355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Голыбина » Маэстро. Роман-путешествие со счастливым концом » Текст книги (страница 2)
Маэстро. Роман-путешествие со счастливым концом
  • Текст добавлен: 19 января 2022, 11:01

Текст книги "Маэстро. Роман-путешествие со счастливым концом"


Автор книги: Ирина Голыбина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

 
«Будем петь и веселиться,
Старости недолго ждать».
 
М. Чайковский, либретто к опере «Пиковая дама»

После второго бокала коньяка голова у Марины уже немного кружилась. Олег Владимирович доедал свой ужин, запивал вином. Бутылка белого, почти пустая, стояла в центре стола. Официант подошел, долил его бокал, унес бутылку. Спросил про десерт. Марина усмехнулась:

– Шоколад.

Маэстро понял шутку, закивал. За ужином говорил мало, в основном, задавал вопросы и позволял Марине рассказывать, а сам ел неторопливо: салат, потом краба, потом пасту. Вино пил, не пьянея, сказывалась, видимо, французская закалка. А может, белое легонькое было.

Марина, потягивая коньяк, болтала, чувствуя себя на удивление комфортно. Чем-то поделилась о себе: была замужем, взрослая дочь. Музыкой никогда не занималась, но оперу любит всей душой. Вспоминала, как летала недавно в Вену или в Большом слушала мужа знаменитой примадонны. Всего и достоинств, что муж. В первом же действии поняв, что ничего хорошего дальше не ожидает, дотянула до антракта, спустилась в буфет и решила напиться. Уходить было жалко, билеты дорогие. Коньяк и в тот раз помог. Муж лучше звучать не стал, но в целом ситуация показалась даже забавной. Марина хихикала, пара – мама с дочкой, – сидевшая рядом, поддерживала. Похоже, и на них супруг примадонны впечатления не произвел.

Маэстро посматривал, кивал, не комментировал. Просто спрашивал еще о чем-нибудь, и Марина подхватывала, вдохновляясь его интересом. Казалось бы, следует волноваться, но отчего-то ее, наоборот, охватил задор: подумаешь, знаменитость – обыкновенный мужичок, не особо привлекательный, хоть и гений. Тут же не сцена, ресторан. Официант, вон, наверняка не знает, что у них за гость. А может, в коньяке было дело. Даже скорее всего.

Поужинав, Олег Владимирович начал прощаться. Марине почему-то казалось, что будет еще приглашение в лобби-бар, на последнюю рюмку перед сном, но нет. Не предложил проводить до номера, даже до лифта. Не говоря уже о прочих намеках. Улыбнулся добродушно, по-семейному. А что, по возрасту она ему в дочери годится. Раньше как-то не думалось об этом, а тут вдруг мелькнуло. Ей сорок два, ему сколько – шестьдесят? Ну, почти.

В ресторане же попрощались, поблагодарили друг друга за вечер. Марина пошла к стойке уточнить, до какого времени работает бассейн. Хотелось еще поплавать перед сном, но оказалось, что уже поздно, СПА закрыт. Только завтра. Марина поднялась в номер, переоделась в пижаму, залезла под одеяло с планшетом, начала читать. Захотелось чаю, но вставать было лень. Перевернувшись на бок, она крепко, без сновидений, заснула.

Первым делом, распахнув наутро глаза, Марина подумала: «Боже, что это было?» Серьезно, она ужинала с Маэстро? Кажется, еще и выпила прилично. Рассказывала о себе, хихикала. Какой кошмар! Невольно зажмурившись, она потянула одеяло на голову. Ничего себе приключение! Будет, что вспомнить. С этой мыслью Марина накинула халат и прямо в нем спустилась на отдельном лифте в СПА. Повезло: в бассейне не было ни души, и Марина наплавалась всласть. Взяла со стеллажа бутылку воды, отпила, потянулась. Пора завтракать! Жаль, туда в халате нельзя.

Пришлось вернуться в номер, одеться. Заодно накрасилась и взяла сумку, чтобы после завтрака сразу идти в город. Погода опять не подвела: из-за облаков прорывались солнечные лучи, дождь, вроде бы, ночью прошел, но оставил только маленькие лужицы на асфальте.

В лифте, пока спускалась, присмотрелась к своему отражению оценивающим взглядом. Марина не боялась возраста – по крайней мере, сама так считала. Но все равно: ловила в зеркале морщинки, хоть их и было немного. Сейчас все, вроде, пристойно. Выспалась, отдохнула. Помада цвета фуксии – неяркая, кремовая, – очень ей шла. Очки в черной массивной оправе казались нарядным аксессуаром. Довольная собой, переступила туда-сюда ногами в закрытых остроносых ботинках, одернула кашемировый серый свитер, поправила на брюках ремень с двумя голубками в кольце. Все, звонок. Приехали. Двери раздвинулись, и Марина вышла в утренний прохладный холл.

Дорогу в ресторан подсказывали запахи кофе и выпечки: даже если бы не знала, куда сворачивать, все равно бы нашла. Господи, как пить хочется! Направилась первым делом к большому кувшину с водой, в которую заботливо добавили мяту, лимон и огурец. Жадно выпила сразу два стакана. Огляделась, подыскивая столик. Ну конечно, и он здесь!

Олег Владимирович сидел в глубине, под аркой. Наверное, сразу ее заметил. Кивнул, улыбаясь, Марина улыбнулась в ответ. Подойти? Или не надо? Как там положено по этикету? Все-таки он – мужчина, наверное, ему следует… да вот он уже поднимается. Маэстро, не торопясь, пошел к ней навстречу, она осталась стоять.

– Вот так встреча! Что, успели выспаться?

Звездный тенор был в джинсах и свитере, под ним – простая клетчатая рубашка.

– Вполне. Доброе утро. А вы всегда так рано встаете?

– Когда работаю, обычно да. В 12 в театр, спешить не хочется. А у вас какие планы? Кстати, позавтракаете со мной? Присоединяйтесь!

Ого, как это понимать? Продолжение знакомства, романтический уклон? Или просто не нравится сидеть в одиночестве?

– Спасибо, с удовольствием.

Теперь придется думать, что прилично будет съесть в его присутствии. Как-то неэлегантно накидываться на яичницу или на сладкое. Марина поджарила себе тост, положила сверху лепесток сыра. Что добавить – огурец? Нет, лучше листья салата. Присела за стол, официант подошел спросить, какой она будет кофе: капучино, пожалуйста.

Маэстро тоже попросил чашку. Он уже поел; официант забрал посуду.

– По-моему, я вчера весь вечер не замолкала. Сегодня ваша очередь. Как вам в Питере?

– В этот раз неплохо. Тепло. А так постоянно простываю. И сырость тут, конечно. Я сам из Новосибирска, там, хоть и морозы, влажности такой нет.

– Мне тоже нравится. Повезло с погодой. Весь день собираюсь гулять. Вот поем сейчас и двинусь.

– А мне на репетицию. Может, захотите прийти?

Вопрос был задан обыденно, мимоходом, и Марина не сразу поняла – он что, предлагает вот так, запросто, явиться в театр? Без билетов и контрамарок? Присутствовать на репетиции? Да это же мечта! То, что надо соглашаться, было очевидно, как только не показать восторга? Не поднимая глаз от тарелки, Марина побарабанила кончиками пальцев по столу, делая вид, что размышляет. Взглянула на Маэстро, кивнула.

– Спасибо. Если можно.

– Я предупрежу на пропускном. Ваша фамилия как?

– Голубева.

– Думаю, запомню. Подходите, когда будет удобно.

Удобно? Да она уже сейчас помчалась бы в театр, засела где-нибудь на верхотуре, затаилась, чтобы не выгнали. Марина сама не верила своему счастью. Если он выезжает в двенадцать, то репетиция, похоже, около часу. Когда приходить – к началу? Или потихоньку прокрасться, когда артисты уже поют? Ладно, разберемся.

Олег Владимирович поднялся, протянул руку. Жест Марину удивил, непривычно. Тем не менее, руку она пожала. Ладонь была теплая, сухая. Гладкая, но без женственности. От удовольствия у Марины даже пальцы закололо, и до самого плеча пробежали мурашки.

Он ушел, а Марина осталась сидеть, отходя от потрясения. Сразу отчаянно захотелось еще поесть. Раздумывать не стала: набрала себе выпечки, снова попросила кофе. Что это ей попалось такое вкусное, с шоколадом? Марина заглатывала, не разбирая. Отчего эйфория – от сладкого или от приглашения? Настолько полное ощущение жизни казалось давно забытым, желанным и окрыляющим. Отряхнула крошки со свитера, подхватила сумочку и упругим шагом вышла из ресторана. За дверями на улице ее приветствовал ясный солнечный свет. Хотелось закружиться на месте, вдохнуть полной грудью, запрокинуть голову и закричать. Нет, запеть.

На сегодня запланировано еще одно гарантированное удовольствие – Русский музей. Сколько времени? Марина вытащила телефон, посмотрела на часы. Точно, сейчас открывается. Хорошо, никуда не надо идти – через площадь, и она на месте. Расскажет Дягилеву о своей удаче. В Русском музее Марина особенно любила корпус Бенуа. Ходила из-за Сомова, Серова, Коровина. Мечтала, что, будь у нее возможность покупать картины, первым делом забрала бы себе «Зиму. Каток». Большой прямоугольник – как окно в фантастический мир. Небо само по себе сияет ярко-желтым рассеянным светом, такие же желтые перчатки на скамье рядом с кавалером в пунцовых чулках. Вот кто-то упал, катаясь на коньках, хохочет разрумянившаяся дама – руки спрятаны в муфту. Парочка гуляет с собакой.

Марина вошла в кассу первой, купила билет. Пошла прямо в Сомовский зал, встала перед «Катком» и минут десять любовалась, не отрываясь. Потом перевела глаза на портрет Мифа – Мефодия Лукьянова. Тот всю жизнь почти прожил с художником, видно, настоящая любовь была. Сколько раз его лицо появляется на картинах, и не сосчитать. И везде томность, отстраненность, временами – снисходительная улыбка.

Развернулась, пошла, мягко ступая по паркету, к портрету Дягилева с няней. На портрете основатель «Мира искусства» и Русских балетов словно чуть недовольный; няня на заднем плане переживает за своего Сережу, и зрителю это сразу видно. Марина вздохнула, в который раз пожалев, что не живет с ним в одно время. Познакомиться бы, встретиться. Вместе в Венецию рвануть, в Париж! Тут же пришла мысль – одно такое знакомство вчера состоялось. Сколько мечтала хоть поговорить с Маэстро, а тут на репетицию даже пойдет. Нет, жаловаться не на что. Повезло так повезло.

Выйдя из музея, Марина по телефону вызвала такси. Внутри уже начиналась дрожь, подкатывала тревога. Сердце словно поливали из чайника кипятком. Как себя вести, как держаться? Будет Маэстро уделять ей внимание, или просто поздоровается и все? Заметит ее вообще? Такси подкатило к подъезду – главному, не служебному. Марина, вылезая, повертела головой: нет ли кого знакомого вокруг? Хотелось с кем-нибудь перекинуться парой слов, успокоиться. Хоть бы Петя, что ли, прошел! Но нет, он, наверное, тоже репетирует. Придется заходить.

Охранник на входе посмотрел на Марину рассеянно, спросил, к кому. Она ответила, что Калугин позвал на репетицию. Тот проверил фамилию и кивнул.

– Олеся вас проводит.

Женщина в джинсах и свитере махнула рукой, приглашая за собой.

– Зайдите поздоровайтесь. Я вам покажу гримерную.

Интересно, это так принято, или он специально попросил, чтобы ее к нему привели? Олеся постучалась в дверь:

– Олег Владимирович, к вам!

Он сидел за столом в выцветшем кресле. На столе – кружка с чаем и какой-то аптечный пузырек.

– Проходите-проходите!

Марина вошла, стесняясь, не зная, что говорить.

– Спасибо большое еще раз, что пригласили. А почему у вас лекарство? Что-то случилось?

– Это валокордин. Для голоса – как ингаляция. Не знали?

– Нет. Помогает?

– Помогает. Но сегодня не потребуется. Звучу!

Марина обрадованно закивала, как будто он бог знает какую прекрасную новость сообщил.

– Здорово. Вы знаете, а я ведь много лет мечтала к вам на репетицию попасть. Ну и познакомиться, само собой.

– Вот познакомились. Нравлюсь?

– Честно? Очень! Особенно в последнем действии, в мундире.

Марина засмеялась, отвела волосы за ухо. Блеснула бриллиантовая сережка в ярком свете гримерных ламп, звякнули тяжелым золотым браслетом часы. Интересно, он заметил? Наверняка привык к дорогим побрякушкам, сам их своим женщинам дарил. Ничего, пусть знает, что она не бродяжка какая-нибудь.

– Тогда приглашаю насладиться еще раз. Вы вечером свободны? Контрамарку я вам оставлю, мундир гарантирован. Ну и ужин потом, раз уж такое дело. Согласны?

– Олег Владимирович, спасибо огромное, согласна, конечно! Мне очень приятно! Но только вы правильно поймите, я…

– Да ладно вам, успокойтесь! Симпатиями поклонниц я давно не злоупотребляю, даю слово. Да и поклонница вы, кажется, больше Чайковского, чем моя. Правильно?

– Ну, не совсем…

– В любом случае, подумайте и приходите. Буду очень рад. А сейчас пора. Олеся вас посадит в бельэтаже, я предупрежу. Подождите минутку.

Стремительно, несмотря на невысокий рост, Маэстро вышел из гримерки, хлопнув дверью. Марина воспользовалась возможностью, чтобы оглядеться. Шторы раздернуты, за окном – Крюков канал. На подоконнике ноутбук, крышка закрыта. Рядом стопка бумаг, прижатая пепельницей. Это что же, тенор курит? Кто его знает… Вчера, вроде, ни разу сигареты не достал. На вешалке костюмы, кое-какие узнаваемые: видела его в них на сцене. Плащ Германа из первого действия, темно-серый – вот он. Высокие сапоги на полу.

Вошла без стука Олеся:

– Пойдемте, я покажу, где можно сесть.

Следом за ней по коридорам, застеленным ковровыми дорожками, Марина прошла к сцене. Из-за некоторых дверей раздавались фортепианные аккорды, кто-то распевался – бас или баритон. Пробежала девушка-статистка в белом в обтяжку трико с головы до ног. С лестницы несся какой-то шум, оживленные разговоры. Но в целом впечатление было как летом перед грозой. Вроде, солнечно и спокойно, но все вокруг замирает в грозном предчувствии, созревает, собирает силы.

В оркестровой яме уже собирались музыканты, играла скрипка, флейта щебетала что-то свое. Олег Владимирович в джинсах и свитере сидел на стуле посреди сцены, уперев руки в колени, разговаривал с дирижером. Слова до Марины не долетали, хоть и было интересно. Она пододвинулась поближе к барьеру, обвела взглядом зал. В первых рядах партера сидели люди, много знакомых лиц, Петя в том числе. Хор теснился в кулисах. Дирижер дал знак выходить, хормейстер вывел детскую группу, началось первое действие. Детям дали повторить несколько раз: кому-то делали замечания, кого-то хвалили. Мальчик, командовавший «мушкет пред себя!», посматривал на остальных презрительно. Высокая девочка с недовольным лицом держала в руках запеленатую куклу.

Марина отвлеклась на оркестр: непривычно было видеть музыкантов не в строгих костюмах. На ногах, в основном, кеды или кроссовки, скрипач в футболке с Микки-Маусом. Маэстро куда-то пропал в ожидании своего выхода. Собственно, ему репетиции ни к чему. Его Герман, заслуженно, лучший в мире, кого ни спроси. Вот Пете надо отрабатывать Елецкого, меццо-сопрано – Полину.

Дирижер отошел от пульта, и тут Маэстро встал на его место. Взял палочку, хитро оглянулся: поддержит ли розыгрыш оркестр? Взмахнул, и зазвучало ариозо Германа. Дирижер закатил глаза, потом почесал в затылке и, наконец, все-таки вступил, хоть и с хрипотцой: «Я имени ее не знаю». В зале засмеялись, зааплодировали. Маэстро с дирижером шутливо поклонились, и палочка вернулась владельцу.

Началась сцена в спальне Графини, Маринина любимая. Потом с Лизой: «О нет, я только поднял пистолет, и старая колдунья вдруг упала»… Маэстро пел в полный голос, не экономя сил. Его фирменный знак, уверенность. Внутри у Марины все таяло, сердце трепетало и обрывалось. Музыка, казалось, обращалась лично к ней: «Верь, поддавайся, дай тебя убедить!» И Марина верила, поддавалась, уплывала и даже дышала в такт.

Прогнали несколько раз сцену смерти, хор повторял движения по сцене. В конце все вставали за Германом полукругом, а он умирал у них на глазах. Марина опустила голову, лбом уперлась в обитый бархатом барьер. Весь день показался ей сном, причем сон еще не заканчивался. Вечером снова в театр, потом – о боже! – в ресторан. Надо уйти, потихоньку, не прощаясь. Побыть одной, чтобы хоть отчасти вернуть равновесие.

Сразу за дверями служебного входа Марина свернула на набережную, к воде. Оперлась о кованую ограду, закрыла глаза. Шумели рядом, проезжая, машины, доносились до слуха обрывки разговоров. Из окон звучала музыка. Мечта – приблизиться к опере, к театру, – начинала сбываться. Много лет Марине казалось, что настоящее счастье для нее именно здесь. Со времен развода, почувствовав, что жизнь становится предсказуемой и скучной, она увлеклась оперой всерьез, стала ездить по европейским театрам и фестивалям. Свидания, рестораны, клубы не особенно радовали, хоть ей и нравилось знакомиться. Серьезных романов она заводить не старалась, второй раз замуж не хотела. С мужем остались друзьями, поддерживали отношения. Дочь тогда уже не маленькая была, особенно не терзалась.

Самостоятельная у нее Вика! Уехала в 18 во Францию учиться. Скоро надо будет слетать к ней, навестить. Марина родила ее в двадцать, через год после свадьбы. Сама заканчивала тогда Университет. Теперь вот Вика пошла по ее стопам. Учит языки, историю искусства. Хочет работать в музее, уже пробует себя. А может, торговлей антиквариатом займется. Марина ни на минуту не сомневалась, что у дочери все получится. Мозги отличные плюс современные возможности. Интересно, а у Маэстро дети чем занимаются? Надо будет расспросить за ужином сегодня.

Точно, ужин и спектакль, вспыхнула в голове будоражащая мысль. Надо нарядиться, а во что? С собой привезла только простые вещи на один выход. Блузку итальянскую из натурального шелка, строгие брюки. Что делать, покупать? Похоже, придется. Вообще, Марина ничего против не имела. В кои-то веки поход по магазинам показался не бременем, а приключением. Вот только куда ехать? В «Галерею»? В прошлый раз заходили туда с приятельницей, пижаму ей покупали. Собирались вдвоем устроить пижамный Новый год… Можно заодно сделать укладку, наверняка в торговом центре найдется салон. Из такси Марина позвонила записаться, повезло – время нашлось, несмотря на выходной. Вроде, ни на что с Маэстро не рассчитывала, но хотелось выглядеть на все сто, произвести впечатление. У него рядом красивые женщины всегда были, Марина знала: видела фотографии.

Таксист высадил ее прямо у входа и тут же умчался. Марина зашла в торговый центр, покрутила головой: куда дальше? Логотип знакомого бренда сразу попался на глаза. В России их вещи дороже, конечно, зато показаться не стыдно. Надо идти. Поправила сумку, очки, посмотревшись в стекло витрины. На манекене приметила черное платье с тюлевой юбкой, не особенно броское, но классное – дерзкое. Ей такие вещи нравились. Ремень с голубками как раз подойдет, можно сверху надеть.

Продавщица обрадованно заулыбалась. Других покупателей в магазине не было, и она сразу подала Марине выбранное платье, показала, отнесла в примерочную. Марина подумала, что надо бы померить и другие, но то, черное, так и манило. Как чувствовала – село идеально. Вытащила из брюк ремень, надела поверх. Туфли подойдут, еще колготки нужны. Плотные черные.

Марина вышла из примерочной, покрутилась перед зеркалом. По одобрительному взгляду продавщицы ясно было, что платье ей идет. Она и сама это отлично видела. Увесистые золотые часы смотрелись тоже уместно. Ну что, берем! Расплатилась картой, получила плотный белый фирменный пакет. Взять его в руки было приятно, еще приятнее пройтись до салона, мимо витрин. Поглядывала на себя с удовольствием, обрадованная нечаянной покупкой. Завернула по пути за колготками, выбрала подходящие.

В салоне витали ароматы дорогих шампуней, но пробивался все равно душок краски для волос. Администратор предложила кофе, Марина не стала отказываться. На блюдечко рядом с чашкой ей положили печенье, и она его с аппетитом съела, чувствуя, что успела проголодаться. По уму, надо бы успеть пообедать до спектакля, но от нервов Марина об этом совсем забыла.

Постаралась расслабиться, пока мастер мыл ей волосы. Согласилась даже на массаж головы, лишь бы посидеть еще с закрытыми глазами. Попросила сделать небрежные кудри, получилось удачно: небрежно в меру, сразу видно, что над волосами специально поколдовали. Не поскупившись на чаевые, Марина распрощалась и, опять на такси, вернулась в отель.

Отдала платье горничной, попросив отпарить. Заказала в номер обед: салат, рыбу, бокал белого вина. Села за стол перед окном в одном белье, развалилась непозволительно. Ничего, в одиночестве можно. И так приходится все время держать спину, держать живот, держать лицо. В двадцать об этом думаешь реже, но в ее годы приходится – постоянно. Иначе самой противно, чувствуешь себя размазней.

Стрелка на часах неумолимо подползала к шести, скоро надо будет одеваться. Горничная принесла отпаренное платье на плечиках, повесила на дверцу гардероба. Марина еще полюбовалась покупкой: удача, ничего не скажешь. Надела: трикотажный верх, похожий на длинную широкую футболку, сделал фигуру стройной, почти мальчишеской. Перетянула ремнем, поправила тюлевый подол. Панк в лучшем варианте. Дочь бы одобрила.

Проверила сумочку: телефон, кредитки, права (хотя они-то сейчас зачем нужны?). Краситься особенно не собиралась: только ровный тон, чуток румян, помада и тушь. Закрыла помаду крышечкой – черной матовой, с красными полосками – и положила с собой. Побрызгалась духами, бросила в зеркало последний оценивающий взгляд и осталась полностью довольна. Не красавица, но хороша. Сама себя не похвалишь, и никто не похвалит.

Бесшумно пройдя по мягкому ковру в коридоре, Марина села в лифт, спустилась в лобби, собираясь вызывать такси, но ее уже ждал сюрприз: Руслан, шофер, двинулся к ней навстречу.

– Добрый вечер! Олег Владимирович попросил заехать за вами. Вы готовы?

Ну надо же! Вот так предупредительность… А если бы она прямо из торгового центра собралась в театр, или из ресторана, как бы он ее нашел? Хотя неудивительно, что девушку в театр забирают из отеля: гарантированно захочет приодеться и привести себя в порядок.

Марина кивнула:

– Да, можем отправляться.

Вышла следом за Русланом из подъезда, он открыл перед ней дверь, и она погрузилась в уютное нутро просторного «Мерседеса». В салоне едва заметно пахло знакомым парфюмом. Точно, это Маэстро. Рядом с ним Марина запаха почти не ощущала, но сейчас узнала сразу. Шофер завел двигатель, включилась аудиосистема, и заиграла фортепианная соната – Рахманинов. Марине пришла в голову мысль:

– Руслан, можно вас попросить? Поставьте Олега Владимировича, пожалуйста! У вас же есть?

– Есть. А вам что именно?

– Можно «Турандот»?

Обожаемая ария Калафа зазвучала из колонок, и, погрузившись в бархат знакомого темного тембра, Марина сказала себе, что на все согласна и все, что дальше случится, будет прекрасно и удивительно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю