Текст книги "Обратная перспектива"

Автор книги: Ирина Рябий

Ирина Рябий
ОБРАТНАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Благодарности

Автор выражает благодарность за содействие в издании книги коллективу ОАО «Ханты-Мансийский банк» и лично президенту и председателю правления банка Д. А. Мизгулину; а также тем, кто принимал участие в её обсуждении, членам Союза писателей России В. М. Волковцу, С. С. Козлову, С. А. Луцкому; кандидату филологических наук Т. А. Глебович; а также И. В. Булатову и О. А. Перетятько.

В сущности…

Поэтическая книга «Обратная перспектива» содержит духовную поэзию. Не в том смысле, что она как-то особенно духовна в ущерб всему остальному, нет. (Как раз с признаниями причастности к жизни, какой бы она ни была, здесь всё в порядке.) Она является духовной поэзией потому, что автор, ясное дело, религиозен и делает свою религиозность сквозной темой, а также потому, что в книге хорошо ощущается традиция, восходящая к мирскому духовному стихотворству разных изводов. В ней есть отголоски старых поэтических переложений Псалтири, некрасовского «Бога Гнева и Печали», рукодельной религиозности в поэзии недавнего прошлого века.

Обзор основных мотивов в этом случае был бы самым простым решением, но, кажется, не самым верным. Гораздо важнее услышать, о чём Ирина Рябий говорит в сущности. Она, в сущности, всеми этими стихами и их как прямыми, так и обратными перспективами говорит о том, что попытка быть молитвенно серьезным, провидчески одержимым и неустранимо вовлеченным в жизнь, пожалуй, еще никому не удавалась как практика, но, может быть, возможна как поэзия и как ирония. Сетование на время, Святая Русь, всякие там чичиковы и чубайсы, вольтеры и платоны и даже антихристы для этой темы – лишь набор более или менее остроумных (или, метафорически, более или менее неточных) смысловых рифм. Хорошая, поэтически крепкая ирония всякий раз возникает там, где поэт прикасается к основной теме:

 
И я десницею крещусь семь раз подряд,
А шуйцей поправляю свой наряд.
 

Это апокалипсис, который притаился в продуктовой сумке и в бутике, но не прочь иногда испугать своими классическими проявлениями, и ему, насколько можно судить, не вредит такое совмещение обликов. Да и нам, читателям, не стоит особенно тревожиться: плачущий Бог поэта хоть и сердится, но уже простил нам наше детство.

Лично мне (должно же быть что-то лично мне, если уж мне позволили со своим словом вылезть вперёд) очень нравится вот это:

 
Зачем ты стал травой
наперекор Творцу?
 

Так нравится, что хочется ответить и продолжить, но пока ещё не придумал как. Если книга вызывает хотя бы у автора предисловия такое чувство, то она есть. «Если хочешь читать далее, сам стань письмом и сущностью» (Ангел Силезский). Ответим немецкому Ангелу словами Ирины Рябий: «как труден подобный почин…».

Павел Толстогузов,

доктор филологических наук

Ключ к смыслу

Обычно к так называемой «женской поэзии» поэты-мужчины относятся весьма снисходительно.

И хотя русская поэзия знаменита именами великих поэтесс, некоторые стихотворцы, открывая «женский» сборник, заранее кривят губы в снисходительной улыбке: «Ну, посмотрим, дескать, что „наваяла“ очередная домохозяйка: опять несчастная любовь? розы-слезы? кровь-морковь?»

Спешу предупредить читателя заранее: друг, сотри с лица снисходительную улыбку!

Сборник, который ты держишь в руках, далек от обычных «дамских» недостатков.

Написан он, во-первых, не домохозяйкой (если понимать это слово как иронический синоним глупой дамочки), а умным и очень образованным человеком, во-вторых, многим «мужским» сборникам он может дать фору по глубине мысли и множеству смыслов – и всё равно обгонит их.

Главная особенность сборника – именно та, что он написан умным, а не только поэтически одаренным человеком.

«Женщина не может спастись, – говорила египетская подвижница амма Сарра, – если не стяжет мужского ума». «Мужской ум» в данном случае – это не какая-то суверенная принадлежность мужской природы (иначе спасались бы только мужчины). Нет, таким термином раньше называли способность подвижника подчинить уже исцеленному христианством разуму еще неисцеленные хаотические движения чувств и страстей. К сожалению, в наше время этот термин устаревает. Все больше мы видим мужчин, поступающих не по велению разума, долга или совести, но по влечению собственных похотей, – так что, боюсь, скоро наступит момент, когда женщины в массе своей будут поступать мужественно и разумно, а мужчины – инфантильно и женственно.

К сборнику Ирины Рябий определение «мужской ум» подходит если не вполне, то в главной своей части.

Вот яркий пример – не всякий читатель мужского пола сразу поймет, что означает название сборника «Обратная перспектива». Да, кое-кто наверняка слышал, что это понятие взято из терминов, описывающих каноническую православную иконопись.

Но при чем «иконопись» – и поэзия? Разве Ирина Рябий – иконописец?

И только человек, знающий духовный смысл «обратной перспективы», ее символическое значение, поймет, почему автор избрал это название для своей поэтической книги. Дело в том, что обычная живописная перспектива уводит человека вглубь картины. Это очень легко понять, если мы посмотрим на пейзаж с уходящими вдаль и соединяющимися на горизонте железнодорожными рельсами. Такая картина зовет нас во вне, в дальнюю дорогу, уводит взгляд наш и саму душу нашу к дальним горизонтам.

Душа как бы призывается узнать что-либо через такую перспективу: что там – в тех дальних пределах?

Между тем, чтобы обрести смысл жизни, чтобы найти Бога, человеческой душе нужно не вдаль стремиться, а вернуться в самоё себя.

«Царство Небесное внутрь вас есть», – сказал Господь в Евангелии.

Именно поэтому классическая, каноническая православная иконопись не вдаль уводит человека, не зовет за горизонт, а возвращает взгляд человека к самому себе, устремляет духовный взор его в собственную душу, чтобы он, наконец, догадался, что все те лики святых и образы Царствия Божия, что он созерцает на иконе, на самом деле расцветают в его собственной душе, когда он всем сердцем решительно и горячо устремлен к Горнему.

Поэтому сборник «Обратная перспектива» и назван так, что представляет попытку поэта вернуться в глубины собственного «я» – от внутреннего «раскола» (не зря так называется первая часть сборника) и мирской суеты к внутреннему, глубокому христианскому миру. А ведь это только размышление о названии сборника. Пусть поверит читатель – что если он задумается над внутренними смыслами стихов Ирины Рябий, то не пожалеет о потраченном на чтение времени.

Священник

Димитрий Каплун

РАСКОЛ

 
Не обманывайтесь:
Бог поругаем не бывает.
Что посеет человек, то и пожнет.
 

(Гал. 6:7)

Когда от веры русской отреклись

 
Когда от веры русской отреклись
И вышли в путь, надеясь на «провидца»,
То заплутали, вспомнили молиться, —
Но позабыли слов священных смысл!..
 
 
Какая пустынь усмирит наш век?
Какая боль грехи искупит наши?
И нам не миновать уже сей чаши…
О, Господи! И Ты был Человек!
 

Раскол

 
«Ах, дети бесовы, не вемо, что творят:
Россию светлую врагу продать хотят!» —
Так Аввакум, ревнитель старины,
Неистово ругался из тюрьмы.
 
 
Я Никона грешнее во сто крат,
Хотя люблю старинный наш обряд,
Но как далек обычай тех времен
От нынешних привычек и знамен!
 
 
Носить священник джинсы не велит;
И в книгах – ересь, и в картинах – стыд.
Сожженный заживо за веру без новин,
И протопоп все то же говорил:
 
 
«Все веды прямо служат сатане —
Одним смирением
          жить можно на земле!» —
И я десницею крещусь семь раз подряд,
А шуйцей поправляю свой наряд.
 

Сон золотой

 
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой
 

Беранже

 
На Красную площадь —
          красней нет на свете
От кровушки русской
          (не хватит морей) —
На Красную площадь
          по скользкой планете
Текут пилигримы сюда,
          в мавзолей.
 
 
Так вот ты какой,
          наш отеческий гений,
Ты, знавший, что делать,
          и общий исход,
На карту поставивший
          жизнь поколений,
Российский мессия,
          сулитель свобод!
Ты щедро делился
          кремлевскими снами
И сны золотые
          поныне глядишь,
Очнись, посмотри,
          что случилось-то с нами:
Где сон, а где явь —
          как теперь отличишь?
 
 
Идут, как сомнамбулы:
          люди – не люди?
Как время, застыл
          у ворот часовой…
А кровь все течет…
          Кто безумцев разбудит —
Нарушит всеобщий наш
          сон золотой?
 

Новые близятся сроки

 
Новые близятся сроки —
В воздухе зреет гроза.
Где вы, святые, пророки, —
Слепнут без света глаза!
 
 
Где вы пророки, святые? —
Бремя настало смут:
Снова друг друга слепые
В страшную бездну влекут!
 

Письмо Николаю Васильевичу Гоголю

 
Я Вас прошу, ведь сон Ваш неглубок,
Смертельней ночь, нависшая над веком,
Очнуться Вам,
           чудесный странник света,
Распутать исторический клубок.
 
 
Никто-никто не знает, как и где
Найдутся силы, чтобы нам подняться,
И горько сознавать себя на дне,
И поздно о прошедшем сокрушаться…
 
 
Ах, Николай Васильевич, потом
Досмотрите свой сон прелестный…
Вы дописать должны сожженный том,
Чтобы Россия светлая воскресла!
 

Русскому рассеянию

 
Милые, далекие, родные —
В непогоду вы в края чужие
Залетели – в клетке оказались…
А на родине от вас-то отказались…
 
 
Оборвалась связь времен: потомки
Покидают дом в обмен на блага, —
Не впихнуть страну
           с тряпьем в котомки! —
Хоть с лукавым слажена бумага.
 
 
Чувство родины – неведомое чувство, —
Как в глазах отцов мы пали низко!
Потому сегодняшнее грустно, —
Лишь далекое мне дорого и близко!
 

Не пируют давно олимпийские боги

 
Не пируют давно олимпийские боги
И не шлют сыновей
           к нам на подвиг и бой, —
Все глядят, как Сизиф,
           сбивший до крови ноги,
Катит на гору камень опять пред собой.
 
 
Так, подобно камням,
           век стремится за веком
Из сизифовых рук
           с непреклонной горы,
Повторяя бессмысленный
           путь человека,
Над которым безглавая Ника парит!
 

О, русская наша земля, разве ты за холмом?

 
О, русская наша земля,
              разве ты за холмом?
Где твоя красота?
Пуст и разграблен
              наш дом.
Черная тьма забот
              нам заслонила свет.
На мразь и на татей, знать,
              богатырей-то нет!
Скудная, словно степь
              на миллиарды верст:
В озерах не то чтоб рыб —
              нет отраженья звезд…
Ты ли, моя страна,
              ты ли Россия есть?!
Знать, ты Россия и есть,
              коли враги не спят,
Думая, что б еще
              можно отсель унесть,
Зыркая, где б еще
              можно сокровищ взять!
Кто не успел,
              кому злата и серебра? —
Глупое воронье:
              простерло свои крыла? —
…………………………………………
Не вынести вам вовек
              русской души щедрот,
Духа наших святынь, —
              тем лишь богат народ!
 

Русский характер – крепость и крест

 
Русский характер —
          крепость и крест,
Крепость и крест,
          хоть и степи окрест:
Крепость к земле,
          и к нужде, и к беде,
К холоду в доме,
          и к скудной еде,
К бабе сварливой,
          к пустой голове,
К праздникам древним,
          к чинам и к тому,
Мучает кто,
          словно черти в аду.
Нож на глаза попадется —
          и хвать:
Изверг на небо,
          и мученик вспять.
Снова мучитель,
          и снова терпеть —
Крест целовать
          и акафисты петь.
 

В сиянии лунном

 
Мчащийся поезд в сиянии лунном
И не захочешь – увидишь в стекле…
– Правду? – И правду!
             Вот только какую? —
С мертвым Людмилу вдвоем на коне…
 
 
Или, как дядя рассказывал Ване,
Горькую правду, что вынес народ…
Только не вынес он, знаете сами,
Эту дорогу.
             – И та – заведет!
 
 
– То-то оно, а мы едем, все едем,
Станций все нет, а быть может, того…
– Слышали, поезд такой есть на свете —
Сквозь времена, как писал Гумилев…
 
 
– Вон, за окном, параллельно нам мчится…
– Это вам снится.
             – Да кто там?
                       – Вне нас
– Жизнь наша, видно, отстала, стучится…
Слышите стуки.
             – Не слышно сейчас…
 
 
– Видите: тройка, и пение – слуша-й!
И замерзающий в поле ямщик,
– И… для чего-то скупающий души
Чичиков к нам присоседился вмиг!
 
 
– Нет, то Чубайс.
             Так и смотрит нахально.
Так и вцепляется рыжий-то глаз…
– Это ж луна. Рассуждая астрально…
– Продали, суки, Россию и нас…
 
 
– Это не так – торгует он газом!
– Газом травили фашисты – заразы! —
Правда, бывает, взрывается газ!
 
 
– Эх, и раздолье какое, однако,
Кажется, храм?
             – Да откуда он здесь?
– Слава те, Господи, что не собака
И не свалившийся под ноги бес!
 
 
– Ближе, глядите, как будто-то особа:
– Боже! Царица Небесная? Ты ль?!
– Видите?
             – Видим, но только ковыль,
– …Да за пригорком сияние словно…
– А над гробами читают канон,
– В память разлей!
             – Се – единая чаша!
– А во гробех-то мы спим
                                    мертвым сном.
И не имеем, Владычица наша,
Иные мы помощи, кроме Твоей!
 

В широте беспредельной

 
В широте беспредельной,
От обид опустевшей,
Пребывают нетленны
Во земле нашей грешной
Мощи воинов павших,
И святых, и блаженных,
Только подвиг и знавших,
Ради жертвы священной…
………………………………………………
По российской вселенной
Бродят толпы туристов, —
Пожирателей зрелищ, —
Мерят взглядом, как пристав,
Что вовек не измеришь…
Им сокровища снятся —
В такт рассказам кивают
И хотят удивляться,
И устало зевают.
 
 
И услышав про Бога,
И узнавши про чудо,
Спросят: «Можно ль потрогать? —
И купить бы не худо…»
 

Марьюшкин крестик

 
     На Ивана-купала
     Марья купалась,
     Рыбкой плескалась
     Да крест потеряла
     На желтых песках,
     В густых камышах.
 
 
     Креститель Иван
     Восстал на Купалу:
     «Ты – идол усатый,
     Ты – змей подколодный,
     В день твой негодно
     Народу креститься,
     В день твой – топиться!»
 
 
     И богу взмолился,
     И долго молился,
     Чтоб люди забыли,
     Навеки про страсти…
     Чтоб реки залили,
     Людские напасти.
 
 
     А Марья-Моревна
     Да с Ваней-дружочком
     Все тропки стоптали —
     До утра искали
     Крест под кусточком…
 
 
     Марья срывала
     Папоротник сице,
     И ворожила
     На брата сестрица:
     «В костре – огонь,
     В реке – вода,
     Иван да Марья —
     Кровь одна!
     Камень Алтырь
     Лежит на месте,
     Но никогда не бывать нам вместе!»
 
 
Сердце иссушит желтый цвет,
Синий – зальет слезами свет:
Иван да Марья в цветке воскресли,
А под цветком-то Марьюшкин крестик.
 

Телесность

 
Скорее бы петел пропел,
Но темень все гуще и круче,
Зато очертания тел
В ней проявляются лучше:
 
 
Ильич в мавзолее встает
И в Кремль на собрание важно
 Идет между папок бумажных
И руки бумажные жмет.
 
 
Не глядя на сохнущих дам,
Чиновник с подругой-шинелью,
Бредет, задыхаясь «шанелью», —
Не женщина это, а вамп!
 
 
Фантом обращается в вещь,
И тень обретает телесность,
Имеет неслыханный вес
Обман, получивший известность.
 
 
Уж петел пропел, и не раз,
Но все остается на месте:
И к свадьбе банкноте-невесте
Босс дарит промышленный газ…
 

Не пришли избранники на пир…

 
Не пришли избранники на пир,
И призвал Христос обычных смертных,
Дабы обрели свободу смерды,
Пригубивши крови из потир.
 
 
Он зовет к себе нас и сейчас,
Убежать от дел и сладкой неги,
И отречься еретичных бредней,
При дверех считая каждый час.
 

В заботах о хлебе насущном…

 
В заботах о хлебе насущном
Забудем и хлеб и Того,
Кто нам посылает его,
И в чем его главная сущность.
 
 
А если и вспомним когда,
Замедлив свой бег на минуту,
То скажем: «То бес нас попутал,
Да некогда думать – дела!
 
 
Быстрее успеть – это значит,
Успех! И раскаты трубы…»
А Он только смотрит и плачет:
«Как дети, однако, глупы!»
 

Спят цари в усыпальницах древних…

 
Спят цари в усыпальницах древних,
В храмах – тех, где не служат уж век —
Не осталось сограждан, им верных,
Да в Москве сейчас редок и снег!
 
 
Изменилась вся жизнь, изменила
Распорядок на русской земли.
И молитв благодатная сила
Позабыта. Не спите, цари!
 
 
Вы вставайте, вы в колокол бейте,
Вы сзывайте на подвиг народ,
Вы в казну монастырскую лейте
Больше царских доброт и щедрот.
 
 
Заградите границы от бесов —
От развратных и наглых ворюг,
Иностранных лихих интересов,
От потопов, пожаров и вьюг.
 
 
Ну а те, кто торопится хапать,
Тем дорога пусть будет легка —
Не нужны вам предатели, хватит!
Настежь им отворите врата!
 

Мы предали царя, – отрекся он от нас

 
Мы предали царя, – отрекся он от нас —
Распалась цепь времен,
                       и атом стал делим!
 
 
И предали предатели не раз
Отечество и друга, иже с ним…
 
 
И уверяли: «Льется кровь не зря!»
Да, кровь лилась в расплату за царя…
 

Расти травой в лесу, бездумно созерцая…

 
Расти травой в лесу,
             бездумно созерцая
Свет неподвижных звезд,
             качание дерев;
Внимать чужим речам,
             их смысл не замечая,
О чем щебечет дрозд,
             зачем ручья напев…
 
 
Стремиться к солнцу в высь,
             и жухнуть под лучами…
От жажды умирать
             и под дождями гнить,
Безропотно страдать
             под тяжкими стопами
Судьбы, и просто
             чьим-то кормом быть…
 
 
Не так ли человек:
             растет, цветет и вянет;
Любовником слепым
             он ко тщете приник;
В заботы погружен,
             он на небо не взглянет:
Свет неподвижных звезд —
             зачем ему они?
 
 
И гений, и гордец
             не лучше, чем растенье:
Свершая тот же круг,
             спешишь всегда к концу.
………………………………………
Для Господа ты есть
             венец его творенья,
Зачем ты стал травой
             наперекор Творцу?
 

Когда стою на службе в храме…

 
Когда стою на службе в храме,
То кажется: за нас, глухих,
Горят слепящими свечами
Молитвы ликов золотых
 
 
И их горящие молитвы
Восходят тихо к небесам,
Чтоб духи ада без ловитвы
Земной оставили бы храм.
 

Как незаметна грань между «вчера» и «завтра»…

 
Как незаметна грань
            между «вчера» и «завтра»,
Когда закат или восход чисты…
У каждой ночи может быть свой автор,
Как в новогодней – елка и часы.
 
 
Какая разница между листком на ветке
И тем листком, что я сейчас сорву…
И как узнают, спрашивая ветер,
Где правда, а где я совру?
 
 
Где грань всего? —
             и в чем секрет судьбы? —
Не виден переход, но всё переменится
Здесь, на земле, а там,
             где нет ни капли тьмы,
Прошедшее пребудет вечно длиться:
 
 
И будем лгать, страдать
             и злиться, злиться…
И знать, где грань,
             но изменить, – увы…
 

Октябрь наступил: нерадостна картина…

 
Октябрь наступил: нерадостна картина:
До снега далеко. Качается рябина,
Роняет листья. Ягод – нет давно —
Наверное, склевало воронье.
 
 
Мой день рожденья близок, и тревожно —
В России снова осень – осторожно:
Готова жатва. Жнец лишь часа ждет.
И хорошо еще, что дождь пойдет,
И утолит едва его алчбу,
Твердя при этом горестно «бу-бу» —
Дельфийский код, а в нем судьба сама:
Подумай, для чего ты родилась?..
В России осень – впереди зима!
И вот уж завтра снег покроет грязь…
 

Что сделаю я?

 
Что сделаю я, когда на экране
Появится черт в элегантном костюме
Или столкнется на лестнице с вами
И скажет, что люди уже не спасутся,
Что мир на краю карамазовской бредни:
Топор на орбите – и звезды трясутся?
 
 
Что сделаю я, если как-то в июне
Встречу судьбу в виде черного смерча
И, вечером с губ отирая помаду,
Почувствую вкус отвратительный
                                               смерти —
Бессчетной песчинки пустыни Невада?
 
 
Я – та же песчинка Невады, ГУЛАГа ль,
Орудие мести чертовской затеи,
Кого так заботит всеобщее благо…
Я ж над вопросом одним каменею:
Что сделаю я?
 

Здесь каждый цвет не схож с цветком другим…

 
Здесь каждый цвет
            не схож с цветком другим,
Земные твари все:
            и люди, и растенья
Имеют каждый облик свой;
            и поколенья,
И каждый миг —
            здесь так неповторим!
 
 
Желая быть Творцом,
            ты жалкий копиист,
Под трафарет
            свои узоры чертишь,
Твоим потугам радуются черти,
И в черных ссадинах
            вчерашний белый лист.
 
 
С конвейера сойдет станок и клон,
Поднимутся вершить
            с судьбой расправу
Превыше Бога чтя права, закон и славу,
Мир к гибели помчится под наклон…
 

Никогда никуда не уеду

 
Никогда никуда не уеду —
Зарубежных не нужно чудес:
Если кто-то и держит планету,
То Россия – единый наш крест!
 
 
Не хулите ее за убогость,
Неумение делать дела.
Не к лицу вам иконная строгость —
Не рассудком Россия права.
 
 
Но молитвой пропойцы-бродяги
Возгорится огонь алтаря,
Но трудами Ивана-бедняги
Да удержится наша земля!
 

Молитва

 
Дай, о Боже, мне слова живаго,
Вразуми и водителем будь,
Не для славной молвы или блага
Укажи мне единственный путь…
 
 
Чтоб устами, послушными Богу,
Я б служила России моей —
И покров Богородицы чтобы
Уберёг её дерзких детей.
 

В УГОЛ

Входите тесными вратами, потому что

широки врата и пространен путь,

ведущие в погибель, и многие идут

ими; потому что тесные врата и узок путь,

ведущие в жизнь, и немногие находят их

(Мф. 7:13–14)

Мы сами загоняем себя в угол

 
Мы сами загоняем себя в угол
Законов жалких, мнений и проблем.
Нас жжет страстей немилосердный уголь
И раздирают сонмы нас дилемм.
 
 
А оглянитесь: все, что миновало,
Так жалко, так ничтожно мало!