Текст книги "Беспечный ангел (СИ)"
Автор книги: Ирина Давыдова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7
Глава 7
Люба.
– Ты чего, Искра, это же я – Света!
– Только я не Искра больше.
– Ладно. Люба. Ну, привет? – улыбнулась девушка и расставила руки, намекая на обнимания. Я не удержалась и тоже последовала ее примеру. Объятия были недолгими, но родными.
– Привет, – полушепотом ответила я, когда мы отстранились друг от друга.
– Любаш, ну, как ты? Как Лекс? Как ваш клуб? – вопросы так и сыпались от нее, а я не знала, что сказать. Ведь каждое слово – это воспоминание, больное и тяжелое.
– Нет больше Нас. И никогда не будет, – просипела голосом, продрогшим то ли от дождя, который практически закончился, то ли от волнения. Девушка округлила свои голубые глаза, в которых читался немой вопрос. Я пожала плечами и опустила глаза в землю, не особо желая об этом говорить.
– Вы же так любили друг друга. Да вы вместе с детства, – чуть ли не прокричала Света, а я передернула плечами, снова и снова вспоминая любимого мужа.
– Света, а пошли ко мне, а? Поболтаем, выпьем? – предложила я, и девушка довольно кивнув, обняла меня за плечи, и мы направились в сторону моего дома.
Как только мы оказались в квартире, я предложила подруге расположиться в гостиной, и она с радостью согласилась. Вымыв руки в ванной, она отправилась в указанном направлении, а я зашла в кухню, чтоб открыть бутылку и найти какую-нибудь закуску в холодильнике. Не могу сказать, что он был забит едой... Наоборот, в нем не оказалось совсем ничего, кроме старых сосисок и консервированных шпротов трехмесячной давности. Захлопнув холодильник, я обернулась и наткнулась на опустошенный взгляд Светланы. Она тут же кинулась ко мне в объятия, крепко, до боли в костях сжимая меня и трясясь. И я впервые, не считая мамы, не сдержалась, и показала свою слабость, заплакав вместе с подругой.
– Люба, – едва различимый шепот, – За что? Почему судьба так распорядилась? Он же заслуживает жить. Он самый… самый…. Люба…Вы же с детства вместе… Ну, Господи, почему же ты так несправедлив. Неужели он, будучи ребенком, не настрадался. За что? Любочка, – Света оторвала меня от себя и попыталась заглянуть в такие же заплаканные глаза, как и у нее. Но видимо ничего в них не обнаружив, кроме очередной дозы боли, она снова обняла меня, и мы зарыдали в голос. Ведь у каждой были именно свои воспоминания, и каждой по-своему больно.
Наверное, прошло больше часа, когда мы вдруг поняли, что сидим на холодном полу, с высохшими щеками и глазами. Больше не было слез, только боль и отчаяние. Пока мы захлебывались слезами, я рассказала подробно все, что произошло тем весенним, дождливым вечером. Вечер, который унес жизнь моего любимого Леши, забрав с собой и мою душу.
– Дай мне номер хорошего ресторана, где есть на вынос еда, – Света протянула руку, видимо ожидая тот самый номер, а я поднялась и отправилась на поиски своей сумки. Найдя ее в коридоре, я порылась в поиске кошелька, и, добравшись, изъяла визитку ресторана.
– Держи, – протянула ей прямоугольник и застыла, наблюдая, как девушка набирает цифры на своем мобильном. Усевшись на кухонный диван, я сцепила руки на коленях и наклонила голову, пытаясь хоть немного унять дрожь в теле. А в это время подруга, что-то говорила управляющему ресторана. В моей же голове неожиданно вспыхнули воспоминания о тайном поклоннике, который через бабу Катю передал для меня шоколадный рулет и этот долбанный брелок… Черт, что за мысли. С чего вдруг я вообще о нем вспомнила.
– Люба, сейчас привезут нам ужин, и мы с тобой помянем Лешку, – не очень веселым образом, выдернула меня из размышлений Света.
– Ладно. Ты хоть как? Расскажи?
– Я прекрасно. От мужа ушла, козел, изменил. Вот решила вернуться на родину, – она улыбнулась и подмигнула, правда не было в ней радости от возвращения. Видимо не так просто далось девушке это предательство, – Пустишь пожить?
– Э… Света, я… – ее вопрос выбил меня из колеи. После гибели Лешки, я ни с кем не оставалась ночевать и сейчас не хотела. Я привыкла одна, мне хорошо одной. Никто не лезет в мою душу, никто не учит жить, и просто я не вижу этих ничтожных жалостливых лиц. Не вижу их отчаяния в глазах, и сама себе спокойно рву тот клочок души, что все еще остался внутри меня.
– Люба, я надолго не задержусь. Обещаю! И тебе скучно не будет.
– Вот этого я и боюсь, – пробормотала себе под нос и чуть громче добавила, – Но ненадолго!
– Договорились, – обрадовалась Света и вскочила с пола, где все это время сидела, утирая нос, – О! Это, наверное, из ресторана. Я открою, – услышав звонок, она выбежала в коридор, открывать дверь.
Разложив блюда по тарелкам, мы разместились в гостиной, как и собирались ранее. Света долго не сводила с меня глаз, что она пыталась во мне разглядеть, я не понимала, но спустя некоторое время, я не выдержала:
– Света, если ты собираешься здесь пожить какое-то время, давай обойдемся без этого!
– Без чего? – недоуменно уставилась на меня, не понимая, чего я от нее требую.
– Без этих жалостливых взглядов! – прикрикнула я и стукнула по столу так, что бокал с коньяком подпрыгнул и выплескал на стол раннее налитую янтарную жидкость, – Прости, – я стала вытирать салфеткой и, не сдержавшись, кинула ее на мокрое место, – Теперь ты понимаешь, почему я… в общем… Не нужна мне жалость, и взгляды не нужны. Свет, я сильная!
– Я знаю, Люба! Знаю… Давай помянем, – она долила мне алкоголя и взяла свой бокал в руку, – Лешка был лучшим мужчиной, которого я когда-либо знала. И таким он для нас всегда и останется! – я не могла не согласиться со словами Светы, потому как Леша был самым замечательным человеком в мире. Он всегда дарил любовь, тепло, всегда поддерживал, в какой бы ситуации я не оказывалась, всегда был опорой. – Любочка, я же помню, как вы переехали в Харьков. Помню, как Леша пришел в нашу компанию искать байк. А я глянула на него и влюбилась, а когда он тебя привел, так у меня сразу все и отсохло, – она улыбнулась, – Ведь на чужом несчастье… А оно вот как вышло, еще хуже.
– У Лекса было много поклонниц. Только он! знал, каких нервов мне это стоило, хоть и доверяла ему.
– Он до сумасшествия любил тебя. Я уверена, и сейчас на небесах он все еще любит тебя. Все же знали о вашей любви, несмотря на то что вы не единому человеку ничего не сказали. От вас же веяло любовью вокруг, словно так и летали маленькие ангелочки и искры. Все без слов все понимали.
– Понимали… – я налила по новой в бокалы и мы, снова не чокаясь, выпили, молча, так же без слов, без пояснений…
– Я ничего не знала о случившемся.
– Естественно, ты и не могла. Тогда же уехала в Испанию, а через два месяца… судьба, в общем, решила так, – я откупорила очередную бутылку и разлила коньяк по бокалам.
– И теперь ты вот такими способами заглушаешь боль? – поинтересовалась Света, подруга когда-то нашей большой дружной компании. – Ведь это не выход.
– Я знаю! Но только, что – выход? Да и не заглушаю я боль, даже не пытаюсь. Это всегда будет во мне. Лекс никогда не уйдет из моего сердца, – упоминание его имени делает мое тело каменным.
– Искра… – я резко вскидываю на нее свой взгляд, и девушка меняет тон, – Люба… Прости, я по привычке…
– Я больше не искра, – прошептала я и схватила пачку сигарет, которая всегда имелась у меня дома для самых тяжелых моментов. Я вытащила одну и прикурила, прикрыв веки, затянулась, позволив дыму проникнуть глубоко в мои легкие. По телу прошла дрожь, и я открыла глаза, сбивая пепел в ближайшую тарелку. – Видишь, как была сигарета, и нет ее. Один пепел. Так и моя жизнь была, и враз ее отняли, превратили в такой же пепел. Унесли вместе с Лешкой, туда… – я кивком головы указала вверх, в небо, – Дунь, и меня не станет, – и я дунула на пепел, который вмиг разлетелся с тарелки на пол.
*** *** ***
Утром я проснулась с ужасной головной болью, и эта боль совсем не от выпитого в излишке коньяка. Мое тело сотрясала дрожь, лоб ужасно горел, а нос и вовсе не дышал. Похоже, под дождем провела слишком много времени, да и собственно, чего я ожидала – на улице осень.
Я попыталась подняться, но голову пронзила очередная боль, и меня даже немного затошнило. Чувствуется мне, что совсем не по-детски я простыла.
Найдя в себе силы, спустила ноги на пол и еще через пару секунд, всем телом поднялась с кровати. Но едва дойдя до двери, я пошатнулась с новой силой, да так, что чуть не упала. Поняв, что не стоит рисковать, я кое-как вернулась обратно, повалившись камнем на постель.
Очнулась от чьего-то шепота, и как мне казалось, не прекращающегося озноба. Почувствовала, будто меня укололи в ягодицу, и я снова начала проваливаться в темноту.
В следующий раз я проснулась, когда за окном было совсем темно, и лишь свет фонаря через штору падал тонкой струйкой на пол. Мне было не то что пошевелиться, да и моргнуть больно. Я могла слышать свое хриплое дыхание и размеренное движение стрелки часов. В этот раз меня не знобило, но все равно, тело было в ужасном состоянии. Я попыталась позвать хоть кого-то, но мой голос был охрипший, и едва подняв руку, я задела на тумбочке стакан наполненный, скорее всего, водой, и он с грохотом упал на пол. Послышались быстрые шаги, и дверь в спальню распахнулась.
Света. Точно, она же у меня ночевать осталась.
Девушка тихонько прошла к противоположной стене от меня, там, где стоял стол, вероятнее всего предназначенный для компьютера, и включила ночник. Я всегда его включала, когда мне становилось особенно трудно, а при его тусклом свете, я себя ощущала не настолько одиноко, как обычно.
– Любочка, ты как? – она села на край кровати около меня и немного поправила одеяло, которое съехало из-за моей попытки до чего-то дотянуться. Я попыталась произнести хоть слово, но попытка не увенчалась успехом, и я закашлялась. – Тихо-тихо, дорогая, ничего не говори. Лежи. Качни головой, тебе холодно? – я отрицательно качнула и уставилась на нее с немым вопросом, она видимо поняла меня и пояснила, – У тебя воспаление легких, но все как-то вовремя проявилось. Все будет хорошо, не переживай, – я моргнула и прикрыла глаза, – Поспи, а утром бульон поешь.
И Света выключила ночник, аккуратно прикрыв дверь, удалилась к себе. Я же снова погрузилась в темноту.
– Леша, Лешенька, снова ты, мой родной, любимый.
– Ну, что же ты, Искорка, не бережешь себя. Зачем под дождем гуляешь?
– Лешка, я же с ума без тебя схожу. Вернись, прошу…
– Искорка, любимая, я не могу этого сделать. Но я снова и снова прошу тебя, выберись из этой рутины. Хватит грустить, продолжай жить. Тебя ждет светлое будущее.
– У меня нет будущего без тебя. Нет.
– Есть! Верь мне! Ты же всегда верила и сейчас верь!
– Я не хочу без тебя, не хочу…
– Не хочу… – выкрикнула я и вздрогнула, – Боже, зачем?
– Люба, что? Что-то приснилось? – тут же ко мне кинулась подруга и тревожно смотрела в глаза.
– Я…яя, видела… – начала хрипеть я, слова довались мне все еще с трудом, но это уже что-то, по сравнению с прошлым разом, – Он снова... приснился…
– Кто? Леша?
– Д...да…
– Дорогая, – она обняла меня, и если бы я не болела, я бы точно сейчас ее оттолкнула. Ведь я просила не жалеть меня, – Я знаю, как тебе тяжело, – она снова глянула в мои глаза, которые явно излучали злость, – Прости, поняла.
Она встала и прошла к двери, но что-то вспомнив, обернулась и слегка улыбнулась:
– Там тебе цветы принесли и фрукты. Такой милашка, – последние слова она едва не пропела, а я уставилась на нее, ничего не понимая, – Все, сейчас принесу бульончика.
Снова этот, Милашка, чтоб его... Что за прозвище, и вообще, кто он такой? Все его видят, а я нет. Почему? Почему я не вижу его? Зачем он появился? Что от меня нужно? Еще эти дурацкие шторы. Зачем их открывать, это осеннее солнце режет мне глаза! Господи, мне казалось, что я только уснула, а на самом деле уже утро или день? Я перевела взгляд на часы, полдвенадцатого, и правда день.
– Света… – я все силы приложила на то, чтоб позвать подругу, и она вмиг появилась в дверном проеме, – зак…ро…й што... ры, – все, что я смогла выдавить из себя.
Глава 8
Глава 8
Света
Люба уже четыре дня не вставала с постели, и я не была уверена, что это из-за болезни. Когда ей приснился Леша, ее взгляд не выражал ничего кроме боли и тоски, а еще злости, которую она всеми силами пыталась скрыть. Я знала, что она скучает по нему, но помочь ей в этом не могла – не в моих силах. Единственное, что я могу сделать, это попытаться вытащить ее из рутины. То, во что превратилась когда-то зажигающая все вокруг искра, было похоже на комок боли. Теперь же не было яркой улыбки, веселого взгляда, лишь тень и тяжелый отпечаток на ее сердце. Да, что говорить, мы все любили Лешу, он был отличным, озорным парнем. Всегда помогал в трудную минуту, а если грустно было, делал так, чтобы все улыбались. Я сама еще не встречала парня, с которым можно было бы сравнить Лешку. Он несравним, ни с кем!
Сейчас я решила снова пройтись по квартире Любы, чтоб понять для себя, с чего начать менять ее жизнь. Я считаю, что нужно начать с ее окружения. А что окружает девушку? Квартира, и все то немногое имеющееся в ней.
В первую очередь, я зашла на кухню, огляделась в простой комнатке, обошла взглядом пару висевших шкафчиков для посуды и прочей кухонной ерунды. Задержалась на холодильнике, где висел магнит с фотографией Любы и Лекса. Они тогда отдыхали в Крыму, выглядели счастливыми и беспечными, хотя, чего таить, они всегда вместе были счастливы. Ялта, любимый город Стрельцовой, она тогда с таким воодушевлением собиралась на курорт, что невозможно было выцепить девушку, хотя бы просто попить кофе. Любе здесь двадцать – веселая, свежая, мечтающая о прекрасном будущем, чего не скажешь сейчас, а ведь всего три года прошло, а такое чувство, что полжизни.
Теперь же подруга выглядела куда более повзрослевшей и, к сожалению, несчастной. Но говорить ей этого не стоило, ведь она пыталась скрыть свою боль ото всех.
Я протянула руку к магниту и, сняв с холодильника, приблизила его к себе, вгляделась в задорное лицо парня и крепко сжала маленький предмет в ладошке. Я понятия не имела, что должна ощущать Люба, которая практически всю жизнь с Лексом, ведь мне самой до боли в сердце тяжело смотреть на образ парня с фотографии.
Найдя пакет в верхнем ящике стола, я положила туда, казалось бы, это маленькое воспоминание и перевела свой взгляд в продолжение поиска вещей из прошлого. Нет, я ни в коем случае не собиралась выкидывать эти вещи, но я хотела подальше убрать их с глаз. Искра не должна жить в этом заточении.
Да уж, Люба не особо старалась обжиться. Кухня выглядела довольно-таки скудно, имела, помимо пары шкафчиков и одного разделочного стола соединяющегося с раковиной, небольшой обшарпанный стол и кухонный уголок такой же древний, как и все остальное. И все! Ни стульев, ни каких-либо прихваток, чайников и т.п. Только самое главное, наверное, по мнению хозяйки.
Ну, что ж, здесь просмотр окончен, дальше я последовала в гостиную, где проживала сама последние дни, особо не приглядываясь, что меня окружает, но теперь видимо пришла пора.
Гостиная также не выглядела большой и обставленной, все просто и безвкусно. Такое чувство, что когда Люба покупала квартиру, то вовсе не обращала на обстановку никакого внимания.
С правой стороны – старенький советский диванчик, на котором я, собственно, и спала. За диваном, чуть дальше, дверь в комнату хозяйки, а вот возле боковой стены стоит сервант, напичканный непонятной посудой. Параллельно дивану – кресло у огромного окна с балконом и одинокий маленький стол, все. Снова нет ни телевизора, ни цветов, просто холодная, не обжитая комната, чего и следовало ожидать.
Я снова бросила взгляд на сервант и увидела фотографию, которая несколько дней назад дала мне понять, что Лекса больше нет среди нас. Обычная стандартная фотография, в такой же стандартной рамочке, с черной перетянутой лентой в углу. Нет, Люба однозначно решила себя добить. Ведь явно она раз за разом натыкалась на эту фотографию, проходя к себе в комнату.
Я осторожно коснулась кончиками пальцев лица парня, улыбнулась и прошептала:
– Ты всегда в наших сердцах. Ты всегда в ее сердце. Но твоей Искорке нужно жить дальше. Пусть земля тебе будет пухом, Лекс.
Я аккуратно положила рамку в пакет, и мой взгляд упал на окно, за штору, благо хоть она имелась. Подойдя ближе, я разглядела еще одну рамку в горизонтальном положении и, взяв в руки, с отвращением во взгляде заметила его. Человека, из-за которого я собственно и покинула Украину прошлой зимой.
Не заостряя внимания на нем, по имени я не могла его назвать, я перевела взгляд на остальных троих находящихся на снимке. Я, Лекс и Искра. Это мы ездили в Буковель кататься на лыжах. Господи, это было прошлой зимой… А сколько всего произошло, сколько изменилось…
Что ж, и это напоминание убираем подальше от глаз.
Я оглянулась в поисках еще чего-то, что могло не давать покоя Любе, и удостоверившись, что больше ничего нет похожего на прошлое, я отнесла пакет в коридор.
Время было полшестого вечера, и я решила, что пора проведать мою пациентку, иначе она совсем там одичает. Нужно исправлять это дело. Тихонько постучав, приоткрыла дверь и увидела все ту же картину.
Люба лежит на спине, укрытая по грудь одеялом, руки сверху, и пустой взгляд в потолок. Пройдя в комнату, я нежно коснулась ее лба и, поняв, что он холодный, удовлетворенно кивнула сама себе. Хоть одна приятная новость.
На мой жест девушка никак не отреагировала, а я молча села на край кровати, взяв ее руку в свою ладонь. Ее кисть совсем холодная, я бы даже сказала ледяная, поэтому я начала растирать ее и немного дуть. Люба едва повернула голову и скосила на меня взгляд, я же ничего не сказала, продолжая выполнять процедуру. Слегка массируя тыльную часть ее ладони, я почувствовала, как она чуть ощутимо сжала мою руку, и я вскинула на нее свой взгляд.
– Жалость? – просипела она и ехидно улыбнулась.
– Не дождешься. Просто помощь. Ты болеешь, я помогаю тебе победить хворь. Вот и все.
– Обманываешь, но ладно. У меня нет сил спорить, – она снова отвела свой взгляд к потолку и замолчала.
– Я сейчас принесу тебе суп с курочкой, – улыбнулась я и начала вставать с кровати, возвращая ее руку на прежнее место, а Люба только пожала плечами.
Прошло два дня, но особых изменений не последовало. Разве что, к нам, а вернее к Любе, каждый день приходил какой-то мужчина, представившийся Климом Андреевичем. Ты смотри, какой гордый. Подумаешь…
На вопрос, где они познакомились, мужчина махнул головой, мол, отвали, но сам произнес «Это касается только меня и Любы». Что ж, я не стала лезть с расспросами, не хочет говорить и не надо.
Сегодня он пообещал снова заехать и привезти для подруги какие-то дорогие лекарства. Мне, конечно, безумно интересно, с чего вдруг такая забота, и я уверена, что Люба была бы против, узнав о том, что все лекарства от него. Слишком уж гордая была наша Искра.
Также каждый день звонила Татьяна Александровна, беспокоясь о здоровье дочери, и несколько раз порывалась приехать, на что я отвечала, что мы справимся сами и Любе уже легче. Она только тихонько вздыхала и соглашалась, прося передать привет Любочке и сказать, что мама ее очень любит.
Я как раз готовила небольшой ужин для себя и подруги, когда раздался звонок в дверь. Вытерев руки, я прошла в коридор, на миг глянула в зеркало и, кивнув себе с благодарной улыбкой, что у меня не торчат волосы в разные стороны, я открыла дверь.
Надо мной возвышался красивый, благородный мужчина ростом примерно метр восемьдесят. Эта разница в росте меня немного смутила, и я, не медля, пропустила его во внутрь. В руках он держал два огромных пакета, поставив их на пол, снял пальто и ботинки и, схватив свою ношу обратно в руки, прошел в сторону кухни.
Раннее Клим задерживался только на пороге, сегодня же прошел в квартиру впервые. Немного огляделся и, не найдя больше ничего удобного, он водрузил пакеты на уголок.
– Что, Клим Андреевич, не привычны к такой обстановке? – решила съязвить я, от чего получила надменный взгляд.
– С чего ты взяла? – немного хамский голос, что, в принципе, не удивляло.
– Ну, здесь Вам нет роскоши, к которой Вы привыкли, – в моем голосе так и лился сарказм.
– А с чего ты взяла, что я привык к роскоши? – он приподнял бровь и улыбнулся уголками губ.
– Мужские лабутены за три с половиной тысячи вообще мне ни о чем не говорят, – довольно пропела я. Еще когда он снял ботинки, я тут же заметила их лоск. Живя в Испании со своим мужем, я много таких туфель видело у него. Да и сама не отказывала себе в такой роскоши.
– Как Любовь? – он резко перевел тему, не спеша, доставая продукты и лекарства из принесенных с собой пакетов.
– Да никак. Лежит. Практически ничего не ест. Единственная радость – температура больше не поднимается, – ответила я и прошла к газовой плите, чтоб помешать практически готовую жареную картошку.
– Не ест, говоришь? Наверное, потому что всякой ерундой ее кормишь? – нагло спросил он и отодвинул меня от плиты.
– На что хватает денег, тем и кормлю! Понятно? – слегка повысила голос, и получила осуждающий взгляд, – Не нравится – готовь сам! Только сомневаюсь, что гордая Люба станет есть твою стряпню!
– Станет! Я приготовлю, а ты, – он ткнул мне в плечо свои пальцем, – Отнесешь! – я же в ответ показала ему язык и пошла прочь с кухни.
Наглец, явился, еще и командует тут, вот теперь пусть и готовит, а я почитаю газетку. Но только я удобно разместилась на диване, как услышала звонок в дверь. Пришлось нарушить свой только что начавшийся покой и идти открывать.
На пороге оказался парень достаточно симпатичной внешности, с слегка надменным взглядом. Высокий, в меру подкаченный и… о, Боже, с ямочкой на правой щеке. Осмотрев его с ног до головы, я подняла голову и уставилась в его зеленые глаза.
На его лице блуждала нахальная улыбку, но он мне нравился. Я кивнула головой, указывая на огромный букет в его руках и спросила:
– Это мне?
– Да, – еще шире улыбнулся незнакомец и уже было протянул цветы мне, как мы вдвоем услышали голос со стороны кухни.
– Нет! – я обернулась и уставилась на Клима, и едва ли не засмеялась, чтоб немного позлить его.
– Банальщина. Люба не любит розы... Она же удивительная, – я все же засмеялась, но, тем не менее, сказала правду.
– Вот ты мне и расскажешь о ней, – уточнил мужчина, я лишь хмыкнула и прошла в кухню, оставив их наедине.
Осмотрелась по сторонам и заметила на столе нарезанные овощи, видимо для греческого салата, а в сковородке на плите тихо шипело мясо в сливочном соусе. Трындец мужик. Стоит лучше к нему присмотреться, Любе такой точно не помешает! А то, что он хам, так это только со мной, а к ней вон как заботливо относится.
Сзади послышался шорох, и, обернувшись, я заметила Клима, который положил букет на подоконник, а теперь, по всей видимости, искал вазу, оглядываясь по сторонам.
– Вазы нет! Можешь взять в ванной миску и туда поставить цветы.
– Спасибо за заботу, – съязвил он и направился в ванную.
Когда я жевала яблоко, принесенное, кстати, этим же мужчиной, он доваривал луковый суп. За эти полчаса в квартире появилась ваза, и, по всей видимости, она была хрустальная. Ее доставил все
тот же парень, как позже выяснилось, водитель Клима – Валера. Он успел мне нагло в руку пихнуть бумажку со своим номером телефона и удалиться восвояси. Хи, наивный, можно подумать, я буду ему звонить. Да я таких, как он, теперь как собака чувствую – бабник, да и только.
– А что здесь происходит? – неожиданный голос Любы вывел нас из задумчивости.
Я резко перестала жевать, сглотнув яблоко, а Клим отложил нож, которым еще пару секунд назад резал сыр.
– Поднялась с постели, наконец-то, – одобрительно улыбнулся мужчина, намереваясь подойти к ней. – Мы уже думали, что ты там прописалась, – я не узнавала его голос, он был настолько нежен и заботлив.
– Что Вы здесь делаете? – все еще непонимающе говорила хозяйка квартиры. Люба выглядела достаточно растрепанной, в домашних спортивных штанах и старом вязаном свитере. Но ее не заботил внешний вид, ее заботило только то, что происходило на этой кухне.
– Готовлю тебе ужин, Любовь, – на такое обращение она вскинула голову и прищурила глаза, присматриваясь к неожиданному для нее гостю.
– А кто Вас приглашал? И, похоже, я уже уточняла, что мы не переходили на ты.
– Люба, это я впустила Клима Андреевича к тебе в квартиру. Он, между прочим, пытается тебе помочь, – я влезла в разговор, чтоб немного разрядить обстановку, но видимо не совсем вовремя.
– Помочь? В чем помочь? Может быть, залезть мне в душу? Что-то у тебя, подруга, не особо это получается, так ты решила привлечь внимание со стороны? – она злилась и не скрывала этого. Опустив глаза к полу, тихо и медленно проговорила, – Я хочу, чтоб Вы ушли.
– Искра! – громче, чем следовало, позвала я, за что получила злой взгляд, – Люба, так нельзя. Посмотри, какой он ужин тебе приготовил.
– Мне ничего не нужно, я прошу всего лишь… – и в этот миг она глянула на холодильник и застыла с открытым ртом.
Я поняла, что с ней произошло, и поняла, почему ее лицо стало просто звереть. Она не обнаружила на железной поверхности фото с улыбающимися лицами.
– Где? – единственное слово, жесткий взгляд, и ее палец указывал на то место, где еще с утра висело воспоминание из прошлого. – Кто, черт возьми, посмел тронуть эту вещь? – ее рука сжалась в кулак, и Люба не сильно ударила по дверце. Она обвела нас взглядом, а Клим непонимающе наблюдал за девушкой.
– Люба, – я подала голос, и она вмиг глянула на меня, – Я подумала, что…
Я не договорила, а девушка резко рванула в гостиную, мы с Климом за ней, и я поняла, что она искала те фото, которые имелись у нее в квартире.
– Любовь, что ты ищешь? – поинтересовался Клим, заметно переживая за состояние девушки.
– Я спрашиваю, где мои фотографии??? – не менее жестко спросила она и бросила взгляд на окно, видимо и там высматривая рамку.
– Я убрала, – призналась я, за что получила сразу два взгляда, один непонимающий – Клима, второй ненавистный – Любы. Она подскочила ко мне и схватила за лацканы рубашки, смотря на меня взбешенно.
– Пошла вон! – отчеканила она и оттолкнула меня к двери, – Оба! Пошли вон! – подняла руку, показывая, чтоб мы выметались, а Клим хотел подойти к ней, но она снова прикрикнула, – Убирайтесь! Ненавижу, ненавижу, – начала кричать и со всей силы столкнула со стола недавно принесенные розы. Цветы рассыпались по полу, а ваза, ударившись о паркет, разлетелась на несколько частей. Люба не заметила этого, подошла к серванту, и снесла ту кучу посуды, которая была наставлена на полочках, и все с огромных грохотом полетело туда же, на пол.
Клим схватил девушку, предотвращая ее попытки все разрушить, и начал успокаивать в своих объятиях, но Люба пыталась вырываться. Поскольку силы были не равны, она перестала брыкаться, полностью погрузившись в рыдания.
– Успокоительное есть? – с волнением в голосе поинтересовался мужчина, я отрицательно махнула головой. – Снотворное?
– Есть, – и я мигом рванула в кухню, в поисках нужной бутылочки. Вернувшись в комнату, я заметила, как Клим укачивал Любу в своих объятиях, сидя на диване. Подруга все еще плакала, но уже не вырывалась и не пыталась что-то разнести.
Я накапала в воду снотворное и протянула мужчине. Он осторожно приподнял голову девушки, и подставил чашку с водой к ее губам. Она послушно выпила и легла обратно на его грудь, слегка всхлипывая и постанывая.
Мое сердце рвалось на части от ее вида, и мне показалось, что именно сейчас, подруга впервые дала волю своим эмоциям.
Только спустя час, на кухне, где я сидела, словно истукан, появился Клим. Он устало потер глаза и с тяжелым вздохом уселся на вторую половинку уголка.
– Если честно, я ничего не понял из происходящего, кроме того, что Любовь страдает. Поэтому, – он лишь на миг замолчал, снова тяжело вдохнул, после чего добавил, – Тебе придется мне обо всем рассказать, потому как я не собираюсь исчезать из ее жизни.
