Матвеевны:

– Соня, ты вставать собираешься?

– Не собираюсь, – пробормотала Лиля, переворачиваясь лицом к стенке, чтобы укрыться от солнечных лучей, льющихся в распахнутое окно, и бабушкиного всевидящего ока.

Однако вставать все же пришлось – пронзительный телефонный звонок помешал Лиле вновь погрузиться в приятное состояние полудремы.

– Эй, – услышала она веселый голос Макса в трубке, – ты помнишь о сегодняшнем мероприятии?

– О каком таком мероприятии? – удивленно переспросила Лиля и тут же прикусила язык, в ужасе вспомнив, о чем говорит приятель. Конечно же, как она могла забыть! Еще две недели назад Макс прислал ей два билета на премьеру «Летучей мыши»: спектакль давно не ставился в театре, но теперь публика должна была увидеть его обновленный вариант. А ведь Лиля так и не нашла никого, с кем могла бы пойти, и теперь второй билет вообще пропадет!

– Ты где там, подруга? – нетерпеливо спросил Макс, удивленный повисшим в трубке молчанием.

– Э-э-э... Я тут, только...

– Нет-нет, возражения не принимаются! Я жду тебя и этого, как там его... черт, язык сломаешь – короче, того парня, с которым ты...

– Скорее всего, я приду одна, – поспешила перебить Лиля.

– Жаль. Ну одна так одна – я всегда рад тебя видеть!

Повесив трубку, Лиля принялась судорожно размышлять. Конечно, Макс и Кирилл поймут, если она явится в одиночестве... И тут ей в голову пришла отличная мысль. Достав мобильник, она быстренько стала искать в списке нужный номер.

* * *

Леша Родников обрадовался приглашению. Не то чтобы он являлся поклонником театрального искусства, но, как выяснилось, ему совершенно нечем было заняться в выходной день, а потому звонок Лили пришелся весьма кстати. Они встретились у здания театра, и девушка сразу испытала чувство гордости: длинная очередь из народа, спрашивающего лишний билетик, указывала на то, какой популярностью пользуется Макс, а также на то, что новую «Летучую мышь» ждет долгое и успешное будущее.

Первый акт спектакля привел Лилю в бурный восторг. Даже Леша не остался равнодушен и вместе со всеми хлопал так, что едва ладони не отбил. Молодая актриса, исполнявшая арию Адели, оказалась весьма недурна, но и она, и ее партнер, игравший Альфреда, мгновенно потерялись на фоне Макса в роли Генриха фон Айзенштайна. Как только он вышел на сцену, зал прямо-таки взревел, и Лиля поняла: подавляющее большинство зрителей, заплативших немалую цену за билет, пришли посмотреть и послушать именно Макса. Интересно, подумала она, каково это – иметь такой успех и знать, что твоего появления ждет огромное количество людей?

Едва закрылся занавес после первого акта, как Леша разочаровал Лилю, все еще находившуюся во власти волшебной музыки Штрауса, банальным и таким «земным» вопросом:

– А где тут у них буфет?

Лиля не считала себя театралкой и театр посещала в основном благодаря знакомству с Максом – он порой подбрасывал ей контрамарки на спектакли. Девушка догадывалась, что таким образом приятель пытался скрасить ее не слишком богатую интересными событиями жизнь, зная, что скромное финансовое положение не позволит ей тратить деньги на билеты. Тем не менее Лиля не понимала людей, для которых театральный буфет есть место непременного паломничества в антракте. Ей казалось, что человек приходит в «храм искусства» именно за искусством, а не для того, чтобы набить живот и, сыто развалившись в кресле, продремать весь остаток спектакля. Если ты голоден, будь любезен сначала поесть, а потом уже направляй свои стопы, мысли и чувства в сторону Мельпомены! В противном случае поход в театр сводится к тому же, что современный зритель полагает развлечением – походу в торговый центр, мороженому и, в качестве логического завершения, просмотру фильма в компании гигантских размеров упаковки попкорна и непременной бутылки пива! Нет, театр для Лили всегда оставался таинством, как визит в церковь, а потому она считала непозволительным смешивать плотские удовольствия с духовными.

Отпустив Лешу, она отправилась погулять по театру. Макс настаивал, чтобы она зашла в гримерку, но Лиля решила сделать это только по окончании представления, так как ему нужно готовиться к выходу на сцену, а она только путалась бы под ногами. Неожиданно девушка увидела в толпе высыпавших в фойе зрителей знакомую высокую фигуру Кана Кая Хо. Лиля уже собиралась подойти, когда заметила, что он не один. По левую руку от хирурга, едва доставая ему до середины плеча, стояла миниатюрная женщина, возраст которой девушка затруднилась определить. Очевидно было лишь одно – она немолода, хотя лицо гладкое, почти без морщин. Одетая в облегающее черное платье со скромной, но чертовски дорогой ниткой жемчуга вокруг длинной шеи, со стильной короткой стрижкой и едва заметным макияжем, дама производила впечатление человека, чрезвычайно заботящегося о собственной внешности. Однако гораздо больше ее заинтересовала вторая женщина, льнувшая к Каю с другой стороны, плотно прихватив под руку. Высокая и тоненькая, как тростник, с длинными черными волосами, блестящими, будто шкура породистой лошади, она словно сошла с одной из китайских или японских картин, сделанных тонкой кистью акварельными красками. Никаких четких линий, только полутени и полутона, что придавало девушке неповторимое очарование востока. Тоже кореянка, естественно – как могло быть иначе! На секунду она встретилась с ним глазами. Несомненно, Кай видел Лилю, однако на его лице не промелькнуло и тени узнавания – он смотрел как бы сквозь нее, словно девушка была прозрачной. Обида захлестнула Лилю. Значит, Кай обращается к ней, когда ему требуется помощь, а во все остальное время игнорирует? То есть она ему не интересна, а все, что могло бы их связывать, Лиля себе напридумывала?!

Третий звонок застал ее в раздумьях. Леша еще не появился – судя по всему, в буфете была очередь, и он не был готов пожертвовать заветным бутербродом ради продолжения общения с прекрасным. Парень плюхнулся в соседнее кресло только во время «тоста» князя Орловского. Лиля уже не испытывала того подъема, что в первом акте, думая о странном поведении Кая. И как ее угораздило втрескаться в мужика, который беззастенчиво пользуется ею и стыдится представить своим знакомым? Неужели она выглядит такой убогой? Ему не стыдно сообщить следователю, что они провели вместе ночь, занимаясь неизвестно чем, но, когда рядом его мать и девушка, Лиля внезапно превращается в невидимку? Может, она его сестра? Да нет, какая, к черту, сестра – она же похожа на картинку из журнала «Шокирующая Азия»! А почему, в конце концов, эта красотка не может обеспечить алиби Каю? Майор скорее поверит ей, нежели Лиле, раз уж на то пошло!

Она вскочила со своего места, как только опустился занавес, под возмущенный шепот соседей и зрителей, которые справедливо ожидали выхода артистов на «бис». Пришлось сесть обратно и досмотреть действо, продолжавшееся еще двадцать минут. Макса задарили цветами и плюшевыми мишками. Повернув голову, впереди, через четыре сиденья от себя, Лиля заметила Кирилла: он пришел, хоть и опоздал на два первых действия. Несмотря на напряженную работу, Кир все же умудрялся не пропускать ни одной премьеры Макса. Вот это любовь, подумала Лиля кисло, пробираясь к выходу за Алексеем, утолившим голод в антракте, а потому настроенным весьма позитивно, в отличие от нее. К Максу за кулисы Лиля так и не зашла.

* * *

В ту ночь спала она плохо, а по приходе в Центр тут же получила сообщение об экстренном собрании в конференц-зале. Этим громким именем называлось большое и почти пустое помещение с чисто выбеленными стенами и потолком. За неимением трибуны главврач просто выдвинул один из стульев вперед и уселся на него, обозревая собирающихся сотрудников. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. До этого дня Лиля видела главного всего однажды – на самой первой посещенной ею «летучке». Этот худой, лысеющий мужчина с желчным лицом вызывал у нее страх, и девушка радовалась тому, что ей не придется часто с ним сталкиваться – в конце концов, кто она такая, чтобы заинтересовать Геннадия Петровича Старкова, руководителя суперсовременного онкоцентра?

Когда кворум был достигнут, главный поднялся и заговорил. Лиля отметила, что у него странная манера произносить слова – отрывистая, почти лающая, отчего создавалось впечатление, что Старков постоянно не в духе и зол на всех и вся. Хотя, возможно, так оно и есть.

– У меня для вас неприятное известие, – начал он, сурово хмуря брови.

– Ясное дело, – шепнул сидящий рядом с Лилей Алексей. – Разве стали бы нас собирать для чего-то хорошего?

Парень, видно, решил, что совместный поход на два мероприятия уже делает их парой, а потому, еще до того, как Лиля вошла в зал, занял ей место. Краем глаза Лиля пыталась разглядеть среди других своих коллег Кана Кая Хо.

– Сегодня ночью был ограблен склад медикаментов, – говорил между тем главный. Его слова были встречены изумленными возгласами – казалось, весь зал одновременно пришел в движение.

– Да-да, – подтвердил Старков собственные слова. – Завскладом Аксимов получил удар по голове и сейчас находится в больнице с сотрясением мозга.

– И много похищено? – поинтересовался кто-то из присутствующих, когда шум немного поутих.

– Много, – кивнул главный. – В основном сильнодействующие препараты. – Он взял в руки лист бумаги с напечатанными на нем названиями. – В первых рядах – морфин сульфат, морфин гидрохлорид, фентанил, омнопон и промедол. Кроме того, почти весь бупренорфин, морадол, нубаин. Среди слабых опиоидов – кодеин, дигидрокодеин, трамадол, просидол...

– Ни фига себе!

Это выкрикнул Антон Аверьянц с радиологии – он находился в числе нескольких приятных ребят, с которыми Лиля успела познакомиться за свое короткое пребывание в Центре.

– У нас что же, ничего не осталось на складе? – осторожно задал вопрос Никодим.

– Осталось, – ответил Старков. – Но это нам, честно говоря, как мертвому припарка, потому что пришлось вызвать полицию, и склад опечатан.

– И надолго?

– На время их работы. Но это еще не все. Через пару дней нас ожидала проверка, – продолжал Старков. – Склад, как вы понимаете, стал бы объектом номер один для проверяющих, и теперь у нас крупные неприятности. Поэтому, если кому-то известно хоть что-то, могущее пролить свет на случившееся, прошу немедленно об этом сообщить.

Предложение главного было встречено гробовым молчанием.

– Погодите, – снова заговорил Никодим, – проверка проверкой, но нам-то что делать? Отделение у меня, сами понимаете, одно из самых тяжелых, и нам никак не обойтись без медикаментов!

– Сейфы в кабинетах завов остались нетронутыми, – ответил Старков. – Значит, двое-трое суток продержитесь. Как только пройдет проверка и следователь закончит опись пропавшего, я закажу новые препараты. Пока можно использовать коанальгетики[5]5
  Коанальгетики – препараты, обладающие, помимо основного действия, эффектами, за счет которых они могут уменьшать болевой синдром.


[Закрыть] – трициклические антидепрессанты, кортикостероиды, антиэпилептические препараты... Это, конечно, не решает проблему полностью, но даст нам немного времени.

Расходясь, коллеги гудели, обсуждая услышанное.

– Сходим сегодня куда-нибудь кофе попить? – неожиданно предложил Алексей.

– Э-э-э, ты знаешь, я, наверное, не смогу, – пробормотала Лиля, судорожно придумывая благовидный предлог для отказа. Ей совершенно не хотелось обижать парня, но еще меньше хотелось идти с ним в кафе и битых два часа выслушивать его занудную болтовню. – Надо заполнить наконец «дневник ординатора», а то Никодим меня убьет... Кстати, не в курсе, где Кай? Что-то я его сегодня на собрании не видела.

– Кай? – удивился Алексей. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так, есть у нас с ним одно нерешенное дело.

– У тебя? С Каем?

– Ну да, а чего ты так удивляешься – разве мы не работаем на одном отделении?

Леша пожал плечами, с его лица не сходило озадаченное выражение.

Лиля не поленилась и проверила расписание. Интересный факт: фамилия Кая была вычеркнута из списков, хотя на сегодня у него назначены две серьезные операции. Все это показалось девушке странным, но идти к Никодиму и задавать вопросы насчет Кая после того, что сообщил на собрании главный, показалось ей сейчас не самой лучшей идеей. Ничего не оставалось, кроме как вернуться к своим обязанностям и надеяться на то, что известия вскоре появятся.

* * *

– Так ты позвал меня не для того, чтобы вместе выпить?

В вопросе Артема звучал неприкрытый сарказм, и Андрей пожал плечами.

– Ну, мы же просто разговариваем, верно?

– Давненько мы с тобой «просто» не разговаривали, Андрей Эдуардович, – тебе все время от меня что-то нужно.

– Или тебе от меня.

– Точно. Так что ты желаешь узнать?

– Это касается того хирурга, Кана Кая Хо.

– Знакомое имя, – потирая подбородок пальцами и изображая задумчивость, проговорил майор. – Где бы я мог его слышать?

– Кончай дурачиться, Артем Иванович, – поморщился Андрей. – Это тот самый парень, которого обвиняют во врачебной халатности и который был не в ладах с покойным Павлом Дмитриевым.

– Так-так, – пробормотал Артем. – И кто тебе, скажи на милость, выдал эту «страшную» тайну?

– Птичка на хвосте принесла.

– Ты же знаешь, я не могу разглашать...

– Я все понимаю, Артем, но парень увяз так глубоко, что, похоже, без посторонней помощи не выкарабкается.

– Значит, ОМР в деле? Не боишься очередного столкновения с Толмачевым – в последний раз он здорово тебя потрепал?

– Я уже давно ничего не боюсь.

– И все же мне интересно, откуда ты узнал про Кана Кая Хо? Вернее, не так: почему он тебя так интересует? Не знаю, как насчет убийства – это еще бабушка надвое сказала, а вот в плане халатности твой пацан, кажется, виновен, как смертный грех. Так зачем тебе все это?

– Агния попросила разобраться.

– А она-то каким боком имеет отношение к этому делу?

– Видишь ли, они, оказывается, знакомы, и она почему-то убеждена, что он невиновен.

– Поня-а-а-тно, – протянул Артем, покачивая крупной седеющей головой. – Знаешь, я, конечно, Агнию уважаю, но не кажется ли тебе, что личный аспект в этом случае слегка заслоняет истину? Скажи, сколько раз мы имели дело с прекрасными профессионалами, которые тем не менее нарушали свой врачебный долг – от усталости, по пьянке, недосмотру, из-за элементарного цинизма, в конце концов? И на старуху, как говорится, бывает проруха! Но это – его дела с Толмачевым, не со мной. Меня интересует только убийство Дмитриева. Мужик он был, судя по словам коллег, не самый приятный, но вы, хирурги, вообще люди специфические, поэтому из этого нельзя заключить, что у него было много врагов – в этой среде и покруче народец встречается. Тем не менее Дмитриев и Кан поспорили, даже подрались, и тем же вечером один из них оказался убит.

– Как именно убили Дмитриева?

– Избили до смерти, можешь себе представить? Вернее, не совсем до смерти, потому что он несколько часов пролежал на подземной стоянке, пока его не обнаружили – уже холодненьким. Если бы его застрелили, мы нашли бы пулю, получили бы ордер на изъятие, обшарили квартирку Кана и что-нибудь да обнаружили бы. А так...

– А ты не рассматриваешь возможность разбойного нападения?

– С целью ограбления? Так у Дмитриева ничего не взяли. Деньги, хоть и немного, остались в бумажнике, и дорогие часы и цепочка с крестом не тронуты.

– Ну а если это не вор а, скажем, хулиганье?

– Все возможно, Андрюша, – задумчиво ответил майор, – да вот только жизнь меня научила не верить в случайные совпадения. Может, конечно, ваш кореец и ни при чем, но как-то мне слабо в это верится! На бандитов это не похоже, а вот на спонтанное нападение – очень даже. Допустим, Кан вернулся, чтобы закончить «разговор» с Дмитриевым, нашел его в гараже и, не сдержавшись, завершил начатое на вечеринке?

Выражение лица Андрея показывало, что слова приятеля его не убедили.

– Ты уже говорил с ним? – поинтересовался Андрей.

– С Каном Каем Хо? Он ничего путного не сказал, но напуганным не выглядел. Не показался он, правда, и расстроенным из-за гибели коллеги – значит, правду говорят, что они друг друга недолюбливали.

– Я полагал, что ты уже запрессовал его до самого копчика!

– Видишь ли, мне не за что зацепиться, кроме этой ссоры, свидетелями которой стали несколько человек. Я не могу напрямую связать Кана с убийством. Кроме того, появилось одно интересное обстоятельство: у него, оказывается, имеется алиби.

– Да ты что?

– Сам удивляюсь. Есть там одна девчонка, ординаторша новая, так вот, она утверждает, что до самого утра пробыла с Каном!

– У них что, роман?

– Да черт их знает... Эта Лиля Перова говорит, что помогала Кану отвозить его пьяную подружку до дому – это подтверждают многие из тех, кто находился на вечеринке, а также ее соседка по съемной квартире. Но, по ее показаниям, девицу сдали ей с рук на руки около часу ночи, а потом ни Перову, ни Кана никто не видел. Он живет один в собственном доме, а не в квартире, потому свидетелей того, когда он приехал той ночью домой, нет – только слова этой девушки.

– А почему ты не веришь, что она говорит правду?

– Слушай, Андрей, ты же ее не видел, она... Ну, девчонка совсем! Симпатичная, конечно, но... В общем, говорю же – девчонка! А Кан – он мужик не из тех, кто за каждой юбкой гоняется. Да и национальная принадлежность играет тут немалую роль: такие, как он, предпочитают держаться своих.

– Но ведь ты сам сказал, что эта Лиля не упоминала о романтическом аспекте, – заметил Андрей, нахмурившись.