Текст книги "Печать смерти"

Автор книги: Ирина Цыганок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Так тебя, значит, тоже оборотни кусали? – Я даже приподнялся на кровати. Вага кивнул. – И ты не стал перевертышем?

– Нет, конечно. Извини, никак не думал, что ты веришь в такие сказки! Ты ж у нас городской, образованный.

– Да, образованный… – Я снова повалился на лежанку.

В коттедж я ни в тот день, ни на следующий не попал. Вага оставил меня выздоравливать в своем доме. Сам он большую часть дня пропадал в поле – наступило время травостоя, мужское население деревни, да и кое-кто из женщин с рассветом отправлялись на покос. За мной ухаживала вдовая Вагина сноха – Доринда. Женщина вряд ли была старше меня, но ранние морщины успели расчертить кожу под глазами. Выражение печально-тревожного ожидания не сходило с ее лица. Как-то даже совестно было принимать помощь человека, обремененного невзгодами.

Особенно заметным это напряженное ожидание неизвестно чего становилось, когда она смотрела на свою дочь.

– У вас очень умная и воспитанная дочка, – заметил я как-то, желая польстить материнскому самолюбию. К тому же это была чистая правда.

– Она не дочь мне, – огорошила ответом Доринда.

– Как это? – Я не знал, что и подумать.

– Моя дочь два года назад попала под колеса телеги.

– Знаю…

– Боги хотели даровать ей новое перерождение. Но я так любила свою девочку, что по глупости пошла наперекор их воле и отнесла Эву в проклятый лес, к этой ведьме. – Доринда произнесла конец фразы зловещим шепотом, сама став похожей на колдунью из страшной сказки. – Она пообещала мне спасти дочь, не сказав, что взамен отберет у нее душу! И вот моей Эвы больше нет, есть лишь морлок с ее телом. Душу моей девочки высосали деревья золотого леса!

Женщина приблизила ко мне лицо, так что я увидел слившиеся в едва различимую точку зрачки. Вряд ли она сейчас понимала, кто перед ней и где сама находится. «Сумасшедшая», – подумал я не без страха.

– Тебе пора принимать отвар, – неожиданно своим обычным голосом добавила Доринда и, отстранившись, потянулась за кружкой, стоящей на краю стола.

Я судорожно перевел дух.

* * *

– Что за срочность? – Ги-Васко снова не сумел выспаться. Каждое заседание с министрами затягивалось за полночь. Как ни старайся решить все дела, глядь, к следующему утру их накопилось еще столько же, если не больше!

Начальник тайной канцелярии отвесил низкий поклон.

– Без церемоний, – попросил герцог. – Говорите, Ги-Нолло, вы бы не явились в такую рань с каким-нибудь пустяком.

– Имперские войска захватили Гвирею.

Герцог болезненно прервал зевок:

– Остальной Гверистан?

– Десяток мелких городков не продержатся против анхорнцев и декады.

– Я все думал, когда же старая волчица покажет зубы…

– Есть еще кое-что.

Его Светлость вопросительно поднял одну бровь.

– Это не совсем обычная война. – Лоб министра собрался мрачными складками. – Анхорнцы объявили, что исполняют волю истинного бога – хотят избавить завоеванных от ложной веры и привести к идеальному воплощению. Единоверцы открыли им ворота Гвиреи, город пал меньше чем за сутки.

Теперь и герцог нахмурился.

– Это неслыханно! – вновь заговорил начальник тайной канцелярии. – Даже Морвейд, запретивший произносить имена Темных, не посмел указывать, кому и каким богам следует молиться!

– Как служителям Благолепного удалось открыть охраняемые ворота? Что еще доносят твои шпионы?

– Почитателями Возрожденного оказалась большая часть привратной стражи, они перебили заступивших с ними на караул товарищей и впустили в город войска императрицы. Мой человек, прибывший из Гверистана, говорит, что анхорнцы вынесли из храмов и разбили статуи восьми богов. Еще говорит, что те, кто отказался признать Эрта истинным богом, объявлены вне закона.

Ги-Нолло остановился. Ему показалось, что правитель не слушает его, задумчиво уставившись куда-то за окно спальни.

– Ваша Светлость…

– Вели послать за Его Благолепием.

Жрец явился довольно скоро.

– Я давно предлагал вам встать на защиту истинной веры. – Ги-Васко не уловил злорадства в голосе священнослужителя. – Императрица оказалась более дальновидна. Знамя Благолепного приносит победу воинству, над которым поднято. Анхорнцы не преминули этим воспользоваться. Что ж, еще не поздно последовать их примеру. Что вам в старых продажных богах, оказывающих покровительство тому, кто принесет жертву побогаче? Разве самому не претит подобное лицемерие? И потом отступившись от старых кумиров, каннингардцы ничего не потеряют, а приобрести могут само бессмертие!

– Послушайте, я не верю в бессмертие, но не мешаю верить в него другим. – Герцог говорил, испытующе глядя на жреца и стараясь по выражению его лица и интонациям угадать, насколько сторонники Благолепного повинны во всей этой заварухе в Гверистане. Открыли ворота единоверцам? Это не первый случай предательства среди осажденных. Однако… С недавних пор Ги-Васко грызла мысль, что Его Благолепие и прочие «возрожденцы» гораздо больше замешаны в тревожных событиях последних недель.

Тогда, после праздника Всех Богов, он не поленился лично посетить Хэйворда в Храме Ифет, надеялся один на один разузнать, отчего вопрос об отражении Эрта, точнее, о его отсутствии так всполошил жрецов на празднике. Но услышал лишь еще одну легенду из разряда: «Во времена, когда мир был молод и боги разгуливали по земле, словно по склонам Незримой Горы…» Из всей той белиберды, что сообщил ему жрец, внимания заслуживали лишь некоторые новые сведения о так называемом «возрождении Эрта». История мелкопоместного дворянчика, по ложному навету осужденного на казнь великим Морвейдом и превратившегося после смерти в бога, была широко известна. В каноническом тексте говорилось, что Эрт пожелал принять смерть от собственной руки, чтобы избавить палача от неблаговидного поступка. На глазах у толпы он упал на меч, пронзив сердце (интересно, как палач решился доверить ему свое оружие), а вечером того же дня, замкнув цепь перерождений, возродился в том же теле, «ибо не было по обе стороны Края никого более благого и совершенного». Ну потом он, понятно, вознесся и так далее…

Эрт Благолепный, или Возродившийся, согласно распространяемой его последователями легенде, анхорнский дворянин, основатель учения, по которому благочестивые люди (следующие законам Эрта) после смерти возрождаются в новом теле. Причем чем более «законопослушны» они были, тем более сладкая жизнь их ждет, в противном случае в новой жизни их уделом станут нищета и болезни, а самые большие грешники рискуют и вовсе не дождаться нового перерождения, и их ожидание в Бездне будет длиться вечно.

Эрт, умерев, возродился в своем же теле, поскольку достиг божественного совершенства, так называемого идеального воплощения, и таким образом стал бессмертным. После чего Эрт вознесся на Незримую Гору, где и присоединился к светлым богам, став девятым в Круге.

Легенда, рассказанная Хэйвордом, проливала свет на причину, по которой Морвейд так круто обошелся со своим подданным. По его. словам выходило, что рыцаря Эрта Ги-Оро обвинили в рубке золотого леса. Ничтожное поместье Ги-Оро граничило с эльфийским королевством. Владыка Гарьера потребовал, чтобы валившего лес на его территории графа казнили, и Морвейд оказал союзнику эту небольшую услугу. В этой части рассказ Первого Учителя вполне походил на правду. В те времена, сразу после Битвы Четырех Стихий, между эльфийскими владыками и правителями людей, после совместной победы над оркскими ордами, царили мир да любовь. А вот, кстати, после того, как воскресший Эрт проклял своих убийц и присоединился к Кругу богов, дружба с эльфами заметно поостыла.

– Попустительствуя тем, кто почитает лжебогов, вы лишаете своих подданных жизни вечной. Не уверовавший всей душой в Эрта никогда не достигнет идеального воплощения. Имперцы, пусть и силой, наставляют их на путь истинный, – вещал между тем жрец.

«Все это звенья одной цепи, – внимая гостю, думал Ги-Васко. – Мрачные пророчества Его Благолепия, обмолвки анхорнского гостя. Империя и Благолепный – недаром они в тот раз сошлись так близко. Потом эта история трехсотлетней давности, а теперь вот захват Гвиреи… Понять бы, к чему все это ведет?»

– Анхорнцы действуют жестко, но на первых порах это неизбежно. К тому же как бы ни была прискорбна смерть тех, кто отверг истинного бога, следует помнить что милосердием Эрта они на один шаг приблизились к идеальному воплощению. Вы сами однажды высказали подобную мысль…

«А что, если война с эльфами?» – неожиданно пришло в голову правителю. Ги-Васко даже на какое-то время перестал слушать собеседника. До сих пор, несмотря на едва прикрытую враждебность, обе стороны соблюдали подписанный более трехсот лет назад мирный договор. Большинство из ныне живущих уже и забыли, как это – воевать с вечно юными. Однако просвещенный правитель просто обязан помнить такие вещи. В истории человечества имелось несколько побед над эльфийским войском, но таких, что сами победители предпочитали о них не вспоминать.

Ги-Васко свел к переносице подернутые сединой брови. Три века назад, когда проклятый новым божеством Морвейд наложил на себя руки, люди сильно обиделись на перворожденных, посчитав их виновниками случившегося. К тому же у бога, бывшего прежде простым смертным, сразу нашлась масса почитателей. Так что горячая дружба людей и эльфов сменилась сначала отчуждением, потом неприязнью, а после и вовсе переросла в ненависть. Возможно, под предлогом священной мести или защиты веры Империя решила присоединить к своим владениям гарьерские леса?

Предчувствие, что догадка окажется верной, холодной змейкой скользнуло к сердцу. Вот только как в эту картину вписывается Траск? И для кого колдун готовил свое смертельное проклятие? Жрец Благолепного недвусмысленно намекнул, что это делалось для него, Ги-Васко. Он тоже поначалу склонялся к этой мысли, даже предположил, что заказчиком мог быть сам первосвященник – уж слишком нарочитой выглядела его забота о безопасности накануне праздника Всех Богов. Вот и про смерть магистра Его Благолепие не забыл помянуть. Но даже сейчас он не видел для сторонников Возрожденного большой выгоды от своей смерти. Нужны серьезные причины, чтобы затеять такое дорогостоящее покушение. С другой стороны, не было ли предостережение отвлекающим маневром? Что, если мишенью для проклятия был сам жрец? (Герцог незаметно оглядел визави.) Он мог узнать о планах колдуна и нанести удар первым, а потом для отвода глаз завести речь о подозрительной гибели Траска. Но зачем? Зачем?

– …к кому следовало бы примкнуть…

– Я обдумаю ваши слова, – оборвав священнослужителя посреди фразы, произнес правитель. – А пока я буду думать, полагаю, вы не откажетесь пожить во дворце. Гостевые покои как раз свободны, на случай выезда – мой эскорт к вашим услугам. Хочу, чтобы вы были поблизости, знаете, если императрица вдруг решит нанести нам визит сама или пошлет своих генералов. Мне может срочно понадобиться… ваш мудрый совет. Ну вы понимаете?

– Да, понимаю. – Жрец погасил вспыхнувший во взгляде гнев. Явившись сюда, он уже стал герцогским заложником, следовало вести себя осторожно. – Напрасное беспокойство. Моя паства верна вам, правитель.

– Вот и замечательно. Значит, нам обоим нечего опасаться. Погостите у меня, пока на южной границе все не успокоится.

Его Благолепие покорно опустил голову, одновременно пряча от глаз собеседника тронувшую губы ухмылку. Стены герцогского замка не были серьезной преградой Для слуг Возрожденного. Он ни минуты не сомневался, что Рийс уже сегодня найдет способ связаться, а то и увидеться со своим патроном.

Когда жрец в сопровождении лакея-соглядатая отправился обживать новые апартаменты, Ги-Васко вновь позвал к себе начальника тайной канцелярии.

– Поднимайте людей, Ги-Нолло. Мне нужны списки всех прихожан Храма Возрожденного, особенно меня интересуют военные. Пусть каждого из них возьмут под Присмотр, ну и не забудьте об армейских поставщиках.

– Сделаем, Ваша Светлость.

– Да, и пусть твои агенты послушают, о чем толкуют в городе. Полагаю, весть о падении Гвиреи разнесется быстро. И последнее… Есть что-нибудь новое о гибели Траска и похищенной печати?

– Ничего. – Министр удрученно покрутил головой.

– Что ж, займитесь и этим тоже, и…

Ги-Нолло выжидающе склонился в сторону герцога.

– Это все. – Поколебавшись, герцог решил пока не делиться своими мыслями насчет войны с перворожденными. Уж очень надуманно все это выглядело. – Идите.

Глава тайной канцелярии поспешно откланялся.

* * *

Ночью я проснулся от того, что кто-то нежно поглаживал меня по лицу.

Поначалу я сумел разглядеть только темный женский силуэт, присевший на мою кровать. Ладонь снова прошлась по щеке, теперь я ощутил шероховатость чужой кожи, незнакомка наклонилась. Я резко отдернул в сторону голову, больно ударившись о стену затылком – ночная гостья оказалась Вагиной снохой. В груди неприятно екнуло.

– Не бойся, – раздался шепот, но теперь он звучал насмешливо, не было зловещего придыхания. – Я не такая уж безумная. И не такая старая!

Я тут же устыдился своего детского страха. Доринда между тем встала, тусклый лунный свет, льющийся в окно, осветил ее фигуру, закутанную в какое-то покрывало. Женщина двинула плечами, и ткань с тихим шорохом упала к ее ногам. У вдовы и впрямь было совсем молодое, налитое жизнью тело. Милосердная луна стерла с лица преждевременные морщины, превратила седину в серебро. Я вдруг осознал, что уже очень давно не был с женщиной. С того самого дня, как воришка наградил меня смертельным проклятием. Прежде мысли о печати неизменно производили на меня отрезвляющее действие. Но не в этот раз.

– Посмотри на меня, Бурый! – Требовательный шепот приобрел низкие мурлыкающие обертоны. – Я еще молода и хочу жить! – Молочно-белая кожа на стройных 6едрах, казалось, испускает собственное сияние. Доринда снова опустилась на край постели, рука потянулась к щеке. Я зажмурился, уже не от страха, а чтобы справиться с рвущимся наружу желанием. – И мне нужен мужчина, слышишь, Бурый? А тебе… нужна женщина.

Надеюсь, Вага никогда не узнает того, что произошло той ночью. И следующей тоже. Я не собирался так платить за его гостеприимство, в оправдание могу сказать лишь, что Дора оказалась потрясающей любовницей.

– Почему ты не выйдешь снова замуж? – спросил я, когда на следующую ночь она уютно устроилась на сгибе моей здоровой руки. – Твой свекор не из тех, кто станет чинить препятствия.

– Нет, конечно. Дело не в нем. – Доринда оторвала щеку от плеча, в темноте не было видно глаз. – Просто я всегда буду любить только одного человека – моего погибшего мужа. А что порой природа требует свое… Так не бежать же из-за того, что мужика приспичило, под венец? Свяжись я с кем-нибудь из наших – тут же по деревне слухи поползут. А ты у нас пришлый, никого тут не знаешь… Ты только не обижайся, Бурый, ладно?

– Да я и не обижаюсь, – искренне заверил я. (Как можно обижаться на женщину, только что доставившую тебе столько удовольствия?) – Что ж, ты так и будешь одна век вековать?

– Не такое уж тяжелое у меня житье, – с тихим смешком ответила она. – Вот только лес этот, и они… – (я сразу понял, о ком речь). – Не верь им, Бурый, они затянут тебя, словно гнилое болото, разжуют и выплюнут. Там, где распускают листья майлинеру, человеку места нет! Беги от них… – Голос у нее снова стал, как у вещуньи.

– Прямо сейчас? – как можно ироничнее уточнил я.

– Нет, не сейчас. – Руки Доринды обвились вокруг моей шеи, губы влажно коснулись груди. – Поживи у нас, пока караван назад не соберется.

– Да я бы с удовольствием, – сказал я, одновременно радуясь, что разговор соскочил с неприятной темы, – только жар у меня уже три дня как спал. Стыдно больным притворяться.

– А ты и не притворяйся, – дала совет моя подруга. – Скажи просто, что тебе у нас хорошо, что не хочешь ночевать в коттедже. Свекру ты нравишься, он тебя сам на постой зазовет.

– А если нет?

– Позовет, позовет. Завтра ночью жди, я приду.

– Буду ждать, – пообещал я.

Но нашим планам не суждено было осуществиться.

– Просыпайся…

Я открыл глаза, рядом с кроватью стоял Вага. Солнце светило вовсю – после бессонной ночи я продрых едва не до полудня.

– Просыпайся! – Хозяин дома был чем-то озабочен. Потом он чуть отступил в сторону, и я увидел леди Ильяланну.

– Здравствуй, Бурый, как себя чувствуешь?

– Ничего, спасибо. Здравствуйте, – не слишком последовательно ответил я.

Ведьма окинула меня оценивающим взглядом.

– Одевайся. Пойдешь со мной. У меня к тебе дело, – сообщила безапелляционно.

Я потянулся к брошенным на спинку кровати штанам. Вага куда-то ретировался, но эльфийка и не подумала выйти или хотя бы отвернуться. (Ладно, я тоже не стыдливая девственница!) Быстро натянул штаны и рубаху.

Едва я закончил с одеванием, Ильяланна направилась к выходу. У крыльца, в напряженной позе, прижав ручонки к груди, стояла Эва, и снова я увидел, как детский порыв разбился о ледяное равнодушие феи. Молча прошествовала она мимо девочки, провожавшей ее взглядом, как подсолнух солнце.

Идя следом, я приветственно махнул Эве рукой, но вряд ли она заметила.

Миновали околицу.

– Куда мы? – поравнявшись с феей, поинтересовался я.

– В Дор Хейв.

От удивления я остановился. Ильяланна замедлила шаг.

– Что такое?

– Слышал, человеку вредно находиться в ваших золотых лесах, – продолжая стоять, заметил я.

– Идем-идем, – нетерпеливо тряхнула ведьма головой. – К тебе это не относится. – Но, видя, что я медлю, вынуждена была остановиться и она. – Действительно, пыльца майлинеру содержит смертельный для человека яд. Но он же может служить и противоядием. Люди ведь знают, что если долгое время принимать отраву очень маленькими дозами, то потом ею уже нельзя убить. Та жидкость, которой я тебя поила, чтобы снять ночные приступы, – это настой из пыльцы майлинеру. Ты выпил достаточно, чтобы не свалиться, вдохнув аромат наших цветущих братьев. Ну так ты идешь?

Мы снова двинулись в сторону леса.

– Зачем вы так, с девочкой? – спросил я, когда мы отошли на порядочное расстояние. – Она ведь вас ждала, а вы даже не взглянули. Жестоко так поступать с ребенком!

– Жестоко было бы поощрять ее порывы, – равнодушно заметила Ильяланна. – Тебе ведь кажется, что было бы милосердно оставить ее в нашем лесу? – (Я кивнул.) – И чем бы это кончилось? Всего-то лет через тридцать она станет замечать на своем лице признаки старости. А все вокруг будут оставаться такими же юными, как прежде. И в ее душе поселится зависть. Не качай головой, так будет. Постепенно она возненавидит меня, как ненавидит ее мать. Нет, жестоко было возвращать ее к жизни и приводить в золотой лес. Я сожалею, что проявила слабость, поддавшись на уговоры несчастной женщины.

В груди у меня опять поднялась волна негодования, но я уже привычно смирил ее, позволив себе всего лишь едко поинтересоваться:

– А как насчет меня? Не боитесь, что я пристращусь к вашему золотому лесу?

– У тебя не хватит времени. – Фея демонстративно похлопала себя ладонью по левому плечу, намекая на мое проклятие. Я скрипнул зубами, но в этот раз промолчал – нечего сказать, сам нарвался!

Негодуя по поводу Эвы, я как-то выпустил из виду цель нынешнего визита эльфийки, но Ильяланна вскоре сама завела разговор:

– Вага сказал, что в Каннингарде ты был не только ювелиром, но и кузнецом-оружейником. Это правда?

– Правда, – без энтузиазма подтвердил я. Во время перехода через горы я о себе особо не распространялся, но в последние дни у Ваги размяк и разоткровенничался.

– Умеешь ковать мечи?

Я снова ответил утвердительно, не понимая, куда клонит леди.

– Скажи, каких богов ты почитаешь? – резко сменила она тему.

– Богов Круга, конечно. – Я удивленно покосился на спутницу.

– А как насчет Возрожденного?

– Если кому-то по душе молиться Эрту Благолепному, это его дело. По мне, так вера прадедов надежнее.

– Хорошо. – Удовлетворенно кивнув, Ильяланна на время прекратила расспросы.

Путь был недолгим. Окружавший нас лес выглядел совершенно обычным. Потом мы вышли на опушку. Усыпанный цветами луг сбегал под уклон к следующему лесному урочищу. За темно-зелеными кронами кирнейских дубов я разглядел бронзово-золотистую полоску.

Майлинеру произвели на меня сильное впечатление. Однажды в комнате Эвы я уже испытал это ощущение золотых сумерек. Но здесь оно смешалось с предчувствием чего-то… Сложно объяснить тому, кто не входил под золотой свод. По-осеннему желтая листва не вызывала мыслей об увядании. Она была наполнена жизнью, но такой мимолетной, хрупкой… Нет, снова не так. Стройные светло-коричневые стволы в обхват толщиной выглядели незыблемыми. Пышные кроны начинались на высоте примерно в три человеческих роста, но отдельные ветки с крупными удлиненными листьями спускались едва не до земли. Подлеска практически не было, зато землю покрывал слой опавших золотых листьев. Высохшие, они напоминали кусочки драгоценной парчи. Новая листва дрожала под ветром, переливаясь по краям крошечными звездочками, не поймешь, росы или выступившего древесного сока. Вероятно, от этого переливчатого дрожания чудилось – моргнешь, и окружившее тебя волшебное видение исчезнет.

Дор Хейв оказался большим поместьем. Центральный дом, пожалуй, даже дворец, имел четыре этажа, а угловые башенки, которыми заканчивался фронтон, поднимались еще на два. Сзади к основному зданию примыкали жилые постройки пониже. Подковообразный внутренний двор был открыт в сторону леса. Подъездную аллею окаймляли совсем уж огромные майлинеру (должно быть, первые, высаженные в здешних краях), недалеко от парадного крыльца они расходились в стороны, растворялись в лесном строю, обступившем имение. Если глядеть от начала аллеи, чудилось, что золотой лес бережно обхватил дворец своими ладонями, прикрыв от ветров и бедствий всего остального мира. И вправду – тихая солнечная заводь.

К парадному входу мы не пошли. (Ну разумеется, он ведь не для простых смертных!) Ильяланна обогнула дом с левой стороны, во дворе нырнула в какую-то дверь, я – за ней. Переходы не показались мне служебными – по стенам тут и там были развешаны картины в вычурных золоченых рамах, пара пролетов лестницы вверх, коридор, еще один пролет вниз, и мы вошли в комнату. Гигантских размеров кровать под резным балдахином, тонкие шелковые занавеси, запах цветов – я очутился в спальне не иначе самой хозяйки и с нескрываемым любопытством закрутил головой.

Ильяланна прошла к ступенчатому мраморному постаменту, украшенному изваяниями небесных дев; ее тонкая фигура заслонила от меня манипуляции, при помощи которых она извлекла откуда-то из основания этого алтаря длинную каменную шкатулку. Повернулась ко мне.

– Насмотрелся? – спросила усмехаясь. Я перестал осторожно шарить глазами по комнате. – Теперь взгляни сюда.

Под плоской крышкой оказалось выложенное бархатом углубление, а в нем довольно безвкусно, на мой взгляд, оформленный жезл. Венчавший его бриллиант хотя и отличался внушительным размером, зато огранен был грубо, да и золотая оправа, имитирующая чашку цветка, могла быть поизящнее. Если кого-то интересует мое профессиональное мнение: жезл был изготовлен в эпоху, предшествующую Битве Четырех Стихий. Тогда люди больше заботились не о красоте, а о том, чтобы изделие выглядело подороже. Кстати, если это была эльфийская работа, то мастера-маги меня сильно разочаровали!

– Можешь сделать из этого меч? – испытующе глядя в глаза, спросила Ильяланна. Прежде я был более высокого мнения о ее мыслительных способностях.

– Золото слишком мягкий металл, оно не используется для изготовления клинков… – начал я.

– Знаю, – нетерпеливо перебила фея. – Но этот скипетр необходимо превратить в оружие. Я не знаток литейного искусства, но думаю, можно изготовить какой-то сплав с железом, а камень украсит рукоять.

– При желании, конечно, можно соединить железо с золотом, – я не понимал, зачем могла понадобиться подобная нелепица, – но клинок получится, как бы это сказать… рыхлым, ненадежным и тяжелым. Сам я, правда, не пробовал ковать ничего похожего, но вот «голубое золото» с небольшим добавлением железа делать приходилось. В подобном сплаве благородный металл теряет свое главное свойство и может даже ржаветь. Ну и в обратной пропорции ничего стоящего не выйдет. Или вам нужна просто игрушка?

– Нет. – Ведьма отрицательно покачала головой. – Это должен быть настоящий, добротный меч. Подумай хорошенько! Можешь использовать любые добавки, можешь даже распилить камень, но материал скипетра должен быть использован полностью!

Ильяланна, видимо, сочла, что уже подрядила меня на эту работу.

– Могу я узнать, к чему все эти ухищрения? – поинтересовался я.

– Нет.

– Тогда, простите, я не стану исполнять ваш заказ.

Несколько минут ведьма в бешенстве испепеляла меня взглядом.

– Если я назову причину, ты изготовишь меч? – наконец процедила она.

– Пожалуй. – Я прикинул, что сумею сделать нормальный клинок, использовав золото скипетра для насечки на лезвии. Часть металла можно добавить в сварную основу клинка, пользы это не принесет, но и вреда большого не будет. А камень действительно лучше бы было распилить, но на это уйдет слишком много времени (а я не собирался задерживаться в Дор Хейве), поэтому можно сделать из него противовес на рукояти, даже оправу почти не придется менять.

– Хорошо, я расскажу, но тогда прежде ты дашь клятву, что сохранишь все услышанное в тайне до самой своей смерти.

– Клянусь, – легко согласился я. «До смерти» мне осталось не так уж долго, да и с кем делиться чужими секретами? С Вагой, с родными в Каннингарде?

– Много веков назад, сотворив мир и заселив его четырьмя основными расами, боги познали жажду власти и принялись делить только что созданное. Темные и Светлые сошлись в Великой Битве, и было их не восемь и не девять, как лгут людские легенды, а восемнадцать… – (Вообще-то я ожидал услышать нормальный ответ, а не эпическую сагу. К тому же мне показалось, что леди слегка перегибает, начав рассказывать «от сотворения мира». Но почему бы и не послушать, как перворожденные представляют себе мироустройство?) – …девять пар близнецов,[18]18
  Девять пар богов: Наили (богиня слез) – Илиан (Морская дева); Арахо (Повелитель тварей в Бездне) – Охара (бог-покровитель животных и птиц); Уэна (покровитель лжецов, бог воров и изменников) – Анэу (бог ветра): Огад (Сотрясатель земли) – Даго (бог-кузнец, повелитель грома, огня); Рорг (покровитель воинов, бог сражений) – Грор (бог страха, несущий безумие, покровительствует убийцам); Яйнири (богиня судьбы, согласно поверьям слепая) – Ириния (богиня – покровительница сна, вечно дремлющая во тьме); Улле (бог Неба и справедливости) – Еллу (бог ночной тьмы); Ифет (Прародительница Неба, богиня любви) – Тэфи (Владычица глубин, богиня смерти); Эррэ (Господин Светлых Желаний) – Эррэ (Господин Темных Желаний).


[Закрыть] взявшихся повелевать стихиями и страстями. Даго отковал Меч Откровения для Повелителя Неба, чтобы ни один враг не мог застать врасплох предводителя светлого воинства. В ответ Уэна – зеркальный двойник Анэу, бога ветра, похитил волшебный тростник, росший на склоне Незримой Горы, и вырезал из него флейту, чей голос призывал из Бездны населяющих ее демонов и был способен сделать воинственным даже труса. Две армии сошлись в пределах мира и чуть не уничтожили его. Осознав, что силы равны и ни одна из сторон не может одолеть другую, боги заключили перемирие, образовав Вечный Круг и поделив сферы влияния: Тэфи, Наили, Арахо, Уэне, Огаду, Грору, Иринии, Еллу и Эррэ – досталась власть над Бездной. А их близнецы, чьи имена тебе хорошо знакомы, воцарились на склонах Незримой Горы. Две части Круга идеально дополняли одна другую, и мир пребывал в равновесии. А чтобы избавить себя от искушения, боги заперли свои армии, каждый на своей стороне, вручив ключи от Врат друг другу, а затем передав их, вместе с Мечом и Флейтой, властителям населяющих землю рас: Ключ Тьмы, запирающий Врата Света, достался эльфам; Ключ Света, отворяющий Врата Тьмы, – гномам; Флейта Уэна – оркам; а Меч Откровения, как ты, должно быть, знаешь, получили люди.

На какое-то время на земле наступило благоденствие, однако Свет и Тьма не могут не сражаться, их соперничество вскоре возобновилось. Не имея возможности призвать собственные армии, боги взялись создавать воинства из населяющих мир народов. За пять веков до твоего рождения четыре самых больших со времен Сотворения армии сошлись на Фарносском поле. Эту битву назвали Битвой Четырех Стихий. Ляодан – предводитель орков – собрал при помощи волшебной флейты неисчислимые орды своих соплеменников, но король Морвейд, владевший Мечом Откровения, разбил его войско и запретил возводить храмы темным богам и произносить их имена. Но победа в земной битве – это всего лишь победа в земной битве, Круг не был разомкнут, равновесие сил сохранилось. Однако спустя еще двести лет все изменилось. Боги не имеют бренных тел и оттого неуязвимы в своем мире. Триста лет назад один из них – Эррэ – воплотился в смертного, чтобы явиться на землю. И был убит. Тело избранного им человека оставалось нетленным…

– Погодите, – прервал я эльфийку. – Это ведь рассказ об Эрте Благолепном? Но ведь он сам убил себя, а после возродился в собственном теле и присоединился к божествам Незримой Горы.

– Люди, как всегда, все перепутали, – отмахнулась фея. – Впрочем, чего и ждать от смертных! Эррэ убил его зеркальный близнец. А после воплотился в «освободившееся» тело и уже тогда действительно вознесся и занял место на светлой половине Круга.

– Значит, темный близнец убил светлого?

– Совсем не обязательно. – Ильяланна говорила тоном, каким разъясняют урок глупому ребенку. – Никто не знает, который из близнецов был убит. Да это и не так важно. Круг разомкнут, и какая бы из сторон ни одержала верх, на земле это приведет к хаосу. А теперь к делу: чтобы восстановить равновесие, двойник убитого Эррэ должен быть уничтожен. В мире не так много вещей, способных убить бога. Это, – фея повела рукой в сторону шкатулки, – Ключ Тьмы, в нем заключена огромная магическая сила, но, чтобы сразить божество, его нужно перековать в клинок.

Я недоверчиво уставился на вычурный скипетр. Не может быть, чтобы Ключ Тьмы, при помощи которого Улле заточил в Бездне полчища демонов, вот так лежал передо мной в обыкновенной каменной коробке! Он должен храниться в каком-нибудь грандиозном святилище или гробнице, или хоть в тайной пещере, наконец…

– Что, не верится?

– Честно? Нет. Сами посудите, вы только что предложили мне поучаствовать в убийстве божества. Причем если верить вам, то одного из Круга. Откуда мне знать, что вы не используете созданное мною оружие во зло?

– А ты всегда уверен, что выкованные тобой мечи служат добру?

– Конечно, нет. Но если это – Ключ Тьмы, хотя я в этом сомневаюсь…

– О чем же волноваться? Если я говорю правду, твой меч поможет спасти мир. А если солгала, так это – никакой не ключ от Бездны, и клинок, который ты изготовишь, будет всего лишь обычным оружием. Решайся!

– Можно потрогать? – попросил я.

– Если принимаешь заказ.

Я кивнул. Конечно, со стороны простого смертного опрометчиво вмешиваться в игры богов и перворожденных. Но, с другой стороны, что останется в этом мире после меня, неужели только уродливая серебряная подвеска?

Медленно я протянул руку и вытащил легендарную реликвию из бархатного углубления. Священный трепет не всколыхнул меня от головы до пят. Сам по себе жезл был не так уж велик. Рукоять почти полностью уместилась в моей ладони.